Поттер Патриция. Возлюбленный воин

   – Раз вы умеете шить, значит, сделаете все, что нужно. – Патрик сделал паузу. – И запомните, что я вам сказал. Я один стою между вами и командой, но только до тех пор, пока от вас будет польза.
   Джулиана выпрямила спину.
   – Польза? Какая именно?
   – Я что-нибудь придумаю, сеньорита. Девушка умеет готовить?
   Джулиана покачала головой:
   – Она всего лишь горничная.
   – Но иногда я помогала по кухне, – неожиданно подала голос Кармита.
   Патрик благосклонно взглянул на девушку.
   – Тебе не причинят зла, клянусь. – Он отвернулся и принялся развязывать окровавленный бинт на груди. Джулиане стоило большого труда удержаться от содроганий при виде раны. Неужели это сделала она? – Надеюсь, у вас есть игла и нитки?
   Джулиана повернулась к Кармите, и та поспешно встала.
   – Иглу и нитки забрал человек, который привел нас сюда.
   – Не может быть, что на корабле больше никого нет, кто умеет лучше меня лечить раны! – В голосе Джулианы прозвучали панические нотки.
   – Меня это не интересует. Я хочу, чтобы моими ранами занялись именно вы. – В голосе Патрика зазвучали стальные нотки, от его тона по спине Джулианы побежали мурашки.
   К счастью, стук в дверь каюты предоставил ей желанную передышку. Шотландец открыл дверь, и тощий паренек, которого она впервые увидела несколько дней назад, поставил на пол ведро с водой. У него также были потертости вокруг щиколоток, и его глаза обдавали таким же холодом.
   – Мануэль, попроси у испанца швейный набор леди и принеси его мне.
   – Уже иду, – отозвался паренек и. быстро вышел.
   Когда мальчик ушел, Джулиана внимательно посмотрела на вожака:
   – Полагаю, вы здесь главный?
   Патрик слегка поклонился:
   – Пока да.
   – У вас передо мной есть преимущество – вы знаете мое имя. Откуда?
   – Испанец нашел в каюте вашего дяди документы, из которых следует, что вы намерены породниться с одним из влиятельнейших семейств Англии. Вот только, боюсь, теперь этим планам не суждено осуществиться.
   – Вы не сказали мне свое имя.
   – Нет, не сказал.
   – Почему? Или вы его запятнали еще до того, как стали бунтовщиком и пиратом?
   Патрик улыбнулся, и только тут Джулиана поняла, что совершила ошибку.
   – Итак, вы говорите по-английски.
   – Ну, немного, – созналась она.
   Патрик мрачно кивнул, затем подошел к сундуку и достал белую сорочку, разорвал ее на полоски. Откупорив бутылку вина, он немного подождал, и Джулиана тоже замерла в напряжении.
   Затем начал поливать из бутылки на рану; при этом лицо его стало каменным, как у мраморной статуи.
   Джулиана поежилась. Она видела, как у вожака на шее задергался мускул: боль, вероятно, была невыносимой. Потом он слегка повернулся, показав ей спину, сплошь покрытую глубокими шрамами.
   Джулиана вздрогнула.
   Неужели этот человек действительно заслужил столь жестокое наказание? Родриго не раз убеждал ее, что рабов на галеры набирали из преступников и убийц…
   Тем не менее вожак вовсе не был похож на вора или убийцу: его отличала грамотная речь и качества лидера, способного удержать толпу от надругательства над ней и Кармитой. Неужели он спасал их, чтобы приберечь для себя?
   Патрик в последний раз обильно полил рану вином и опрокинул остатки в горло. И тут же в дверь бесшумно проскользнул мальчик со шкатулкой Кармиты в руках.
   – Мне остаться? – Он вопросительно посмотрел на вожака.
   – Нет. Пойди получи одежду и еду.
   Мальчик замялся.
   – Я предпочел бы остаться, сэр, – сказал он неожиданно серьезно. – Она может опять вас ранить.
   Джулиана прикусила губу. Маленький мальчик защищает дьявола? Этого бандита?
   Глядя на мальчика сверху вниз, вожак улыбнулся одним уголком рта.
   – Ладно; – наконец уступил он, – делай как знаешь.
   Джулиана неуверенно взяла шкатулку. Прежде она не раз вышивала гобелены – это была одна из возложенных на нее женских обязанностей. Но шить человеческую кожу?
   По ее телу пробежала дрожь, и она взглянула на мальчика:
   – Ты можешь свести вместе края раны?
   Мальчик сначала посмотрел на главаря, и когда тот кивнул, стянул вместе края кожи, в то время как Джулиана заправила нитку в иголку.
   Произнеся про себя молитву, она воткнула иглу в кожу. Главарь не пошевелился и даже не поморщился; его взгляд был устремлен куда-то вдаль.
   Поняв, что медлить больше нельзя, Джулиана принялась за работу, а ее юный помощник тем временем промокал кровь.
   Когда Джулиана закончила, вожак проверил ее работу и кивнул.
   – Теперь еще два шва. – Он указал на руку.
   Джулиана снова принялась за необычное шитье. Несмотря на страх перед этим человеком, она чувствовала его напряжение при каждом уколе и удивлялась, как он переносит боль с таким стоицизмом.
   В конце концов она все же справилась со своим нелегким заданием, после чего вожак велел ей перевязать ему грудь и руку полотняными бинтами, сделанными из ее сорочки.
   Когда он встал, Джулиана последовала его примеру.
   Лицо вожака, поросшее рыжей бородой, выглядело осунувшимся, жестким, беспощадным и, казалось, состояло из одних углов. Вероятно, этот человек сильно страдал от боли, но ни лицо его, ни глаза этого не выдавали.
   И что же теперь?
   Исполин удивил ее, направившись к двери.
   – Мне нужно к штурвалу, чтобы вести корабль, – просто сказал он.
   – Куда вести?
   – А вот это не ваша забота. Довольствуйтесь тем, что живы, и задавайте поменьше вопросов, – предупредил вожак и быстро вышел, оставив Джулиану раздумывать над его словами.

Глава 9

   Патрик полагал, что привык к боли, но оказалось, что он ошибался. Вероятно, из-за ран на руке и груди он потерял много крови, и когда, вернувшись в капитанскую каюту, склонился над морскими картами, его закачало, что было очень некстати. Пока корабль несся вперед под всеми парусами, но если их настигнет шторм…
   Патрик многому должен был научить свою разношерстную команду, хотя сам он не считал себя искусным мореходом. Оставалось лишь надеяться на хорошую погоду, иначе им не поздоровится. Впрочем, судьба их в любом случае уже не будет хуже той, которая ждала бы их, останься они прикованными к веслам.
   В свое время по настоянию отца Патрик вместе с братом Рори провел два года на торговых кораблях. Торговля почти столетие служила для их клана средством заработка, но в отличие от младшего брата Патрика коммерция не привлекала. Рори любил море, в то время как Патрик его ненавидел за чувство одиночества, которое возникало у него, когда он находился на борту корабля.
   Вынужденное одиночество наложило невольный отпечаток на братьев Маклейн. Все трое имели разных матерей, умерших в течение первых лет брака с их отцом. Старый лэрд отчаялся найти четвертую жену, поскольку все достойные женщины и их родные верили в проклятие Кэмпбелла, согласно которому все жены Маклейнов были обречены на короткую жизнь.
   Патрик, как и его брат, дал себе слово не жениться, чтобы не давать почвы для исполнения проклятия, и перенаправил свою энергию на военное поприще, в то время как Рори женился и в течение года потерял жену при родах. Младший брат собирался уйти в монастырь, но отец помешал этому, и тогда Лахлан, к большой его досаде, погрузился в чтение книг.
   Последняя встреча с отцом закончилась для Патрика стычкой, и он ушел из дома. Теперь его прошлое казалось ему чем-то бесконечно далеким. Тем более он должен был подумать о будущем. До свободы им осталось всего несколько дней, если только он сумеет вспомнить все, чему научился за два года на море.
   Внезапно Патрик почувствовал, что ритм движения корабля изменился, а скорость возросла. Он отложил карты и поднялся наверх. Сияние вечернего солнца смягчали малиновые с золотом облака: коварная красота, как и у той женщины внизу.
   Диего, стоя за штурвалом, выглядел вполне умиротворенным, и Патрик пришел к выводу, что испанцу многое давалось с легкостью. Знание языков, сметливость и понимание поставленной задачи – все указывало на то, что Диего – не простой гребец.
   – Сеньор, – обратился испанец к Патрику, ~– вам не кажется, что ветер крепчает?
   Патрик согласился. Рябь на море тоже усиливалась. Менее всего хотел он сейчас попасть в шторм с неопытной командой, но погоду не переделаешь. Как бы он ни стремился поскорее удалиться от берегов Испании, им придется убрать марсели и держать нос по ветру. Уроки мореходства начнутся прямо сейчас.
   Быстро оглядевшись, Патрик отправил посыльного за Феликсом. Сейчас станет ясно, насколько хорошо новая команда подчиняется его приказам.
   К его удивлению, Феликс явился почти сразу и привел за собой еще людей. Когда Патрик спросил, умеет ли кто-либо из них ставить паруса по ветру, Феликс и еще один бывший раб ответили утвердительно.
   Встав за штурвал, Патрик отдал несколько приказов, и команда послушно выполнила их – не очень быстро и не очень умело, но они справились.
   Передав штурвал испанцу, Патрик вскарабкался на такелаж, чтобы закрепить полотнище, в надежде, что люди внизу смотрят и учатся, а когда он спустился на палубу, его встретил Феликс.
   – Мы отлично все сделали, я и мои помощники. – Он явно гордился своим новым статусом.
   Патрик кивнул.
   – Согласен, – одобрительно сказал он, – только нужно шевелиться быстрее, потому что надвигается шторм. Постарайся научить как можно больше людей управляться с парусами.
   Феликс смущенно переступил с ноги на ногу.
   – Я не должен спрашивать, но…
   – Отчего же, это твое право. Теперь ты свободный человек.
   – Ты правда уверен, что мы можем идти на все четыре стороны, после того как прибудем в Шотландию?
   – Да. – Патрик снова кивнул. – И я сделаю все, что смогу, чтобы вам помочь.
   Феликс прищурился, и Патрик подумал, что он не забудет эти его слова. Но сможет ли он выполнить обещанное? Только бы его семья была жива, и тогда…
   «София» качнулась в подветренную сторону, и он крепче ухватился за штурвал.
   – Отдохни, – велел он Диего.
   Тот склонил голову набок:
   – А как же ты?
   – Потом я.
   – Я слышал о Флодденском сражении. – Испанец нахмурился. – Что, если у тебя там больше ничего нет? Что будет с обещаниями?
   – Моя семья фантастически живуча, – ответил Патрик сухо. – И я не лгал, когда говорил, что помогу всем, кто помогал мне, а вот ты… Ты, кажется, утверждал, что прежде не ходил в море, и солгал.
   – А разве я ходил в море? – Диего удивленно вскинул бровь.
   – Конечно. Человек, не имеющий опыта, не удержит штурвал.
   Диего хмыкнул:
   – Это был всего лишь маленький барк контрабандистов, и только. К тому же я должен был выяснить, что можешь ты.
   – Значит, ты занимался контрабандой?
   – Среди прочего.
   – А как насчет навигации?
   Диего покачал головой:
   – Мы не отходили далеко от береговой линии.
   – Так тебя сослали за контрабанду?
   Диего пожал плечами, но Патрик и не собирался допытываться: ему своих проблем хватало. Он расспрашивал только для того, чтобы узнать, на что годится испанец.
   – Ты и в самом деле веришь, что мы доберемся до Шотландии? – безразличным тоном поинтересовался Диего.
   – А ты верил, что у нас есть шанс сбросить цепи? – ответил Патрик вопросом на вопрос.
   – Выходит, нет ничего невозможного?
   – Хотелось бы в это верить.
   – Кое-что у тебя уже получается: думал, ты ошибся с Феликсом, но он меня удивил.
   – Конечно, Феликс – возмутитель спокойствия, – согласился Патрик, – но он стремится сохранить свое положение и доказать, что занимает его по праву.
   Диего ненадолго задумался.
   – Ты сказал, у тебя большая семья…
   – Да, у меня два брата.
   – Согласятся ли они с твоим грандиозным планом?
   – Я первый наследник. Мой отец – лэрд, хотя он и сущий дьявол, но уважит слово сына.
   – Когда ты покинул дом?
   – Более восьми лет назад. Год я воевал с французами, потом попал в плен к испанцам.
   – Говорят, многие шотландцы сложили головы на границе.
   – Мой отец слишком стар, чтобы воевать, и здоровье его оставляет желать лучшего. Один из братьев хотел стать священником, а второй ходил на корабле капитаном, и он ненавидел Инверлейт.
   – Инверлейт, – повторил Диего. – Звучит красиво.
   Патрик не ответил. Это было бы прекрасное место, если бы не вражда с Кэмпбеллами и не чертово проклятие, преследовавшее его род поколение за поколением.
   Взгляд Диего переместился на полотняные бинты Патрика.
   – Кто-то сделал тебе отличную повязку, приятель!
   – Пленница постаралась – она зашила мне раны.
   – А откуда бинты?
   – Из ее сорочки. – Патрик усмехнулся.
   В глазах испанца загорелось любопытство.
   – Она и ее горничная совершенно безвредны, – добавил Патрик.
   – Уверен? Тогда ты гораздо отважней, чем я. Сомневаюсь, что я рискнул бы подпустить ее к себе с иголкой.
   – Согласен, надо быть готовым ко всему.
   Глаза Диего посуровели.
   – Если они останутся в живых…
   – Верно. При определенном стечении обстоятельств все мы поплатимся головой.
   – Старшая очень красива?
   – Да, и она Мендоса, хотя…
   – Хотя похожа скорее на англичанку, чем на испанку.
   И снова Патрик не мог не согласиться с Диего. Светлые волосы, голубые глаза, бледная кожа – все свидетельствовало об английском происхождении, и это ничего не меняло. «Женщины на корабле не к добру» – эта мысли не оставляла Патрика с того момента, как он их обнаружил. Что за невезение! На судне с рабами не должны были находиться пассажиры. Чем так важен им этот брак?
   Сын графа Чадуика. Явный наследник.
   Патрик попытался вспомнить, не слышал ли он это имя раньше. Чадуик.
   – Ты ел хоть что-нибудь? – спросил Диего.
   Патрик тут же ухватился за возможность отвлечься: думать о женщинах в каюте ему больше не хотелось.
   – Нет.
   – Тогда я велю кому-нибудь принести тебе еды. Хлеб здесь получше того, что давали нам все это время, и есть даже фрукты.
   – Ого, фрукты!
   Боже правый, сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз ел фрукты…
   Губы Диего сложились в подобие улыбки.
   – Ну так как?
   – Хорошо, принеси мне что-нибудь. – Патрик помолчал, потом добавил: – Пусть Мануэль отнесет еду женщинам – он наиболее безобиден. Кстати, каюта первого помощника твоя, там ты можешь пока поспать. Я пришлю за тобой, когда устану.
   Диего кивнул.
   – Последний вопрос: как давно вы все это запланировали?
   – Несколько недель назад мальчик обмолвился, что может стащить у кузнеца ключ. Еще он украл у доктора несколько капель снотворного.
   – Славный малыш, – сказал Диего тихо.
   Патрик понял, что испанец знает о страданиях Мануэля, и только кивнул в ответ, после чего Диего ушел. Сосредоточившись на штурвале, Патрик краем глаза наблюдал за тем, как Феликс обучал остальных работе с парусами. Он стоял, твердо упираясь ногами в палубу, и наслаждался свежим ветром. Даже сгущающиеся над головой тучи не могли омрачить его радости – так прекрасно было снова чувствовать себя свободным человеком!
   И все же что-то шло не так. Что-то в испанце не давало ему покоя. Диего почти ничего о себе не рассказал, зато вытянул из Патрика немало информации. Кто он? Союзник или враг, выжидающий дальнейшего развития событий? И какой реальный опыт морехода имеет Диего в морском деле?
   А тут еще эти женщины, будь они неладны! Впрочем, он подумает об этом позже, а пока ему не следует ломать над этим голову.
 
   Дверь внезапно отворилась, и Джулиана испуганно вскинула голову, но на этот раз вместо вожака в каюту вошел Мануэль: в руках он держал поднос со снедью и кувшином.
   – Капитан Маклейн велел принести вам это.
   – Капитан Маклейн? – Джулиана не смогла скрыть насмешки.
   Сердито сверкнув глазами, мальчик поставил поднос с едой на стол и собрался уходить.
   – Постой!
   Мануэль замер в нерешительности.
   – Я – сеньорита Мендоса, – представилась Джулиана.
   – Да, сеньорита.
   – Скажи, ты был гребцом?
   – Нет. – Мануэль опустил голову. – У меня имелись другие обязанности.
   – И все равно ты должен знать… отчего все здесь так злы на меня… – Ее голос умолк.
   Мальчик улыбнулся безрадостной улыбкой, от которой у нее защемило сердце.
   – Вы не спускались вниз, – объяснил он. – Вы не спускались в ад.
   Потом он ушел.

Глава 10

   «Вы не спускались в ад».
   Безнадежность этих слов еще звучала в маленькой каюте, когда мальчик закрыл за собой дверь.
   Мендоса. Только сейчас Джулиана начала осознавать, на каких страданиях строила ее семья свое благополучие, теперь зависящее от брачного союза, которому не суждено осуществиться.
   Неудивительно, что гребцы так ненавидели ее и вместе с ней невинную Кармиту.
   А ведь раньше она считала, что ничего хуже брака, устроенного третьими лицами, не может приключиться!
   Джулиана без аппетита посмотрела на еду.
   – Неужели вы не хотите есть, сеньорита? – озабоченно спросила Кармита. – У вас со вчерашнего дня во рту маковой росинки не было.
   Неужели это правда? Чуть меньше двадцати четырех часов прошло, а ее жизнь изменилась драматическим образом.
   Умеют ли бунтовщики управлять кораблем, или они разобьются о скалы? А может, им предстоит умереть от жажды? Или их постигнет куда более страшная смерть от рук отчаявшихся и одичавших мужчин?
   Джулиана присела на край кровати и попыталась успокоиться. Кармита не станет есть, пока не поест она. Может, такое простое занятие, как прием пищи, успокоит бедную девушку?
   – Сядь, – велела она горничной, – и поешь со мной.
   – Но я не могу, сеньорита… – испуганно возразила Кармита.
   – Сможешь, если хочешь выжить.
   Мануэль принес им кувшин с вином, сыр, фрукты и хлеб. Начав есть, Джулиана вдруг задумалась. Возможно, из-за того, что они не прибыли вовремя, граф Чадуик велит всем английским судам искать «Софию»?
   – Что они с нами сделают? – спросила Кармита, словно прочитав мысли своей госпожи.
   – Пока не знаю.
   – Высокий человек внушает мне страх, – пожаловалась Кармита.
   – И мне. – Джулиана поежилась. Хотя Маклейн встал на их защиту, он без всякого сожаления убил ее дядю.
   – Испанец… Он не кажется мне таким уж свирепым, – произнесла Кармита с надеждой.
   Джулиана пожала плечами. Что-то в сдержанности испанца пугало ее даже сильнее, чем толпа пьяных мятежников.
 
   К концу дня ветер усилился, а к вечеру разразилась настоящая буря. Корабль взлетал и падал на волнах, в то время как неопытная команда пыталась убрать марсели и поднять кливер.
   Управлять судном делалось все труднее, и Диего, вернувшись на палубу, сменил Патрика.
   – Ты знаешь, как справляться со шкотами?
   Патрик пожал плечами:
   – Когда-то я умел это делать.
   – Мне знакомо это море и его погода, – задумчиво сообщил Диего. – Прежде я возил контрабандное вино из Франции и кружево из Испании. – Он замолчал, затем добавил с легкой улыбкой: – Французское вино гораздо лучше этого испанского пойла; очевидно, англичане имеют неразвитый вкус, раз покупают вино у испанцев.
   Патрик не мог не согласиться с мнением Диего, но куда больше его заинтересовал тот факт, что испанец знает эти воды лучше, чем он.
   Внезапный порыв ветра надул паруса; корабль накренился, прежде чем Диего успел его выровнять, и Патрик хмуро взглянул вверх. Небо заволокло низкими тучами, закрывшими звезды; впереди прямо по курсу колыхалась стена дождя, и они неуклонно шли прямо на нее.
   После первых робких капель дождь хлынул сплошным потоком, в результате один из парусов ослаб и теперь громко хлопал на ветру. Парус следовало закрепить, пока ветер не сорвал его вовсе, но для этого требовалось вскарабкаться на мачту.
   Еще плавая на судне отца, Патрик ненавидел взбираться в воронье гнездо. Тогда впервые он испытал страх. Однако теперь он должен был это сделать, чтобы доказать команде, кто хозяин на корабле.
   Стараясь не смотреть вниз, Маклейн полез на мачту. Внезапно парус отбросило в сторону, едва не сбросив его в воду, но он упорно продолжил карабкаться вверх.
   Новый порыв ветра накренил корабль на левый борт, и, чтобы не упасть, шотландец крепко обхватил мачту руками. При этом он невольно посмотрел вниз: с палубы на него не мигая смотрел Феликс, в то время как взгляд Диего был устремлен вперед, и он изо всех сил старался держать корабль прямо.
   Держась одной рукой за веревочную лестницу, Патрик тут же попытался поймать край паруса, но грубая ткань вырвалась из его рук.
   Следующий порыв ветра накренил судно на правый борт, и парус затрещал от напряжения. О нет, только не это! Им нужны все паруса в целости и сохранности, если они хотят живыми добраться до берегов Шотландии.
   Патрик снова протянул руку и, поймав полотнище, начал натягивать его. Каждый дюйм отнимал у него слишком много сил, но наконец он притянул парус к мачте и крепко привязал, не обращая внимания на дождь, который продолжал хлестать его, когда он начал спуск вниз.
   Наконец подошвы Маклейна коснулись палубы, но чувство облегчения продолжалось недолго. Ему пришлось трудиться вместе с остальными, чтобы закончить балансировку парусов, в то время как судно швыряло на волнах как щепку.
   Покончив с парусами, Патрик велел всем в качестве страховочного средства обвязаться спасательными линями, которые теперь заменили им цепи.
   Внезапно впереди яркая молнии вспорола воду; затем прогремел гром, похожий на канонаду. Другая молния ударила в фок-мачту, и сверху посыпались искры. Один человек на палубе упал как подкошенный. Патрик подбежал к нему и увидел, что он мертв. Что ж, по крайней мере в отличие от проклятых испанцев этот бывший раб заслужил, чтобы его достойно похоронили в море.
   Француз, вспомнил Патрик. Он провел на судне всего два месяца.
   Впрочем, ни сам Патрик, ни кто-либо из его изможденной команды не могли точно сказать, сколько еще дней или месяцев пребывания на этом свете отпустила им судьба.
 
   Корабль сильно накренился, и Джулиане даже показалось, что они вот-вот перевернутся, но, к счастью, уже через минуту судно снова выпрямилось. Теперь она слышала, как волны барабанят по корпусу, однако было по-прежнему неясно, как долго «София» сможет выдерживать это сумасшествие.
   Нос корабля вновь взлетел на гребень волны, потом резко нырнул вниз, и Кармита начала молиться вслух.
   Джулиана тоже молилась, но не преминула добавить несколько испанских ругательств, которые когда-то слышала от отца.
   Пресвятая Богородица, она не хочет так умереть, и не умрет, чего бы ей это ни стоило.

* * *

   С рассветом шторм пошел на убыль и сквозь тучи начал пробиваться тусклый свет. Ветер хотя и продолжал неистовствовать, но значительно ослабел.
   Команда корабля едва удерживала его на курсе; измученные люди валились с ног прямо там, где стояли. Некоторые получили травмы от перемещающихся по палубе предметов, а одна из спасательных шлюпок, сорвавшись с места, ранила трех человек. Один гребец пропал – вероятно, его смыло в море.
   Патрик обозревал стонущих людей на полу каюты хирурга. Большинству необходима была помощь, не требовавшая профессиональных медицинских знаний, но нуждающихся в ней было слишком много. Мавр по имени Килил, сидевший с Патриком на одной скамье, взял на себя обязанности хирурга и как мог обрабатывал раны.
   При виде столь печальной картины Патрику пришло в голову, что, если задействовать для этой цели женщин, он убил бы сразу двух зайцев: обеспечил мавру помощников и дал остальным повод относиться к дамам с уважением.
   Сам он отчаянно хотел спать, так как не сомкнул глаз с того момента, как заступил на вахту.
   Рана на боку снова начала кровоточить, и Патрик спустился по трапу к каюте женщин. Мануэль, сидя снаружи, дремал, его голова бессильно моталась из стороны в сторону.
   Маклейн постучал в дверь, подождал немного и вошел, не дожидаясь приглашения. Ему тотчас стало ясно, что малышка Кармита страдала морской болезнью: ее лицо имело зеленоватый оттенок, глаза покраснели.
   Сеньорита Мендоса обнимала подругу или, может быть, прикрывалась девушкой как щитом.
   – Что шторм? – спросила она неуверенно.
   – Закончился.
   Ее тело сотрясала дрожь, но слез он не заметил. Он вообще не видел, чтобы она плакала.
   Джулиана встала. Она была все в том же синем платье, только ее волосы заплетены в одну длинную толстую косу, лицо бледное, измученное.
   И все равно она держалась гораздо лучше, чем можно было предположить. Было ясно, что она боялась за свою невинность и жизнь, боялась за свою служанку, но спину держала прямо, и глаза ее сверкали решимостью.
   Сам того не желая, Маклейн испытал восхищение, в то время как Джулиана устремила глаза на красную от свежей крови повязку.
   – У вас рана открылась…
   Патрик мрачно усмехнулся:
   – Имеет ли значение, что у раба идет кровь?
   Лицо Джулианы покрылось румянцем.
   – Кровотечение у любого человека имеет значение, – отрезала она.
   – Ваш дядя рассуждал иначе…
   – И поплатился за это, разве не так?
   Такой отпор вызвал у Патрика невольное уважение. Несмотря на бесспорные признаки страха, она не забилась в угол и не опустила глаза.
   Патрик пожал плечами. Не имело смысла напоминать ей, что гребцов мучили голодом и избивали на протяжении многих месяцев и даже лет.
   – Вы не хотели оставлять свидетелей? – Сеньорита Мендоса в упор смотрела на него.
   Патрик напряженно замер. Этот вопрос терзал его с тех пор, как он обнаружил на корабле женщин. Она не ошиблась: он не хотел оставлять свидетелей, но не смог бы видеть, как их убивают.