- Привет, Флек, - непринужденно сказал я. - Открывай.
- А я тебя что, помню? - поинтересовался он.
- Ну ты даешь! Если уж ты сам этого не знаешь, то уж мне-то откуда знать? Меня зовут Шелл Скотт, я приезжал сюда пару лет назад.
- Пару лет. - Он покачал головой.
Я знал, о чем он, должно быть, думал в тот момент. Пару лет назад, мучительно размышлял он. - Интересно, сколько же это по времени?
Но имя мое он все же слышал - совсем недавно. Если Джимми меня ожидал, то его ребята должны были предупредить Флека.
- А, - наконец сказал Флек. - Джимми говорил...
Тут он замолчал на полуслове и сосредотовенно уставился на мой "кадиллак". Потом зашел сзади. Еще раз обошел вокруг. Сопровождающих, естественно, нигде не было. В конце концов, он с задумчивым видом уставился куда-то в пространство перед собой.
- Флек, - подсказал я, - ты, наверное, ищешь Пня, Бинго и Малютку Фила?
Он снова уставился на меня своими маленькими, налитыми кровью глазками.
- Ага, их.
- Они прибудут позже. Так что, давай, открывай.
- Ну...
- Я уже с Бинго по уши наговорился. Открывай. Разве Джимми не сказал тебе, что я должен приехать?
- Да, но... Но...
- Что ж, ладно. Не хочешь пускать меня к Джимми - и не надо. Мне все равно, - сказал я. Иногда так поговорить с ним бывает полезно.
Он покачал головой. А затем открыл ворота.
Я снова сел за руль "кадилака" и проехал мимо все ещё качающего головой Флека, выезжая на заасфальтированную дорожку, описывающую дугу перед домом и заканчивающуюся у деревянного гаража на две машины, выстроенного рядом, у самой воды. Ворота гаража были открыты, и за ними виднелись два "кадилака". Я нажал на тормоза, останавливаясь в нескольких ярдах от них.
Слева от меня тянулась узкая полоска травы, растущей между асфальтом и кромкой воды, а справа находился дом Джимми Вайолета. Это был двухэтажный особняк, выстроенный из кирпича и дерева, и довольно симпатичный снаружи. Но за красивым фасадом скрывался самый настоящий притон. По крайней мере так было, когда я в последний раз наведывался сюда.
Тогда я приехал в гости к Джимми по своей собственной инициативе, пытаясь получить информацию об одном парне, все-таки задержанном мной за участие в большом ограблении. Тогда мне здесь ничего выяснить не удалось; к тому же Джимми Ваойлет оказался не слишком-то гостеприимным хозяином, но зато тогда у нас появилась возможность получше познакомиться друг с другом. И тогда же мы ещё больше друг друга возненавидели.
Этот дом превратился в помойную яму вовсе не оттого, что в нем изначально не было изящной мебелировки, а потому что на всем здесь лежал толстый слой пыли, и на каждом шагу валялись груды мусора. Джимми не был женат. Вернее, насколько мне известно, когда-то, много лет назад, жена у него все-таки была, но это дело прошлое, и теперь он обитал в своем жилище вместе с несколькими соратниками, никто из которых тоже не отличался особой аккуратностью и стремлением к чистоте.
Я подошел к двери, но она распахнулась прежде, чем я успел протянуть руку и дотронуться до нее. Стоявший на пороге парень разглядывал меня - и пустоту у меня за спиной - с таким безграничным подозрением, какого я прежде никогда не видел. Он был высок и широкоплеч, у него был острый подбородок и низкий лоб, нависший над глазами, но видел я его впервые.
Он же, похоже, знал, кто я такой. По крайней мере, узнал после того, как смерил меня пристальным взглядом, который задержался на светлых волосах и белесых бровях.
- Ты, что ли, Скотт? - спросил он.
- Именно.
О троих моих недавних попутчиках он ничего спрашивать не стал.
- Ладно. Заходи.
Я прошел мимо него и обернулся.
Он сказал:
- У тебя, небось, и пистолет есть.
- Имеется.
- Я его заберу.
- Черта с два.
Его челюсть начала медленно выдвигаться вперед, а брови грозно сдвинулись.
- Не забывай, что это Джимми хотел встретиться со мной, - напомнил я. - Я вообще-то сюда не собирался.
- Не собирался? А что... - он осекся на полуслове.
- Тебе, наверное, не терпится узнать об участи Бинго, Пня и Малютки Фила, - предположил я. - И чем скорее ты проводишь меня к моему хозяину, тем скорее я расскажу ему о них.
- А что с ними?
- Это я скажу Джимми.
Он задумчиво пожевал губами, а затем махнул рукой.
- Ладно, идем, - снизошел он наконец.
Мы прошли в конец выстланного ковром коридора и остановились перед двустворчатой дверью слева. Мой сопровождающий два раза постучал, а затем вошел в комнату, оставляя меня стоять снаружи. Примерно через минуту дверь снова отворилась, и он сделал приглашающий жест. Полагаю, ему нужно было заранее предупредить Джимми о том, что я прибыл один, без сопровождения и, очевидно, был вооружен до зубов.
Джимми Вайолет был не один в большой комнате, с виду напоминавшей рабочий кабинет со стоявшим у стены справа полированным баром из красного дерева. Кроме моего сопровождающего здесь находились ещё двое парней. Они расположились в мягких креслах и пили пиво прямо из бутылок.
Джимми развалился на сером диванчике, стоявшем у стены напротив. Он сидел, закинув ногу на ногу и подложив руку под голову. Он не встал мне навстречу.
- Привет, Джимми, - сказал я. - Ты, кажется, хотел со мной встретиться?
- Где, черт возьми, Пень, Бинго и Фил?
Вот так. Ни здрасте тебе, ни как дела, ничего. Никакого воспитания. Хотя одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять это. Он являл собой тот типаж, который можно было бы обнаружить в ночь полнолуния на кладбище, у недано разрытой могилы. Высокий, угловатый человек с очень бледным лицом - весь его вид навевал тоску, наводя на мысли о похоронах, погребальных пеленах и развевающихся саванах. По умственному же развитию он совсем недалеко ушел от охранявшего ворота Флека.
Он был на дюйм или два повыше меня и весил, наверное, фунтов двести, но вид у него был какой-то потеряный, словно у тяжело больного человека. Глаза темные, ничего не выражающие с редкими бровями над ними; черные, прилизанные волосы с проседью, редкие и ломкие. У него были полные губы капризного мальчишки-ангелочка, но только были они не здорового розового цвета, а, скорее, розовато-серыми, хотя и не такими землистыми, как его лицо. На мой взгляд, единственной привлекательной чертой на его лице был нос, да и тот мог бы быть чуть покороче, но зато он был прямым и в нем было всего две ноздри.
Недалеко от дивана, на котором нежился Джимми Вайолет, стояло свободное мягкое кресло, поэтому я не спеша прошел туда.
- Не возражаешь, если я присяду? - поинтересовался я.
- Я задал тебе вопрос.
- Я тебя слышал. Так ты не возражаешь?
- Да черт с тобой, садись, Хоть на голове стой, если уж тебе так приспичило.
Парень, пришедший сюда вместе со мной, тем временем отошел в сторону, останавливаясь рядом с теми двумя типами, находившимися в комнате до нашего появления. Я немного развернул свое кресло, так, чтобы в поле моего зрения оказался бы не только Джимми Вайолет, но и трое его приятелей, и сел.
- Черт возьми, где ребята? - спросил Джимми.
Я усмехнулся.
- А что, ты думаешь, что я их застрелил?
- Ты, ублюдок, будешь тут ещё мне скалиться...
Я перебил его.
- Не надо обзываться, Джимми. Я всегда очень обижаюсь, когда разные прохиндеи обзывают меня всякими нехорошими словами. И, к твоему сведению, сюда я приехал уже достаточно обиженным.
- Да плевать я на тебя хотел, - в ответ заявил он мне. - Я спрашиваю...
- Поутихни. Ты хотел, что бы я приехал сюда. И вот я здесь. Выкладывай, что тебе надо, и, возможно, я смогу удовлетворить твое любопытство.
Он снова открыл рот, но затем закрыл его.
- Ладно. Много времени это не займет. Думаю, у тебя хватит ума прислушаться к дельному совету. Так вот. Оставь дело Холстеда в покое. Просто оставь и все. Я устрою так, что в деньгах ты ничего не потеряешь; это с одной стороны. А с другой, ну, сам знаешь, как это бывает: каждый день кто-то погибает из-за собственной глупости.
Это задело меня. И дело было не даже не в самой угрозе - для Джимми Вайолета это нормально - а в его прямом упоминании о Холстеде. Разумеется, меня и прежде посещала идея о существовании какой-то связи - так как не никакого другого объяснения внезапного интереса Джимми Вайолета к моей персоне придумать бфло просто невозможно - но сам я не слишком-то верил в это.
- Холстед? - переспросил я. - Это тот парень, которого замочили вчера ночью?
- А то кто же еще? Или у тебя есть на примете ещё какой-нибудь Холстед?
- И какое тебе до этого дело?
- Мне нужно, чтобы ты бросил им заниматься, понял? Довольно просто. Просто забудь об этом деле. Ты ничего не потеряешь, и...
- Не мельтеши.
- Слушай, кончай дурить. Я даю тебе...
- Я же сказал, не мельтеши.
Мне показалось, что его невыразительные темные глаза теперь потускнели ещё больше. Вытащив руку из-под головы, он хлопнул себя ею по ноге.
- Зря я с тобой так, - проговорил он в конце концов. - Хотел уладить все по-хорошему, и фиг чего добился.
Я рассмеялся.
- Ладно, что с ребятами? - снова спросил он.
- Бинго в компании Пня и Малютки Фила наслаждаются видом одной из достопримечательностей Голливуда, где бывать им приходится до обидного редко, а именно тамошней каталажки. Или тюряги, кутузки, тюрьмы, если угодно. Вообще-то, если тебе до сих пор ещё не позвонили, то уверяю, что очень скоро телефон разразится радостной трелью...
Джимми не дал мне закончить. Скинув одну ногу с колена другой, он подался вперед, собираясь встать.
- Врешь! - завопил он. - Врешь, ты, тупой недоносок! Они не могут быть в тюрьме. Говори, где они?
Я закрыл глаза, покрепче стиснул зубы, а затем снова открыл глаза.
- Я не собираюсь снова напоминать тебе о необходимости попридержать язык, Джимми. Твои ребята подкатили ко мне и попытались выполнить твое поручение, но мне удалось подать сигнал полиции, так что мальчики действительно угодили в каталажку. Хоть на какое-то время. Я-то, конечно, надеюсь в душе, что всех их усадят на электрический стул или придумают что-нибудь поизощреннее, но одно могу обещать точно: их там уже записали в толстый журнал, сфотографировали и даже сняли отпечатки пальцев.
Джимми гордо прошествовал через комнату, остановился передо мной и нагнулся так, что его лицо оказалось всего в паре футов от моего.
- Ты, долбаный сукин сын, - завопил он. - Кем, черт возьми, ты себя возомнил? Ты, вонючий су...
Завершить эту гневную тираду ему не удалось.
Я врезал ему прямо в нос правильной формы. Ну, относительно правильной. То есть он был таковым, пока я не примерил к нему свой кулак. Ситуация сходная с той, как когда я врезал Бинго, сидя в собственной машине: у меня не было возможности занять нужную позицию и вложить в удар всю свою силу. Но я сделал все, что мог: изловчившись, резко выбросил вверх левую руку, поворачиваясь всем телом и упираясь в пол левой ногой; и результат оказался весьма неплохим.
Мой кулак смачно впечатался ему в нос, покрывая заодно и верхнюю губу, и звук удара получился наредкость громким. Этого не было достаточно, чтобы разом его опрокинуть. Но зато его голова резко откинулась назад, а сам он отлетел на десяток футов, и не удержавшись на ногах, с грохотом упал на пол рядом с диваном, на котором до этого сидел.
Все трое парней справа от меня дружно схватились за пистолеты, у двоих из которых кобура находилась на поясе, а ещё у одного была скрыта под пиджаком. Возможно, я и не отличаюсь от других какой-то особой проницательностью, но только нужно быть полнейшим идиотом, чтобы не суметь предугадать подобного развития событий. Так что, у меня была возможность их несколько опередить.
И поэтому левой рукой нанося удар в нос Джимми, правой я одновременно выхватил свой "кольт-спешл", наставляя его на троицу.
Один из них - высокий, широкоплечий детина, встретивший меня на пороге - похоже, и не собирался останавливаться, и уже почти освободил пистолет от кобуры. Но все же передумал в самый последний момент. Когда мой палец уже был готов нажать на спусковой крючок.
Затем он расслабился.
- Ты даже не представляешь, как далеко ты зашел на этот раз, - заметил я.
Он облизал пересохшие губы, но промолчал, переводя взгляд с моего револьвера на Джимми Вайолета.
Джимми все ещё сидел на полу, хотя и был в сознании.
Что ж, возможно мне и не удалось "вырубить" его основательно, но уж нос его после встречи с моим кулаком краше не стал, это точно, и уже само осознание данного факта доставляло мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Даже если мой удар и не вполне удался. Начать хотя бы с того, что этот трепач уже давно действовал мне на нервы. И к тому же надеюсь, что вы не забыли о том, что с тех самых пор, как Бинго влез ко мне в машину, у меня чесались руки набить кому-нибудь морду. Хотя, разумеется, немаловажную роль сыграло и то, что я не испытываю расположения к тем, кто вместе с приглашением в гости посылает для верности вооруженный конвой.
Я взглянул в сторону двери, находившейся справа от меня и частично у меня за спиной. Она была по-прежнему закрыта, и больши никто в комнату не вошел. Если бы это случилось, то, полагаю, к этому времени, мне уже прострелили бы голову. Но на данный момент все было под контролем - пока поэтому я переключил большую часть своего внимания на Джимми Вайлета.
Он цеплялся за ковер, а потом заперебирал ногами, пытаясь сесть на полу. Через несколько секунд ему это удалось. Из разбитого носа текла кровь, перепачкавшая губы и подбородок. Зрелище, конечно, не из приятных, но зато теперь его лицо уже не казалось совсем уж бесцветным.
Он был вне себя от ярости, и, похоже, это мешало ему соображать. Или, возможно, у него и со зрением было не все в порядке, и он не видел пистолета у меня в руке. Но так или иначе, он сунул руку за пазуху и извлек оттуда небольшой револьвер. Он едва успел вытащить оружие из плечевой кобуры, когда я выстрелил, позволяя пуле пройти у него над правым ухом.
В комнате грохот выстрела показался оглушительным, и если не зрение, то уж слух, должно быть, наверняка подсказал ему, что он взял ошибочный курс. Мне даже не пришлось приказывать ему бросить оружие; его пальцы разжались сами собой, в то время, когда рука ещё продолжала свое движение, и маленькая хромированная игрушка - дамский пистолет, я бы так назвал его упал на пол, отлетая в мою сторону.
В комнате царило безмолвие.
Я взглянул на притихшую троицу.
Джимми прикрыл рот рукой, а затем подался всем телом вперед и сплюнул на ковер. Он медленно поднялся на ноги.
И тут раздался телефонный звонок.
Телефон стоял на крышке бара, за спиной у троих приятелей хозяина. Я беспрепятственно прошел туда и снял трубку.
Писклявый голос сказал мне:
- Позови Джимми. Побыстрее.
- Ладно, а кто это?
- Бинго. Позови Джимми... а кто говорит?
- Он сейчас сам тебе расскажет, - пообещал я. - По крайней мере, мне так кажется.
- Это... это Скотт? Не может быть. Черт, этого не может быть.
Я взглянул на Джимми Вайлета и указал на телефон, а затем положил трубку рядом с аппаратом и вернулся в свое кресло.
- Да, - прорычал он в трубку. - Да, это Джимми. - Тут он ненадолго замолчал, выслушивая собеседника. - Да, именно, ладно. Да, он козел. Конечно, козел, кто бы спорил? Да... ага... гм. Правильно... Жду вас здесь. Конечно, милый, вы проделали большую работу. Я ведь могу на вас положиться, не так ли? Ладно, поспешите.
Джимми опустил трубку обратно на рычаг, осторожно вытер нос платком и затем зло взглянул в мою сторону.
- Выметайся, - приказал он. - Нам больше не о чем говорить.
- Надеюсь, что ты все-таки удержишься от очередной глупости и не станешь подначивать кого-нибудь из своих ребят подстрелить меня, когда я буду выходить отсюда. Ты только что говорил с Бинго. Так что должен знать или хотя бы догадываться - что шесть тысяч полицейских прекрасно знают о том, что я сейчас в гостях у Джимми Вайолета. А им же просто-таки не терпится поскорее засадить тебя за решетку. Особенно по обвинению в убийстве.
Он продолжал сверлить меня взглядом.
- А что, идея не плохая.
- Но у тебя на уме совсем другое, не так ли, Джимми?
Он ещё несколько мгновений разглядывал меня, а затем перевел взгляд на своих подручных. И медленно кивнул. Этим самым он дал им понять, что убивать меня нельзя, даже если предоставится такая возможность. В общем, по крайней мере, не сейчас.
Этого было вполне достаточно для того, чтобы я опустил направленный в сторону троих приятелей пистолет. Но убирать его не стал, а просто положил руку на колено.
- Слушай, Джимми, - сказал я. - А какое тебе дело до Джорджа Холстеда? Его замочил кто-нибудь из твоих ребят?
- Не будь идиотом. Мне больше нечего тебе сказать.
Что ж, возможно, он и в самом деле уже высказал все, что хотел. А вот я нет. Мне нужно было сказать Джимми Вайолету ещё кое-что.
- Ладно, - проговорил я. - А теперь, чмо болотное, послушай, что скажу тебе я. И слушай очень внимательно, зря, что ли, у тебя на тыкве уши лопушатся. Если ты ещё когда-нибудь подошлешь ко мне кого-то из своих недоносков, то я снова приеду сюда. И вот тогда, Джеймс, я не только согну тебя в бараний рог, но и заверну тебе башку под крыло.
Он одарил меня хищным взглядом. Так может смотреть только Дракула, припадающий к нежной девичьей шейке и оборотень, учуявший запах свежей крови. Но голоса так и не повысил.
- Не думаю, - спокойно проговорил он, - что у меня возникнет желание снова приглашать тебя. - Вынужден признать, что в этот момент он был великолепен.
Я встел и направился к двери, однако, совсем не глядя в её сторону. Никто не шелохнулся. Я вышел в коридор, выждал десять секунд, а затем снова заглянул в комнату. Все четверо стояли тесным кружком и о чем-то тихо совещались. Но преследовать меня никто из них не собирался.
Поэтому я сказал:
- Вот так-то лучше, - и ушел.
Я подъехал к воротам, удерживая руль левой рукой. В правой руке у меня все ещё был зажат "кольт", который я удерживал так, чтобы его не было из окна. Но никаких проблем с проездом у меня не возникло.
Гаргантюа распахнул ворота и даже улыбнулся мне, когда я проезжал мимо него.
Спрятав пистолет обратно в кобуру, я направился в Беверли-Хиллс, к дому на Беверли-Драйв.
7
Коль скоро уж речь зашла о доме, то ни один из домов, в которых мне пришлось побывать за последнее время не мог стоить меньше пятидесяти тысяч, а парочка из них наверняка могла потянуть даже больше, чем на сотню. Добавьте к этому отели "Норвью" и "Беверли-Хиллс", и тут же станет ясно, что мне приходится иметь дело с людьми по меньшей мере состоятельными.
Поэтому меня совсем не удивило, что дом Уоллсов оказался большой, добротной постройкой в стиле ранчо с огромной ухоженной лужайкой перед ним - престижная недвижимость стоимостью от ста до ста с половиной тысяч долларов.
Я свернул на серую бетонированную подъездную дорожку, припарковал машину перед дверью парадного входа на специально отведенном для этого месте, взошел на крыльцо и нажал кнопку звонка.
Послышался мелодичный перезвон.
Через полминуты дверь отворилась, и на пороге возник Эдвард Уист - или Уоллс. Он глядел на меня, и судя по выражению красивого, загорелого лица, был настроен весьма благожелательно.
Я порадовался тому, что передо мной стоит именно тот человек, которого я разыскиваю, так как хотя мне и не удалось нигде раздобыть его фотографию, но он идеально соответствовал описаниям, полученным от нескольких опрошенных мной человек.
О его возрасте судить было трудно. Где-нибудь в промежутке от тридцати до сорока. Шесть футов росту или чуть поменьше, хорошо сложен, широкие, мускулистые плечи и узкие бедра. На нем были сандалии, синие брюки-бермуды и белая футболка. У него были светло-русые, почти белые волосы, вьющиеся и очень густые. Волевой подбородок, смеющийся рот и живые голубые глаза словом, очень симпатичный человек.
Я продолжал действовать в соответствии со своим планом, составленным по дороге сюда.
- Мистер Эдвард Уист? - поинтересовался я.
- Уист? - переспросил он, вскидывая русые брови, а затем застенчиво улыбнулся. - Ну... да.
- Я Шелл Скотт, - я показал ему свое удостоверение.
Он кивнул.
- Конечно, я наслышан о вас. Так какое у вас ко мне дело, мистер Скотт?
- В данный момент я работаю на миссис Холстед. Полагаю, вам уже известно о смерти Джорджа Холстеда.
Он снова кивнул.
- Да, я знаю. Прочитал сегодня утром в газете, потом позвонил Энн. Прочто чертовщина какая-то. - Он сделал паузу. - Но я все же не понимаю что вам нужно от меня.
- Ну, вообще-то я немного озадачен. Ваша фамилия Уист или Уоллс?
Его лицо снова расплылось в странной улыбке.
- Вообще-то я Уоллс. Я... ну, какое-то время я использовал фамилию Уист.
Я был озадачен поведением этого человека. Я был готов к тому, что нарвусь на грубость, и даже к тому, что он может наброситься на меня с кулаками. Но мой собеседник, похоже, даже не испытывал неловкости от того, что мне известно о его двуличности. Или как там ещё это называется. Кажется, его это просто забавляло, только и всего. Что, разумеется, вряд ли можно назвать реакцией человека, виновного в каких-либо чудовищных преступлениях.
- Может быть, зайдете в дом, мистер Скотт, - предложил он.
- Спасибо.
В доме царила прохлада и слышалось тихое жужжание кондиционеров или ещё какого-то оборудования, фильтрующего воздух. Мы прошли в просторную гостиную, где на полу лежал мягкий ковер светло-голубого цвета. Два дивана стояли друг напротив друга, а между ними находился массивный низенький столик с зеркальной столешницей, украшенной золотистым орнаментом. Из прочих предметов обстановки я заметил два или три мягких кресла, журнальный столик и ещё один, придвинутый к стене рядом с диванами, стол, на котором стояла лампа под огромным розовым абажуром. Стеллаж со стереоустановкой у дальней стены. Это была красивая комната, мебели в ней было немного, но все вещи были дорогими и подобранны со вкусом.
Мы расположились друг напротив друга на тех двух диванах, и я сказал:
- Скажите, мистер Уоллс, вы были вчера у Холстедов?
- Нет, последний раз мы виделись недели три-четыре назад.
- Кстати, если не возражаете, мне хотелось бы также побеседовать с вашей супругой.
- Я не возражаю, но только её нет дома. Уехала к парикмахеру, делать прическу. - Он поднялся со своего дивана. - Если это так важно, то я могу ей позвонить.
- Это не очень важно. По крайней мере, на данный момент. Возможно, вы сами сможете рассказать мне то, что мне необходимо узнать.
- Что ж, раз уж я все равно встал, то думаю, не помешало бы сходить за выпивкой. Выпьете со мной?
- Да, благодарю вас.
- Виски, бурбон, брэнди, джин, водка - что вам принести. - Есть ещё "Койнтрю", "Драмбьюи", ром, пиво...
- Бурбона с содовой было бы вполне достаточно.
Он подошел к стеллажу со стереоустановкой, поднял одну из крышек и извлек оттуда несколько бутылок, стаканы и даже лед. Что ж, подумал я, это тоже своего рода музыка. Через минуту он возвратился на свое место, неся в руках два стакана с выпивкой.
Он протянул мне мой стакан с налитым в него темным бурбоном и сказал:
- Имя "Уист" вы, должно быть, узнали от Холстедов... то есть, от миссис Холстедов. Но откуда вам известна моя настоящая фамилия?
Еще раньше я принял решение, что постараюсь вести себя с ним очень осторожно и разумно - насколько такое возможно - чтобы вытянуть из него покрытую мраком тайну, связанную со всеми этими именами; но он сам поднял этот вопрос. Огромная удача для частного детектива, на большее и расчитывать не приходится. Однако, я никак не мог решить, где тут кроется подвох.
В ответ я лишь пожал плечами и как ни в чем не бывало сказал:
- Насчет Уиста вы правы. А ваше настоящее имя я откопал, занимаясь обычной рутиной. Например, я знал, что вы снимали аппартаменты в Норьвю под фамилией Уист. А в отеле "Беверли-Хиллс" проживали под фамилией Уоллс. - Не сводя с него глаз, я отпил небольшой глоток бурбона. - Нодеюсь, вы не откажетесь удовлетворить моей любопытство относительно всех этих имен и аппартаментов - в которых вы селились помимо вот этого вашего дома.
- Разумеется, буду рад помочь. Если только... - он замолчал и сосредоточенно сдвинул брови. - Погодите-ка. Я ведь не под подозрением, правда? А если и так, то в чем вы меня подозреваете?
Я показал головой.
- Я вас ни в чем не подозреваю, мистер Уоллс. Я просто беседую с теми, кто был знаком с Холстедами, будь то деловые знакомства или дружеские отношения. С теми, кому, возможно, известно какие-либо факты, объясняющие убийство мистера Холстеда.
- Ага. Что ж, боюсь, что здесь я вам ничем помочь не могу. Потому что я сам ломаю голову над этим с тех самых пор, как узнал о случившемся из утрених газет. Ума не приложу, зачем кому-то понадобилось его убивать? Ведь он был таким общительным, приятным человеком.
- Вот и я о том же. Разумеется, вы не обязаны ничего мне рассказывать, если вам самому того не хочется.
Он поставил стакан с выпивкой на столик и закурил сигарету.
- Все в порядке, - возразил он. - Я вовсе не отказываюсь от разговора. Но только... - Он снова взял стакан и отпил глоток. - Что ж, расскажу все по порядку. Мы с Марсель - так зовут мою жену - познакомились с Холстедами в ночном клубе. Было очень весело, и для них мы были просто Эдом и Марсель, а они для нас - просто Джорджем и Энн. Ну, сами знаете, как это бывает: мы угощали друг друга выпивкой, шутили. Они не знают нашей фамилии - мы не знаем их, если уж на то пошло. Тогда мы ещё не были знакомы.
- А я тебя что, помню? - поинтересовался он.
- Ну ты даешь! Если уж ты сам этого не знаешь, то уж мне-то откуда знать? Меня зовут Шелл Скотт, я приезжал сюда пару лет назад.
- Пару лет. - Он покачал головой.
Я знал, о чем он, должно быть, думал в тот момент. Пару лет назад, мучительно размышлял он. - Интересно, сколько же это по времени?
Но имя мое он все же слышал - совсем недавно. Если Джимми меня ожидал, то его ребята должны были предупредить Флека.
- А, - наконец сказал Флек. - Джимми говорил...
Тут он замолчал на полуслове и сосредотовенно уставился на мой "кадиллак". Потом зашел сзади. Еще раз обошел вокруг. Сопровождающих, естественно, нигде не было. В конце концов, он с задумчивым видом уставился куда-то в пространство перед собой.
- Флек, - подсказал я, - ты, наверное, ищешь Пня, Бинго и Малютку Фила?
Он снова уставился на меня своими маленькими, налитыми кровью глазками.
- Ага, их.
- Они прибудут позже. Так что, давай, открывай.
- Ну...
- Я уже с Бинго по уши наговорился. Открывай. Разве Джимми не сказал тебе, что я должен приехать?
- Да, но... Но...
- Что ж, ладно. Не хочешь пускать меня к Джимми - и не надо. Мне все равно, - сказал я. Иногда так поговорить с ним бывает полезно.
Он покачал головой. А затем открыл ворота.
Я снова сел за руль "кадилака" и проехал мимо все ещё качающего головой Флека, выезжая на заасфальтированную дорожку, описывающую дугу перед домом и заканчивающуюся у деревянного гаража на две машины, выстроенного рядом, у самой воды. Ворота гаража были открыты, и за ними виднелись два "кадилака". Я нажал на тормоза, останавливаясь в нескольких ярдах от них.
Слева от меня тянулась узкая полоска травы, растущей между асфальтом и кромкой воды, а справа находился дом Джимми Вайолета. Это был двухэтажный особняк, выстроенный из кирпича и дерева, и довольно симпатичный снаружи. Но за красивым фасадом скрывался самый настоящий притон. По крайней мере так было, когда я в последний раз наведывался сюда.
Тогда я приехал в гости к Джимми по своей собственной инициативе, пытаясь получить информацию об одном парне, все-таки задержанном мной за участие в большом ограблении. Тогда мне здесь ничего выяснить не удалось; к тому же Джимми Ваойлет оказался не слишком-то гостеприимным хозяином, но зато тогда у нас появилась возможность получше познакомиться друг с другом. И тогда же мы ещё больше друг друга возненавидели.
Этот дом превратился в помойную яму вовсе не оттого, что в нем изначально не было изящной мебелировки, а потому что на всем здесь лежал толстый слой пыли, и на каждом шагу валялись груды мусора. Джимми не был женат. Вернее, насколько мне известно, когда-то, много лет назад, жена у него все-таки была, но это дело прошлое, и теперь он обитал в своем жилище вместе с несколькими соратниками, никто из которых тоже не отличался особой аккуратностью и стремлением к чистоте.
Я подошел к двери, но она распахнулась прежде, чем я успел протянуть руку и дотронуться до нее. Стоявший на пороге парень разглядывал меня - и пустоту у меня за спиной - с таким безграничным подозрением, какого я прежде никогда не видел. Он был высок и широкоплеч, у него был острый подбородок и низкий лоб, нависший над глазами, но видел я его впервые.
Он же, похоже, знал, кто я такой. По крайней мере, узнал после того, как смерил меня пристальным взглядом, который задержался на светлых волосах и белесых бровях.
- Ты, что ли, Скотт? - спросил он.
- Именно.
О троих моих недавних попутчиках он ничего спрашивать не стал.
- Ладно. Заходи.
Я прошел мимо него и обернулся.
Он сказал:
- У тебя, небось, и пистолет есть.
- Имеется.
- Я его заберу.
- Черта с два.
Его челюсть начала медленно выдвигаться вперед, а брови грозно сдвинулись.
- Не забывай, что это Джимми хотел встретиться со мной, - напомнил я. - Я вообще-то сюда не собирался.
- Не собирался? А что... - он осекся на полуслове.
- Тебе, наверное, не терпится узнать об участи Бинго, Пня и Малютки Фила, - предположил я. - И чем скорее ты проводишь меня к моему хозяину, тем скорее я расскажу ему о них.
- А что с ними?
- Это я скажу Джимми.
Он задумчиво пожевал губами, а затем махнул рукой.
- Ладно, идем, - снизошел он наконец.
Мы прошли в конец выстланного ковром коридора и остановились перед двустворчатой дверью слева. Мой сопровождающий два раза постучал, а затем вошел в комнату, оставляя меня стоять снаружи. Примерно через минуту дверь снова отворилась, и он сделал приглашающий жест. Полагаю, ему нужно было заранее предупредить Джимми о том, что я прибыл один, без сопровождения и, очевидно, был вооружен до зубов.
Джимми Вайолет был не один в большой комнате, с виду напоминавшей рабочий кабинет со стоявшим у стены справа полированным баром из красного дерева. Кроме моего сопровождающего здесь находились ещё двое парней. Они расположились в мягких креслах и пили пиво прямо из бутылок.
Джимми развалился на сером диванчике, стоявшем у стены напротив. Он сидел, закинув ногу на ногу и подложив руку под голову. Он не встал мне навстречу.
- Привет, Джимми, - сказал я. - Ты, кажется, хотел со мной встретиться?
- Где, черт возьми, Пень, Бинго и Фил?
Вот так. Ни здрасте тебе, ни как дела, ничего. Никакого воспитания. Хотя одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять это. Он являл собой тот типаж, который можно было бы обнаружить в ночь полнолуния на кладбище, у недано разрытой могилы. Высокий, угловатый человек с очень бледным лицом - весь его вид навевал тоску, наводя на мысли о похоронах, погребальных пеленах и развевающихся саванах. По умственному же развитию он совсем недалеко ушел от охранявшего ворота Флека.
Он был на дюйм или два повыше меня и весил, наверное, фунтов двести, но вид у него был какой-то потеряный, словно у тяжело больного человека. Глаза темные, ничего не выражающие с редкими бровями над ними; черные, прилизанные волосы с проседью, редкие и ломкие. У него были полные губы капризного мальчишки-ангелочка, но только были они не здорового розового цвета, а, скорее, розовато-серыми, хотя и не такими землистыми, как его лицо. На мой взгляд, единственной привлекательной чертой на его лице был нос, да и тот мог бы быть чуть покороче, но зато он был прямым и в нем было всего две ноздри.
Недалеко от дивана, на котором нежился Джимми Вайолет, стояло свободное мягкое кресло, поэтому я не спеша прошел туда.
- Не возражаешь, если я присяду? - поинтересовался я.
- Я задал тебе вопрос.
- Я тебя слышал. Так ты не возражаешь?
- Да черт с тобой, садись, Хоть на голове стой, если уж тебе так приспичило.
Парень, пришедший сюда вместе со мной, тем временем отошел в сторону, останавливаясь рядом с теми двумя типами, находившимися в комнате до нашего появления. Я немного развернул свое кресло, так, чтобы в поле моего зрения оказался бы не только Джимми Вайолет, но и трое его приятелей, и сел.
- Черт возьми, где ребята? - спросил Джимми.
Я усмехнулся.
- А что, ты думаешь, что я их застрелил?
- Ты, ублюдок, будешь тут ещё мне скалиться...
Я перебил его.
- Не надо обзываться, Джимми. Я всегда очень обижаюсь, когда разные прохиндеи обзывают меня всякими нехорошими словами. И, к твоему сведению, сюда я приехал уже достаточно обиженным.
- Да плевать я на тебя хотел, - в ответ заявил он мне. - Я спрашиваю...
- Поутихни. Ты хотел, что бы я приехал сюда. И вот я здесь. Выкладывай, что тебе надо, и, возможно, я смогу удовлетворить твое любопытство.
Он снова открыл рот, но затем закрыл его.
- Ладно. Много времени это не займет. Думаю, у тебя хватит ума прислушаться к дельному совету. Так вот. Оставь дело Холстеда в покое. Просто оставь и все. Я устрою так, что в деньгах ты ничего не потеряешь; это с одной стороны. А с другой, ну, сам знаешь, как это бывает: каждый день кто-то погибает из-за собственной глупости.
Это задело меня. И дело было не даже не в самой угрозе - для Джимми Вайолета это нормально - а в его прямом упоминании о Холстеде. Разумеется, меня и прежде посещала идея о существовании какой-то связи - так как не никакого другого объяснения внезапного интереса Джимми Вайолета к моей персоне придумать бфло просто невозможно - но сам я не слишком-то верил в это.
- Холстед? - переспросил я. - Это тот парень, которого замочили вчера ночью?
- А то кто же еще? Или у тебя есть на примете ещё какой-нибудь Холстед?
- И какое тебе до этого дело?
- Мне нужно, чтобы ты бросил им заниматься, понял? Довольно просто. Просто забудь об этом деле. Ты ничего не потеряешь, и...
- Не мельтеши.
- Слушай, кончай дурить. Я даю тебе...
- Я же сказал, не мельтеши.
Мне показалось, что его невыразительные темные глаза теперь потускнели ещё больше. Вытащив руку из-под головы, он хлопнул себя ею по ноге.
- Зря я с тобой так, - проговорил он в конце концов. - Хотел уладить все по-хорошему, и фиг чего добился.
Я рассмеялся.
- Ладно, что с ребятами? - снова спросил он.
- Бинго в компании Пня и Малютки Фила наслаждаются видом одной из достопримечательностей Голливуда, где бывать им приходится до обидного редко, а именно тамошней каталажки. Или тюряги, кутузки, тюрьмы, если угодно. Вообще-то, если тебе до сих пор ещё не позвонили, то уверяю, что очень скоро телефон разразится радостной трелью...
Джимми не дал мне закончить. Скинув одну ногу с колена другой, он подался вперед, собираясь встать.
- Врешь! - завопил он. - Врешь, ты, тупой недоносок! Они не могут быть в тюрьме. Говори, где они?
Я закрыл глаза, покрепче стиснул зубы, а затем снова открыл глаза.
- Я не собираюсь снова напоминать тебе о необходимости попридержать язык, Джимми. Твои ребята подкатили ко мне и попытались выполнить твое поручение, но мне удалось подать сигнал полиции, так что мальчики действительно угодили в каталажку. Хоть на какое-то время. Я-то, конечно, надеюсь в душе, что всех их усадят на электрический стул или придумают что-нибудь поизощреннее, но одно могу обещать точно: их там уже записали в толстый журнал, сфотографировали и даже сняли отпечатки пальцев.
Джимми гордо прошествовал через комнату, остановился передо мной и нагнулся так, что его лицо оказалось всего в паре футов от моего.
- Ты, долбаный сукин сын, - завопил он. - Кем, черт возьми, ты себя возомнил? Ты, вонючий су...
Завершить эту гневную тираду ему не удалось.
Я врезал ему прямо в нос правильной формы. Ну, относительно правильной. То есть он был таковым, пока я не примерил к нему свой кулак. Ситуация сходная с той, как когда я врезал Бинго, сидя в собственной машине: у меня не было возможности занять нужную позицию и вложить в удар всю свою силу. Но я сделал все, что мог: изловчившись, резко выбросил вверх левую руку, поворачиваясь всем телом и упираясь в пол левой ногой; и результат оказался весьма неплохим.
Мой кулак смачно впечатался ему в нос, покрывая заодно и верхнюю губу, и звук удара получился наредкость громким. Этого не было достаточно, чтобы разом его опрокинуть. Но зато его голова резко откинулась назад, а сам он отлетел на десяток футов, и не удержавшись на ногах, с грохотом упал на пол рядом с диваном, на котором до этого сидел.
Все трое парней справа от меня дружно схватились за пистолеты, у двоих из которых кобура находилась на поясе, а ещё у одного была скрыта под пиджаком. Возможно, я и не отличаюсь от других какой-то особой проницательностью, но только нужно быть полнейшим идиотом, чтобы не суметь предугадать подобного развития событий. Так что, у меня была возможность их несколько опередить.
И поэтому левой рукой нанося удар в нос Джимми, правой я одновременно выхватил свой "кольт-спешл", наставляя его на троицу.
Один из них - высокий, широкоплечий детина, встретивший меня на пороге - похоже, и не собирался останавливаться, и уже почти освободил пистолет от кобуры. Но все же передумал в самый последний момент. Когда мой палец уже был готов нажать на спусковой крючок.
Затем он расслабился.
- Ты даже не представляешь, как далеко ты зашел на этот раз, - заметил я.
Он облизал пересохшие губы, но промолчал, переводя взгляд с моего револьвера на Джимми Вайолета.
Джимми все ещё сидел на полу, хотя и был в сознании.
Что ж, возможно мне и не удалось "вырубить" его основательно, но уж нос его после встречи с моим кулаком краше не стал, это точно, и уже само осознание данного факта доставляло мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Даже если мой удар и не вполне удался. Начать хотя бы с того, что этот трепач уже давно действовал мне на нервы. И к тому же надеюсь, что вы не забыли о том, что с тех самых пор, как Бинго влез ко мне в машину, у меня чесались руки набить кому-нибудь морду. Хотя, разумеется, немаловажную роль сыграло и то, что я не испытываю расположения к тем, кто вместе с приглашением в гости посылает для верности вооруженный конвой.
Я взглянул в сторону двери, находившейся справа от меня и частично у меня за спиной. Она была по-прежнему закрыта, и больши никто в комнату не вошел. Если бы это случилось, то, полагаю, к этому времени, мне уже прострелили бы голову. Но на данный момент все было под контролем - пока поэтому я переключил большую часть своего внимания на Джимми Вайлета.
Он цеплялся за ковер, а потом заперебирал ногами, пытаясь сесть на полу. Через несколько секунд ему это удалось. Из разбитого носа текла кровь, перепачкавшая губы и подбородок. Зрелище, конечно, не из приятных, но зато теперь его лицо уже не казалось совсем уж бесцветным.
Он был вне себя от ярости, и, похоже, это мешало ему соображать. Или, возможно, у него и со зрением было не все в порядке, и он не видел пистолета у меня в руке. Но так или иначе, он сунул руку за пазуху и извлек оттуда небольшой револьвер. Он едва успел вытащить оружие из плечевой кобуры, когда я выстрелил, позволяя пуле пройти у него над правым ухом.
В комнате грохот выстрела показался оглушительным, и если не зрение, то уж слух, должно быть, наверняка подсказал ему, что он взял ошибочный курс. Мне даже не пришлось приказывать ему бросить оружие; его пальцы разжались сами собой, в то время, когда рука ещё продолжала свое движение, и маленькая хромированная игрушка - дамский пистолет, я бы так назвал его упал на пол, отлетая в мою сторону.
В комнате царило безмолвие.
Я взглянул на притихшую троицу.
Джимми прикрыл рот рукой, а затем подался всем телом вперед и сплюнул на ковер. Он медленно поднялся на ноги.
И тут раздался телефонный звонок.
Телефон стоял на крышке бара, за спиной у троих приятелей хозяина. Я беспрепятственно прошел туда и снял трубку.
Писклявый голос сказал мне:
- Позови Джимми. Побыстрее.
- Ладно, а кто это?
- Бинго. Позови Джимми... а кто говорит?
- Он сейчас сам тебе расскажет, - пообещал я. - По крайней мере, мне так кажется.
- Это... это Скотт? Не может быть. Черт, этого не может быть.
Я взглянул на Джимми Вайлета и указал на телефон, а затем положил трубку рядом с аппаратом и вернулся в свое кресло.
- Да, - прорычал он в трубку. - Да, это Джимми. - Тут он ненадолго замолчал, выслушивая собеседника. - Да, именно, ладно. Да, он козел. Конечно, козел, кто бы спорил? Да... ага... гм. Правильно... Жду вас здесь. Конечно, милый, вы проделали большую работу. Я ведь могу на вас положиться, не так ли? Ладно, поспешите.
Джимми опустил трубку обратно на рычаг, осторожно вытер нос платком и затем зло взглянул в мою сторону.
- Выметайся, - приказал он. - Нам больше не о чем говорить.
- Надеюсь, что ты все-таки удержишься от очередной глупости и не станешь подначивать кого-нибудь из своих ребят подстрелить меня, когда я буду выходить отсюда. Ты только что говорил с Бинго. Так что должен знать или хотя бы догадываться - что шесть тысяч полицейских прекрасно знают о том, что я сейчас в гостях у Джимми Вайолета. А им же просто-таки не терпится поскорее засадить тебя за решетку. Особенно по обвинению в убийстве.
Он продолжал сверлить меня взглядом.
- А что, идея не плохая.
- Но у тебя на уме совсем другое, не так ли, Джимми?
Он ещё несколько мгновений разглядывал меня, а затем перевел взгляд на своих подручных. И медленно кивнул. Этим самым он дал им понять, что убивать меня нельзя, даже если предоставится такая возможность. В общем, по крайней мере, не сейчас.
Этого было вполне достаточно для того, чтобы я опустил направленный в сторону троих приятелей пистолет. Но убирать его не стал, а просто положил руку на колено.
- Слушай, Джимми, - сказал я. - А какое тебе дело до Джорджа Холстеда? Его замочил кто-нибудь из твоих ребят?
- Не будь идиотом. Мне больше нечего тебе сказать.
Что ж, возможно, он и в самом деле уже высказал все, что хотел. А вот я нет. Мне нужно было сказать Джимми Вайолету ещё кое-что.
- Ладно, - проговорил я. - А теперь, чмо болотное, послушай, что скажу тебе я. И слушай очень внимательно, зря, что ли, у тебя на тыкве уши лопушатся. Если ты ещё когда-нибудь подошлешь ко мне кого-то из своих недоносков, то я снова приеду сюда. И вот тогда, Джеймс, я не только согну тебя в бараний рог, но и заверну тебе башку под крыло.
Он одарил меня хищным взглядом. Так может смотреть только Дракула, припадающий к нежной девичьей шейке и оборотень, учуявший запах свежей крови. Но голоса так и не повысил.
- Не думаю, - спокойно проговорил он, - что у меня возникнет желание снова приглашать тебя. - Вынужден признать, что в этот момент он был великолепен.
Я встел и направился к двери, однако, совсем не глядя в её сторону. Никто не шелохнулся. Я вышел в коридор, выждал десять секунд, а затем снова заглянул в комнату. Все четверо стояли тесным кружком и о чем-то тихо совещались. Но преследовать меня никто из них не собирался.
Поэтому я сказал:
- Вот так-то лучше, - и ушел.
Я подъехал к воротам, удерживая руль левой рукой. В правой руке у меня все ещё был зажат "кольт", который я удерживал так, чтобы его не было из окна. Но никаких проблем с проездом у меня не возникло.
Гаргантюа распахнул ворота и даже улыбнулся мне, когда я проезжал мимо него.
Спрятав пистолет обратно в кобуру, я направился в Беверли-Хиллс, к дому на Беверли-Драйв.
7
Коль скоро уж речь зашла о доме, то ни один из домов, в которых мне пришлось побывать за последнее время не мог стоить меньше пятидесяти тысяч, а парочка из них наверняка могла потянуть даже больше, чем на сотню. Добавьте к этому отели "Норвью" и "Беверли-Хиллс", и тут же станет ясно, что мне приходится иметь дело с людьми по меньшей мере состоятельными.
Поэтому меня совсем не удивило, что дом Уоллсов оказался большой, добротной постройкой в стиле ранчо с огромной ухоженной лужайкой перед ним - престижная недвижимость стоимостью от ста до ста с половиной тысяч долларов.
Я свернул на серую бетонированную подъездную дорожку, припарковал машину перед дверью парадного входа на специально отведенном для этого месте, взошел на крыльцо и нажал кнопку звонка.
Послышался мелодичный перезвон.
Через полминуты дверь отворилась, и на пороге возник Эдвард Уист - или Уоллс. Он глядел на меня, и судя по выражению красивого, загорелого лица, был настроен весьма благожелательно.
Я порадовался тому, что передо мной стоит именно тот человек, которого я разыскиваю, так как хотя мне и не удалось нигде раздобыть его фотографию, но он идеально соответствовал описаниям, полученным от нескольких опрошенных мной человек.
О его возрасте судить было трудно. Где-нибудь в промежутке от тридцати до сорока. Шесть футов росту или чуть поменьше, хорошо сложен, широкие, мускулистые плечи и узкие бедра. На нем были сандалии, синие брюки-бермуды и белая футболка. У него были светло-русые, почти белые волосы, вьющиеся и очень густые. Волевой подбородок, смеющийся рот и живые голубые глаза словом, очень симпатичный человек.
Я продолжал действовать в соответствии со своим планом, составленным по дороге сюда.
- Мистер Эдвард Уист? - поинтересовался я.
- Уист? - переспросил он, вскидывая русые брови, а затем застенчиво улыбнулся. - Ну... да.
- Я Шелл Скотт, - я показал ему свое удостоверение.
Он кивнул.
- Конечно, я наслышан о вас. Так какое у вас ко мне дело, мистер Скотт?
- В данный момент я работаю на миссис Холстед. Полагаю, вам уже известно о смерти Джорджа Холстеда.
Он снова кивнул.
- Да, я знаю. Прочитал сегодня утром в газете, потом позвонил Энн. Прочто чертовщина какая-то. - Он сделал паузу. - Но я все же не понимаю что вам нужно от меня.
- Ну, вообще-то я немного озадачен. Ваша фамилия Уист или Уоллс?
Его лицо снова расплылось в странной улыбке.
- Вообще-то я Уоллс. Я... ну, какое-то время я использовал фамилию Уист.
Я был озадачен поведением этого человека. Я был готов к тому, что нарвусь на грубость, и даже к тому, что он может наброситься на меня с кулаками. Но мой собеседник, похоже, даже не испытывал неловкости от того, что мне известно о его двуличности. Или как там ещё это называется. Кажется, его это просто забавляло, только и всего. Что, разумеется, вряд ли можно назвать реакцией человека, виновного в каких-либо чудовищных преступлениях.
- Может быть, зайдете в дом, мистер Скотт, - предложил он.
- Спасибо.
В доме царила прохлада и слышалось тихое жужжание кондиционеров или ещё какого-то оборудования, фильтрующего воздух. Мы прошли в просторную гостиную, где на полу лежал мягкий ковер светло-голубого цвета. Два дивана стояли друг напротив друга, а между ними находился массивный низенький столик с зеркальной столешницей, украшенной золотистым орнаментом. Из прочих предметов обстановки я заметил два или три мягких кресла, журнальный столик и ещё один, придвинутый к стене рядом с диванами, стол, на котором стояла лампа под огромным розовым абажуром. Стеллаж со стереоустановкой у дальней стены. Это была красивая комната, мебели в ней было немного, но все вещи были дорогими и подобранны со вкусом.
Мы расположились друг напротив друга на тех двух диванах, и я сказал:
- Скажите, мистер Уоллс, вы были вчера у Холстедов?
- Нет, последний раз мы виделись недели три-четыре назад.
- Кстати, если не возражаете, мне хотелось бы также побеседовать с вашей супругой.
- Я не возражаю, но только её нет дома. Уехала к парикмахеру, делать прическу. - Он поднялся со своего дивана. - Если это так важно, то я могу ей позвонить.
- Это не очень важно. По крайней мере, на данный момент. Возможно, вы сами сможете рассказать мне то, что мне необходимо узнать.
- Что ж, раз уж я все равно встал, то думаю, не помешало бы сходить за выпивкой. Выпьете со мной?
- Да, благодарю вас.
- Виски, бурбон, брэнди, джин, водка - что вам принести. - Есть ещё "Койнтрю", "Драмбьюи", ром, пиво...
- Бурбона с содовой было бы вполне достаточно.
Он подошел к стеллажу со стереоустановкой, поднял одну из крышек и извлек оттуда несколько бутылок, стаканы и даже лед. Что ж, подумал я, это тоже своего рода музыка. Через минуту он возвратился на свое место, неся в руках два стакана с выпивкой.
Он протянул мне мой стакан с налитым в него темным бурбоном и сказал:
- Имя "Уист" вы, должно быть, узнали от Холстедов... то есть, от миссис Холстедов. Но откуда вам известна моя настоящая фамилия?
Еще раньше я принял решение, что постараюсь вести себя с ним очень осторожно и разумно - насколько такое возможно - чтобы вытянуть из него покрытую мраком тайну, связанную со всеми этими именами; но он сам поднял этот вопрос. Огромная удача для частного детектива, на большее и расчитывать не приходится. Однако, я никак не мог решить, где тут кроется подвох.
В ответ я лишь пожал плечами и как ни в чем не бывало сказал:
- Насчет Уиста вы правы. А ваше настоящее имя я откопал, занимаясь обычной рутиной. Например, я знал, что вы снимали аппартаменты в Норьвю под фамилией Уист. А в отеле "Беверли-Хиллс" проживали под фамилией Уоллс. - Не сводя с него глаз, я отпил небольшой глоток бурбона. - Нодеюсь, вы не откажетесь удовлетворить моей любопытство относительно всех этих имен и аппартаментов - в которых вы селились помимо вот этого вашего дома.
- Разумеется, буду рад помочь. Если только... - он замолчал и сосредоточенно сдвинул брови. - Погодите-ка. Я ведь не под подозрением, правда? А если и так, то в чем вы меня подозреваете?
Я показал головой.
- Я вас ни в чем не подозреваю, мистер Уоллс. Я просто беседую с теми, кто был знаком с Холстедами, будь то деловые знакомства или дружеские отношения. С теми, кому, возможно, известно какие-либо факты, объясняющие убийство мистера Холстеда.
- Ага. Что ж, боюсь, что здесь я вам ничем помочь не могу. Потому что я сам ломаю голову над этим с тех самых пор, как узнал о случившемся из утрених газет. Ума не приложу, зачем кому-то понадобилось его убивать? Ведь он был таким общительным, приятным человеком.
- Вот и я о том же. Разумеется, вы не обязаны ничего мне рассказывать, если вам самому того не хочется.
Он поставил стакан с выпивкой на столик и закурил сигарету.
- Все в порядке, - возразил он. - Я вовсе не отказываюсь от разговора. Но только... - Он снова взял стакан и отпил глоток. - Что ж, расскажу все по порядку. Мы с Марсель - так зовут мою жену - познакомились с Холстедами в ночном клубе. Было очень весело, и для них мы были просто Эдом и Марсель, а они для нас - просто Джорджем и Энн. Ну, сами знаете, как это бывает: мы угощали друг друга выпивкой, шутили. Они не знают нашей фамилии - мы не знаем их, если уж на то пошло. Тогда мы ещё не были знакомы.