Страница:
Патрик был благодарен Кимбре за то, что она взяла опеку над Денни; от Рори он слышал, что его невестка владеет искусством целительницы и что она выходила Лахлана, вернув ему здоровье. Денни тоже быстро привязался к ней, и Патрик часто видел, как Денни, Кимбра и Джулиана вместе проводят время в библиотеке.
Только сейчас Патрик начал складывать вместе фрагменты романтических злоключений своих братьев, и, конечно, он хотел оказаться сильнее их. Вот почему он изо всех сил старался обуздать свои чувства.
Въехав в ворота Инверлейта, Патрик увидел брата, разговаривающего с рослым незнакомцем: цвета шотландки на госте не совпадали с цветами клана Маклейнов, по Патрик узнал их, и внутри у него все сжалось.
Пришелец тоже узнал Патрика, и его глаза расширились. Кэмпбеллы больше ему не враги, подсказывал здравый смысл, но инстинкты твердили другое.
– Патрик? Неужели старший Маклейн собственной персоной?
– Да, – ответил Патрик холодно.
Этот Кэмпбелл, вероятно, был другом Рори и Лахлана, но не был другом ему, и Патрик ничего не мог с этим поделать.
– Где, черт возьми, ты пропадал.?
Тут уж Патрик окончательно разозлился. Кто такой этот Кэмпбелл, чтобы допрашивать его в собственном доме? И вообще, что этот тип здесь делает?
– С чем пожаловал? – резко спросил он.
– Я думал, вы в опасности: один из моих людей видел незнакомый корабль…
– Нет никакого корабля, – перебил его Рори.
– Да, теперь я это понял, – спокойно согласился Джейми. – И больше не стану понапрасну беспокоиться. – Он повернулся к Рори: – Ты, кажется, хотел предложить мне выпить?
Патрик сразу вспомнил о маврах: даже в шотландской одежде они значительно отличались от местных жителей.
Он встретился взглядом с Рори, и тот вскинул брови.
– В настоящий момент зал полон людей, – сказал Патрик натянуто. – Я привез их из Франции, чтобы снарядить команду на судно, которое покупает Рори.
Объяснение выглядело не слишком убедительно, но ничего лучше Патрик не мог придумать; до этого он рассчитывал на изолированность Инверлейта, куда обычно редко кто наведывался.
Кэмпбелл не отрывал от Патрика взгляда.
– Я не догадывался, что вы с Рори поддерживали связь друг с другом, и полагал, что ты пропал без вести.
– В Париже я встретил капитана с судна Маклейнов, – солгал Патрик. – А вообще я только что вернулся из странствий по Дальнему Востоку: пираты и все такое… – Он пожал плечами: – Не думаю, что у тебя есть время выслушивать все эти истории.
– Ну что ты, время, конечно же, есть! – заинтригованно воскликнул Джейми. – С удовольствием послушаю рассказы о приключениях.
– Лучше отложим их на потом, – отрезал Патрик. – Мне нужно почистить лошадь.
– Но я никуда не спешу, – заметил Джейми непринужденно. – К тому же мне очень хочется увидеть кузину Фелицию и детишек.
В том, как Джейми объявил об этом, было что-то такое, что снова рассердило Патрика. Ему показалось, что Кэмпбеллу доставляет удовольствие его неловкость.
В последний раз они встречались во время игр в Эдинбурге; тогда они сошлись в учебном бою и бились долго и упорно. Бой продолжался до тех пор, пока оба не упали без сил. Счет так и остался ничейным; и в первый раз Патрик не стал победителем. Поговаривали, что и Джейми тогда впервые не одолел противника.
– У тебя мокрые волосы, брат, – заметил Рори со свойственной ему непосредственностью. – Судя по всему, ты последовал моему совету.
Было ясно, что он хотел разрядить обстановку, но Патрик не ответил; повернувшись, он повел лошадь и стойло.
Джулиана, Денни и Кимбра сидели в маленькой уютной гостиной; эта комната предназначалась для Лахлана, и он держал в ней свои книги.
– Лахлан всегда покупает книгу, если видит, что такой у него еще нет, – с гордостью сообщила Кимбра, когда привела сюда Джулиану вскоре после ее прибытия к замок. С тех пор Джулиана повадилась ходить в святилище, хотя там неизменно присутствовал один из охранников Маклейнов.
Два дня назад, обнаружив ее там, Кимбра спросила, не желает ли она помочь ей разговорить Денни, который, по словам Патрика, не произнес ни слова с того дня, как его доставили на «Софию». Никто не знал, откуда он родом и есть ли у него семья, но Кимбра надеялась помочь Денни, как когда-то помогла Лахлану.
Из двух невесток Джулиана сначала прониклась симпатией к Кимбре, тогда как Фелиция была чаще занята с детьми. Хотя она тоже была мила и полна жизни, Кимбру отличала какая-то особая доброта и задумчивость, а Денни Джулиана запомнила в первые дни бунта: тогда он часто следовал безмолвной тенью за Патриком Маклейном.
– Патрик сказал, что Денни не разговаривает, хотя и понимает английский, – сообщила Кимбра. – Он думает, что я все же смогу поговорить с ним и выяснить его происхождение. Лахлан считает меня целительницей, но это не так: я просто знаю травы, но не думаю, что они помогут Денни.
– Что же тогда я могу сделать? – с сомнением спросила Джулиана.
– Я читала ему, но у меня плохо получается. – Кимбра опустила глаза. – Я еще только учусь… – Она умолкла, словно не была уверена в согласии Джулианы.
Но Джулиана была только рада помочь Денни. После того волшебного часа Патрик Маклейн избегал ее, он часто покидал замок рано утром и возвращался в сумерки. Несколько раз Джулиана замечала, как Патрик пожирает ее глазами; тогда в животе у нее разливалось тепло, и она испытывала такое непреодолимое желание, что боялась, как бы не выдать себя. Вот почему возможность отвлечься на Денни обрадовала ее. Ей требовалось не только занять себя, но и загладить чувство вины: она до сих пор вздрагивала, вспоминая звуки и запахи, доносившиеся с нижней палубы, а также рубцы на телах гребцов и Мануэля.
– Думаю, Денни утратил память после удара: у него на голове я заметила огромный шрам. Лахлан тоже на время потерял память, когда его ранили в голову, – пояснила Кимбра.
– И сколько это продолжалось?
– Несколько недель.
– А как долго продолжается у Денни?
– Патрик сказал, что год или, может, больше: с того момента, как его привезли на галеру.
У Джулианы засосало под ложечкой. Никто как будто не обвинял ее в тех ужасах, которые творились на корабле Родриго, но она все равно корила себя. Разве не ее семья несла ответственность за страдания Патрика, Денни и многих других?
– Значит ли, что у него та же беда, что и у Лахлана? – спросила Джулиана.
– Лахлан сохранил способность говорить, но ничего не помнил. Я по глазам вижу, что Денни все понимает, и в том числе нашу речь. Патрик сказал, что Денни отлично сражался, значит, он имеет соответствующую подготовку. Если бы только мы могли помочь ему заговорить…
– А вдруг он не заговорит?
– Ему будет позволено остаться здесь: Патрик ясно дал это понять. Но даже если бы он ничего не сказал, ни Рори, ни Лахлан не выставили бы Денни за ворота.
– Скажи, ты любишь Лахлана? – с замиранием сердца спросила Джулиана.
– Да, всем сердцем. Он нежный, храбрый и любит мою Одру как свою собственную. Я надеюсь в скором времени подарить ему второго ребенка.
– Разве тебе не страшно?
– Ты это о проклятии?
– Да.
– Я не верю в проклятия, а если бы верила, то все равно не отказалась бы от Лахлана и радовалась бы каждому дню, проведенному с ним.
Джулиана глубоко задумалась. До прибытия в Инверлейт она не знала, что любовь между мужчиной и женщиной существует в реальности. Между ее отцом и матерью любви не было; не видела она ее и у других представителей испанской знати. Вот почему она не ждала любви и в собственной жизни, тем более с виконтом Кингсли. Самое большое, на что Джулиана могла надеяться, что виконт будет хоть немного лучше, чем ее отец.
– Патрик любит тебя, – неожиданно сказала Кимбра.
– Не думаю. Скорее он просто не знает, что со мной делать. – Джулиана печально вздохнула.
– Но он смотрит на тебя, как Лахлан смотрел на меня, когда…. – Кимбра вдруг покраснела, и Джулиана подумала, какая же она прелесть.
Впрочем, Патрик Маклейн не замечал ее все последние дни с тех пор, как поцелуй перевернул ее мир.
Чтобы прогнать непрошеные мысли, Джулиана стала читать что-то из Библии, затем протянула книгу Денни. Она видела, как он пробежал слова глазами и даже артикулировал их губами, но не произнес ни звука.
В отличие от других Джулиана никогда не боялась Денни, даже на корабле: несмотря на шрамы и кровь, покрывавшую его с головы до ног после бунта, она не видела в его глазах ненависти и ярости, как у других.
– Жаль, что ты не можешь сказать, откуда ты родом. – Она обернулась к Денни, и Кимбра вдруг поднялась:
– У Рори есть карты. Если мы разложим их и будем называть страны, он, возможно, покажет свою.
Энтузиазм Кимбры придал Джулиане сил: наконец-то ей будет чем заняться.
– Я поищу Рори, – предложила Кимбра.
– Нет, оставайся с Денни, – остановила ее Джулиана и, выйдя из комнаты, пересекла большой зал.
Внезапно она остановилась как вкопанная, увидев, что Рори разговаривает с каким-то незнакомцем. Незнакомец был таким же высоким, как Патрик, с волосами, отливающими золотом, и голубыми, как испанское море, глазами.
Он был великолепен! Весь его облик свидетельствовал, что этот человек наделен властью и высоким положением.
Гость сосредоточил на Джулиане изучающий взгляд, и его глаза расширились от удивления, а на лице отразилось плохо скрываемое любопытство.
В этот момент из конюшни вышел Патрик; увидев Джулиану, он ускорил шаги и присоединился к двум другим мужчинам. Судя по выражению лица, он вряд ли считал человека, стоявшего рядом с его братом, другом.
Незнакомец сказал что-то Рори, но Джулиана находилась слишком далеко и не расслышала, что именно; однако она догадалась: речь скорее всего шла о ней.
Джулиана напряглась. Может, это и есть ее шанс? Единственная возможность. Стоит ей воспользоваться случаем, рассказать, что ее похитили, и…
И незнакомец может погибнуть.
Но даже если не погибнет, Джулиана знала, что не сделает этого: слишком много жизней зависело сейчас от ее решения.
Неожиданно златокудрый мужчина направился в ее сторону. Патрик попытался преградить ему дорогу, но тот ловко обошел его и, поклонившись Джулиане, улыбнулся ослепительной улыбкой.
– Джейми Кэмпбелл, к вашим услугам, – весело представился он.
Джулиана молчала, и ожидание затягивалось.
– Это Анна, – наконец произнес Рори, – подруга Кимбры. Она приехала к нам погостить.
– Анна? Красивое имя. – Джейми, прищурившись, посмотрел на Патрика, стоявшего в стороне с угрюмым выражением на лице: – Она приехала с тобой?
– Нет. – Патрик явно не собирался вдаваться в дальнейшие объяснения.
Кэмпбелл снова повернулся к Джулиане:
– Вы должны обязательно навестить меня и мою жену, Джанет, в Данстаффнейдже.
– Не думаю, что у нее будет на это время, – неожиданно вмешался Патрик.
Джейми добродушно улыбнулся:
– Давайте предоставим леди возможность самой принять решение.
– За ее безопасность отвечаю я, – ответил Патрик с нескрываемой угрозой в голосе.
Джейми Кэмпбелл вскинул брови, но настаивать не стал.
– А знаешь, Патрик, это хорошо, что ты вернулся, – сказал он примирительно. – Твои братья по тебе скучали, ну а я – я хочу жить с тобой в мире.
– Ты спас им обоим жизнь, и теперь я перед тобой в долгу. – По голосу Патрика Джулиане нетрудно было догадаться, как непросто было сделать ему это признание.
– Нет, потому что они сделали то же для меня. Все изменилось, Патрик, и оба клана только выиграли от этого.
Джулиане стало не по себе. Она уже слышала о ненависти, ссорившей кланы на протяжении сотни лет.
– Расскажи нам о делах при дворе, – попросил Рори. – Как поживает королева Маргарита и кто ее теперешний фаворит?
– К сожалению, не я. – Джейми Кэмпбелл усмехнулся. – Маргарита слишком быстро сближается с Англией и теряет из-за этого поддержку большинства кланов Северного нагорья.
– А что слышно о выступлениях испанцев?
– Они ищут более тесного союза с Англией. Советники Генриха Восьмого раздосадованы, так как Екатерина Арагонская не родила ему наследника, и после договора с Францией он больше тяготеет к королю Людовику. Ходят слухи, что он может выдать замуж за французского короля свою сестру.
– Вот черт, – не выдержал Патрик, – тогда Шотландия останется в одиночестве…
– Верно, и королева это знает, – согласился Кэмпбелл. – Кланы тоже знают. Я и сам не могу выносить новые заискивания Маргариты перед Англией.
Джулиана слушала разговор шотландцев, и в ней нарастал страх. Отец редко обсуждал при ней политические темы; это, как он говорил, было сугубо мужским делом.
– Испания также озабочена, – продолжал Джейми. – Ведутся переговоры о заключении ряда смешанных браков и необходимости привлечения к английскому двору большего количества испанцев.
Теперь Джулиана поняла, почему ее отец и дядя так настаивали на этом браке: деловые интересы диктовали им необходимость связать страны более тесными узами. Луис Мендоса приходился дальним кузеном испанскому королю, в нем текла королевская кровь, а значит, имелись, пусть слабьте, основания претендовать на титул.
Разумеется, узы эти были важными, только если испанский король считал их таковыми.
Джулиана замерла. Что, если ее брак важнее, чем. она себе представляла? В таком случае Патрику грозит куда большая опасность, чем все они считали до сих пор.
А с другой стороны, какое ей до него дело: она должна думать о матери и о тех, кого оставила в Испании.
– Кажется, мы утомили барышню, – сказал Джейми, и Джулиана тут же повернулась к Рори.
– Мы с Кимброй ищем карту, чтобы помочь… – попыталась она объяснить свое появление.
– Помочь кому? – живо заинтересовался. Джейми Кэмпбелл.
– Ее дочери, – ответила она поспешно. – Мы рассказываем ей о мире.
– Юной Одре? – удивился Джейми. – Она очаровательная крошка.
– Да, – согласилась Джулиана, поскольку это слово оказалось для ее языка наиболее легким. – Но карта…
– Я найду ее для вас, – пообещал Патрик. Кивнув брату и не удостоив вниманием Джейми, он направился к воротам башни, явно предлагая Джулиане следовать за ним.
Поднявшись в ее покои, они не обнаружили там Кармиты: по-видимому, она ушла помогать на кухню. Патрик прикрыл за собой дверь.
– Полагаю, ваше замужество составляло часть большого плана? – были первые его слова.
Джулиана кивнула. Разговор с Кэмпбеллом напугал и встревожил ее; до упоминания Кэмпбеллом интересов Испании она считала свой брак не более чем коммерческой сделкой.
– Отец говорил мне, что хочет укрепить финансовые связи с графом Чадуиком. Наши семьи и без того связаны родственными узами: моя мать – его дальняя кузина. – Джулиана помолчала. – Но отец действительно упоминал, что король Фердинанд одобрил этот брак.
– А зачем понадобилось одобрение короля?
– Я не знаю. Разве что…
– Что?
– Мой отец… приходится Фердинанду дальним родственником.
На скулах Патрика заходили желваки.
– Впрочем, я не уверена, что это так уж важно: родственная связь очень дальняя.
– А твой отец не говорил, что брак устроен по просьбе Фердинанда?
Джулиана пожала плечами:
– Я думала, что отец бахвалится. Он часто хвастался своей связью с короной, но мы не усматривали в этом никакой выгоды.
– Прежде ты мне об этом не говорила.
– А ты не спрашивал. Я и сама не понимала… до нынешнего момента.
Патрик отвернулся и, отойдя к окну, выглянул наружу. Джулиана последовала за ним.
Рори и Джейми нигде не было видно. Может, они ушли внутрь?
Джулиана обернулась к Патрику:
– Что все это значит?
– Кажется, я навлек на свой клан куда больше неприятностей, чем предполагал. А может, и на Шотландию в целом.
Когда Патрик повернулся к ней, в его глазах, обычно непроницаемых, она увидела страдание, и от недобрых предчувствий у Джулианы перехватило горло.
– Но ведь никто не узнает… – начала она.
– Никто? Да уже сейчас более сотни людей знает о происшедшем…
– Но их жизни тоже в опасности, и к тому же через несколько дней их здесь не будет, – попыталась Джулиана смягчить ситуацию.
– Я подозреваю, что некоторые из них не прочь приложиться к кубку, – буркнул Патрик. – Такие легко пробалтываются. «Софию» также видели многие, среди них наши Маклейны и Кэмпбеллы – один из них заметил в заливе незнакомый корабль. К тому же и ты не можешь вечно прятаться здесь.
Джулиана протянула к нему руку: для нее вдруг все стало не важно. И то, что все последние дни он старательно ее избегал, и что все это время она испытывала невыразимое одиночество, и даже то, что он убил ее дядю и разрушил планы отца, – ничто не имело для нее значения в этот миг, кроме его боли.
– Тебе не оставили выбора, – прошептала она, – ты мог умереть, и другие тоже.
– Однако из этого не следует, что теперь вместо меня должны умереть другие. Шотландия еще не готова для новой войны, и в этом главная беда для нас.
Джулиана уже была знакома с его чувством ответственности; она видела, как Патрик относится к Мануэлю, как старается помочь Денни, с какой настойчивостью добивается, чтобы гребцы получили обещанное, теперь она могла лишь разделить с ним его боль.
– Если речь идет обо мне, то я могу исчезнуть или стать Анной. – Джулиана сделала попытку улыбнуться. – Думаю, что со своим английским я легко могу сойти за англичанку. В Испании меня немногие видели – мы нечасто появлялись при дворе.
Патрик удивленно посмотрел на нее:
– Ты, кажется, хочешь помочь мне? Но зачем тебе это? Я убил твоего дядю, похитил твое приданое…
– Приданое мне не нужно, а дядю я никогда не любила.
– А твоя мать?
Это был удар ниже пояса. На что угодно Джулиана могла согласиться, только не на это. При мысли о том, что ей придется заставить мать поверить в ее гибель, у нее душа обливалась кровью.
И тут, словно почувствовав сомнения Джулианы, Патрик обнял ее. Так и стояли они, прильнув друг к другу и закрыв глаза, в обоюдном ощущении отчаяния и боли.
Глава 22
Только сейчас Патрик начал складывать вместе фрагменты романтических злоключений своих братьев, и, конечно, он хотел оказаться сильнее их. Вот почему он изо всех сил старался обуздать свои чувства.
Въехав в ворота Инверлейта, Патрик увидел брата, разговаривающего с рослым незнакомцем: цвета шотландки на госте не совпадали с цветами клана Маклейнов, по Патрик узнал их, и внутри у него все сжалось.
Пришелец тоже узнал Патрика, и его глаза расширились. Кэмпбеллы больше ему не враги, подсказывал здравый смысл, но инстинкты твердили другое.
– Патрик? Неужели старший Маклейн собственной персоной?
– Да, – ответил Патрик холодно.
Этот Кэмпбелл, вероятно, был другом Рори и Лахлана, но не был другом ему, и Патрик ничего не мог с этим поделать.
– Где, черт возьми, ты пропадал.?
Тут уж Патрик окончательно разозлился. Кто такой этот Кэмпбелл, чтобы допрашивать его в собственном доме? И вообще, что этот тип здесь делает?
– С чем пожаловал? – резко спросил он.
– Я думал, вы в опасности: один из моих людей видел незнакомый корабль…
– Нет никакого корабля, – перебил его Рори.
– Да, теперь я это понял, – спокойно согласился Джейми. – И больше не стану понапрасну беспокоиться. – Он повернулся к Рори: – Ты, кажется, хотел предложить мне выпить?
Патрик сразу вспомнил о маврах: даже в шотландской одежде они значительно отличались от местных жителей.
Он встретился взглядом с Рори, и тот вскинул брови.
– В настоящий момент зал полон людей, – сказал Патрик натянуто. – Я привез их из Франции, чтобы снарядить команду на судно, которое покупает Рори.
Объяснение выглядело не слишком убедительно, но ничего лучше Патрик не мог придумать; до этого он рассчитывал на изолированность Инверлейта, куда обычно редко кто наведывался.
Кэмпбелл не отрывал от Патрика взгляда.
– Я не догадывался, что вы с Рори поддерживали связь друг с другом, и полагал, что ты пропал без вести.
– В Париже я встретил капитана с судна Маклейнов, – солгал Патрик. – А вообще я только что вернулся из странствий по Дальнему Востоку: пираты и все такое… – Он пожал плечами: – Не думаю, что у тебя есть время выслушивать все эти истории.
– Ну что ты, время, конечно же, есть! – заинтригованно воскликнул Джейми. – С удовольствием послушаю рассказы о приключениях.
– Лучше отложим их на потом, – отрезал Патрик. – Мне нужно почистить лошадь.
– Но я никуда не спешу, – заметил Джейми непринужденно. – К тому же мне очень хочется увидеть кузину Фелицию и детишек.
В том, как Джейми объявил об этом, было что-то такое, что снова рассердило Патрика. Ему показалось, что Кэмпбеллу доставляет удовольствие его неловкость.
В последний раз они встречались во время игр в Эдинбурге; тогда они сошлись в учебном бою и бились долго и упорно. Бой продолжался до тех пор, пока оба не упали без сил. Счет так и остался ничейным; и в первый раз Патрик не стал победителем. Поговаривали, что и Джейми тогда впервые не одолел противника.
– У тебя мокрые волосы, брат, – заметил Рори со свойственной ему непосредственностью. – Судя по всему, ты последовал моему совету.
Было ясно, что он хотел разрядить обстановку, но Патрик не ответил; повернувшись, он повел лошадь и стойло.
Джулиана, Денни и Кимбра сидели в маленькой уютной гостиной; эта комната предназначалась для Лахлана, и он держал в ней свои книги.
– Лахлан всегда покупает книгу, если видит, что такой у него еще нет, – с гордостью сообщила Кимбра, когда привела сюда Джулиану вскоре после ее прибытия к замок. С тех пор Джулиана повадилась ходить в святилище, хотя там неизменно присутствовал один из охранников Маклейнов.
Два дня назад, обнаружив ее там, Кимбра спросила, не желает ли она помочь ей разговорить Денни, который, по словам Патрика, не произнес ни слова с того дня, как его доставили на «Софию». Никто не знал, откуда он родом и есть ли у него семья, но Кимбра надеялась помочь Денни, как когда-то помогла Лахлану.
Из двух невесток Джулиана сначала прониклась симпатией к Кимбре, тогда как Фелиция была чаще занята с детьми. Хотя она тоже была мила и полна жизни, Кимбру отличала какая-то особая доброта и задумчивость, а Денни Джулиана запомнила в первые дни бунта: тогда он часто следовал безмолвной тенью за Патриком Маклейном.
– Патрик сказал, что Денни не разговаривает, хотя и понимает английский, – сообщила Кимбра. – Он думает, что я все же смогу поговорить с ним и выяснить его происхождение. Лахлан считает меня целительницей, но это не так: я просто знаю травы, но не думаю, что они помогут Денни.
– Что же тогда я могу сделать? – с сомнением спросила Джулиана.
– Я читала ему, но у меня плохо получается. – Кимбра опустила глаза. – Я еще только учусь… – Она умолкла, словно не была уверена в согласии Джулианы.
Но Джулиана была только рада помочь Денни. После того волшебного часа Патрик Маклейн избегал ее, он часто покидал замок рано утром и возвращался в сумерки. Несколько раз Джулиана замечала, как Патрик пожирает ее глазами; тогда в животе у нее разливалось тепло, и она испытывала такое непреодолимое желание, что боялась, как бы не выдать себя. Вот почему возможность отвлечься на Денни обрадовала ее. Ей требовалось не только занять себя, но и загладить чувство вины: она до сих пор вздрагивала, вспоминая звуки и запахи, доносившиеся с нижней палубы, а также рубцы на телах гребцов и Мануэля.
– Думаю, Денни утратил память после удара: у него на голове я заметила огромный шрам. Лахлан тоже на время потерял память, когда его ранили в голову, – пояснила Кимбра.
– И сколько это продолжалось?
– Несколько недель.
– А как долго продолжается у Денни?
– Патрик сказал, что год или, может, больше: с того момента, как его привезли на галеру.
У Джулианы засосало под ложечкой. Никто как будто не обвинял ее в тех ужасах, которые творились на корабле Родриго, но она все равно корила себя. Разве не ее семья несла ответственность за страдания Патрика, Денни и многих других?
– Значит ли, что у него та же беда, что и у Лахлана? – спросила Джулиана.
– Лахлан сохранил способность говорить, но ничего не помнил. Я по глазам вижу, что Денни все понимает, и в том числе нашу речь. Патрик сказал, что Денни отлично сражался, значит, он имеет соответствующую подготовку. Если бы только мы могли помочь ему заговорить…
– А вдруг он не заговорит?
– Ему будет позволено остаться здесь: Патрик ясно дал это понять. Но даже если бы он ничего не сказал, ни Рори, ни Лахлан не выставили бы Денни за ворота.
– Скажи, ты любишь Лахлана? – с замиранием сердца спросила Джулиана.
– Да, всем сердцем. Он нежный, храбрый и любит мою Одру как свою собственную. Я надеюсь в скором времени подарить ему второго ребенка.
– Разве тебе не страшно?
– Ты это о проклятии?
– Да.
– Я не верю в проклятия, а если бы верила, то все равно не отказалась бы от Лахлана и радовалась бы каждому дню, проведенному с ним.
Джулиана глубоко задумалась. До прибытия в Инверлейт она не знала, что любовь между мужчиной и женщиной существует в реальности. Между ее отцом и матерью любви не было; не видела она ее и у других представителей испанской знати. Вот почему она не ждала любви и в собственной жизни, тем более с виконтом Кингсли. Самое большое, на что Джулиана могла надеяться, что виконт будет хоть немного лучше, чем ее отец.
– Патрик любит тебя, – неожиданно сказала Кимбра.
– Не думаю. Скорее он просто не знает, что со мной делать. – Джулиана печально вздохнула.
– Но он смотрит на тебя, как Лахлан смотрел на меня, когда…. – Кимбра вдруг покраснела, и Джулиана подумала, какая же она прелесть.
Впрочем, Патрик Маклейн не замечал ее все последние дни с тех пор, как поцелуй перевернул ее мир.
Чтобы прогнать непрошеные мысли, Джулиана стала читать что-то из Библии, затем протянула книгу Денни. Она видела, как он пробежал слова глазами и даже артикулировал их губами, но не произнес ни звука.
В отличие от других Джулиана никогда не боялась Денни, даже на корабле: несмотря на шрамы и кровь, покрывавшую его с головы до ног после бунта, она не видела в его глазах ненависти и ярости, как у других.
– Жаль, что ты не можешь сказать, откуда ты родом. – Она обернулась к Денни, и Кимбра вдруг поднялась:
– У Рори есть карты. Если мы разложим их и будем называть страны, он, возможно, покажет свою.
Энтузиазм Кимбры придал Джулиане сил: наконец-то ей будет чем заняться.
– Я поищу Рори, – предложила Кимбра.
– Нет, оставайся с Денни, – остановила ее Джулиана и, выйдя из комнаты, пересекла большой зал.
Внезапно она остановилась как вкопанная, увидев, что Рори разговаривает с каким-то незнакомцем. Незнакомец был таким же высоким, как Патрик, с волосами, отливающими золотом, и голубыми, как испанское море, глазами.
Он был великолепен! Весь его облик свидетельствовал, что этот человек наделен властью и высоким положением.
Гость сосредоточил на Джулиане изучающий взгляд, и его глаза расширились от удивления, а на лице отразилось плохо скрываемое любопытство.
В этот момент из конюшни вышел Патрик; увидев Джулиану, он ускорил шаги и присоединился к двум другим мужчинам. Судя по выражению лица, он вряд ли считал человека, стоявшего рядом с его братом, другом.
Незнакомец сказал что-то Рори, но Джулиана находилась слишком далеко и не расслышала, что именно; однако она догадалась: речь скорее всего шла о ней.
Джулиана напряглась. Может, это и есть ее шанс? Единственная возможность. Стоит ей воспользоваться случаем, рассказать, что ее похитили, и…
И незнакомец может погибнуть.
Но даже если не погибнет, Джулиана знала, что не сделает этого: слишком много жизней зависело сейчас от ее решения.
Неожиданно златокудрый мужчина направился в ее сторону. Патрик попытался преградить ему дорогу, но тот ловко обошел его и, поклонившись Джулиане, улыбнулся ослепительной улыбкой.
– Джейми Кэмпбелл, к вашим услугам, – весело представился он.
Джулиана молчала, и ожидание затягивалось.
– Это Анна, – наконец произнес Рори, – подруга Кимбры. Она приехала к нам погостить.
– Анна? Красивое имя. – Джейми, прищурившись, посмотрел на Патрика, стоявшего в стороне с угрюмым выражением на лице: – Она приехала с тобой?
– Нет. – Патрик явно не собирался вдаваться в дальнейшие объяснения.
Кэмпбелл снова повернулся к Джулиане:
– Вы должны обязательно навестить меня и мою жену, Джанет, в Данстаффнейдже.
– Не думаю, что у нее будет на это время, – неожиданно вмешался Патрик.
Джейми добродушно улыбнулся:
– Давайте предоставим леди возможность самой принять решение.
– За ее безопасность отвечаю я, – ответил Патрик с нескрываемой угрозой в голосе.
Джейми Кэмпбелл вскинул брови, но настаивать не стал.
– А знаешь, Патрик, это хорошо, что ты вернулся, – сказал он примирительно. – Твои братья по тебе скучали, ну а я – я хочу жить с тобой в мире.
– Ты спас им обоим жизнь, и теперь я перед тобой в долгу. – По голосу Патрика Джулиане нетрудно было догадаться, как непросто было сделать ему это признание.
– Нет, потому что они сделали то же для меня. Все изменилось, Патрик, и оба клана только выиграли от этого.
Джулиане стало не по себе. Она уже слышала о ненависти, ссорившей кланы на протяжении сотни лет.
– Расскажи нам о делах при дворе, – попросил Рори. – Как поживает королева Маргарита и кто ее теперешний фаворит?
– К сожалению, не я. – Джейми Кэмпбелл усмехнулся. – Маргарита слишком быстро сближается с Англией и теряет из-за этого поддержку большинства кланов Северного нагорья.
– А что слышно о выступлениях испанцев?
– Они ищут более тесного союза с Англией. Советники Генриха Восьмого раздосадованы, так как Екатерина Арагонская не родила ему наследника, и после договора с Францией он больше тяготеет к королю Людовику. Ходят слухи, что он может выдать замуж за французского короля свою сестру.
– Вот черт, – не выдержал Патрик, – тогда Шотландия останется в одиночестве…
– Верно, и королева это знает, – согласился Кэмпбелл. – Кланы тоже знают. Я и сам не могу выносить новые заискивания Маргариты перед Англией.
Джулиана слушала разговор шотландцев, и в ней нарастал страх. Отец редко обсуждал при ней политические темы; это, как он говорил, было сугубо мужским делом.
– Испания также озабочена, – продолжал Джейми. – Ведутся переговоры о заключении ряда смешанных браков и необходимости привлечения к английскому двору большего количества испанцев.
Теперь Джулиана поняла, почему ее отец и дядя так настаивали на этом браке: деловые интересы диктовали им необходимость связать страны более тесными узами. Луис Мендоса приходился дальним кузеном испанскому королю, в нем текла королевская кровь, а значит, имелись, пусть слабьте, основания претендовать на титул.
Разумеется, узы эти были важными, только если испанский король считал их таковыми.
Джулиана замерла. Что, если ее брак важнее, чем. она себе представляла? В таком случае Патрику грозит куда большая опасность, чем все они считали до сих пор.
А с другой стороны, какое ей до него дело: она должна думать о матери и о тех, кого оставила в Испании.
– Кажется, мы утомили барышню, – сказал Джейми, и Джулиана тут же повернулась к Рори.
– Мы с Кимброй ищем карту, чтобы помочь… – попыталась она объяснить свое появление.
– Помочь кому? – живо заинтересовался. Джейми Кэмпбелл.
– Ее дочери, – ответила она поспешно. – Мы рассказываем ей о мире.
– Юной Одре? – удивился Джейми. – Она очаровательная крошка.
– Да, – согласилась Джулиана, поскольку это слово оказалось для ее языка наиболее легким. – Но карта…
– Я найду ее для вас, – пообещал Патрик. Кивнув брату и не удостоив вниманием Джейми, он направился к воротам башни, явно предлагая Джулиане следовать за ним.
Поднявшись в ее покои, они не обнаружили там Кармиты: по-видимому, она ушла помогать на кухню. Патрик прикрыл за собой дверь.
– Полагаю, ваше замужество составляло часть большого плана? – были первые его слова.
Джулиана кивнула. Разговор с Кэмпбеллом напугал и встревожил ее; до упоминания Кэмпбеллом интересов Испании она считала свой брак не более чем коммерческой сделкой.
– Отец говорил мне, что хочет укрепить финансовые связи с графом Чадуиком. Наши семьи и без того связаны родственными узами: моя мать – его дальняя кузина. – Джулиана помолчала. – Но отец действительно упоминал, что король Фердинанд одобрил этот брак.
– А зачем понадобилось одобрение короля?
– Я не знаю. Разве что…
– Что?
– Мой отец… приходится Фердинанду дальним родственником.
На скулах Патрика заходили желваки.
– Впрочем, я не уверена, что это так уж важно: родственная связь очень дальняя.
– А твой отец не говорил, что брак устроен по просьбе Фердинанда?
Джулиана пожала плечами:
– Я думала, что отец бахвалится. Он часто хвастался своей связью с короной, но мы не усматривали в этом никакой выгоды.
– Прежде ты мне об этом не говорила.
– А ты не спрашивал. Я и сама не понимала… до нынешнего момента.
Патрик отвернулся и, отойдя к окну, выглянул наружу. Джулиана последовала за ним.
Рори и Джейми нигде не было видно. Может, они ушли внутрь?
Джулиана обернулась к Патрику:
– Что все это значит?
– Кажется, я навлек на свой клан куда больше неприятностей, чем предполагал. А может, и на Шотландию в целом.
Когда Патрик повернулся к ней, в его глазах, обычно непроницаемых, она увидела страдание, и от недобрых предчувствий у Джулианы перехватило горло.
– Но ведь никто не узнает… – начала она.
– Никто? Да уже сейчас более сотни людей знает о происшедшем…
– Но их жизни тоже в опасности, и к тому же через несколько дней их здесь не будет, – попыталась Джулиана смягчить ситуацию.
– Я подозреваю, что некоторые из них не прочь приложиться к кубку, – буркнул Патрик. – Такие легко пробалтываются. «Софию» также видели многие, среди них наши Маклейны и Кэмпбеллы – один из них заметил в заливе незнакомый корабль. К тому же и ты не можешь вечно прятаться здесь.
Джулиана протянула к нему руку: для нее вдруг все стало не важно. И то, что все последние дни он старательно ее избегал, и что все это время она испытывала невыразимое одиночество, и даже то, что он убил ее дядю и разрушил планы отца, – ничто не имело для нее значения в этот миг, кроме его боли.
– Тебе не оставили выбора, – прошептала она, – ты мог умереть, и другие тоже.
– Однако из этого не следует, что теперь вместо меня должны умереть другие. Шотландия еще не готова для новой войны, и в этом главная беда для нас.
Джулиана уже была знакома с его чувством ответственности; она видела, как Патрик относится к Мануэлю, как старается помочь Денни, с какой настойчивостью добивается, чтобы гребцы получили обещанное, теперь она могла лишь разделить с ним его боль.
– Если речь идет обо мне, то я могу исчезнуть или стать Анной. – Джулиана сделала попытку улыбнуться. – Думаю, что со своим английским я легко могу сойти за англичанку. В Испании меня немногие видели – мы нечасто появлялись при дворе.
Патрик удивленно посмотрел на нее:
– Ты, кажется, хочешь помочь мне? Но зачем тебе это? Я убил твоего дядю, похитил твое приданое…
– Приданое мне не нужно, а дядю я никогда не любила.
– А твоя мать?
Это был удар ниже пояса. На что угодно Джулиана могла согласиться, только не на это. При мысли о том, что ей придется заставить мать поверить в ее гибель, у нее душа обливалась кровью.
И тут, словно почувствовав сомнения Джулианы, Патрик обнял ее. Так и стояли они, прильнув друг к другу и закрыв глаза, в обоюдном ощущении отчаяния и боли.
Глава 22
Патрик горестно вздохнул.
Кого, черт возьми, хотел он провести?
Его нужда в Джулиане была ничуть не меньше, чем ее, при том, что он этого совсем не заслужил. Разве он подумал о ней? Да, он позаботился о том, чтобы она осталась в живых, но при этом отнял у нее все, включая свободу.
Теперь же, когда в замке побывал один из Кэмпбеллов, опасность и для Джулианы, и для него, и для его клана многократно возросла.
Джейми Кэмпбелл видел девушку, как, возможно, видел и мавров. Его люди видели испанский галеон: ни у англичан, ни у шотландцев нет кораблей, приводимых в действие веслами.
Патрик прижался щекой к волосам Джулианы: чистые и мягкие, они пахли свежестью, отчего боль и одиночество прошлых лет вдруг куда-то исчезли, и его обдала волна нежности. Прежде он не испытывал ничего подобного ни к одной женщине: отвага Джулианы, ее готовность драться за себя и свою маленькую служанку вопреки собственному страху глубоко задели его душу.
Дотронувшись до нее снова, он совершил самую большую глупость в жизни, но это его больше не волновало. Едва коснувшись губ Джулианы, Патрик понял, что отныне только она может утолить его ненасытный голод. Видит Бог, он старался держаться от нее подальше, но вынужден был сдаться.
Патрик сильнее прижал к себе Джулиану. Теперь он чувствовал ее дыхание, слышал стук ее сердца.
Ее тело таяло в его руках, когда она подняла к нему лицо с выражением удивления и вопроса, и ее серо-голубые глаза показались Патрику огромными и ясными, как никогда. Заметив, что лиловая кайма вокруг радужки потемнела, он нагнулся и коснулся губами ее губ.
Едва Патрик наклонил голову, как Джулиана обвила рукой его шею. Ее пальцы играли с его волосами, щекоча чувствительную кожу, и внезапный сокрушительный приступ плотского голода охватил его тело. Легчайшие прикосновения Джулианы обжигали его, терзали подобно пламени, делая боль внутри непереносимой.
Хотя кровь Патрика, казалось, превратилась в потоки жидкого огня, прожигавшие насквозь кости и. мускулы, он, несмотря на разбушевавшееся желание, не торопился и нежно гладил ее спину и шею.
Джулиана была девственницей – Патрик догадался об этом по неуверенности ее реакций. Нарушив ее невинность, он может навсегда испортить ей жизнь; впрочем, он уже это сделал, будь все проклято!
– Патрик. – Голос Джулианы прозвучал как стон. – Не здесь. Кармита. Твои невестки. А еще маленькая Одра, Мануэль…
Поспешно отстранившись, Патрик вздохнул. Глаза Джулианы были затуманены страстью, губы опухли от поцелуев, сейчас она выглядела чертовски очаровательной: пленительное сочетание невинной девушки и обольстительницы…
И все же Патрик не мог не отпустить ее. Ради нее, ради них обоих.
У него из горла вырвался стон.
– Не уходи, – прошептала Джулиана.
– Не могу. Я должен.
– Нет! Только не теперь.
Патрик колебался в раздумье, и Джулиану охватила дрожь нетерпения.
– Я и так причинил тебе много горя. – Палец Патрика коснулся с неожиданной для нее нежностью ее щеки.
– И причинишь еще больше, если уйдешь. – Джулиана больше не могла ждать: она боялась, что ее разорвет на миллион осколков.
– Да пропади все пропадом, – в отчаянии произнес Патрик, и Джулиана поняла, что одержала победу.
Отпустив ее, Патрик направился к двери, чтобы задвинуть засов, а когда вернулся, снова протянул к ней руки. Джулиана всхлипнула, когда его пальцы развязали на ее спине шнуровку платья, и оно, соскользнув на пол, оставило ее в сорочке и нижнем белье.
Рука Патрика медленно двинулась вниз, поочередно воспламеняя все части ее тела, и Джулиана прильнула к нему, прислушиваясь к странным, зарождающимся где-то глубоко внутри ее ощущениям. Она чувствовала себя счастливой уже оттого, что могла просто смотреть на него; все остальное уже не имело для нее значения. Она утратила собственную волю и теперь подчинялась лишь могучему влечению их тел.
Губы Патрика потянулись к ней, и он стал целовать ее жадно, ненасытно.
Все сомнения, еще остававшиеся в душе Джулианы, исчезли под напором взрыва всепоглощающего желания. Озноб, сотрясавший ее прежде, не йог сравниться с охватившим ее теперь пожаром, с огнем, грозившим поглотить все ее естество.
Джулиана упивалась водопадом обрушившихся на нее эмоций, чувств, ощущений и хотела сохранить их в себе навеки.
– Пожалуйста, – пробормотала она, не зная, что еще сказать. Ее пальцы, словно обретя собственную волю, начали стаскивать с него рубашку; потом Джулиана прижалась головой к груди Патрика и услышала, как ровно и мощно бьется его сердце.
Подхватив Джулиану на руки, Патрик отнес ее на кровать и осторожно положил, а затем снова начал целовать. Его прикосновения обжигали, вызывая боль томления, но тело Джулианы просило еще, и она упивалась каждым мигом происходящего.
Наконец его рука легла на состоящий из курчавых волосков треугольник между ее ног, и его пальцы вошли в самое потаенное место ее плоти. Джулиана тут же ощутила волны неземного удовольствия. Потом Патрик приподнялся над ней, и его напрягшийся член соблазнительно приблизился к входу в ее лоно.
Не в состоянии больше терпеть, Джулиана обхватила его и притянула к себе.
В ту же секунду член Патрика вошел в нее, и внезапная боль заставила ее вскрикнуть.
Патрик замер в напряжении, и вскоре Джулиана, к своему удивлению и радости, обнаружила, что боль прошла, сменившись новым, еще более сильным желанием. Ее руки заставили его опуститься, в то время как сама она подалась вверх, желая более полного наполнения и слияния.
– Не уходи, – прошептала она.
Помедлив еще несколько секунд, он снова начал двигаться, сначала медленно, позволяя ей приспособиться к его ритму, затем все быстрее и быстрее.
От новых чудесных ощущений Джулиана дрожала, инстинктивно помогая ему достичь максимального наслаждения. Патрик еще ускорил ритм, и они оба понеслись навстречу новым восторгам.
Наконец их накрыл восхитительный взрыв эмоций и ощущений, а потом они долго лежали не двигаясь, словно переживали затишье после бури страсти.
Наконец Джулиана пошевелилась и нежно коснулась его лица.
– Я и не подозревала, что это так прекрасно, – прошептала она. – Моя мать… – Она умолкла, не зная, как продолжить.
Патрик остановил на ней взгляд и медленно кивнул:
– Она ошибалась.
Джулиана почувствовала, как ее глаза наполняются слезами сожаления, по-видимому, ее мать не знала того, что ей только что довелось испытать.
Джулиане хотелось произнести слова любви, но между ними было еще столько всего недосказанного… Она коснулась пальцами шрамов на спине Патрика, и он напрягся, но почти тут же понял, что она пытается излечить его раны. Нежность – вот лекарство, которому не было замены.
Поймав ладонь Джулианы, Патрик поднес ее к своим губам.
– Любые чары рано или поздно кончаются, – произнес он чуть слышным шепотом, и его голос дрогнул. – Этого не должно было случиться, и этому не может быть продолжения.
– Но почему? – в отчаянии воскликнула Джулиана.
– Я не могу давать обещания. – Шотландский акцент Патрика стал заметнее. – Хочу, но не могу. Меня, возможно, обвинят в пиратстве или того хуже. Я не должен вмешивать тебя в это.
Кого, черт возьми, хотел он провести?
Его нужда в Джулиане была ничуть не меньше, чем ее, при том, что он этого совсем не заслужил. Разве он подумал о ней? Да, он позаботился о том, чтобы она осталась в живых, но при этом отнял у нее все, включая свободу.
Теперь же, когда в замке побывал один из Кэмпбеллов, опасность и для Джулианы, и для него, и для его клана многократно возросла.
Джейми Кэмпбелл видел девушку, как, возможно, видел и мавров. Его люди видели испанский галеон: ни у англичан, ни у шотландцев нет кораблей, приводимых в действие веслами.
Патрик прижался щекой к волосам Джулианы: чистые и мягкие, они пахли свежестью, отчего боль и одиночество прошлых лет вдруг куда-то исчезли, и его обдала волна нежности. Прежде он не испытывал ничего подобного ни к одной женщине: отвага Джулианы, ее готовность драться за себя и свою маленькую служанку вопреки собственному страху глубоко задели его душу.
Дотронувшись до нее снова, он совершил самую большую глупость в жизни, но это его больше не волновало. Едва коснувшись губ Джулианы, Патрик понял, что отныне только она может утолить его ненасытный голод. Видит Бог, он старался держаться от нее подальше, но вынужден был сдаться.
Патрик сильнее прижал к себе Джулиану. Теперь он чувствовал ее дыхание, слышал стук ее сердца.
Ее тело таяло в его руках, когда она подняла к нему лицо с выражением удивления и вопроса, и ее серо-голубые глаза показались Патрику огромными и ясными, как никогда. Заметив, что лиловая кайма вокруг радужки потемнела, он нагнулся и коснулся губами ее губ.
Едва Патрик наклонил голову, как Джулиана обвила рукой его шею. Ее пальцы играли с его волосами, щекоча чувствительную кожу, и внезапный сокрушительный приступ плотского голода охватил его тело. Легчайшие прикосновения Джулианы обжигали его, терзали подобно пламени, делая боль внутри непереносимой.
Хотя кровь Патрика, казалось, превратилась в потоки жидкого огня, прожигавшие насквозь кости и. мускулы, он, несмотря на разбушевавшееся желание, не торопился и нежно гладил ее спину и шею.
Джулиана была девственницей – Патрик догадался об этом по неуверенности ее реакций. Нарушив ее невинность, он может навсегда испортить ей жизнь; впрочем, он уже это сделал, будь все проклято!
– Патрик. – Голос Джулианы прозвучал как стон. – Не здесь. Кармита. Твои невестки. А еще маленькая Одра, Мануэль…
Поспешно отстранившись, Патрик вздохнул. Глаза Джулианы были затуманены страстью, губы опухли от поцелуев, сейчас она выглядела чертовски очаровательной: пленительное сочетание невинной девушки и обольстительницы…
И все же Патрик не мог не отпустить ее. Ради нее, ради них обоих.
У него из горла вырвался стон.
– Не уходи, – прошептала Джулиана.
– Не могу. Я должен.
– Нет! Только не теперь.
Патрик колебался в раздумье, и Джулиану охватила дрожь нетерпения.
– Я и так причинил тебе много горя. – Палец Патрика коснулся с неожиданной для нее нежностью ее щеки.
– И причинишь еще больше, если уйдешь. – Джулиана больше не могла ждать: она боялась, что ее разорвет на миллион осколков.
– Да пропади все пропадом, – в отчаянии произнес Патрик, и Джулиана поняла, что одержала победу.
Отпустив ее, Патрик направился к двери, чтобы задвинуть засов, а когда вернулся, снова протянул к ней руки. Джулиана всхлипнула, когда его пальцы развязали на ее спине шнуровку платья, и оно, соскользнув на пол, оставило ее в сорочке и нижнем белье.
Рука Патрика медленно двинулась вниз, поочередно воспламеняя все части ее тела, и Джулиана прильнула к нему, прислушиваясь к странным, зарождающимся где-то глубоко внутри ее ощущениям. Она чувствовала себя счастливой уже оттого, что могла просто смотреть на него; все остальное уже не имело для нее значения. Она утратила собственную волю и теперь подчинялась лишь могучему влечению их тел.
Губы Патрика потянулись к ней, и он стал целовать ее жадно, ненасытно.
Все сомнения, еще остававшиеся в душе Джулианы, исчезли под напором взрыва всепоглощающего желания. Озноб, сотрясавший ее прежде, не йог сравниться с охватившим ее теперь пожаром, с огнем, грозившим поглотить все ее естество.
Джулиана упивалась водопадом обрушившихся на нее эмоций, чувств, ощущений и хотела сохранить их в себе навеки.
– Пожалуйста, – пробормотала она, не зная, что еще сказать. Ее пальцы, словно обретя собственную волю, начали стаскивать с него рубашку; потом Джулиана прижалась головой к груди Патрика и услышала, как ровно и мощно бьется его сердце.
Подхватив Джулиану на руки, Патрик отнес ее на кровать и осторожно положил, а затем снова начал целовать. Его прикосновения обжигали, вызывая боль томления, но тело Джулианы просило еще, и она упивалась каждым мигом происходящего.
Наконец его рука легла на состоящий из курчавых волосков треугольник между ее ног, и его пальцы вошли в самое потаенное место ее плоти. Джулиана тут же ощутила волны неземного удовольствия. Потом Патрик приподнялся над ней, и его напрягшийся член соблазнительно приблизился к входу в ее лоно.
Не в состоянии больше терпеть, Джулиана обхватила его и притянула к себе.
В ту же секунду член Патрика вошел в нее, и внезапная боль заставила ее вскрикнуть.
Патрик замер в напряжении, и вскоре Джулиана, к своему удивлению и радости, обнаружила, что боль прошла, сменившись новым, еще более сильным желанием. Ее руки заставили его опуститься, в то время как сама она подалась вверх, желая более полного наполнения и слияния.
– Не уходи, – прошептала она.
Помедлив еще несколько секунд, он снова начал двигаться, сначала медленно, позволяя ей приспособиться к его ритму, затем все быстрее и быстрее.
От новых чудесных ощущений Джулиана дрожала, инстинктивно помогая ему достичь максимального наслаждения. Патрик еще ускорил ритм, и они оба понеслись навстречу новым восторгам.
Наконец их накрыл восхитительный взрыв эмоций и ощущений, а потом они долго лежали не двигаясь, словно переживали затишье после бури страсти.
Наконец Джулиана пошевелилась и нежно коснулась его лица.
– Я и не подозревала, что это так прекрасно, – прошептала она. – Моя мать… – Она умолкла, не зная, как продолжить.
Патрик остановил на ней взгляд и медленно кивнул:
– Она ошибалась.
Джулиана почувствовала, как ее глаза наполняются слезами сожаления, по-видимому, ее мать не знала того, что ей только что довелось испытать.
Джулиане хотелось произнести слова любви, но между ними было еще столько всего недосказанного… Она коснулась пальцами шрамов на спине Патрика, и он напрягся, но почти тут же понял, что она пытается излечить его раны. Нежность – вот лекарство, которому не было замены.
Поймав ладонь Джулианы, Патрик поднес ее к своим губам.
– Любые чары рано или поздно кончаются, – произнес он чуть слышным шепотом, и его голос дрогнул. – Этого не должно было случиться, и этому не может быть продолжения.
– Но почему? – в отчаянии воскликнула Джулиана.
– Я не могу давать обещания. – Шотландский акцент Патрика стал заметнее. – Хочу, но не могу. Меня, возможно, обвинят в пиратстве или того хуже. Я не должен вмешивать тебя в это.