– Неужели? – хищно оскалился Теодор. – Какую пользу может принести этот ублюдок?
– Возможно, он все-таки расскажет нам какие-либо подробности, которые укажут на Дени де Роже...
– Может. Но зло все равно причинено. Я лучше его убью, – мрачно проговорил Теодор.
– Нет! Нет! – взмолился шпион. – Не убивайте меня, я сделаю все, что вы захотите!
– Да? – Виллеру попробовал остроту лезвия пальцем.
– Теодор, – Камилла осторожно потянула шевалье за рукав. – Прошу вас, не делайте этого. Еще одно убийство – зачем?
– Пусть пока посидит под замком, – предложил аббат, – а мы подумаем, что с ним делать.
– И еще: мне очень не хочется заставлять слуг отмывать пол от крови. – Камилла сжала руку Виллеру, и он подчинился, вложил кинжал в ножны. Госпожа де Ларди вздохнула с облегчением.
Шевалье позвал охрану, и шпиона увели.
– Ну что ж, а я пойду умоюсь с дороги, – зевая, заметил аббат.
– А после присоединяйтесь к завтраку, Анри, – пригласила Камилла. – День будет долгим.
...Завтрак подали полчаса спустя.
Пока госпожа де Ларди и аббат беседовали, обсуждая балы, которые необходимо посетить, Теодор любовался ею, не в силах отвести глаз. Какая она все-таки настоящая! Живая, яркая, самобытная... Исключительная.
Любит ли он Камиллу? Марго он любил, но теперь понимает, что та любовь была замешана на желании защитить и уберечь. С Камиллой все иначе. В защите и помощи она не нуждается, о чем ему и заявила. Да и чувство, возникшее у Теодора как-то незаметно, мало похоже на все, что он испытывал ранее. В одно мгновение ему хочется убить Камиллу, в другое – носить на руках. Временами она нежна, как шелк, а иногда – колюча, как еж. Как бы то ни было, в любое время, в любом из своих проявлений она волнует его, трогает его душу и сердце, заставляет забыть о прошлом и будущем, оставляя лишь ослепительно сияющее медью настоящее.
Вот и сегодня ночью он забыл про все, про всяческую политику и заговоры, осталась лишь она, его медный ангел.
– Шевалье? – Голос госпожи де Ларди вырвал его из плена размышлений. – Я попрошу вас оказать мне небольшую услугу.
– Да, сударыня?
– Не отнесете ли вы записку моему кузену, герцогу де Лонгвилю? Это совсем рядом, а я хочу, чтобы послание ему передали именно вы.
– Да, разумеется, но почему?
– Осмотритесь в доме и познакомьтесь с герцогом. Послезавтра он дает бал. Мы должны там присутствовать – там будет множество любопытных личностей. Возможно, и наши заговорщики тоже.
– Знать бы еще, кто они... – хмыкнул аббат.
– Жена герцога де Лонгвиля – сестра Людовика Энгиенского, – вспомнил Виллеру. – Это может оказаться... хм, любопытным. И полезным. – Слишком давно он не получал вестей с фронта. Ему мучительно не хватало дела всей его жизни.
«Может быть, это и есть мой шанс». Какая притягательная мысль.
Глаза Камиллы заблестели.
– Вы все схватываете на лету.
...Являться в такой дом следовало при параде. Поэтому Виллеру облачился в один из своих лучших костюмов – зеленый с золотом, приказал начистить сапоги и оседлать Фернана. Ехать всего ничего, однако тут важны были нюансы. Камилла только восхищенно поцокала языком, когда отдавала шевалье запечатанное послание, однако от комментариев воздержалась – и слава Богу.
Выехав на улицу, Теодор направил коня к парадному крыльцу роскошного особняка, располагавшегося по соседству. Богатство его обитателей было просто выставлено напоказ, у дверей дежурили слуги в великолепных ливреях. Один из них выступил вперед, стоило Теодору приблизиться. Виллеру спешился; правая нога немедленно напомнила о себе, но ему удалось устоять. Вот потеха-то: упасть в грязь на глазах у всех этих надменных слуг. Можно подумать, это они носят герцогский титул... Теодор разозлился на себя.
– Я шевалье де Виллеру, у меня послание от госпожи де Ларди... – начал он холодно. Продолжить ему не дали: слуга сложился в поклоне, еще двое подбежали и взяли лошадь под уздцы, остальные устроили массовое открывание дверей. Теодор, приподняв бровь, несколько изумленно наблюдал за суетой. Во-первых, он был глубоко убежден: чтоб удержать довольно смирную лошадь, более чем достаточно одного слуги. Во-вторых, его даже не спросили больше ни о чем, а уже зовут в дом.
«А если бы я солгал? Если бы я оказался не посланником Камиллы, а наемным убийцей?» Он сжал губы и пошел вслед за слугой в дом – незачем болтать лишнее, лучше посмотреть, что будет.
Вежливо оповестив гостя, что его сейчас примут, слуга удалился, оставив Теодора в комнате, полной ценных вещей. Правда, за дверью маячил еще один ливрейный, но, судя по его скучающему лицу, никакими особыми навыками, кроме умения стоять столбом, он не обладал. Говорят, что высшей знати служат лучшие. Страшно подумать: если это – лучшие, как выглядят худшие? Даже провинившийся Николя (которого Виллеру отругал, но не выгнал) мог дать всем им, вместе взятым, огромную фору.
Шевалье ждал довольно долго, но никто не приходил. Сначала Теодор бродил по комнате, рассматривая вазы, картины, ковры; но вскоре это занятие ему прискучило, и он осторожно расположился в великолепном кресле, обитом светло-голубым атласом с вышитыми золотыми лилиями. Виллеру еще никогда не сидел на произведении искусства, подобная роскошь была для него внове. Походный шатер герцога Энгиенского – это одно, а парижский особняк его сестры – совсем другое. У Камиллы в Жируаре была милая, но тоже довольно спартанская обстановка. А здесь – просто в глаза бьет, но, наверное, это отличительная особенность жизни в Париже, все стараются казаться богаче.
Наконец, приблизительно после получаса ожидания, Теодор едва не заснул в удобном кресле, явился слуга, уже другой, и попросил шевалье следовать за ним. Они прошли по широкому коридору, и слуга распахнул двери небольшой, но элегантной гостиной. Теодор шагнул вперед, и двери бесшумно сомкнулись за ним.
Он ожидал встречи с герцогом де Лонгвилем, заранее готовился к ней, дабы произвести впечатление на знатного вельможу, но вся его подготовка пропана даром. Сидя на уютной кушетке с книгой в руках. Теодора поджидала герцогиня де Лонгвиль.
Сначала Виллеру увидел только море кремового шелка и огромные бирюзовые глаза. Он поклонился, ощущая себя вороной перед прекрасным лебедем, позволил себе еще скользнуть взглядом: бледная кожа, волосы золотые, как отделка на платье... Герцогиня улыбнулась, и Теодор сообразил, что пора бы уже что-нибудь сказать – поприветствовать хозяйку, например.
– Ваше высочество, – голос его прозвучал хрипло, – для меня это большая честь.
– Я рада приветствовать вас в своем доме, шевалье. – Голос у нее оказался странный: звонкий от природы, но герцогиня зачем-то приглушала его. – Мне сказали, вы привезли послание от госпожи де Ларди? К сожалению, мой муж сейчас отсутствует, но, возможно, я тоже могу прочесть письмо?
Теодор лихорадочно соображал, как бы поделикатнее изложить суть дела.
– Ваше высочество, действительно, я привез послание. – Он вытащил конверт и протянул его герцогине. Она приняла письмо, взглянула на печать, но вскрывать не спешила. Теодор нарочито небрежным жестом заложил правую руку за спину. – Собственно говоря, я осведомлен о содержимом пакета. Госпожа де Ларди не будет против, если прочтете его вы, а не герцог.
– Садитесь же, шевалье, – сказала герцогиня, не отрывая взгляда от конверта. Теодор огляделся, обнаружил рядом кресло и осторожно опустился на краешек, положив правую руку на эфес шпаги. Герцогиня тем временем сломала печать, вскрыла конверт и развернула листок. Теодор украдкой огляделся: милая гостиная, но, опять же, никакого следа охраны.
«Я могу задушить ее голыми руками и спокойно уйти отсюда, и меня никто не хватится, не заподозрит, не найдет».
Виллеру позволил себе посмотреть на герцогиню: фарфоровое личико, хрупкая фигурка, движения еще по-девичьи резки, не похоже, что перед мим – счастливая замужняя женщина. Ее надо охранять, как ценнейший алмаз, а у Теодора даже шпагу не изъяли и не спросили ни о чем.
Лицо герцогини, по мере тою как она читала послание, становилось все оживленнее, на губах появилась улыбка, на щеках румянец. Виллеру догадался, что письмо составлено в обычной для Камиллы ехидной манере, и это герцогиню рассмешило. Теодор невольно залюбовался ею, словно прекрасным произведением искусства, ни на минуту, однако, не забывая, что она – живая женщина. Наконец герцогиня дочитала и подняла взгляд от письма; Виллеру поспешно отвел глаза.
– Благодарю вас, шевалье, за доставленное нам послание. – Не смотреть на нее просто неприлично, поэтому Теодор нашел некую точку у нее на лбу и туда уставился. – Госпожа де Ларди в Париже, как мило! Она не появлялась здесь уже очень давно. Она всегда мне нравилась, и мне жаль, что мы так редко общаемся. Она упоминает, что вы служили у моего брата? – Теодор кивнул. – В таком случае, нам есть о чем поговорить! Я очень скучаю по Людовику, и мы с вами найдем, что рассказать друг другу. – Герцогиня вдруг улыбнулась. – Не желаете ли присоединиться ко мне за завтраком, шевалье?
– За завтраком? – По мнению Теодора, пора утренней трапезы миновала давным-давно, его завтрак уже успел благополучно забыться. Но здесь, кажется, время шло по-иному. Шевалье вспомнил, что обитатели роскошных парижских особняков ложатся очень поздно, и соответственно встают в середине дня.
Воспользоваться приглашением Виллеру не успел: в комнату вошел очередной слуга и поклонился:
– Ваше высочество, приехал герцог. Сейчас он придет сюда.
– Очень хорошо, – одобрительно улыбнулась герцогиня и повернулась к Виллеру: – Вы сразу решите все вопросы. А позже, если это будет возможно, я хотела бы поговорить с вами о моем милом браге. Он пишет мне достаточно часто, и все же... – Она не договорила, потому что в комнату вошел ее супруг.
Герцог де Лонгвиль оказался немолодым человеком, разряженным просто сногсшибательно – у Теодора даже в глазах зарябило. Тем не менее шевалье поднялся, как того требовали правила приличия, и приветствовал герцога глубоким поклоном. Украдкой бросив взгляд на герцогиню. Теодор обнаружил, что молодая женщина словно заледенела: разительный контраст с оживленной, веселой девушкой, беседовавшей с ним не далее как несколько минут назад. Что же происходит здесь за ширмой благопристойности?
– Шевалье де Виллеру прибыл в Париж вместе с госпожой де Ларди, он начальник ее охраны. А раньше он служил моему брату в Эльзасе, – сообщила герцогиня мужу. Говоря о брате, она невольно улыбнулась. Герцог, явно сочтя эту улыбку предназначенной ему, самодовольно ухмыльнулся.
– Конечно, конечно. – Он быстро просмотрел бумагу, поданную женой. Потом оглядел Теодора с головы до ног. Виллеру инстинктивно положил руку на эфес шпаги – пренебрежительно-изучающие взгляды, даже со стороны высокопоставленных особ, он очень не любил. Но герцог явно не желал оскорблять его, всего лишь оценивал. – Рад приветствовать вас в моем доме, шевалье. Камилла наконец-то выбралась в столицу, как мило! И очень вовремя, в ее стиле. Его величество болеет – самое время устраивать балы... Значит, вы начальник ее охраны? Однако, – герцог уставился на искалеченную руку Теодора, – как же вы справляетесь со своими обязанностями?
Вопиющая бесцеремонность, но вызывать на дуэль кузена Камиллы в планы Теодора не входило. Пришлось действовать дипломатическим путем.
– Это большая честь для меня. – Виллеру поклонился. – Я уверяю вас, ваше высочество, мои раны не мешают мне верно и достойно служить госпоже де Ларди.
Герцог покачал головой. Теодор натянуто улыбнулся.
–Я справляюсь, черт тебя подери. Из шкуры своей вылезаю, но справляюсь.
Герцогиня переводил взгляд с него на мужа.
– Камилла никогда не ошибается в людях, – наконец сказала она супругу.
– Верно, – герцог склонился к руке жены. Прошу извинить меня, дорогая, у меня дела. Вы разберетесь дальше сами.
– Разумеется, – кивнула герцогиня.
Теодор проводил де Лонгвиля взглядом и вопросительно посмотрел на молодую женщину. Та махнула рукой:
– Садитесь же, шевалье!
Теодор сел и озадаченно моргнул: герцог ушел – и его жена оттаяла. Снова живая женщина, а не ледяная статуя. Они в ссоре? Непохоже. Впрочем, это не его дело.
Глава 24
– Возможно, он все-таки расскажет нам какие-либо подробности, которые укажут на Дени де Роже...
– Может. Но зло все равно причинено. Я лучше его убью, – мрачно проговорил Теодор.
– Нет! Нет! – взмолился шпион. – Не убивайте меня, я сделаю все, что вы захотите!
– Да? – Виллеру попробовал остроту лезвия пальцем.
– Теодор, – Камилла осторожно потянула шевалье за рукав. – Прошу вас, не делайте этого. Еще одно убийство – зачем?
– Пусть пока посидит под замком, – предложил аббат, – а мы подумаем, что с ним делать.
– И еще: мне очень не хочется заставлять слуг отмывать пол от крови. – Камилла сжала руку Виллеру, и он подчинился, вложил кинжал в ножны. Госпожа де Ларди вздохнула с облегчением.
Шевалье позвал охрану, и шпиона увели.
– Ну что ж, а я пойду умоюсь с дороги, – зевая, заметил аббат.
– А после присоединяйтесь к завтраку, Анри, – пригласила Камилла. – День будет долгим.
...Завтрак подали полчаса спустя.
Пока госпожа де Ларди и аббат беседовали, обсуждая балы, которые необходимо посетить, Теодор любовался ею, не в силах отвести глаз. Какая она все-таки настоящая! Живая, яркая, самобытная... Исключительная.
Любит ли он Камиллу? Марго он любил, но теперь понимает, что та любовь была замешана на желании защитить и уберечь. С Камиллой все иначе. В защите и помощи она не нуждается, о чем ему и заявила. Да и чувство, возникшее у Теодора как-то незаметно, мало похоже на все, что он испытывал ранее. В одно мгновение ему хочется убить Камиллу, в другое – носить на руках. Временами она нежна, как шелк, а иногда – колюча, как еж. Как бы то ни было, в любое время, в любом из своих проявлений она волнует его, трогает его душу и сердце, заставляет забыть о прошлом и будущем, оставляя лишь ослепительно сияющее медью настоящее.
Вот и сегодня ночью он забыл про все, про всяческую политику и заговоры, осталась лишь она, его медный ангел.
– Шевалье? – Голос госпожи де Ларди вырвал его из плена размышлений. – Я попрошу вас оказать мне небольшую услугу.
– Да, сударыня?
– Не отнесете ли вы записку моему кузену, герцогу де Лонгвилю? Это совсем рядом, а я хочу, чтобы послание ему передали именно вы.
– Да, разумеется, но почему?
– Осмотритесь в доме и познакомьтесь с герцогом. Послезавтра он дает бал. Мы должны там присутствовать – там будет множество любопытных личностей. Возможно, и наши заговорщики тоже.
– Знать бы еще, кто они... – хмыкнул аббат.
– Жена герцога де Лонгвиля – сестра Людовика Энгиенского, – вспомнил Виллеру. – Это может оказаться... хм, любопытным. И полезным. – Слишком давно он не получал вестей с фронта. Ему мучительно не хватало дела всей его жизни.
«Может быть, это и есть мой шанс». Какая притягательная мысль.
Глаза Камиллы заблестели.
– Вы все схватываете на лету.
...Являться в такой дом следовало при параде. Поэтому Виллеру облачился в один из своих лучших костюмов – зеленый с золотом, приказал начистить сапоги и оседлать Фернана. Ехать всего ничего, однако тут важны были нюансы. Камилла только восхищенно поцокала языком, когда отдавала шевалье запечатанное послание, однако от комментариев воздержалась – и слава Богу.
Выехав на улицу, Теодор направил коня к парадному крыльцу роскошного особняка, располагавшегося по соседству. Богатство его обитателей было просто выставлено напоказ, у дверей дежурили слуги в великолепных ливреях. Один из них выступил вперед, стоило Теодору приблизиться. Виллеру спешился; правая нога немедленно напомнила о себе, но ему удалось устоять. Вот потеха-то: упасть в грязь на глазах у всех этих надменных слуг. Можно подумать, это они носят герцогский титул... Теодор разозлился на себя.
– Я шевалье де Виллеру, у меня послание от госпожи де Ларди... – начал он холодно. Продолжить ему не дали: слуга сложился в поклоне, еще двое подбежали и взяли лошадь под уздцы, остальные устроили массовое открывание дверей. Теодор, приподняв бровь, несколько изумленно наблюдал за суетой. Во-первых, он был глубоко убежден: чтоб удержать довольно смирную лошадь, более чем достаточно одного слуги. Во-вторых, его даже не спросили больше ни о чем, а уже зовут в дом.
«А если бы я солгал? Если бы я оказался не посланником Камиллы, а наемным убийцей?» Он сжал губы и пошел вслед за слугой в дом – незачем болтать лишнее, лучше посмотреть, что будет.
Вежливо оповестив гостя, что его сейчас примут, слуга удалился, оставив Теодора в комнате, полной ценных вещей. Правда, за дверью маячил еще один ливрейный, но, судя по его скучающему лицу, никакими особыми навыками, кроме умения стоять столбом, он не обладал. Говорят, что высшей знати служат лучшие. Страшно подумать: если это – лучшие, как выглядят худшие? Даже провинившийся Николя (которого Виллеру отругал, но не выгнал) мог дать всем им, вместе взятым, огромную фору.
Шевалье ждал довольно долго, но никто не приходил. Сначала Теодор бродил по комнате, рассматривая вазы, картины, ковры; но вскоре это занятие ему прискучило, и он осторожно расположился в великолепном кресле, обитом светло-голубым атласом с вышитыми золотыми лилиями. Виллеру еще никогда не сидел на произведении искусства, подобная роскошь была для него внове. Походный шатер герцога Энгиенского – это одно, а парижский особняк его сестры – совсем другое. У Камиллы в Жируаре была милая, но тоже довольно спартанская обстановка. А здесь – просто в глаза бьет, но, наверное, это отличительная особенность жизни в Париже, все стараются казаться богаче.
Наконец, приблизительно после получаса ожидания, Теодор едва не заснул в удобном кресле, явился слуга, уже другой, и попросил шевалье следовать за ним. Они прошли по широкому коридору, и слуга распахнул двери небольшой, но элегантной гостиной. Теодор шагнул вперед, и двери бесшумно сомкнулись за ним.
Он ожидал встречи с герцогом де Лонгвилем, заранее готовился к ней, дабы произвести впечатление на знатного вельможу, но вся его подготовка пропана даром. Сидя на уютной кушетке с книгой в руках. Теодора поджидала герцогиня де Лонгвиль.
Сначала Виллеру увидел только море кремового шелка и огромные бирюзовые глаза. Он поклонился, ощущая себя вороной перед прекрасным лебедем, позволил себе еще скользнуть взглядом: бледная кожа, волосы золотые, как отделка на платье... Герцогиня улыбнулась, и Теодор сообразил, что пора бы уже что-нибудь сказать – поприветствовать хозяйку, например.
– Ваше высочество, – голос его прозвучал хрипло, – для меня это большая честь.
– Я рада приветствовать вас в своем доме, шевалье. – Голос у нее оказался странный: звонкий от природы, но герцогиня зачем-то приглушала его. – Мне сказали, вы привезли послание от госпожи де Ларди? К сожалению, мой муж сейчас отсутствует, но, возможно, я тоже могу прочесть письмо?
Теодор лихорадочно соображал, как бы поделикатнее изложить суть дела.
– Ваше высочество, действительно, я привез послание. – Он вытащил конверт и протянул его герцогине. Она приняла письмо, взглянула на печать, но вскрывать не спешила. Теодор нарочито небрежным жестом заложил правую руку за спину. – Собственно говоря, я осведомлен о содержимом пакета. Госпожа де Ларди не будет против, если прочтете его вы, а не герцог.
– Садитесь же, шевалье, – сказала герцогиня, не отрывая взгляда от конверта. Теодор огляделся, обнаружил рядом кресло и осторожно опустился на краешек, положив правую руку на эфес шпаги. Герцогиня тем временем сломала печать, вскрыла конверт и развернула листок. Теодор украдкой огляделся: милая гостиная, но, опять же, никакого следа охраны.
«Я могу задушить ее голыми руками и спокойно уйти отсюда, и меня никто не хватится, не заподозрит, не найдет».
Виллеру позволил себе посмотреть на герцогиню: фарфоровое личико, хрупкая фигурка, движения еще по-девичьи резки, не похоже, что перед мим – счастливая замужняя женщина. Ее надо охранять, как ценнейший алмаз, а у Теодора даже шпагу не изъяли и не спросили ни о чем.
Лицо герцогини, по мере тою как она читала послание, становилось все оживленнее, на губах появилась улыбка, на щеках румянец. Виллеру догадался, что письмо составлено в обычной для Камиллы ехидной манере, и это герцогиню рассмешило. Теодор невольно залюбовался ею, словно прекрасным произведением искусства, ни на минуту, однако, не забывая, что она – живая женщина. Наконец герцогиня дочитала и подняла взгляд от письма; Виллеру поспешно отвел глаза.
– Благодарю вас, шевалье, за доставленное нам послание. – Не смотреть на нее просто неприлично, поэтому Теодор нашел некую точку у нее на лбу и туда уставился. – Госпожа де Ларди в Париже, как мило! Она не появлялась здесь уже очень давно. Она всегда мне нравилась, и мне жаль, что мы так редко общаемся. Она упоминает, что вы служили у моего брата? – Теодор кивнул. – В таком случае, нам есть о чем поговорить! Я очень скучаю по Людовику, и мы с вами найдем, что рассказать друг другу. – Герцогиня вдруг улыбнулась. – Не желаете ли присоединиться ко мне за завтраком, шевалье?
– За завтраком? – По мнению Теодора, пора утренней трапезы миновала давным-давно, его завтрак уже успел благополучно забыться. Но здесь, кажется, время шло по-иному. Шевалье вспомнил, что обитатели роскошных парижских особняков ложатся очень поздно, и соответственно встают в середине дня.
Воспользоваться приглашением Виллеру не успел: в комнату вошел очередной слуга и поклонился:
– Ваше высочество, приехал герцог. Сейчас он придет сюда.
– Очень хорошо, – одобрительно улыбнулась герцогиня и повернулась к Виллеру: – Вы сразу решите все вопросы. А позже, если это будет возможно, я хотела бы поговорить с вами о моем милом браге. Он пишет мне достаточно часто, и все же... – Она не договорила, потому что в комнату вошел ее супруг.
Герцог де Лонгвиль оказался немолодым человеком, разряженным просто сногсшибательно – у Теодора даже в глазах зарябило. Тем не менее шевалье поднялся, как того требовали правила приличия, и приветствовал герцога глубоким поклоном. Украдкой бросив взгляд на герцогиню. Теодор обнаружил, что молодая женщина словно заледенела: разительный контраст с оживленной, веселой девушкой, беседовавшей с ним не далее как несколько минут назад. Что же происходит здесь за ширмой благопристойности?
– Шевалье де Виллеру прибыл в Париж вместе с госпожой де Ларди, он начальник ее охраны. А раньше он служил моему брату в Эльзасе, – сообщила герцогиня мужу. Говоря о брате, она невольно улыбнулась. Герцог, явно сочтя эту улыбку предназначенной ему, самодовольно ухмыльнулся.
– Конечно, конечно. – Он быстро просмотрел бумагу, поданную женой. Потом оглядел Теодора с головы до ног. Виллеру инстинктивно положил руку на эфес шпаги – пренебрежительно-изучающие взгляды, даже со стороны высокопоставленных особ, он очень не любил. Но герцог явно не желал оскорблять его, всего лишь оценивал. – Рад приветствовать вас в моем доме, шевалье. Камилла наконец-то выбралась в столицу, как мило! И очень вовремя, в ее стиле. Его величество болеет – самое время устраивать балы... Значит, вы начальник ее охраны? Однако, – герцог уставился на искалеченную руку Теодора, – как же вы справляетесь со своими обязанностями?
Вопиющая бесцеремонность, но вызывать на дуэль кузена Камиллы в планы Теодора не входило. Пришлось действовать дипломатическим путем.
– Это большая честь для меня. – Виллеру поклонился. – Я уверяю вас, ваше высочество, мои раны не мешают мне верно и достойно служить госпоже де Ларди.
Герцог покачал головой. Теодор натянуто улыбнулся.
–Я справляюсь, черт тебя подери. Из шкуры своей вылезаю, но справляюсь.
Герцогиня переводил взгляд с него на мужа.
– Камилла никогда не ошибается в людях, – наконец сказала она супругу.
– Верно, – герцог склонился к руке жены. Прошу извинить меня, дорогая, у меня дела. Вы разберетесь дальше сами.
– Разумеется, – кивнула герцогиня.
Теодор проводил де Лонгвиля взглядом и вопросительно посмотрел на молодую женщину. Та махнула рукой:
– Садитесь же, шевалье!
Теодор сел и озадаченно моргнул: герцог ушел – и его жена оттаяла. Снова живая женщина, а не ледяная статуя. Они в ссоре? Непохоже. Впрочем, это не его дело.
Глава 24
Дом Лонгвилей сверкал и сиял тысячами свечей. Весенний бал начался три часа назад и был в самом разгаре. Дамы и кавалеры в пышных нарядах все прибывали, хотя Виллеру казалось, что дом не сможет вместить столько гостей. Однако вмещал. Сияли драгоценности, струились шелка и бархат, тонкие женские руки в атласных перчатках касались рук галантных кавалеров. Здесь мало кто был при оружии – все-таки собрались не драться, а танцевать и веселиться. Теодор, в виде исключения, прихватил с собой весь свой арсенал. Он отлично знал, как легко можно убить в толпе.
Шевалье мрачно подпирал стену и наблюдал за толпой поклонников, вьющихся вокруг Камиллы. Госпожа де Ларди произвела фурор. Она редко бывала в столице, поэтому пресыщенные светские львы набросились на нее, как на диковинку. Родственница Лонгвилей, подруга сестры герцога Энгиенского, красавица, владелица процветающего поместья... Она была великолепна в новом платье из серебристого бархата, в жемчужном ожерелье на тонкой высокой шее. Сейчас никто не мог бы сказать, что она некрасива. Глаза Камиллы сияли, словно драгоценности.
«Может быть, мне все-таки следует с ней поговорить? Она ведь сама приглашает к разговору...»
Теодор щелчком взбил манжеты и раздраженно поправил воротник: разряженный петух, а не телохранитель, но Камилла настояла на парадном облачении. Ничего не поделаешь, бал. Зато против вооружения не возражала: понимала, что он все равно не послушает.
Кто-то тронул его за плечо, Теодор обернулся и увидел Анри, разодетого в пух и прах. Синий камзол аббата удивительно шел ему, глаза священника казались таинственными и бездонными. Большинство дам будет без ума.
– Сутана нынче не в моде? – немного желчно поинтересовался Виллеру.
– О? Вам не нравится бал? – рассмеялся Анри. – А по мне – все очень мило. Скоро позовут к столу...
Теодор поморщился.
– Мне кажется, что мы зря тратим время. Это общество слишком изысканно и для Жирардена, и для Роже.
– Да, вы правы. Кажется, стоит обойти притоны и прочие злачные места.
– М-м-м?
– Я имею в виду бордели и таверны. – Уточнил Вильморен.
– Я понял.
– Но и балами не стоит пренебрегать.
– Что вы предлагаете?
– Так как только вы можете опознать злоумышленников, то вам придется работать за двоих: ходить с Камиллой на балы, а со мной – в кабаки.
– Миленькая перспектива, ничего не скажешь.
– Делать нечего. – Вильморен замолчал, уставившись за спину собеседнику.
– В чем дело? – насторожился Виллеру.
– Кто эта дама?
– Какая дама? – обернулся Теодор.
– Разговаривает с Камиллой.
– Это хозяйка дома, герцогиня. Анна-Женевьева де Лонгвиль. Сестра герцога Энгиенского.
– Вы ей представлены?
– Да, – ответил Виллеру, удивленный такой резкой сменой темы разговора.
– Представьте меня ей.
– О! – Теодор смутился.
– Оставьте, – покачал головой Вильморен. – Камилла меня представит.
Позабыв о политике и о заговорах, Анри устремился к прекрасным дамам.
– Мне бы так, – покачал головой Теодор и отошел в нишу за портьеру, откуда мог наблюдать за залом, оставаясь невидимым.
Он не преминул еще раньше поинтересоваться у Камиллы судьбой герцогини, и теперь знал некоторые подробности. Герцог де Лонгвиль супружеской верностью не отличался, имел нескольких любовниц, в том числе и госпожу де Монбазон – одну из влиятельных светских львиц, по словам Камиллы, весьма неприятную особу, к которой герцог ездил совершенно открыто. Бедняжка Анна скучала и переживала, любви к своему супругу она не испытывала: этот брак был политическим ходом... Виллеру смотрел, как Анри, улыбаясь, расточает герцогине комплименты, а Анна мило краснеет, обмахиваясь отделанным драгоценными камнями веером. Хоть кто-то здесь развлечется.
Камилла открыла дверь своим ключом и вошла в дом. В углу дремал один из охранников, горели только несколько свечей. На ветвистых оленьих рогах, украшавших холл с незапамятных времен, висели два плаща, вызывавшие нехорошие ассоциации с повешенными. Значит, мужчины уже вернулись из своей ежевечерней экспедиции. Интересно, сочтет ли Виллеру себя достаточно свежим и трезвым, чтобы прийти к ней? Камилла повесила свой плащ рядом с мужскими и пошла в сторону библиотеки, откуда доносились голоса. Кажется, аббат и Тео что-то горячо обсуждают. Значит, можно узнать новости и заполучить Виллеру для решительного разговора. Камилле надоело обманывать саму себя. На балу она почти все время провела рядом с Анной, та постоянно выспрашивала про Вильморена. И тут госпожу де Ларди осенило: нет никаких препятствий между ней и Тео. Просто нет. Оба свободны, оба взрослые люди. Надо просто спросить, просто сказать. Сказать, что она хочет быть с ним вместе. Вместе стареть, делить радость и горе, чтобы родить детей, если будет на то воля Божья. Вместе. Зачем делать вид, что завтра не будет? Оно наступает каждое утро.
«Хочу, чтобы завтрашнее утро у нас было одно на двоих. Одно из многих последующих».
Камилла увидела, что дверь в библиотеку открыта, она успела сделать всего несколько шагов, но тут до ее сознания дошло, о чем беседуют аббат и Виллеру. Она замерла.
– Анри, пойми, надо поймать живым хотя бы одного из них.
– Зачем? Заговор против герцога можно сорвать, просто убив эту парочку. Легко и просто. – Слова Вильморена прозвучали так обыденно, что Камиллу даже передернуло. Оказывается, аббат может быть и таким...
– Иезуит, – протянул Тео. – Я всегда подозревал, что Братство – мрачное место.
– Мы – воины Бога, а не просто священники, – парировал Анри. – Так почему они так нужны тебе живыми?
– Потому что... Я не просто ушел из армии. Почетная пенсия – только видимость. Герцог мне не поверил.
– И тебя это грызет, – Анри вздохнул. – Так чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы герцог вновь стал доверять мне. И тогда... все будет, как должно быть.
Камилла сделала шаг назад, потом еще один, потом побежала по коридору. Только взлетев по лестнице на второй этаж, она остановилась. «Я хочу, чтобы герцог мне поверил».
«Ты хочешь вернуться на службу. Только этого ты хочешь. Ты стремишься к этому».
Камилла разделась сама, не стала вызывать горничную. Теплое одеяло не грело совсем, озноб щекотал нервы. «Вот я и снова попалась. Вот опять я люблю человека, а он жаждет славы, войны... Мужские игрушки».
Камилла то проваливалась в сон, то просыпалась. Утро наступило, но Тео так и не пришел. Значит, судьба. Или не судьба. Он уедет, уйдет на войну. Зачем ему ее любовь? Пусть все будет, как есть. Хотя бы пока оно есть, пока не кончилось.
«И я завтра же скажу ему об этом. Никаких неясностей – как я и хотела... Только немного не так. Я не стану говорить ему о любви, не стану привязывать, а он не сможет причинить мне боль, как Франсуа. Лучше мы останемся свободными».
В один прекрасный вечер, спустя месяц после приезда компании в Париж, Виллеру стоял у окна малой гостиной и ждал аббата. Анри опаздывал. Они договорились сегодня посетить парочку таверн. Теодор позвал слугу и приказал сообщить ему, когда Анри появится, а сам направился в библиотеку взять что-нибудь почитать.
За прошедшие недели ничего не изменилось. Что думает об их отношениях госпожа де Ларди, Виллеру не знал. Камилла наслаждалась ночами и днями, проведенными в его обществе, но вполне ясно объяснила ему, что на большее рассчитывать не стоит. Теодор смирился: все равно он уедет при первой возможности, как только удастся поймать предателей. Война – его жизнь – манила к себе.
Выбрав книгу, шевалье расположился в кресле, уютно скрывавшемся в алькове, и погрузился в чтение. Не прошло и нескольких минут, как в библиотеку кто-то вошел. Теодор хотел было встать, но не успел. Горячий шепот заставил его замереть.
– Ах, Анри! Что мне делать? – Виллеру с удивлением узнал голос герцогини де Лонгвиль.
– Анна, милая, – ответил Вильморен. – Это чудесная, пусть и ошеломительная новость!
– Что? Анри, ты не понимаешь? Я беременна, это точно, опытная повивальная бабка сегодня это подтвердила.
– Я рад.
– Рад? – Герцогиня всхлипнула. – Это твой ребенок!
– Я понимаю. Я рад.
Зашуршало платье, видимо, аббат привлек герцогиню к себе.
Виллеру старался не дышать. Было бы чудовищно обнаружить себя в такой момент.
– Ох, Анри! Так что же мне делать?
– А чего ты хочешь? – Голос Вильморена был полон нежности.
– Я? Я хочу тебя... И твоего ребенка.
– Значит, все так и будет. – Звук поцелуя. – Я никогда тебя не оставлю.
– Правда?
– Да, я люблю тебя.
– Ах, Анри!
– О, Анна...
Спустя несколько минут, показавшихся Теодору вечностью, парочка удалилась. Виллеру отложил книгу, но уйти не спешил, не хватало еще столкнуться на выходе с Вильмореном. Дверь в библиотеку снова хлопнула. Да что же это такое? Теодор замер, но спустя мгновение понял, что это Камилла. Госпожа де Ларди напевала песенку, выбирая книгу.
– Гм... – кашлянул Виллеру, обозначая свое присутствие.
Камилла повернулась к нему.
– Тео, что случилось, на тебе лица нет!
– Э-э... – замялся Теодор.
– Что? Что случилось?
Виллеру не знал, что сказать, но тут вырвалось само:
– Герцогиня и аббат де Вильморен...
– О! – Камилла ехидно улыбнулась. – Прозрение?
– Больше. Я... я собственными ушами услышал.
– Как?
– Они меня не заметили, как и ты сейчас.
– О... И поэтому ты потрясен до глубины души? Теодор нахмурился, не зная, как реагировать-. Камилла, кажется, знала обо всем и одобряла происходящее.
– Такты все знала! И молчала... Камилла хмыкнула.
– А ты бы на моем месте послал гонцов с вестями по всем окрестностям? Вы когда-нибудь слышали о женской солидарности, шевалье?
– Полагаю, солидарность не только женская. Аббату ты тоже помогаешь.
– Конечно, и горжусь этим. Неужели ты думаешь, что, когда у Анри появилась надежда на счастье, я стану ему препятствовать? Моя же дорогая кузина... Ты же видишь, что за человек ее муж...
– Да, конечно, но...
– Никаких «но», – отрезала Камилла.
– Я понимаю. Да. – Теодор потер висок. – Не мне их осуждать. Я сам не без греха.
Камилла подошла к нему и ласково прикоснулась к щеке.
– Порадуйся за них. Пусть у этих двоих будет хоть капля счастья. Пусть они получат хоть то, что могут.
– Да... – Теодор выбросил из головы всякие мысли об аббате и герцогине. Не до них, когда Камилла так близко.
В этот момент вошел слуга. Виллеру выпустил госпожу де Ларди из объятий и отступил на шаг.
– Аббат ждет вас, шевалье, – доложил слуга.
– Хорошо, идите. – Тот вышел.
– Не смущай Анри, – проговорила Камилла.
– Не буду. Но и прикидываться слепцом тоже не хочу. Это будет выглядеть фальшиво. – Теодор помедлил, но все же решился: – Я знаю, что нехорошо пересказывать подслушанное случайно, но мне кажется, ты должна это знать. Герцогиня скоро сделает аббата счастливым отцом. Она в растерянности, и Вильморен не очень-то способен ее успокоить.
– Я понимаю. Я поговорю с ней, спасибо. Иди, Анри ждет тебя.
Аббат и Виллеру ушли, госпожа де Ларди вернулась в гостиную и расположилась в кресле у камина. Через несколько минут вошла Анна, герцогиня теперь частенько гостила у кузины и чувствовала себя почти как дома.
– Вы одна, Камилла? Как хорошо! – заявила она, усаживаясь на диванчик.
– Хорошо? – удивилась госпожа де Ларди. – Я-то думала, что вы уже скучаете по Анри, хоть он едва успел уйти.
– О, конечно, но я хочу сперва поговорить с вами наедине, – смутилась Анна.
– Похвально. – Камилла приказала принести чай и приготовилась слушать. – Так о чем вы хотите поговорить?
– Мне кажется, что я... беременна.
– Отличная новость. – Камилла сложила руки на груди и внимательно уставилась на герцогиню.
– Да... Но я же... Я уверена, что ребенок не...
– Что отец – Вильморен, и вы родите герцогу бастарда? – безжалостно уточнила Камилла.
– Да, – прошептала юная герцогиня.
– Не вы первая, не вы последняя. Будьте внимательны, будьте осмотрительны – и никто ничего не заподозрит.
– Но... Я давно не делила постель с мужем.
– Придется, – вздохнула Камилла. – Думайте о ребенке.
– Я не смогу. – Анна побледнела и готова была расплакаться. – Что я скажу Анри?
– С Анри вообще не заговаривайте про мужа. Просто не поднимайте эту тему. Он тоже не будет про это говорить. Здесь все понятно без слов, высказанное сделает положение вещей невыносимым.
– Это так ужасно...
– Это жизнь. – Камилла присела на диванчик рядом с гостьей, обняла Анну за плечи. – Выбора нет. Вы должны устраивать свою жизнь так, чтобы урвать хотя бы кусочек счастья.
– Но так ужасно лгать!
– Мораль – вещь хорошая, но разве морально приковать вас, такую молодую, к такому человеку, как ваш муж? Если с вами поступили нечестно – вам тоже не стоит быть слишком щепетильной.
– Спасибо вам, дорогая кузина! – Анна порывисто поцеловала Камиллу в щеку.
Если бы все становились счастливы и примирялись с совестью так легко, как милая Анна!
Шевалье мрачно подпирал стену и наблюдал за толпой поклонников, вьющихся вокруг Камиллы. Госпожа де Ларди произвела фурор. Она редко бывала в столице, поэтому пресыщенные светские львы набросились на нее, как на диковинку. Родственница Лонгвилей, подруга сестры герцога Энгиенского, красавица, владелица процветающего поместья... Она была великолепна в новом платье из серебристого бархата, в жемчужном ожерелье на тонкой высокой шее. Сейчас никто не мог бы сказать, что она некрасива. Глаза Камиллы сияли, словно драгоценности.
«Может быть, мне все-таки следует с ней поговорить? Она ведь сама приглашает к разговору...»
Теодор щелчком взбил манжеты и раздраженно поправил воротник: разряженный петух, а не телохранитель, но Камилла настояла на парадном облачении. Ничего не поделаешь, бал. Зато против вооружения не возражала: понимала, что он все равно не послушает.
Кто-то тронул его за плечо, Теодор обернулся и увидел Анри, разодетого в пух и прах. Синий камзол аббата удивительно шел ему, глаза священника казались таинственными и бездонными. Большинство дам будет без ума.
– Сутана нынче не в моде? – немного желчно поинтересовался Виллеру.
– О? Вам не нравится бал? – рассмеялся Анри. – А по мне – все очень мило. Скоро позовут к столу...
Теодор поморщился.
– Мне кажется, что мы зря тратим время. Это общество слишком изысканно и для Жирардена, и для Роже.
– Да, вы правы. Кажется, стоит обойти притоны и прочие злачные места.
– М-м-м?
– Я имею в виду бордели и таверны. – Уточнил Вильморен.
– Я понял.
– Но и балами не стоит пренебрегать.
– Что вы предлагаете?
– Так как только вы можете опознать злоумышленников, то вам придется работать за двоих: ходить с Камиллой на балы, а со мной – в кабаки.
– Миленькая перспектива, ничего не скажешь.
– Делать нечего. – Вильморен замолчал, уставившись за спину собеседнику.
– В чем дело? – насторожился Виллеру.
– Кто эта дама?
– Какая дама? – обернулся Теодор.
– Разговаривает с Камиллой.
– Это хозяйка дома, герцогиня. Анна-Женевьева де Лонгвиль. Сестра герцога Энгиенского.
– Вы ей представлены?
– Да, – ответил Виллеру, удивленный такой резкой сменой темы разговора.
– Представьте меня ей.
– О! – Теодор смутился.
– Оставьте, – покачал головой Вильморен. – Камилла меня представит.
Позабыв о политике и о заговорах, Анри устремился к прекрасным дамам.
– Мне бы так, – покачал головой Теодор и отошел в нишу за портьеру, откуда мог наблюдать за залом, оставаясь невидимым.
Он не преминул еще раньше поинтересоваться у Камиллы судьбой герцогини, и теперь знал некоторые подробности. Герцог де Лонгвиль супружеской верностью не отличался, имел нескольких любовниц, в том числе и госпожу де Монбазон – одну из влиятельных светских львиц, по словам Камиллы, весьма неприятную особу, к которой герцог ездил совершенно открыто. Бедняжка Анна скучала и переживала, любви к своему супругу она не испытывала: этот брак был политическим ходом... Виллеру смотрел, как Анри, улыбаясь, расточает герцогине комплименты, а Анна мило краснеет, обмахиваясь отделанным драгоценными камнями веером. Хоть кто-то здесь развлечется.
Камилла открыла дверь своим ключом и вошла в дом. В углу дремал один из охранников, горели только несколько свечей. На ветвистых оленьих рогах, украшавших холл с незапамятных времен, висели два плаща, вызывавшие нехорошие ассоциации с повешенными. Значит, мужчины уже вернулись из своей ежевечерней экспедиции. Интересно, сочтет ли Виллеру себя достаточно свежим и трезвым, чтобы прийти к ней? Камилла повесила свой плащ рядом с мужскими и пошла в сторону библиотеки, откуда доносились голоса. Кажется, аббат и Тео что-то горячо обсуждают. Значит, можно узнать новости и заполучить Виллеру для решительного разговора. Камилле надоело обманывать саму себя. На балу она почти все время провела рядом с Анной, та постоянно выспрашивала про Вильморена. И тут госпожу де Ларди осенило: нет никаких препятствий между ней и Тео. Просто нет. Оба свободны, оба взрослые люди. Надо просто спросить, просто сказать. Сказать, что она хочет быть с ним вместе. Вместе стареть, делить радость и горе, чтобы родить детей, если будет на то воля Божья. Вместе. Зачем делать вид, что завтра не будет? Оно наступает каждое утро.
«Хочу, чтобы завтрашнее утро у нас было одно на двоих. Одно из многих последующих».
Камилла увидела, что дверь в библиотеку открыта, она успела сделать всего несколько шагов, но тут до ее сознания дошло, о чем беседуют аббат и Виллеру. Она замерла.
– Анри, пойми, надо поймать живым хотя бы одного из них.
– Зачем? Заговор против герцога можно сорвать, просто убив эту парочку. Легко и просто. – Слова Вильморена прозвучали так обыденно, что Камиллу даже передернуло. Оказывается, аббат может быть и таким...
– Иезуит, – протянул Тео. – Я всегда подозревал, что Братство – мрачное место.
– Мы – воины Бога, а не просто священники, – парировал Анри. – Так почему они так нужны тебе живыми?
– Потому что... Я не просто ушел из армии. Почетная пенсия – только видимость. Герцог мне не поверил.
– И тебя это грызет, – Анри вздохнул. – Так чего ты хочешь?
– Я хочу, чтобы герцог вновь стал доверять мне. И тогда... все будет, как должно быть.
Камилла сделала шаг назад, потом еще один, потом побежала по коридору. Только взлетев по лестнице на второй этаж, она остановилась. «Я хочу, чтобы герцог мне поверил».
«Ты хочешь вернуться на службу. Только этого ты хочешь. Ты стремишься к этому».
Камилла разделась сама, не стала вызывать горничную. Теплое одеяло не грело совсем, озноб щекотал нервы. «Вот я и снова попалась. Вот опять я люблю человека, а он жаждет славы, войны... Мужские игрушки».
Камилла то проваливалась в сон, то просыпалась. Утро наступило, но Тео так и не пришел. Значит, судьба. Или не судьба. Он уедет, уйдет на войну. Зачем ему ее любовь? Пусть все будет, как есть. Хотя бы пока оно есть, пока не кончилось.
«И я завтра же скажу ему об этом. Никаких неясностей – как я и хотела... Только немного не так. Я не стану говорить ему о любви, не стану привязывать, а он не сможет причинить мне боль, как Франсуа. Лучше мы останемся свободными».
В один прекрасный вечер, спустя месяц после приезда компании в Париж, Виллеру стоял у окна малой гостиной и ждал аббата. Анри опаздывал. Они договорились сегодня посетить парочку таверн. Теодор позвал слугу и приказал сообщить ему, когда Анри появится, а сам направился в библиотеку взять что-нибудь почитать.
За прошедшие недели ничего не изменилось. Что думает об их отношениях госпожа де Ларди, Виллеру не знал. Камилла наслаждалась ночами и днями, проведенными в его обществе, но вполне ясно объяснила ему, что на большее рассчитывать не стоит. Теодор смирился: все равно он уедет при первой возможности, как только удастся поймать предателей. Война – его жизнь – манила к себе.
Выбрав книгу, шевалье расположился в кресле, уютно скрывавшемся в алькове, и погрузился в чтение. Не прошло и нескольких минут, как в библиотеку кто-то вошел. Теодор хотел было встать, но не успел. Горячий шепот заставил его замереть.
– Ах, Анри! Что мне делать? – Виллеру с удивлением узнал голос герцогини де Лонгвиль.
– Анна, милая, – ответил Вильморен. – Это чудесная, пусть и ошеломительная новость!
– Что? Анри, ты не понимаешь? Я беременна, это точно, опытная повивальная бабка сегодня это подтвердила.
– Я рад.
– Рад? – Герцогиня всхлипнула. – Это твой ребенок!
– Я понимаю. Я рад.
Зашуршало платье, видимо, аббат привлек герцогиню к себе.
Виллеру старался не дышать. Было бы чудовищно обнаружить себя в такой момент.
– Ох, Анри! Так что же мне делать?
– А чего ты хочешь? – Голос Вильморена был полон нежности.
– Я? Я хочу тебя... И твоего ребенка.
– Значит, все так и будет. – Звук поцелуя. – Я никогда тебя не оставлю.
– Правда?
– Да, я люблю тебя.
– Ах, Анри!
– О, Анна...
Спустя несколько минут, показавшихся Теодору вечностью, парочка удалилась. Виллеру отложил книгу, но уйти не спешил, не хватало еще столкнуться на выходе с Вильмореном. Дверь в библиотеку снова хлопнула. Да что же это такое? Теодор замер, но спустя мгновение понял, что это Камилла. Госпожа де Ларди напевала песенку, выбирая книгу.
– Гм... – кашлянул Виллеру, обозначая свое присутствие.
Камилла повернулась к нему.
– Тео, что случилось, на тебе лица нет!
– Э-э... – замялся Теодор.
– Что? Что случилось?
Виллеру не знал, что сказать, но тут вырвалось само:
– Герцогиня и аббат де Вильморен...
– О! – Камилла ехидно улыбнулась. – Прозрение?
– Больше. Я... я собственными ушами услышал.
– Как?
– Они меня не заметили, как и ты сейчас.
– О... И поэтому ты потрясен до глубины души? Теодор нахмурился, не зная, как реагировать-. Камилла, кажется, знала обо всем и одобряла происходящее.
– Такты все знала! И молчала... Камилла хмыкнула.
– А ты бы на моем месте послал гонцов с вестями по всем окрестностям? Вы когда-нибудь слышали о женской солидарности, шевалье?
– Полагаю, солидарность не только женская. Аббату ты тоже помогаешь.
– Конечно, и горжусь этим. Неужели ты думаешь, что, когда у Анри появилась надежда на счастье, я стану ему препятствовать? Моя же дорогая кузина... Ты же видишь, что за человек ее муж...
– Да, конечно, но...
– Никаких «но», – отрезала Камилла.
– Я понимаю. Да. – Теодор потер висок. – Не мне их осуждать. Я сам не без греха.
Камилла подошла к нему и ласково прикоснулась к щеке.
– Порадуйся за них. Пусть у этих двоих будет хоть капля счастья. Пусть они получат хоть то, что могут.
– Да... – Теодор выбросил из головы всякие мысли об аббате и герцогине. Не до них, когда Камилла так близко.
В этот момент вошел слуга. Виллеру выпустил госпожу де Ларди из объятий и отступил на шаг.
– Аббат ждет вас, шевалье, – доложил слуга.
– Хорошо, идите. – Тот вышел.
– Не смущай Анри, – проговорила Камилла.
– Не буду. Но и прикидываться слепцом тоже не хочу. Это будет выглядеть фальшиво. – Теодор помедлил, но все же решился: – Я знаю, что нехорошо пересказывать подслушанное случайно, но мне кажется, ты должна это знать. Герцогиня скоро сделает аббата счастливым отцом. Она в растерянности, и Вильморен не очень-то способен ее успокоить.
– Я понимаю. Я поговорю с ней, спасибо. Иди, Анри ждет тебя.
Аббат и Виллеру ушли, госпожа де Ларди вернулась в гостиную и расположилась в кресле у камина. Через несколько минут вошла Анна, герцогиня теперь частенько гостила у кузины и чувствовала себя почти как дома.
– Вы одна, Камилла? Как хорошо! – заявила она, усаживаясь на диванчик.
– Хорошо? – удивилась госпожа де Ларди. – Я-то думала, что вы уже скучаете по Анри, хоть он едва успел уйти.
– О, конечно, но я хочу сперва поговорить с вами наедине, – смутилась Анна.
– Похвально. – Камилла приказала принести чай и приготовилась слушать. – Так о чем вы хотите поговорить?
– Мне кажется, что я... беременна.
– Отличная новость. – Камилла сложила руки на груди и внимательно уставилась на герцогиню.
– Да... Но я же... Я уверена, что ребенок не...
– Что отец – Вильморен, и вы родите герцогу бастарда? – безжалостно уточнила Камилла.
– Да, – прошептала юная герцогиня.
– Не вы первая, не вы последняя. Будьте внимательны, будьте осмотрительны – и никто ничего не заподозрит.
– Но... Я давно не делила постель с мужем.
– Придется, – вздохнула Камилла. – Думайте о ребенке.
– Я не смогу. – Анна побледнела и готова была расплакаться. – Что я скажу Анри?
– С Анри вообще не заговаривайте про мужа. Просто не поднимайте эту тему. Он тоже не будет про это говорить. Здесь все понятно без слов, высказанное сделает положение вещей невыносимым.
– Это так ужасно...
– Это жизнь. – Камилла присела на диванчик рядом с гостьей, обняла Анну за плечи. – Выбора нет. Вы должны устраивать свою жизнь так, чтобы урвать хотя бы кусочек счастья.
– Но так ужасно лгать!
– Мораль – вещь хорошая, но разве морально приковать вас, такую молодую, к такому человеку, как ваш муж? Если с вами поступили нечестно – вам тоже не стоит быть слишком щепетильной.
– Спасибо вам, дорогая кузина! – Анна порывисто поцеловала Камиллу в щеку.
Если бы все становились счастливы и примирялись с совестью так легко, как милая Анна!