Пратчетт Терри. Зимних Дел Мастер

   Звук выстрела, раздавшегося сразу после того, как Нянни открыла дверь, был сам по себе устрашающим, но она могла бы поклясться, что стрела прошла прямо сквозь Нянюшку и вонзилась в дверной косяк.
   - Как не стыдно стрелять в юную леди, Билл. - строго сказала Нянни, взбивая подушки. - И миссис Доусер жалуется, что ты стреляешь в нее, когда она приходит тебя проведать. - добавила она, ставя корзинку на пол рядом с кроватью. - Разве так обращаются с порядочной леди, что приносит тебе еду, а? Как не стыдно!
   - Простите, Нянюшка. - пробормотал мистер Хогпарсли. - Просто она тощая, как спичка и вся в черном. В слабом свете и обознаться нетрудно.
   - Мистер Хогпарсли лежит и Смерть поджидает, Тифф. - продолжала Нянни. - Госпожа Ветровоск помогла смастерить особые ловушки и стрелы для Смерти, так ведь Билл?
   - Ловушки? - прошептала Тиффани. В ответ Нянни подтолкнула ее локтем и показала на пол. На полу были нарисованы страшные шипастые капканы.
   Они все были начертаны углем.
   - Верно я говорю, Билл?- повторила Нянни. повышая голос. - Она помогла тебе с ловушками!
   - Верно, она их смастерила! - ответил мистер Хогспарсли. - Ха! Не хотел бы перейти ей дорогу!
   - Это точно! Поэтому больше никаких стрел из арбалета ни в кого, кроме Смерти, хорошо? Иначе госпожа Ветровоск больше не будет тебе помогать. - сказала Нянюшка, ставя бутылку на старый деревянный ящик, служащий мистеру Хогспарсли прикроватным столиком. - Вот твоя порция, свеженькая. Куда она дела твою боль?
   - Вот тут на плече, миссус, мне совсем не мешает.
   Нянни дотронулась до его плеча и на мгновение о чем-то задумалась. - Это такая белая с коричневым загогулина? Такая вытянутая?
   - Точно, миссус. - сказал мистер Хогспраслей, вытаскивая пробку из бутылки. - Качается там и смешит меня. - Пробка с хлопком выскочила. В комнате разлился запах яблок.
   - Оно растет. - заметила Нянюшка. - Госпожа Ветровоск придет вечером, чтобы удалить его.
   - Ваша правда, миссус. - сказал старик, наливая кружку до краев.
   - Постарайся не подстрелить ее, хорошо? Это ее только разозлит.
   Когда они покинули коттедж пошел снег, крупные пушистые хлопья, предвещающие много дел.
   - На сегодня все. - объявила Нянни. - У меня есть кое-какие дела в Ломте, но я займусь ими завтра.
   - Стрела, которую он в нас выпустил… - сказала Тиффани.
   - Воображаемая! - ответила Нянни, улыбаясь.
   - На мгновение она была совсем как настоящая!
   Нянни Огг расхохоталась. - Просто изумительно, что Эсме Ветровоск может заставить людей вообразить!
   - Например, ловушки для Смерти?
   - О, да! Зато это вернуло старине интерес к жизни. Он уже на пороге. Но по крайней мере, Эсме постаралась, чтобы боли не было.
   - Потому что боль висит в воздухе над его плечом? - спросила Тиффани.
   - Ага. Она удалила ее из тела, так что ему теперь не больно. - ответила Нянни. Снег скрипел под ее ногам.
   - Я не знала, что так можно делать.
   - Я умею убирать боль в простых случаях, например, когда зубы болят и так далее. Но Эсме у нас чемпион. Никто из нас не самонадеян настолько, чтобы отказываться от ее помощи. Забавно, как много хорошего она делает людям, учитывая, что не больно то она их любит.
   Тиффани мельком глянула на небо, но Нянни была таким неудобным человеком, который замечал все.
   - Задумалась, не свалится ли тебе на голову влюбленный мальчишка? - спросила она, широко ухмыляясь.
   - Нянни! В самом-то деле!
   - Но ты же задумалась, верно? - сказала Нянни, не ведающая стыда. - Конечно, он всегда где-то рядом, если подумать. Ты проходишь сквозь него, чувствуешь его на своей коже, ты стряхиваешь его со своих ботинок, заходя в дом…
   - Не надо так говорить, пожалуйста? - сказала Тиффани.
   - К тому, же, что такое время для стихии? - весело болтала Нянни. - Чай снежинки сами себя не делают, особенно, если руки ноги надо правильно расположить…
   Она косится на меня искоса, проверяя, не покраснела ли я, - думала Тиффани, - я знаю.
   Затем Нянни толкнула ее локтем в ребра и засмеялась одним из своих смехов, который заставил бы покраснеть и камень.
   - Тем лучше для тебя! - сказала она - Я просто обожала стряхивать с ботинок кое-кого из своих дружков!

* * *

   Тиффани уже собралась укладываться, как обнаружила под подушкой книгу.
   Название, выведенное кричащим красным цветом, гласило «Игрушка Страсти» Марджори Дж. Коррсет. Ниже, буквами поменьше, было добавлено: «Боги и Люди сказали - их любви не бывать, но они не слушали никого! Новый роман о страстной любви от автора Разделенных Сердец!!!»
   На обложке была изображена девушка в довольно скудных, на взгляд Тиффани, одеждах. Ее волосы и платье развевались на ветру. Она явно была в отчаянии и также слегка замерзла. С некоторого расстояния за ней наблюдал юноша, сидя верхом на коне. По видимому, начиналась гроза.
   Странно. Внутри стоял библиотечный штамп, а библиотекой Нянни не пользовалась. Ну что же, почеиу бы не почитать перед сном.
   Тиффани перевернула первую страницу. Затем вторую. Когда она добралась до девятнадцатой, то встала и сходила за Словарем без Пропусков.
   У меня есть старшие сестры и кое в чем я разбираюсь, сказала себе Тиффани. Но эта Марджори Дж. Коррсет просто смехотворно заблуждается в некоторых вещах. Например, девушки на Мелу не часто бегают от парней, достаточно богатых, чтобы иметь свою собственную лошадь - или же бегают недолго, оставляя шанс быть пойманными. И Мэгс, героиня книги, не имела ни малейшего представления о работе на ферме. Какой парень будет заинтересован в девушке, не умеющей ни лекарство корове дать, ни поросенка удержать? Какой от нее толк в хозяйстве? Коровы сами не подоятся и овцы не постригутся, пока ты будешь стоять и красоваться со своими вишневыми губками.
   И еще одно. Этой Марджори Дж. Коррсет хоть что-нибудь известно об овцах? Она описывает овечью ферму летом, так? И когда же они стригут овец? Это второе по важности событие в жизни фермы и о нем даже не упомянуто?
   Конечно, они могли разводить Лысых Хаббаков или Низинных Коббелвортсов, не требующих стрижки, но эти породы так редки, что любой здравомыслящий автор должен был это отметить.
   И та сцена в пятой главе, когда Мэгс бросила овец пастись одних и пошла собирать орехи с Роджером… Ну что за глупость? Овцы могли забрести куда-угодно и каким дураком надо быть, чтобы собирать орехи в июне.
   Она прочитала еще немного и подумала: О, понятно. Хммм. Ха. Орехи тут не причем, оказывается. На Мелу такие вещи называли «пойти кукушкино гнездо искать».
   В этом месте она отложила книгу и сходила вниз за новой свечой, затем улеглась в кровать, согрела ноги и продолжила чтение.
   Должна ли Мэгс выйти замуж за угрюмого темноглазого Вильяма, хозяина двух с половиной коров или же ей переметнуться к Роджеру, называющему ее «моя гордая красотка», но который очевидно плохой, потому что у него усы и он ездит верхом на черном жеребце?
   Почему она вообще должна выбирать между ними двумя, задумалась Тиффани. В любом случае, она слишком много времени проводит простаивая с многозначительным видом и надувая губки. Им всем делать что ли нечего? И если она всегда так одевается, то подхватит лихорадку.
   Просто удивительно, с чем приходится мириться мужчинам. Но это все наводит на размышления.
   Она задула свечу и нырнула под стеганное пуховое одеяло, белое, как снег.

* * *

   Снег укрыл Мел. Овцы на нем казались грязно-желтыми. Снег скрыл звезды, но сверкал своим собственным светом. Он лип к окнам, скрадывая теплое сияние свечей. Но замок ему скрыть не удавалось. Замок стоял на холме неподалеку от деревни, каменная громада царила над крытыми соломой домишками. Казалось, что домишки выросли из земли, но замок пригвождал землю. Он говорил: Я Владею.
   Роланд сидел у себя в комнате и старательно писал. Он не обращал внимания на стук молотков снаружи.
   Аннаграмма, Петулия, мисс Тенета - письма Тиффани были наполнены людьми из дальних мест со странно звучащими именами. Иногда он пытался представить себе их и задумывался, не выдумала ли она их всех. Все это ведовство казалось… не таким, каким его расписывали. Оно казалось…
   - Ты слышишь, негодный мальчишка? - торжествующе закричала Тетя Данута. - Теперь твоя дверь забита снаружи! Это для твоего же блага. Будешь сидеть там до тех пор, пока не будешь готов извиниться!
   - тяжким трудом, если честно. Заслуживающим уважения, как например посещения больных и все такое, но отнимающим все время и не очень-то магическим. Ему доводилось слышать о «танцах без подштанников» и он прилагал все усилия, чтобы не фантазировать о них, но как бы то ни было, похоже, что ничего подобного не происходило. Даже полет на метле звучал таким…
   - И нам стало известно о твоем секретном проходе, о да! Его замуровали! Больше не сможешь показывать кукиш людям, которые так стараются ради тебя!
   - скучным. Он отложил перо, с отсуствующим видом глядя на тщательно сложенные за кроватью груды буханок и колбас. Сегодня ночью нужно будет запастись луком, подумал он. Генерал Тактикус писал, что нет ничего лучше лука для нормальной работы пищеварения, если свежих фруктов не найти.
   Что бы написать, что написать… Да! Он напишет ей о званном вечере. Он пошел на него только потому, что отец, когда у него было улучшение, попросил его об этом. Очень важно поддерживать отношения с соседями, но не с родственниками! Так приятно было прогуляться и ему удалось оставить лошадь в конюшне мистера Геймли, где тетушкам не пришло бы и в голову искать. Да… Ей будет приятно почитать про вечеринку.
   Тетушки начали кричать, что запрут дверь в комнату отца. И они перекрыли секретный проход. Это означало, что теперь у него остались только вынимающийся камень в стене, открывающий проход за гобелены в соседней комнате; незакрепленная плитка в полу, позволяющая проникнуть в комнату снизу и цепь за окном, по которой он мог спуститься на землю. И на его столе, на книге Генерала Тактикуса лежал набор новеньких, сияющих ключей от замка. Мистер Геймли сделал их для него. Кузнец был вдумчивым мужчиной и видел смысл в дружбе с будущим бароном.
   Он мог выходить и идти куда захочет, что бы они не делали. Они могут запугать его отца, они могут кричать сколько им влезет, но они никогда не заполучат его.
   Многому можно научиться из книг.

* * *

   Зимовой учился. Учеба давалась ему нелегко и медленно. Что поделать, ведь ему пришлось сделать мозги изо льда. Однажды он наткнулся на снеговиков. Их лепили из снега маленькие люди. Как оказалось, только они и люди в остроконечных шляпах могли слышать его. Большие люди знали, что в воздухе не бывает невидимых разговаривающих созданий. Но самые маленькие еще этого не выучили.
   На улице большого города стоял большой снеговик. Вообще то, честнее было бы назвать его грязевик. Технически, он был сделан из снега, но снег, пролетев сквозь городской туман, смог и дымы, стал желтовато-серым и затем, то, что попало на мостовую, было отброшено в сточные канавы колесами экипажей. В лучшем случае, его можно было назвать почти снеговик. Но три неопрятных ребенка все равно его лепили, потому, что на то он и снег, чтобы лепить из него что-нибудь, что можно будет назвать снеговиком. Даже если он будет желтого цвета.
   Но они старались как могли, используя то, что было у них под рукй - две лошадиные катышки вместо глаз и дохлая крыса вместо носа.
   Когда они вставляли их, снеговик заговорил с ними.
   Маленькие люди, почему вы это делаете?
   Мальчик, который, возможно, был старшим мальчиком, поглядел на девочку, которая могла быть старшей девочкой. - Я скажу тебе, что слышал, если ты тоже скажешь, что слышала.
   Деовчка, которая была еще слишком мала, чтобы услышав голос снеговика, подумать - «снеговики не разговаривают», ответила - Их вставляют, чтобы вы стали снеговиком, мистер.
   Тогда я стану человеком?
   - Нет, потому что… - она замялась.
   - У тебя внутренностев нет. - сказал третий, самый маленький ребенок, который мог быть либо младшим мальчиком, либо младшей девочкой, но он был так укутан в одежду, что невозможно было точно сказать. На нем была розовая шерстяная шапочка с кисточкой, но это мало что меняло.
   Однако, кто-то позаботился о нем и вышил буквы «Л» и «П» на его варежках и «П» и «З» на курточке, «В» на шапке и «Н» внутри его резиновых ботиков. Поэтому, хотя было непонятно, кто перед вами, но по крайней сере можно было узнать, где у него верх и низ и куда он смотрит.
   Мимо проехала повозка, отбрасывая волну снежной жижы.
   Внутренности? - сказал секретный голос снеговика. - Да, сделанные из особой пыли! Но из какой пыли?
   - Железной. - предположил старший мальчик. - Железа, чтобы сделать гвоздь.
   - Ага, правильно, там так говорится. - подхватила предположительно старшая девочка. - Мы обычно скачем под нее. Э… Железа, чтобы сделать гвоздь, воды - корову утопить…
   - Собаку. - поправил ее предположительно старший мальчик. - Там идет: Воды, щенка в ней утопить. Серы - вывести всех блох. А про корову там сказано: Яд - корову отравить.
   Что это? - спросил Зимовой.
   - Это… Что-то вроде старинной песни. - ответил старший мальчик.
   - Скорее стих. Его все знают. - добавила старшая девочка.
   - Эта называется «Из Чего Только Сделаны Люди». - вставил ребенок, повернутый в нужную сторону.
   Расскажите мне остальное. - потребовал Зимовой и они рассказали ему все, что знали, прямо здесь, на ледяной мостовой.
   Когда они закончили, предположительно старший мальчик с надеждой спросил. - Ты не возьмешь нас полетать с собой?
   Нет, - ответил Зимовой. - Я должен отправиться на поиски! Поиски того, из чего сделан человек!

* * *

   В один из морозных дней, когда даже небо застыло от холода, в дверь Нянюшкиного коттеджа бешено заколотили. Это была Аннаграмма, которая чуть ли не рухнула через порог. Выглядела она ужасно и у нее зуб на зуб не попадал.
   Нянни и Тиффани подвели ее к огню, но она сразу заговорила, даже не дав зубам согреться.
   - Ччччерепа! - потребовала она.
   Боже мой, подумала Тиффани.
   - Что с ними? - спросила она, а Нянни Огг поспешила на кухню за горячим питьем.
   - Ччччерепа ммммис Тттенеты!
   - Да, и что с ними?
   Аннаграмма отхлебнула из кружки. - Что ты с ними сделала? - выдохнула она, какао потекло по ее подбородку.
   - Похоронила.
   - О, нет! Почему?
   - Это же черепа. Нельзя черепам валяться где попало!
   Аннаграмма дико огляделась. - Можешь дать мне лопату?
   - Аннаграмма! Нельзя раскапывать могилу мисс Тенеты!
   - Но мне нужны черепа! - настаивала Аннаграмма. - Местные… Они как в былые времена! Я собственноручно побелила коттедж! Ты можешь себе представить, сколько времени мне потребовалась, чтобы забелить черное? Так они стали жаловаться! Они отказывались принимать кристаллические лекарства, только хмурились и твердили, что мисс Тенета давала им липкую черную микстуру, мерзкую на вкус, но очень действенную! И они постоянно просят меня, чтобы я уладила их никчемные глупые недоразумения, а я не имею ни малейшего понятия о чем они говорят. И сегодня утром умер старик и я должна подготовить его и сидеть с ним ночью. Понимаешь, это все так… противно…
   Тиффани глянула на Нянни Огг, восседающую в кресле и невозмутимо попыхивающую трубкой. Глаза у нее блестели. Заметив выражение лица Тиффани, Нянни подмигнула и сказала - Не оставить ли мне вас, девочек, наедине, поболтать?
   - Да, Нянни, пожалуйста. И, прошу вас, не подслушивайте под дверью.
   - Частную беседу? Что за идея! - сказала Нянни и ушла на кухню.
   - Она подслушает? - прошептала Аннаграмма. - Я просто умру, если госпожа Ветровоск узнает.
   Тиффани вздохнула. Аннаграмма хоть о чем-нибудь имеет представление? - Конечно подслушает. - ответила она. - На то она и ведьма.
   - Но она сказала, что не будет!
   - Она будет, но сделает вид, что не подслушивала и она никому не скажет. - ответила Тиффани. - Это ее коттедж, в конце то концов.
   Аннаграмма была в отчаянии. - И во вторник, мне возможно придется идти принимать роды куда-то к черту на кулички! Приходила какая то старуха и все уши мне об этом прожужжала!
   - Это она про миссис Оуслик. - сказала Тиффани. - Я тебе обо всем написала! Ты прочла мои записки?
   - По моему, миссис Иервиг их выбросила. - ответила Аннаграмма.
   - Тебе следовало просмотреть их! Мне час потребовался, чтобы все записать! - возмутилась Тиффани. - Там целых три листа! Вот что, успокойся. Тебя учили акушерству?
   - Миссис Иервиг говорила, что рождение это естественный процесс и надо позволить природе идти своим путем. - ответила Аннаграмма. Тиффани была уверена, что из-за кухонной двери послышалось фырканье. - Зато я знаю успокоительные напевы.
   - Ну, надеюсь, от них будет польза. - только и смогла сказать Тиффани.
   - Миссис Иервиг говорила, что деревенские женщины сами знают, что делать. - сказала Аннаграмма с надеждой. - Она говорит, что надо доверять их крестьянской мудрости.
   - А, ну вот миссис Оббл, та старуха, что приходила за тобой, не имеет ничего кроме обычного крестьянского невежества. Она положит на рану опревшие листья, если не проследить за ней. Слушай, то, что у женщины нет зубов, вовсе не значит, что она мудра. Это может означать, что она глупая женщина в возрасте. Не подпускай ее к миссис Оуслик после родов. Роды и так будут нелегкими.
   - Я знаю множество заклинаний, которые могут помочь…
   - Нет! Никакой магии! Только чтобы убрать боль! Разве ты этого не знаешь?
   - Да, но миссис Иервиг говорит…
   - Почему бы тебе в таком случае не пойти и не попросить помощи у миссис Иервиг?
   Аннаграмма вытаращила глаза на Тиффани. Слова прозвучали громче, чем та намеревалась произнести. И тогда лицо Аннаграммы приняло выражение, которое она сама, возможно, считала дружелюбным. Оно придавало ей слегка сумасшедший вид.
   - Эй, вот что я придумала! - сказала она, сияя как кристалл, который вот вот разобьется вдребезги. - Почему бы тебе не вернуться в коттедж и не поработать на меня?
   - Нет, у меня полно других дел.
   - Но ты так хорошо справляешься с грязной работой, Тиффани. - сказала Аннаграмма сладким голосом. - Как будто само собой все получается.
   - Я принимала ягнят с самого детства, вот почему. Маленьким ручкам легко проникнуть внутрь и распутать.
   У Аннаграммы появился тот блуждающий взгляд, присущий ей, когда она что-то не поняла.
   - Внутрь овцы? То есть прямо…
   - Да, конечно.
   - Распутать?
   - Иногда ягнята идут ножками вперед. - пояснила Тиффани.
   - Ножками вперед? - пробормотала Аннаграмма.
   - Еще хуже бывает, когда двойня.
   - Двойня… - тут Аннаграмма, будто заметив изъян, встрепенулась. - Но послушай, на картинках с пастушками ничего такого не нарисовано. Я думала, что пастушки только стоят и смотрят, как овечки едят травку.
   Бывают моменты, когда задумываешься, насколько лучшим стал бы мир, если Аннаграмма получала бы время от времени оплеуху. Невообразимые, дурацкие, оскорбительные реплики; полное отсутствие заинтересованности в ком-либо еще, кроме себя; такая манера общения, как будто все вокруг плохо слышат и глупы… все это может вызвать у вас бешенство. Но вы сдержитесь, потому что изредка из-за этого лица проглядывало настоящее. Ее настоящее - озабоченное, обезумевшее личико - глядело на мир, как зайчонок на лисицу и кричало на него в надежде, что он исчезнет и не причинит ему вреда. И на сборе ведьм, которые далеко не глупы, ей передали это владение, которое стало бы тяжелой работой для любого.
   В этом не было смысла.
   Нет, совершенно никакого смысла.
   - Такое бывает только когда окот трудный. - сказала Тиффани, лихорадочно размышляя. - Когда ты в поле, когда темно, холодно и идет дождь. Художников в такие минуты никогда рядом не оказывается. Просто удивительно.
   - Почему ты на меня так смотришь? - спросила Аннаграмма. - Как будто меня тут нет!
   Тиффани моргнула. Ну хорошо, подумала она и как я должна с этим разбираться?
   - Я приду и помогу тебе обмыть тело. - ответила она так спокойно, как только могла. - Думаю, что смогу помочь тебе с мисис Оуслик. Или попроси Петулию. Она в этом разбирается. Но сидеть с умершим ты должна сама.
   - Сидеть всю ночь рядом с мертвым телом? - сказала Аннаграмма и поежилась.
   - Ты можешь взять книгу почитать. - предложила Тиффани.
   - Наверное я нарисую магический защитный круг вокруг своего стула… - пробормотала Аннаграмма.
   - Нет. - ответила Тиффани. - Никакой магии. Миссис Иервиг должна была тебя предупредить.
   - Но круг защиты…
   - Он привлечет внимание. Мало ли что может заинтересоваться, зачем он здесь. Не беспокойся, сидеть надо только ради спокойствия стариков.
   - Э… Вот ты говоришь, что-то может появиться… - начала Аннаграмма.
   Тиффани вздохнула. - Хорошо, я посижу вместе с тобой, но только один раз. - сказала она. Аннаграмма просияла.
   - И что касается черепов… - продолжила Тиффани. - подожди минутку.
   Она поднялась к себе и достала каталог Боффо, спрятанный в старом саквояже. Она тщательно свернула его и принесла Аннаграмме. - Не смотри сейчас. - сказала она. - Подожди, пока не останешься одна. Может он подскажет тебе кое-какие идеи. Я подойду к семи вечера.
   Когда Аннаграмма ушла, Тиффани села и стала считать про себя. Она досчитала до пяти, как в комнату вошла Нянни Огг и принялась энергично смахивать пыль с безделушек. Спустя несколько минут Нянюшка сказала. - О, твоя подружка уже ушла?
   - Вы думаете, что я поступаю глупо? - спросила Тиффнаи.
   Нянни перестала делать вид, что занимается уборкой. - Я не знаю, о чем вы говорили, так как не подслушивала, - сказала она. - Но если бы я подслушивала, то сказала бы, что благодарностей ты не дождешься, вот так.
   - Матушке не следовало вмешиваться. - сказала Тиффани.
   - Не следовало, а? - сказала Нянни с непроницаемым видом.
   - Я не дурочка, Нянни, - ответила Тиффани. - я все поняла.
   - Поняла, даже так? Что за умная девочка. - сказала Нянюшка, усаживаясь в свое кресло. - И что же ты поняла?
   Тиффани была в затруднении. Обычно Нянни всегда была жизнерадостной. Трудно было не нервничать, когда она становилась угрюмой, как сейчас. Но она решила пойти до конца.
   - Мне бы коттедж не отдали. - сказала она. - О, я справилась бы со всей повседневной работой, но нужно быть постарше, чтобы управлять владением. В тринадцать лет тебе этого не скажут, не важно носишь ты шляпу или нет. Тем не менее Матушка предложила меня и поставила всех перед выбором - либо я, либо Аннаграмма, так? И они выбрали ее, потому что она старше и кажется знающей. И сейчас все полетело в тартарары. Это не ее вина, что ее учили магии вместо ведовства. Матушка только хочет, чтобы она провалилась и все узнали, что миссис Иервиг плохая наставница. И я не думаю, что это хорошо.
   - Я бы не стала торопиться с выводами, что хочет Эсме Ветровоск, будь я на твоем месте. - сказала Нянни Огг. - Но я не скажу ни слова против, поверь. Можешь идти и помогать своей подруге, если хочешь, но ты все еще работаешь на меня, хорошо? Только так будет справедливо. Как твои ноги?
   - С ними все хорошо, Нянни, спасибо за заботу.

* * *

   Перенесемся за сотни миль отсюда к мистеру Фьюзелу Джонсону, не имеющему представления ни о Тиффани, ни о Нянни Огг, да и вообще мало о чем имеющему представление, за исключением часов и ходиков, которые он делал на продажу. Еще он знал, что кухню надо белить известкой, поскольку это дешево и просто, если смириться с небольшими потеками. Поэтому он не мог объяснить, почему несколько пригоршней побелки взмыли вверх из чаши, где он ее размешивал, собираясь добавить воду, повисели в воздухе, как привидение, и исчезли в камине. В конечном счете он отнес случившееся за счет того, что слишком много троллей понаехало в город. Логики в этом особой не было, но подобные выводы обычно обходятся без логики.
   А Зимовой подумал: известки, чтобы сделать человека!

* * *

   Тиффани провела ночь без сна, сидя с Аннаграммой и мистером Тиссо, правда он не сидел, а лежал, так как был мертв. Мало кому придется по душе такое времяпровождение. Всегда становилось легче, когда небо начинало светлеть и запевали птицы.
   Время от времени мистер Тиссо издавал звуки. Конечно, не сам мистер Тиссо, встретившийся со Смертью несколько часов назад, а только брошенное им тело, поэтому все эти звуки ничем не отличались от звуков, которые издавали старые дома, остывая.
   Нельзя забывать об этом посреди ночи. И исключительно важно не забывать, когда свечи начинают мигать.
   Аннаграмма храпела. Ни один другой носик, настолько маленький, не смог бы издать такой оглушительный храп, как будто пилили доски. Какой бы дух не ошивался поблизости этой ночью, храп Аннаграммы спугнул бы его.
   Хр хр хр, были не так уж нетерпимы и Тиффани могла пережить фьююююю! Но вот пауза между ними, между взбирающимся вверх хр хр хр и падающим фьюююю!, вот что действовало на нервы. И пауза всегда была разной продолжительности. Иногда фьююююю! сразу следовало за хр хр хр, а потом между ними наступал большой промежуток и тогда Тиффани обнаруживала, что задерживает дыхание в ожидании фьююююю!. Было бы не так плохо, если бы Аннаграмма выдерживала одинаковый промежуток времени между ними. Временами она замолкала и наступала благославенная тишина, пока фьююююю! снова не воспаряли духом, сопровождаемые тихими причмокиваниями мням-мням, когда Аннаграмма меняла положение на стуле.
   Где ты Повелительница Цветов? Что ты делаешь? Должно быть, ты спишь!
   Голос был так слаб, что Тиффани могла бы его и не услышать, если бы не напрягала слух в ожидании следующего хр хр хр. И вот он прозвучал…