Страница:
Собака послушно подошла поближе в надежде, что ее сейчас отведут к хозяину. Мальком молча брел по хорошо знакомым улицам, пока не добрался до одного злачного места, куда, как было ему известно, заходят поиграть в карты английские офицеры. Он внимательно оглядел их лошадей и выбрал ту, которая показалась ему самой сильной и резвой.
Он потрепал лошадь по шее и шепотом заговорил с ней, как не раз делал у него на глазах Ноэль. Он, конечно, не такой хороший наездник, как его друг, но твердо усвоил его правило: сначала подружись с лошадью, а уж потом седлай. Лошадь попятилась при виде Аристотеля, но Мальком успокоил ее ласковым поглаживанием. Потом он взял поводья и тихо повел лошадь по улице, посторонившись при виде гурьбы пьяных красномундирников, которые, спотыкаясь, шли навстречу. Мальком нагнулся и погладил тихо заворчавшего Аристотеля, а затем вскочил на лошадь и свистнул собаке, как это делал Ноэль.
Небо услышало молитвы Малькома. Собака послушно пустилась рысцой за лошадью. Все-таки зверь не так уж глуп, как ему казалось. Теперь предстояло просочиться сквозь английские караульные посты и протащить с собой собаку. Мальком снова взмолился богу, чего никогда прежде не делал.
23.
Он потрепал лошадь по шее и шепотом заговорил с ней, как не раз делал у него на глазах Ноэль. Он, конечно, не такой хороший наездник, как его друг, но твердо усвоил его правило: сначала подружись с лошадью, а уж потом седлай. Лошадь попятилась при виде Аристотеля, но Мальком успокоил ее ласковым поглаживанием. Потом он взял поводья и тихо повел лошадь по улице, посторонившись при виде гурьбы пьяных красномундирников, которые, спотыкаясь, шли навстречу. Мальком нагнулся и погладил тихо заворчавшего Аристотеля, а затем вскочил на лошадь и свистнул собаке, как это делал Ноэль.
Небо услышало молитвы Малькома. Собака послушно пустилась рысцой за лошадью. Все-таки зверь не так уж глуп, как ему казалось. Теперь предстояло просочиться сквозь английские караульные посты и протащить с собой собаку. Мальком снова взмолился богу, чего никогда прежде не делал.
23.
Аннетта стояла у борта «Звездного Всадника». Корабль обогнул мыс. Команда готовилась бросить якорь на побережье Мэриленда. Она плыла домой. Тогда почему она чувствовала себя такой несчастной?
Джон Патрик сдержал обещание. В течение почти трех недель они едва ли обменялись словом. Завидев его, Аннетта уходила с палубы и спускалась в каюту, не желая подвергать себя искушению. Если она теряла голову при виде Джона Патрика, значит, она не должна его видеть.
Неужели это возможно — так любить и так при этом страдать? Но разве сможет она жить с ощущением, что предала все, во что верила раньше?
Во время плавания они видели издали три английских судна. Джону Патрику неизменно удавалось или опередить, или перехитрить их. Рассудок твердил Аннетте, что она должна желать захвата «Звездного Всадника», уничтожения пушек. Но сердце желало совсем иного.
Но в любом случае она могла только стоять и смотреть либо укрываться, словно испуганный ребенок, в своей роскошной каюте. Это было невыносимо. Только попугай Билли скрашивал ее одиночество, но словарный запас его был весьма ограничен. Несмотря на живой интерес, сверкавший в его глазах-бусинках, Аннетта находила мало утешения в том, чтобы рассказывать ему о своих печалях и слушать в ответ одно и то же: «Скверный парень». Говоря откровенно, попугай только расстраивал ее, постоянно напоминая о Джоне Патрике и острове Мартиника.
Сердце у нее разрывалось надвое. Она хотела оставаться верной себе. И сохранить верность своей любви. Но как можно это совместить?!
Она даже не была уверена, что Джон Патрик желает ее, что она вообще ему нужна. Ведь он ни разу не заговаривал о женитьбе, об их общем будущем.
Аннетта все пыталась разобраться в своих противоречивых эмоциях, когда матросы бросили якорь и спустили на воду большую шлюпку. Аннетте очень хотелось увидеться с отцом и, возможно, услышать новости о тетушке Мод и Бетси, узнать, что у них все благополучно. И да, ей очень хотелось попасть домой…
Впрочем, так ли уж хотелось? Или она упорно убеждала себя в этом?
Бойтесь исполнения своих желаний! Во всяком случае, будьте с ними осторожны.
Ее приключения закончились. Все осуществилось. Она почувствовала вкус свободы. Она испытала радость плавания по морям, по сверкающим волнам в ясный солнечный день, радость узнавания новых краев. Но это уже позади. Еще печальнее было сознавать, что чудесные волшебные ощущения любви тоже исчезнут, упоение уйдет в небытие и снова наступят будни. Она опять откроет госпиталь и будет заботиться об отце. Постарается творить добрые дела. Волшебные воспоминания выцветут, наступят угрюмые, безрадостные дни, и так — до самой смерти.
По щеке Аннетты скатилась слеза. Молча подошел Джон Патрик. Она не обернулась — не хотела, чтобы он видел, в каком она отчаянии. Ведь ей следовало бы испытывать восторг. Джон Патрик в конце концов исполнил то, чего она хотела.
— Через неделю вы будете у себя дома, — сказал он тихо.
Но ее дом был здесь. На этом корабле. В Мэриленде. Там, где бы ни был он сам, Джон Патрик. Почему она поняла это только сейчас?!
Аннетта не знала ответа на этот вопрос и молчала.
— Может, вы передумаете? Может, вы хотите остаться в Мэриленде?
Аннетта повернулась и взглянула на Джона Патрика. Взгляд у него был настойчивый, испытующий. Если бы он, так глядя на нее, попросил сейчас прыгнуть в море, кишащее акулами, она бы подчинилась.
Джон Патрик положил руку ей на плечо таким естественным и волнующим жестом, что ее пронзила дрожь.
— А вы там будете? — спросила она и сразу же пожалела, что спросила, при виде того, как глаза его стали непроницаемы.
— Пока война продолжается — нет.
— Ах да, война, — с горечью повторила Аннетта, — глас сирены.
— Нет, милая. Когда-то да, ее зов был как песня сладкоголосых сирен, но сейчас это прошло. Слишком много людей убито, слишком много погубленных жизней. Но я не могу повернуться спиной к тому, во что верю.
Аннетта прислонилась к нему, чувствуя тепло его тела, но дрожь не унималась. Ей хотелось остаться с ним. Господи милосердный, как же ей этого хотелось! Но как она сможет снова и снова глядеть вслед «Звездному Всаднику», зная, что он собирается напасть на английские корабли и убивать английских солдат? Сможет ли она жить в постоянном ожидании, никогда не зная, вернется ли он вообще?
— Тогда я не смогу остаться, — сказала она.
Он коснулся ее волос. Нагнулся и легко поцеловал в губы. А затем повернулся и вышел, снова став капитаном, громко отдающим приказания.
Звук приближающейся повозки поднял на ноги весь дом. Мать Джона Патрика встречала их на пороге.
Миссис Сазерленд обняла Аннетту и отступила назад.
— Все в порядке, дорогая?
Аннетта кивнула, растроганная ее добрым, заботливым взглядом.
— Сейчас задам сыну хорошую взбучку, — сказала Фэнси, — даром что он давно большой и взрослый. Впрочем, это может подождать. А у меня есть для вас подарок к Рождеству.
И, наградив Джона Патрика взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, она взяла Аннетту за руку и повела в гостиную, уже празднично украшенную по случаю Рождества. Тот и Этот заливались лаем, требуя к себе внимания, но Аннетта видела только отца. Улыбка осветила его лицо.
— Анни, — сказал он и раскрыл ей объятия.
Она замерла на месте. Он называл ее «Анни» только в детстве. Ее сердце бешено и гулко заколотилось при звуке его голоса. Она бросилась в его объятия, и отец обнял ее. Она положила голову ему на грудь. Он вернулся! Ее отец снова был с нею. Каким-то образом, но Сазерленды сотворили это чудо.
Все случилось именно так, как обещал Джонни. А она ему не верила, как не верила и многому другому, о чем он говорил.
Аннетта проглотила слезы и слегка отстранилась, чтобы внимательно рассмотреть лицо отца. В его глазах снова сверкала жизнь, а на губах играла долгожданная улыбка.
— Ты выглядишь просто замечательно, — сказала Аннетта.
— И ты, дочь, тоже, — ответил он, так же внимательно вглядываясь в лицо Аннетты. — Я по тебе скучал, но ты выглядишь хорошо, у тебя — здоровый вид!
— Это от загара? — обеспокоенно спросила тетушка Мод, показавшаяся в эту минуту на лестнице, после чего она поспешила обнять племянницу. — А я-то надеялась, что при тебе была заботливая компаньонка…
Аннетта с изумлением посмотрела на тетю.
— Вы здесь откуда? — Она просто остолбенела от неожиданности.
— А это доктор Марш отправил нас сюда. Бетси, Франклина и меня.
Тетушка Мод сама как бы немного удивлялась такому повороту событий.
— Не совсем понимаю, как мы сюда попали. Я-то думала, что мы направляемся в Нью-Йорк, но мы оказались здесь, и дорогому Хью стало совсем хорошо.
В комнату влетела Бетси и обняла Аннетту.
— Как я рада вас видеть. Ну разве это не чудо, что произошло с вашим папой? — И затем прошептала: — А вас ждет еще один рождественский подарок.
Но Аннетта уже не хотела больше никаких сюрпризов. К ее отцу снова вернулся дар речи, и это главное. Она опять подошла к нему и погладила его по щеке.
— Но как это произошло? И когда?
Хью говорил медленно, однако свободно.
— Йэн ежедневно водил меня в школу, и я следил за детьми, когда они играли. А потом один ребенок упал с качелей, и я… позвал Йэна на помощь.
И Фэнси чуть дрогнувшим голосом добавила:
— А теперь ваш отец сам преподает в школе.
— А ребенок?
— Это девочка, и она чувствует себя хорошо. Она потеряла сознание на несколько минут, но Хью над ней кудахтал, как наседка. Он и сейчас все время хлопочет и заботится о ребятах. Думаю, ему нужен был только повод.
Аннетта, чье сердце распирало от благодарности, снова посмотрела на отца. Почему же она сама об этом не догадалась? Почему не вовлекала его в заботы о раненых, вместо того чтобы всячески ограждать от беспокойства и тревог? Неужели она, желая защитить его от печалей и скорбей, на самом деле усугубляла его состояние?
И вдруг во внезапном озарении она подумала, что поступает с Джоном Патриком точно так же. Желая оградить его от опасностей войны, она в действительности разрушает все лучшее, что в нем есть. Аннетта посмотрела на дверь. Джон Патрик стоял на пороге, высокий и властный, а обе собаки, обнюхав его, в безумной радости колотили хвостами об пол. Он, очевидно, слышал, о чем Аннетта только что говорила с отцом, и на губах показалась его прекрасная, чуть кривоватая улыбка, но в ней не было ни тени самодовольства, лишь чуть-чуть грусти.
Фэнси Сазерленд подошла к сыну. Аннетта смотрела, как он ее неуклюже обнял.
— Добро пожаловать домой, — сказала мать.
— Боюсь, что долго не задержусь. Надо обязательно ехать сегодня вечером, — как бы извиняясь, сказал Джон Патрик.
Лицо Фэнси Сазерленд омрачилось.
— Но я скоро вернусь. Я обещал Аннетте, что отвезу ее в Филадельфию, и ее, и всю семью, — добавил он.
Внезапная тишина повисла в комнате.
— Анни… — начал было Хью.
— Но… — перебила его тетя Мод.
Ее близкие были совершенно околдованы семейством Сазерленд. Это совершенно ясно. Стоит ли теперь настаивать на их возвращении в Филадельфию, где, если Джон Патрик прав, им угрожает опасность?
— Вы все можете оставаться, мы вам рады, — поспешно заверила Фэнси.
— Но мы должны вернуться, — и Аннетта замолчала, увидев, как взгляд отца потускнел.
Очевидно, ему было здесь хорошо и спокойно. И действительно, неужели ей так уж необходимо увозить их в раздираемую военными противоречиями Филадельфию?
Фэнси встревожилась:
— Это опасно. Ноэль прислал записку, где говорится, что вашей семье здесь будет безопаснее.
Джон Патрик нахмурился:
— Он считает, что семья Кэри находится под подозрением?
— Нет, он просто пишет, что жить в Филадельфии стало трудно и что скоро может начаться новое сражение.
Аннетта поняла, что не решится увезти своих назад, но сама она вполне может вернуться. Надо проверить, в порядке ли дом Мод. Это самое меньшее, что она может сделать для тети, которая дала ей приют. В Филадельфии, пока она остается в руках англичан, ей самой ничто не угрожает, но если… что ж, даже мятежники не причинят ей зла, особенно если у нее будет записка от их героя, Звездного Всадника.
— Нет, — тихо сказал Джон Патрик. Значит, он опять догадался, о чем она думает. — Если Ноэль считал, что это может быть небезопасно для вашего отца…
— Но вы обещали, — отрезала Аннетта.
На его щеке заиграл желвак.
— Дочка? — обеспокоился отец.
— Ты можешь остаться здесь. И ты, и тетя Мод. А я присмотрю за домом в Филадельфии.
Аннетта была уверена, что ей надо бежать от Джона Патрика, от чувств, которые он в ней возбуждал.
Оба, отец и Джон Патрик, удивленно смотрели на Аннетту.
Вмешалась Фэнси:
— Почему бы не отложить решение до тех пор, пока не вернется Йэн? Завтра сочельник, и он, конечно, приедет домой. Он, наверное, уже получил подробное письмо от Ноэля или как-то иначе узнал последние новости.
Аннетта взглянула на Джона Патрика. После некоторого колебания он коротко кивнул в знак согласия. Он, разумеется, хотел бы, чтобы она изменила свое намерение, но не дождется.
— А где отец? — спросил он.
— В Честертауне, — скупо пояснила Фэнси, — отвез туда лошадь, которую купили в качестве рождественского подарка.
Джон Патрик изумился:
— Неужели он действительно продал лошадь?
Вид у Аннетты был недоумевающий, и поэтому Фэнси пояснила:
— Йэн очень не любит продавать своих лошадей. Покупатели должны отвечать некоторым его неукоснительным требованиям. Будь его воля, он бы ни одной не продал, но конюшня у нас переполнена, а с семейством Хэйес мы дружны. Эта кобылка для их старшей дочери.
И она опять обратилась к Джону Патрику:
— Останешься? По крайней мере, на Рождество? Уверена, что Аннетта тоже хотела бы провести его с близкими.
Аннетта очень хотела. Она обратила к нему умоляющий взгляд и поняла, что Джон Патрик сдался.
— Ладно, до первого дня Рождества.
— Но вы можете довезти меня только до Честер-тауна, — сказала Аннетта, — а оттуда я могу нанять карету до Филадельфии.
Его лицо было непроницаемо.
— Вы же обещали, — напомнила она снова.
— Да, я помню.
И, обернувшись к Фэнси, сказал:
— Я останусь на Рождество.
Она выиграла. Тогда почему у нее такое чувство, словно она потерпела поражение?
Джон Патрик отпер дверь и подвел ее к стойлу. Гнедая кобылка высунула голову наружу и радостно заржала. Аннетта остолбенела, затем опустила голову на мягкую шею лошади.
— Ромми, — прошептала она.
Лошадь снова заржала, выражая восторг от встречи с хозяйкой. Аннетта закрыла глаза. Сердце сильно стучало. Горло перехватило от невыразимого чувства. Наконец она повернулась к Джонни.
Джон Патрик стоял, прислонившись к столбу, наблюдая за встречей, и улыбался.
— Счастливого Рождества, — сказал он тихо. — Немного рано, конечно, но я не мог утерпеть.
— Но как?..
— Прежде чем уехать из Филадельфии, я попросил Ноэля постараться разыскать лошадь. Он кого-то нанял, и вот результаты.
Аннетта с трудом соображала, что к чему. Она только однажды упомянула о лошади в разговоре с ним, однако он запомнил.
И этого человека она считала бесчувственным!
— Спасибо, — прошептала Аннетта, тронутая до глубины души.
Джон Патрик выудил из кармана морковку и подал кобылке. Она деликатно, едва касаясь губами, ела морковку, но не сводила глаз с хозяйки, словно опасаясь, что та опять исчезнет.
Аннетта погладила ее теплую шею.
— Ты похудела, — прошептала она, — но мы тебя откормим.
А где? В Филадельфии негде держать лошадь. И она нерешительно спросила:
— А вы… подержите ее здесь?
— Значит, вы все-таки настаиваете на возвращении в Филадельфию?
Аннетта повернулась к Джону Патрику, боясь, что глаза выдадут ее чувства.
— Мы не можем пользоваться вашим гостеприимством всю жизнь. Я должна посмотреть, нельзя ли перевезти семью в Филадельфию.
— Вы все можете оставаться, сколько вам будет угодно.
— Нет. Думаю, мне будет не по силам каждый раз смотреть, как ты отплываешь на войну, и не знать, вернешься ли ты обратно, и гадать… не повинен ли ты в смерти моих друзей.
Он погладил ее по щеке, наклонился и поцеловал тихо, нежно.
— Я уже сказал, что больше не стану заставлять тебя что-то делать против твоей воли. — Внезапно голос ему изменил. — Никогда не стану. Ну, оставляю тебя наедине с Ромми, чтобы вы могли как следует порадоваться встрече.
Вернулся Йэн. Аннетта удивилась тому, как искренне она обрадовалась встрече. У них семья всегда была маленькая, и Аннетта наслаждалась теплотой и доброжелательностью этого многочисленного семейства. В доме собралось полным-полно родственников, включая тетю Фортуну и знаменитую Кэти. Последняя собиралась остаться на всю рождественскую неделю.
И все они чрезвычайно понравились Аннетте, но она оставалась непреклонна. Она упорно готовилась к возвращению в Филадельфию.
— Ты уверена, что это необходимо? — встрево-женно спросил отец.
Нет, не уверена, но это необходимо. Она спасалась от Джона Патрика. И спастись можно было только так. Ей будет чем заняться. Она воссоздаст госпиталь, будет помогать людям, даже если кто-то другой склонен их уничтожать. Она ответила отцу утвердительно, несмотря на обуревавшие ее сомнения.
Поздним вечером она встала с постели и подошла к окну. Было темно, и луна скрылась в тяжелых облаках. «Ненастная ночь, зловещая ночь», — подумала Аннетта, недоумевая, почему в голову ей пришла такая мысль. А затем, когда глаза привыкли к темноте, она увидела всадника. Он мчался так, словно за ним гнался сам дьявол. За всадником кто-то бежал. Высокая, тяжеловесная фигура не спешилась, а упала с лошади, и сразу раздался громкий стук в дверь. Аннетта накинула халат, который одолжила ей Фэнси, и поспешила вниз. В холле к ней присоединились другие домочадцы. Сердце у Аннетты колотилось бешено, словно хотело выскочить из груди.
Фэнси первая подбежала к двери и распахнула ее настежь. За Фэнси по пятам следовала Кэти. Аннетта сразу же узнала Малькома. Рядом с ним был Аристотель, собака Ноэля Марша.
Фэнси тоже как будто узнала всадника.
— Мальком? — спросила Фэнси с дрожью в голосе.
— Англичане арестовали доктора Марша. Его обвиняют в предательстве. — И Мальком в изнеможении прислонился к стене.
Аннетта услышала душераздирающий вопль Кэти.
По сведениям, полученным Малькомом, Ноэля не повесили сразу же только потому, что не собрали всех доказательств его измены. Да и квакеры еще считали Ноэля своим, а они были главной опорой англичан в Филадельфии. Они потребовали неопровержимых доказательств. Однако, по данным вашингтонской разведки, бриташки намерены устроить над Ноэлем показательный суд. Аннетта слушала и не знала, что и думать. Во всем, что с ней случилось, она частично винила и Ноэля.
Оказывается, он был шпионом мятежников!
Однако сейчас ей это было безразлично. Она чувствовала только ужас при мысли, что такой человек может погибнуть позорной смертью. Аннетта потрепала уши Аристотеля, а он тоскливо уткнулся носом в ее колено. Ноэль несколько раз приходил с собакой в дом тетушки, и Аристотель держался не очень дружественно, но сейчас огромный пес нуждался в утешении.
— Проклятие, — глухо произнес Джон Патрик, — ну почему он не рассказал мне обо всем? Я…
Мальком хмуро прервал его:
— Об этом не знал никто. Кроме Вашингтона. Так было безопаснее.
— Мы должны его освободить, — решительно ответил Джон Патрик.
На мгновение лицо Малькома просветлело, затем снова омрачилось. Усталость и отчаяние брали свое.
— Не знаю, как вы сможете это сделать. По какой-то причине адъютант генерала Хоу, майор Гэмбрелл, стал рыться в родственных связях Ноэля, и Хоу теперь знает, что Ноэль и вы, Звездный Всадник, — братья. Они наверняка рассчитывают, что вы появитесь в Филадельфии снова.
— Это моя вина, — сказала убитым голосом Кэти, — я выходила в свет в обществе майора Гэмбрелла, чтобы заставить Ноэля ревновать. Майор разозлился на то, что больше я не принимала его приглашений.
Джон Патрик подошел к Кэти и положил руку ей на плечо.
— Мы все совершаем ошибки, и теперь надо решать, как исправить их.
Хью Кэри кашлянул, и все обернулись к нему.
— Они расставляют вам ловушку, — сказал он медленно, размеренным тоном, — они знают: вы обязательно сделаете все, чтобы спасти брата.
Аннетта изумилась. Она уже забыла, как убедительно умеет говорить отец.
— Не удивляйся, дочка, — продолжал Хью, — я ведь отчасти понимал, что происходит вокруг. Я просто не мог найти в себе силы сочувствовать. И сожалею об этом сейчас. Сожалею, что причинял тебе такую боль.
Аннетта потрясенно смотрела на отца. Ведь он роялист. Тогда почему же он предупреждает Джона Патрика об опасности?
Хью сидел рядом с ней. Он взял руку Аннетты и сжал ее в своей.
— Англичане нарушают законы и попирают всякое представление о порядочности. Так же, как это делают некоторые американцы. И те и другие приводят нас иногда в отчаяние. И надо было впасть в состояние, подобное младенческому, чтобы уяснить себе: есть еще на свете многое, ради чего стоит жить и за что надо сражаться. — И он слегка улыбнулся, глядя на Аннетту. — В частности, это друзья, — закончил он.
Джон Патрик смотрел на него не отрываясь.
Мальком встал.
— Все это хорошо и даже прекрасно, но что насчет Ноэля?
— Мы его освободим, — заявил Джон Патрик.
— Но каким образом? — спросила Кэти, кусая губы.
— У меня есть идея, — сказала Аннетта.
— Теперь идите! — раздался грубый шепот проводника, знавшего, где можно проникнуть через заслон английской сторожевой службы.
Джон Патрик оторвался от губ Аннетты.
— Люблю тебя, — прошептал он, и эти слова согрели ее до глубины души.
Она знала, что сейчас Джон Патрик и его люди рассеются и пойдут через заслоны своими путями. Теперь все зависит от нее. От нее и отца. Их одежда была уже в беспорядке, лица, руки испачканы в грязи. Она взглянула на отца, на этого мирного, тихого человека, всегда избегавшего конфликтов. Он был полон решимости. Доктор Марш был его другом, и неважно, на чьей стороне он сражался или какие способы борьбы предпочитал. Аннетта и не помышляла о том, чтобы втягивать отца в свои планы. Однако, услышав о ее замысле, он настоял, чтобы ее сопровождать. Известно, что он беспомощный инвалид. Если они будут вдвоем, то ни у кого не возникнет сомнений.
Она снова коснулась руки отца, и он улыбнулся.
Аннетту затопила волна нежности. Фэнси Сазерленд тогда сказала, что ему нужна цель в жизни, вызов судьбы. И у него, несомненно, была сейчас такая цель. Общая с Аннеттой.
Они, спотыкаясь, брели через подлесок. Надо было соблюдать величайшую осторожность, чтобы не попасть под пули английских патрульных и не забывая делать вид, что они отчаянно нуждаются в помощи. По дороге они идти не могли. Это было бы слишком просто и слишком подозрительно.
— Помогите! — закричала Аннетта, надеясь, что ветер и дождь не заглушат ее голос.
Наконец они услышали резкий ответ:
— Подходите и предъявите документы.
Отец крепко сжал ладонь Аннетты, и они предстали перед караульным. Отец упал на колени, схватив солдата за руку. Аннетта с трудом верила своим глазам. Неужели это ее отец? Сазерлендам, очевидно, удалось разбудить в нем страсть и силу, о существовании которых она не подозревала.
— Это женщина и старик, — сказал кому-то караульный.
— Позови сержанта, — отвечал второй, а потом, выругавшись, добавил: — Этим двоим здорово досталось.
Через десять минут Аннетта объясняла сержанту, что их с отцом похитил пират, Звездный Всадник. Наконец им удалось бежать из маленькой лачуги, где их держали пленниками два последних месяца. И она добавила со слезами на глазах:
— Я хочу домой.
Сержант некоторое время смотрел, как она плачет, затем велел двум солдатам найти лошадей и доставить отца и дочь Кэри в Филадельфию.
— А я пошлю нарочного в штаб, — добавил он.
— К генералу Хоу, — всхлипывая, попросила Аннетта, — я могу все рассказать только генералу Хоу. Все было так… ужасно…
И она замолчала.
Лицо сержанта вспыхнуло от гнева.
— Мы поймаем этого мерзавца, — сказал он, — его брата мы уже сцапали.
Джон Патрик сдержал обещание. В течение почти трех недель они едва ли обменялись словом. Завидев его, Аннетта уходила с палубы и спускалась в каюту, не желая подвергать себя искушению. Если она теряла голову при виде Джона Патрика, значит, она не должна его видеть.
Неужели это возможно — так любить и так при этом страдать? Но разве сможет она жить с ощущением, что предала все, во что верила раньше?
Во время плавания они видели издали три английских судна. Джону Патрику неизменно удавалось или опередить, или перехитрить их. Рассудок твердил Аннетте, что она должна желать захвата «Звездного Всадника», уничтожения пушек. Но сердце желало совсем иного.
Но в любом случае она могла только стоять и смотреть либо укрываться, словно испуганный ребенок, в своей роскошной каюте. Это было невыносимо. Только попугай Билли скрашивал ее одиночество, но словарный запас его был весьма ограничен. Несмотря на живой интерес, сверкавший в его глазах-бусинках, Аннетта находила мало утешения в том, чтобы рассказывать ему о своих печалях и слушать в ответ одно и то же: «Скверный парень». Говоря откровенно, попугай только расстраивал ее, постоянно напоминая о Джоне Патрике и острове Мартиника.
Сердце у нее разрывалось надвое. Она хотела оставаться верной себе. И сохранить верность своей любви. Но как можно это совместить?!
Она даже не была уверена, что Джон Патрик желает ее, что она вообще ему нужна. Ведь он ни разу не заговаривал о женитьбе, об их общем будущем.
Аннетта все пыталась разобраться в своих противоречивых эмоциях, когда матросы бросили якорь и спустили на воду большую шлюпку. Аннетте очень хотелось увидеться с отцом и, возможно, услышать новости о тетушке Мод и Бетси, узнать, что у них все благополучно. И да, ей очень хотелось попасть домой…
Впрочем, так ли уж хотелось? Или она упорно убеждала себя в этом?
Бойтесь исполнения своих желаний! Во всяком случае, будьте с ними осторожны.
Ее приключения закончились. Все осуществилось. Она почувствовала вкус свободы. Она испытала радость плавания по морям, по сверкающим волнам в ясный солнечный день, радость узнавания новых краев. Но это уже позади. Еще печальнее было сознавать, что чудесные волшебные ощущения любви тоже исчезнут, упоение уйдет в небытие и снова наступят будни. Она опять откроет госпиталь и будет заботиться об отце. Постарается творить добрые дела. Волшебные воспоминания выцветут, наступят угрюмые, безрадостные дни, и так — до самой смерти.
По щеке Аннетты скатилась слеза. Молча подошел Джон Патрик. Она не обернулась — не хотела, чтобы он видел, в каком она отчаянии. Ведь ей следовало бы испытывать восторг. Джон Патрик в конце концов исполнил то, чего она хотела.
— Через неделю вы будете у себя дома, — сказал он тихо.
Но ее дом был здесь. На этом корабле. В Мэриленде. Там, где бы ни был он сам, Джон Патрик. Почему она поняла это только сейчас?!
Аннетта не знала ответа на этот вопрос и молчала.
— Может, вы передумаете? Может, вы хотите остаться в Мэриленде?
Аннетта повернулась и взглянула на Джона Патрика. Взгляд у него был настойчивый, испытующий. Если бы он, так глядя на нее, попросил сейчас прыгнуть в море, кишащее акулами, она бы подчинилась.
Джон Патрик положил руку ей на плечо таким естественным и волнующим жестом, что ее пронзила дрожь.
— А вы там будете? — спросила она и сразу же пожалела, что спросила, при виде того, как глаза его стали непроницаемы.
— Пока война продолжается — нет.
— Ах да, война, — с горечью повторила Аннетта, — глас сирены.
— Нет, милая. Когда-то да, ее зов был как песня сладкоголосых сирен, но сейчас это прошло. Слишком много людей убито, слишком много погубленных жизней. Но я не могу повернуться спиной к тому, во что верю.
Аннетта прислонилась к нему, чувствуя тепло его тела, но дрожь не унималась. Ей хотелось остаться с ним. Господи милосердный, как же ей этого хотелось! Но как она сможет снова и снова глядеть вслед «Звездному Всаднику», зная, что он собирается напасть на английские корабли и убивать английских солдат? Сможет ли она жить в постоянном ожидании, никогда не зная, вернется ли он вообще?
— Тогда я не смогу остаться, — сказала она.
Он коснулся ее волос. Нагнулся и легко поцеловал в губы. А затем повернулся и вышел, снова став капитаном, громко отдающим приказания.
* * *
Сердце у Аннетты заколотилось от волнения, когда она переступила порог сазерлендовского дома. Ей хотелось как можно скорее увидеть отца, поэтому Джон Патрик взял двуколку на ферме Тима Уоллеса.Звук приближающейся повозки поднял на ноги весь дом. Мать Джона Патрика встречала их на пороге.
Миссис Сазерленд обняла Аннетту и отступила назад.
— Все в порядке, дорогая?
Аннетта кивнула, растроганная ее добрым, заботливым взглядом.
— Сейчас задам сыну хорошую взбучку, — сказала Фэнси, — даром что он давно большой и взрослый. Впрочем, это может подождать. А у меня есть для вас подарок к Рождеству.
И, наградив Джона Патрика взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, она взяла Аннетту за руку и повела в гостиную, уже празднично украшенную по случаю Рождества. Тот и Этот заливались лаем, требуя к себе внимания, но Аннетта видела только отца. Улыбка осветила его лицо.
— Анни, — сказал он и раскрыл ей объятия.
Она замерла на месте. Он называл ее «Анни» только в детстве. Ее сердце бешено и гулко заколотилось при звуке его голоса. Она бросилась в его объятия, и отец обнял ее. Она положила голову ему на грудь. Он вернулся! Ее отец снова был с нею. Каким-то образом, но Сазерленды сотворили это чудо.
Все случилось именно так, как обещал Джонни. А она ему не верила, как не верила и многому другому, о чем он говорил.
Аннетта проглотила слезы и слегка отстранилась, чтобы внимательно рассмотреть лицо отца. В его глазах снова сверкала жизнь, а на губах играла долгожданная улыбка.
— Ты выглядишь просто замечательно, — сказала Аннетта.
— И ты, дочь, тоже, — ответил он, так же внимательно вглядываясь в лицо Аннетты. — Я по тебе скучал, но ты выглядишь хорошо, у тебя — здоровый вид!
— Это от загара? — обеспокоенно спросила тетушка Мод, показавшаяся в эту минуту на лестнице, после чего она поспешила обнять племянницу. — А я-то надеялась, что при тебе была заботливая компаньонка…
Аннетта с изумлением посмотрела на тетю.
— Вы здесь откуда? — Она просто остолбенела от неожиданности.
— А это доктор Марш отправил нас сюда. Бетси, Франклина и меня.
Тетушка Мод сама как бы немного удивлялась такому повороту событий.
— Не совсем понимаю, как мы сюда попали. Я-то думала, что мы направляемся в Нью-Йорк, но мы оказались здесь, и дорогому Хью стало совсем хорошо.
В комнату влетела Бетси и обняла Аннетту.
— Как я рада вас видеть. Ну разве это не чудо, что произошло с вашим папой? — И затем прошептала: — А вас ждет еще один рождественский подарок.
Но Аннетта уже не хотела больше никаких сюрпризов. К ее отцу снова вернулся дар речи, и это главное. Она опять подошла к нему и погладила его по щеке.
— Но как это произошло? И когда?
Хью говорил медленно, однако свободно.
— Йэн ежедневно водил меня в школу, и я следил за детьми, когда они играли. А потом один ребенок упал с качелей, и я… позвал Йэна на помощь.
И Фэнси чуть дрогнувшим голосом добавила:
— А теперь ваш отец сам преподает в школе.
— А ребенок?
— Это девочка, и она чувствует себя хорошо. Она потеряла сознание на несколько минут, но Хью над ней кудахтал, как наседка. Он и сейчас все время хлопочет и заботится о ребятах. Думаю, ему нужен был только повод.
Аннетта, чье сердце распирало от благодарности, снова посмотрела на отца. Почему же она сама об этом не догадалась? Почему не вовлекала его в заботы о раненых, вместо того чтобы всячески ограждать от беспокойства и тревог? Неужели она, желая защитить его от печалей и скорбей, на самом деле усугубляла его состояние?
И вдруг во внезапном озарении она подумала, что поступает с Джоном Патриком точно так же. Желая оградить его от опасностей войны, она в действительности разрушает все лучшее, что в нем есть. Аннетта посмотрела на дверь. Джон Патрик стоял на пороге, высокий и властный, а обе собаки, обнюхав его, в безумной радости колотили хвостами об пол. Он, очевидно, слышал, о чем Аннетта только что говорила с отцом, и на губах показалась его прекрасная, чуть кривоватая улыбка, но в ней не было ни тени самодовольства, лишь чуть-чуть грусти.
Фэнси Сазерленд подошла к сыну. Аннетта смотрела, как он ее неуклюже обнял.
— Добро пожаловать домой, — сказала мать.
— Боюсь, что долго не задержусь. Надо обязательно ехать сегодня вечером, — как бы извиняясь, сказал Джон Патрик.
Лицо Фэнси Сазерленд омрачилось.
— Но я скоро вернусь. Я обещал Аннетте, что отвезу ее в Филадельфию, и ее, и всю семью, — добавил он.
Внезапная тишина повисла в комнате.
— Анни… — начал было Хью.
— Но… — перебила его тетя Мод.
Ее близкие были совершенно околдованы семейством Сазерленд. Это совершенно ясно. Стоит ли теперь настаивать на их возвращении в Филадельфию, где, если Джон Патрик прав, им угрожает опасность?
— Вы все можете оставаться, мы вам рады, — поспешно заверила Фэнси.
— Но мы должны вернуться, — и Аннетта замолчала, увидев, как взгляд отца потускнел.
Очевидно, ему было здесь хорошо и спокойно. И действительно, неужели ей так уж необходимо увозить их в раздираемую военными противоречиями Филадельфию?
Фэнси встревожилась:
— Это опасно. Ноэль прислал записку, где говорится, что вашей семье здесь будет безопаснее.
Джон Патрик нахмурился:
— Он считает, что семья Кэри находится под подозрением?
— Нет, он просто пишет, что жить в Филадельфии стало трудно и что скоро может начаться новое сражение.
Аннетта поняла, что не решится увезти своих назад, но сама она вполне может вернуться. Надо проверить, в порядке ли дом Мод. Это самое меньшее, что она может сделать для тети, которая дала ей приют. В Филадельфии, пока она остается в руках англичан, ей самой ничто не угрожает, но если… что ж, даже мятежники не причинят ей зла, особенно если у нее будет записка от их героя, Звездного Всадника.
— Нет, — тихо сказал Джон Патрик. Значит, он опять догадался, о чем она думает. — Если Ноэль считал, что это может быть небезопасно для вашего отца…
— Но вы обещали, — отрезала Аннетта.
На его щеке заиграл желвак.
— Дочка? — обеспокоился отец.
— Ты можешь остаться здесь. И ты, и тетя Мод. А я присмотрю за домом в Филадельфии.
Аннетта была уверена, что ей надо бежать от Джона Патрика, от чувств, которые он в ней возбуждал.
Оба, отец и Джон Патрик, удивленно смотрели на Аннетту.
Вмешалась Фэнси:
— Почему бы не отложить решение до тех пор, пока не вернется Йэн? Завтра сочельник, и он, конечно, приедет домой. Он, наверное, уже получил подробное письмо от Ноэля или как-то иначе узнал последние новости.
Аннетта взглянула на Джона Патрика. После некоторого колебания он коротко кивнул в знак согласия. Он, разумеется, хотел бы, чтобы она изменила свое намерение, но не дождется.
— А где отец? — спросил он.
— В Честертауне, — скупо пояснила Фэнси, — отвез туда лошадь, которую купили в качестве рождественского подарка.
Джон Патрик изумился:
— Неужели он действительно продал лошадь?
Вид у Аннетты был недоумевающий, и поэтому Фэнси пояснила:
— Йэн очень не любит продавать своих лошадей. Покупатели должны отвечать некоторым его неукоснительным требованиям. Будь его воля, он бы ни одной не продал, но конюшня у нас переполнена, а с семейством Хэйес мы дружны. Эта кобылка для их старшей дочери.
И она опять обратилась к Джону Патрику:
— Останешься? По крайней мере, на Рождество? Уверена, что Аннетта тоже хотела бы провести его с близкими.
Аннетта очень хотела. Она обратила к нему умоляющий взгляд и поняла, что Джон Патрик сдался.
— Ладно, до первого дня Рождества.
— Но вы можете довезти меня только до Честер-тауна, — сказала Аннетта, — а оттуда я могу нанять карету до Филадельфии.
Его лицо было непроницаемо.
— Вы же обещали, — напомнила она снова.
— Да, я помню.
И, обернувшись к Фэнси, сказал:
— Я останусь на Рождество.
Она выиграла. Тогда почему у нее такое чувство, словно она потерпела поражение?
* * *
После ужина Джон Патрик попросил Аннетту пойти с ним на конюшню. Ей не хотелось оставаться с ним наедине и не хотелось покидать отца, но отказать было бы странно.Джон Патрик отпер дверь и подвел ее к стойлу. Гнедая кобылка высунула голову наружу и радостно заржала. Аннетта остолбенела, затем опустила голову на мягкую шею лошади.
— Ромми, — прошептала она.
Лошадь снова заржала, выражая восторг от встречи с хозяйкой. Аннетта закрыла глаза. Сердце сильно стучало. Горло перехватило от невыразимого чувства. Наконец она повернулась к Джонни.
Джон Патрик стоял, прислонившись к столбу, наблюдая за встречей, и улыбался.
— Счастливого Рождества, — сказал он тихо. — Немного рано, конечно, но я не мог утерпеть.
— Но как?..
— Прежде чем уехать из Филадельфии, я попросил Ноэля постараться разыскать лошадь. Он кого-то нанял, и вот результаты.
Аннетта с трудом соображала, что к чему. Она только однажды упомянула о лошади в разговоре с ним, однако он запомнил.
И этого человека она считала бесчувственным!
— Спасибо, — прошептала Аннетта, тронутая до глубины души.
Джон Патрик выудил из кармана морковку и подал кобылке. Она деликатно, едва касаясь губами, ела морковку, но не сводила глаз с хозяйки, словно опасаясь, что та опять исчезнет.
Аннетта погладила ее теплую шею.
— Ты похудела, — прошептала она, — но мы тебя откормим.
А где? В Филадельфии негде держать лошадь. И она нерешительно спросила:
— А вы… подержите ее здесь?
— Значит, вы все-таки настаиваете на возвращении в Филадельфию?
Аннетта повернулась к Джону Патрику, боясь, что глаза выдадут ее чувства.
— Мы не можем пользоваться вашим гостеприимством всю жизнь. Я должна посмотреть, нельзя ли перевезти семью в Филадельфию.
— Вы все можете оставаться, сколько вам будет угодно.
— Нет. Думаю, мне будет не по силам каждый раз смотреть, как ты отплываешь на войну, и не знать, вернешься ли ты обратно, и гадать… не повинен ли ты в смерти моих друзей.
Он погладил ее по щеке, наклонился и поцеловал тихо, нежно.
— Я уже сказал, что больше не стану заставлять тебя что-то делать против твоей воли. — Внезапно голос ему изменил. — Никогда не стану. Ну, оставляю тебя наедине с Ромми, чтобы вы могли как следует порадоваться встрече.
* * *
Следующий день промелькнул быстро. Сочельник. Аннетта старалась все время улыбаться, чтобы никого не огорчать. Она хотела выглядеть веселой, хотя сердце у нее разрывалось. С Джоном Патриком она почти не виделась. Очевидно, он ночевал на корабле.Вернулся Йэн. Аннетта удивилась тому, как искренне она обрадовалась встрече. У них семья всегда была маленькая, и Аннетта наслаждалась теплотой и доброжелательностью этого многочисленного семейства. В доме собралось полным-полно родственников, включая тетю Фортуну и знаменитую Кэти. Последняя собиралась остаться на всю рождественскую неделю.
И все они чрезвычайно понравились Аннетте, но она оставалась непреклонна. Она упорно готовилась к возвращению в Филадельфию.
— Ты уверена, что это необходимо? — встрево-женно спросил отец.
Нет, не уверена, но это необходимо. Она спасалась от Джона Патрика. И спастись можно было только так. Ей будет чем заняться. Она воссоздаст госпиталь, будет помогать людям, даже если кто-то другой склонен их уничтожать. Она ответила отцу утвердительно, несмотря на обуревавшие ее сомнения.
Поздним вечером она встала с постели и подошла к окну. Было темно, и луна скрылась в тяжелых облаках. «Ненастная ночь, зловещая ночь», — подумала Аннетта, недоумевая, почему в голову ей пришла такая мысль. А затем, когда глаза привыкли к темноте, она увидела всадника. Он мчался так, словно за ним гнался сам дьявол. За всадником кто-то бежал. Высокая, тяжеловесная фигура не спешилась, а упала с лошади, и сразу раздался громкий стук в дверь. Аннетта накинула халат, который одолжила ей Фэнси, и поспешила вниз. В холле к ней присоединились другие домочадцы. Сердце у Аннетты колотилось бешено, словно хотело выскочить из груди.
Фэнси первая подбежала к двери и распахнула ее настежь. За Фэнси по пятам следовала Кэти. Аннетта сразу же узнала Малькома. Рядом с ним был Аристотель, собака Ноэля Марша.
Фэнси тоже как будто узнала всадника.
— Мальком? — спросила Фэнси с дрожью в голосе.
— Англичане арестовали доктора Марша. Его обвиняют в предательстве. — И Мальком в изнеможении прислонился к стене.
Аннетта услышала душераздирающий вопль Кэти.
* * *
Срочно вызванный с корабля Джон Патрик ходил взад-вперед по комнате, отрывисто расспрашивая Малькома. Лицо его становилось все суровее по мере того, как шотландец рассказывал о случившемся. Джон Патрик уже обращался за помощью к генералу Вашингтону, но тот сокрушенно ответил, что ничем помочь не может. По иронии судьбы после того, как Джон Патрик увел из тюрьмы своих людей, проникнуть туда стало совершенно невозможно. Суд над Ноэлем состоится на следующей неделе.По сведениям, полученным Малькомом, Ноэля не повесили сразу же только потому, что не собрали всех доказательств его измены. Да и квакеры еще считали Ноэля своим, а они были главной опорой англичан в Филадельфии. Они потребовали неопровержимых доказательств. Однако, по данным вашингтонской разведки, бриташки намерены устроить над Ноэлем показательный суд. Аннетта слушала и не знала, что и думать. Во всем, что с ней случилось, она частично винила и Ноэля.
Оказывается, он был шпионом мятежников!
Однако сейчас ей это было безразлично. Она чувствовала только ужас при мысли, что такой человек может погибнуть позорной смертью. Аннетта потрепала уши Аристотеля, а он тоскливо уткнулся носом в ее колено. Ноэль несколько раз приходил с собакой в дом тетушки, и Аристотель держался не очень дружественно, но сейчас огромный пес нуждался в утешении.
— Проклятие, — глухо произнес Джон Патрик, — ну почему он не рассказал мне обо всем? Я…
Мальком хмуро прервал его:
— Об этом не знал никто. Кроме Вашингтона. Так было безопаснее.
— Мы должны его освободить, — решительно ответил Джон Патрик.
На мгновение лицо Малькома просветлело, затем снова омрачилось. Усталость и отчаяние брали свое.
— Не знаю, как вы сможете это сделать. По какой-то причине адъютант генерала Хоу, майор Гэмбрелл, стал рыться в родственных связях Ноэля, и Хоу теперь знает, что Ноэль и вы, Звездный Всадник, — братья. Они наверняка рассчитывают, что вы появитесь в Филадельфии снова.
— Это моя вина, — сказала убитым голосом Кэти, — я выходила в свет в обществе майора Гэмбрелла, чтобы заставить Ноэля ревновать. Майор разозлился на то, что больше я не принимала его приглашений.
Джон Патрик подошел к Кэти и положил руку ей на плечо.
— Мы все совершаем ошибки, и теперь надо решать, как исправить их.
Хью Кэри кашлянул, и все обернулись к нему.
— Они расставляют вам ловушку, — сказал он медленно, размеренным тоном, — они знают: вы обязательно сделаете все, чтобы спасти брата.
Аннетта изумилась. Она уже забыла, как убедительно умеет говорить отец.
— Не удивляйся, дочка, — продолжал Хью, — я ведь отчасти понимал, что происходит вокруг. Я просто не мог найти в себе силы сочувствовать. И сожалею об этом сейчас. Сожалею, что причинял тебе такую боль.
Аннетта потрясенно смотрела на отца. Ведь он роялист. Тогда почему же он предупреждает Джона Патрика об опасности?
Хью сидел рядом с ней. Он взял руку Аннетты и сжал ее в своей.
— Англичане нарушают законы и попирают всякое представление о порядочности. Так же, как это делают некоторые американцы. И те и другие приводят нас иногда в отчаяние. И надо было впасть в состояние, подобное младенческому, чтобы уяснить себе: есть еще на свете многое, ради чего стоит жить и за что надо сражаться. — И он слегка улыбнулся, глядя на Аннетту. — В частности, это друзья, — закончил он.
Джон Патрик смотрел на него не отрываясь.
Мальком встал.
— Все это хорошо и даже прекрасно, но что насчет Ноэля?
— Мы его освободим, — заявил Джон Патрик.
— Но каким образом? — спросила Кэти, кусая губы.
— У меня есть идея, — сказала Аннетта.
* * *
Холодный ветер развевал плащ Аннетты. От дождя его плотная ткань промокла насквозь. Дрожа, она коснулась руки отца. Ему, наверное, еще хуже. Однако им придется вытерпеть и дождь и холод. Они же спасаются от преследователей. Джон Патрик сжал ее ладонь. Затем наклонился и очень крепко поцеловал. Он употребил все свое красноречие, испробовал все доводы, чтобы отговорить ее от задуманного, хотя в душе соглашался, что ее план спасения Ноэля — их единственная реальная надежда. Кэти тоже хотела поехать с ними, и только слова Джона Патрика, что она всех их поставит в самое рискованное положение, прервали поток ее убедительных доводов.— Теперь идите! — раздался грубый шепот проводника, знавшего, где можно проникнуть через заслон английской сторожевой службы.
Джон Патрик оторвался от губ Аннетты.
— Люблю тебя, — прошептал он, и эти слова согрели ее до глубины души.
Она знала, что сейчас Джон Патрик и его люди рассеются и пойдут через заслоны своими путями. Теперь все зависит от нее. От нее и отца. Их одежда была уже в беспорядке, лица, руки испачканы в грязи. Она взглянула на отца, на этого мирного, тихого человека, всегда избегавшего конфликтов. Он был полон решимости. Доктор Марш был его другом, и неважно, на чьей стороне он сражался или какие способы борьбы предпочитал. Аннетта и не помышляла о том, чтобы втягивать отца в свои планы. Однако, услышав о ее замысле, он настоял, чтобы ее сопровождать. Известно, что он беспомощный инвалид. Если они будут вдвоем, то ни у кого не возникнет сомнений.
Она снова коснулась руки отца, и он улыбнулся.
Аннетту затопила волна нежности. Фэнси Сазерленд тогда сказала, что ему нужна цель в жизни, вызов судьбы. И у него, несомненно, была сейчас такая цель. Общая с Аннеттой.
Они, спотыкаясь, брели через подлесок. Надо было соблюдать величайшую осторожность, чтобы не попасть под пули английских патрульных и не забывая делать вид, что они отчаянно нуждаются в помощи. По дороге они идти не могли. Это было бы слишком просто и слишком подозрительно.
— Помогите! — закричала Аннетта, надеясь, что ветер и дождь не заглушат ее голос.
Наконец они услышали резкий ответ:
— Подходите и предъявите документы.
Отец крепко сжал ладонь Аннетты, и они предстали перед караульным. Отец упал на колени, схватив солдата за руку. Аннетта с трудом верила своим глазам. Неужели это ее отец? Сазерлендам, очевидно, удалось разбудить в нем страсть и силу, о существовании которых она не подозревала.
— Это женщина и старик, — сказал кому-то караульный.
— Позови сержанта, — отвечал второй, а потом, выругавшись, добавил: — Этим двоим здорово досталось.
Через десять минут Аннетта объясняла сержанту, что их с отцом похитил пират, Звездный Всадник. Наконец им удалось бежать из маленькой лачуги, где их держали пленниками два последних месяца. И она добавила со слезами на глазах:
— Я хочу домой.
Сержант некоторое время смотрел, как она плачет, затем велел двум солдатам найти лошадей и доставить отца и дочь Кэри в Филадельфию.
— А я пошлю нарочного в штаб, — добавил он.
— К генералу Хоу, — всхлипывая, попросила Аннетта, — я могу все рассказать только генералу Хоу. Все было так… ужасно…
И она замолчала.
Лицо сержанта вспыхнуло от гнева.
— Мы поймаем этого мерзавца, — сказал он, — его брата мы уже сцапали.