- А зачем я ей?
- Она лишь сказала мне, что очень хочет, чтобы ты приехал к ней...
- Уже лечу.
- ... и ей есть, что тебе показать.
- Счастливо оставаться.
- Но только никто не должен знать, что ты поехал к ней. Тебе придется оставить машину за квартал до её дома, за углом и незаметно пробраться к ней.
- Вот как?
- Они с мужем будут ждать тебя в доме...
- С мужем?
- И объяснят тебе все на месте. К тому же они хотят тебе что-то показать.
- Ну даже и не знаю...
- Она не объяснила, в чем дело, а просто сказала, что случилось нечто ужасное. И это имеет отношение к тому делу, над которым ты сейчас работаешь, к делу Холстеда.
За этими словами мне послышался первый звоночек. Вообще-то в голове у меня и так уже раздавался слабый звон, сопровождаемый тупой болью и противным гулом, но этот звоночек с того света я услышал очень отчетливо.
Звонившая мне до этого неведомая девица с призывно-сексуальным голосом говорила примерно то же самое. И вскоре после того звонка Портер был изрешечен пулями.
- Так значит, никто не должен знать, что я поехал туда, а? настороженно переспросил я. - И я должен незаметно пробраться в дом? А эта красавица случайно не оставляла никаких особых указаний, типа того, как избежать возможной засады...
- Она сказала, что тебе лучше войти со стороны улицы, что проходит позади их дома - понятия не имею, где это.
- Зато я знаю. Я был там сегодня утром. За домом у них растут кусты. Лучшего места для засады и не придумаешь.
- Ты должен войти через заднюю дверь. И так, чтобы тебя там никто не заметил.
- Замечательно. Еще какие-нибудь пожелания были?
- Подожди минутку. Сейчас, только загляну в блокнот. Нет... это все. Но она несколько раз подчеркнула, что это очень важно; и дело не терпит отлагательств.
- Ясно. Возможно они снова пытаются заманить меня в западню. Взять хитростью. Ха-ха. Вот так женек. Ну ничего, я им покажу. Фу ты, черт.
- Что такое? В чем дело?
- Нет, ничего. Просто голова немного болит. Ладно, спасибо ещё раз, Хейзл.
- Слушай, Шелл, с тобой действительно все в порядке?
- Со мной? Ха-ха, ну конечно же. Лучше и не бывает.
13
Я не стал парковать машину в квартале от дома Спорков. Потому что оставил её за два квартала.
Затем я открыл багажник "кадиллака" и принялся шарить среди хлама, который я обычно держу в нем. Среди прочего там было много разного рода электронной аппаратуры, микрофоны, "жучки", инфракрасные приборы ночного видения и тому подобные мелочи, но в данный момент мне нужна была совсем другая вещь. Приподняв обшарпанный, поцарапанный арбалет, я, наконец, нашел под ним то, что искал - перку, тонкое долото для сверления дыр. Затем положил арбалет на прежнее место и ещё некоторое время стоял перед раскрытым багажником, глядя на него.
Вообще-то, арбалет - это средневековое оружие, один из типов которого когда-то использовался для стрельбы по противнику специальными стрелами. Но этот экземпляр достался мне от одного из моих приятелей, который в прошлом служил в морской пехоте и совсем недавно вернулся домой. В высших политических кругах ведется много разговоров о каких-то невообразимых атомных и водородных бомбах, но на практике, в зловонной жаре джунглей во время боя сплошь и рядом использовалось средневековое оружие. Мой приятель тоже пускал в ход этот самый арбалет, чтобы убивать врагов, не поднимая при этом лишнего шума. И на некоторых из подаренных им стрел до сих пор заметны следы крови.
Порывшись ещё немного в своих пожитках, я извлек из недр багажника легкую, но очень прочную складную стремянку из бамбука - её длину можно запросто регулировать, как это делается у обыной складной удочки - и моток "скотча"; а затем захлопнул крышку багажника и отправился к Споркам.
Конечно, не исключено, что они и не замышляли ничего против меня. Но, честно говоря, в это мне верилось с трудом. Слишком уж много людей роилось вокруг этого дела, и у меня сложилось такое впечатление, что все они поголовно были при оружии. Кроме того, даже если они и не замышляли ничего против меня, то дополнительные меры предосторожности никогда не помешают. Никто не выстрелит мне в спину, если я все время буду готов к этому.
Обманули меня однажды - ваша заслуга, мудро рассуждал я по дороге к дому, в котором жили Спорки; обманете во второй раз - это уже будет моя вина. Я никак не мог вспомнить продолжение, а именно, что гласит мудрость насчет третьего, четвертого и прочих разов.
Я не стал выходить на дорожку, ведущую к задней двери дома Спорков, а вместо этого прошел через задний двор соседнего дома. На случай, если за домом Спорков на меня была устроена засада. Если кто-то дожидался меня там, надеясь таким образом перехитрить. И убить. Здесь было довольно много растительности - в основном кусты - и я глядел в оба, но так и не заметил ничего подозрительного. Наверное я сам выглядел довольно подозрительно, воровато перебегая от одного куста к другому, но с этим ничего нельзя было поделать. К тому же очень скоро все этим перебежки начали утомлять меня.
Благополучно добравшись до боковой стены двухэтажного особняка, в котором жили супруги Спорк, я выдвинул на всю длину свою лестницу, аккуратно приставил её к стене и взобрался на небольшую веранду, на которую выходили окна одной из дальних комнат второго этажа. Оказавшись на ней, я попробовал открыть окно, но оно оказалось запертым изнутри на задвижку. Зато рядом, всего в нескольких ярдах, находилась дверь. Она тоже была заперта; но мне понадобилось лишь несколько минут, чтобы при помощи перки просверлить в дереве пониже дверной ручки четырехдюймовое отверстие, просунуть в него руку, открыть замок и войти внутрь.
Я оказался в просторном коридоре, пол которого был застелен ковром. Тихонько ступая, я прошел мимо закрытых дверей в самый его конец и оказался на верхней площадке широкого лестничного марша, ведущего вниз, к небольшой комнатке, откуда вела на улицу дверь парадного входа. Я стоял очень тихо, прислушиваясь к каждому шороху, и все мои чувства были обострены до предела.
Здесь, на втором этаже, царила мертвая тишина, но откуда-то снизу доносились приглушенные голоса. Справа от меня, у самого основания лестницы находился сводчатый дверной проем, задрапированный портьерами из синего бархата. Я медленно двинулся вперед, начиная спускаться вниз по ступенькам и держа перку наготове.
Затем остановился и склонил голову к плечу.
Выждал какое-то время, задумчиво разглядывая перку.
Затем понимающе покачал головой, отложил перку и достал из кобуры "кольт", после чего продолжил свой путь вниз по лестнице.
Мне было велено войти в дом через заднюю дверь. Так что если на меня и замышлялось покушение, то судя по всему, злоумышленники должны были дожидаться именно там. Но долетавшие до моего слуха звуки доносились откуда-то из передних комнат дома. Что бы это значило?
Спустившись до середины лестницы, я снял ботинки и продолжил путь в одних носках. Так не только само мое продвижение стало тише, но и головная боль тоже как будто несколько поутихла. По крайней мере, в тот момент мне так показалось. В конце концов, существует же некая связь между головой и ногами. И я очень удивился, что прежде меня никогда не занимал этот вопрос - а сегодня это уже казалось непреложным утверждением. Затем мне открылась ещё одна истина: Скорее всего голова в большинстве случаев и болит именно потому, что ноги не дают ей покоя.
И тут я начал осознавать, что со мной творится несто странное. Мои способности к логическим размышлениям многократно возросли. А сознание стало ясным как никогда. Мне казалось, что оно становится прозрачным, как стекло. Я все ещё стоял, раздумывая над тем, что, наверное, именно мыслительная деятельность движет ногами спортсмена, когда доносившиеся снизу звуки снова привлекли мое внимание.
Я внимательно огляделся по сторонам. Теперь, когда сознание мое прояснилось, место действия представлялось мне уже в несколько другом свете.
Внизу, рядом с основанием летницы находилась дверная арка. В этой самой арке висели тяжелые бархатные портьеры синего цвета. И из-за этого самого портьерного бархата доносились жужжащие звуки какого-то разговора. Короче, там что-то жужжало. Я прислушался. Ж-ж-ж-ж-ж-ж. Его было очень трудно отфильтровать от тихого звона и гулкого стука, эхом отдававшихся у меня в голове, но мне это удалось. Кто-то там определенно был - или что-то.
Я взвел курок.
Программа действий была ясна. Либо войти туда - либо уйти, пока не поздно.
Но уйти я не мог. Только не теперь, когда уже зашел так далеко. И угробил на это уйму времени.
Нет, теперь только вперед. Действовать быстро, привнося элемент неожиданности. Значит так, сейчас я сойду вниз, неслышно ступая босыми ногами, которые, к счастью, были напрямую связаны с моей же головой, и задержусь лишь на мгновением перед этими портьерами. А затем стремительным движением распахну их и ворвусь в помещение. А потом...
Потом...
Ну а потом соображу что-нибудь по ходу дела.
До нижней площадки оставалось всего четыре ступеньки, когда на меня вдруг нахлынула мерзкая слабость. Это случилось так внезапно, как будто кто-то выстрелил из арбалета, и маленькая острая стрела пронзила моей череп слева направо, проходя прямо через мозг. Мучительная боль заполнила мою голову, отдаваясь рикошетом сразу во всех направлениях. И мне кажется я споткнулся. Или оступился. Короче говоря, утратил контроль над ситуацией.
Но зато соображал я по-прежнему наредкость быстро.
Что ж, думал я, я падаю, ладно. По крайней мере, лечу в нужном направлении. Ведь именно туда мне и нужно было попасть, не так ли? Вниз, да? Что ж, сейчас я там буду. Просто это произойдет несколько раньше, чем планировалось. Но, черт возьми, нельзя же ожидать, что все в жизни должно происходить строго по плану.
До задрапированной портьерами арки оставалось всего каких-нибудь несколько футов. Я сознавал, что если упаду и с грохотом растянусь на полу у двери, то переполошу тех, кто за ней находился - и жужжал все это время и тогда мой элемент неожиданности утратит свой смысл. Хотя, принимая во внимание мое теперешнее положение - а я летел почти кувырком, хоть и соображал по-прежнему быстро - становилось ясно, что мне уже не удастся тихо спуститься вниз и застать врасплох злоумышленников - или же чудовищных шмелей-мутантов.
Единственное, что мне оставалось, так это сделать мощный рывок сквозь бархат портьер и ворваться в комнату. Или так, или же продолжать обдумывать прочие возможности, пока не пропашу носом по полу. Именно так я и поступил. Ну, почти...
Я сделал мощный рывок. С этим проблем не было. Но, к несчастью, он получился в направлении почти параллельном двери. Наверное, в тот момент моя голова находилась несколько ниже, чем ноги. Но черт возьми, нельзя же всегда рассчитывать на точное выполнение задуманного. Но я все-таки держал направление на портьеры. Летел к ним по воздуху. Если уж кому-то и суждено пройти через эти чертовы занавески, думал я про себя, то это случится прямо сейчас.
Насчет этого я тоже ошибся.
Возможно, отчасти это произошло потому, что я не попал точно в центр, в то место, где сходились оба полотнища штор. Но как бы то ни было, а занавеси передо мной не распахнулись. Я чувствовал, как они подобно огромным бархатным щупальцам опутывают меня со всех сторон; но у каждой неприятности есть свои положительные стороны - зато я не слишком ушибся, когда в конце концов все-таки рухнул на пол. И надо сказать, грохнулся я знатно: споткнулся, растянулся на полу, откатился в сторону и затем почувствовал, как на меня что-то свалилось. Послышалось странное треньканье и почти тут же раздался страшный грохот. Как будто где-то совсем рядом пальнули из пистолета.
Теперь до моего слуха доносились ещё и дикие вопли, приглушенные тяжелой тканью опутавших меня портьер. Жужжанья больше не было слышно. Раздавался лишь пронзительный визг, сливавшийся с криком погрубее. Кричали двое: женщина и мужчина. "Ааааа!" - голосила женщина, "Ай-ай-ай!" - вторил ей мужчина. Я отчаянно барахтался, брыкался, изворачивался, пытаясь как можно скорее выбраться из-под портьер.
- Ааааа!
- Ай-ай-ай!
В голове у меня мелькнула мысль, что если кто-либо и собирался меня убить, то сейчас для этого настал самый подходящий момент. Честно говоря, это можно было бы сделать безо всякого труда. Но я почему-то все ещё жив. Я задумался над этим. А думал я очень быстро.
Затем я прекратил трепыхаться.
- Ей вы там, заткнитесь, - приказал я. - Да заткнитесь же вы и вытащите меня отсюда.
Мне пришлось повторить свою просьбу ещё пару раз, прежде чем они, в конце концов, взяли себя в руки и выполнили её. В течение ещё нескольких секунд я молча сидел на полу, глядя снизу вверх на мистера и миссис Спорк.
Сибилла приложила к губам пальчик с накрашенным ярко-красным лаком ноготком и немного повернула голову, искоса поглядывая на меня.
Я строго воззрился на мистера Спорка.
- У вас в доме живут пчелы?
- Пчелы? - переспросил он. - Какие пчелы?
- Ясно, если вы не знаете, какие пчелы, то, скорее всего, у вас их нет. - Я выдержал небольшую паузу. - Мистер Спорк, полагаю, вам хочется знать... - Я поднял обе руки и покачал ими над головой.
- Ну вот, - расстроенно сказала Сибилла, - вы испортили наши бархатные портьеры.
- Это были они, да? Да, кажется вы правы. Прострелил в одной из них дырку, так? Да и ковру как будто тоже досталось, правда? Ах да, и ещё дверь наверху. О ней мне тоже следует вас предупредить.
Встав с пола, я первым делом ощупал себя. Похоже, все кости были целы, обошлось без переломов. По крайней мере, без новых переломов. И вообще-то мне показалось, что когда на меня что-то обрушилось - на самом же деле это я сам врезался в пианино - то неразберихе, царившей до этого у меня в мыслях, как будто пришел конец. Например, теперь я знал, что ногами спортсмена движен отнюдь не мышление. По крайней мере, это казалось маловероятным.
Я убрал пистолет обратно в кобуру - после того, как отыскал его среди валявшихся на полу бархатных портьер - глубоко вздохнул и сказал:
- Мистер и миссис Спорк, вне зависимости от того, что натворил каждый из нас, давайте все же не будем опускаться до взаимных упреков, ладно? Давайте... будем жить сами и давать жить другим. Не спрашивайте меня, почему я вошел сюда вот так, то есть, таким образом. У меня на то были свои причины. Честное слово. Но я предпочел бы не заострять на этом внимание прямо сейчас. Или когда-либо еще. Ведь каждый из нас поступает по-своему, не так ли? Вы согласны? Что ж, с этим разобрались, итак, насчет...
- Но зачем, - изумленно перебила меня Сибилла, - вы бросились на портьеры?
- Миссис Спорк, - сказал я, - вы как предпочитаете играть в "русскую рулетку"? В полном одиночестве.
- Но вы нас так напугали, - продолжала она. - Я чуть с ума не сошла.
- Вас напугали. Ха. Вы ещё не знаете, что такое настоящий страх. Немного помолчав, я добавил. - Впрочем, и я тоже этого не знаю.
- А где ваши ботинки? - снова спросила она меня.
- У вас ко мне полно вопросов, не так ли? Я снял их и оставил на лестнице, если уж вас это так интересует. Но прежде я просверлил в вашей двери большую дыру. Ага. Просверлил дверь, прямо насквозь. Почему я не воспользовался набором отмычек? Или хотя бы дешевеньким ключом? Возможно, что никому из нас так и не суждено когда-либо узнать об этом. Я же скажу только одно: в тот момент идея со сверлением дыры показалась мне наиболее подходящей. А ботинки я снял, чтобы моя голова, которую мне совсем недавно прострелили... видите повязку? А дырку? Ага, наверное, это и объясняет дыру в вашей двери... чтобы поменьше шуметь. Я не хотел, чтобы от моей головы было много шума, потому что боялся, что на него слетятся шмели и съедят меня. Ну вот и все в общих чертах. У вас ещё есть вопросы?
Вопросов у неё больше не было.
Пару минут спустя, после того как все мы расселись по стоящим в комнате креслам - это была гостиная - я признался, что итак уже все знаю про них, так что они могут говорить без утайки.
- Всего вы не знаете, - сказала Сибилла. - Я позвонила вам, потому что нас шантажируют.
- Вот как? Но кто?
- Мы не знаетм... то есть, сегодня днем к нам приходил какой-то человек, но мы видели его впервые в жизни.
- И в чем заключался шантаж?
- У него была фотография.
- Так. Ну и что? Как говорят китайцы... - я потряс головой. - Какая фотография? - спросил я, внезапно вспомнив, как совсем недавно Анжелика Берсудиан подозрительным тоном задавала мне тот же самый вопрос.
- На ней мы с Хью в постели. Хью Прайер и я.
- Так. В постели.
- Ну... скорее на постели.
- И что-то мне подсказывает, что сделана она не в момент вашей с ним драки подушками.
- Не совсем. - Она запустила руку в небольшой редикюль, лежавший на диване между ней и её мужем, вынула из него небольшой снимок и протянула его мне. - Я хотела показать вам вот это, - сказала она. - Это оставил нам тот человек. Теперь вам понятно? - Я внимательно посмотрел на фото и сказал ей, что да, мне все понятно.
Их предупредили, чтобы они не обращались в полицию или к кому-либо ещё - именно поэтому она не назвала Хейзл своего полного имени и попросила, чтобы я пробрался к ним в дом тайком, с черного хода, тайком ото всех, так чтобы никто не догадался, что это Спорки попросили меня приехать.
- Хм, - сказал я, возвращая фотографию. - Мда. Ясно. Значит, как-то раз вечерком, когда вы... хм... кто-то без вашего ведома заснял...
- Да нет же, мы знали об этом. Все мы. Но мы были уверены, что весь альбом уничтожен. Сожжен. Фотографию, которую принес сегодня этот грязный подлец, действительно жгли. Но обгорели только края. А не... середина.
- Так, давайте помедленнее. - Я снова потянулся за снимком. - Значит, вы все знали про это? - Я продолжал. - И про существование альбома? И про то, что он должен был сгореть? В огне, разумеется.
- Да, конечно.
- И кто же попал в альбом - то есть, чьи фотографии вошли в него?
Тут впервые в разговор вступил мистер Спорк.
- Всех нас.
Я кивнул.
- То есть не только вас и миссис Спорк, но также Холстедов, Уистов, Райли, Кентов, Нельсонов, Берсудианов, Смитов, Уорренов и Прайеров.
- Именно так. - Он на мгновение задумался. - Вы перечислили все, никого не забыли.
- Угу. А зачем понадобилось заводить такой альбом? Просто так, ради развлечения?
- Нет, ради собственной безопасности. То есть, для безопасности нашей компании, - ответил он. - Вы понимаете?
- Не совсем.
- Мы далеко не первыми прибегнули к такому способу для обеспечения... ну, свободы действий каждого отдельного взятого участника. Такое уже случалось раньше и не раз. Вы бы очень удивились, если бы узнали, что такое имело место сплошь и рядом.
- Полагаю, что да. Вы имеете в виду, что это на тот случай, если кому-то вдруг захочется распустить язык - показать свою осведомленность, скажем, перед каким-нибудь репортером или перед властями - то знание о существовании фотографии, компрометирующей и лично его или её, станет залогом молчания?
- Не только молчания, но и высокой личной ответственности. Если кто-то с кем-то разругается, или покинет ряды нашей компании - например, в результате развода, или какая-то пара решит отказаться от участия - то фотографии, скорее всего, предотвратят... месть.
- Ага.
Мистер Спорк поджал губы.
- Поймите же, - серьезно продолжал он, - мы - никто из нас - не считаем, что мы занимаемся чем-то постыдным или предосудительным. Во всяком случае, мы с Сибиллой так не думаем. Мы считаем, что секс, сам половой акт, не является просто одной из разновидностью плотских утех, как это принято думать, низких и постыдных по определению...
- Это самое лучшее из того, что может человек, - вставила Сибилла.
- Ну, - сказал я, - тут вы, конечно, до некоторой степени правы...
- ... хотя несомненно и то, - нараспев продолжал мистер Спорк, - что секс, или скорее, навязанная миру ложная аура зла, стыда и вины, является причиной многочисленных неврозов...
- Да-да, это так, - вторила ему Сибилла, - это действительно так...
- ... и психозов. И вот это лицемерие привело миллионы, а может и миллиарды людей в больницы, лечебницы для душевнобольных, в кабинеты к психиаторам и в залы судов, где слушаются дела о разводах. Но отрешившись от иллюзий и ханженского лицемерия, и не обращая внимания на вопли жертв полового воздержания, боящихся признаться в собственном голове...
- На свете, наверное, нет ничего прекраснее...
- ...мы рассматриваем секс в совсем ином, новом свете...
- Я могу привести вам парочку примеров...
- Сибилла, заткнись, будь так добра.
Поразительнее всего то, что она улыбнулась ему и покорно замолчала.
Мистер Спорк продолжал говорить:
- Как я уже говорил...
- Эй, - перебил его я. - Так как насчет этого вашего шантажиста?
- Ну да, и я о том же. А если по существу, мистер Скотт, то я хочу сказать вам следующее. Мы, участники нашей компании, не чувствуем стыда или вины, но в то же время считаем очевидным, что наши отношения и нравы, наша нравственная концепция, очень отличаются от общепринятых, исповедуемых другими членами общества, в котором мы живем - тех других, в чьих силах нанести нам - всем вместе и каждому в отдельности - большой вред и ущерб. Если действия группы - нашей или какой-либо другой - будут приданы огласке, то это неизбежно повлечет за собой общественное осуждение. Презрение. Финансовую и социальную месть. И так далее. Нет страшнее гнева, чем гнев праведников - даже в тех случаях, когда они неправы. - Он улыбнулся. - Они управляли инквизицией, заставили покаятся Галилео. Они распяли Христа. Сожгли заживо Бруно.
Мне показалось, что он собирается преподать мен урок истории. Я же никогда особо не интересовался историей.
- А шантажист, - напомнил я.
- Они пришел сюда сегодня днем, показал нам эту фотографию - если верить ему, то это копия с оригинала. И потребовал, чтобы завтра вечером мы отдали ему двадцать тысяч долларов. Или... думаю, вы понимаете, что произойдет в противном случае.
- Ага. Итак, двадцать тысяч - если вы все-таки надумаете расстаться с ними - скорее всего, будут лишь первым взносом. А теперь, мистер Спорк, хорошенько подумайте, и взвесив материальное благосостояние всех участников вашей группы, назовите мне хотя бы примерный итог.
- Я могу сказать только приблизительно. Право же, я даже не знаю. У нас чуть больше миллиона. Состояние Берсудианов потянет миллионов на четыре-пять. Думаю, что в сумме получится что-то около пятнадцати миллионов. Ну, может быть, даже тридцать, если уж на то пошло.
- И в котором часу этот парень был у вас?
- К счастью, это я заметил абсолютно точно. Он пришел в двадцать минут третьего дня.
- И каков он из себя?
- Такой худощавый нежомерок, ростом примерно метр шестьдесят пять, не больше. Узкое лицо. Глаза водянисто-голубого цвета.
Тут подала голос Сибилла.
- Мне показалось, что ему не больше лет тридцати-тридцати пяти, но вот только выглядел он гораздо старше.
- И ещё у него по всему лицу были такие маленькие рытвинки, - добавил мистер Спорк. - Крохотные шрамики.
- Бинго, - сказал я.
14
- Что?
- Так его зовут. Бинго - Лестер Кестел.
- Вы его знаете? - мистер Спорк всем телом подался вперед. - То есть вы хотите сказать, что смогли узнать его по нашему описанию?
- И по вашему описанию, и ещё кое по чему. Мне так кажется. Я склонен думать, что это был именно Бинго.
- Тогда если вы знаете, кто он такой, то, полагаю, его нужно было бы немедленно арестовать. - Мистер Спорк покачал головой. - Но, честно говоря, мы не можем так рисковать. Ведь он пригрозил, что дело будет предано огласке...
Я улыбнулся.
- Думаю, вас это должно заинтересовать. Если я не ошибаюсь насчет личности этого маленького жлоба, сегодня днем он уже успел отметиться в тюрьме. Он и вместе с ним ещё двое проходимцев. Конечно, долго они там не задержались - а жаль. После этого один из их компании попытался убить меня. А Бинго, должно быть, отправился навестить вас. Интересно все-таки, куда и с каким поручением могли отрядить Малютку Фила? - добавил я, адресуя этот вопрос скорее самому себе.
- Так... что же нам теперь делать? - Это была Сибилла.
- У меня на уме есть уже пара задумок, - сказал я. - Как вы знаете, в данное время я работаю по делу миссис Холстед. Но можете не сомневаться, ваш случай тоже не останется без внимания. Я займусь им тоже. И помимо всех прочих буду ещё искать и Бинго.
- Мы были бы вам очень признательны, если бы вы только смогли помочь...
- Ваши услуги будут хорошо оплачены, мистер Скотт...
Сибилла первой завела речь о деньгах, и её муж с готовностью подхватил эту мысль. Но я перебил их обоих.
- Забудьте об этом. Никакой платы я с вас не возьму. И если уж до того дойдет, то мои услуги будут оплачемы деньгами миссис Холстед. Это уже решено. - Я немного помолчал. - Но - исключительно в том случае, если мне удастся оградить вас от Бинго и его дружков...
- Ну и...?
- Может быть вы тогда будете столь щедры, что простите мне эти синие бархатные портьеры? И ковер тоже.
- Ну конечно же.
- И еще, гм, большую дыру в двери наверху.
Думаю, я мог бы добавить еще: "И пожар в вашем доме," и они наверняка с готовностью согласились бы.
- Ладно, - сказал я. - А теперь раскажите мне поподробнее про этот ваш альбом. Чья это была идея? Когда и где были сделаны фотографии? И где их держали - в обычном альбоме? И каким образом могла попасть к Бинго, или кто там ещё к вам приходил, та фотография, которую он предъявил вам сегодня?
- Она лишь сказала мне, что очень хочет, чтобы ты приехал к ней...
- Уже лечу.
- ... и ей есть, что тебе показать.
- Счастливо оставаться.
- Но только никто не должен знать, что ты поехал к ней. Тебе придется оставить машину за квартал до её дома, за углом и незаметно пробраться к ней.
- Вот как?
- Они с мужем будут ждать тебя в доме...
- С мужем?
- И объяснят тебе все на месте. К тому же они хотят тебе что-то показать.
- Ну даже и не знаю...
- Она не объяснила, в чем дело, а просто сказала, что случилось нечто ужасное. И это имеет отношение к тому делу, над которым ты сейчас работаешь, к делу Холстеда.
За этими словами мне послышался первый звоночек. Вообще-то в голове у меня и так уже раздавался слабый звон, сопровождаемый тупой болью и противным гулом, но этот звоночек с того света я услышал очень отчетливо.
Звонившая мне до этого неведомая девица с призывно-сексуальным голосом говорила примерно то же самое. И вскоре после того звонка Портер был изрешечен пулями.
- Так значит, никто не должен знать, что я поехал туда, а? настороженно переспросил я. - И я должен незаметно пробраться в дом? А эта красавица случайно не оставляла никаких особых указаний, типа того, как избежать возможной засады...
- Она сказала, что тебе лучше войти со стороны улицы, что проходит позади их дома - понятия не имею, где это.
- Зато я знаю. Я был там сегодня утром. За домом у них растут кусты. Лучшего места для засады и не придумаешь.
- Ты должен войти через заднюю дверь. И так, чтобы тебя там никто не заметил.
- Замечательно. Еще какие-нибудь пожелания были?
- Подожди минутку. Сейчас, только загляну в блокнот. Нет... это все. Но она несколько раз подчеркнула, что это очень важно; и дело не терпит отлагательств.
- Ясно. Возможно они снова пытаются заманить меня в западню. Взять хитростью. Ха-ха. Вот так женек. Ну ничего, я им покажу. Фу ты, черт.
- Что такое? В чем дело?
- Нет, ничего. Просто голова немного болит. Ладно, спасибо ещё раз, Хейзл.
- Слушай, Шелл, с тобой действительно все в порядке?
- Со мной? Ха-ха, ну конечно же. Лучше и не бывает.
13
Я не стал парковать машину в квартале от дома Спорков. Потому что оставил её за два квартала.
Затем я открыл багажник "кадиллака" и принялся шарить среди хлама, который я обычно держу в нем. Среди прочего там было много разного рода электронной аппаратуры, микрофоны, "жучки", инфракрасные приборы ночного видения и тому подобные мелочи, но в данный момент мне нужна была совсем другая вещь. Приподняв обшарпанный, поцарапанный арбалет, я, наконец, нашел под ним то, что искал - перку, тонкое долото для сверления дыр. Затем положил арбалет на прежнее место и ещё некоторое время стоял перед раскрытым багажником, глядя на него.
Вообще-то, арбалет - это средневековое оружие, один из типов которого когда-то использовался для стрельбы по противнику специальными стрелами. Но этот экземпляр достался мне от одного из моих приятелей, который в прошлом служил в морской пехоте и совсем недавно вернулся домой. В высших политических кругах ведется много разговоров о каких-то невообразимых атомных и водородных бомбах, но на практике, в зловонной жаре джунглей во время боя сплошь и рядом использовалось средневековое оружие. Мой приятель тоже пускал в ход этот самый арбалет, чтобы убивать врагов, не поднимая при этом лишнего шума. И на некоторых из подаренных им стрел до сих пор заметны следы крови.
Порывшись ещё немного в своих пожитках, я извлек из недр багажника легкую, но очень прочную складную стремянку из бамбука - её длину можно запросто регулировать, как это делается у обыной складной удочки - и моток "скотча"; а затем захлопнул крышку багажника и отправился к Споркам.
Конечно, не исключено, что они и не замышляли ничего против меня. Но, честно говоря, в это мне верилось с трудом. Слишком уж много людей роилось вокруг этого дела, и у меня сложилось такое впечатление, что все они поголовно были при оружии. Кроме того, даже если они и не замышляли ничего против меня, то дополнительные меры предосторожности никогда не помешают. Никто не выстрелит мне в спину, если я все время буду готов к этому.
Обманули меня однажды - ваша заслуга, мудро рассуждал я по дороге к дому, в котором жили Спорки; обманете во второй раз - это уже будет моя вина. Я никак не мог вспомнить продолжение, а именно, что гласит мудрость насчет третьего, четвертого и прочих разов.
Я не стал выходить на дорожку, ведущую к задней двери дома Спорков, а вместо этого прошел через задний двор соседнего дома. На случай, если за домом Спорков на меня была устроена засада. Если кто-то дожидался меня там, надеясь таким образом перехитрить. И убить. Здесь было довольно много растительности - в основном кусты - и я глядел в оба, но так и не заметил ничего подозрительного. Наверное я сам выглядел довольно подозрительно, воровато перебегая от одного куста к другому, но с этим ничего нельзя было поделать. К тому же очень скоро все этим перебежки начали утомлять меня.
Благополучно добравшись до боковой стены двухэтажного особняка, в котором жили супруги Спорк, я выдвинул на всю длину свою лестницу, аккуратно приставил её к стене и взобрался на небольшую веранду, на которую выходили окна одной из дальних комнат второго этажа. Оказавшись на ней, я попробовал открыть окно, но оно оказалось запертым изнутри на задвижку. Зато рядом, всего в нескольких ярдах, находилась дверь. Она тоже была заперта; но мне понадобилось лишь несколько минут, чтобы при помощи перки просверлить в дереве пониже дверной ручки четырехдюймовое отверстие, просунуть в него руку, открыть замок и войти внутрь.
Я оказался в просторном коридоре, пол которого был застелен ковром. Тихонько ступая, я прошел мимо закрытых дверей в самый его конец и оказался на верхней площадке широкого лестничного марша, ведущего вниз, к небольшой комнатке, откуда вела на улицу дверь парадного входа. Я стоял очень тихо, прислушиваясь к каждому шороху, и все мои чувства были обострены до предела.
Здесь, на втором этаже, царила мертвая тишина, но откуда-то снизу доносились приглушенные голоса. Справа от меня, у самого основания лестницы находился сводчатый дверной проем, задрапированный портьерами из синего бархата. Я медленно двинулся вперед, начиная спускаться вниз по ступенькам и держа перку наготове.
Затем остановился и склонил голову к плечу.
Выждал какое-то время, задумчиво разглядывая перку.
Затем понимающе покачал головой, отложил перку и достал из кобуры "кольт", после чего продолжил свой путь вниз по лестнице.
Мне было велено войти в дом через заднюю дверь. Так что если на меня и замышлялось покушение, то судя по всему, злоумышленники должны были дожидаться именно там. Но долетавшие до моего слуха звуки доносились откуда-то из передних комнат дома. Что бы это значило?
Спустившись до середины лестницы, я снял ботинки и продолжил путь в одних носках. Так не только само мое продвижение стало тише, но и головная боль тоже как будто несколько поутихла. По крайней мере, в тот момент мне так показалось. В конце концов, существует же некая связь между головой и ногами. И я очень удивился, что прежде меня никогда не занимал этот вопрос - а сегодня это уже казалось непреложным утверждением. Затем мне открылась ещё одна истина: Скорее всего голова в большинстве случаев и болит именно потому, что ноги не дают ей покоя.
И тут я начал осознавать, что со мной творится несто странное. Мои способности к логическим размышлениям многократно возросли. А сознание стало ясным как никогда. Мне казалось, что оно становится прозрачным, как стекло. Я все ещё стоял, раздумывая над тем, что, наверное, именно мыслительная деятельность движет ногами спортсмена, когда доносившиеся снизу звуки снова привлекли мое внимание.
Я внимательно огляделся по сторонам. Теперь, когда сознание мое прояснилось, место действия представлялось мне уже в несколько другом свете.
Внизу, рядом с основанием летницы находилась дверная арка. В этой самой арке висели тяжелые бархатные портьеры синего цвета. И из-за этого самого портьерного бархата доносились жужжащие звуки какого-то разговора. Короче, там что-то жужжало. Я прислушался. Ж-ж-ж-ж-ж-ж. Его было очень трудно отфильтровать от тихого звона и гулкого стука, эхом отдававшихся у меня в голове, но мне это удалось. Кто-то там определенно был - или что-то.
Я взвел курок.
Программа действий была ясна. Либо войти туда - либо уйти, пока не поздно.
Но уйти я не мог. Только не теперь, когда уже зашел так далеко. И угробил на это уйму времени.
Нет, теперь только вперед. Действовать быстро, привнося элемент неожиданности. Значит так, сейчас я сойду вниз, неслышно ступая босыми ногами, которые, к счастью, были напрямую связаны с моей же головой, и задержусь лишь на мгновением перед этими портьерами. А затем стремительным движением распахну их и ворвусь в помещение. А потом...
Потом...
Ну а потом соображу что-нибудь по ходу дела.
До нижней площадки оставалось всего четыре ступеньки, когда на меня вдруг нахлынула мерзкая слабость. Это случилось так внезапно, как будто кто-то выстрелил из арбалета, и маленькая острая стрела пронзила моей череп слева направо, проходя прямо через мозг. Мучительная боль заполнила мою голову, отдаваясь рикошетом сразу во всех направлениях. И мне кажется я споткнулся. Или оступился. Короче говоря, утратил контроль над ситуацией.
Но зато соображал я по-прежнему наредкость быстро.
Что ж, думал я, я падаю, ладно. По крайней мере, лечу в нужном направлении. Ведь именно туда мне и нужно было попасть, не так ли? Вниз, да? Что ж, сейчас я там буду. Просто это произойдет несколько раньше, чем планировалось. Но, черт возьми, нельзя же ожидать, что все в жизни должно происходить строго по плану.
До задрапированной портьерами арки оставалось всего каких-нибудь несколько футов. Я сознавал, что если упаду и с грохотом растянусь на полу у двери, то переполошу тех, кто за ней находился - и жужжал все это время и тогда мой элемент неожиданности утратит свой смысл. Хотя, принимая во внимание мое теперешнее положение - а я летел почти кувырком, хоть и соображал по-прежнему быстро - становилось ясно, что мне уже не удастся тихо спуститься вниз и застать врасплох злоумышленников - или же чудовищных шмелей-мутантов.
Единственное, что мне оставалось, так это сделать мощный рывок сквозь бархат портьер и ворваться в комнату. Или так, или же продолжать обдумывать прочие возможности, пока не пропашу носом по полу. Именно так я и поступил. Ну, почти...
Я сделал мощный рывок. С этим проблем не было. Но, к несчастью, он получился в направлении почти параллельном двери. Наверное, в тот момент моя голова находилась несколько ниже, чем ноги. Но черт возьми, нельзя же всегда рассчитывать на точное выполнение задуманного. Но я все-таки держал направление на портьеры. Летел к ним по воздуху. Если уж кому-то и суждено пройти через эти чертовы занавески, думал я про себя, то это случится прямо сейчас.
Насчет этого я тоже ошибся.
Возможно, отчасти это произошло потому, что я не попал точно в центр, в то место, где сходились оба полотнища штор. Но как бы то ни было, а занавеси передо мной не распахнулись. Я чувствовал, как они подобно огромным бархатным щупальцам опутывают меня со всех сторон; но у каждой неприятности есть свои положительные стороны - зато я не слишком ушибся, когда в конце концов все-таки рухнул на пол. И надо сказать, грохнулся я знатно: споткнулся, растянулся на полу, откатился в сторону и затем почувствовал, как на меня что-то свалилось. Послышалось странное треньканье и почти тут же раздался страшный грохот. Как будто где-то совсем рядом пальнули из пистолета.
Теперь до моего слуха доносились ещё и дикие вопли, приглушенные тяжелой тканью опутавших меня портьер. Жужжанья больше не было слышно. Раздавался лишь пронзительный визг, сливавшийся с криком погрубее. Кричали двое: женщина и мужчина. "Ааааа!" - голосила женщина, "Ай-ай-ай!" - вторил ей мужчина. Я отчаянно барахтался, брыкался, изворачивался, пытаясь как можно скорее выбраться из-под портьер.
- Ааааа!
- Ай-ай-ай!
В голове у меня мелькнула мысль, что если кто-либо и собирался меня убить, то сейчас для этого настал самый подходящий момент. Честно говоря, это можно было бы сделать безо всякого труда. Но я почему-то все ещё жив. Я задумался над этим. А думал я очень быстро.
Затем я прекратил трепыхаться.
- Ей вы там, заткнитесь, - приказал я. - Да заткнитесь же вы и вытащите меня отсюда.
Мне пришлось повторить свою просьбу ещё пару раз, прежде чем они, в конце концов, взяли себя в руки и выполнили её. В течение ещё нескольких секунд я молча сидел на полу, глядя снизу вверх на мистера и миссис Спорк.
Сибилла приложила к губам пальчик с накрашенным ярко-красным лаком ноготком и немного повернула голову, искоса поглядывая на меня.
Я строго воззрился на мистера Спорка.
- У вас в доме живут пчелы?
- Пчелы? - переспросил он. - Какие пчелы?
- Ясно, если вы не знаете, какие пчелы, то, скорее всего, у вас их нет. - Я выдержал небольшую паузу. - Мистер Спорк, полагаю, вам хочется знать... - Я поднял обе руки и покачал ими над головой.
- Ну вот, - расстроенно сказала Сибилла, - вы испортили наши бархатные портьеры.
- Это были они, да? Да, кажется вы правы. Прострелил в одной из них дырку, так? Да и ковру как будто тоже досталось, правда? Ах да, и ещё дверь наверху. О ней мне тоже следует вас предупредить.
Встав с пола, я первым делом ощупал себя. Похоже, все кости были целы, обошлось без переломов. По крайней мере, без новых переломов. И вообще-то мне показалось, что когда на меня что-то обрушилось - на самом же деле это я сам врезался в пианино - то неразберихе, царившей до этого у меня в мыслях, как будто пришел конец. Например, теперь я знал, что ногами спортсмена движен отнюдь не мышление. По крайней мере, это казалось маловероятным.
Я убрал пистолет обратно в кобуру - после того, как отыскал его среди валявшихся на полу бархатных портьер - глубоко вздохнул и сказал:
- Мистер и миссис Спорк, вне зависимости от того, что натворил каждый из нас, давайте все же не будем опускаться до взаимных упреков, ладно? Давайте... будем жить сами и давать жить другим. Не спрашивайте меня, почему я вошел сюда вот так, то есть, таким образом. У меня на то были свои причины. Честное слово. Но я предпочел бы не заострять на этом внимание прямо сейчас. Или когда-либо еще. Ведь каждый из нас поступает по-своему, не так ли? Вы согласны? Что ж, с этим разобрались, итак, насчет...
- Но зачем, - изумленно перебила меня Сибилла, - вы бросились на портьеры?
- Миссис Спорк, - сказал я, - вы как предпочитаете играть в "русскую рулетку"? В полном одиночестве.
- Но вы нас так напугали, - продолжала она. - Я чуть с ума не сошла.
- Вас напугали. Ха. Вы ещё не знаете, что такое настоящий страх. Немного помолчав, я добавил. - Впрочем, и я тоже этого не знаю.
- А где ваши ботинки? - снова спросила она меня.
- У вас ко мне полно вопросов, не так ли? Я снял их и оставил на лестнице, если уж вас это так интересует. Но прежде я просверлил в вашей двери большую дыру. Ага. Просверлил дверь, прямо насквозь. Почему я не воспользовался набором отмычек? Или хотя бы дешевеньким ключом? Возможно, что никому из нас так и не суждено когда-либо узнать об этом. Я же скажу только одно: в тот момент идея со сверлением дыры показалась мне наиболее подходящей. А ботинки я снял, чтобы моя голова, которую мне совсем недавно прострелили... видите повязку? А дырку? Ага, наверное, это и объясняет дыру в вашей двери... чтобы поменьше шуметь. Я не хотел, чтобы от моей головы было много шума, потому что боялся, что на него слетятся шмели и съедят меня. Ну вот и все в общих чертах. У вас ещё есть вопросы?
Вопросов у неё больше не было.
Пару минут спустя, после того как все мы расселись по стоящим в комнате креслам - это была гостиная - я признался, что итак уже все знаю про них, так что они могут говорить без утайки.
- Всего вы не знаете, - сказала Сибилла. - Я позвонила вам, потому что нас шантажируют.
- Вот как? Но кто?
- Мы не знаетм... то есть, сегодня днем к нам приходил какой-то человек, но мы видели его впервые в жизни.
- И в чем заключался шантаж?
- У него была фотография.
- Так. Ну и что? Как говорят китайцы... - я потряс головой. - Какая фотография? - спросил я, внезапно вспомнив, как совсем недавно Анжелика Берсудиан подозрительным тоном задавала мне тот же самый вопрос.
- На ней мы с Хью в постели. Хью Прайер и я.
- Так. В постели.
- Ну... скорее на постели.
- И что-то мне подсказывает, что сделана она не в момент вашей с ним драки подушками.
- Не совсем. - Она запустила руку в небольшой редикюль, лежавший на диване между ней и её мужем, вынула из него небольшой снимок и протянула его мне. - Я хотела показать вам вот это, - сказала она. - Это оставил нам тот человек. Теперь вам понятно? - Я внимательно посмотрел на фото и сказал ей, что да, мне все понятно.
Их предупредили, чтобы они не обращались в полицию или к кому-либо ещё - именно поэтому она не назвала Хейзл своего полного имени и попросила, чтобы я пробрался к ним в дом тайком, с черного хода, тайком ото всех, так чтобы никто не догадался, что это Спорки попросили меня приехать.
- Хм, - сказал я, возвращая фотографию. - Мда. Ясно. Значит, как-то раз вечерком, когда вы... хм... кто-то без вашего ведома заснял...
- Да нет же, мы знали об этом. Все мы. Но мы были уверены, что весь альбом уничтожен. Сожжен. Фотографию, которую принес сегодня этот грязный подлец, действительно жгли. Но обгорели только края. А не... середина.
- Так, давайте помедленнее. - Я снова потянулся за снимком. - Значит, вы все знали про это? - Я продолжал. - И про существование альбома? И про то, что он должен был сгореть? В огне, разумеется.
- Да, конечно.
- И кто же попал в альбом - то есть, чьи фотографии вошли в него?
Тут впервые в разговор вступил мистер Спорк.
- Всех нас.
Я кивнул.
- То есть не только вас и миссис Спорк, но также Холстедов, Уистов, Райли, Кентов, Нельсонов, Берсудианов, Смитов, Уорренов и Прайеров.
- Именно так. - Он на мгновение задумался. - Вы перечислили все, никого не забыли.
- Угу. А зачем понадобилось заводить такой альбом? Просто так, ради развлечения?
- Нет, ради собственной безопасности. То есть, для безопасности нашей компании, - ответил он. - Вы понимаете?
- Не совсем.
- Мы далеко не первыми прибегнули к такому способу для обеспечения... ну, свободы действий каждого отдельного взятого участника. Такое уже случалось раньше и не раз. Вы бы очень удивились, если бы узнали, что такое имело место сплошь и рядом.
- Полагаю, что да. Вы имеете в виду, что это на тот случай, если кому-то вдруг захочется распустить язык - показать свою осведомленность, скажем, перед каким-нибудь репортером или перед властями - то знание о существовании фотографии, компрометирующей и лично его или её, станет залогом молчания?
- Не только молчания, но и высокой личной ответственности. Если кто-то с кем-то разругается, или покинет ряды нашей компании - например, в результате развода, или какая-то пара решит отказаться от участия - то фотографии, скорее всего, предотвратят... месть.
- Ага.
Мистер Спорк поджал губы.
- Поймите же, - серьезно продолжал он, - мы - никто из нас - не считаем, что мы занимаемся чем-то постыдным или предосудительным. Во всяком случае, мы с Сибиллой так не думаем. Мы считаем, что секс, сам половой акт, не является просто одной из разновидностью плотских утех, как это принято думать, низких и постыдных по определению...
- Это самое лучшее из того, что может человек, - вставила Сибилла.
- Ну, - сказал я, - тут вы, конечно, до некоторой степени правы...
- ... хотя несомненно и то, - нараспев продолжал мистер Спорк, - что секс, или скорее, навязанная миру ложная аура зла, стыда и вины, является причиной многочисленных неврозов...
- Да-да, это так, - вторила ему Сибилла, - это действительно так...
- ... и психозов. И вот это лицемерие привело миллионы, а может и миллиарды людей в больницы, лечебницы для душевнобольных, в кабинеты к психиаторам и в залы судов, где слушаются дела о разводах. Но отрешившись от иллюзий и ханженского лицемерия, и не обращая внимания на вопли жертв полового воздержания, боящихся признаться в собственном голове...
- На свете, наверное, нет ничего прекраснее...
- ...мы рассматриваем секс в совсем ином, новом свете...
- Я могу привести вам парочку примеров...
- Сибилла, заткнись, будь так добра.
Поразительнее всего то, что она улыбнулась ему и покорно замолчала.
Мистер Спорк продолжал говорить:
- Как я уже говорил...
- Эй, - перебил его я. - Так как насчет этого вашего шантажиста?
- Ну да, и я о том же. А если по существу, мистер Скотт, то я хочу сказать вам следующее. Мы, участники нашей компании, не чувствуем стыда или вины, но в то же время считаем очевидным, что наши отношения и нравы, наша нравственная концепция, очень отличаются от общепринятых, исповедуемых другими членами общества, в котором мы живем - тех других, в чьих силах нанести нам - всем вместе и каждому в отдельности - большой вред и ущерб. Если действия группы - нашей или какой-либо другой - будут приданы огласке, то это неизбежно повлечет за собой общественное осуждение. Презрение. Финансовую и социальную месть. И так далее. Нет страшнее гнева, чем гнев праведников - даже в тех случаях, когда они неправы. - Он улыбнулся. - Они управляли инквизицией, заставили покаятся Галилео. Они распяли Христа. Сожгли заживо Бруно.
Мне показалось, что он собирается преподать мен урок истории. Я же никогда особо не интересовался историей.
- А шантажист, - напомнил я.
- Они пришел сюда сегодня днем, показал нам эту фотографию - если верить ему, то это копия с оригинала. И потребовал, чтобы завтра вечером мы отдали ему двадцать тысяч долларов. Или... думаю, вы понимаете, что произойдет в противном случае.
- Ага. Итак, двадцать тысяч - если вы все-таки надумаете расстаться с ними - скорее всего, будут лишь первым взносом. А теперь, мистер Спорк, хорошенько подумайте, и взвесив материальное благосостояние всех участников вашей группы, назовите мне хотя бы примерный итог.
- Я могу сказать только приблизительно. Право же, я даже не знаю. У нас чуть больше миллиона. Состояние Берсудианов потянет миллионов на четыре-пять. Думаю, что в сумме получится что-то около пятнадцати миллионов. Ну, может быть, даже тридцать, если уж на то пошло.
- И в котором часу этот парень был у вас?
- К счастью, это я заметил абсолютно точно. Он пришел в двадцать минут третьего дня.
- И каков он из себя?
- Такой худощавый нежомерок, ростом примерно метр шестьдесят пять, не больше. Узкое лицо. Глаза водянисто-голубого цвета.
Тут подала голос Сибилла.
- Мне показалось, что ему не больше лет тридцати-тридцати пяти, но вот только выглядел он гораздо старше.
- И ещё у него по всему лицу были такие маленькие рытвинки, - добавил мистер Спорк. - Крохотные шрамики.
- Бинго, - сказал я.
14
- Что?
- Так его зовут. Бинго - Лестер Кестел.
- Вы его знаете? - мистер Спорк всем телом подался вперед. - То есть вы хотите сказать, что смогли узнать его по нашему описанию?
- И по вашему описанию, и ещё кое по чему. Мне так кажется. Я склонен думать, что это был именно Бинго.
- Тогда если вы знаете, кто он такой, то, полагаю, его нужно было бы немедленно арестовать. - Мистер Спорк покачал головой. - Но, честно говоря, мы не можем так рисковать. Ведь он пригрозил, что дело будет предано огласке...
Я улыбнулся.
- Думаю, вас это должно заинтересовать. Если я не ошибаюсь насчет личности этого маленького жлоба, сегодня днем он уже успел отметиться в тюрьме. Он и вместе с ним ещё двое проходимцев. Конечно, долго они там не задержались - а жаль. После этого один из их компании попытался убить меня. А Бинго, должно быть, отправился навестить вас. Интересно все-таки, куда и с каким поручением могли отрядить Малютку Фила? - добавил я, адресуя этот вопрос скорее самому себе.
- Так... что же нам теперь делать? - Это была Сибилла.
- У меня на уме есть уже пара задумок, - сказал я. - Как вы знаете, в данное время я работаю по делу миссис Холстед. Но можете не сомневаться, ваш случай тоже не останется без внимания. Я займусь им тоже. И помимо всех прочих буду ещё искать и Бинго.
- Мы были бы вам очень признательны, если бы вы только смогли помочь...
- Ваши услуги будут хорошо оплачены, мистер Скотт...
Сибилла первой завела речь о деньгах, и её муж с готовностью подхватил эту мысль. Но я перебил их обоих.
- Забудьте об этом. Никакой платы я с вас не возьму. И если уж до того дойдет, то мои услуги будут оплачемы деньгами миссис Холстед. Это уже решено. - Я немного помолчал. - Но - исключительно в том случае, если мне удастся оградить вас от Бинго и его дружков...
- Ну и...?
- Может быть вы тогда будете столь щедры, что простите мне эти синие бархатные портьеры? И ковер тоже.
- Ну конечно же.
- И еще, гм, большую дыру в двери наверху.
Думаю, я мог бы добавить еще: "И пожар в вашем доме," и они наверняка с готовностью согласились бы.
- Ладно, - сказал я. - А теперь раскажите мне поподробнее про этот ваш альбом. Чья это была идея? Когда и где были сделаны фотографии? И где их держали - в обычном альбоме? И каким образом могла попасть к Бинго, или кто там ещё к вам приходил, та фотография, которую он предъявил вам сегодня?