– Да, у меня срочное сообщение для герцога, – кивнул Теодор. – Что ж, желаю вам удачного пути, господа. Мы поспешим в свою сторону, вы в свою.
   – Да хранит Господь Францию, короля и герцога Энгиенского! – И курьеры пустили коней в галоп.
   – Я предполагал, что испанцы решатся атаковать, но не думал, что так скоро, – заметил Теодор.
   – Что будет делать герцог? – спросила Камилла.
   – Я не знаю. Это не может предсказать никто. Думаю, нам стоит поспешить в Вервен. – И Теодор дал шпоры коню.
   В маленьком городе Марль путники задержались едва ли на четверть часа: выпили подогретого вина, съели немного мяса и хлеба и взяли еды в дорогу. Нашлись и свежие лошади, поэтому они могли ехать дальше с наивозможной скоростью.
   Теодор не чувствовал уже ни усталости, ни боли в разнывшейся руке, он казался самому себе стрелой, летящей сквозь пространство к четкой цели. Только бы успеть предупредить герцога! Война дает убийце отличную возможность действовать: что может быть проще, чем героическая смерть полководца на поле брани? Поль де Жирарден умен и хитер. Нельзя допустить, чтобы он добился своего.
   Местность становилась все более гористой, близились сумерки. Наконец, когда время уже подходило к десяти часам вечера, а люди и лошади едва не падали от усталости, Теодор услышал далекий колокольный звон.
   – Эти колокола я помню. – Он обернулся к спутникам. Камилла выглядела неважно, но держалась. – Нотр-Дам, местный собор, больше напоминающий крепость. Помнится, мы как-то даже ночевали там всем офицерским составом. Служители Божий были чрезвычайно недовольны.
   Через полчаса они уже въезжали в городок, который, несмотря на поздний час, вовсе не выглядел сонным. На улицах горели костры и сновали солдаты; в долине, где располагался ранее лагерь французского войска, осталась едва ли восьмая часть солдат, да и те поспешно собирались.
   Путники въехали в лагерь, и Теодор, быстро сориентировавшись, отыскал толкового офицера. Незнакомый лейтенант с удовольствием объяснил визитерам, что армия снялась с насиженного места и двинулась на Рокруа.
   – Герцог намерен дать бой! – с энтузиазмом вещал юный дворянин, не забывая выкрикивать приказы суетящимся солдатам. – Этой ночью войска идут к Рокруа.
   – Сам герцог уже выехал?
   – О да, и давно, едва закончился военный совет. Говорят, не все маршалы были согласны с решением герцога атаковать испанцев. – Офицер заулыбался. – Но его высочество поступил правильно! Мы не пустим их на нашу землю!
   Теодор кивнул. Офицер отправился по своим делам, а путники устроили свой военный совет.
   – Очевидно, что надо догонять герцога, – сказал Анри. – Можем ли мы рассчитывать на приватный разговор с ним?
   – Я постараюсь этого добиться, – промолвил Теодор.

Глава 27

   Рокруа, окруженный лесом и болотом, лежал в долине, к которой нельзя подступить иначе, как через длинные и затруднительные дороги. Исключение составлял подход со стороны Шампани – оттуда надобно пройти расстояние в четверть лье лесом и пустошами. Долина, по которой тек бурный ручей, позволяла развернуться в боевые порядки двум армиям от двадцати пяти до тридцати тысяч человек каждая. Но до поля боя армии герцога Энгиенского надо было еще добраться, а Франческо Мелло не только уже занял выгоднейшую позицию, но держал в руках и все пути, ведущие к ней.
   Теодор, Анри и Камилла ехали мимо войска, которое подтягивалось к долине. Воодушевленные близким сражением, солдаты слаженно шагали навстречу смерти; ржали лошади, грохотали повозки, масляное пламя факелов лизало ночь. Дождь давно прекратился, и тучи открыли высокое звездное небо. Это было очень красиво и страшно: под вечными звездами люди радостно шли на смерть. Камилла не понимала этого, и ей было холодно не от ночного ветра. Она ехала следом за Теодором, который теперь даже выглядел иначе: вроде и на лошади сидел так же, и смотрел, как раньше, но сейчас это был не начальник охраны дома де Ларди, а боевой офицер. «Вот здесь я его и потеряю, даже если он не получит ни единой царапины».
   В ставку командования они прибыли за полночь. Вокруг был лес, и в лесу горели костры – много костров, насколько хватало взгляда, и еще дальше. Палаточный городок рос как по волшебству: армия была вымуштрована и отличалась умением делать все быстро и слаженно. За своим полководцем солдаты готовы идти даже в ад. Что ж, ад на земле им вскорости уготован.
   Когда путники приблизились к шатрам на большой поляне посреди леса, их остановили. Вежливый офицер потребовал подорожные, которых у приехавших, разумеется, не было.
   – Мое имя – Теодор де Виллеру. – Шевалье выехал вперед, чтобы поговорить с начальником караула. – У меня срочные известия для герцога Энгиенского.
   – Кто прислал вас с вестями? – равнодушно осведомился офицер. Он явно не был знаком с Теодором.
   Виллеру вздохнул.
   – Боюсь, мы уполномочены самими собой.
   – Я не могу вас пропустить без особого распоряжения, господа. – Офицер намеревался уже развернуть коня, когда раздавшийся неподалеку негромкий и мягкий, но властный голос велел:
   – Вы их пропустите, Жерве. Под мою ответственность.
   Жерве козырнул и отъехал в сторону, пропуская офицера верхом на великолепном белом коне.
   – Граф де Монро! – Теодор явно рад был видеть этого человека, и Камилла облегченно вздохнула: кажется, проблема решилась. – Вы по-прежнему в ставке? Я полагал, что вы ее покинете.
   – Я не воюю, вы знаете, но мне любопытно, – усмехнулся граф. – Эту битву я не пропущу. Здесь у меня свои интересы. – Он с любопытством взглянул на спутников Виллеру. – Вы к герцогу, господа?
   – И дама. Камилла де Ларди, шевалье Анри де Вильморен.
   – Кажется, мы однажды встречались с вами в Испании, господин де Вильморен, – любезно заметил граф де Монро. – На одном из приемов у его католического величества. – Монро поворотил коня. – Следуйте за мной.
   Около огромного походного шатра они спешились. Теодор помог Камилле спуститься с коня.
   – Габриэль де Монро – мой давний знакомый, – вполголоса пояснил он. – Очень странный человек, но безусловно лояльный.
   – Ты и про Жирардена так думал, – напомнила Камилла.
   Охранники у шатра вначале заупрямились, но, разглядев Теодора, заулыбались.
   – С возвращением, шевалье!
   – Рад вас видеть, Дидье, Жан. Пропустите меня и моих спутников к герцогу?
   Стражи замялись.
   – Вас, шевалье, так и быть, пропустим. Но вашим спутникам придется подождать здесь. Герцог держит совет, и нам приказано не впускать посторонних.
   – Я понимаю. – Теодор обернулся: – Анри, Камилла, боюсь, вам действительно придется подождать. Я постараюсь уладить все как можно скорее. Граф, – обратился Виллеру к Габриэлю де Монро, – вы не позаботитесь о моих друзьях?
   – Разумеется. – Граф также спешился и предложил Камилле руку. – Мадам, прошу вас следовать за мной. Господин де Вильморен, и вас.
   Камилла взглядом пожелала Теодору удачи и оперлась на предложенную руку. Де Монро привел путников в свою палатку, усадил за стол и велел расторопному слуге налить вина и подать закуски.
   – Это поздний ужин или ранний завтрак? – с любезной улыбкой осведомилась Камилла, глотая подогретое вино. Она и не подозревала, насколько устала.
   – Это хорошая трапеза посреди ночи! – рассмеялся Монро. В шатре, при ярком свете свечей, Камилла наконец смогла разглядеть его. Граф оказался красавцем, волосы у него были еще светлее, чем у Теодора, но глаза, на взгляд госпожи де Ларди, светились холодом. Монро был – вот, верно! – слегка не от мира сего. Анри также с любопытством разглядывал графа.
   – Вы не состоите в офицерском корпусе?
   – О нет. Я сам по себе. – Граф обаятельно улыбнулся. – Ну а вы по-прежнему остаетесь офицером гвардии, аббат?
   Анри дернулся.
   – Вы так хорошо меня запомнили? Мы были всего лишь представлены друг другу, если я верно припоминаю.
   – Я никогда не забываю лица – и истории, которые с этими лицами связаны. – Монро повернулся к Камилле: – Однако я невнимателен к очаровательной даме. Что заставило вас приехать на поле боя, госпожа де Ларди?
   – Любовь к отечеству и отдельным его представителям, – туманно ответила Камилла.
   – Любовь есть Бог. Если Бог привел вас сюда, значит, это достаточно важно, – сказал граф уже без улыбки. От его слов по спине Камиллы почему-то пробежал холодок.
   ...В шатре герцога Энгиенского было душно. Вот так всегда: ночь холодная, а здесь дышать нечем – главным образом, от споров. Вокруг стола с разложенными на нем картами собралась группа людей, которые отчаянно ругались, жестикулировали, почти кричали. Военные советы у молодого полководца всегда проходили бурно. Тем и славились.
   Герцог, двадцатидвухлетний военный гений, сидел в кресле и явно наслаждался происходящим. Ему даже не требовалось никуда ходить, для того чтобы увидеть лучший из доступных в Эльзасе театров: маршалы, генералы и прочие офицеры прилагали все усилия, чтобы развлечь его высочество, яростно отстаивая свое мнение. Герцог так увлекся, что даже не сразу заметил вошедшего Виллеру. Теодор остановился у входа, не желая мешать разошедшимся офицерам, и глубоко вдохнул спертый воздух. «Наконец-то я там, где мне надлежит быть».
   – Мой принц, я продолжаю настаивать на том, чтобы в крепость было введено одно лишь подкрепление, – густым басом говорил маршал л'Опиталь, ментор герцога Энгиенского. Назначение это было чисто номинальным, так как Людовик являлся командующим армией и имел право делать все по-своему. Чем он и занимался, к немалому своему удовольствию. – Неразумно атаковать дона Мелло. Он держит все подходы к Рокруа.
   – Я согласен с маршалом, – кивнул Лаферте-Сенектер, молодой офицер, не слишком симпатичный Теодору. Он был довольно изнежен и трусоват – не те качества, которые необходимы на поле боя. Но пока Сенектер не давал повода в себе усомниться.
   – А я не согласен с господином л'Опиталем. – Жан де Гассион – Лев Франции, прозванный так нынешним противником доном Мелло, всегда был достоин своего прозвища и никогда не отступал. Кардинат де Ришелье звал его не иначе как Войной – и это прозвище Гассион тоже заслужил. – Если мы уступим сейчас, мы ничего не добьемся. Мой принц, – Жан коротко кивнул герцогу, – я готов выехать в Рокруа немедленно и вернуться до рассвета.
   – Действуйте, – кивнул герцог в ответ. Гассион повернулся к выходу и заметил Виллеру.
   – Теодор, вы ли это? – расплылся в улыбке Лев Франции. – Решили навестить нас, грешных, в канун битвы?
   Все обернулись к Виллеру, тот поклонился.
   – Приветствую вас, господа.
   – Шевалье де Виллеру! – Герцог Энгиенский нахмурился. – Почему вы здесь? Кажется, вы отправились домой еще зимой.
   – У меня срочные известия, ваше высочество. Я прибыл из Парижа...
   – Такие срочные, что вы, нынче лицо гражданское, врываетесь на военный совет? – ехидно поинтересовался Лаферте-Сенектер.
   Теодор промолчал: не затевать же, в самом деле, склоку.
   Герцог заметно побледнел, услышав про Париж.
   – Что-то случилось с Анной?
   – Ее высочество здорова, – сообщил Теодор. – Мой принц, я должен срочно переговорить с вами наедине.
   Услышав, что с его дорогой сестрой все в порядке, молодой герцог пришел в обычное – то есть желчное – расположение духа.
   – У меня военный совет, шевалье, – надменно заметил он. – Ваши новости могут подождать до утра?
   – Никак нет, мой принц. – «Они, конечно, могут, а вот пуля не подождет».
   – Всем-то я нужен, все от меня чего-то хотят, – сварливо пожаловался герцог ближайшему подсвечнику. – Ладно, господа, раз уж шевалье де Виллеру так не терпится... Выйдите.
   – Но мой принц... – начал л'Опиталь.
   – Вы слышали мой приказ, маршал, выйдите.
   – А мне и так пора, – заметил Гассион. – В Рокруа нас ждут.
   – Прогуляйтесь на вражеские позиции, Жан, – махнул рукой герцог. – Я знаю, это вам доставит удовольствие.
   – Все во славу Франции, – хмыкнул Гассион и вышел. За ним, ворча, потянулись остальные. Теодор не сомневался, что неприязнь офицеров ему обеспечена: он посмел ворваться посреди совета и потребовать аудиенции, и герцог ему потакает. Такое не забывается.
   – Что же за известия вы привезли, шевалье? – осведомился герцог Энгиенский. – И отчего вы не в родном поместье, куда я вам приказал отправляться?
   Теодор в очередной раз пожалел, что не привез записки от герцогини де Лонгвиль. Отъезд из Парижа был столь поспешным, что Анна не успела написать письмо она точно объяснила бы брату ситуацию лучше.
   – Ваше высочество, – начал Виллеру, – один из ваших офицеров – предатель. Мы выяснили, что он намерен убить вас.
   – Предатель? Опять вы за свое! – расхохотался молодой человек. – В моей армии нет предателей. Вам померещилось.
   – Несколько дней назад люди, связанные с этим человеком, пытались убить меня и аббата де Вильморена на темной парижской улице, – излишне резко сказал Теодор. – Еще раньше покушение было совершено на меня одного, погиб хороший человек. Я не думаю, что несколько трупов можно обозначить словом «померещилось». Мы поймали одного из заговорщиков.
   Герцог перестал улыбаться, взял бокал и отхлебнул вина.
   – Ну и кого вы подозреваете в нечистых помыслах? Кого вы поймали?
   – Дени де Роже. Он пытался меня убить и признался, что на вас готовится еще одно покушение. И исполнитель – шевалье де Жирарден, ваше высочество. Ведь он вернулся в ставку?
   – Поль де Жирарден? Да, он вернулся. Он был в плену, но бежал. – Герцог удивленно покачал головой. – Вы ошиблись, Теодор, он не может быть предателем. Виконт де Жирарден – верный слуга короны и мой слуга.
   – А что вы скажете о Дени де Роже? – прищурился Виллеру. Герцог был известен своим безрассудством, однако сейчас он слишком беспечен. Теодор надеялся, что Людовик серьезнее отнесется к его словам.
   – Дени де Роже... – У герцога была великолепная память, он, похоже, даже солдат всех знал по именам. – Некоторое время назад он уехал в Париж. Кажется, получил письмо из дому.
   – В начале весны он руководил нападением на меня, когда я ехал домой, в Лимож. В ту ноябрьскую ночь, когда на нас напали здесь, – Теодор приподнял правую руку, чтобы герцог припомнил получше, – шевалье де Жирарден предлагал мне поменяться караулами. Я не согласился. Позвольте мне рассказать, что мы узнали, мой принц.
   – Хорошо. – Герцог нахмурился.
   Теодор изложил все, что знал о заговоре. Рассказ получился недлинный, но весьма насыщенный. Помрачневший герцог отставил кубок и слушал внимательно.
   – Я все равно не могу поверить, – заметил он, когда Теодор закончил. – Нет, нет, только не Жирарден. Он храбрый офицер и не раз доказывал свою преданность. Роже из страха соврал вам, Теодор, очернил честного человека.
   – Ваше высочество, я прошу, возьмите Жирардена под стражу.
   – И не подумаю. – Герцог поднялся. Он был ниже Виллеру, но смотрел всегда свысока. – Завтра, в крайнем случае послезавтра, я дам сражение и выиграю его. После – посмотрим. Я не люблю заговоры и интриги и не хочу слышать о них сейчас. Потом, потом.
   – Мой принц, потом может быть поздно.
   – Оставьте при себе эти страшные сказки! Даже если заговор существует, меня не посмеют убить. Не сейчас, когда решается судьба Франции.
   Он действительно верит в это, понял Теодор. Черт! Он так надеялся на благоразумие герцога, и, как выяснилось, зря.
   – Именно сейчас, ваше высочество, чтобы доказать всем, что вы не непобедимы.
   Зря он это сказал: герцог мгновенно вспыхнул, как сухая вязанка хвороста, брошенная в костер.
   – Я не дам врагам ни повода, ни возможности. Разговор окончен, шевалье.
   – Мой принц...
   – Ступайте. Если желаете, оставайтесь в лагере, могу даже дать вам отряд: мне сейчас как никогда нужны опытные офицеры.
   – Благодарю за честь, мой принц. Вы позволите сопровождать вас?
   – Хотите меня охранять? Что ж, это ваше дело, а я, помня ваши умения, не откажусь. Но ваше беспокойство напрасно. Вот увидите, никто не посмеет тронуть меня. – Герцог снова сел в кресло и махнул рукой, сигнализируя об окончании аудиенции.
   Виллеру поклонился и вышел. Что еще он мог сделать?
   Теодор не возвращался достаточно долго, и Камилла почти уснула после вкусного ужина и под вкрадчивый голос графа де Монро, развлекавшего ее светскими историями. Анри – тот откровенно спал, сидя за столом и положив голову на руки. Но когда в палатку вошел мрачный Теодор, Вильморен мгновенно встрепенулся.
   По лицу шевалье Камилла сразу поняла, что неприятности не кончились, скорее, только начинаются.
   – Он не стал слушать? – спросила она.
   – Хуже. Он выслушал и снова не поверил. – Виллеру тяжело опустился на скамью. Граф де Монро сочувственно поцокал языком и налил Теодору вина. Он залпом опустошил кубок, и граф немедленно плеснул еще. – Габриэль, вы не просветите меня вкратце, что происходит? Я должен хотя бы в общих чертах представлять диспозицию.
   – Охотно. – Граф вертел в унизанных перстнями пальцах бокал. – Сегодня – вернее, уже вчера – утром к нам прибыли гонцы с известием о смерти короля и приказом не начинать никакого решительного дела. И тут же прискакал гонец из Рокруа: дон Франческо времени даром не теряет. Герцог, вопреки приказу, велел выдвинуться на позиции. Утром он выстроит войска, и будет битва. У нас пятнадцать тысяч человек пехоты и семь тысяч конницы. У дона Мелло двадцать восемь тысяч человек, да еще и генерал Бек, говорят, стоит где-то неподалеку.
   – Я успел немного услышать на совете. – Теодор потер лоб. – Гассион сейчас отправился в Рокруа с припасами и на разведку. Л'Опиталь, его прихвостни и д'Эспенан настаивают на отступлении, но герцог их не слушает.
   – И правильно делает! О, слышали бы вы, как они ругались днем. Видите ли, после вашего отъезда я немного присматриваю за герцогом, а он мне не отказывает в этом удовольствии.
   – Значит, вы его охраняете?
   – Далеко не всегда, но часто. Так вот, о сегодняшнем. Я нюхал ромашки неподалеку от шатра, меняя караулы, и слышал все до последнего словечка. Л'Опиталь даже грозился подать в отставку, если его высочество не оставит свою безумную затею. Его высочество не оставил, и л'Опиталь остался с носом. В отставку не подал, духу не хватило. Сдает. – Глаза графа загорелись мальчишеским блеском. – Испанцы обнаглели, Теодор, давно пора поставить их на место.
   – А раньше вы не проповедовали войну.
   – Я и сейчас не проповедую, но, знаете ли, существует высшая справедливость. Пусть довольствуются Нидерландами... Вы поедете вместе с корпусом?
   Камилле тоже было интересно услышать ответ на этот вопрос.
   – Герцог предлагал мне людей под командование, но я отказался. Мне надо быть рядом с ним.
   – Он позволил? – напряженным голосом спросил Анри.
   – Да, он позволил.
   – Господа, господа! – хмыкнул граф. – Уж не о предотвращении ли заговора и покушения вы хлопочете? От кого вы так стремитесь охранять герцога?
   Теодор помолчал.
   – Габриэль, вы всегда были хорошим другом. Я вам доверял и доверяю сейчас.
   Монро больше не смеялся.
   – Я вас слушаю. Можете рассчитывать на мою помощь. Видеть бездыханный труп герцога Энгиенского не в моих интересах.

Глава 28

   Остаток ночи Камилла проспала в шатре графа де Монро, свернувшись калачиком под походными одеялами и парочкой плащей. Мужчины спать не ложились, обсуждали стратегию и тактику.
   Госпожу де Ларди разбудил шум: пели трубы, переговаривались люди, слышался конский топот – войска занимали обозначенные герцогом Энгиенским позиции. Камилла, обнаружив, что осталась одна, быстро привела себя в порядок, насколько это было возможно в походных условиях, и вышла из палатки, чтобы отыскать своих спутников.
   Те обнаружились неподалеку, по очереди поцеловали прекрасной даме руку, и Виллеру помог ей сесть на лошадь. Лагерь кипел, из предрассветного тумана появлялись люди и в нем же исчезали – загадочное и мистическое зрелище, как кружение призраков в каком-нибудь заброшенном замке.
   – Теодор, – подъехав поближе, Камилла коснулась рукава шевалье. – Прошу тебя, что бы ни случилось, будь осторожен.
   – И ты будь осторожна, – еле слышно попросил он.
   – Черт, как мне не хватает трубки, – пробормотала Камилла.
   – Виллеру! – окликнул кто-то, и шевалье обернулся. К ним подъехал человек лет тридцати пяти, с жестким, но довольно приятным лицом. – Так вы едете?
   – Вы уже в курсе, Гассион? – усмехнулся Теодор. А, значит, это тот самый Лев Франции – Камилла была о нем наслышана. – Как ваша ночная прогулка?
   – О, превосходно. – Генерал ехидно улыбнулся. – Дефиле, где стоит авангард дона Франческо, охраняется отвратительно. Кажется, сейчас мы пойдем и возьмем его без сопротивления. Герцог как раз готовится выстраивать войска. Едете?
   – Да. – Теодор оглянулся на своих спутников. – Вы знаете, что делать.
   – Мы знаем. – Анри был бледен и решителен. Камилле тоже было известно о решении, принятом ночью: найти Поля де Жирардена и не упускать его из виду, схватить за руку и предъявить предателя герцогу Энгиенскому...
   – Принц поставит л'Опиталя на вторую линию, – говорил Гассион, пока они с Теодором ехали через лес туда, где герцог собирался выстроить свою армию. – Сиро будет прикрывать нам тыл, ну а я надеюсь получить командование авангардом. Думаю, его высочество мне не откажет.
   – Вы это заслужили.
   – Хорошо, что вы это понимаете. Надеюсь, дон Мелло успел позабыть, сколь много неприятностей я способен доставить. Испанцы временами слишком самоуверенны.
   – Это сыграет нам на руку.
   – Несомненно.
   – Однако у них прекрасная пехота.
   – А у нас – двадцать две тысячи французов, которые не хотят отдавать родную землю. – И без всякого перехода Гассион спросил: – Рады, что вернулись, шевалье?
   – Мое возвращение временно, – пожал плечами Виллеру.
   – Да неужели? – недоверчиво улыбнулся генерал. – Вы ведь жили этим всегда. Не поверю, что у вас кровь не кипит.
   Гассион был прав: кровь кипела. Здесь Теодор чувствовал то, чего не ощущал уже несколько месяцев: удовольствие быть частью огромного механизма, который приводится в действие несколькими гениальными людьми. Он вдыхал запахи мокрой земли, лошадиного и человеческого пота, слушал голоса и бряцание оружия как музыку.
   «А как же Камилла?»
   Война, на которую он так стремился, вдруг открыла ему глаза, и он понял, что вот уже несколько месяцев занимает главное место в его сердце. Камилла. Он знал, что любит ее, но все никак не находил нужных слов и нужного момента, чтобы об этом рассказать. Ради Камиллы он готов забыть все то, что окружало его сейчас. Выполнить свою миссию, уберечь герцога от предательской пули и уйти из армии навсегда. Ему теперь было что терять и уже не думалось о героической гибели в бою. Но потеряет ли армия, если он уйдет? «Я уйду все равно, чтобы охранять ее. Быть с ней – хотя бы так».
   У Господа еще много воинов. Господь простит.
   На узкой равнине армия герцога Энгиенского разворачивалась, занимала позиции для единственного сулящего победу удара по дефиле, где стоял противник. Молодой полководец галопировал на великолепном коне перед первой линией. Над войском неслись голоса сержантов, реяли штандарты. Пестрое великолепие, замершее на равнине в этот предрассветный час восемнадцатого мая.
   Теодор и Гассион присоединились к свите герцога.
   – А, вот и вы, Жан! – воскликнул Людовик. – Что ж, принимайте командование авангардом. Ваши выстрелы первые. Обеспечьте мне вход в долину.
   – Непременно, мой принц, – салютовал Гассион. Он был доволен, словно объевшийся сметаны кот. Тридцатичетырехлетний генерал был таким же сорвиголовой, как и его молодой военачальник. Теодор когда-то был с Гассионом в Лотарингии и помнил, на что способен Лев Франции.
   Л'Опиталь больше не заговаривал об отступлении, он вместе с Лаферте-Сенектером принял под командование вторую линию. Первой линией командовал сам герцог Энгиенский – Теодор и не сомневался, что принц не упустит подобной возможности.
   – Вы все еще верите в эту бредовую историю о предательстве, Виллеру? – вполголоса поинтересовался принц, когда их с Теодором никто не слышал.
   – Моя уверенность никуда не делась.
   – Ладно. Будьте рядом.
   Кажется, за ночь герцог успел слегка переосмыслить их разговор. Возможно, вспомнил ноябрь и овраг. Теодор очень надеялся, что его высочество не будет вести себя совсем уж безрассудно и что Анри и Камилла сумеют отыскать Жирардена.
   – В этом лесу его нет, – констатировал граф де Монро, когда они в четвертый раз сделали круг по местности, где ночью стояла лагерем армия. – Он наверняка в линии, и сейчас до герцога не доберется.
   – Господа, мне надоело ездить кругами, – резко объявила Камилла, останавливая лошадь. – Наверняка существует более быстрый способ отыскать этого неуловимого виконта.
   – Разумеется, есть. Выехать на поле сражения, – сказал Анри.
   – Так чего же мы ждем?
   – Камилла, я не буду рисковать тобой. Теодор меня прикончит, если хоть волос упадет с твоей головы.
   Граф де Монро недвусмысленно хмыкнул, но смолчал. И хорошо: Камилле было не до скабрезных шуток.
   – Главное – сохранить жизнь герцогу. Гели для этого требуется выехать на поле боя, я готова. – Она решительно повернула коня.