Пол Фредерик
Походка пьяницы
ФРЕДЕРИК ПОЛ
Походка пьяницы
ГЛАВА 1
Этого человека зовут Корнат, он родился в 2166 году, и сейчас ему тридцать лет. Он преподаватель.
Преподает он математику. Его специализация - теория чисел. Он обучает мнемоническому счету, и этот предмет полностью занимает его творческие мысли. Но он думает и о девушках, правда, несколько отстраненно и без особенных эмоций.
Он не женат. Спит один, а вот это уже не совсем хорошо.
Если вы пройдетесь по его небольшой спальне (стены в ней лиловые, а потолок кремовый; это цвета МатБашни), то услышите шорохи и непонятный жужжащий звук. Это вовсе не отголоски дыхания Корната, хотя сейчас он мирно спит. Эти шорохи - с трудом слышимые биип-биип электронных часов. (Однажды они упали на пол. Оси механизма слегка согнулись, и трение о корпус стало сильнее). А жужжат другие часы. Если присмотритесь повнимательнее, то сможете увидеть, что в комнате находится гораздо больше часов.
Здесь их целых пять, все заведены. У всех есть будильники, установленные на одно и то же время.
Сам Корнат выглядит неплохо, хотя несколько и бледноват. Если вы женщина (скажем, одна из его студенток), вам бы захотелось вытащить его на солнце. Вам бы захотелось чуточку его откормить, и сделать немного повеселей. Сам он не обращает внимания на то, что ему необходимо было бы поправиться или загореть. Гораздо более его беспокоит то, что он сильно нуждается в кое-чем другом.
Он знает - что-то с ним не в порядке. Уже семь недель он знает про это со всей на то очевидностью.
С четверти восьмого утра все пять часов начинают пронзительно пищать, на это время их и заводили. Корнат потратил немало усилий на то, чтобы они начинали сигналить в один и тот же момент. Он настраивал будильник на каждых часах, проверяя его тем, что проворачивал стрелку и замечал точный момент, когда срабатывает выключатель, затем терпеливо выставлял опять и перепроверял. Теперь все часы гарантированно пищали, жужжали или звенели по пятнадцать секунд каждые.
Правда, у одних корпус был с дефектом. Это у тех, которые Корнат однажды ронял. Они легонько щелкают за несколько мгновений до того, как в них срабатывает будильник.
И вот сейчас раздается подобный щелчок.
Звук совершенно негромкий, но Корнат отреагировал. Глаза его заморгали. Потом они снова закрылись, но Корнат уже не спал.
Представьте, что вы картина на стене - допустим, портрет Лейбница, сделанный со старинной гравюры Фике. Собственными глазами из под огромного завитого парика вы видите, как молодой человек поднимается с кровати и медленно идет к окну.
Да, комната его находится на восемнадцатом этаже.
Если картина на стене может обладать памятью, вы помните, что это уже не в первый раз. Если картина может чего знать, то вы знаете, что до этого он уже пробовал выскакивать из окна, и, похоже, сейчас он пробует сделать то же самое.
Он пробует покончить с собой. За последние пятьдесят дней он пытался сделать это уже девять раз.
Если картина на стене умеет сожалеть, вы сожалеете. Ведь со стороны этого молодого человека просто ужасно пытаться покончить с собой, тем более, что он совершенно не хочет умирать.
Глава 2
Что-то во сне беспокоило Корната. Потом как-то неясно он почувствовал, что переместолся в совершенно неудобное положение, а кто-то рядом зовет его по имени. Бормоча и гримасничая, он открыл глаза.
Он глядел прямо вниз, с высоты в две сотни футов.
Тут же он пришел в себя. Еще какое-то мгновение он опасно перегибался через окно, но сзади кто-то тянул его за руку, некто, кричащий ему прямо на ухо. Кто бы это ни был, он грубо оттянул Корната от окна.
И в этот миг будто слаженный хор грянули все пять будильников, а через какое-то мгновение - телефон у кровати. Управляемые автоматическим таймером, ожили комнатные лампы; светильник у изголовья кровати мигнул и залил ярким светом подушку, где только что находилась голова Корната. - С вами все в порядке?
До Корната дошло, что этот вопрос задавался уже несколько раз. С бешенством в голосе он ответил:
- Да, конечно, со мной все в порядке!
Все произошло в один миг. Вены сразу же переполнились адреаналином, и, поскольку никаких действий не последовало, вся энергия перешла в ярость...
- Извини, Эгерд. Спасибо тебе.
Студент отпустил Корната. Эгерд был девятнадцатилетним парнем с коротко стрижеными рыжими волосами, с обычно румяным, а теперь смертельно побледневшим лицом.
- Уже все нормально.
Не спуская глаз с Корната, Эгерд подошел к телефону.
- Алло? Да, он уже проснулся. Спасибо за звонок.
- Еще чуть-чуть и они бы опоздали, сказал Корнат. Паоень вздрогнул.
- Будет лучше, если я уже пойду, сэр. Мне надо... О, доброе утро, мастер Карл.
В двери стоял заведующий отделением. Группка студентов будто гуси вытягивали шеи из-за его спины, пытаясь рассмотреть, что вызвало переполох. Мастер Карл был высоким, черноволосым мужчиной, с глазами будто сияющие сапфиры. В его руке, зажатые резиновой держалкой, трепетали еще мокрые фотонегативы.
- Черт подери, что здесь происходит? - грозно спросил он.
Корнат уже открыл было рот, чтобы ответить, но потом понял, что на этот вопрос совершенно невозможно ответить. Ведь он и сам не знал! Не знал что, не знал как и почему происходит с ним последние пятьдесят дней. Единственное, что он знал - это то, что уже в девятый раз он чуть было не расстался с жизнью.
- Эгерд, ответьте мастеру Карлу, - сказал он.
Студент даже подскочил. Карл был главной фигурой в его жизни: все студенческие надежды по оформлению, обучению, отбору в солдаты или направлению на физические работы в Трудовых Лагерях лежали в компетенции тьютора.
- Сэр, - запинаясь, стал отвечать Эгерд. - Мастер Корнат поручил мне дополнительное задание. Он попросил меня приходить к нему за пять минут до времени его пробуждения и следить за ним, потому что... Да, это именно он попросил меня. А сегодня утром я чуточку опоздал.
- Вы опоздали? - ледяным тоном спросил Карл.
- Да, сэр. Я...
- И вы вышли в коридор, не побрившись?
Парня будто из-за угла мешком прибили. Кучка студентов за спиной у Карла мгновенно испарилась. Эгерд попытался было сказать еще что-то, но Корнат перебил его. Он с размаху уселся на свою кровать.
- Карл, оставьте мальчика в покое! Если бы он потратил время на бритье, я был бы мертв.
- Хорошо, Эгерд, - резко бросил тьютор, - можете идти к себе. Корнат, мне хотелось бы знать, что все это означает. И я настаиваю на удовлетворительном объяснении... - Он замолк, как будто вспомнил что-то важное и поглядел на мокрые негативы у себя в руке. - ... не позднее завтрака, - закончил он сурово и величественным шагом прошествовал к себе в комнату.
Корнат медленно, с трудом оделся и начал бриться. Каждый день на протяжении семи недель он переживал, как будто это был полный год. Так что теперь на нем висел груз восьми десятков лет, то есть, на десять лет больше, чем у мастера Карла.
Семь недель. И девять попыток убить себя.
И никаких объяснений.
Самое страшное, он не был похлж на человека, что бредет лунатиком по узкой грани самоубийства. Он был молод для профессуры и сложен как атлет, что соответствовало действительности - студентом он был капитаном команды фехтовальщиков и до сих пор оставался ее консультантом. Его лицо было лицом пышущего здоровьем юноши, которого по каким-то причинам вырвали ото сна, и это тоже соответствовало действительности. Выражение на этом лице было как у человека, сильно обеспокоенного теми необъяснимыми и непростительными поступками, которые он совершил. И это тоже соответствовало фактам.
Корнат на самом деле был обеспокоен. Теперь известия о его безрассудстве разнесутся по всему кэмпусу. Несомненно, слухи ходили и раньше, но при сегодняшнем утреннем эпизоде присутствовало множество свидетелей, и разговоров станет больше. А поскольку кэмпус был для Корната всей его жизнью, это означало, что каждый человек, с мнением которого ему приходилось считаться, очень скоро будет предупрежден, что он пытался покончить с собой - непонятно почему - но даже и этого не смог!
Он вытер лицо полотенцем и уже был готов покинуть свою комнату - что означало выставиться на всеобщее обозрение, но выхода не было. В почтовом контейнере была пачка писем и другой корреспонденции. Корнат решил быстренько просмотреть ее: ничего важного. Он глянул в свои заметки, которые кто-то уложил на стол. Наверное, Эгерд. Корнатовские каракули относительно Вальгреновских аномалий были начерканы прямо поверх расписания утренних лекций. В центре стола, прижатый пресс-папье, лежал конверт с красной каймой: письмо из Канцелярии Президента с приглашением принять участие в Полевой Экспедиции. Корнат напомнил себе, что надо поговорить с Карлом, как бы отвертеться от нее. Слишком много было работы, чтобы терять время на поездку в исключительно социальных целях. Одна только проблемв Вольгрена займет его на несколько недель, к тому же Карл настаивал на публикации. Но это было еще преждевременно. Вот где-то месяца через три... возможно... если Компьютерная Секция предоставит достаточно машинного времени, и если сами аномалии не окажутся чьей-то давней ошибкой.
И, конечно же, если он сам к тому времени еще будет жить.
- А, ну его все к черту! - внезапно произнес Корнат. Он сунул президентское письмо в карман, схватил свое кепи и с чувством раздражения вышел в холл.
Столовая МатБашни обслуживала всех преподавателей отделения, тридцать одного человека, и большая их часть уже была здесь. Корнат шел с выражением безразличия на лице, ощущая необычную тишину в противовес постоянному гулу разговоров, и это доставало его. Каждый присутствующий пялился на него.
- Доброе утро, - изобразил он улыбку и слегка поклонился всем сидящим в столовой.
Одна из немногих женщин-преподавательниц, хихикая, помахала ему:
- Молодчина, Корнат! Не хочешь присесть к нам? У Дженни есть задумка, как помочь тебе с этими самоубийствами.
Корнат усмехнулся и повернулся к этой парочке спиной. Они проживали в женском крыле, двенадцатью этажами ниже его комнаты, но слухи добрались уже и туда. Естественно. Он лстановился у стола, за которым сидел один мастео Карл, заканчивая свой чай и просматривая пачку фотографий.
- Карл, извини меня за утро, - сказал Корнат.
Мастер Карл рассеянно глянул на него. Согласно его собственным замыслам, глаза Карла не были теперь теми сияющими сапфирами, что пронзали Эгерда; сейчас это были блекло-голубые глаза добродушного Санта Клауса (что было гораздо ближе его собственной натуре).
- Что? А, ты имеешь в виду эти твои прыжки из окна? Да, конечно. Садись, мой мальчик.
Он освободил место напротив сиденья Корната, чтобы студентка-официантка могла того обслужить. Весь стол был завален фотографиями. Одну он подсунул Корнату.
- Скажи, - напыщено промолвил он, - тебе не кажется, что это звезда?
- Нет.
Корнат не слишком-то интересовался хобби начальника своего отделения. Более всего снимок напоминал каплю чего-то, в которую ударила молния.
Карл вздохнул и забрал снимок.
- Ладно. А теперь расскажи, что же произошло утром?
Корнат взял чашку кофе у одной из официанток и отмахнулся от остальных.
- Надеюсь, что я смогу рассказать, - серьезно начал он.
Карл ждал.
- Я хочу сказать - это не так просто.
Карл ждал.
Корнат сделал большой глоток кофе и отставил чашку. Карл, возможно, был единственным человеком на факультете, кто не прислушивался к сегодняшним утренним сплетням. И практически невозможно было взять и выложить ему попросту обо всем, что случилось. Мастер Карл был Университетское дитя, равно как и сам Корнат. Как и Корнат он родился в Университетском Мед Центре и учился в школах Университета. Ему была не по вкусу кипящая, шумная жизнь в мире Города, за стенами "альма матер". И действительно, его не трогали никакие лдские проблемы. Один Господь знал, что может сделать Карл, сухой как цифры, голова которого была забита Виноградовым и Френиклом де Бесси, с нематематическим феноменом самоубийства.
- Я уже девять раз пробовал лишить себя жизни, - сказал Корнат, с головой погрузившись в откровенность. - Только не спрашивай, зачем. я и сам не знаю. Вот и все, что произошло утром. Сегодня была девятая попытка.
Мастер Карл был потрясен сказанным, и это Корнату не понравилось.
- Только не глядите на меня как Фома Неверующий, - отчаянно вскрикнул Корнат. - Я и сам не знаю больше того, что сказал. Для меня это такая же досада, как и для вас.
Тьютор беспомощно глядел на лежащие у тарелки фотоснимки, как будто те могли ответить. Но ответа не было.
- Хорошо, - сказал он, потирая надбровные дуги. - Я понял твое состояние. А нет ничего, что могло бы тебе помочь?
- Помочь? Господи, да у меня помощников выше крыши. Видите ли, самое худшее - это утром; только когда я просыпаюсь и еще не совсем контролирую себя, это самое паршивое время. Поэтому я и установил довольно сложную систему будильников. У меня их пять. Я попросил коменданта в нужное мне время включать освещение. Я договорился с ночным дежурным, чтобы тот звонил мне по телефону. Понимаете, только все это вместе и заставляет меня проснуться полностью. Это срабатывало в течение трех дней, и поверьте, после всего этого, для того, чтобы совсем проснуться мне еще понадобилась порция холодной воды в лицо. Тогда я уже договорился с Эгердом, чтобы он приходил ко мне рано утром, пока я не проснусь, на тот случай, если что-то пойдет не так, как следует.
- Но сегодня утром Эгерд пришел поздно.
- Он чуточку припоздал, - поправил его Корнат. - Еще минута, и вот тогда, действительно, было бы поздно.
- Это не совсем то, о чем я подумал, говоря о помощи, - сказал Карл.
- А, ты имеешь в виду Мед Центр? - Корнат достал сигарету. Официантка тут же поднесла ему огонь. Корнат знал ее. Это была студентка из его класса, девушка по имени Лосиль, молоденькая и довольно-таки приятная.
- Я уже был там, - сказал Корнат с безразличным видом, следя в это время за девушкой. - Они уговорили меня обратиться к аналитику. Причем, настаивали сильно.
Лицо мастера Карла озарилось заинтересованностью. Корнат, откинувшись на спинку стула, размышлял, что никогда еще не видел Карла настолько взволнованным со времени их последнего разговора относительно статьи, которую писал Корнат - анализ расхождений в Вольгреновских основных законах статистики.
- Я скажу, что меня больше всего беспокоит, - продолжил Карл. Похоже, что тебя самого это не очень волнует.
- Да нет, почему же...
- По тебе этого не видно. Ладно, есть еще что-нибудь, что тебя беспокоит?
- Беспокоит до такой степени, что приводит к самоубийству? Нет. Только мне кажется, что нечто подобное должно быть.
Карл уставился в пространство. Глаза его снова загорелись синим огнем. мастер Карл управлял своими мозгами, прослеживая все возможности, выявляя все связи и выводя теории.
- Только по утрам?
- О, нет, Карл. Все это весьма изменчиво. Я могу пытаться покончить с собой в любое время дня и ночи. Но все происходит, когда я сонный: когда ложусь спать, когда встаю - однажды это случилось посреди ночи. Тогда я обнаружил, что иду к пожарной лестнице, один Господь знает, зачем. Наверное, случилось нечто, разбудившее меня наполовину. Не знаю. Потому я и попросил Эгерда составлять мне компанию по вечерам, пока я крепко не засну, и по утрам. Моя нянька.
- Ты явно можешь рассказать еще кое-что! - перебил его Карл раздраженно.
- Ладно... Да, мне кажется, что могу. Я думаю, мне снятся сны.
- Сны?
- Да, Карл, сны. Хорошо я их не помню, но это так, будто кто-то уговаривает меня делать все эти вещи. Кто-то, пользующийся авторитетом. Отец? Я не помню своего отца, но у меня такое чувство, будто это он.
Огонь в лице Карла погас. Он утратил всякий интерес к рассказу.
- Что случилось? - спросил его Корнат серьезно.
Руководитель отделения откинулся на спинку стула, покачал головой.
- Нет, Корнат, не следует считать, будто кто-то уговаривает тебя. Этого "некто" не существует. Поверь мне, я исследовал эту проблему весьма тщательно. Сны порождает сам спящий.
- Но ведь я только сказал...
Мастер Карл поднял руку.
- Рассмотрев все имеющиеся возможности, - сказал он тоном лектора, который каждую неделю слушали три миллиона зрителей, - оставим две из них. Теперь давай их обсудим. Первая, в которой может иметься физическое объяснение: некто разговаривает с тобой, когда ты спишь. Я думаю, мы можем ее исключить. Вторая возможность - это телепатия. А ее, - печально закончил он, - не существует.
- Но ведь я только...
- Подумай сам, мой мальчик, - тоном знающего человека сказал старый преподаватель. Затем в нем снова пробудился интерес: - Так как там с Вольгреном? С аномалиями что-нибудь продвигается?
Через двадцать минут, ссылаясь на то, что может опоздать на лекции, Корнат сбежал из столовой. Там было двенадцать столов, а его раз восемь приглашали присесть, выпить еще чашечку кофе и... ах, да, Корнат, так что там за история?
Хотя он и не сказал об этом мастеру Карлу, Корнат торопился на встречу с аналитиком. И его весьма беспокоили результаты этой встречи.
Он не особенно рассчитывал на то, что аналитик разрешит его проблему: уже триста лет специалисты-психологи не смогли разработать испытанной и действенной системы, а сам Корнат весьма скептически относился к тому, что не было связано с математическим анализом. Но было еще кое-что, о чем он не хотел говорить мастеру Карлу.
Дело в том, что Корнат не был единственным.
Человек из Мед Центра и сам был очень возбужден его рассказами. Он назвал пять имен сотрудников факультета, знакомых и Корнату, что покончили с собой или умерли от психических расстройств за последние несколько лет. Один из этих типов совершил пятнадцать попыток покончить самоубийством, пока наконец не взорвал себя в Химическом Зале во время ночного эксперимента, связанного с полимеризацией. Другие же расстались с жизнью сч первой же или второй попытки.
Корната делало исключением то, что у него все продолжалось уже семь недель без особого вреда для него самого. Правда, рекорд составлял десять недель. Принадлежал он тому самому химику.
Аналитик пообещал собрать всю информацию об остальных самоубийцах и показать ее сегодня утром. Корнат и не отрицал, что это было ему интересно. Черт подери, этот вопрос волновал его чрезвычайно!
Хотя все его попытки убить себя и заканчивались неудачей, он мог бы понять, как случилось, что у других все пошло успешно. Он мог совершить самоубийство тем или иным способом и никогда, скорее всего, и не узнать, зачем.
А поскольку сегодняшний случай тоже окончился неудачей, это могло произойти в течение ближайших трех недель.
Г л а в а 3
Университет начинал свой день. В офисе Правления клерк открыл фрамугу, после чего щелкнул выключателем, и главный компьютер, который иногда называли Стики Диком, принял на себя управление, направляя студентов цикла Бета-Феникс на предстоящие сегодня экзамены по английскому языку, санскриту и ядерным реакциям. Студенты-медики вытаскивали из холодильных камер тела для учебных вскрытий, разыгрывая вечные шуточки с отрезанными органами. В центральном зале записей телевизионные техники начали свой бесконечный таинственный ритуал проверки электроцепей и установки баланса напряжений; каждая лекция в обязательном порядке записывалась на пленку, даже те, что не готовились к передаче в эфир или на продажу.
Тридцать тысяч студентов спешно оценивало возможное настроение различных преподавателей, и они приходили к выводу, что, возможно, дожить до вечера и удастся. И все же, это они считали лучшим, чем жить во внешнем мире.
В кухне, обслуживающей столовую МатБашни, студентка-официантка Лосиль помогала своей напарнице вытереть последние капли влаги с кухонного оборудования из нержавеющей стали. Она сняла фартук, в зеркале на двери проверила, не размазалась ли косметика на лице, прошла к лифту для обслуживающего персонала, и уже через минуту была на шумной, залитой жарким солнцем площади Четырехугольника.
Правда, сама Лосиль не считала, что здесь так уж жарко и шумео. Ей были известны места и похуже.
Родители Лосиль были учителями, только работали они не в Университете, а в Городе. Сама она жила в Университете только два года и время от времени проводила выходные у себя дома. Она прекрасно знала, что это такое - жить в Городе, на другом берегу залива, или даже хуже того, жить в одном из разбитых суденышек на берегу, когда вся жизнь связана с вечным шумом и грохотом, днем и ночью, когда каждый сидит друг у друга на голове. На Квадратной же площади шум создавали только человеческие голоса, земля под ногами не тряслась.
У Лосиль было веселое личико, коротко стриженые волосы и прямой, откровенный характер. По ней нельзя было заметить, как она обеспокоена, но так было. Сегодня утром он выглядел таким замотанным. К тому же, он даже не поел, что вообще не было на него похоже. Пусть не яичница с беконом, но, хотя бы, горячая крупяная каша с фруктами! Ей, по какому-то инстинктивному побуждению, нравились только люди с хорошим аппетитом. А может, думала она про себя, завтра ей удастся улыбнуться тому мужчине, который всегда благодарил, даже не глядя ей в лицо. Она улыбнется, когда поставит перед ним тарелку с яичницей, а он, возможно, даже съест ее.
Правда, это не было полным решением стоящих перед нею проблем.
Лосиль роежилась, чувствуя себя беспомощной. Было весьма огорчительно заботиться о ком-то, находясь от него так далеко...
К девушке кто-то подбежал сзади.
- Привет, - произнес Эдгар самое банальное слово, пытаясь поравняться с Лосиль шагом. - Ты почему не подождала у дверей? Как насчет субботнего вечера?
- А, привет. Пока не знаю. Может случиться, что я буду нужна на факультетском танцевальном вечере.
- Скажи им, что ты не сможешь, - бесцеремонно заявил Эгерд. - Что тебе надо ехать в этот твой поселок. Что твой братец, допустим, приболел, и... э-э... мать попросила, чтобы ты с ним посидела.
Лосиль засмеялась.
- Нет, ты прикинь. Я уже договорился с Корнеганом взять на вечер его лодку. На ней мы сможем спуститься до самого Крюка.
Улыбаясь, Лосиль позволила ему взять себя под руку. Она симпатизировала Эгерду. Он и выглядлел прилично и был в ее вкусе. Он напоминал ей брата... нет, не настоящего ее брата, а того, который мог у нее быть. Она нравилась Эгерду. Но сам он не нравился ей. Эта разница была для нее несомненна. Вот Эгерду Лосиль нравилась без всяких условий.
- Ладно, - сказал парень. - Не будем заворачивать себе мозги. Завтра я снова срошу тебя.
С его стороны это было инстинктивным поведением коммивояжера; всегда лучше оставить проспект товаров, если тебе ответили "возможно", а не решительное "нет". Он провел девушку между двумя высокими зданиями к садам на задах кэмпуса, где у отдела Агрономии посреди интенсивно возделываемых 15 акров с экспериментальными злаками и горохом был японский садик.
- По-моему, старик Карл сегодня утром выставил мне плохую отметку, хмуро сказал Эгерд, вспомнив утренний инцедент.
- Это плохо, - ответила на это Лосиль, не видя в его словах чего-то необычного.
- Я ведь только пытался оказать Корнату услугу. Да что там пытался! Черт подери, я спас ему жизнь! - Теперь она была вся внимание. Эгерд развивал свою мысль: - Ведь он практически был уже за окном. Плюх, и все! Знаешь, мне кажется, что у половины здешних профессоров шарики заехали за ролики. Во всяком случае, если бы меня там не было, он точно был бы покойником. Л-ляп! И мозги по всей площади.
Правда, - улыбаясь, признался он - я чуточку припоздал.
- Эгерд!
Он остановился и поглядел на девушку.
- В чем дело?
Она разъярилась.
- Тебе ни в коем случае нельзя было опаздывать! Разве тебе не понятно, что мастер Корнат полагался на тебя? Нет, тебе действительно следует быть повнимательнее.
Вот теперь она разозлилась по-настоящему. Эгерд смотрел на нее, закрыв рот, и вся прелесть утренней встречи для него испарилась. Внезапно он схватил ее за руку.
- Лосиль, - сказал он совершенно серьезно, - выходи за меня замуж, пожалуйста. Я знаю, что живу исключительно на стипендию, а оценки у меня неважные. Но я не отказываюсь от своего предложения. Послушай, я не собираюсь оставаться на математике. Я говорил с ребятами из Мед Школы. На отделении эпидемиологии есть работа, и там мои знания по математике смогут пригодиться. Я не прошу у тебя полных десяти лет. Мы сможем жить друг с другом месяц за месяцем. Но даже если ты не захочешь продолжать, клянусь, я не стану держать на тебя зла. Дай мне только попробовать, пожелай побыть со мной, Лосиль. Пожалуйста, выходи за меня.
Он стоял, глядя на нее сверху вниз. Его широкое лицо побледнело, ожидая ее ответа. Она же отводила глаза.
Через некоторое время Эгерд сдержанно кивнул.
- Ну конечно, разве могу я соперничать с мастером Корнатом?
Внезапно девушка нахмурилась.
- Эгерд, надеюсь, что ты не чувствуешь... я хочу сказать, чтобы у тебя и в мыслях не было, будто я интересуюсь Мастером Корнатом...
- Нет, - сказал юноша, ухмыляясь. - Мне и вправду не хотелось, чтобы он вывалился из окна. Только знаешь что? Лосиль, честное слово, не думаю, чтобы Мастер Корнат знал, что ты вообще существуешь.
Аналитик провел Корната до самой двери. Тот был взбешен, потому что все пошло совсем не так, как он рассчитывал, и виной тому был совсем не он сам.
- Простите, но мне бы не хотелось привлекать кого-нибудь со стороны, сухим тоном заявил Корнат.
Походка пьяницы
ГЛАВА 1
Этого человека зовут Корнат, он родился в 2166 году, и сейчас ему тридцать лет. Он преподаватель.
Преподает он математику. Его специализация - теория чисел. Он обучает мнемоническому счету, и этот предмет полностью занимает его творческие мысли. Но он думает и о девушках, правда, несколько отстраненно и без особенных эмоций.
Он не женат. Спит один, а вот это уже не совсем хорошо.
Если вы пройдетесь по его небольшой спальне (стены в ней лиловые, а потолок кремовый; это цвета МатБашни), то услышите шорохи и непонятный жужжащий звук. Это вовсе не отголоски дыхания Корната, хотя сейчас он мирно спит. Эти шорохи - с трудом слышимые биип-биип электронных часов. (Однажды они упали на пол. Оси механизма слегка согнулись, и трение о корпус стало сильнее). А жужжат другие часы. Если присмотритесь повнимательнее, то сможете увидеть, что в комнате находится гораздо больше часов.
Здесь их целых пять, все заведены. У всех есть будильники, установленные на одно и то же время.
Сам Корнат выглядит неплохо, хотя несколько и бледноват. Если вы женщина (скажем, одна из его студенток), вам бы захотелось вытащить его на солнце. Вам бы захотелось чуточку его откормить, и сделать немного повеселей. Сам он не обращает внимания на то, что ему необходимо было бы поправиться или загореть. Гораздо более его беспокоит то, что он сильно нуждается в кое-чем другом.
Он знает - что-то с ним не в порядке. Уже семь недель он знает про это со всей на то очевидностью.
С четверти восьмого утра все пять часов начинают пронзительно пищать, на это время их и заводили. Корнат потратил немало усилий на то, чтобы они начинали сигналить в один и тот же момент. Он настраивал будильник на каждых часах, проверяя его тем, что проворачивал стрелку и замечал точный момент, когда срабатывает выключатель, затем терпеливо выставлял опять и перепроверял. Теперь все часы гарантированно пищали, жужжали или звенели по пятнадцать секунд каждые.
Правда, у одних корпус был с дефектом. Это у тех, которые Корнат однажды ронял. Они легонько щелкают за несколько мгновений до того, как в них срабатывает будильник.
И вот сейчас раздается подобный щелчок.
Звук совершенно негромкий, но Корнат отреагировал. Глаза его заморгали. Потом они снова закрылись, но Корнат уже не спал.
Представьте, что вы картина на стене - допустим, портрет Лейбница, сделанный со старинной гравюры Фике. Собственными глазами из под огромного завитого парика вы видите, как молодой человек поднимается с кровати и медленно идет к окну.
Да, комната его находится на восемнадцатом этаже.
Если картина на стене может обладать памятью, вы помните, что это уже не в первый раз. Если картина может чего знать, то вы знаете, что до этого он уже пробовал выскакивать из окна, и, похоже, сейчас он пробует сделать то же самое.
Он пробует покончить с собой. За последние пятьдесят дней он пытался сделать это уже девять раз.
Если картина на стене умеет сожалеть, вы сожалеете. Ведь со стороны этого молодого человека просто ужасно пытаться покончить с собой, тем более, что он совершенно не хочет умирать.
Глава 2
Что-то во сне беспокоило Корната. Потом как-то неясно он почувствовал, что переместолся в совершенно неудобное положение, а кто-то рядом зовет его по имени. Бормоча и гримасничая, он открыл глаза.
Он глядел прямо вниз, с высоты в две сотни футов.
Тут же он пришел в себя. Еще какое-то мгновение он опасно перегибался через окно, но сзади кто-то тянул его за руку, некто, кричащий ему прямо на ухо. Кто бы это ни был, он грубо оттянул Корната от окна.
И в этот миг будто слаженный хор грянули все пять будильников, а через какое-то мгновение - телефон у кровати. Управляемые автоматическим таймером, ожили комнатные лампы; светильник у изголовья кровати мигнул и залил ярким светом подушку, где только что находилась голова Корната. - С вами все в порядке?
До Корната дошло, что этот вопрос задавался уже несколько раз. С бешенством в голосе он ответил:
- Да, конечно, со мной все в порядке!
Все произошло в один миг. Вены сразу же переполнились адреаналином, и, поскольку никаких действий не последовало, вся энергия перешла в ярость...
- Извини, Эгерд. Спасибо тебе.
Студент отпустил Корната. Эгерд был девятнадцатилетним парнем с коротко стрижеными рыжими волосами, с обычно румяным, а теперь смертельно побледневшим лицом.
- Уже все нормально.
Не спуская глаз с Корната, Эгерд подошел к телефону.
- Алло? Да, он уже проснулся. Спасибо за звонок.
- Еще чуть-чуть и они бы опоздали, сказал Корнат. Паоень вздрогнул.
- Будет лучше, если я уже пойду, сэр. Мне надо... О, доброе утро, мастер Карл.
В двери стоял заведующий отделением. Группка студентов будто гуси вытягивали шеи из-за его спины, пытаясь рассмотреть, что вызвало переполох. Мастер Карл был высоким, черноволосым мужчиной, с глазами будто сияющие сапфиры. В его руке, зажатые резиновой держалкой, трепетали еще мокрые фотонегативы.
- Черт подери, что здесь происходит? - грозно спросил он.
Корнат уже открыл было рот, чтобы ответить, но потом понял, что на этот вопрос совершенно невозможно ответить. Ведь он и сам не знал! Не знал что, не знал как и почему происходит с ним последние пятьдесят дней. Единственное, что он знал - это то, что уже в девятый раз он чуть было не расстался с жизнью.
- Эгерд, ответьте мастеру Карлу, - сказал он.
Студент даже подскочил. Карл был главной фигурой в его жизни: все студенческие надежды по оформлению, обучению, отбору в солдаты или направлению на физические работы в Трудовых Лагерях лежали в компетенции тьютора.
- Сэр, - запинаясь, стал отвечать Эгерд. - Мастер Корнат поручил мне дополнительное задание. Он попросил меня приходить к нему за пять минут до времени его пробуждения и следить за ним, потому что... Да, это именно он попросил меня. А сегодня утром я чуточку опоздал.
- Вы опоздали? - ледяным тоном спросил Карл.
- Да, сэр. Я...
- И вы вышли в коридор, не побрившись?
Парня будто из-за угла мешком прибили. Кучка студентов за спиной у Карла мгновенно испарилась. Эгерд попытался было сказать еще что-то, но Корнат перебил его. Он с размаху уселся на свою кровать.
- Карл, оставьте мальчика в покое! Если бы он потратил время на бритье, я был бы мертв.
- Хорошо, Эгерд, - резко бросил тьютор, - можете идти к себе. Корнат, мне хотелось бы знать, что все это означает. И я настаиваю на удовлетворительном объяснении... - Он замолк, как будто вспомнил что-то важное и поглядел на мокрые негативы у себя в руке. - ... не позднее завтрака, - закончил он сурово и величественным шагом прошествовал к себе в комнату.
Корнат медленно, с трудом оделся и начал бриться. Каждый день на протяжении семи недель он переживал, как будто это был полный год. Так что теперь на нем висел груз восьми десятков лет, то есть, на десять лет больше, чем у мастера Карла.
Семь недель. И девять попыток убить себя.
И никаких объяснений.
Самое страшное, он не был похлж на человека, что бредет лунатиком по узкой грани самоубийства. Он был молод для профессуры и сложен как атлет, что соответствовало действительности - студентом он был капитаном команды фехтовальщиков и до сих пор оставался ее консультантом. Его лицо было лицом пышущего здоровьем юноши, которого по каким-то причинам вырвали ото сна, и это тоже соответствовало действительности. Выражение на этом лице было как у человека, сильно обеспокоенного теми необъяснимыми и непростительными поступками, которые он совершил. И это тоже соответствовало фактам.
Корнат на самом деле был обеспокоен. Теперь известия о его безрассудстве разнесутся по всему кэмпусу. Несомненно, слухи ходили и раньше, но при сегодняшнем утреннем эпизоде присутствовало множество свидетелей, и разговоров станет больше. А поскольку кэмпус был для Корната всей его жизнью, это означало, что каждый человек, с мнением которого ему приходилось считаться, очень скоро будет предупрежден, что он пытался покончить с собой - непонятно почему - но даже и этого не смог!
Он вытер лицо полотенцем и уже был готов покинуть свою комнату - что означало выставиться на всеобщее обозрение, но выхода не было. В почтовом контейнере была пачка писем и другой корреспонденции. Корнат решил быстренько просмотреть ее: ничего важного. Он глянул в свои заметки, которые кто-то уложил на стол. Наверное, Эгерд. Корнатовские каракули относительно Вальгреновских аномалий были начерканы прямо поверх расписания утренних лекций. В центре стола, прижатый пресс-папье, лежал конверт с красной каймой: письмо из Канцелярии Президента с приглашением принять участие в Полевой Экспедиции. Корнат напомнил себе, что надо поговорить с Карлом, как бы отвертеться от нее. Слишком много было работы, чтобы терять время на поездку в исключительно социальных целях. Одна только проблемв Вольгрена займет его на несколько недель, к тому же Карл настаивал на публикации. Но это было еще преждевременно. Вот где-то месяца через три... возможно... если Компьютерная Секция предоставит достаточно машинного времени, и если сами аномалии не окажутся чьей-то давней ошибкой.
И, конечно же, если он сам к тому времени еще будет жить.
- А, ну его все к черту! - внезапно произнес Корнат. Он сунул президентское письмо в карман, схватил свое кепи и с чувством раздражения вышел в холл.
Столовая МатБашни обслуживала всех преподавателей отделения, тридцать одного человека, и большая их часть уже была здесь. Корнат шел с выражением безразличия на лице, ощущая необычную тишину в противовес постоянному гулу разговоров, и это доставало его. Каждый присутствующий пялился на него.
- Доброе утро, - изобразил он улыбку и слегка поклонился всем сидящим в столовой.
Одна из немногих женщин-преподавательниц, хихикая, помахала ему:
- Молодчина, Корнат! Не хочешь присесть к нам? У Дженни есть задумка, как помочь тебе с этими самоубийствами.
Корнат усмехнулся и повернулся к этой парочке спиной. Они проживали в женском крыле, двенадцатью этажами ниже его комнаты, но слухи добрались уже и туда. Естественно. Он лстановился у стола, за которым сидел один мастео Карл, заканчивая свой чай и просматривая пачку фотографий.
- Карл, извини меня за утро, - сказал Корнат.
Мастер Карл рассеянно глянул на него. Согласно его собственным замыслам, глаза Карла не были теперь теми сияющими сапфирами, что пронзали Эгерда; сейчас это были блекло-голубые глаза добродушного Санта Клауса (что было гораздо ближе его собственной натуре).
- Что? А, ты имеешь в виду эти твои прыжки из окна? Да, конечно. Садись, мой мальчик.
Он освободил место напротив сиденья Корната, чтобы студентка-официантка могла того обслужить. Весь стол был завален фотографиями. Одну он подсунул Корнату.
- Скажи, - напыщено промолвил он, - тебе не кажется, что это звезда?
- Нет.
Корнат не слишком-то интересовался хобби начальника своего отделения. Более всего снимок напоминал каплю чего-то, в которую ударила молния.
Карл вздохнул и забрал снимок.
- Ладно. А теперь расскажи, что же произошло утром?
Корнат взял чашку кофе у одной из официанток и отмахнулся от остальных.
- Надеюсь, что я смогу рассказать, - серьезно начал он.
Карл ждал.
- Я хочу сказать - это не так просто.
Карл ждал.
Корнат сделал большой глоток кофе и отставил чашку. Карл, возможно, был единственным человеком на факультете, кто не прислушивался к сегодняшним утренним сплетням. И практически невозможно было взять и выложить ему попросту обо всем, что случилось. Мастер Карл был Университетское дитя, равно как и сам Корнат. Как и Корнат он родился в Университетском Мед Центре и учился в школах Университета. Ему была не по вкусу кипящая, шумная жизнь в мире Города, за стенами "альма матер". И действительно, его не трогали никакие лдские проблемы. Один Господь знал, что может сделать Карл, сухой как цифры, голова которого была забита Виноградовым и Френиклом де Бесси, с нематематическим феноменом самоубийства.
- Я уже девять раз пробовал лишить себя жизни, - сказал Корнат, с головой погрузившись в откровенность. - Только не спрашивай, зачем. я и сам не знаю. Вот и все, что произошло утром. Сегодня была девятая попытка.
Мастер Карл был потрясен сказанным, и это Корнату не понравилось.
- Только не глядите на меня как Фома Неверующий, - отчаянно вскрикнул Корнат. - Я и сам не знаю больше того, что сказал. Для меня это такая же досада, как и для вас.
Тьютор беспомощно глядел на лежащие у тарелки фотоснимки, как будто те могли ответить. Но ответа не было.
- Хорошо, - сказал он, потирая надбровные дуги. - Я понял твое состояние. А нет ничего, что могло бы тебе помочь?
- Помочь? Господи, да у меня помощников выше крыши. Видите ли, самое худшее - это утром; только когда я просыпаюсь и еще не совсем контролирую себя, это самое паршивое время. Поэтому я и установил довольно сложную систему будильников. У меня их пять. Я попросил коменданта в нужное мне время включать освещение. Я договорился с ночным дежурным, чтобы тот звонил мне по телефону. Понимаете, только все это вместе и заставляет меня проснуться полностью. Это срабатывало в течение трех дней, и поверьте, после всего этого, для того, чтобы совсем проснуться мне еще понадобилась порция холодной воды в лицо. Тогда я уже договорился с Эгердом, чтобы он приходил ко мне рано утром, пока я не проснусь, на тот случай, если что-то пойдет не так, как следует.
- Но сегодня утром Эгерд пришел поздно.
- Он чуточку припоздал, - поправил его Корнат. - Еще минута, и вот тогда, действительно, было бы поздно.
- Это не совсем то, о чем я подумал, говоря о помощи, - сказал Карл.
- А, ты имеешь в виду Мед Центр? - Корнат достал сигарету. Официантка тут же поднесла ему огонь. Корнат знал ее. Это была студентка из его класса, девушка по имени Лосиль, молоденькая и довольно-таки приятная.
- Я уже был там, - сказал Корнат с безразличным видом, следя в это время за девушкой. - Они уговорили меня обратиться к аналитику. Причем, настаивали сильно.
Лицо мастера Карла озарилось заинтересованностью. Корнат, откинувшись на спинку стула, размышлял, что никогда еще не видел Карла настолько взволнованным со времени их последнего разговора относительно статьи, которую писал Корнат - анализ расхождений в Вольгреновских основных законах статистики.
- Я скажу, что меня больше всего беспокоит, - продолжил Карл. Похоже, что тебя самого это не очень волнует.
- Да нет, почему же...
- По тебе этого не видно. Ладно, есть еще что-нибудь, что тебя беспокоит?
- Беспокоит до такой степени, что приводит к самоубийству? Нет. Только мне кажется, что нечто подобное должно быть.
Карл уставился в пространство. Глаза его снова загорелись синим огнем. мастер Карл управлял своими мозгами, прослеживая все возможности, выявляя все связи и выводя теории.
- Только по утрам?
- О, нет, Карл. Все это весьма изменчиво. Я могу пытаться покончить с собой в любое время дня и ночи. Но все происходит, когда я сонный: когда ложусь спать, когда встаю - однажды это случилось посреди ночи. Тогда я обнаружил, что иду к пожарной лестнице, один Господь знает, зачем. Наверное, случилось нечто, разбудившее меня наполовину. Не знаю. Потому я и попросил Эгерда составлять мне компанию по вечерам, пока я крепко не засну, и по утрам. Моя нянька.
- Ты явно можешь рассказать еще кое-что! - перебил его Карл раздраженно.
- Ладно... Да, мне кажется, что могу. Я думаю, мне снятся сны.
- Сны?
- Да, Карл, сны. Хорошо я их не помню, но это так, будто кто-то уговаривает меня делать все эти вещи. Кто-то, пользующийся авторитетом. Отец? Я не помню своего отца, но у меня такое чувство, будто это он.
Огонь в лице Карла погас. Он утратил всякий интерес к рассказу.
- Что случилось? - спросил его Корнат серьезно.
Руководитель отделения откинулся на спинку стула, покачал головой.
- Нет, Корнат, не следует считать, будто кто-то уговаривает тебя. Этого "некто" не существует. Поверь мне, я исследовал эту проблему весьма тщательно. Сны порождает сам спящий.
- Но ведь я только сказал...
Мастер Карл поднял руку.
- Рассмотрев все имеющиеся возможности, - сказал он тоном лектора, который каждую неделю слушали три миллиона зрителей, - оставим две из них. Теперь давай их обсудим. Первая, в которой может иметься физическое объяснение: некто разговаривает с тобой, когда ты спишь. Я думаю, мы можем ее исключить. Вторая возможность - это телепатия. А ее, - печально закончил он, - не существует.
- Но ведь я только...
- Подумай сам, мой мальчик, - тоном знающего человека сказал старый преподаватель. Затем в нем снова пробудился интерес: - Так как там с Вольгреном? С аномалиями что-нибудь продвигается?
Через двадцать минут, ссылаясь на то, что может опоздать на лекции, Корнат сбежал из столовой. Там было двенадцать столов, а его раз восемь приглашали присесть, выпить еще чашечку кофе и... ах, да, Корнат, так что там за история?
Хотя он и не сказал об этом мастеру Карлу, Корнат торопился на встречу с аналитиком. И его весьма беспокоили результаты этой встречи.
Он не особенно рассчитывал на то, что аналитик разрешит его проблему: уже триста лет специалисты-психологи не смогли разработать испытанной и действенной системы, а сам Корнат весьма скептически относился к тому, что не было связано с математическим анализом. Но было еще кое-что, о чем он не хотел говорить мастеру Карлу.
Дело в том, что Корнат не был единственным.
Человек из Мед Центра и сам был очень возбужден его рассказами. Он назвал пять имен сотрудников факультета, знакомых и Корнату, что покончили с собой или умерли от психических расстройств за последние несколько лет. Один из этих типов совершил пятнадцать попыток покончить самоубийством, пока наконец не взорвал себя в Химическом Зале во время ночного эксперимента, связанного с полимеризацией. Другие же расстались с жизнью сч первой же или второй попытки.
Корната делало исключением то, что у него все продолжалось уже семь недель без особого вреда для него самого. Правда, рекорд составлял десять недель. Принадлежал он тому самому химику.
Аналитик пообещал собрать всю информацию об остальных самоубийцах и показать ее сегодня утром. Корнат и не отрицал, что это было ему интересно. Черт подери, этот вопрос волновал его чрезвычайно!
Хотя все его попытки убить себя и заканчивались неудачей, он мог бы понять, как случилось, что у других все пошло успешно. Он мог совершить самоубийство тем или иным способом и никогда, скорее всего, и не узнать, зачем.
А поскольку сегодняшний случай тоже окончился неудачей, это могло произойти в течение ближайших трех недель.
Г л а в а 3
Университет начинал свой день. В офисе Правления клерк открыл фрамугу, после чего щелкнул выключателем, и главный компьютер, который иногда называли Стики Диком, принял на себя управление, направляя студентов цикла Бета-Феникс на предстоящие сегодня экзамены по английскому языку, санскриту и ядерным реакциям. Студенты-медики вытаскивали из холодильных камер тела для учебных вскрытий, разыгрывая вечные шуточки с отрезанными органами. В центральном зале записей телевизионные техники начали свой бесконечный таинственный ритуал проверки электроцепей и установки баланса напряжений; каждая лекция в обязательном порядке записывалась на пленку, даже те, что не готовились к передаче в эфир или на продажу.
Тридцать тысяч студентов спешно оценивало возможное настроение различных преподавателей, и они приходили к выводу, что, возможно, дожить до вечера и удастся. И все же, это они считали лучшим, чем жить во внешнем мире.
В кухне, обслуживающей столовую МатБашни, студентка-официантка Лосиль помогала своей напарнице вытереть последние капли влаги с кухонного оборудования из нержавеющей стали. Она сняла фартук, в зеркале на двери проверила, не размазалась ли косметика на лице, прошла к лифту для обслуживающего персонала, и уже через минуту была на шумной, залитой жарким солнцем площади Четырехугольника.
Правда, сама Лосиль не считала, что здесь так уж жарко и шумео. Ей были известны места и похуже.
Родители Лосиль были учителями, только работали они не в Университете, а в Городе. Сама она жила в Университете только два года и время от времени проводила выходные у себя дома. Она прекрасно знала, что это такое - жить в Городе, на другом берегу залива, или даже хуже того, жить в одном из разбитых суденышек на берегу, когда вся жизнь связана с вечным шумом и грохотом, днем и ночью, когда каждый сидит друг у друга на голове. На Квадратной же площади шум создавали только человеческие голоса, земля под ногами не тряслась.
У Лосиль было веселое личико, коротко стриженые волосы и прямой, откровенный характер. По ней нельзя было заметить, как она обеспокоена, но так было. Сегодня утром он выглядел таким замотанным. К тому же, он даже не поел, что вообще не было на него похоже. Пусть не яичница с беконом, но, хотя бы, горячая крупяная каша с фруктами! Ей, по какому-то инстинктивному побуждению, нравились только люди с хорошим аппетитом. А может, думала она про себя, завтра ей удастся улыбнуться тому мужчине, который всегда благодарил, даже не глядя ей в лицо. Она улыбнется, когда поставит перед ним тарелку с яичницей, а он, возможно, даже съест ее.
Правда, это не было полным решением стоящих перед нею проблем.
Лосиль роежилась, чувствуя себя беспомощной. Было весьма огорчительно заботиться о ком-то, находясь от него так далеко...
К девушке кто-то подбежал сзади.
- Привет, - произнес Эдгар самое банальное слово, пытаясь поравняться с Лосиль шагом. - Ты почему не подождала у дверей? Как насчет субботнего вечера?
- А, привет. Пока не знаю. Может случиться, что я буду нужна на факультетском танцевальном вечере.
- Скажи им, что ты не сможешь, - бесцеремонно заявил Эгерд. - Что тебе надо ехать в этот твой поселок. Что твой братец, допустим, приболел, и... э-э... мать попросила, чтобы ты с ним посидела.
Лосиль засмеялась.
- Нет, ты прикинь. Я уже договорился с Корнеганом взять на вечер его лодку. На ней мы сможем спуститься до самого Крюка.
Улыбаясь, Лосиль позволила ему взять себя под руку. Она симпатизировала Эгерду. Он и выглядлел прилично и был в ее вкусе. Он напоминал ей брата... нет, не настоящего ее брата, а того, который мог у нее быть. Она нравилась Эгерду. Но сам он не нравился ей. Эта разница была для нее несомненна. Вот Эгерду Лосиль нравилась без всяких условий.
- Ладно, - сказал парень. - Не будем заворачивать себе мозги. Завтра я снова срошу тебя.
С его стороны это было инстинктивным поведением коммивояжера; всегда лучше оставить проспект товаров, если тебе ответили "возможно", а не решительное "нет". Он провел девушку между двумя высокими зданиями к садам на задах кэмпуса, где у отдела Агрономии посреди интенсивно возделываемых 15 акров с экспериментальными злаками и горохом был японский садик.
- По-моему, старик Карл сегодня утром выставил мне плохую отметку, хмуро сказал Эгерд, вспомнив утренний инцедент.
- Это плохо, - ответила на это Лосиль, не видя в его словах чего-то необычного.
- Я ведь только пытался оказать Корнату услугу. Да что там пытался! Черт подери, я спас ему жизнь! - Теперь она была вся внимание. Эгерд развивал свою мысль: - Ведь он практически был уже за окном. Плюх, и все! Знаешь, мне кажется, что у половины здешних профессоров шарики заехали за ролики. Во всяком случае, если бы меня там не было, он точно был бы покойником. Л-ляп! И мозги по всей площади.
Правда, - улыбаясь, признался он - я чуточку припоздал.
- Эгерд!
Он остановился и поглядел на девушку.
- В чем дело?
Она разъярилась.
- Тебе ни в коем случае нельзя было опаздывать! Разве тебе не понятно, что мастер Корнат полагался на тебя? Нет, тебе действительно следует быть повнимательнее.
Вот теперь она разозлилась по-настоящему. Эгерд смотрел на нее, закрыв рот, и вся прелесть утренней встречи для него испарилась. Внезапно он схватил ее за руку.
- Лосиль, - сказал он совершенно серьезно, - выходи за меня замуж, пожалуйста. Я знаю, что живу исключительно на стипендию, а оценки у меня неважные. Но я не отказываюсь от своего предложения. Послушай, я не собираюсь оставаться на математике. Я говорил с ребятами из Мед Школы. На отделении эпидемиологии есть работа, и там мои знания по математике смогут пригодиться. Я не прошу у тебя полных десяти лет. Мы сможем жить друг с другом месяц за месяцем. Но даже если ты не захочешь продолжать, клянусь, я не стану держать на тебя зла. Дай мне только попробовать, пожелай побыть со мной, Лосиль. Пожалуйста, выходи за меня.
Он стоял, глядя на нее сверху вниз. Его широкое лицо побледнело, ожидая ее ответа. Она же отводила глаза.
Через некоторое время Эгерд сдержанно кивнул.
- Ну конечно, разве могу я соперничать с мастером Корнатом?
Внезапно девушка нахмурилась.
- Эгерд, надеюсь, что ты не чувствуешь... я хочу сказать, чтобы у тебя и в мыслях не было, будто я интересуюсь Мастером Корнатом...
- Нет, - сказал юноша, ухмыляясь. - Мне и вправду не хотелось, чтобы он вывалился из окна. Только знаешь что? Лосиль, честное слово, не думаю, чтобы Мастер Корнат знал, что ты вообще существуешь.
Аналитик провел Корната до самой двери. Тот был взбешен, потому что все пошло совсем не так, как он рассчитывал, и виной тому был совсем не он сам.
- Простите, но мне бы не хотелось привлекать кого-нибудь со стороны, сухим тоном заявил Корнат.