Поттер Патриция. Железное сердце

   Когда руки Моргана сомкнулись вокруг нее, Лори попыталась освободиться, и тело против его воли откликнулось на прикосновение ее тела. Это озадачило его. Взбесило. Он не любил того, чего не понимал, а он никак не мог осмыслить своей реакции на эту кошку. Она несла ему беду, настоящую беду, но частицей разума он восхищался ею и ненавидел в себе это восхищение, принимая его за слабость.
   — Скажи ей!
   — Лори.
   Голос Брэдена был тихим, но властным, и Морган почувствовал, как она слегка расслабилась, затем вырвалась из его рук и подбежала к Брэдену. Он смотрел, как скованные руки арестанта поднялись над ее головой, затем опустились и обняли девушку и она приникла к нему. Преступник. Убийца.
   Волна одиночества накрыла Моргана, и впервые в жизни он ощутил острую ревность и тоску, едва не вывернувшую его наизнанку.
   — Трогательная сцена, — саркастично заметил он, стараясь подчинить их грубостью голоса — подчинить пленных и себя самого.
   Он пытался взять себя в руки, выкинуть из головы цветочный запах Лори и запомнившуюся мягкость ее тела. Она просто злюка, напоминал он себе, и вовсе не мягкая, не считая ее тела. Он недооценил ее уже дважды и не сделает этого снова. Он избавится от нее в Ларами.
   Но глаза его не могли оторваться от брата и сестры. Он не помнил, чтобы в его жизни были хоть когда-то привязанность и нежность. Был лишь короткий кивок, когда он делал что-то правильно, но никогда к нему не было нежного прикосновения. А теперь он распознал жажду привязанности, не изведанную им ранее, и это сердило его.
   — Ну хватит, — сказал он. — Пора трогаться.
   — А как быть с моей сестрой? — спросил Брэден. — Она не может остаться тут одна.
   — Мы поедем в Ларами. По-моему, туда направлялась ваша семья.
   — Но как, чтоб мне пропасть, ты разнюхал… — Брэден смолк. Рейнджер нашел его. Он узнал имя Лори. Очевидно, он мастер в выслеживании людей. Это стоит запомнить.
   Морган пожал плечами.
   — Трогаем, — сказал он. — Я хочу быть на тропе через час.
   Лори выскользнула из-под скованных наручниками рук брата и уставилась на Моргана:
   — Я не сяду ни в какой дилижанс. Я еду с вами.
   — Черта с два.
   — Вы не остановите меня.
   — Нет, остановлю, мисс Лорили, — коротко возразил он. — За мной по пятам идут охотники за премией, а путь чертовски долог. Мне не нужны лишние неприятности.
   Ее подбородок дернулся вверх, и она упрямо расставила ноги. Глаза ее опалили рейнджера янтарным огнем — она бросала ему вызов, и Николас Брэден смотрел на них с изумлением, которое отнюдь не поднимало настроение Моргана.
   — Мы потеряли достаточно времени, — сказал он и повернулся к Лори:
   — Можете сделать ему скатку из пары одеял. Добавьте одну перемену белья. Плащ-дождевик. Куртку. Жестяную тарелку. Чашку.
   — А что разрешено взять мне? — едко осведомилась она. Он поднял бровь:
   — Пожалуй, платье? — Тон его был нарочито оскорбителен: он не хотел снова почувствовать то, что она уже пробудила в нем. Он никогда не позволял эмоциям влиять на работу. Это было вколочено в него едва не с пеленок, более сурово и основательно, чем уроки грамоты.
   Взор его перешел на брата, и Морган снова заметил непонятный для него обмен взглядами. Затем она повернулась к нему и одарила ослепительной улыбкой, за которую он не поручился бы и ломаным грошом.
   — Пожалуй, я все-таки возьму платье, — согласилась она.
   Морган вспомнил о тех историях, которые о ней рассказывали. Очаровательница. Приманка для фальшивых лекарственных препаратов, для шулерской карточной игры. Ее улыбка обладала мощным эффектом: жаркая волна прошла по его телу, задерживаясь там, где не следовало.
   Он стоял перед ними, чувствуя себя глупцом, вросшим в землю и пытающимся управлять неуправляемым. Ощущение было незнакомым, и он замечал, как усиливается веселое изумление Брэдена. В Николасе была некая бесшабашность, раздражавшая Моргана. Он чувствовал, что Брэден мало что принимает всерьез, в то время как он, Морган, всегда относится ко всему серьезно. На миг он задумался, чей подход разумнее, но лишь на краткий миг.
   Он был тем, чем был, и не собирался менять характер.
   — Десять минут, — проговорил он. — И мы поедем отсюда, с его вещами или без них. — Он кивнул в сторону Брэдена.
   Брэдены подчинились, и Морган последовал за ними в хижину и приказал арестанту сесть: Моргану не хотелось, чтобы оба пленника расхаживали по хижине, в которой могло найтись подходящее оружие.
   Он пристально следил за тем, как Лори упаковала скатку из одеял, затем сняла с полки маленький металлический предмет и двинулась к брату.
   Он остановил ее и конфисковал предмет. Это была гармоника.
   — Неужели она вам помешает? — Голос девушки выразил презрение.
   Морган посмотрел на Брэдена:
   — Ты всегда позволяешь ей говорить за вас обоих?
   Брэден улыбнулся и подмигнул сестре:
   — Она справляется с этим неплохо.
   Пожав плечами, Морган бросил гармонику Брэдену, и тот с легкостью поймал ее скованными руками. Не произнося ни слова, он сунул ее в нагрудный карман рубахи.
   — А вы, мисс Брэден, — повернулся Морган к Лорили. — Скрипка? Гитара?
   — О, я всего лишь пою. Рейнджер?..
   — Дэвис, Морган Дэвис, — хмуро ответил он, чувствуя сгустившуюся атмосферу вызова. Они оба испытывают его, и ему это ни капельки не нравилось. — Кстати, мисс Лори, — насмешливо добавил он, — по-моему, у вас лишь пять минут на сборы, или вы поедете как есть, даже если мне придется привязать вас к седлу.
   — Как скажете, рейнджер, — мило произнесла она, и тон ее голоса заставил его понять, каков на вкус начиненный мышьяком сахар.

* * *

   Они не останавливались, пока время далеко не перевалило за полночь. Даже тогда Морган долго тянул с привалом — он знал, что сегодня ночью останется без сна из-за девчонки с кошачьими повадками.
   Он поместил ее вместе с братом на одну лошадь и связал эту лошадь вместе с чудной маленькой кобылой поводьями. С помощью второй пары наручников Морган пристегнул Брэдена к седельной луке, оставив его рукам минимальный простор для движения. Лори сидела позади седла Николаса, и Морган знал, что она испытывает боль от езды на позвоночнике лошади. Голова девушки свесилась на плечо брата.
   Пленники очутились далеко не в лучших условиях, но Морган опасался, что если Лори поедет на своей кобыле, она может попытаться бежать. Он не собирался предоставлять ей ни эту, ни любую другую возможность.
   Морган нашел ручей и объявил привал, затем спешился, привязал лошадь к дереву и вынул ножные кандалы из своих седельных сумок.
   — Держитесь на виду, — коротко бросил он девушке. Движением головы Морган приказал Брэдену спешиться, хотя руки того все еще были прикованы к седельной луке. Когда пленник очутился на земле, Морган быстро закрепил на его ногах железные манжеты, затем освободил ему руки от седла.
   Ник Брэден не произнес ни слова, и лицо его оставалось бесстрастным, но Морган ощущал его гнев и напряжение словно внутри себя самого. Он не понимал охватившего его горького разочарования, того же, что переживал, по-видимому, Брэден. Моргану показалось, будто разум его перешел в Брэдена и теперь именно его мучают возмущение и беспомощная ярость… в то время как он должен чувствовать удовлетворение.
   Он не переносил мошенников и убийц, а Брэден был и тем и другим. Морган никогда не был нарочито жесток с пленниками, но не проявлял и заботы о том, чтобы устроить их поудобнее.
   Но теперь… Проклятый Брэден и его сестра.
   Когда Морган заговорил, голос его прозвучал сурово:
   — Привыкай к этому, Брэден. Обычная предосторожность.
   Глаза арестанта блеснули гневом, бесстрастность испарилась.
   — Тебе наплевать, виновен я или нет, да?
   — Да, — подтвердил Морган. — Это меня не касается.
   — Вот и сидел бы в своем Техасе. У тебя нет здесь полномочий. Ты ничем не лучше тех охотников за премией.
   Морган пожал плечами, не показывая, что намек попал в цель.
   — Думай что хочешь. — Он вернулся к своей лошади и принялся расседлывать ее, не обращая внимания на арестантов. Закончив, он вернулся к ним.
   Лорили приблизилась и принялась изучать при свете луны скованные руки брата.
   — У него кровь, — укорила она Моргана. Рейнджер разомкнул манжеты на окровавленной правой кисти Брэдена.
   — Можешь обернуть ее своим платком, — посоветовал он.
   Расседлав лошадь Брэдена, он подал пленнику поводья к обеим лошадям, его и сестры, и приказал напоить их, зная, чти он никуда не денется с ножными кандалами, а заодно использует минуту-другую для личных дел. Проводив взглядом неуклюже ковыляющего к ручью Брэдена, он обратил внимание на Лорили: та тоже следила за братом с отчаянием и заботой, делающим ее лицо еще более выразительным и прекрасным.
   — Вы можете набрать веток для костра, — заметил ей Морган.
   — Идите к черту, — ответила она, и укор прозвучал не в словах, а в интонации, с которой она их произнесла. Глаза ее были яркими, слишком яркими, они почти мерцали В лунном свете, и он понял, что она еле сдерживает слезы. Ее немая боль ранила его больше, чем полученный от нее раньше жестокий пинок.
   Даже у убийц есть семьи… есть родные, которые переживают за них. Их отношения остаются прежними, — думал Морган. И знал, что прав. Он представитель закона. Слуги закона не позволяют эмоциям мешать работе.
   Черт побери, право же, он совершенно холоден. Но эта ночь будет бессонной. Он следил за Лори и видел, как она стояла гордо распрямив спину. Глаза ее были все еще влажны, но она не пыталась осушить их. Девушка просто лучилась мятежными флюидами.
   — Скоро похолодает, — мягко сказал Морган. — Я буду бодрствовать, поэтому мне это не помешает, но Ник… — Он нарочно назвал уменьшительное имя, точно так же как обращался иногда к ней — это показывало его власть и право. Он мог делать и говорить что угодно, и Брэденам придется смириться с этим.
   Он видел, как она судорожно глотнула, сдерживая резкий ответ, и пальцы ее сжались в кулаки. Он почувствовал, что она спорит сама с собой. Стоит ли сражаться с ним, когда он настороже? Может, лучше подождать? Но она не хотела ждать. Она с радостью убила бы его в эту минуту, и он знал это.
   — Вы наслаждаетесь этим, да? — спросила она наконец сквозь стиснутые зубы.
   — Нет, — мягко возразил он, удивляясь самому себе. Это стоило ему нескольких очков, но, несмотря на моральную потерю, ему не хотелось, чтобы она принимала его за бесчувственное чудовище. — Нет, это не приносит мне удовольствия, но это мне безразлично.
   — А что вам не безразлично? — Голос ее смягчился. Это прозвучало неприкрытым предложением, и Морган почувствовал, как внутри все напряглось. Она ненавидела его, он видел это по ее глазам, но ради своего брата она предлагала себя рейнджеру. Ему показалось, что в него воткнули нож и повернули лезвие. Он повернулся:
   — Ничего, мисс Лори, и я не думаю, чтобы вашему брату понравился ваш последний вопрос.
   — А вам не все ли равно?
   Морган взглянул на нее в упор:
   — Есть что-либо, на что бы вы не пошли ради его освобождения?
   — А у вас есть сестра? Он покачал головой.
   — Может, брат? Или еще кто-нибудь?
   На этот раз он не ответил, просто стоял и чувствовал, как его омывают волны тоски и одиночества — настолько сильное чувство, что он не мог двигаться, не мог думать или отвечать. За него ответила тишина, и на лице девушки мелькнуло и исчезло понимание. Она отвернулась от него и начала собирать сучья и ветки, ни разу больше не взглянув на него.
   Через час пламя разгорелось, и Морган изжарил на вертеле пойманных Брэденом кроликов. На краю костра стоял кофейник, пламя шипело и потрескивало от сока, капающего с мяса. Лори перевязала брату обе кисти, и они сидели вместе, словно объединившись в борьбе против Моргана.
   Ник вынул из кармана гармонику и заиграл. Он играл хорошо, и ночной воздух разнес звуки печальной баллады, обостряя чувство печали и одиночества Моргана. Иногда глаза мужчин встречались, вопрошая друг друга, и вели молчаливую дуэль. И Морган снова ощущал странное родство. «Просто Ник Брэден похож на меня», — говорил себе рейнджер. Вскоре он заметил на себе пристальный, оценивающий и строгий взгляд Лорили.
   После молчаливого ужина Морган привязал Брэдена к дереву. Он знал, что должен привязать и девушку, и подошел к ней с этим намерением, вынимая из кармана шейный платок. Но, взяв ее за руку, он заметил на ее кисти засохшую кровь и вздохнул. Он поймал ее взгляд, я подбородок Лори вздернулся, словно бросая ему вызов. Она даже протянула ему сомкнутые кисти.
   — Валяйте, — предложила она, — если боитесь меня.
   Морган почувствовал себя глупцом второй раз за день.
   — Нисколько, мисс Лори, — мрачно произнес он. — Дети никого не пугают. Они лишь чертовские зануды.
   Глаза ее блеснули, но она выдавила улыбку.
   — Вы все еще обижены, рейнджер? — спросила она с поддельным сочувствием.
   Так оно и было, но черта с два он позволит ей увидеть это.
   — Ей-богу, москит кусал меня сильнее, — сказал он.
   Ее губы растянулись в зловещей улыбке, и Морган понял, что она не поверила. Она прекрасно знала о причиненной ему боли, и то, что он это понял, не улучшило его настроения. Но он не собирался льстить ее самолюбию настолько, чтобы связывать.
   — Идите спать, — посоветовал он.
   — Вы не свяжете меня?
   — Не испытывайте меня, мисс Лори. Вам не хватило времени почувствовать неуютность веревок?
   — А мой брат почувствовал?
   Он не ответил. Ник Брэден перенесет еще множество неудобств, прежде чем закончится это путешествие, но это не касалось Моргана.
   — Будьте вы прокляты, — спокойно произнесла она и отвернулась.
   — Мисс Брэден, — позвал Морган, и на этот раз в голосе его не было насмешки. Она повернулась. — Сегодня ночью я не буду спать, так что не затевайте ничего, иначе ваги брат пожалеет.
   — Я и не собиралась, — отрезала она.
   Он проследил, как она развернула постели для себя и брата и помогла Брэдену закутаться в одеяла. Наклонившись, она что-то прошептала ему, и в лунном свете Морган заметил мелькнувшую на ее лице улыбку. У Моргана сжалось сердце, и он почувствовал себя посторонним, каковым всегда и был. Он понял: Лорили Брэден считает, что взяла над ним верх, и, возможно, так оно и есть, но только потому, что он позволил ей это. У него просто не хватило духу связать ее сегодня ночью лишь оттого, что она предана брату. Она не совершила никакого преступления, не сделала тл-чего дурного, а он ценил преданность, хотя бы и направленную не по адресу. И, видит Бог, он обходился без сна и по менее достойным причинам.
   Он продолжал следить за тем, как она легла на свои покрывала в нескольких футах от Ника и сравнительно далеко от него. Она почти сразу затихла, но Моргав чувствовал, что девушка притворялась. Она подождет в надежде на то, что он заснет.
   Морган пристроил ружье под рукой и прислонился спиной к дереву, наблюдая за несущимися по небу легкими облаками, — время от временят они скрывали луну, и лагерь погружался в темень. Он провел без сна много ночей, когда выслеживал бандитов, индейцев или разведчиков во время войны. Он наслаждался тишиной и непорочностью ночного неба. Оно казалось ему именно непорочным — чистая, строгая красота, не запятнанная людской жадностью, гневом или ненавистью.
   Однажды он пытался объяснить это ощущение другу, отца, Кэллуму, бывшему его главным воспитателем. Но Кэллум только рассмеялся. Ночь, сказал он, — питомник зла.
   Но Морган никогда не думал о ней так. Это было одним из немногих его разногласий с Кэллумом.
   Взгляд Моргана вернулся к Лорили. Интересно, что подумал бы о ней Кэллум? Кэллум, заменивший ему когда-то отца, мертв, а эта блистающая и прекрасная ночь обещала быть чертовски долгой.

Глава третья

   Нетерпение не давало покоя Лори, затем ждать стало просто невыносимо.
   Должен же он заснуть!
   Съежившись под одеялом в холодном ночном воздухе, она медленно открыла глаза, выждала, пока они привыкнут к темноте, и слегка повернулась в ту сторону, где устроился рейнджер.
   Он все еще сидел там, и ружье стояло рядом, возле его правой руки. Голова его касалась дерева, но она чувствовала, что он настороже. Лори скрипнула зубами.
   — Не можете уснуть, Лори?
   Она приподнялась и села, понимая, что дальнейшее притворство покажется глупым. Она уставилась на него… и нашла, что в лунном свете лицо его еще смуглее. Все в этом Моргане Дэвисе было суровым и грубым. Интересно, думала Лори, умеет ли он улыбаться? Она вспомнила о пустоте в его глазах, когда она спрашивала о его семье.
   Он не понял ее. Он никогда не поймет ее привязанности к своей семье, которую разделял и Ник, и это давало ей преимущество над рейнджером.
   — Нет, — ответила она наконец. Она подсела к нему поближе, так что могла теперь разговаривать с ним, не повышая голоса. Быть может, она внушит ему, что Ник невиновен, что он не заслуживает наручников. Она посмотрела на брата и почувствовала, что он прислушивается. Он не спал, потому что спать связанным по рукам и ногам просто невозможно. — Вы не могли бы снять с него хотя бы ножные кандалы?
   — Нет, — покачал головой рейнджер.
   — Почему? Ведь он никуда не уйдет с прикованной к дереву рукой.
   Морган внимательно посмотрел на нее, и теперь глаза его казались почти черными, как колодцы, глубин которых она не могла постигнуть. Но она уловила в его манере странное, раздражающее сходство. Может, потому что он напоминал Ника? Она не хотела думать об этом, верить, что между ним и братом есть нечто общее, не считая похожих черт лица, что не означало ровным счетом ничего.
   Он пожал плечами:
   — По-моему, с ним все в порядке.
   — Вы не знаете его.
   — Вы правы, мисс Лори. Я не знаю его. И не хочу знать, мне это ни к чему. А теперь я советую вам немного поспать. Завтра нам предстоит долгий путь, и я не позволю вам замедлить наш ход.
   — А как же вы? Вам что, не нужен сон? Его губы скривились в невеселой улыбке.
   — Я обхожусь без сна по три дня кряду, когда иду за кем-то по следу, мисс Лори. И я собираюсь поспать в Ларами, если вас так уж волнует мое здоровье.
   Лори слегка покоробил его сарказм, но она не сделала попытки вернуться к своей постели. Он поднял бровь, затем медленно, с ленивым безразличием, опустил ее. Она увидела, как тело его напряглось, и поняла, что безразличие его напускное. Впрочем, она тоже притворялась.
   Что-то происходило, но она не понимала, что именно, и не понимала почему. Девушка чувствовала, как по телу ее словно пробегают язычки пламени, напоминая ей горящую траву прерии, огоньки, несущиеся по равнине и поджигающие все на своем пути.
   Она пыталась заговорить, освободиться от неожиданного удушья. Ведь она всегда способна была очаровывать. Она знала, что не красавица, но давно обнаружила, что ее чарующий смех и обворожительная улыбка, точь-в-точь как у Ника, с успехом компенсировали недостаток красоты. Но несколько адресованных рейнджеру улыбок не привели к желаемому результату. Даже сейчас он смотрел осторожно, с опаской. До Хармони пятьсот миль, а то и больше. Пять сотен миль тяжелой дороги по горам, долинам и рекам. Индейцы. Бродяги. Где-то теперь семья Браденов — лишь бы удалось найти их и передать весточку.
   И еще поспать. Сон совершенно необходим. Морган пусть считает себя железным человеком, но никто не может неделями обойтись без сна, не ослабляя своей бдительности. Он сделал ошибку, не связав ее. Если он не решился на то сегодня, не сможет и завтра ночью, и на следующую ночь, а там…
   Пусть он думает, что оставит ее в Ларами или посадит в дилижанс, но она-то знает…
   — Я отнюдь не обеспокоена вашим здоровьем, — честно призналась она. — Я просто любопытна. Неужели вы выследили столь многих?
   Он пожал плечами. Казалось, это было его обычным ответом.
   — Сколько именно? — настаивала она.
   — А к чему вам знать?
   — Узнай врага своего, — быстро ответила она с капризной улыбкой, обычно смягчающей самых закаленных мужчин. Она находила, что откровенность действует гораздо быстрее, нежели тонкие ухищрения.
   — Умно, — заметил он. — А Николас столь же умен?
   — Узнай врага твоего? — живо отпарировала Лори и на миг заметила в его глазах одобрение. — Ведь он ваш враг, — тихо сказала она, — и я тоже. Вы никогда не доставите его назад в Техас. — Она поколебалась, затем снова заговорила:
   — Он действительно невиновен. Там, в Техасе, была честная схватка. Не заставляйте его — или меня — делать то, чего мы не хотим.
   — А что бы вы сделали, Лори? Как далеко вы готовы пойти? Вы созрели для убийства? Или просто готовы покалечить?
   — А как вы думаете?
   Его хмурый, суровый взгляд, казалось, пронзил ее.
   — Я думаю, вам лучше немного поспать.
   — Вы не ответили мне раньше, — настаивала она. — Сколько человек вы поймали?
   — Достаточно, — ответил он просто.
   — А у вас есть трофеи? — поддразнила она. — Может, локоны волос? Зарубки на ружье? Вы наслаждаетесь вашей охотой?
   Уголки его рта затвердели, и огоньки костра, отражающиеся в его глазах, приняли опасный блеск.
   — Идите спать, Лори.
   Лори почувствовала странный толчок в сердце, что было новым ощущением, и она не поняла, в чем тут дело. Это подстегнуло в ней гнев.
   — Не называйте меня Лори. Только люди, которые мне нравятся, называют меня так.
   — Я не просил вас подсаживаться ближе. И предположил, что это указывает на… краткое перемирие, — ответил он сухо, давая ей понять, что на самом деле он вовсе этого не думал. Его слова задели Лори, как задевало все относящееся к рейнджеру. То, как он смотрел на Ника. Его манера сидеть с индейской выдержкой. Те странные, горячие ощущения, которые он в ней вызывал. Больше всего последнее. Он не имел на это права.
   — Вы в самом деле попытаетесь оставить меня в Ларами? — спросила она.
   — Я не собираюсь ничего пытаться, — напряженно произнес он. — Я это просто сделаю.
   — А как быть с моей лошадью?
   — Я о ней распоряжусь.
   — Закон в Вайоминге карает за кражу лошадей.
   — Есть и законы, карающие за нападение на представителей закона.
   — Вы здесь не в качестве законника, — укорила она. — Вы просто хотите получить премию.
   — Мне ровным счетом наплевать на премию, — возразил он, и в голосе его послышалось не только раздражение.
   Лори поняла, что задела его за живое. Интересно, насколько уязвима его чувствительность?
   — Почему же тогда?.. — Ник не сказал ей об этом ни слова — ни о мотивах рейнджера, ни о его намерениях. Рейнджер в свою очередь слишком скрытен, постоянно настороже. Она пристально смотрела на него, изучая его черты и особенно глаза. — Вы похожи на него, — заметила она, — но только внешне. У вас совсем нет сердца.
   Он отвернулся, играя желваками, и тут она заметила ямку, ту самую ямку, которая была на подбородке и у Ника. Прежде она скрывалась за его свежей бородкой, но теперь показалась, потому что он повернул голову под определенным углом.
   — Господи, до чего же вы похожи на него, — прошептала она.
   — В достаточной степени, чтобы трое уже попытались убить меня, а еще несколько кинулись по моему следу, — грубо перебил он.
   Она нахмурилась:
   — Так вот почему вы проделали такой далекий путь…
   Ответом послужило молчание.
   — Вы почти могли быть братьями, — начала было Лори, но смолкла. Это было невозможным, она знала это наверняка. Ее братья Ник и Энди. Это просто невероятно и несправедливо. Морган Дэвис выследил ее брата лишь потому, что они походили друг на друга.
   — Немалое число охотников за премией были бы рады пристрелить меня вместо вашего брата и выдать властям мой труп, — сказал рейнджер. — Но он не мой брат, и будь я проклят, если мне придется по нраву оглядываться через плечо всю оставшуюся жизнь из-за его проступка.
   Лори с минуту молчала, усваивая его слова.
   — Вы приносите его в жертву, чтобы спасти себя, — объявила она укоризненно.
   Губы рейнджера превратились в щель.
   — Он убил человека, мисс Брэден. А потом сбежал.
   — Потому что у него не было выбора — они бы линчевали его. А та схватка была честной.
   — Так, значит, половина Хармони лжет. Ведь я уже побывал там.
   — И успели судить и вынести ему приговор, — горячо подхватила Лори.
   — Я уже говорил вам, что это не моя работа.
   — Но вы делаете именно это. Тогда вы станете убийцей.
   — Я еще ни разу не арестовывал невинного, — устало произнес он. — И не было ни одного, кто не поклялся бы, что невиновен.
   — И вы не верили им?
   — Однажды поверил, — горько сказал рейнджер. — Он напоминал вашего брата. С ним была некая красотка, назвавшаяся его беременной женой. Она притворилась, будто у нее случился выкидыш, а он схватил мой револьвер, когда я пытался помочь ей, и всадил в меня три пули. Вероятно, всадил бы еще столько же, не услышь он вдруг приближающихся всадников. Тогда он удрал, оставив жену. Позже я узнал, что она не его жена и вовсе не беременная. Просто девчонка из салуна, которую он подцепил за несколько дней до ареста.
   — Ему удалось бежать?
   — В тот день — да, — коротко ответил рейнджер.
   — А потом?
   — Позже я поймал его.
   — И где он сейчас?
   — Вы действительно хотите знать это, мисс Лори? — Голос его казался почти нежным. Почти, но не совсем. Тот случай, тот благородный поступок, очевидно, лишил его остатков сострадания и доверия, подумала Лори. Или же его предавали неоднократно.