Страница:
– Идем, – приказал дядя, хватая ее за руку.
– Но что происходит?
– Галерные рабы вырвались на свободу, и нам пока лучше переждать в моей каюте – там дверь надежнее. Скоро команда их усмирит. Они никто, сброд.
– Кармита пойдет со мной.
– Бери ее, раз она тебе так нужна, но поторопись: у нас почти нет времени.
Схватив Кармиту за руку, Джулиана двинулась за дядей по коридору в его каюту, и как только они оказались внутри, Родриго запер дверь на засов.
– Но разве вы не должны находиться вместе со своей командой? – удивилась Джулиана.
– Я отвечаю в первую очередь за тебя, – пояснил Родриго, – и обязан доставить тебя в Англию целой и невредимой.
Снаружи в каюту доносились слова проклятий на разных языках; некоторые Джулиана понимала, о значении других могла только догадаться. Потом эти звуки сменил скрип открывающихся дверей. Неужели гребцы завладели судком? Как могло такое случиться? Они же были закованы в цепи, и их охраняла вооруженная стража!
Громкий стук в дверь заставил Джулиану содрогнуться; потом сквозь дверь донеслась брань на незнакомом ей языке, и вдруг все стихло.
Возможно, нападавшие ушли или команда вновь взяла ситуацию под контроль? Но разве они не сообщили бы об этом ее дяде?
Джулиана продолжала мучиться многочисленными вопросами, когда услышала крик, от которого у нее внутри все похолодело. Это был вопль от невыносимой боли.
Сжав в руке нож, Джулиана приготовилась к самому худшему. Она убьет себя, но не позволит, чтобы ее подвергли насилию.
Ее сердце громко колотилось, горло пересохло от страха. Может, ей пустить в ход нож прямо сейчас? Или все-таки стоит сначала убедиться, что ситуация действительно безнадежна?
Глава 5
Глава 6
– Но что происходит?
– Галерные рабы вырвались на свободу, и нам пока лучше переждать в моей каюте – там дверь надежнее. Скоро команда их усмирит. Они никто, сброд.
– Кармита пойдет со мной.
– Бери ее, раз она тебе так нужна, но поторопись: у нас почти нет времени.
Схватив Кармиту за руку, Джулиана двинулась за дядей по коридору в его каюту, и как только они оказались внутри, Родриго запер дверь на засов.
– Но разве вы не должны находиться вместе со своей командой? – удивилась Джулиана.
– Я отвечаю в первую очередь за тебя, – пояснил Родриго, – и обязан доставить тебя в Англию целой и невредимой.
Снаружи в каюту доносились слова проклятий на разных языках; некоторые Джулиана понимала, о значении других могла только догадаться. Потом эти звуки сменил скрип открывающихся дверей. Неужели гребцы завладели судком? Как могло такое случиться? Они же были закованы в цепи, и их охраняла вооруженная стража!
Громкий стук в дверь заставил Джулиану содрогнуться; потом сквозь дверь донеслась брань на незнакомом ей языке, и вдруг все стихло.
Возможно, нападавшие ушли или команда вновь взяла ситуацию под контроль? Но разве они не сообщили бы об этом ее дяде?
Джулиана продолжала мучиться многочисленными вопросами, когда услышала крик, от которого у нее внутри все похолодело. Это был вопль от невыносимой боли.
Сжав в руке нож, Джулиана приготовилась к самому худшему. Она убьет себя, но не позволит, чтобы ее подвергли насилию.
Ее сердце громко колотилось, горло пересохло от страха. Может, ей пустить в ход нож прямо сейчас? Или все-таки стоит сначала убедиться, что ситуация действительно безнадежна?
Глава 5
Могучим ударом молотка кузнец разбил болт, соединявший цепи на запястьях Патрика, и тот, поднявшись, с облегчением развел руки в стороны. Ощущение свободы движений, данной человеку от рождения, пьянило и вдохновляло его.
– У тебя получилось, – одобрительно сказал кузнец. – Я никогда не думал…
– Я тоже.
Теперь, когда его руки ничто не связывало, Патрик мог наконец встретиться с человеком, превратившим его жизнь и жизнь остальных пленников в адские мучения.
Уже сам тот факт, что капитан, продававший и покупавший людей с целью наживы, трусливо забился в каюту, зная, что его команда погибает на палубе, возмущал Патрика до глубины души.
Мимо бурно радующихся гребцов он не спеша проследовал к каюте капитана, слыша за спиной слова благодарности на разных языках. Он понимал не все, но эмоции в переводе не нуждались. Слабых и больных подняли на верхнюю палубу на руках, и некоторые из новых хозяев корабля уже добрались до съестных припасов, а другие – до бочек с элем.
Патрик взял предложенную кружку с элем, но только смочил губы. Он должен сохранять ясную голову до конца дня и на протяжении всех последующих…
Увидев Макдоналда, второго шотландца на корабле, Патрик весело поприветствовал его, затем спросил:
– Что с оружием?
– Его распределят среди гребцов.
– Ты видел где-нибудь шпагу?
– Да. Здесь есть хранилище, полное оружия. Я предпочитаю кортик, а испанец выбрал абордажную саблю, но там еще кое-что осталось.
– Отведи меня туда.
Хотя запястья Макдоналда еще сковывали цепи, он улыбался, провожая Патрика к арсеналу.
Найдя подходящую рапиру, он взвесил ее в руке. Упражняясь в молодости в фехтовании, он оттачивал владение двуручным шотландским мечом с широким клинком, преимущество которого состояло в большой массе: таким мечом можно было сокрушить врага даже сквозь доспехи. Но за годы, проведенные на континенте, он научился фехтовать и более легкой рапирой, что теперь пришлось очень кстати.
Выбрав рапиру, Патрик повернулся к Макдоналду, и они вместе отправились к запертой каюте.
Тишина за дверью становилась все более зловещей.
– Как вы думаете, что произошло? – наконец решилась спросить Джулиана, нервно меряя шагами роскошную каюту капитана.
Родриго, нахмурившись, покачал головой:
– Ничего не могу сказать наверняка. Твой отец поручил мне обеспечить твою безопасность, а у меня теперь нет возможности защищать тебя. – Помедлив, он протянул племяннице кинжал. – Не дай им взять себя живой, вот все, о чем я хотел тебя просить.
Джулиана сомкнула пальцы вокруг рукоятки. Это было все же лучше, чем маленький нож, которым она вооружилась ранее.
– Эти рабы – они слишком долго были без женщин, – добавил Родриго мрачно. – Бей себя в сердце. Мне следовало бы самому убить тебя, но… я не могу. Впрочем, возможно, я еще сумею с ними договориться…
Увидев страх в глазах дяди, Джулиана невольно задалась вопросом: с какой целью он заперся с ней в каюте – чтобы защищать ее или чтобы за него сражались другие?
В это время снаружи донеслись крики ликования, и в дверь снова громко забарабанили. Джулиана сильнее стиснула рукоятку кинжала – она знала, что люди, захватившие судно, ненавидят ее дядю, следовательно, и ее. Она вспомнила ярость, исходившую от гребца, которого случайно увидела сквозь решетку, и невольно вздрогнула.
Внезапно стук в дверь прекратился и голоса стали звучать тише.
– Возможно, они вас послушают, – обратилась Джулиана к дяде. – Если вы предложите им свободу…
Вместо ответа Родриго посмотрел на нее так, словно у нее выросли рога. Только тут Джулиана осознала, что, вероятно, сказала глупость. «Боже, как все переменилось», – невольно подумала она. Если прежде ее пугала предстоящая свадьба с незнакомым мужчиной, то теперь это представлялось ей не таким уж большим злом по сравнению с ожидавшей ее участью.
– Эти люди вряд ли знают, как вести корабль, – сделала еще одну попытку Джулиана. – Вы нужны им.
– Сомневаюсь, что сейчас это их заботит, – отрезал Родриго.
Теперь Джулиана видела в глазах дяди такую же гордость, как и у ее отца, – гордость и высокомерие. Так, пожалуй, он погубит их обоих, но она ничего не могла с этим поделать.
Родриго застегнул китель и, взглянув на себя в зеркало, аккуратно надел капитанскую шляпу.
– Они, кажется, не пытаются взломать дверь, – промолвила Джулиана с надеждой.
– Им некуда спешить. – Родриго мрачно усмехнулся. – Они отлично знают, что я отсюда никуда не убегу.
Воцарившаяся за дверью мертвая тишина пугала Джулиану не меньше, чем громкие голоса, И туг Родриго коснулся ее лица. Впервые за все время дядя проявил хоть какой-то знак нежности к ней.
– Молись, я тоже буду молиться. – Он положил шпагу па пол и, встав на колени, перекрестился.
Джулиана опустилась на колени рядом с ним, и Кармита, по щекам которой струились слезы, последовала примеру хозяйки.
Поглядев на кинжал, зажатый в ее руке, Джулиана дала себе клятву: прежде чем лишить себя жизни, она непременно убьет кого-нибудь еще.
Жажда мести мешала Патрику ощутить всю полноту радости, а капитан, прятавшийся в каюте, пока его команда сражалась с мятежниками, не вызывал других эмоций, кроме презрения. Вот почему Патрик не почувствовал бы никакого сожаления, даже если пришлось бы убить капитана собственными руками.
У двери капитанской каюты стояло трое полуголых, покрытых запекшейся кровью гребцов с дубинками в руках. Хорошо, что до сих пор они не нарушили его приказа не трогать запершихся в каюте пленников.
– Он мой, – предупредил Маклейн.
На губах Макдоналда промелькнула хищная улыбка.
– Я полагал, что мы умрем.
– Это все еще может случиться, – мрачно заметил Патрик. В отличие от других он хорошо знал, какие опасности подстерегают их впереди.
Шотландия. Им нужно взять курс на Шотландию. Он должен направиться домой, а когда окажется там, то и другим поможет вернуться на родину.
Но сначала ему придется пройти сотни миль по морю с людьми, которые ничего не смыслят в навигации и судовождении. Его познания в этой области также весьма скудны, о чем теперь приходилось только сожалеть.
Патрик Маклейн без должного прилежания постигал морскую науку, когда отец отправил его на обучение к капитану одного из своих кораблей, потому что хотел быть воином, а не купцом, и вот теперь ему предстояло стать моряком не по своей воле.
Ударив кулаком в закрытую дверь, он громко крикнул:
– Открывайте немедленно, или мы сами это сделаем!
Ответом было молчание. Маклейн терпеливо ждал, и по прошествии почти минуты изнутри вдруг донесся звук отодвигаемого засова, потом дверь открылась.
Еще через секунду на пороге появился Мендоса в парадной форме и с дерзким вызовом в глазах. Выйдя из каюты, он плотно прикрыл дверь.
– А, капитан убийц! – холодно произнес он.
Его бравада почти восхитила Патрика, но он помнил, что Мендоса, прохаживаясь по верхней палубе, не мог не видеть рубцы на спинах рабов, их тощие тела, слишком немощные, чтобы двигать вперед проклятое судно.
Мендоса огляделся вокруг с выражением того же презрения, с каким прежде взирал сверху на гребцов.
– Что с моей командой?
– Мертва, – спокойно констатировал Патрик.
– Вас всех повесят, – не выдержав, бросил Мендоса.
– Возможно, но ты этого уже не увидишь.
Мендоса посмотрел на оружие в руке Маклейна и встал в боевую стойку. Если он и проявлял трусость раньше, то теперь, когда у него не осталось выбора, он явно собирался сражаться. Разумеется, при этом он вряд ли сомневался, что умрет сегодня от руки бывшего раба или его убьют покрытые кровью и обуянные жаждой крови люди, стоявшие за ним.
Некоторое время Патрик сверлил неподвижным взглядом человека, которого ненавидел больше всего на свете; потом тот сделал выпад, и он парировал удар. По тому, как двигался Мендоса, как держал шпагу, Маклейн сразу понял, что испанец имеет перед ним преимущество – ведь он не был шесть лет закован в кандалы. Зато у Патрика была железная воля, а это дорого стоило.
Толпа наблюдавших за ними гребцов с кинжалами и кортиками в руках все разрасталась; Патрик знал, что они мигом закончат работу, если он не справится. Еще он знал, что должен одержать победу, чтобы завоевать доверие команды, состоявшей не только из военнопленных, но и из воров, убийц и прочего сброда, а это доверие ему нужно было, чтобы вернуться домой.
Маклейн сделал пробный выпад, но Мендоса искусно отбил удар, и Патрик, упершись в стену и не имея больше возможности двигаться в прежнем направлении, сделал обманное движение.
Мендоса с легкостью отразил атаку, и тут Маклейн заметил на его лице удивление: было ясно, что капитан рассчитывал на легкую победу.
Заставив Мендосу отступить, Патрик сделал очередной выпад, но Мендоса парировал удар и внезапным движением выбил рапиру из его рук. Патрик немедленно метнулся за оружием, ловко избегая клинка Мендосы, и, схватившись за рукоятку своей рапиры, вскочил на ноги.
Этого Мендоса явно не ожидал и невольно дал противнику время принять устойчивое положение. Сделав обманное движение, Маклейн неожиданно ринулся в атаку, но его рапира снова наткнулась на искусный блок. Мендоса явно пытался его вымотать, обрушив всю силу своей неистовости на человека, который, по его разумению, был зачинщиком захвата судна, но наконец ему надоело играть с противником. Он владел шпагой так, словно она была продолжением его тела, однако, отступая под его натиском, Патрик видел, что испанец ослеплен ненавистью и, следовательно, неминуемо совершит ошибку.
Дождавшись выпада испанца, Маклейн направил острие в сердце своего врага и внезапно устремился вперед.
В тот же момент он почувствовал, как металл вошел в тело капитана, а затем тот, покачнувшись, начал падать; при этом с его лица не сходило выражение крайнего изумления.
Когда Мендоса рухнул на палубу, Маклейн резким движением выдернул клинок из его груди. Капитан еще пытался что-то сказать, но тут из его рта хлынула, булькая, кровь, и он затих.
Толпа вокруг зашумела, несколько рук мгновенно подхватили тело Мендосы, и мятежники, торжествуя, потащили его к борту; остальные, вооружившись чем попало, бросились к капитанской каюте.
Патрику больше нечего было здесь делать; он получил от Мендосы все, что причиталось.
Уже направляясь клюку, он вдруг остановился: в каюте капитана наверняка должны остаться карты, а без карт ему не обойтись.
Он уже достиг двери, как вдруг услышал визг – громкий визг женщины.
– У тебя получилось, – одобрительно сказал кузнец. – Я никогда не думал…
– Я тоже.
Теперь, когда его руки ничто не связывало, Патрик мог наконец встретиться с человеком, превратившим его жизнь и жизнь остальных пленников в адские мучения.
Уже сам тот факт, что капитан, продававший и покупавший людей с целью наживы, трусливо забился в каюту, зная, что его команда погибает на палубе, возмущал Патрика до глубины души.
Мимо бурно радующихся гребцов он не спеша проследовал к каюте капитана, слыша за спиной слова благодарности на разных языках. Он понимал не все, но эмоции в переводе не нуждались. Слабых и больных подняли на верхнюю палубу на руках, и некоторые из новых хозяев корабля уже добрались до съестных припасов, а другие – до бочек с элем.
Патрик взял предложенную кружку с элем, но только смочил губы. Он должен сохранять ясную голову до конца дня и на протяжении всех последующих…
Увидев Макдоналда, второго шотландца на корабле, Патрик весело поприветствовал его, затем спросил:
– Что с оружием?
– Его распределят среди гребцов.
– Ты видел где-нибудь шпагу?
– Да. Здесь есть хранилище, полное оружия. Я предпочитаю кортик, а испанец выбрал абордажную саблю, но там еще кое-что осталось.
– Отведи меня туда.
Хотя запястья Макдоналда еще сковывали цепи, он улыбался, провожая Патрика к арсеналу.
Найдя подходящую рапиру, он взвесил ее в руке. Упражняясь в молодости в фехтовании, он оттачивал владение двуручным шотландским мечом с широким клинком, преимущество которого состояло в большой массе: таким мечом можно было сокрушить врага даже сквозь доспехи. Но за годы, проведенные на континенте, он научился фехтовать и более легкой рапирой, что теперь пришлось очень кстати.
Выбрав рапиру, Патрик повернулся к Макдоналду, и они вместе отправились к запертой каюте.
Тишина за дверью становилась все более зловещей.
– Как вы думаете, что произошло? – наконец решилась спросить Джулиана, нервно меряя шагами роскошную каюту капитана.
Родриго, нахмурившись, покачал головой:
– Ничего не могу сказать наверняка. Твой отец поручил мне обеспечить твою безопасность, а у меня теперь нет возможности защищать тебя. – Помедлив, он протянул племяннице кинжал. – Не дай им взять себя живой, вот все, о чем я хотел тебя просить.
Джулиана сомкнула пальцы вокруг рукоятки. Это было все же лучше, чем маленький нож, которым она вооружилась ранее.
– Эти рабы – они слишком долго были без женщин, – добавил Родриго мрачно. – Бей себя в сердце. Мне следовало бы самому убить тебя, но… я не могу. Впрочем, возможно, я еще сумею с ними договориться…
Увидев страх в глазах дяди, Джулиана невольно задалась вопросом: с какой целью он заперся с ней в каюте – чтобы защищать ее или чтобы за него сражались другие?
В это время снаружи донеслись крики ликования, и в дверь снова громко забарабанили. Джулиана сильнее стиснула рукоятку кинжала – она знала, что люди, захватившие судно, ненавидят ее дядю, следовательно, и ее. Она вспомнила ярость, исходившую от гребца, которого случайно увидела сквозь решетку, и невольно вздрогнула.
Внезапно стук в дверь прекратился и голоса стали звучать тише.
– Возможно, они вас послушают, – обратилась Джулиана к дяде. – Если вы предложите им свободу…
Вместо ответа Родриго посмотрел на нее так, словно у нее выросли рога. Только тут Джулиана осознала, что, вероятно, сказала глупость. «Боже, как все переменилось», – невольно подумала она. Если прежде ее пугала предстоящая свадьба с незнакомым мужчиной, то теперь это представлялось ей не таким уж большим злом по сравнению с ожидавшей ее участью.
– Эти люди вряд ли знают, как вести корабль, – сделала еще одну попытку Джулиана. – Вы нужны им.
– Сомневаюсь, что сейчас это их заботит, – отрезал Родриго.
Теперь Джулиана видела в глазах дяди такую же гордость, как и у ее отца, – гордость и высокомерие. Так, пожалуй, он погубит их обоих, но она ничего не могла с этим поделать.
Родриго застегнул китель и, взглянув на себя в зеркало, аккуратно надел капитанскую шляпу.
– Они, кажется, не пытаются взломать дверь, – промолвила Джулиана с надеждой.
– Им некуда спешить. – Родриго мрачно усмехнулся. – Они отлично знают, что я отсюда никуда не убегу.
Воцарившаяся за дверью мертвая тишина пугала Джулиану не меньше, чем громкие голоса, И туг Родриго коснулся ее лица. Впервые за все время дядя проявил хоть какой-то знак нежности к ней.
– Молись, я тоже буду молиться. – Он положил шпагу па пол и, встав на колени, перекрестился.
Джулиана опустилась на колени рядом с ним, и Кармита, по щекам которой струились слезы, последовала примеру хозяйки.
Поглядев на кинжал, зажатый в ее руке, Джулиана дала себе клятву: прежде чем лишить себя жизни, она непременно убьет кого-нибудь еще.
Жажда мести мешала Патрику ощутить всю полноту радости, а капитан, прятавшийся в каюте, пока его команда сражалась с мятежниками, не вызывал других эмоций, кроме презрения. Вот почему Патрик не почувствовал бы никакого сожаления, даже если пришлось бы убить капитана собственными руками.
У двери капитанской каюты стояло трое полуголых, покрытых запекшейся кровью гребцов с дубинками в руках. Хорошо, что до сих пор они не нарушили его приказа не трогать запершихся в каюте пленников.
– Он мой, – предупредил Маклейн.
На губах Макдоналда промелькнула хищная улыбка.
– Я полагал, что мы умрем.
– Это все еще может случиться, – мрачно заметил Патрик. В отличие от других он хорошо знал, какие опасности подстерегают их впереди.
Шотландия. Им нужно взять курс на Шотландию. Он должен направиться домой, а когда окажется там, то и другим поможет вернуться на родину.
Но сначала ему придется пройти сотни миль по морю с людьми, которые ничего не смыслят в навигации и судовождении. Его познания в этой области также весьма скудны, о чем теперь приходилось только сожалеть.
Патрик Маклейн без должного прилежания постигал морскую науку, когда отец отправил его на обучение к капитану одного из своих кораблей, потому что хотел быть воином, а не купцом, и вот теперь ему предстояло стать моряком не по своей воле.
Ударив кулаком в закрытую дверь, он громко крикнул:
– Открывайте немедленно, или мы сами это сделаем!
Ответом было молчание. Маклейн терпеливо ждал, и по прошествии почти минуты изнутри вдруг донесся звук отодвигаемого засова, потом дверь открылась.
Еще через секунду на пороге появился Мендоса в парадной форме и с дерзким вызовом в глазах. Выйдя из каюты, он плотно прикрыл дверь.
– А, капитан убийц! – холодно произнес он.
Его бравада почти восхитила Патрика, но он помнил, что Мендоса, прохаживаясь по верхней палубе, не мог не видеть рубцы на спинах рабов, их тощие тела, слишком немощные, чтобы двигать вперед проклятое судно.
Мендоса огляделся вокруг с выражением того же презрения, с каким прежде взирал сверху на гребцов.
– Что с моей командой?
– Мертва, – спокойно констатировал Патрик.
– Вас всех повесят, – не выдержав, бросил Мендоса.
– Возможно, но ты этого уже не увидишь.
Мендоса посмотрел на оружие в руке Маклейна и встал в боевую стойку. Если он и проявлял трусость раньше, то теперь, когда у него не осталось выбора, он явно собирался сражаться. Разумеется, при этом он вряд ли сомневался, что умрет сегодня от руки бывшего раба или его убьют покрытые кровью и обуянные жаждой крови люди, стоявшие за ним.
Некоторое время Патрик сверлил неподвижным взглядом человека, которого ненавидел больше всего на свете; потом тот сделал выпад, и он парировал удар. По тому, как двигался Мендоса, как держал шпагу, Маклейн сразу понял, что испанец имеет перед ним преимущество – ведь он не был шесть лет закован в кандалы. Зато у Патрика была железная воля, а это дорого стоило.
Толпа наблюдавших за ними гребцов с кинжалами и кортиками в руках все разрасталась; Патрик знал, что они мигом закончат работу, если он не справится. Еще он знал, что должен одержать победу, чтобы завоевать доверие команды, состоявшей не только из военнопленных, но и из воров, убийц и прочего сброда, а это доверие ему нужно было, чтобы вернуться домой.
Маклейн сделал пробный выпад, но Мендоса искусно отбил удар, и Патрик, упершись в стену и не имея больше возможности двигаться в прежнем направлении, сделал обманное движение.
Мендоса с легкостью отразил атаку, и тут Маклейн заметил на его лице удивление: было ясно, что капитан рассчитывал на легкую победу.
Заставив Мендосу отступить, Патрик сделал очередной выпад, но Мендоса парировал удар и внезапным движением выбил рапиру из его рук. Патрик немедленно метнулся за оружием, ловко избегая клинка Мендосы, и, схватившись за рукоятку своей рапиры, вскочил на ноги.
Этого Мендоса явно не ожидал и невольно дал противнику время принять устойчивое положение. Сделав обманное движение, Маклейн неожиданно ринулся в атаку, но его рапира снова наткнулась на искусный блок. Мендоса явно пытался его вымотать, обрушив всю силу своей неистовости на человека, который, по его разумению, был зачинщиком захвата судна, но наконец ему надоело играть с противником. Он владел шпагой так, словно она была продолжением его тела, однако, отступая под его натиском, Патрик видел, что испанец ослеплен ненавистью и, следовательно, неминуемо совершит ошибку.
Дождавшись выпада испанца, Маклейн направил острие в сердце своего врага и внезапно устремился вперед.
В тот же момент он почувствовал, как металл вошел в тело капитана, а затем тот, покачнувшись, начал падать; при этом с его лица не сходило выражение крайнего изумления.
Когда Мендоса рухнул на палубу, Маклейн резким движением выдернул клинок из его груди. Капитан еще пытался что-то сказать, но тут из его рта хлынула, булькая, кровь, и он затих.
Толпа вокруг зашумела, несколько рук мгновенно подхватили тело Мендосы, и мятежники, торжествуя, потащили его к борту; остальные, вооружившись чем попало, бросились к капитанской каюте.
Патрику больше нечего было здесь делать; он получил от Мендосы все, что причиталось.
Уже направляясь клюку, он вдруг остановился: в каюте капитана наверняка должны остаться карты, а без карт ему не обойтись.
Он уже достиг двери, как вдруг услышал визг – громкий визг женщины.
Глава 6
С колотящимся от страха сердцем Джулиана, держа Кармиту за руку, оставалась в каюте, когда ее дядя вышел наружу и прикрыл за собой дверь.
– Все будет хорошо, – пыталась она успокоить испуганную служанку, хотя на самом деле ей было точно известно, что ничего хорошего их не ждет. Родриго пошел на верную смерть, собираясь отвлечь внимание мятежников; во всяком случае, ей хотелось надеяться на это. Если ее не заметят, возможно, потом она сумеет тайком перебраться в трюм.
Некоторое время до нее доносились сердитые слова дяди, звон клинков и тяжелое дыхание противников, сошедшихся в смертельном поединке; потом раздались радостные возгласы, сообщившие ей, что Родриго мертв.
Уныло опустив голову, Джулиана отошла от двери. Спрятаться ей было негде – в каюте не имелось ни шкафа, ни места под кроватью: только два стула, сундук и стол, заваленный картами.
Они с Кармитой посмотрели друг на друга, и в глазах горничной Джулиана увидела собственный страх. Тогда она крепко обняла девушку и притянула к себе.
Дверь уже сотрясалась под ударами множества кулаков, и Джулиана поняла, что через несколько мгновений она распахнется. Сжимая в руке кортик, девушка замерла на месте. Ее могут загнать в угол, но по крайней мере она не умрет как кролик.
Толкнув Кармиту на пол между кроватью и стеной каюты, Джулиана прошипела:
– Оставайся здесь и не высовывайся!
Может, она сумеет отвлечь их от Кармиты, как дядя пытался отвлечь мятежников от нее самой?
Едва Джулиана подумала об этом, как дверь с треском распахнулась и в комнату ввалились мятежники с забрызганными кровью телами. Еще не успев оглядеться, они принялись хватать все подряд.
Наконец руки одного из восставших рабов добрались до Джулианы, и ее волос коснулся окровавленный палец…
Не выдержав, Джулиана пронзительно закричала. Стиснув в ладони кинжал, она собралась вонзить его себе в сердце…
И тут внезапно дотронувшийся до нее человек отлетел в сторону, а на его месте появился другой: настоящий исполин, покрытый кровью, с такими холодными и жесткими глазами, каких она еще не встречала. О Боже, нет! Эти глаза она уже видела. Глаза, сверкавшие яростью, когда несколько дней назад один из гребцов взглянул на нее из глубины люка. Она помнила каждую черточку этого лица; оно даже во сне преследовало ее.
Джулиана попыталась скрыть охватившую ее панику. Хотя в каюте находились и другие гребцы, она не могла оторвать глаз от исполина и от крови, сочившейся из его раны на руке.
Не след ли это дядиной шпаги?
Незнакомец до такой степени поглотил внимание Джулианы, что она забыла о присутствии других полуголых мятежников, пожиравших ее злыми голодными глазами. Ее обуял неподдельный ужас. Это конец, решили она. Вопрос состоял лишь в том, как ей предстоит умереть и как скоро.
Джулиана попыталась обуздать дрожь и, главное, не уронить кинжал. Не сейчас. Нужно показать ему, что и она способна умереть как ее дядя, с оружием в руке.
Незнакомец подошел ближе; теперь его жесткие холодные глаза разглядывали ее как вожделенную награду.
Потом, к ее удивлению, он спокойно произнес:
– Сеньора Мендоса?
Джулиана на мгновение задумалась. За кого ей выдать себя? За жену дяди или за его дочь? Может, за невинную пассажирку? Но ведь остался ее брачный контракт, и они непременно найдут его!
Она покачала головой.
– Тогда кто вы?
По-испански незнакомец говорил довольно хорошо, но в его речи чувствовался небольшой акцент.
Может, он шотландец?
Исполин сделал еще один шаг в направлении Джулианы, и ее рука, инстинктивно взлетев вверх, ударила его в грудь. Он отреагировал мгновенно, перехватив левой рукой ее запястье, и, больно сжав его, заставил девушку выронить кинжал.
Из пореза на его груди заструилась кровь, что почему-то вызвало у предполагаемого насильника удивление; тем не менее его большая ладонь продолжала крепко удерживать ее запястье.
Джулиана перестала дышать и зажмурилась. Сейчас она умрет.
Однако секунда шла за секундой, а с ней так ничего и не произошло. Тогда Джулиана осторожно открыла глаза, и тут же незнакомец толкнул ее в руки другого полуголого человека.
– Заприте женщину в каюте помощника капитана и проверьте, чтобы у нее не было оружия, – холодно произнес он. При этом в его голосе прозвучали легкие нотки сарказма, озадачившие Джулиану.
– Здесь еще одна, шотландец, – крикнул кто-то из глубины каюты, – прячется за кроватью.
Тут же Кармиту вытолкнули вперед: девушка отчаянно сопротивлялась, что вряд ли могло ей помочь, когда один из мятежников наклонился к ней, явно собираясь поцеловать.
– Прекрати, – строго прикрикнул шотландец, и мятежник, к удивлению Джулианы, тут же выполнил приказание.
Тут возле Джулианы вырос еще один дикарь.
– Позволь, я заберу ее, шотландец, и проучу как следует, – сказал он на ломаном испанском.
– Нет, – возразил гигант. – Я сам о ней позабочусь, когда придет время.
– Но ты должен делиться с нами, – вступил в разговор еще один из восставших. – Она всего лишь девка Мендосы.
Тут же со всех сторон послышались слова в его поддержку, и голоса делались все громче. Затем толпа устремилась вперед.
Человек, которого Джулиана ранила, мгновенно повернулся к ним лицом; из его ран на груди и руке капала кровь, но он как будто не замечал этого.
– У нас будет только один вожак, – холодно произнес он. – Если хотите снова увидеть ваших близких, вы сделаете так, как я сказал.
– Но ты не можешь приказывать нам, что делать. Мы сыты этим по горло! – Один из мятежников выступил вперед. – Мы все сражались с испанцами, и ты не имеешь права забирать победу себе.
– Вот как? Тогда, может, ты сумеешь управлять кораблем? – насмешливо спросил исполин. – Ты разбираешься в навигации?
Джулиана заметила, что акцент шотландца стал еще явственнее, хотя испанским он владел достаточно хорошо и в нем чувствовался прирожденный лидер.
– Забирайте всю одежду, какую найдете, – приказал он. – Избавьтесь от кандалов. На борту есть алкоголь, но не вздумайте напиваться через меру, иначе потом будете болеть и я ничем не смогу вам помочь.
Недовольное ворчание прекратилось, но один из мятежников все же возразил:
– Мы возьмем все, что посчитаем нужным.
Вожак смерил бунтаря недобрым взглядом.
– Мы в море. Я должен сделать из вас моряков, если мы не хотим попасть в плен к англичанам или испанцам, а ведь тогда веревки на шее нам не избежать.
Джулиана видела, как люди в толпе начали переглядываться, явно не понимая смысла услышанного. Затем последовали простые объяснения, пересыпанные ругательствами, которые она узнавала если не по языку, то по тону. Толпа все не расходилась, и Джулиана видела, как напряглось тело державшего ее человека. Он утверждал свое право лидерства перед кровожадной толпой, но она была всего лишь слабой женщиной, сейчас ей больше всего хотелось вжаться в стену. Без ножа она чувствовала себя беспомощной и, конечно, понимала, что произойдет, если вожак не убедит бунтарей: ее пустят по рукам и сделают всеобщей добычей.
Один из мятежников все еще держал Джулиану за руку, и она робко взглянула ему в лицо. В нем не было холода, но ей не понравилась задумчивость, промелькнувшая в его глазах, когда мятежник с любопытством посмотрел на нее.
Тут сквозь дверь к ней протиснулся еще один человек, запястья и щиколотки которого охватывали оковы, но соединявшие их цепи были разбиты, а его худое лицо имело аристократические черты.
– Ну и что тут такое? – спросил он на безупречном кастильском наречии.
– Да вот, женщина, – ответил вожак, – И молодая девчонка, служанка, полагаю. Говорить обе отказываются, но женщина покачала головой, когда я спросил ее, не жена ли она Мендосы. – Он пожал плечами: – Впрочем, возможно, это любовница.
Испанец задержал взгляд на груди великана.
– Еще одна рана, а?
– Девчонка.
Испанец разразился смехом:
– Ты захватываешь корабль с этой изможденной командой, и тут сеньорита наносит тебе рану!
Шотландец наградил весельчака сердитым взглядом, но тот тут же занял место рядом с ним, явно демонстрируя свою поддержку.
Увидев, что отпор усиливается, остальные мятежники с ворчанием отступили.
– Кто-нибудь из вас умеет готовить? – обратился вожак к бунтовщикам.
Из толпы вышел человек, такой же грязный, как и остальные.
– Да.
– Ступай к кузнецу и скажи ему, что я велел снять с тебя цепи, а потом приготовь еду. Ты, – обратился шотландец к другому своему стороннику, – распредели спиртное на борту, а ты, – велел он третьему, – позаботься, чтобы на судне не осталось ни одного трупа. Я хочу, чтобы все на борту были сыты, одеты и выглядели как настоящая команда.
Получив задания, мятежники начали расходиться: одни – в мрачном молчании, другие – в предвкушении долгожданной пищи.
Вожак повернулся к испанцу.
– Отведи обеих женщин в каюту, – приказал он.
– И почему мне так повезло? – притворно удивился испанец.
– Похоже, они не понимают по-английски, – пояснил вожак.
Джулиана не собиралась разубеждать его в этом. Пусть это будет ее маленьким секретом.
– Поставь у каюты часового, – добавил вожак, – и предупреди всех: тот, кто тронет одну из женщин хоть пальцем, будет иметь дело со мной. – С этими словами он повернулся и пошел по палубе.
Как ни странно, его уход испугал Джулиану: этот человек удержал толпу от нападения, но по силам ли это его товарищу?
Испанец иронически поклонился:
– Сеньорита, вы со служанкой идете со мной.
Джулиана кивнула, но у двери вдруг остановилась. Тогда испанец взял ее под локоть и повел вместе с Кармитой к другой каюте, которую прежде занимал первый помощник капитана.
Чувствуя, что нахождение в этой каюте будет тяготить ее, Джулиана, набравшись храбрости, произнесла:
– Только не здесь. Моя каюта через две отсюда.
Не выпуская ее руки, провожатый кивнул, и они продолжили путь.
Добравшись до каюты Джулианы, они остановились, и испанец, открыв дверь, впустил женщин внутрь.
– Вы любовница Мендосы? – с любопытством спросил он, входя вслед за ними.
Эта мысль повергла Джулиану в шок.
– Капитан – мой дядя, – высокомерно ответила она. – Он вез меня в Англию, чтобы там выдать замуж.
Ни один мускул на лице испанца не дрогнул, и Джулиана вспомнила, что всего несколько часов назад думала об этих людях, трудившихся до седьмого пота внизу, и сочувствовала им.
Теперь она сама стала пленницей.
Она молча смотрела, как испанец роется в ее одежде, и чувствовала, как в ее душе нарастает слепая ярость. Хотя речь этого человека отличалась грамотностью, из всей одежды на нем была лишь грязная набедренная повязка, и его тело сплошь покрывали шрамы.
– Сядьте, – велел он, – пока я буду искать оружие. – Его взгляд переместился на Кармиту. – И ты тоже. Я бы не хотел получить то, что получил мой товарищ. Вам еще повезло, что он не стал мстить, хотя кто знает… Возможно, все еще впереди…
От его слов по спине Джулианы пробежала дрожь, и она невольно уставилась на дверь.
– Даже не пытайтесь, сеньорита. – Словно прочитав ее мысли, испанец выразительно подмигнул. – Мне бы не хотелось делать вам больно.
– Я не хотела ранить того человека, а просто испугалась, – на всякий случай пояснила Джулиана. – Я только защищалась.
Ее сопровождающий нахмурился.
– Кто он? – робко спросила Джулиана.
– Шотландец.
– И все?
Собеседник Джулианы равнодушно пожал плечами:
– Я ничего не знаю о нем, как и он ничего не знает обо мне, кроме имени. Надсмотрщики вашего дядюшки запрещали нам разговаривать.
– Но ведь теперь он у вас главный, не так ли?
И тут Джулиана решила хоть что-то выяснить о человеке, в руках которого оказалась ее жизнь. Возможно, она сумеет настроить гребцов друг против друга, и тогда…
– Нет, не так. – Слова испанца падали размеренно, словно холодные капли.
– Однако вы ему подчиняетесь.
– Пока мне так удобно.
– Вы испанец?
– Да.
– Ваше имя, сеньор?
– Теперь оно ничего не значит. – Покончив с обыском каюты, мятежник выпрямился. – Я посоветовал бы вам запереть на засов дверь, сеньорита, и открыть ее только тогда, когда услышите голос шотландца. Насколько могу судить, он не терпит противодействия.
– И… что он сделает?
Сопровождающий окинул ее оценивающим взглядом.
– Не знаю.
– Но неужели вы, испанец, оставите меня здесь одну?
– Я ничто, сеньорита. Ваш дядя сделал меня даже ниже, чем ничто, и теперь во мне нет ни капли патриотизма по отношению к Испании и испанцам.
– Тогда почему вы подчиняетесь тому, другому? – гневно выкрикнула Джулиана.
– Потому что он разбирается в судовождении. – Испанец пожал плечами. – Он нужен мне, а я ему.
Джулиана была в отчаянии: она так и не смогла привлечь этого человека на свою сторону. А ведь в нем чувствовался аристократизм, и наверняка он был… джентльменом.
– Все будет хорошо, – пыталась она успокоить испуганную служанку, хотя на самом деле ей было точно известно, что ничего хорошего их не ждет. Родриго пошел на верную смерть, собираясь отвлечь внимание мятежников; во всяком случае, ей хотелось надеяться на это. Если ее не заметят, возможно, потом она сумеет тайком перебраться в трюм.
Некоторое время до нее доносились сердитые слова дяди, звон клинков и тяжелое дыхание противников, сошедшихся в смертельном поединке; потом раздались радостные возгласы, сообщившие ей, что Родриго мертв.
Уныло опустив голову, Джулиана отошла от двери. Спрятаться ей было негде – в каюте не имелось ни шкафа, ни места под кроватью: только два стула, сундук и стол, заваленный картами.
Они с Кармитой посмотрели друг на друга, и в глазах горничной Джулиана увидела собственный страх. Тогда она крепко обняла девушку и притянула к себе.
Дверь уже сотрясалась под ударами множества кулаков, и Джулиана поняла, что через несколько мгновений она распахнется. Сжимая в руке кортик, девушка замерла на месте. Ее могут загнать в угол, но по крайней мере она не умрет как кролик.
Толкнув Кармиту на пол между кроватью и стеной каюты, Джулиана прошипела:
– Оставайся здесь и не высовывайся!
Может, она сумеет отвлечь их от Кармиты, как дядя пытался отвлечь мятежников от нее самой?
Едва Джулиана подумала об этом, как дверь с треском распахнулась и в комнату ввалились мятежники с забрызганными кровью телами. Еще не успев оглядеться, они принялись хватать все подряд.
Наконец руки одного из восставших рабов добрались до Джулианы, и ее волос коснулся окровавленный палец…
Не выдержав, Джулиана пронзительно закричала. Стиснув в ладони кинжал, она собралась вонзить его себе в сердце…
И тут внезапно дотронувшийся до нее человек отлетел в сторону, а на его месте появился другой: настоящий исполин, покрытый кровью, с такими холодными и жесткими глазами, каких она еще не встречала. О Боже, нет! Эти глаза она уже видела. Глаза, сверкавшие яростью, когда несколько дней назад один из гребцов взглянул на нее из глубины люка. Она помнила каждую черточку этого лица; оно даже во сне преследовало ее.
Джулиана попыталась скрыть охватившую ее панику. Хотя в каюте находились и другие гребцы, она не могла оторвать глаз от исполина и от крови, сочившейся из его раны на руке.
Не след ли это дядиной шпаги?
Незнакомец до такой степени поглотил внимание Джулианы, что она забыла о присутствии других полуголых мятежников, пожиравших ее злыми голодными глазами. Ее обуял неподдельный ужас. Это конец, решили она. Вопрос состоял лишь в том, как ей предстоит умереть и как скоро.
Джулиана попыталась обуздать дрожь и, главное, не уронить кинжал. Не сейчас. Нужно показать ему, что и она способна умереть как ее дядя, с оружием в руке.
Незнакомец подошел ближе; теперь его жесткие холодные глаза разглядывали ее как вожделенную награду.
Потом, к ее удивлению, он спокойно произнес:
– Сеньора Мендоса?
Джулиана на мгновение задумалась. За кого ей выдать себя? За жену дяди или за его дочь? Может, за невинную пассажирку? Но ведь остался ее брачный контракт, и они непременно найдут его!
Она покачала головой.
– Тогда кто вы?
По-испански незнакомец говорил довольно хорошо, но в его речи чувствовался небольшой акцент.
Может, он шотландец?
Исполин сделал еще один шаг в направлении Джулианы, и ее рука, инстинктивно взлетев вверх, ударила его в грудь. Он отреагировал мгновенно, перехватив левой рукой ее запястье, и, больно сжав его, заставил девушку выронить кинжал.
Из пореза на его груди заструилась кровь, что почему-то вызвало у предполагаемого насильника удивление; тем не менее его большая ладонь продолжала крепко удерживать ее запястье.
Джулиана перестала дышать и зажмурилась. Сейчас она умрет.
Однако секунда шла за секундой, а с ней так ничего и не произошло. Тогда Джулиана осторожно открыла глаза, и тут же незнакомец толкнул ее в руки другого полуголого человека.
– Заприте женщину в каюте помощника капитана и проверьте, чтобы у нее не было оружия, – холодно произнес он. При этом в его голосе прозвучали легкие нотки сарказма, озадачившие Джулиану.
– Здесь еще одна, шотландец, – крикнул кто-то из глубины каюты, – прячется за кроватью.
Тут же Кармиту вытолкнули вперед: девушка отчаянно сопротивлялась, что вряд ли могло ей помочь, когда один из мятежников наклонился к ней, явно собираясь поцеловать.
– Прекрати, – строго прикрикнул шотландец, и мятежник, к удивлению Джулианы, тут же выполнил приказание.
Тут возле Джулианы вырос еще один дикарь.
– Позволь, я заберу ее, шотландец, и проучу как следует, – сказал он на ломаном испанском.
– Нет, – возразил гигант. – Я сам о ней позабочусь, когда придет время.
– Но ты должен делиться с нами, – вступил в разговор еще один из восставших. – Она всего лишь девка Мендосы.
Тут же со всех сторон послышались слова в его поддержку, и голоса делались все громче. Затем толпа устремилась вперед.
Человек, которого Джулиана ранила, мгновенно повернулся к ним лицом; из его ран на груди и руке капала кровь, но он как будто не замечал этого.
– У нас будет только один вожак, – холодно произнес он. – Если хотите снова увидеть ваших близких, вы сделаете так, как я сказал.
– Но ты не можешь приказывать нам, что делать. Мы сыты этим по горло! – Один из мятежников выступил вперед. – Мы все сражались с испанцами, и ты не имеешь права забирать победу себе.
– Вот как? Тогда, может, ты сумеешь управлять кораблем? – насмешливо спросил исполин. – Ты разбираешься в навигации?
Джулиана заметила, что акцент шотландца стал еще явственнее, хотя испанским он владел достаточно хорошо и в нем чувствовался прирожденный лидер.
– Забирайте всю одежду, какую найдете, – приказал он. – Избавьтесь от кандалов. На борту есть алкоголь, но не вздумайте напиваться через меру, иначе потом будете болеть и я ничем не смогу вам помочь.
Недовольное ворчание прекратилось, но один из мятежников все же возразил:
– Мы возьмем все, что посчитаем нужным.
Вожак смерил бунтаря недобрым взглядом.
– Мы в море. Я должен сделать из вас моряков, если мы не хотим попасть в плен к англичанам или испанцам, а ведь тогда веревки на шее нам не избежать.
Джулиана видела, как люди в толпе начали переглядываться, явно не понимая смысла услышанного. Затем последовали простые объяснения, пересыпанные ругательствами, которые она узнавала если не по языку, то по тону. Толпа все не расходилась, и Джулиана видела, как напряглось тело державшего ее человека. Он утверждал свое право лидерства перед кровожадной толпой, но она была всего лишь слабой женщиной, сейчас ей больше всего хотелось вжаться в стену. Без ножа она чувствовала себя беспомощной и, конечно, понимала, что произойдет, если вожак не убедит бунтарей: ее пустят по рукам и сделают всеобщей добычей.
Один из мятежников все еще держал Джулиану за руку, и она робко взглянула ему в лицо. В нем не было холода, но ей не понравилась задумчивость, промелькнувшая в его глазах, когда мятежник с любопытством посмотрел на нее.
Тут сквозь дверь к ней протиснулся еще один человек, запястья и щиколотки которого охватывали оковы, но соединявшие их цепи были разбиты, а его худое лицо имело аристократические черты.
– Ну и что тут такое? – спросил он на безупречном кастильском наречии.
– Да вот, женщина, – ответил вожак, – И молодая девчонка, служанка, полагаю. Говорить обе отказываются, но женщина покачала головой, когда я спросил ее, не жена ли она Мендосы. – Он пожал плечами: – Впрочем, возможно, это любовница.
Испанец задержал взгляд на груди великана.
– Еще одна рана, а?
– Девчонка.
Испанец разразился смехом:
– Ты захватываешь корабль с этой изможденной командой, и тут сеньорита наносит тебе рану!
Шотландец наградил весельчака сердитым взглядом, но тот тут же занял место рядом с ним, явно демонстрируя свою поддержку.
Увидев, что отпор усиливается, остальные мятежники с ворчанием отступили.
– Кто-нибудь из вас умеет готовить? – обратился вожак к бунтовщикам.
Из толпы вышел человек, такой же грязный, как и остальные.
– Да.
– Ступай к кузнецу и скажи ему, что я велел снять с тебя цепи, а потом приготовь еду. Ты, – обратился шотландец к другому своему стороннику, – распредели спиртное на борту, а ты, – велел он третьему, – позаботься, чтобы на судне не осталось ни одного трупа. Я хочу, чтобы все на борту были сыты, одеты и выглядели как настоящая команда.
Получив задания, мятежники начали расходиться: одни – в мрачном молчании, другие – в предвкушении долгожданной пищи.
Вожак повернулся к испанцу.
– Отведи обеих женщин в каюту, – приказал он.
– И почему мне так повезло? – притворно удивился испанец.
– Похоже, они не понимают по-английски, – пояснил вожак.
Джулиана не собиралась разубеждать его в этом. Пусть это будет ее маленьким секретом.
– Поставь у каюты часового, – добавил вожак, – и предупреди всех: тот, кто тронет одну из женщин хоть пальцем, будет иметь дело со мной. – С этими словами он повернулся и пошел по палубе.
Как ни странно, его уход испугал Джулиану: этот человек удержал толпу от нападения, но по силам ли это его товарищу?
Испанец иронически поклонился:
– Сеньорита, вы со служанкой идете со мной.
Джулиана кивнула, но у двери вдруг остановилась. Тогда испанец взял ее под локоть и повел вместе с Кармитой к другой каюте, которую прежде занимал первый помощник капитана.
Чувствуя, что нахождение в этой каюте будет тяготить ее, Джулиана, набравшись храбрости, произнесла:
– Только не здесь. Моя каюта через две отсюда.
Не выпуская ее руки, провожатый кивнул, и они продолжили путь.
Добравшись до каюты Джулианы, они остановились, и испанец, открыв дверь, впустил женщин внутрь.
– Вы любовница Мендосы? – с любопытством спросил он, входя вслед за ними.
Эта мысль повергла Джулиану в шок.
– Капитан – мой дядя, – высокомерно ответила она. – Он вез меня в Англию, чтобы там выдать замуж.
Ни один мускул на лице испанца не дрогнул, и Джулиана вспомнила, что всего несколько часов назад думала об этих людях, трудившихся до седьмого пота внизу, и сочувствовала им.
Теперь она сама стала пленницей.
Она молча смотрела, как испанец роется в ее одежде, и чувствовала, как в ее душе нарастает слепая ярость. Хотя речь этого человека отличалась грамотностью, из всей одежды на нем была лишь грязная набедренная повязка, и его тело сплошь покрывали шрамы.
– Сядьте, – велел он, – пока я буду искать оружие. – Его взгляд переместился на Кармиту. – И ты тоже. Я бы не хотел получить то, что получил мой товарищ. Вам еще повезло, что он не стал мстить, хотя кто знает… Возможно, все еще впереди…
От его слов по спине Джулианы пробежала дрожь, и она невольно уставилась на дверь.
– Даже не пытайтесь, сеньорита. – Словно прочитав ее мысли, испанец выразительно подмигнул. – Мне бы не хотелось делать вам больно.
– Я не хотела ранить того человека, а просто испугалась, – на всякий случай пояснила Джулиана. – Я только защищалась.
Ее сопровождающий нахмурился.
– Кто он? – робко спросила Джулиана.
– Шотландец.
– И все?
Собеседник Джулианы равнодушно пожал плечами:
– Я ничего не знаю о нем, как и он ничего не знает обо мне, кроме имени. Надсмотрщики вашего дядюшки запрещали нам разговаривать.
– Но ведь теперь он у вас главный, не так ли?
И тут Джулиана решила хоть что-то выяснить о человеке, в руках которого оказалась ее жизнь. Возможно, она сумеет настроить гребцов друг против друга, и тогда…
– Нет, не так. – Слова испанца падали размеренно, словно холодные капли.
– Однако вы ему подчиняетесь.
– Пока мне так удобно.
– Вы испанец?
– Да.
– Ваше имя, сеньор?
– Теперь оно ничего не значит. – Покончив с обыском каюты, мятежник выпрямился. – Я посоветовал бы вам запереть на засов дверь, сеньорита, и открыть ее только тогда, когда услышите голос шотландца. Насколько могу судить, он не терпит противодействия.
– И… что он сделает?
Сопровождающий окинул ее оценивающим взглядом.
– Не знаю.
– Но неужели вы, испанец, оставите меня здесь одну?
– Я ничто, сеньорита. Ваш дядя сделал меня даже ниже, чем ничто, и теперь во мне нет ни капли патриотизма по отношению к Испании и испанцам.
– Тогда почему вы подчиняетесь тому, другому? – гневно выкрикнула Джулиана.
– Потому что он разбирается в судовождении. – Испанец пожал плечами. – Он нужен мне, а я ему.
Джулиана была в отчаянии: она так и не смогла привлечь этого человека на свою сторону. А ведь в нем чувствовался аристократизм, и наверняка он был… джентльменом.