- А почему вы решили, что брат наркоман?
- Признаюсь, я раньше как-то ничего не замечала. Но он бывал временами таким... ну... раздражительным, что ли. Затем снова вел себя как ни в чем не бывало. Когда я заходила к нему домой, мне казалось, что он в порядке. Иногда, правда, начинал вдруг зевать и чихать, глаза становились какими-то пустыми, мутными. Я довольно долго ничего не подозревала. Наконец пошла в библиотеку, полистала книжки и узнала, что означают подобные симптомы. Это ломка - так это называется.
Ломка... Медицинский термин для обозначения сущего ада. Она может наступить в любой момент после последнего укола - все зависит от того, насколько сильна тяга к наркотику и к какой дозе привык наркоман. Сначала ничего страшного. Зевота, чихание, нервозность, сонливость. Потом что-то происходит с глазами - они становятся мутными, водянистыми. Особой боли пока нет. Она приходит дня через два-три. И все летит к черту, наступают адские мучения: выламывающий суставы жестокий озноб, перед глазами дикое мельтешение и вспышки света, тошнота, понос, судороги, сводящие ноги, а затем и все тело. Наркомана крутит, выворачивает наизнанку, давит, его бьет лихорадка, прошибает холодный липкий пот и... боль, боль, одна сплошная боль... Нестерпимая, заставляющая кричать... И - безысходность, затравленность, страх... Именно в таком состоянии бедняга готов на все ради дозы наркотика. На кражу, ограбление, торговлю собой, убийство... на что угодно.
Иногда, если не удается добыть дозу, он падает и катается по полу. После нескольких таких приступов может наступить конец. Такие дела...
- Тогда все представляется несколько в ином свете, детка, - задумчиво произнес я.
Глаза Эвелин расширились, она быстро заморгала. Я не понял ее смущения, потом до меня дошло, что это ее реакция на "детку".
- Не обижайтесь на "детку". - Я подсластил извинение улыбкой. - Будем считать это тлетворным влиянием Голливуда.
- Вы меня так удивили! Серьезный разговор, и вдруг... Я просто оторопела.
- Знаете, я называю так практически всех своих знакомых. Кроме мужчин, разумеется, - даже Голливуд не способен развратить меня до подобной степени. Но впредь обязуюсь звать вас не иначе, как мисс Спринг...
- Ой нет, что вы... - Она вдруг хлопнула ладошками, непроизвольно зажала их между коленей и от души рассмеялась. Она выглядела настолько трогательной, похожей на шаловливого ребенка, что мне захотелось взять ее на руки, побаюкать, усадить к себе на колени...
Несколько секунд спустя Эвелин, опомнившись, вернулась из детства и глубоко вздохнула. Но мне по-прежнему хотелось ее побаюкать и усадить на колени.
Тряхнув головой, дабы избавиться от наваждения, я сказал:
- Ну хорошо, мисс Спринг, детка... вот черт, извините, мисс Спринг, это многое меняет. Не расскажете ли мне все, что знаете о Дэнни? И о тех переменах в нем, которые особо бросились вам в глаза.
Как она теперь предполагает, все началось около года назад. Шесть или семь месяцев подряд Дэнни занимал у нее деньги, никогда не объясняя, для чего. Набралась почти тысяча долларов. А потом, где-то месяца четыре назад, он перестал брать в долг - похоже, у него появился собственный источник дохода. Заработок? Нет, Дэнни никогда не работал; по крайней мере, Эвелин такого за ним не знала.
Девушка помолчала, нахмурилась, преодолевая, видимо, какие-то сомнения.
- Я хочу рассказать вам еще кое о чем, мистер Скотт.
- Зовите меня просто Шелл.
- Шелл? - Она улыбнулась. - Хорошо. Не знаю, имеет ли это какое-то значение, но скрывать от вас, думаю, не стоит. Все произошло в субботу, когда я последний раз виделась с Дэнни. У меня дома. Зазвонил телефон, и какой-то мужчина спросил, здесь ли Дэнни. Я передала ему трубку. Брат немного послушал, а потом говорит: "Ну конечно, Джим. Я отыщу Фрэнка и..." И тут тот, другой стал кричать на Дэнни. Даже мне было слышно. Дэнни, похоже, испугался. Он извинился и повесил трубку. Я спросила, что случилось, но он ответил: ничего. А я возьми и брякни: мол, кто такой Джим? Дэнни побледнел - вы поверите? - и сердито гаркнул, что не знает никакого Джима.
- Но он ведь при вас называл своего собеседника Джимом, не так ли?
- Да. Я и сказала Дэнни, что слышала, как он произнес это имя. Дэнни совсем вышел из себя, а может, просто не сумел скрыть испуг. Горячо пытался убедить меня, что не знает никого по имени Джим, а потом взял с меня обещание никогда и никому не говорить, что он упоминал это имя. И сразу же ушел.
- А фамилию этого Джима вы, случайно, не знаете?
- Нет. Я никогда не слышала о нем. Ни до того телефонного разговора, ни после.
Мы поговорили еще несколько минут, я записал ее адрес и телефон и проводил до двери.
- Я сразу же возьмусь за дело и позвоню вам сегодня вечером или завтра утром, мисс Спринг. - Я улыбнулся и уточнил: - Детка.
Она снова весело рассмеялась.
- Зовите меня Эвелин... дорогой. - Посмотрела на меня доверительно и серьезно добавила: - Спасибо, Шелл. Теперь я чувствую себя значительно спокойней. - Последовало еще несколько секунд молчания. - В самом деле, вы мне кажетесь таким... сильным, надежным. Готова поспорить на что угодно: если кто и сможет разузнать, что случилось с Дэнни, так это вы.
Да, в малышке было нечто такое, что могло заставить мужчину броситься на огнедышащего дракона с одним лишь портативным огнетушителем в руках. Воодушевленный ее признанием, я заверил:
- Если его можно найти, то я непременно это сделаю!
В моей фразе прозвучало не меньше пафоса, чем в речи Линкольна, провозглашавшего освобождение негров от рабства. Кажется, я немного перестарался, хотя, видит бог, говорил совершенно искренне. Ну и, если между нами, не такой уж я неустрашимый герой, каким старался показаться девчушке.
Но Эвелин прямо-таки просияла и, облегченно вздохнув, вышла из кабинета.
Прислонившись к дверному косяку, я подождал, пока она не исчезнет из виду, затем вынул из плечевой кобуры кольт, открыл барабан. Пять сверкающих донышками гильз патронов походили на маленькие, злые глазки. Это и есть мой огнетушитель. Засунув револьвер на место, я запер офис.
Когда Эвелин Спринг уходила отсюда, она, кажется, немного успокоилась по поводу Дэнни.
Я же не разделял ее уверенности.
Глава 3
В Лос-Анджелесе есть Уилширский бульвар, который больше известен под названием "Миля Чудес". На бульваре разместились модные магазины, громадные здания офисов и целые акры супермаркетов. Кроме того, "Миля Чудес" может похвастать такими заведениями, как отели "Амбассадор", "Коконат Грув", "Браун Дерби" и "Перино". Это, так сказать, блистательная верхушка социальной лестницы.
На другом ее конце находится Мэйн-стрит с обветшалыми кварталами особенно та часть улицы, что между Первой и Третьей авеню. Эвелин сообщила, что ее братец проводил там довольно много времени: пил пиво, болтал с девчонками-битницами, знакомыми парнями и с теми, кто подкатывался к нему в вонючем подвале. Чаще всего Дэнни околачивался в заведении под названием "Гайети".*
* Гайети - веселье, бесшабашность (англ.).
Кафе "Гайети" оказалось темной, сырой, провонявшей затхлой кислятиной забегаловкой, почти пустой в час дня. Я взял себе пива. Бармен хорошо знал Дэнни. Фрэнка тоже. Но известны они ему были только по именам - как Дэнни и Фрэнк, которые обычно приходили вместе.
- А когда вы в последний раз видели Дэнни? - спросил я.
- В субботу. Он был вместе с Фрэнком.
- В прошлую субботу?
- Нет, в позапрошлую. В те выходные никто из них не заглядывал. Что довольно странно. Обычно по субботам эти парни торчат тут, как приклеенные.
Прошло часа полтора. Я выпил четыре бутылки пива и расспросил не менее десятка людей с Мэйн-стрит, знавших Дэнни Спринга. Большинство из них подтвердило, что он чаще всего показывался с Фрэнком. Но никто не знал их фамилий. Мои собеседники не имели ни малейшего представления и о том, кто такой Джим.
Какая-то нечесаная брюнетка с припухшим лицом дождалась, пока я возьму ей бурбон, и лишь потом сообщила:
- Кажется, я однажды слышала фамилию Фрэнка. Что-то вроде Айвор, Айвер или Айверс... - Она рыгнула и кокетливо почмокала губами. - Как насчет еще одной рюмашки, сладенький? Может, я вспомню поточнее.
Вряд ли вспомнит. И я не стал ее больше баловать.
- Тогда убирайся ко всем чертям, сладенький, - обиделась девица.
Около половины четвертого я допивал последнюю бутылку в тошниловке под романтическим названием "Старлайт Руф".* Почему этот гадючник так назвали, видимо, навсегда останется загадкой, поскольку находился он в подвале и имел замечательное сходство с разбомбленным уличным сортиром. Здесь я выслушал примерно ту же историю и уже готов был навсегда распрощаться со "Старлайт Руф" и подобными ему заведениями - "Сады Версаля", "Пэралайз" и даже "Сплендид",** когда на соседний табурет тяжело плюхнулся какой-то увалень.
* Старлайт Руф - звездное небо (англ.).
** Сплендид - роскошный (англ.).
- Позволь угостить тебя пивом, браток, - предложил он.
Я мельком взглянул на него.
- Нет, спасибо.
И принялся было слезать с табурета. Вдруг он протянул правую руку и сомкнул пальцы на моем предплечье. Именно сомкнул - это самое подходящее слово. Ощущение было такое, будто моя рука угодила под колесо самосвала.
Он сидел вполоборота ко мне и, несмотря на то что крепко сжимал мою руку, выглядел совершенно невозмутимым, даже расслабленным. Странным шутником оказался тот здоровенный парень, который за последний час попадался мне на глаза дважды. Оба раза он входил следом за мной в бар и садился за несколько мест от меня, но достаточно близко, чтобы слышать, о чем я говорю со случайными знакомыми. Подсевший ко мне тип походил на громадную гориллу с переразвитой мускулатурой, редеющими волосами и лицом, напоминавшим башмачную болванку, обтянутую чем-то вроде блеклой кожи. Весил он, должно быть, около двухсот пятидесяти фунтов, из которых большая часть приходилась на мускулы.
- Отпусти руку, - стараясь говорить спокойно, потребовал я.
Он и ухом не повел.
Я находился в очень неловком положении, поскольку из-за его бульдожьей хватки почти съехал с табурета и подался вперед. На стойке бара передо мной стояла моя пивная бутылка; я ухватил ее свободной рукой, всерьез намереваясь врезать нахальному кретину по зубам.
Но тут он отпустил меня. На какое-то мгновение предплечье пронзила резкая боль, вся рука тупо заныла.
Поставив бутылку на место, я соскользнул с табурета и встал лицом к этой образине.
- Извини, браток, - сказал он. - Не знал, что ты такой чувствительный.
- Теперь знаешь.
- Ладно, не заводись. Давай я лучше угощу тебя пивом.
- Я же сказал - нет. И вот что, дружище...
- Пот. Меня зовут Пот.
- Держи свои грабли от меня подальше.
- Да ладно те! Просто хотел чуток поболтать с тобой, вот и все.
У меня еще не улеглось желание двинуть его, хотя я и рисковал сломать собственную руку, если вложу всю силу в удар по его черепушке. Однако не это останавливало меня, а любопытство - чего ради он таскается за мной?
Пот искоса посмотрел на меня и поскреб своими кривыми зубами нижнюю губу.
- Я тут случайно слыхал, как ты выспрашивал о моих корешах, Дэнни и Фрэнке.
- Так уж случайно?
- Ну да. Или мы не бухали вместе? Они чё, вляпались? Во что?
Я промолчал.
- Ведь ты же Скотт, да? Частный сыщик?
Я кивнул.
- И чё за интерес у сыщика к моим корешам?
- Слушай, кончай базар. Хочешь говорить - давай ближе к делу.
Лицо Пота приобрело жесткое выражение.
- Ну, коль ты настаиваешь, ладно. В общем, кончай вынюхивать и выпытывать. Просто забудь о них, и все. - Пот посмотрел на бармена, протиравшего стакан в нескольких футах от нас. - Исчезни, - цыкнул он.
Бармен нахмурил брови.
- Черта с два. Я должен следить за баром.
Пот встал, обошел меня и протянул через стойку свою могучую лапу. Схватив бармена левой рукой за ремень вместе с брюками, он притянул его к себе, потом, словно это была пустая картонная коробка, поднял на пару футов в воздух и ласково попросил:
- Исчезни.
Несмотря на то что бармен был весьма упитанным мужиком, мне показалось, будто он прямо на глазах теряет в весе и съеживается, как проколотый шарик. Пот отпустил его. Когда бедняга коснулся ногами пола, они, словно ватные, подкосились. Падая, он впечатался подбородком в край стойки бара, но тут же поднялся и, не говоря ни слова, юркнул в дальний закуток.
Пот снова плюхнулся на табурет и спросил:
- Так на чем мы остановились, браток?
- Ты меня запугивал.
- Ах да, - ухмыльнулся он. - Как я те сказал, забудь о моих парнях. Пойдешь нам навстречу, мы не останемся в долгу, Скотт. Ну а если нет... Противно даже говорить, что будет...
- Вот и не трать времени даром.
- Можешь вляпаться в дерьмо, браток. Слышь, я те советую, как друг. Мне будет неприятно, если те достанется на орехи.
- А с чего это ты так разволновался? Стоило мне немного поспрашивать о Дэнни и Фрэнке, как на меня наслали здоровенного бугая с вот такой пастью, чтобы он рявкнул и взял меня на испуг. Неужто ты сам до такого додумался? Пот по-прежнему старался изображать улыбку.
- Ты же еще о ком-то выспрашивал, а? Кажись, о Маке, да? - Он вдруг нахмурился. - Нет, о Джиме. Ну да, точно, о Джиме.
Слишком уж небрежно он говорил.
- Верно, о Джиме. - Я тоже посерьезнел. - Забыл, как его?.. - Похоже, я слегка перестарался, пытаясь казаться равнодушным.
Пот угрожающе ощерился.
- Не знаешь, да? Ну и не надо. Просто завяжи свой язык на два узла - и проживешь до ста лет.
Он сполз с табурета. И тут обнаружилось, что Пот дюймов на пять ниже моих шести футов двух дюймов, хотя на первый взгляд он казался приплюснутым верзилой не менее семи футов роста. Не сказав больше ни слова, он повернулся и вышел на Мэйн-стрит. Я заторопился к выходу и успел увидеть, как он забирается в черный "бьюик-электра", припаркованный несколькими ярдами дальше по улице; кто сидел за рулем, я не разглядел, они быстро исчезли в потоке машин. Правда, номер "бьюика" мне удалось запомнить.
Вернувшись к стойке, я залпом допил пиво. Потом расстегнул запонку на манжете рубашки, приподнял рукав и осмотрел руку.
На ней отчетливо проступали следы от каждого пальца Пота. Значит, у меня целых пять синяков - и столько же я буду ему должен.
Отдел по расследованию убийств находился на четвертом этаже здания, в котором размещалось управление полиции Лос-Анджелеса. Когда я вошел, лейтенант Роулинг, пристроившись на краешке стула, разговаривал с каким-то коллегой в штатском. Дверь в кабинет Сэмсона была распахнута. Бросив Роулингу: "Привет", я вошел к капитану.
Фил Сэмсон, настоящий фанатик и мастер своего дела, уже несколько лет возглавлял отдел по расследованию убийств полиции Лос-Анджелеса. Здоровенный и крепкий атлет с седыми волосами, он казался вытесанным из каменной глыбы. И был довольно крутым парнем. Если новоиспеченного полицейского взять и бросить - как яйцо в кипяток - в бурлящую среду преступного мира большого города и дать ему там повариться, то, если он выдержит, пойдет к цели, как ледокол, из него получается самый настоящий крутой коп. Его нередко можно отличить по бульдожьей челюсти, твердому, немигающему взгляду и властному тону. Но даже гранитному Филу было далековато до некоторых своих коллег и подчиненных - такие здесь подобрались ребята.
Как обычно, он смолил свою черную сигару и в кабинете повис густой дым и удушливый запах крепкого табака.
- Ах, этот аромат уличных сортиров! - завел я свою обычную шутку по поводу сигары Сэма. - И как это вы, друзья...
- Не пудри мне мозги, Шелл, - пробурчал Фил. - Что у тебя стряслось на этот раз?
- Стряслось? Да ты, Фил, совсем очумел от своего сигарного благовония...
- Ладно, не цепляйся. Какое дело заставило тебя в очередной раз прибегнуть к помощи полиции Лос-Анджелеса?
- Да так, кое-какие мелочи. В среду, семнадцатого, к вам поступило заявление об исчезновении некоего Дэнни Спринга. Его сестра - кстати, очаровашка - обратилась ко мне с просьбой, скажем так, пособить вам в розысках. И вот я вознамерился переворошить весь город, прочистить городскую канализацию и...
- Послушай, Шелл, - устало перебил меня Сэмсон, неумело пытаясь изобразить раздражение. - Вообще-то у меня есть кое-какие служебные обязанности и заботы. Конечно, по сравнению с твоими они кажутся совершеннейшей ерундой. Но, бога ради, объясни, какого черта тебе от меня надо? Конкретно?
Я усмехнулся.
- Видишь ли, когда я расспрашивал о Дэнни Спринге во всех выгребных ямах на Мэйн-стрит, ко мне пристал один здоровенный и весьма неприятный тип, грозил, требовал, чтобы я бросил это дело, а не то... Не тебе говорить, что в таких случаях обещают громилы. Весит он примерно восьмую часть тонны, рост пять футов девять дюймов, какой-то весь квадратный и чересчур самоуверенный. Зовут Пот.
- Знаю такого. С ним работает в паре такой тощий, желчный парень по имени Джейк?
- Мы были только вдвоем, и, поверь мне, его одного хватило с лихвой. Однако уехал он на черном "бьюике" с кем-то еще. А кто такой Джейк?
- Запасной игрок; так сказать, прикрытие. Если еще раз повстречаешься с Потом, не сомневайся - Джейк где-то поблизости. - Фил помолчал и не без иронии добавил: - Если повстречаешь. Эта парочка из очень крутых. Но какое отношение они имеют к твоему пропавшему?
- Вот этого Пот не сказал. Есть у вас что-нибудь на него?
- Мне только известно, что он убил человека - представь, голыми руками. Просто слегка стукнул его кулаком по голове, а у того возьми да и случись кровоизлияние в мозг.
- Да, он не производит впечатления особо деликатного и уж тем более слабосильного.
- Еще бы, ведь Пот выступал в цирке. Силач. Насколько мне известно, он до сих пор не оставил гири. Пару раз мы его забирали, но ничего серьезного доказать не сумели.
- А эти двое работают сами по себе или за ними кто-то стоит?
- Трудно сказать. Но теперь, коль он проявился столь откровенно, мне и самому интересно уточнить подробности.
Мы спустились на третий этаж, в отдел архивов и идентификации, и Сэмсон запросил дела на обоих. Мы уселись за небольшой столик; просмотрев папки, Фил передал их мне. На каждой была наклеена маленькая фотография.
На одной из них - Пот, его полное имя Винс Поттер, на другой - Джейк Лютер, тощий и, если судить по выражению глаз, злобный тип с тонкими усиками. Машина, номер которой я успел заметить, принадлежала Лютеру. По приговору местного суда он уже отбывал срок в Сан-Квентине за незаконное ношение оружия, а также сидел какое-то время в Фолсоме по обвинению в непреднамеренном убийстве. Против Пота в Лос-Анджелесе никаких обвинений ни разу не выдвигалось, однако, согласно данным ФБР, на его счету имелись аресты - тоже без предъявления обвинения - в Пеори, Далласе и Лас-Вегасе. Короче, парочка довольно темных типов.
Сэмсон расписался за папки с делами, вернул их, и мы поднялись к нему в кабинет.
- И никаких обвинений, связанных с наркотиками, - заметил я.
- А что, должны быть?
- Да так, просто предположение. Во всяком случае, Дэнни Спринг точно сидел на чем-то сильнодействующем. Кстати, сестра в заявлении об этой стороне жизни брата умолчала.
Фил хмыкнул.
- Значит, наркоман? Если раскопаешь что-нибудь еще, дай знать Фини. Да и меня держи в курсе.
Капитан Фини возглавлял отдел по борьбе с наркотиками. Мне доводилось расследовать несколько дел, связанных с наркоманами, и я хорошо знал Фини. Иначе и быть не могло, ведь работа, которую делали его ребята, почти всегда - прямо или косвенно - связана с деятельностью других отделов и подразделений департамента полиции Лос-Анджелеса. Неудержимая, болезненная страсть поймать вожделенный кайф может толкнуть наркомана практически на любое из преступлений, перечисленных в Уголовном кодексе: мелкую кражу, грабеж, разбой, кражу со взломом, мошенничество, убийство и так далее. Стремясь заполучить нужную им дозу, они выходят на тропу войны против всего остального мира, против всех нас.
- Фини снова одолевает бессонница? - поинтересовался я.
- А кто из нас вообще спит? Ты же знаешь, как обстоят дела с наркоманией в городе. Какое-то время волна поднимается, потом нам удается несколько сбить ее уровень, но немного погодя она снова идет в рост. В данный момент мы как раз наблюдаем усилившуюся активность.
- Есть какие-нибудь соображения - почему?
- Вполне вероятно, что появился новый поставщик или поставщики. Возможно, дело в нашем старом друге Черри. А может, подбавляет дрожжей в тесто десяток еще каких-то неведомых нам причин. В любом случае, сейчас этой дряни полным-полно. - Фил достал новую сигару. - У Фини может оказаться что-нибудь свеженькое на сей счет. Он чуть душу не вытряс из известных нам толкачей и потребителей. К сожалению, насколько мне известно, в сети попадает все более мелкая шпана.
Черри... Фил называл так Джианномо Чиари, местного бизнесмена, проживавшего в пригороде Лос-Анджелеса уже больше десяти лет и известного как Джо Черри. Обычно его можно было увидеть в обществе какой-нибудь хорошенькой девушки, причем непременно блондинки. Мне доводилось несколько раз бегло перемолвиться с ним словом-другим. На этом наши взаимоотношения и заканчивались. Между нами никогда не возникало трений, но и симпатий особых тоже. Черри владел рестораном, текстильным концерном и несколькими зданиями, занятыми под офисы в Голливуде. Он регулярно посещал церковь и славился щедрыми пожертвованиями благотворительным организациям. Надо ли говорить, что за Черри не замечалось никаких противозаконных деяний - по крайней мере таких, причастность к которым можно было бы убедительно доказать. Полиция Лос-Анджелеса, понятное дело, проверяла Черри, но так и не обнаружили на него ничего ни местное управление, ни ФБР. Тем не менее, он представлял для них определенный интерес, и его не выпускали из виду последние годы.
Ничего удивительного. Можете сами поговорить с полицейскими чиновниками любого крупного города - и они выложат вам целый список лиц, подозреваемых или даже точно замешанных в крупном рэкете, в принадлежности к мафиозному синдикату, в шантаже, торговле наркотиками, в преступном сговоре или заговоре и т.д., но против которых нет ни единого обоснованного доказательства причастности к преступной деятельности. По крайней мере, таких доказательств, которые можно было бы представить суду. А если таковые и находились, то зачастую оказывалось, что грош им цена - они попросту рассыпались в ходе судебного разбирательства. Все дело в том, что при толковании многих законов судьи, похоже, больше заботятся о соблюдении "гражданских прав" преступников, нежели законопослушных граждан. Не говоря уже о купленных адвокатах. Одним словом, в списке не выявленных и особо опасных преступников Лос-Анджелеса Джо Черри мог бы претендовать на почетное место среди первой тройки.
Черри давно уже подозревался в оптовой торговле наркотиками, но с точки зрения буквы закона был чист как стеклышко. Или этот хитрец действительно таковым и являлся, или представлял собой чрезвычайно осторожное и хитроумное отродье. Единственным достоверным фактом было то, что за последние четыре года он дважды встречался с Доном Сальваторе Лучиано, Лаки Лучиано,* и оба раза в Италии. В обоих случаях они обедали в отеле "Эксельсиор" в Неаполе. Конечно, нельзя привлекать к ответственности человека за обед с кем-то в ресторане, но репутация после подобных встреч, согласитесь, остается навсегда подпорченной.
- Итак, это пока лишь предположения, - сказал я. - Посмотрю, может, удастся раскопать что-нибудь посущественнее.
* Лаки Лучиано (Счастливчик Лучиано) - глава чикагского мафиозного семейства в 30 - 50-х годах.
Фил кивнул и углубился в лежащие перед ним бумаги, а я отправился в кабинет триста двадцать три, в архив отдела без вести пропавших, где дежурный сержант выдал мне все заявления, накопившиеся с четырнадцатого мая - всего за одиннадцать дней. Довольно часто в отдел по расследованию убийств в полиции Лос-Анджелеса за день поступает с десяток, а то и больше подобных сигналов бедствия, так что пачка оказалась довольно внушительной. Быстро перебрав ее, я нашел заявление об исчезновении Дэнни Спринга и отложил его в сторону, затем, понадеявшись, что интуиция что-то да подскажет, принялся рассматривать остальные.
Все, с кем я разговаривал до сегодняшнего дня, не видели Дэнни Спринга после тринадцатого числа; точно так же никому не попадался на глаза и его закадычный приятель Фрэнк. Поэтому, вполне вероятно, Фрэнк тоже значится среди пропавших, и если у него в городе имеются родственники, то один из них мог подать заявление в полицию. Тщательно перебирая просьбы о помощи, я высматривал фамилию, созвучную с Айверсом или Айвором.
Пока я перелистывал страницы, за стойкой переговаривались два полицейских. Тот, что принес мне заявления, все еще держал одно из них в руке, посвящая, видимо, приятеля в подробности.
- Ну да, я как следует разглядел ее, пока она писала это заявление, говорил он напарнику. - И сделал все, чтобы она задержалась подольше. Ну и глазки же у нее, дружище! Такие ослепительно голубые... я чуть не растаял на месте, не говоря уже обо всем остальном.
Второй хохотнул.
- Навряд ли ее благоверный сбежал бы от такой красотки. Если, конечно, он совсем не рехнулся.
- А может, именно из-за нее он и слетел с катушек? Я и сам не прочь потерять голову за-ради подобной конфетки.
Бросив бумаги мне на стойку, полицейский увлеченно продолжал разговор. И тут мне попалось заявление, датированное двадцатым мая. Оно поступило от вдовы, миссис Марты Эйверсон. Я насторожился. Довольно похоже. Особенно если принять во внимание, что пропал ее сын, Фрэнк, которого она не видела с воскресенья, то есть с четырнадцатого мая.
- Признаюсь, я раньше как-то ничего не замечала. Но он бывал временами таким... ну... раздражительным, что ли. Затем снова вел себя как ни в чем не бывало. Когда я заходила к нему домой, мне казалось, что он в порядке. Иногда, правда, начинал вдруг зевать и чихать, глаза становились какими-то пустыми, мутными. Я довольно долго ничего не подозревала. Наконец пошла в библиотеку, полистала книжки и узнала, что означают подобные симптомы. Это ломка - так это называется.
Ломка... Медицинский термин для обозначения сущего ада. Она может наступить в любой момент после последнего укола - все зависит от того, насколько сильна тяга к наркотику и к какой дозе привык наркоман. Сначала ничего страшного. Зевота, чихание, нервозность, сонливость. Потом что-то происходит с глазами - они становятся мутными, водянистыми. Особой боли пока нет. Она приходит дня через два-три. И все летит к черту, наступают адские мучения: выламывающий суставы жестокий озноб, перед глазами дикое мельтешение и вспышки света, тошнота, понос, судороги, сводящие ноги, а затем и все тело. Наркомана крутит, выворачивает наизнанку, давит, его бьет лихорадка, прошибает холодный липкий пот и... боль, боль, одна сплошная боль... Нестерпимая, заставляющая кричать... И - безысходность, затравленность, страх... Именно в таком состоянии бедняга готов на все ради дозы наркотика. На кражу, ограбление, торговлю собой, убийство... на что угодно.
Иногда, если не удается добыть дозу, он падает и катается по полу. После нескольких таких приступов может наступить конец. Такие дела...
- Тогда все представляется несколько в ином свете, детка, - задумчиво произнес я.
Глаза Эвелин расширились, она быстро заморгала. Я не понял ее смущения, потом до меня дошло, что это ее реакция на "детку".
- Не обижайтесь на "детку". - Я подсластил извинение улыбкой. - Будем считать это тлетворным влиянием Голливуда.
- Вы меня так удивили! Серьезный разговор, и вдруг... Я просто оторопела.
- Знаете, я называю так практически всех своих знакомых. Кроме мужчин, разумеется, - даже Голливуд не способен развратить меня до подобной степени. Но впредь обязуюсь звать вас не иначе, как мисс Спринг...
- Ой нет, что вы... - Она вдруг хлопнула ладошками, непроизвольно зажала их между коленей и от души рассмеялась. Она выглядела настолько трогательной, похожей на шаловливого ребенка, что мне захотелось взять ее на руки, побаюкать, усадить к себе на колени...
Несколько секунд спустя Эвелин, опомнившись, вернулась из детства и глубоко вздохнула. Но мне по-прежнему хотелось ее побаюкать и усадить на колени.
Тряхнув головой, дабы избавиться от наваждения, я сказал:
- Ну хорошо, мисс Спринг, детка... вот черт, извините, мисс Спринг, это многое меняет. Не расскажете ли мне все, что знаете о Дэнни? И о тех переменах в нем, которые особо бросились вам в глаза.
Как она теперь предполагает, все началось около года назад. Шесть или семь месяцев подряд Дэнни занимал у нее деньги, никогда не объясняя, для чего. Набралась почти тысяча долларов. А потом, где-то месяца четыре назад, он перестал брать в долг - похоже, у него появился собственный источник дохода. Заработок? Нет, Дэнни никогда не работал; по крайней мере, Эвелин такого за ним не знала.
Девушка помолчала, нахмурилась, преодолевая, видимо, какие-то сомнения.
- Я хочу рассказать вам еще кое о чем, мистер Скотт.
- Зовите меня просто Шелл.
- Шелл? - Она улыбнулась. - Хорошо. Не знаю, имеет ли это какое-то значение, но скрывать от вас, думаю, не стоит. Все произошло в субботу, когда я последний раз виделась с Дэнни. У меня дома. Зазвонил телефон, и какой-то мужчина спросил, здесь ли Дэнни. Я передала ему трубку. Брат немного послушал, а потом говорит: "Ну конечно, Джим. Я отыщу Фрэнка и..." И тут тот, другой стал кричать на Дэнни. Даже мне было слышно. Дэнни, похоже, испугался. Он извинился и повесил трубку. Я спросила, что случилось, но он ответил: ничего. А я возьми и брякни: мол, кто такой Джим? Дэнни побледнел - вы поверите? - и сердито гаркнул, что не знает никакого Джима.
- Но он ведь при вас называл своего собеседника Джимом, не так ли?
- Да. Я и сказала Дэнни, что слышала, как он произнес это имя. Дэнни совсем вышел из себя, а может, просто не сумел скрыть испуг. Горячо пытался убедить меня, что не знает никого по имени Джим, а потом взял с меня обещание никогда и никому не говорить, что он упоминал это имя. И сразу же ушел.
- А фамилию этого Джима вы, случайно, не знаете?
- Нет. Я никогда не слышала о нем. Ни до того телефонного разговора, ни после.
Мы поговорили еще несколько минут, я записал ее адрес и телефон и проводил до двери.
- Я сразу же возьмусь за дело и позвоню вам сегодня вечером или завтра утром, мисс Спринг. - Я улыбнулся и уточнил: - Детка.
Она снова весело рассмеялась.
- Зовите меня Эвелин... дорогой. - Посмотрела на меня доверительно и серьезно добавила: - Спасибо, Шелл. Теперь я чувствую себя значительно спокойней. - Последовало еще несколько секунд молчания. - В самом деле, вы мне кажетесь таким... сильным, надежным. Готова поспорить на что угодно: если кто и сможет разузнать, что случилось с Дэнни, так это вы.
Да, в малышке было нечто такое, что могло заставить мужчину броситься на огнедышащего дракона с одним лишь портативным огнетушителем в руках. Воодушевленный ее признанием, я заверил:
- Если его можно найти, то я непременно это сделаю!
В моей фразе прозвучало не меньше пафоса, чем в речи Линкольна, провозглашавшего освобождение негров от рабства. Кажется, я немного перестарался, хотя, видит бог, говорил совершенно искренне. Ну и, если между нами, не такой уж я неустрашимый герой, каким старался показаться девчушке.
Но Эвелин прямо-таки просияла и, облегченно вздохнув, вышла из кабинета.
Прислонившись к дверному косяку, я подождал, пока она не исчезнет из виду, затем вынул из плечевой кобуры кольт, открыл барабан. Пять сверкающих донышками гильз патронов походили на маленькие, злые глазки. Это и есть мой огнетушитель. Засунув револьвер на место, я запер офис.
Когда Эвелин Спринг уходила отсюда, она, кажется, немного успокоилась по поводу Дэнни.
Я же не разделял ее уверенности.
Глава 3
В Лос-Анджелесе есть Уилширский бульвар, который больше известен под названием "Миля Чудес". На бульваре разместились модные магазины, громадные здания офисов и целые акры супермаркетов. Кроме того, "Миля Чудес" может похвастать такими заведениями, как отели "Амбассадор", "Коконат Грув", "Браун Дерби" и "Перино". Это, так сказать, блистательная верхушка социальной лестницы.
На другом ее конце находится Мэйн-стрит с обветшалыми кварталами особенно та часть улицы, что между Первой и Третьей авеню. Эвелин сообщила, что ее братец проводил там довольно много времени: пил пиво, болтал с девчонками-битницами, знакомыми парнями и с теми, кто подкатывался к нему в вонючем подвале. Чаще всего Дэнни околачивался в заведении под названием "Гайети".*
* Гайети - веселье, бесшабашность (англ.).
Кафе "Гайети" оказалось темной, сырой, провонявшей затхлой кислятиной забегаловкой, почти пустой в час дня. Я взял себе пива. Бармен хорошо знал Дэнни. Фрэнка тоже. Но известны они ему были только по именам - как Дэнни и Фрэнк, которые обычно приходили вместе.
- А когда вы в последний раз видели Дэнни? - спросил я.
- В субботу. Он был вместе с Фрэнком.
- В прошлую субботу?
- Нет, в позапрошлую. В те выходные никто из них не заглядывал. Что довольно странно. Обычно по субботам эти парни торчат тут, как приклеенные.
Прошло часа полтора. Я выпил четыре бутылки пива и расспросил не менее десятка людей с Мэйн-стрит, знавших Дэнни Спринга. Большинство из них подтвердило, что он чаще всего показывался с Фрэнком. Но никто не знал их фамилий. Мои собеседники не имели ни малейшего представления и о том, кто такой Джим.
Какая-то нечесаная брюнетка с припухшим лицом дождалась, пока я возьму ей бурбон, и лишь потом сообщила:
- Кажется, я однажды слышала фамилию Фрэнка. Что-то вроде Айвор, Айвер или Айверс... - Она рыгнула и кокетливо почмокала губами. - Как насчет еще одной рюмашки, сладенький? Может, я вспомню поточнее.
Вряд ли вспомнит. И я не стал ее больше баловать.
- Тогда убирайся ко всем чертям, сладенький, - обиделась девица.
Около половины четвертого я допивал последнюю бутылку в тошниловке под романтическим названием "Старлайт Руф".* Почему этот гадючник так назвали, видимо, навсегда останется загадкой, поскольку находился он в подвале и имел замечательное сходство с разбомбленным уличным сортиром. Здесь я выслушал примерно ту же историю и уже готов был навсегда распрощаться со "Старлайт Руф" и подобными ему заведениями - "Сады Версаля", "Пэралайз" и даже "Сплендид",** когда на соседний табурет тяжело плюхнулся какой-то увалень.
* Старлайт Руф - звездное небо (англ.).
** Сплендид - роскошный (англ.).
- Позволь угостить тебя пивом, браток, - предложил он.
Я мельком взглянул на него.
- Нет, спасибо.
И принялся было слезать с табурета. Вдруг он протянул правую руку и сомкнул пальцы на моем предплечье. Именно сомкнул - это самое подходящее слово. Ощущение было такое, будто моя рука угодила под колесо самосвала.
Он сидел вполоборота ко мне и, несмотря на то что крепко сжимал мою руку, выглядел совершенно невозмутимым, даже расслабленным. Странным шутником оказался тот здоровенный парень, который за последний час попадался мне на глаза дважды. Оба раза он входил следом за мной в бар и садился за несколько мест от меня, но достаточно близко, чтобы слышать, о чем я говорю со случайными знакомыми. Подсевший ко мне тип походил на громадную гориллу с переразвитой мускулатурой, редеющими волосами и лицом, напоминавшим башмачную болванку, обтянутую чем-то вроде блеклой кожи. Весил он, должно быть, около двухсот пятидесяти фунтов, из которых большая часть приходилась на мускулы.
- Отпусти руку, - стараясь говорить спокойно, потребовал я.
Он и ухом не повел.
Я находился в очень неловком положении, поскольку из-за его бульдожьей хватки почти съехал с табурета и подался вперед. На стойке бара передо мной стояла моя пивная бутылка; я ухватил ее свободной рукой, всерьез намереваясь врезать нахальному кретину по зубам.
Но тут он отпустил меня. На какое-то мгновение предплечье пронзила резкая боль, вся рука тупо заныла.
Поставив бутылку на место, я соскользнул с табурета и встал лицом к этой образине.
- Извини, браток, - сказал он. - Не знал, что ты такой чувствительный.
- Теперь знаешь.
- Ладно, не заводись. Давай я лучше угощу тебя пивом.
- Я же сказал - нет. И вот что, дружище...
- Пот. Меня зовут Пот.
- Держи свои грабли от меня подальше.
- Да ладно те! Просто хотел чуток поболтать с тобой, вот и все.
У меня еще не улеглось желание двинуть его, хотя я и рисковал сломать собственную руку, если вложу всю силу в удар по его черепушке. Однако не это останавливало меня, а любопытство - чего ради он таскается за мной?
Пот искоса посмотрел на меня и поскреб своими кривыми зубами нижнюю губу.
- Я тут случайно слыхал, как ты выспрашивал о моих корешах, Дэнни и Фрэнке.
- Так уж случайно?
- Ну да. Или мы не бухали вместе? Они чё, вляпались? Во что?
Я промолчал.
- Ведь ты же Скотт, да? Частный сыщик?
Я кивнул.
- И чё за интерес у сыщика к моим корешам?
- Слушай, кончай базар. Хочешь говорить - давай ближе к делу.
Лицо Пота приобрело жесткое выражение.
- Ну, коль ты настаиваешь, ладно. В общем, кончай вынюхивать и выпытывать. Просто забудь о них, и все. - Пот посмотрел на бармена, протиравшего стакан в нескольких футах от нас. - Исчезни, - цыкнул он.
Бармен нахмурил брови.
- Черта с два. Я должен следить за баром.
Пот встал, обошел меня и протянул через стойку свою могучую лапу. Схватив бармена левой рукой за ремень вместе с брюками, он притянул его к себе, потом, словно это была пустая картонная коробка, поднял на пару футов в воздух и ласково попросил:
- Исчезни.
Несмотря на то что бармен был весьма упитанным мужиком, мне показалось, будто он прямо на глазах теряет в весе и съеживается, как проколотый шарик. Пот отпустил его. Когда бедняга коснулся ногами пола, они, словно ватные, подкосились. Падая, он впечатался подбородком в край стойки бара, но тут же поднялся и, не говоря ни слова, юркнул в дальний закуток.
Пот снова плюхнулся на табурет и спросил:
- Так на чем мы остановились, браток?
- Ты меня запугивал.
- Ах да, - ухмыльнулся он. - Как я те сказал, забудь о моих парнях. Пойдешь нам навстречу, мы не останемся в долгу, Скотт. Ну а если нет... Противно даже говорить, что будет...
- Вот и не трать времени даром.
- Можешь вляпаться в дерьмо, браток. Слышь, я те советую, как друг. Мне будет неприятно, если те достанется на орехи.
- А с чего это ты так разволновался? Стоило мне немного поспрашивать о Дэнни и Фрэнке, как на меня наслали здоровенного бугая с вот такой пастью, чтобы он рявкнул и взял меня на испуг. Неужто ты сам до такого додумался? Пот по-прежнему старался изображать улыбку.
- Ты же еще о ком-то выспрашивал, а? Кажись, о Маке, да? - Он вдруг нахмурился. - Нет, о Джиме. Ну да, точно, о Джиме.
Слишком уж небрежно он говорил.
- Верно, о Джиме. - Я тоже посерьезнел. - Забыл, как его?.. - Похоже, я слегка перестарался, пытаясь казаться равнодушным.
Пот угрожающе ощерился.
- Не знаешь, да? Ну и не надо. Просто завяжи свой язык на два узла - и проживешь до ста лет.
Он сполз с табурета. И тут обнаружилось, что Пот дюймов на пять ниже моих шести футов двух дюймов, хотя на первый взгляд он казался приплюснутым верзилой не менее семи футов роста. Не сказав больше ни слова, он повернулся и вышел на Мэйн-стрит. Я заторопился к выходу и успел увидеть, как он забирается в черный "бьюик-электра", припаркованный несколькими ярдами дальше по улице; кто сидел за рулем, я не разглядел, они быстро исчезли в потоке машин. Правда, номер "бьюика" мне удалось запомнить.
Вернувшись к стойке, я залпом допил пиво. Потом расстегнул запонку на манжете рубашки, приподнял рукав и осмотрел руку.
На ней отчетливо проступали следы от каждого пальца Пота. Значит, у меня целых пять синяков - и столько же я буду ему должен.
Отдел по расследованию убийств находился на четвертом этаже здания, в котором размещалось управление полиции Лос-Анджелеса. Когда я вошел, лейтенант Роулинг, пристроившись на краешке стула, разговаривал с каким-то коллегой в штатском. Дверь в кабинет Сэмсона была распахнута. Бросив Роулингу: "Привет", я вошел к капитану.
Фил Сэмсон, настоящий фанатик и мастер своего дела, уже несколько лет возглавлял отдел по расследованию убийств полиции Лос-Анджелеса. Здоровенный и крепкий атлет с седыми волосами, он казался вытесанным из каменной глыбы. И был довольно крутым парнем. Если новоиспеченного полицейского взять и бросить - как яйцо в кипяток - в бурлящую среду преступного мира большого города и дать ему там повариться, то, если он выдержит, пойдет к цели, как ледокол, из него получается самый настоящий крутой коп. Его нередко можно отличить по бульдожьей челюсти, твердому, немигающему взгляду и властному тону. Но даже гранитному Филу было далековато до некоторых своих коллег и подчиненных - такие здесь подобрались ребята.
Как обычно, он смолил свою черную сигару и в кабинете повис густой дым и удушливый запах крепкого табака.
- Ах, этот аромат уличных сортиров! - завел я свою обычную шутку по поводу сигары Сэма. - И как это вы, друзья...
- Не пудри мне мозги, Шелл, - пробурчал Фил. - Что у тебя стряслось на этот раз?
- Стряслось? Да ты, Фил, совсем очумел от своего сигарного благовония...
- Ладно, не цепляйся. Какое дело заставило тебя в очередной раз прибегнуть к помощи полиции Лос-Анджелеса?
- Да так, кое-какие мелочи. В среду, семнадцатого, к вам поступило заявление об исчезновении некоего Дэнни Спринга. Его сестра - кстати, очаровашка - обратилась ко мне с просьбой, скажем так, пособить вам в розысках. И вот я вознамерился переворошить весь город, прочистить городскую канализацию и...
- Послушай, Шелл, - устало перебил меня Сэмсон, неумело пытаясь изобразить раздражение. - Вообще-то у меня есть кое-какие служебные обязанности и заботы. Конечно, по сравнению с твоими они кажутся совершеннейшей ерундой. Но, бога ради, объясни, какого черта тебе от меня надо? Конкретно?
Я усмехнулся.
- Видишь ли, когда я расспрашивал о Дэнни Спринге во всех выгребных ямах на Мэйн-стрит, ко мне пристал один здоровенный и весьма неприятный тип, грозил, требовал, чтобы я бросил это дело, а не то... Не тебе говорить, что в таких случаях обещают громилы. Весит он примерно восьмую часть тонны, рост пять футов девять дюймов, какой-то весь квадратный и чересчур самоуверенный. Зовут Пот.
- Знаю такого. С ним работает в паре такой тощий, желчный парень по имени Джейк?
- Мы были только вдвоем, и, поверь мне, его одного хватило с лихвой. Однако уехал он на черном "бьюике" с кем-то еще. А кто такой Джейк?
- Запасной игрок; так сказать, прикрытие. Если еще раз повстречаешься с Потом, не сомневайся - Джейк где-то поблизости. - Фил помолчал и не без иронии добавил: - Если повстречаешь. Эта парочка из очень крутых. Но какое отношение они имеют к твоему пропавшему?
- Вот этого Пот не сказал. Есть у вас что-нибудь на него?
- Мне только известно, что он убил человека - представь, голыми руками. Просто слегка стукнул его кулаком по голове, а у того возьми да и случись кровоизлияние в мозг.
- Да, он не производит впечатления особо деликатного и уж тем более слабосильного.
- Еще бы, ведь Пот выступал в цирке. Силач. Насколько мне известно, он до сих пор не оставил гири. Пару раз мы его забирали, но ничего серьезного доказать не сумели.
- А эти двое работают сами по себе или за ними кто-то стоит?
- Трудно сказать. Но теперь, коль он проявился столь откровенно, мне и самому интересно уточнить подробности.
Мы спустились на третий этаж, в отдел архивов и идентификации, и Сэмсон запросил дела на обоих. Мы уселись за небольшой столик; просмотрев папки, Фил передал их мне. На каждой была наклеена маленькая фотография.
На одной из них - Пот, его полное имя Винс Поттер, на другой - Джейк Лютер, тощий и, если судить по выражению глаз, злобный тип с тонкими усиками. Машина, номер которой я успел заметить, принадлежала Лютеру. По приговору местного суда он уже отбывал срок в Сан-Квентине за незаконное ношение оружия, а также сидел какое-то время в Фолсоме по обвинению в непреднамеренном убийстве. Против Пота в Лос-Анджелесе никаких обвинений ни разу не выдвигалось, однако, согласно данным ФБР, на его счету имелись аресты - тоже без предъявления обвинения - в Пеори, Далласе и Лас-Вегасе. Короче, парочка довольно темных типов.
Сэмсон расписался за папки с делами, вернул их, и мы поднялись к нему в кабинет.
- И никаких обвинений, связанных с наркотиками, - заметил я.
- А что, должны быть?
- Да так, просто предположение. Во всяком случае, Дэнни Спринг точно сидел на чем-то сильнодействующем. Кстати, сестра в заявлении об этой стороне жизни брата умолчала.
Фил хмыкнул.
- Значит, наркоман? Если раскопаешь что-нибудь еще, дай знать Фини. Да и меня держи в курсе.
Капитан Фини возглавлял отдел по борьбе с наркотиками. Мне доводилось расследовать несколько дел, связанных с наркоманами, и я хорошо знал Фини. Иначе и быть не могло, ведь работа, которую делали его ребята, почти всегда - прямо или косвенно - связана с деятельностью других отделов и подразделений департамента полиции Лос-Анджелеса. Неудержимая, болезненная страсть поймать вожделенный кайф может толкнуть наркомана практически на любое из преступлений, перечисленных в Уголовном кодексе: мелкую кражу, грабеж, разбой, кражу со взломом, мошенничество, убийство и так далее. Стремясь заполучить нужную им дозу, они выходят на тропу войны против всего остального мира, против всех нас.
- Фини снова одолевает бессонница? - поинтересовался я.
- А кто из нас вообще спит? Ты же знаешь, как обстоят дела с наркоманией в городе. Какое-то время волна поднимается, потом нам удается несколько сбить ее уровень, но немного погодя она снова идет в рост. В данный момент мы как раз наблюдаем усилившуюся активность.
- Есть какие-нибудь соображения - почему?
- Вполне вероятно, что появился новый поставщик или поставщики. Возможно, дело в нашем старом друге Черри. А может, подбавляет дрожжей в тесто десяток еще каких-то неведомых нам причин. В любом случае, сейчас этой дряни полным-полно. - Фил достал новую сигару. - У Фини может оказаться что-нибудь свеженькое на сей счет. Он чуть душу не вытряс из известных нам толкачей и потребителей. К сожалению, насколько мне известно, в сети попадает все более мелкая шпана.
Черри... Фил называл так Джианномо Чиари, местного бизнесмена, проживавшего в пригороде Лос-Анджелеса уже больше десяти лет и известного как Джо Черри. Обычно его можно было увидеть в обществе какой-нибудь хорошенькой девушки, причем непременно блондинки. Мне доводилось несколько раз бегло перемолвиться с ним словом-другим. На этом наши взаимоотношения и заканчивались. Между нами никогда не возникало трений, но и симпатий особых тоже. Черри владел рестораном, текстильным концерном и несколькими зданиями, занятыми под офисы в Голливуде. Он регулярно посещал церковь и славился щедрыми пожертвованиями благотворительным организациям. Надо ли говорить, что за Черри не замечалось никаких противозаконных деяний - по крайней мере таких, причастность к которым можно было бы убедительно доказать. Полиция Лос-Анджелеса, понятное дело, проверяла Черри, но так и не обнаружили на него ничего ни местное управление, ни ФБР. Тем не менее, он представлял для них определенный интерес, и его не выпускали из виду последние годы.
Ничего удивительного. Можете сами поговорить с полицейскими чиновниками любого крупного города - и они выложат вам целый список лиц, подозреваемых или даже точно замешанных в крупном рэкете, в принадлежности к мафиозному синдикату, в шантаже, торговле наркотиками, в преступном сговоре или заговоре и т.д., но против которых нет ни единого обоснованного доказательства причастности к преступной деятельности. По крайней мере, таких доказательств, которые можно было бы представить суду. А если таковые и находились, то зачастую оказывалось, что грош им цена - они попросту рассыпались в ходе судебного разбирательства. Все дело в том, что при толковании многих законов судьи, похоже, больше заботятся о соблюдении "гражданских прав" преступников, нежели законопослушных граждан. Не говоря уже о купленных адвокатах. Одним словом, в списке не выявленных и особо опасных преступников Лос-Анджелеса Джо Черри мог бы претендовать на почетное место среди первой тройки.
Черри давно уже подозревался в оптовой торговле наркотиками, но с точки зрения буквы закона был чист как стеклышко. Или этот хитрец действительно таковым и являлся, или представлял собой чрезвычайно осторожное и хитроумное отродье. Единственным достоверным фактом было то, что за последние четыре года он дважды встречался с Доном Сальваторе Лучиано, Лаки Лучиано,* и оба раза в Италии. В обоих случаях они обедали в отеле "Эксельсиор" в Неаполе. Конечно, нельзя привлекать к ответственности человека за обед с кем-то в ресторане, но репутация после подобных встреч, согласитесь, остается навсегда подпорченной.
- Итак, это пока лишь предположения, - сказал я. - Посмотрю, может, удастся раскопать что-нибудь посущественнее.
* Лаки Лучиано (Счастливчик Лучиано) - глава чикагского мафиозного семейства в 30 - 50-х годах.
Фил кивнул и углубился в лежащие перед ним бумаги, а я отправился в кабинет триста двадцать три, в архив отдела без вести пропавших, где дежурный сержант выдал мне все заявления, накопившиеся с четырнадцатого мая - всего за одиннадцать дней. Довольно часто в отдел по расследованию убийств в полиции Лос-Анджелеса за день поступает с десяток, а то и больше подобных сигналов бедствия, так что пачка оказалась довольно внушительной. Быстро перебрав ее, я нашел заявление об исчезновении Дэнни Спринга и отложил его в сторону, затем, понадеявшись, что интуиция что-то да подскажет, принялся рассматривать остальные.
Все, с кем я разговаривал до сегодняшнего дня, не видели Дэнни Спринга после тринадцатого числа; точно так же никому не попадался на глаза и его закадычный приятель Фрэнк. Поэтому, вполне вероятно, Фрэнк тоже значится среди пропавших, и если у него в городе имеются родственники, то один из них мог подать заявление в полицию. Тщательно перебирая просьбы о помощи, я высматривал фамилию, созвучную с Айверсом или Айвором.
Пока я перелистывал страницы, за стойкой переговаривались два полицейских. Тот, что принес мне заявления, все еще держал одно из них в руке, посвящая, видимо, приятеля в подробности.
- Ну да, я как следует разглядел ее, пока она писала это заявление, говорил он напарнику. - И сделал все, чтобы она задержалась подольше. Ну и глазки же у нее, дружище! Такие ослепительно голубые... я чуть не растаял на месте, не говоря уже обо всем остальном.
Второй хохотнул.
- Навряд ли ее благоверный сбежал бы от такой красотки. Если, конечно, он совсем не рехнулся.
- А может, именно из-за нее он и слетел с катушек? Я и сам не прочь потерять голову за-ради подобной конфетки.
Бросив бумаги мне на стойку, полицейский увлеченно продолжал разговор. И тут мне попалось заявление, датированное двадцатым мая. Оно поступило от вдовы, миссис Марты Эйверсон. Я насторожился. Довольно похоже. Особенно если принять во внимание, что пропал ее сын, Фрэнк, которого она не видела с воскресенья, то есть с четырнадцатого мая.