Пратчетт Терри. Зимних Дел Мастер

   Роланд был… Что касалось Роланда… Дело было в том… Он был там.
   Да, когда она в первый раз встретила его, он был довольно беспомощным и глуповатым увальнем, но что вы хотите? Во-первых, он целый год был узником Королевы Эльфов, разжиревшим и ополоумевшим от сладостей и отчаяния. А во-вторых, его воспитывала пара чванливых тетушек, так как его отец - Барон - больше интересовался собаками и лошадьми.
   Но он более-менее изменился с тех пор: стал более вдумчивым, менее грубым, более серьезным, менее глупым. У него также были очки - первая пара, когда-либо появившаяся на Мелу.
   И у него была библиотека! Более ста книг! На самом деле библиотека принадлежала замку, но никто кроме него ей не интересовался.
   В библиотеке имелись огромные, древние тома в деревянных переплетах, с большими черными буквами и цветными изображениями удивительных животных и видов заморских стран. Была там и «Книга Особых Дней» Васпмайера и «Почему Все Так, а не Иначе» Крамберри, и все тома «Энциклопедии Омнианства» кроме одного. Роланд был изумлен ее умением читать иностранные слова, а она тщательно следила, чтобы не проговориться ему о существовании доктора Суетона.
   Дело было в том… Суть в том, что… В общем, с кем еще они могли дружить? Роланд не мог, просто не мог иметь друзей среди деревенских мальчишек, будучи сыном Барона и все такое. А Тиффани теперь носила остроконечную шляпу, что значило много.
   Народ на Мелу не особо жаловал ведьм, но она была внучкой Бабушки Болит, правильно? И кто знает, чему старая пастушка могла ее научить. А как они любили рассказывать о том, что она умыла нос всем этим ведьмам в горах! Помните прошлогодний окот овец? Да она оживила мертвых ягнят лишь взглянув на них! И она из Болитов, а у них наши холмы в костях. Так что она заслуживает доверия. Она наша, понятно?
   Все это было прекрасно, но старых друзей у нее не осталось. Те деревенские дети, что раньше дружили с ней, стали относиться к ней… почтительно из-за шляпы. О чем они могли разговаривать? Она бывала в таких краях, что они и вообразить себе не могли. Большинство из них не бывали даже в Двурубахах, до которых всего-то полдня пути и о чем они совершенно не переживали. Они собирались продолжить дело своих отцов или растить детей, как их матери. И это просто замечательно, быстро добавила про себя Тиффани. Но им не пришлось решать, чем заняться. Все решалось само собой, а они даже не замечали этого.
   В горах было то же самое. Единственные подростки, с кем она могла бы поговорить, были другие ученицы-ведьмы, например, Аннаграмма и другие девочки. Не стоило и пытаться завести беседу с деревенским людом, а тем более с мальчиками. Они только стояли потупившись, бубнили себе под нос и переминались с ноги на ногу, также как люди дома, когда они разговаривали с Бароном.
   Вообще-то, Роланд тоже так себя вел и краснел каждый раз, когда она поднимала на него глаза. Всегда, когда она бывала в замке или они прогуливались по холмам, воздух был насыщен многозначительным молчанием… совсем как с Зимовым.
   Она внимательно прочитала письмо, стараясь не обращать внимания на жирные отпечатки рук фиглов. Роланд даже вложил несколько чистых листов бумаги.
   Она разгладила один лист, несколько секунд глядела на стенку и начала писать.
   Внизу в моечной, Горацио, сыр, вылез из-за мусорного ведра. Он остановился перед задней дверью. Если только можно вообразить себе задумчивый сыр, то именно так и выглядел Горацио в данный момент.

* * *

   В маленькой деревушке Двурубахи, у кучера почтовой кареты возникли кое-какие проблемы. Письма и посылки со всей округи доставляли в сувенирную лавку, которая также являлась почтовой конторой.
   Обычно кучер просто забирал мешок с почтой, но сегодня он столкнулся с затруднениями. И поэтому он неистово листал сборник Почтовых Правил.
   Мисс Тик постукивала носком ботинка по земле. Это действовало ему на нервы.
   - Ага, ага! - наконец сказал он победоносно. - Здесь сказано - животных, драконов, птиц или рыб - нельзя!
   - И кем из них я по вашему являюсь? - холодно спросила мисс Тик.
   - Люди, это вид животных, верно? Что я хочу сказать, поглядите-ка на обезьян, а?
   - У меня нет ни малейшего желания глядеть на обезьян. - сказала мисс Тик. - Я и так знаю, что они вытворяют.
   Кучер почувствовал, что зашел в тупик и снова стал яростно листать страницы. Затем он просветлел.
   - А, а, а! - сказал он. - Сколько вы весите, мисс?
   - Две унции. - ответила мисс Тик. - Это максимальный вес письма, который вы можете отправить в Ланкр и окрестности за десять пенсов.
   Она продемонстрировала две марки, прилепленные к ее воротнику. - И я уже купила свои марки.
   - Вы не можете весить две унции! - воскликнул кучер. - Да в вас не меньше ста двадцати фунтов!
   Мисс Тик вздохнула. Что же, она пыталась этого избежать, но в конце концов, Двурубахи это вам не Собачьево. Деревушка стоит на большаке и наблюдает за проносящищмся мимо нее миром. Поэтому она надавила на кнопку, управляющую ее шляпой.
   - Не хотите ли вы, чтобы я забыла ваши слова? - спросила она.
   - С чего бы это? - парировал кучер.
   Мисс Тик непонимающе посмотрела на него, а затем возвела глаза вверх.
   - Прошу прощения. - сказала она. - Вот вечно так. Это все из-за воды, пружина ржавеет.
   Она постучала по полям шляпы. Спрятанный острый конец выскочил, раскидывая бумажные цветы.
   Кучер проследил за ним взглядом. - Ох. - сказал он.
   Суть остроконечных шляп в том, что ее носят либо ведьмы, либо волшебники. Если же шляпу наденет тот, кто ими не является, он сможет разгуливать в ней только до тех пор, пока не встретит полноправного владельца шляпы. Волшебники и ведьмы не любят самозванцев. Они также не любят, когда их заставляют ждать.
   - Так сколько я по вашему вешу? - спросила она.
   - Две унции! - быстро ответил кучер.
   Мисс Тик улыбнулась. - И не скрупулом больше! Скрупула, да будет вам известно, это двадцать гранов или одна двадцать четвертая унции. Я в сущности… бесскрупулезная!
   Она немного подождала, проверяя, достигла ли цели эта в высшей степени учительская шутка, и не особо расстроилась, что нет. Мисс Тик нравилось быть умнее, чем другие.
   Она села в карету.
   Когда карета забралась в горы, пошел снег. Мисс Тик, которая знала, что не бывает двух одинаковых снежинок, не обратила на них никакого внимания. Но если бы она уделила им хоть чуточку внимания, то почувствовала бы себя чуточку глупее.

* * *

   Тиффани спала. В камине ровно горел огонь. Внизу, в ткацкой, станок мисс Тенеты ткал дорожку сквозь ночь…
   Маленькие синие фигурки крадучись пробрались к столику, за которым писала Тиффани, построили пирамидку и залезли на него.
   Тиффани повернулась на другой бок и шумно вздохнула. Фиглы на мгновение застыли, а затем дверь в комнату тихо закрылась за ними.
   По ступеньками пролетело синее пятно, поднимая за собой пыль, пронеслось через ткацкую, моечную, ринулось в странную дыру сыровидной формы в задней двери и выскочило наружу.
   Оно пронеслось по лесу, оставляя за собой кружащиеся в воздухе листья, к маленькому костру. Вокруг костра стояла толпа фиглов, огонь освещал их лица, хотя может ему это было не по вкусу.
   Пятно остановило свой бег и превратилось в шесть фиглов, двое из них держали дневник Тиффани.
   Они осторожно положили его на землю.
   - Добро, что мы с дому того утекли. - сказал Величий Ян. - Великучии черепа узрили? Сей карге под жорстку руку лучше не попадаться!
   - Ага, вижу я, она сызнова анбарный замок навесила. - отметил Вулли Валенок, обойдя дневник со всех сторон.
   - Роб, думка мя гложет, что прав нету читать его. - сказал Билли Подбородище, когда Роб просунул руку в замочную скважину. - Он особовный.
   - Она наша карга. Что для нее особовно, то особовно и для нас. - сухо ответил Роб, шаря рукой внутри замка. - К тому, ж она сама желать могет, чтобы прочитали его. Кой ляд записывать, ежели не хочешь, чтоб читали. То пустая потрата грифеля!
   - Мабудь она хотит сама читать его? - с сомнением спросил Билли.
   - О, айе? С чего бы ей того хотеть? - насмешливо спросил Роб. - Ей и так ведомо, что там написано. И Дженни знать желает, что она думает про баронского паренька.
   Послышался щелчок и замок открылся. Фиглы, как один человек пристально следили за его действиями.
   Роб перевернул шелестящие страницы и ухмыльнулся.
   - Ага, вот она начертала здеся: - О боже, мои фиглы опять залезли сюда. - прочитал он. Это заявление было встречено аплодисментами.
   - Ах, что за любезна дивчина, что так про нас начертала. - сказал Билли Подбородище. - Можно поглядать?
   Он прочитал - О боже мой, фиглы опять залезли сюда.
   - Ага… - сказал он. Билли пришел вместе с Дженни из клана Долгого Озера. Их клан лучше ладил с чтением и письмом, и он к тому же был гоннаглем, так что ему неплохо удавалось и то, и другое.
   Фиглы Мелового Холма, с другой стороны, лучше ладили с пьянством, воровстом и драками, и Робу Всякограбу особенно удавались все три вида деятельности. Но он научился читать и писать, потому что Дженни попросила его об этом. Билли знал, что Роб проявлял больше оптимизма, чем точности. Кода же ему попадалось длинное предложение, он обычно читал первые несколько слов, а затем пытался отгадать оставшиеся.
   - Читально ремесло - уразуметь, что слова молвить хотят, так? - спросил Роб.
   - Айе, мабудь. - сказал Величий Ян. - Зришь ли ты там слува, что молвят, мил ли карге нашей тот мешок с дерьмом в камянистом замке?
   - Какой у тя склад ро-ман-тичен. - сказал Роб. - А вот те ответ - сие мне неведомо. Потому, как шифруют они письмена свои. Вот дрянна штука для читая. И нормальны слува то не прочитаешь, не то что заплутанные.
   - Дурной погляд за нами будет, коли велика карга начнет парнями бошку забивать. - сказал Величий Ян.
   - Аей, но парень ожаниться не захочет. - сказал Ангюс Слегка с Приветом.
   - Могет захотеть, в один день. - сказал Билли Подбородище, любимым занятием котрого было наблюдать за людьми. - Большинство верзил жанятся.
   - Жанятся? - с изумлением спросили фиглы.
   - О, айе.
   - Они хотят жаницца?
   - Многие из них, айе. - ответил Билли.
   - И с пити, красти и лупити покончить?
   - Эй, эй, мне дозволено трошки пити, красти и лупити! - вставил Роб Всякограб.
   - Айе, Роб, но мы не могем не замечать, что должон ты также делать Объяснятки. - заметил Вулли Валенок.
   Толпа согласно закивала. Для фиглов Объяснятки были темным лесом. Очень сложным делом.
   - А когда возвертаемся мы с пити, красти и лупити, Дженни дает те Поджимати губок, - продолжил Вулли Валенок.
   Стон прошел по толпе фиглов. - Ооооо, зберегите нас от Поджимати губок!
   - И еще Складывати ручки, - продолжал Вулли, который уже сам себя запугал.
   - Ооооо, вейли, вейли, вейли, Складывати ручки! - закричали фиглы, рвя на себе волосы.
   - Не говоря о Постучати ножкой… - тут Вулли остановился, не желая даже думать о Постучати ножкой.
   - Аааах, Оооох! Только не Постучати ножкой! - кое-кто из фиглов начал биться головой о деревья.
   - Айе, аей, аей, НО! - с отчаянием сказал Роб. - что вам не ведомо - потаенная часть супружества!
   Фиглы переглянулись. Воцарилась тишина, прерванная шумом падения небольшого деревца.
   - Мы ни о чем таком не слыхивали, Роб. - сказал Великучий Ян.
   - То не диво. Кто ж вам поведает? Вы не оженатые. Не уразуметь вам по-етить-ской семь-и-трии всего дела. Станьте-ка округ, а я вам поведаю…
   Роб огляделся по сторонам, чтобы проверить, не наблюдает ли за ним кто-нибудь еще, кроме пяти сотен фиглов, и продолжил: - Вишь… Сперва мы пити, лупити и красти, лады. А когда вертаемся мы на курган, то пора настает для постучати ножкой…
   - Ооооо!
   - И сложити ручки…
   - Ааааа!
   - И, конечно, поджимати губки и- завязали стенати доколь бошки вам не посшибаю!
   Все фиглы немедленно затихли, кроме одного:
   - О, вейли, вейли, вейли! Оооооох! Ааааа! Поджимати… губ…
   Он замолчал и огляделся по сторонам в замешательстве.
   - Вулли Валенок! - сказал Роб Всякограб с ледяным спокойствием.
   - Айе, Роб?
   - Я те сказывал о поре, когда треба слушать о чем я толкую?
   - Айе, Роб?
   - Ныне такая пора пришла.
   Вулли Валенок повесил голову - Прощения просим, Роб.
   - Айе! Так о чем я бишь… О, айе… у нас губки, ручки и ножки, так? А затем…
   - Объяснятки! - сказал Вулли Валенок.
   - Айе! - резко сказал Роб. - Кто-нить из вас замарашек сподобится на Объяснятки?
   Он поглядел по сторонам.
   Фиглы попятились.
   - Эй, эй, мне дозволено трошки пити, красти и лупити! - вставил Роб Всякограб.
   - Айе, Роб, но мы не могем не замечать, что должон ты также делать Объяснятки. - заметил Вулли Валенок.
   Толпа согласно закивала. Для фиглов Объяснятки были темным лесом. Очень сложным делом.
   - А когда возвертаемся мы с пити, красти и лупити, Дженни дает те Поджимати губок, - продолжил Вулли Валенок.
   Стон прошел по толпе фиглов. - Ооооо, зберегите нас от Поджимати губок!
   - И еще Складывати ручки, - продолжал Вулли, который уже сам себя запугал.
   - Ооооо, вейли, вейли, вейли, Складывати ручки! - закричали фиглы, рвя на себе волосы.
   - Не говоря о Постучати ножкой… - тут Вулли остановился, не желая даже думать о Постучати ножкой.
   - Аааах, Оооох! Только не Постучати ножкой! - кое-кто из фиглов начал биться головой о деревья.
   - Айе, аей, аей, НО! - с отчаянием сказал Роб. - что вам не ведомо - потаенная часть супружества!
   Фиглы переглянулись. Воцарилась тишина, прерванная шумом падения небольшого деревца.
   - Мы ни о чем таком не слыхивали, Роб. - сказал Великучий Ян.
   - То не диво. Кто ж вам поведает? Вы не оженатые. Не уразуметь вам по-етить-ской семь-и-трии всего дела. Станьте-ка округ, а я вам поведаю…
   Роб огляделся по сторонам, чтобы проверить, не наблюдает ли за ним кто-нибудь еще, кроме пяти сотен фиглов, и продолжил: - Вишь… Сперва мы пити, лупити и красти, лады. А когда вертаемся мы на курган, то пора настает для постучати ножкой…
   - Ооооо!
   - И сложити ручки…
   - Ааааа!
   - И, конечно, поджимати губки и- завязали стенати доколь бошки вам не посшибаю!
   Все фиглы немедленно затихли, кроме одного:
   - О, вейли, вейли, вейли! Оооооох! Ааааа! Поджимати… губ…
   Он замолчал и огляделся по сторонам в замешательстве.
   - Вулли Валенок! - сказал Роб Всякограб с ледяным спокойствием.
   - Айе, Роб?
   - Я те сказывал о поре, когда треба слушать о чем я толкую?
   - Айе, Роб?
   - Ныне такая пора пришла.
   Вулли Валенок повесил голову - Прощения просим, Роб.
   - Айе! Так о чем я бишь… О, айе… у нас губки, ручки и ножки, так? А затем…
   - Объяснятки! - сказал Вулли Валенок.
   - Айе! - резко сказал Роб. - Кто-нить из вас замарашек сподобится на Объяснятки?
   Он поглядел по сторонам.
   Фиглы попятились.
   - А кельда тем временем будет и Поджимати, и Складати, и Постучати, - продолжал Роб зловещим голосом. - И ее пригожи глазки те кажут: Сии Объяснятки можно было бы и получше укладати.
   Фиглы рыдали и в ужасе жевали концы своих килтов.
   - Нет, Роб. - бормотали они.
   - Нет, айе! - торжествующе сказал Роб. - Не сподобитесь! А потому, что супружества не ведаете!
   - Я слыхал, как Дженни сказывала, что у тя таки Объяснятки, аки ни один фигл в мире и пробувати не стал бы. - сказал Вулли Валенок восхищенно.
   - Айе, то вполне можливо. - ответил Роб, раздуваясь от городости. - А у фиглов в обычаях необъятны Объяснятки!
   - Сказывала она, что у тя Объяснятки таки долги и мудрены, что пока ты до конца доягнешь, она уж забудет с чего ты начал. - продолжал Вулли Валенок.
   - Да стал бы я похваляться, то прирожденный талант. - скромно сказал Роб, махнув рукой.
   - Но верзилы то с Объяснятками не в ладах. - сказал Величий Ян. - Уж больно они тугодумны.
   - Тем не мене, они жанятся. - вставил Билли Подбородище.
   - Айе, и зелен юнец в замке к карге дюже приязен. - сказал Величий Ян. - Его батя стареет, да недужит и юнец тот вскорости станет владельцем замка и больших бумаженций, где начертано,что володеет он холмами.
   - Джении страшится, что коли заполучит он бумаженции о володении холмами, - продолжал Билли Подбородище - То сдуру решит, что холмы ему принадлежат. А уж нам ведомо, к чему сие ведет.
   - Айе - ответил Величий Ян. - К вспашке.
   Это слово вселяло ужас. Старый Барон когда-то задумывал распахать ряд низин Мела, потому что пшеница поднялась в цене, а с овец денег не было, но Бабушка Болит была жива тогда и отговорила его.
   Но все же часть пастбищ на Мелу была распахана. За пшеницу выручили большие деньги. Для фиглов это сошло за подтверждение того, что Роланд тоже примется за вспашку. Не был ли он воспитан парочкой надутых и противных интриганок - его тетушек?
   - Не доверяю я ему. - сказал Ангюс Слегка с Приветом. - Книги читает и все такое. За землю душа у него не болит.
   - Айе, - сказал Вулли Валенок. - Но коли оженится он на карге, о вспашке и не помянет, а то карга ему живо даст Пождимати ручек…
   - То Складывати ручек! - рявкнул Роб.
   Все фиглы в страхе заозирались по сторонам.
   - Ооооо… только не Складывати ручки…
   - Углохните! - возорвался Роб. - Что за стыдобища! Карга сама решит, за кого замуж пойти! Верно, гоннагль?
   - Ммм? - сказал Билли Подбородище, глядя вверх. Он поймал снежинку.
   - Я рек - карга замуж пойдет за того, за кого возжелает, так?
   Билли уставился на снежинку.
   - Билли? - спросил Роб.
   - Что? - отозвался Билли, с таким видом, будто только очнулся.- О… да… Как мыслишь, не возжелает ли она за Зимового пойти?
   - Зимового? - спросил Роб. - Он не может жанится ни на ком. Он как дух - что ему в том?
   - Он танцевала с ним. Мы все то зрели. - ответил Билли, ловя другую снежинку и изучая ее.
   - Да то всего лишь девичьи шалости! А к тому же, с чего бы карге о нем и вовсе помышлять?
   - У меня есть догадка, - медленно произнес гоннагль, наблюдая за снежинками, кружащимися в воздухе. - Что Зимовой изрядно о нашей карге помышляет…

Глава четвертая Снежинки

   Говорят, что не бывает двух одинаковых снежинок, но кто в последнее время это проверял?
   Снег бесшумно валил в темноте. Он скапливался на крышах, легко касался ветвей деревьев и с тихим шорохом покрывал землю. От него остро пахло свежестью.
   Матушка Ветровоск всегда проверяла снег. Она стояла в дверном проеме, освещенная пламенем свечи, и ловила снежинки на лопату.
   Беленький котенок наблюдал за снежинками. Наблюдал и только - не гонялся за ними, не ловил лапкой, но смотрел очень пристально на то как снежинка, кружась, опускалась на землю. Он еще немного смотрел на нее, пока не становилось ясным, что забава закончилась, тогда он поднимал голову и выбирал другую снежинку.
   Его звали Ты. Так и звали, обращаясь к нему - «Эй Ты! Ну-ка прекрати!» и «Ах Ты! Брысь отсюда!». Когда дело касалось имен, Матушка Ветровоск особо не вымудрялась.
   Матушка посмотрела на снежинки и улыбнулась своею не-слишком-приятной улыбкой.
   - Иди-ка Ты домой. - сказал она и закрыла дверь.
   Мисс Тик сидела перед очагом и дрожала. Очаг был не слишком большим - только чтобы готовить еду. Но из маленького горшка, стоящего на углях, пахло беконом и гороховым пудингом, а рядом с ним стоял горшок побольше, откуда доносился аромат курицы. Курица не часто перепадала мисс Тик и потому, ее согревала надежда.
   Надо сказать, что мисс Тик и Матушка Ветровоск недолюбливали друг друга. Со старшими ведьмами такое часто бывает. Можно было понять, как они друг к другу относятся по тому, насколько исключительно вежливы они были.
   - Снег в этом году ранний, госпожа Ветровоск. - сказала мисс Тик.
   - И в самом деле, мисс Тик, - ответила Матушка Ветровоск. - И весьма… занятный. Вы его не рассмотрели?
   - Да что я снега не видела, госпожа Ветровоск. - сказала мисс Тик. - Мело всю дорогу. Мне даже пришлось толкать почтовую карету! Насмотрелась на него до конца жизни. Однако, что мы будем делать с Тиффани Болит?
   - Ничего, мисс Тик. Еще чаю?
   - Мы за нее отвечаем.
   - Нет. Она отвечает сама за себя, раз и навсегда. Она ведьма и она танцевала Зимний Танец. Я за ней наблюдала.
   - Я уверена, она не понимала, что делает. - сказала мисс Тик.
   - Как можно танцевать и не понимать, что ты делаешь?
   - Она еще маленькая. Может она так разволновалась, что ноги сами плясать пошли. Она ведь не знала, что происходит.
   - Ей не мешало бы узнать. - ответила Матушка Ветровоск. - Ей не мешало бы послушать.
   - Я уверена, вы-то всегда делали то, что вам говорили, когда вам было почти тринадцать. - сказала мисс Тик, позволив себе лишь налет сарказма.
   Какую-то долю секунды Матушка Ветровоск разглядывала стенку. Потом она ответила. - Нет. Я делала ошибки. Но я не искала оправданий.
   - Разве вы не хотите помочь ребенку?
   - Я помогу ей помочь себе самой. Я всегда так поступаю. Она втанцевала себя в старейшую историю в мире и единственный способ выбраться из нее, это пройти весь путь до конца. Это единственный способ, мисс Тик.
   Мисс Тик вздохнула. Истории, подумала она. Матушка Ветровоск верит, что все в мире построено на историях. Ну что же, у каждого из нас есть свои маленькие странности. За исключением меня, разумеется.
   - Да, конечно. Только она слишком… нормальная. - вслух сказала мисс Тик. - Учитывая, что она сделала, я хочу сказать. И слишком много думает. И вот сейчас, когда она привлекла к себе внимание Зимних Дел Мастера…
   - Она очаровала его. - сказала Матушка Ветровоск.
   - Это станет большой проблемой.
   - Которую она должна будет решить.
   - А если она не справится?
   - Значит, она не Тиффани Болит. - твердо ответила Матушка. - Oна сейчас пребывает в Истории, но сама того не знает! Поглядите на снег, мисс Тик. Говорят, что нет двух одинаковых снежинок. Но как можно быть увереным в этом? Они себя умниками считают, кто так говорит. Я всегда хотела вывести их на чистую воду! И я это сделала! Выйдете наружу и поглядите на снег. Взгляните на снег, мисс Тик! Все снежинки одинаковые!

* * *

   Тиффани услышала стук и с трудом распахнула крошечное окошко спальни. На подоконнике густым слоем лежал снег, мягкий и пушистый.
   - Не хотели тя будити. - сказал Роб Всякограб. - Но Ужасен Велик Билли рек, что треба те поглядать на сие.
   Тиффани зевнула. - На что мне надо посмотреть?
   - Улови снежинку. - ответил Роб. - Да не рукой - потают они.
   В темноте Тиффани попыталась нащупать своей дневник на столе. Его не было. Она поглядела на пол, вдруг он упал. Роб Всякограб чиркнул спичкой и зажег свечу, и вот он здесь - дневник, как будто всегда тут лежал. Только, как она заметила, он был подозрительно холодным на ощупь. И Роб выглядел совершенно невинным, что было верным признаком вины.
   Тиффани отложила распросы на потом и выставила дневник в окно. Снежинки упали на его обложку и она поднесла его поближе к глазам.
   - Они выглядят как обычные… - начала было она и остановилась, а затем сказала. - О, нет… Это какой-то фокус!
   - Айе? Да, можно и так назвати. - ответил Роб. - Но то его трюк, вишь ли.
   Тиффани уставилась на летящие снежинки, освещенные пламенем свечи.
   Каждая из них была Тиффани Болит. Крошечной, замороженной, сверкающей Тиффани Болит.
   Внизу мисс Тенета громко рассмеялась.

* * *

   В дверь спальни, расположенной в башне замка, яростно стучали дверным молотком. Роланд де Чаффлей (да, так его звали и не было в том его вины) старательно не обращал на это внимания.
   - Чем ты там занимаешься, мальчик? - раздраженно спросил приглушенный голос.
   - Ничем, тетя Данута. - ответил Роланд, не поворачивая головы от стола. Одним из преимуществ проживания в замке была возможность без труда запереться в комнате; на его двери было целых три железных замка и два засова, в руку толщиной.
   - Твой отец кричит, чтобы тебя привели, слышишь? - сказал другой голос, еще более раздраженный.
   - Он обычно шепчет, тетя Араминта. - спокойно сказал Роланд, аккуратно надписывая конверт. - Он кричит только тогда, когда вы напускаете на него доктора.
   - Это для его же собственного блага!
   - Но он кричит. - повторил Роланд и лизнул отворот конверта.
   - Ах ты неблагодарный малчишка! Мы тебя измором возьмем! Или прикажем стражникам выбить дверь!
   Роланд вздохнул. Замок построили люди, которым выбитая дверь пришлась бы не по вкусу и поэтому всем, желающим ее выбить, придется тащить таран по узкой спиральной лестнице, наверху которой не было достаточно места, чтобы развернуться. И после всего этого, они будут вынуждены разносить дверь толщиной в четыре доски и сделанной из столь древнего дуба, что он был подобен железу. Даже один человек месяцами мог оборонять эту комнату, при условии, что провизии у него было достаточно.
   Роланд слышал, как ворчали его тетушки, спускаясь из башни, и как стучали их туфли. Затем он услыхал, как они начали кричать на стражников.
   Пользы от этого было мало. Сержант Робертс и его стража ^[3]с раздражением принимали приказания от тетушек. Хотя все знали, что если барон умрет до того, как Роланду исполнится двадцать один год, по закону тетушки будут управлять поместьем до совершеннолетия Роланда. Тем не менее, хотя барон и был очень сильно болен, он еще не умер. Не очень благоприятные времена для не выполнения приказов, которые казались им неподходящими, но сержант и его ребята спасались от гнева тетушек, притворяясь, глухими, тупыми, забывчивыми, рассеянными, больными, бестолковыми или - как, например, Кевин - иностранцами.
   Свои вылазки Роланд совершал в предрассветные часы, когда никого вокруг не было и он мог спокойно поживиться на кухне. И отца он тоже навещал в эти часы. Старик был погружен в лекарственный сон, но Роланд приходил, чтобы просто подержать его за руку, находя в этом утешение. Если ему попадался на глаза сосуд с осами или пиявками, он выбрасывал его в ров.