Он встал, снова отпил из стакана и принялся медленно расхаживать взад и вперед.
- Короче, погуляли мы на славу. Они замечательная пара. Потом обменялись телефонами, и через несколько дней они нам позвонили. Мы отправились на обед, и в тот вечер все мы довольно крепко выпили. Потом они пригласили нас на вечеринку. Там тоже выпивка лилась рекой, и ещё туда были приглашены кое-кто из их друзей. - Он немного помолчал. - Ну, и вот, значит... эээ... мы - Марсель и я - просто не были уверены, что хотим называть им свою настоящую фамилию.
- А вы не могли бы рассказать об этом чуть-чуть поподробнее?
Он усмехнулся, вернулся обратно и снова уселся на совй диван.
- Мог бы, но не стану. Надеюсь, вы не обидитесь на меня за это. Так вот, мы встречались с ними несколько раз, виделись так же кое с кем из их знакомых. Приятельствовали, так сказать. Кое-кто из них даже наезжали к нам с визитами - это было в Норьвю. Но некоторое время спустя мы поняли, что с нас хватит. Честно говоря, мы просто решили больше не принимать приглашений от Холстедов и их компании и впредь не поддерживать с ними никаких отношений.
- Между вами произошла размолвка? Какие-то неприятности...
- Нет-нет, что вы. Ничего подобного не было. Напротив, между нами никогда не возникало каких-либо трений или разногласий. Просто мы с Марсель решили, что нам... ну, словом, будет лучше подыскать себе другую компанию. Полагаю, вам уже многое о них известно.
Я отпил большой глоток бурбона с содовой. Это был очень хороший бурбон.
- Возможно, - сказал я.
Он повел бровью, но ничего не сказал.
Пока что Эд Уоллс производил на меня самое благоприятное впечатление. Он казался весьма прямодушным, был со мной достаточно искреннен, и все сказанное им звучало бесспорно убедительно. Особенно после того, как мне показалось, что я отчасти догадываюсь, почему он старается намеренно замолчать некоторые эпизоды.
И тем не менее я сказал:
- Было бы хорошо, если бы вы смогли рассказать мне побольше о них.
- Нет. Таков мой ответ, мистер Скотт. Черт, вы ведь, небось, начнете докапываться и, в конце концов, узнаете от кого-нибудь и о... обо всем остальном. - Он усмехнулся. - Но только не от меня.
- А вы, похоже, имеете привычку жить одновременно на несколько домов.
Он рассмеялся.
- А, вы об этом. Никакой тайны в этом нет. Мы живем здесь - и это очевидно. Вы знаете, что это наш дом. Мы снимали аппартаменты в "Норвью", чтобы было, куда изредка приглашать Холстедов и кое-кого из их знакомых. Так... так было нужно. Они все ещё считали, что наша фамилия Уист, и мы не хотели разубеждать их в этом. Кроме того, если бы нам тогда пришлось объяснять, почему мы сразу не назвались настоящим именем, то вышло бы довольно неудобно. Это сложно понять.
- Да уж.
И это тоже было донельзя логично. Отрывочные фрагменты начинали складываться в общую картину; и, как мне кажется, я начинал понимать, почему Уоллс поступил именно так, как он поступил. Да, все было очень логично; но только я все ещё никак не мог понять, где тут подвох.
Он продолжил свой рассказ без малейшего напоминания с моей стороны.
- Я занимаюсь продвижением на рынок новой продукции. Имею дело с совершенно новыми видами товаров - в основном с теми, что рассчитаны на домохозяек - иногда оказываю финансовую поддержку его изобретателю или владельцу патента, иногда сам перекупаю все права на производство. К тому же мои позиции на рынке довольно прочны. В течение нескольких месяцев я снимал аппартаменты в отеле "Беверли-Хиллс". Место, где можно было устраивать встречи с потенциальными партнерами по бизнесу, инвесторами и изобретателями. Не каждого же можно пригласить к себе домой. К тому же Марсель не любит принимать гостей. К тому же и обстановка сама по себе играет очень важную роль, ну, сами понимаете. - Он улыбнулся.
- Полагаю, что да.
- До "Беверли-Хиллс", мы снимали аппартаменты в "Голливуд-Рузвельт". А ещё раньше - в "Амбассадор". Так, чтобы всем было удобно.
- Наверное, на такое житье приходится основательно раскошеливаться?
Картинно поведя бровью, он сходу отмел этот вопрос.
- К счастью, материальных затруднений я не испытываю. Деньги должны делать деньги. Для меня это просто накладные расходы. А значит, это не стоит практически ничего.
- И "Норвью" тоже накладные расходы?
- Нет, конечно же нет. Разумеется, я не буду включать это в список, когда стану изливать свою финансовую душу перед... а вы, случайно, не работаете на Налоговое управление, а?
- Бог ты мой, конечно же нет.
- Конечно, вы ведь мне сразу понравились. - Он залпом осушил свой стакан. - Хотите еще?
Я покачал головой.
- Мне пока хватит, благодарю вас.
- Что ж, наверное, по второму стаканчику мы с вами пропустим в следующий раз. Я хочу познакомить вас со своей женой. Заходите к нам как-нибудь и приводите тройку-четверку девочек. - Он усмехнулся.
Это замечание как бы ненавязчиво давало понять, что разговор окончен, но я не встал, не собираясь пока прощаться с гостеприимным хозяином и уходить. Еще не время. Вместо этого я сказал:
- И ещё один вопрос, мистер Уоллс. Когда я был в Норьвю, то мне рассказали, что у вас там случился небольшой пожар - как раз незадолго до того, как вы выписались оттуда. Вы уехали именно из-за него?
- Нет, тем вечером мы все равно собирались уезжать - и, кстати, мы не выписывались. Срок аренды все равно уже подходил к концу. Что же до пожара... - Он поигрывал стаканов, стоившим на столе перед ним. - Могу я сказать вам по секрету одну вещь? То есть, рассказать и быть уверенным, что дальше вас это не пойдет?
- Если вы доверяете мне. И - я улыбнулся - действуете не сцелью сокрытия доказательств преступления, всего того, что могло бы заинтересовать меня как сыщика.
- Ну... ладно. Никакое это не преступление, совсем нет. Просто, тот пожар не был случайным. То есть, не совсем.
- Как? Вы специально подожгли кровать?
Мой вопрос развеселил его - что ж, очень жизнерадостный человек.
- Не кровать. Это-то и была случайность. Конечно, если бы вы увидели Марсель, то могли бы подумать... - Он многозначительно замолчал, и, как мне показалось, я понял намек. - Просто мы жгли кое-что в корзине для мусора. Специально. Искра попала на проклятые простыни, и нам пришлось звать на помощь. Вот это был уже несчастный случай; но первоначально огонь в корзине для бумаг не был случайностью, но только я не хочу, чтобы об этом стало известно Холстедам - то есть, Энн - или ещё кому-либо из их компании. Я сказал им, что пожар возник случайно.
- Так что же вы жгли?
Он покачал головой и ничего не сказал.
У меня было такое ощущение, что мне следовало бы расспросить его ещё о чем-нибудь; но больше ничего актуального на ум не приходило. Я пробыл там ещё минут десять, но в течение почти всего этого времени вопросы мне задавал Уоллс, распрашивая о работе, о житье-бытье частного детектива. Его интерес казался вполне искренним и очень льстил моему самолюбию - покажите мне человека, который не любил бы поговорить о самом себе и своей работе но у меня ещё оставалась куча неоконченных дел.
Поэтому я встал с дивана, поблагодарил его за уделенное мне время и собрался уходить.
Он пожал мне руку и сказал:
- Извините, что не смог быть вам полезен. Но, если вам понадобится выяснить ещё что-то, я буду рад снова встретиться с вами здесь.
- Посмотрим, как получится. Еще раз, большое спасибо.
Он проводил меня до двери, и я вышел на улицу. Выйти-то вышел, а вот смятение в душе осталось. На протяжении всего разговора я не переставал искать хоть какую-то зацепку. Но придраться было решительно не к чему.
Проехав по Беверли-Драйв в сторону Олимпик, я повернул направо, направляясь к бульвару Робертсон. По пути к дому Уоллса, я созвонился с отделением полиции, так что о том, что трое подручных Джимми Вайолета были выпущены из тюрьмы и возможно уже успели возвратиться в свой роскошный притон, мне было известно заранее. Я также позвонил Хейзл и воодушевленно пел ей дифирамбы в знак благодарности за то, что она так оперативно связалась с полицией, когда я попал в беду.
Теперь же я позвонил ей с той только целью, чтобы узнать, не было ли новостей.
- Ты можешь вернуться в офис к двум часам, Шелл?
- Думаю, что да. А что?
- Ориентировочно на это время у тебя назначена встреча. Должно быть, что-то очень важное.
- Кто-то приходил?
- Нет, я назначила её по телефону. Минут двадцать назад.
Наверное оттого, что меня все ещё одолевали мысли о Бинго, Пне и Малютке Филе, я улыбнулся и сказал:
- Надеюсь, звонивший представился не как Джимми Вайолет?
- Ничего подобного. К тому же это была женщина. И кстати, у неё очень сексуальный голос.
- Вот так так. И кто же это?
- Она не назвала своего имени.
- Она сказала, что у неё что-то срочное?
- Это что-то имеет отношение к Джорджу Холстеду. Она сказала, что ты поймешь, что имеется в виду.
- Гм.
Сегодня с утра мне удалось побеседовать с Анжеликой Берсудиан и миссис Райли. Может быть кто-нибудь из них вспомнила о чем-то таком, что оказалось прежде "упущенным из виду". Или же это могла быть миссис Холстед, миссис Прайер, миссис Уоррен... кто знает? Или даже непоседливая Сибилла Спорк.
- Хорошо, Хейзл. Я приеду. Ты должна перезвонить ей, чтобы подтвердить время?
- Нет, она сказала, что позвонит сама. Он это должно быть именно в два часа. Это единственное время, когда она сможет вырваться. Уж не знаю, что она имела в виду.
Я взглянул на часы. Стрелки показывали без десяти час.
- Я сейчас еду проведать одну даму по имени Агата Смеллоу, это в Калвер-Сити. Думаю, до двух я успею вернуться.
- Шелл, только уж не сажай к себе больше маленьких людишек с большими пушками.
- Уж постараюсь, радость моя. Но если это и случится, то я уже буду знать, на кого рассчитывать. А в награду за это, обещаю безоговорочно верить всему, что ты говоришь.
- Ну, все бы хорошо, если бы только... ты все-таки хотя бы чуть-чуть продолжал сомневаться.
Улыбнувшись, я положил трубку.
Я перепроверил адрес Агаты Смеллоу, и теперь мне не терпелось поскорее встретиться с ней. До сих пор мне приходилось встретиться с несколькими молодыми дамочками приятными во всех отношениях и имеющими некоторое отношение к расследуемому мной делу - похоже Холстед был охоч до женского пола и поэтому окружал себя девицами самой разнообразной внешности, от просто красивых до тех, кто ошеломлял своей красотой и свободой от разных дурацких комплексов и предрассудков.
Должен признаться, что разговоры с незакомплексованными красотками доставляли мне огромное удовольствие, и вполне может статься, что Агата, бывшая жена Холстеда, окажется самой-самой изо всех, своего рода джек-пот.
Так или примерно так рассуждал я, даже не подозревая, какой сюрприз приготовила мне судьба на сей раз.
8
На джек-пот Агата Смеллоу явно не тянула.
Она ассоциировалась больше с выпавшими на табло тремя лимонами, когда тебя в довершение ко всему ещё хватают за шиворот и выводят из зала за опущенный в щель игрального автомата фальшивый четвертной.
Через некоторое время после того, как я позвонил в дверь самого обыкновенного, то есть очень даже симпатичного домика на тенистой улочке, в окне слева от меня едва заметно зашевелились занавески. Присматривается, подумал я. Возможно, величавая красавица дома совсем одна; обнаженная, танцует по комнате под звуки флейты, а в воздухе, наверное, развевается легкий, полупрозрачный шарф, который она держит в руках. А потом она обернет большим полотенцем свое манящее обнаженное тело, спустится вниз, приоткроет дверь и заговорит чувственным - обязательно возбуждающе-чувственным голосом! Возможно это даже она звонила Хейзл... "Я не знаю, кто ты такой, но... я ждала тебя."
Такое уже случалось и прежде. Я имею в виду, девицу в полотенце. И даже не один раз. Но ни одна из них не говорила: "Я ждала тебя", или ещё чего-нибудь в этом роде. Но ведь это могло случиться. И наверняка произойдет, если даже и не сегодня, то со дня на день. Я оптимист по натуре.
Занавески в окне перестали шевелиться.
Затем дверь немного приоткрылась и - о, да! - она взглянула на меня. В точности так, как я себе это и представлял.
Я улыбнулся и сказал:
- Привет.
- Уходите.
- Что?
- Уходите. Мне этого не надо.
- Ну, я... вам не надо? - я замолчал, приводя в порядок свои мысли и укрощая безудержный полет фантазии.
Но на всякий случай все-таки позволил себе переспросить:
- Вам чего не надо?
- Того, что у вас есть.
- Хм, ответ исчерпывающий. Так вы миссис Смеллоу? Миссис Агата Смеллоу?
- Да.
- Меня зовут Шелл Скотт, миссис Смеллоу. Я частный детектив, и в данное время я работаю на миссис Джордж Холстед...
- На эту! Ха. Тьфу. Дрянь!
Она выпалила это единым словом: "Наэтухатьфудрянь!", и у меня появилось такое ощущение, что миссис Холстед она явно недолюбливала.
- Тьфу на нее! - сказала она. - Небось это она сама и прибила старого козла.
Да, ощущение оказалось верным. Возможно, пора бы уже прислушаться к собственным чувствам и начать думать, а не витать в облаках. Решение было очень своевременным, так как если я продолжал бы мечтать о девушках танцующих под звуки флейты, то следующие несколько секунд окончательно выбили бы меня из колеи.
Поэтому я сказал:
- Именно это я и пытаюсь выяснить, миссис Смеллоу. Кто убил Джорджа Холстеда и почему. Я бы был вам очень признателен, если бы вы смогли любезно уделить несколько минут своего времени...
И тут она открыла дверь.
- Ладно, - согласилась она. - Мне скрывать нечего.
Бог ты мой, более правдивого заявления мир не слышал, пожалуй, со времен Геттисбергского послания президента Линкольна.
Если бы она стала танцевать обнаженной с развевающимся в воздухе полупрозрачным шелковым шарфом, то мир бы однозначно перевернулся, не выдержав такого зрелища. Она явно не относилась к тем женщинам, которых я привык называть "ягодками". Миссис Смеллоу не тянула даже на самый зеленый, недозрелый помидор. Она больше напоминала огурец.
Росту в Агате Смеллоу было метр семьдесят пять или около того, а фигура была точным повторением очертаний её скелета, и все это великолепие скрывалось под обыкновенным платьем мышино-серого цвета, подол которого спускался намного ниже того места, где у неё должны были бы находиться колени, что, наверное, и к лучшему: если все её остальные прелести были того же цвета, что и лицо, то её можно было бы смело высаживать на грядку и не сомневаться, что через пару недель появятся первые побеги.
- Да заходите же, - пригласила она.
Я вздохнул и вошел в дом.
Это был милый домик. Это было первое слово, пришедшее мне в голову. Милый. Конечно, на мой вкус, здесь было довольно мрачновато, но, в конце концов, не всем же нравятся яркие цвета. Мы прошли в гостиную - это отсюда она разглядывала меня в окно - и расположились в мягких креслах, покрытых накидками из грубой ткани коричневого цвета, а на подлокотники этих самых кресел были приколоты связанные крючком белые салфеточки, или как там ещё называются эти штучки, предохраняющие обивку от преждевременного изнашивания.
На полу лежал бежевый ковер, довольно мягкий, с длинным, густым ворсом. Из угла на нас смотрел огромный экран цветного телевизора, похожий на потухший глаз Циклопа. На стене висел вставленный в рамку под стекло кусочек материи, на котором было зелеными нитками было вышито: "Дом, отчий дом". Я дважды прочитал надпись, желая быть до конца уверенным, что не ошибся.
- Насколько я понимаю, вам уже известно о смерти мистера Холстеда, начал я.
- Да. Я молилась за него, но это так и не помогло. Я знала, что рано или поздно это все-таки произойдет.
- Вы знали о том, что его убьют?
- Я не это имела в виду. Я знала, что он закончит свою жизнь бесславно. Я ведь говорила ему. Можете не сомневаться, я его предупреждала. И не один раз.
Да уж, кто бы сомневался, подумал я. Еще с минуту или две мы беседовали о чем-то незначительном. Да, подтвердила она, они были женаты несколько лет. Четырнадцать с половиной лет. Развелись четыре года назад. Да, она сама подала на развод, и её просьба была удовлетворена. Но первые признаки надвигающейся беды стали ей заметны ещё задолго, очень задолго до того. Это было знамение. К нему подбирался сам сатана.
- Что? - переспросил я.
- Сатана.
- Сатана, а? Это который... Адам? Нет, что-то я напутал. То есть вы имеете в виду дьявола?
- Да его, нечистого.
В доме было гораздо прохладнее, чем показалось мне, когда я впервые вошел в него с улицы. Шторы на окнах были опущены - в комнате царил таинственный полумрак - и миссис Смеллоу разглядывала меня, она сидела, вперив в меня свой стеклянный взгляд.
- Я знала, - говорила она. - Я догадывалась, что происходит. Я предупреждала его. Клянусь, я его предупреждала.
- Гм.
Она замолчала. Но стеклянный взгляд был по-прежнему устремлен на меня. Я сделал какое-то осторожное замечание относительно развода, избегая спрашивать её напрямую о его причинах, но она сама завела об этом разговор без каких бы то ни было намеков с моей стороны. Как будто ей самой хотелось излить передо мной душу и рассказать обо вем.
- Он совершил самый отвратительный, самый гнусный, самый низкий поступок, который только может совершить мужчина.
- Вот как? Полагаю вы имеете в виду..., - я выжидающе замолчал. Простор для домыслов и фантазий огромный. Интересно, что именно она имела в виду?
И в следущее мгновение она удовлетворила мое любопытство.
- Он нарушил свой священный обет.
- Как?
- Сами знаете.
- Нет, не знаю. То есть, не уверен. Мало ли, что можно натворить. Мне так кажется. Разумеется, я не специалист по этим делам. Так откуда же мне знать?
- Но вы же мужчина!
- Что ж, спасибо на добром слове. Очень любезно с вашей стороны... Погодите-ка. Вы имеете в виду...
- Именно.
Мне показалось, что я понимаю, о чем идет речь. Или, по крайней мере, почти понимаю. Но зато теперь я не знал, как убедиться в справедливости своих предположений, как заставить её выразиться поточнее.
- А, наверное вы имеете в виду, что мистер Холстед, состоя в браке с вами, совершил этот самый... хм... отвратительный грех... - Это было очень непросто.
- Он нарушил свой брачный обет.
- Ну да. Я так и понял.
- Я застала его с ней.
- С ней? Что ж, давайте выразим это поточнее. То есть с другой женщиной. Вы это имеете в виду.
- А с кем ещё я могла бы застать его?
- Понятия не имею.
- В моем собственном доме. В спальне!
- Надо же. Да, это уже ни в какие рамки не лезет. В вашей собственной спальне...
- Не в моей. В его. Они были там... в его спальне. - Она принялась что-то тихо бормотать, как если бы уже от одних только воспоминаний об том случае ей становилось дурно.
Но все обошлось. Довольно странно, но от этих страданий, она заметно оживилась и казалась даже здоровее, чем прежде.
Вообще-то страдала она дольше, чем я на то рассчитывал. Поэтому примерно минуту спустя я сказал:
- Понимаю. Значит у него была своя спальна, а у вас - своя.
У неё округлились глаза, и готов поклясться, что теперь кости её грудной клетки вздымались и опускались гораздо чаще, чем за все время с момента моего прихода. Лицо её залила краска, в том смысле, что его зеленоватый оттенок стал более ярким.
- Да, - зловеще прошелестела она. - Да... нам пришлось райзотись по отдельным спальням. Ему всегда хотелось... Только так я могла удержать его от...
На этот раз она сама не знала, как закончить фразу. Я попытался помочь ей в этом.
- Похоже, он был одержим животной стратью, а?
- Вот-вот, именно так. Вы меня понимаете. Животное, животное... Я знаю, нельзя говорить плохо о мертвых. Он он был гадким, ужасным, распущенным человеком, царствие ему небесное.
- Что ж, миссис Смеллоу, с вашей помощью мне удалось лучше узнать его характер. Я, конечно, надеялся, что вы, возможно, сообщите мне нечто такое, до чего я ещё сам не сумел докопаться. То есть сможете подсказать мне, кто мог ненавидеть его так сильно, что решился даже на убийство... - я осекся. Пока что под это описание подходила лишь сама миссис Смеллоу.
Но я поспешил прогнать эту дурацкую идею и продолжал:
- Мотив для убийства или...
- Секс.
- А?
- Секс, то, что имеет отношениек к сексу, вот вам и мотив. Сами поймете. Мистер Холстед был сексуально озабоченным маньяком. Он запутался, погряз в трясине плотских утех и попал в плен к сатане. Вот почему он умер.
- Кажется, я понимаю, что вы ведете речь. Я же имел в виду вещи более приземленные, как, например, возможная месть на почве деловых контактов, или ненависть человека, которому стало известно о каких-либо неблаговидных махинациях мистера Холстеда...
Она снова перебила меня, что, наверное, и к лучшему, так как ещё совсем немного, и я сам заговорил бы языком миссис Смеллоу. У меня была и другая причина для радости, но появилась она не раньше, как моя собеседница закончила свою тираду.
- Насилие должно было свершиться, этот разврат не мог продолжаться бесконечно. Мистер Холстед и эти его порочные приятели и их бесстыжие гулянки. Секс и голые тела, зло и порок. Все эти грешники попали в лапы к сатане. Голые грешники. Голые, голые, голые!
Я немного отодвинулся от нее.
Жизненные соки, видимо, переполняли её, в какой-то момент мне даже почудилось, что ещё немного, и она просто-таки загорится подобно зеленому сигналу светофора.
- Так, значит, вам известно о вечеринке? Вы, кажется, сказали эти гулянки?
- Да, конечно, я знаю о них. - Она замолчала и сверкнула глазами в мою сторону, и, немного помедлив спросила: - Вы ведь тоже в курсе, не так ли?
- Ну, я-то оказался там совершенно случайно. Но так и подумал, что, наверное, это было это самое. Типа случайного... эээ... флирта с сатаной.
- Это не случайность. Это был своего рода... ритуал. Привычка. Они постоянно занимались этим.
- Не может быть.
- Может. Это был их клуб, секс-клуб. Каждые две недели они собирались у кого-нибудь дома и... короче, сами знаете.
Я знал. Вообще-то её довольно-таки страстное объяснение не было для меня откровением, особенно если принять во внимание то, что мне довелось увидеть и услышать незадолго до того, как я взялся за расследование этого дела. И все же от столь грубого заявления мне сделалось как-то не по себе.
Я сказал:
- Подождите, миссис Смеллоу. Это уже довольно серьезное обвинение. Возможно, все так было, но тут уже нужны более веские доказательства, а не просто измышления.
- Я ничего не придумываю. Я их видела. И не один раз.
- Вот как?
Наверное, на неё нахлынули воспоминания, так как ещё некоторое время она сидела молча, поводя по сторонам своими невыразительными гляделками, а затем сказала:
- Не нарочно. Это получилось чисто случайно. На холме, что за домом мистера Холстеда, есть такое место, откуда видна часть бассейна. И сад. Как-то вечером я проезжала по той дороге. Случайно... ну вот и увидела.
- Ага. И полагаю, увиденное вами не было похоже на обыкновенную вечеринку и бассейна.
- Думаю, что нет. К тому же, при очередной встрече с мистером Холстедом я сказала ему об этом, я его предупреждала. Честное слово. А он лишь рассмеялся в ответ. - Не разжимая губ, она принялась водить языком внутри рта, словно пытаясь нащупать обнаженные нервные окончания. - Просто посмеялся. И не стал ничего отрицать. Да ещё имел наглость сказать, что наверстывает упущенное за годы...
Тут она замолчала и закусила губу.
- Не думайте, что я специально наговариваю на него. Я ничего не придумала. Я говорю лишь, то что знаю. Они организовали свой собственный клуб. Разве вам никогда не доводилось слышать о подобных вещах?
- Ну да, конечно, приходилось. Но только раньше я никогда не сталкивался с этим так близко.
- Такие настали времена. Мир катится в пропасть. Вы только оглянитесь вокруг: читайте, смотрите, слушайте. Разврат, воровство, убийства, вырождение нации. Это все секс.
- Ну что вы, миссис Смеллоу, ведь секс появился не вчера...
- Не вчера, - неохотно согласилась она, как будто сожалея, что это именно так.
- ... даже крохотные атомы вращаются вокруг ядра; и птички с пчелками...
Но она была в своей стихии, и по-моему, совершенно не собиралась сдавать позиции.
- А телевидение, - сказала она. - Это же видно невооруженным взглядом. Там голые женщины моются в душе у всех на глазах.
- Ну, я не думаю, что они совсем уж голые. Наверное они одевают специальные розовые трико или ещё что-нибудь. Здорово придумано. Даже не сразу и поймешь...
- Голые. Зубная паста, масло для волос, автомобили, бритвы, туалетная бумага...
- Ну что вы, не надо...
- ... мыло, белые торнадо, дикие мужики на лошадях, огромные скачущие лошади, деодоранты, депиляторы, распутство, сигатеры, табак для трубок, зубная паста, масло для волос...
Она пошла по второму кругу. И тогда, стараясь отрешиться от этой болтовни, я вынул сигарету и щелкнул зажигалкой.
- Не надо! - вскрикнула она.
- А?
- Не зажигайте сигарету. Здесь курить нельзя. Я никому не разрешаю здесь курить.
- Прошу прощения. Как-то само собой получилось. Обещаю, что этого больше не повторится. - Я убрал сигарету обратно в пачку и сказал: Значит, мистер и миссис Холстед вместе со своими друзьями устроили своего рода клуб. Что ж, это многое объясняет. Но все равно не ясно, кто же убийца. И почему кому-то могло понадобиться его убивать.
- Короче, погуляли мы на славу. Они замечательная пара. Потом обменялись телефонами, и через несколько дней они нам позвонили. Мы отправились на обед, и в тот вечер все мы довольно крепко выпили. Потом они пригласили нас на вечеринку. Там тоже выпивка лилась рекой, и ещё туда были приглашены кое-кто из их друзей. - Он немного помолчал. - Ну, и вот, значит... эээ... мы - Марсель и я - просто не были уверены, что хотим называть им свою настоящую фамилию.
- А вы не могли бы рассказать об этом чуть-чуть поподробнее?
Он усмехнулся, вернулся обратно и снова уселся на совй диван.
- Мог бы, но не стану. Надеюсь, вы не обидитесь на меня за это. Так вот, мы встречались с ними несколько раз, виделись так же кое с кем из их знакомых. Приятельствовали, так сказать. Кое-кто из них даже наезжали к нам с визитами - это было в Норьвю. Но некоторое время спустя мы поняли, что с нас хватит. Честно говоря, мы просто решили больше не принимать приглашений от Холстедов и их компании и впредь не поддерживать с ними никаких отношений.
- Между вами произошла размолвка? Какие-то неприятности...
- Нет-нет, что вы. Ничего подобного не было. Напротив, между нами никогда не возникало каких-либо трений или разногласий. Просто мы с Марсель решили, что нам... ну, словом, будет лучше подыскать себе другую компанию. Полагаю, вам уже многое о них известно.
Я отпил большой глоток бурбона с содовой. Это был очень хороший бурбон.
- Возможно, - сказал я.
Он повел бровью, но ничего не сказал.
Пока что Эд Уоллс производил на меня самое благоприятное впечатление. Он казался весьма прямодушным, был со мной достаточно искреннен, и все сказанное им звучало бесспорно убедительно. Особенно после того, как мне показалось, что я отчасти догадываюсь, почему он старается намеренно замолчать некоторые эпизоды.
И тем не менее я сказал:
- Было бы хорошо, если бы вы смогли рассказать мне побольше о них.
- Нет. Таков мой ответ, мистер Скотт. Черт, вы ведь, небось, начнете докапываться и, в конце концов, узнаете от кого-нибудь и о... обо всем остальном. - Он усмехнулся. - Но только не от меня.
- А вы, похоже, имеете привычку жить одновременно на несколько домов.
Он рассмеялся.
- А, вы об этом. Никакой тайны в этом нет. Мы живем здесь - и это очевидно. Вы знаете, что это наш дом. Мы снимали аппартаменты в "Норвью", чтобы было, куда изредка приглашать Холстедов и кое-кого из их знакомых. Так... так было нужно. Они все ещё считали, что наша фамилия Уист, и мы не хотели разубеждать их в этом. Кроме того, если бы нам тогда пришлось объяснять, почему мы сразу не назвались настоящим именем, то вышло бы довольно неудобно. Это сложно понять.
- Да уж.
И это тоже было донельзя логично. Отрывочные фрагменты начинали складываться в общую картину; и, как мне кажется, я начинал понимать, почему Уоллс поступил именно так, как он поступил. Да, все было очень логично; но только я все ещё никак не мог понять, где тут подвох.
Он продолжил свой рассказ без малейшего напоминания с моей стороны.
- Я занимаюсь продвижением на рынок новой продукции. Имею дело с совершенно новыми видами товаров - в основном с теми, что рассчитаны на домохозяек - иногда оказываю финансовую поддержку его изобретателю или владельцу патента, иногда сам перекупаю все права на производство. К тому же мои позиции на рынке довольно прочны. В течение нескольких месяцев я снимал аппартаменты в отеле "Беверли-Хиллс". Место, где можно было устраивать встречи с потенциальными партнерами по бизнесу, инвесторами и изобретателями. Не каждого же можно пригласить к себе домой. К тому же Марсель не любит принимать гостей. К тому же и обстановка сама по себе играет очень важную роль, ну, сами понимаете. - Он улыбнулся.
- Полагаю, что да.
- До "Беверли-Хиллс", мы снимали аппартаменты в "Голливуд-Рузвельт". А ещё раньше - в "Амбассадор". Так, чтобы всем было удобно.
- Наверное, на такое житье приходится основательно раскошеливаться?
Картинно поведя бровью, он сходу отмел этот вопрос.
- К счастью, материальных затруднений я не испытываю. Деньги должны делать деньги. Для меня это просто накладные расходы. А значит, это не стоит практически ничего.
- И "Норвью" тоже накладные расходы?
- Нет, конечно же нет. Разумеется, я не буду включать это в список, когда стану изливать свою финансовую душу перед... а вы, случайно, не работаете на Налоговое управление, а?
- Бог ты мой, конечно же нет.
- Конечно, вы ведь мне сразу понравились. - Он залпом осушил свой стакан. - Хотите еще?
Я покачал головой.
- Мне пока хватит, благодарю вас.
- Что ж, наверное, по второму стаканчику мы с вами пропустим в следующий раз. Я хочу познакомить вас со своей женой. Заходите к нам как-нибудь и приводите тройку-четверку девочек. - Он усмехнулся.
Это замечание как бы ненавязчиво давало понять, что разговор окончен, но я не встал, не собираясь пока прощаться с гостеприимным хозяином и уходить. Еще не время. Вместо этого я сказал:
- И ещё один вопрос, мистер Уоллс. Когда я был в Норьвю, то мне рассказали, что у вас там случился небольшой пожар - как раз незадолго до того, как вы выписались оттуда. Вы уехали именно из-за него?
- Нет, тем вечером мы все равно собирались уезжать - и, кстати, мы не выписывались. Срок аренды все равно уже подходил к концу. Что же до пожара... - Он поигрывал стаканов, стоившим на столе перед ним. - Могу я сказать вам по секрету одну вещь? То есть, рассказать и быть уверенным, что дальше вас это не пойдет?
- Если вы доверяете мне. И - я улыбнулся - действуете не сцелью сокрытия доказательств преступления, всего того, что могло бы заинтересовать меня как сыщика.
- Ну... ладно. Никакое это не преступление, совсем нет. Просто, тот пожар не был случайным. То есть, не совсем.
- Как? Вы специально подожгли кровать?
Мой вопрос развеселил его - что ж, очень жизнерадостный человек.
- Не кровать. Это-то и была случайность. Конечно, если бы вы увидели Марсель, то могли бы подумать... - Он многозначительно замолчал, и, как мне показалось, я понял намек. - Просто мы жгли кое-что в корзине для мусора. Специально. Искра попала на проклятые простыни, и нам пришлось звать на помощь. Вот это был уже несчастный случай; но первоначально огонь в корзине для бумаг не был случайностью, но только я не хочу, чтобы об этом стало известно Холстедам - то есть, Энн - или ещё кому-либо из их компании. Я сказал им, что пожар возник случайно.
- Так что же вы жгли?
Он покачал головой и ничего не сказал.
У меня было такое ощущение, что мне следовало бы расспросить его ещё о чем-нибудь; но больше ничего актуального на ум не приходило. Я пробыл там ещё минут десять, но в течение почти всего этого времени вопросы мне задавал Уоллс, распрашивая о работе, о житье-бытье частного детектива. Его интерес казался вполне искренним и очень льстил моему самолюбию - покажите мне человека, который не любил бы поговорить о самом себе и своей работе но у меня ещё оставалась куча неоконченных дел.
Поэтому я встал с дивана, поблагодарил его за уделенное мне время и собрался уходить.
Он пожал мне руку и сказал:
- Извините, что не смог быть вам полезен. Но, если вам понадобится выяснить ещё что-то, я буду рад снова встретиться с вами здесь.
- Посмотрим, как получится. Еще раз, большое спасибо.
Он проводил меня до двери, и я вышел на улицу. Выйти-то вышел, а вот смятение в душе осталось. На протяжении всего разговора я не переставал искать хоть какую-то зацепку. Но придраться было решительно не к чему.
Проехав по Беверли-Драйв в сторону Олимпик, я повернул направо, направляясь к бульвару Робертсон. По пути к дому Уоллса, я созвонился с отделением полиции, так что о том, что трое подручных Джимми Вайолета были выпущены из тюрьмы и возможно уже успели возвратиться в свой роскошный притон, мне было известно заранее. Я также позвонил Хейзл и воодушевленно пел ей дифирамбы в знак благодарности за то, что она так оперативно связалась с полицией, когда я попал в беду.
Теперь же я позвонил ей с той только целью, чтобы узнать, не было ли новостей.
- Ты можешь вернуться в офис к двум часам, Шелл?
- Думаю, что да. А что?
- Ориентировочно на это время у тебя назначена встреча. Должно быть, что-то очень важное.
- Кто-то приходил?
- Нет, я назначила её по телефону. Минут двадцать назад.
Наверное оттого, что меня все ещё одолевали мысли о Бинго, Пне и Малютке Филе, я улыбнулся и сказал:
- Надеюсь, звонивший представился не как Джимми Вайолет?
- Ничего подобного. К тому же это была женщина. И кстати, у неё очень сексуальный голос.
- Вот так так. И кто же это?
- Она не назвала своего имени.
- Она сказала, что у неё что-то срочное?
- Это что-то имеет отношение к Джорджу Холстеду. Она сказала, что ты поймешь, что имеется в виду.
- Гм.
Сегодня с утра мне удалось побеседовать с Анжеликой Берсудиан и миссис Райли. Может быть кто-нибудь из них вспомнила о чем-то таком, что оказалось прежде "упущенным из виду". Или же это могла быть миссис Холстед, миссис Прайер, миссис Уоррен... кто знает? Или даже непоседливая Сибилла Спорк.
- Хорошо, Хейзл. Я приеду. Ты должна перезвонить ей, чтобы подтвердить время?
- Нет, она сказала, что позвонит сама. Он это должно быть именно в два часа. Это единственное время, когда она сможет вырваться. Уж не знаю, что она имела в виду.
Я взглянул на часы. Стрелки показывали без десяти час.
- Я сейчас еду проведать одну даму по имени Агата Смеллоу, это в Калвер-Сити. Думаю, до двух я успею вернуться.
- Шелл, только уж не сажай к себе больше маленьких людишек с большими пушками.
- Уж постараюсь, радость моя. Но если это и случится, то я уже буду знать, на кого рассчитывать. А в награду за это, обещаю безоговорочно верить всему, что ты говоришь.
- Ну, все бы хорошо, если бы только... ты все-таки хотя бы чуть-чуть продолжал сомневаться.
Улыбнувшись, я положил трубку.
Я перепроверил адрес Агаты Смеллоу, и теперь мне не терпелось поскорее встретиться с ней. До сих пор мне приходилось встретиться с несколькими молодыми дамочками приятными во всех отношениях и имеющими некоторое отношение к расследуемому мной делу - похоже Холстед был охоч до женского пола и поэтому окружал себя девицами самой разнообразной внешности, от просто красивых до тех, кто ошеломлял своей красотой и свободой от разных дурацких комплексов и предрассудков.
Должен признаться, что разговоры с незакомплексованными красотками доставляли мне огромное удовольствие, и вполне может статься, что Агата, бывшая жена Холстеда, окажется самой-самой изо всех, своего рода джек-пот.
Так или примерно так рассуждал я, даже не подозревая, какой сюрприз приготовила мне судьба на сей раз.
8
На джек-пот Агата Смеллоу явно не тянула.
Она ассоциировалась больше с выпавшими на табло тремя лимонами, когда тебя в довершение ко всему ещё хватают за шиворот и выводят из зала за опущенный в щель игрального автомата фальшивый четвертной.
Через некоторое время после того, как я позвонил в дверь самого обыкновенного, то есть очень даже симпатичного домика на тенистой улочке, в окне слева от меня едва заметно зашевелились занавески. Присматривается, подумал я. Возможно, величавая красавица дома совсем одна; обнаженная, танцует по комнате под звуки флейты, а в воздухе, наверное, развевается легкий, полупрозрачный шарф, который она держит в руках. А потом она обернет большим полотенцем свое манящее обнаженное тело, спустится вниз, приоткроет дверь и заговорит чувственным - обязательно возбуждающе-чувственным голосом! Возможно это даже она звонила Хейзл... "Я не знаю, кто ты такой, но... я ждала тебя."
Такое уже случалось и прежде. Я имею в виду, девицу в полотенце. И даже не один раз. Но ни одна из них не говорила: "Я ждала тебя", или ещё чего-нибудь в этом роде. Но ведь это могло случиться. И наверняка произойдет, если даже и не сегодня, то со дня на день. Я оптимист по натуре.
Занавески в окне перестали шевелиться.
Затем дверь немного приоткрылась и - о, да! - она взглянула на меня. В точности так, как я себе это и представлял.
Я улыбнулся и сказал:
- Привет.
- Уходите.
- Что?
- Уходите. Мне этого не надо.
- Ну, я... вам не надо? - я замолчал, приводя в порядок свои мысли и укрощая безудержный полет фантазии.
Но на всякий случай все-таки позволил себе переспросить:
- Вам чего не надо?
- Того, что у вас есть.
- Хм, ответ исчерпывающий. Так вы миссис Смеллоу? Миссис Агата Смеллоу?
- Да.
- Меня зовут Шелл Скотт, миссис Смеллоу. Я частный детектив, и в данное время я работаю на миссис Джордж Холстед...
- На эту! Ха. Тьфу. Дрянь!
Она выпалила это единым словом: "Наэтухатьфудрянь!", и у меня появилось такое ощущение, что миссис Холстед она явно недолюбливала.
- Тьфу на нее! - сказала она. - Небось это она сама и прибила старого козла.
Да, ощущение оказалось верным. Возможно, пора бы уже прислушаться к собственным чувствам и начать думать, а не витать в облаках. Решение было очень своевременным, так как если я продолжал бы мечтать о девушках танцующих под звуки флейты, то следующие несколько секунд окончательно выбили бы меня из колеи.
Поэтому я сказал:
- Именно это я и пытаюсь выяснить, миссис Смеллоу. Кто убил Джорджа Холстеда и почему. Я бы был вам очень признателен, если бы вы смогли любезно уделить несколько минут своего времени...
И тут она открыла дверь.
- Ладно, - согласилась она. - Мне скрывать нечего.
Бог ты мой, более правдивого заявления мир не слышал, пожалуй, со времен Геттисбергского послания президента Линкольна.
Если бы она стала танцевать обнаженной с развевающимся в воздухе полупрозрачным шелковым шарфом, то мир бы однозначно перевернулся, не выдержав такого зрелища. Она явно не относилась к тем женщинам, которых я привык называть "ягодками". Миссис Смеллоу не тянула даже на самый зеленый, недозрелый помидор. Она больше напоминала огурец.
Росту в Агате Смеллоу было метр семьдесят пять или около того, а фигура была точным повторением очертаний её скелета, и все это великолепие скрывалось под обыкновенным платьем мышино-серого цвета, подол которого спускался намного ниже того места, где у неё должны были бы находиться колени, что, наверное, и к лучшему: если все её остальные прелести были того же цвета, что и лицо, то её можно было бы смело высаживать на грядку и не сомневаться, что через пару недель появятся первые побеги.
- Да заходите же, - пригласила она.
Я вздохнул и вошел в дом.
Это был милый домик. Это было первое слово, пришедшее мне в голову. Милый. Конечно, на мой вкус, здесь было довольно мрачновато, но, в конце концов, не всем же нравятся яркие цвета. Мы прошли в гостиную - это отсюда она разглядывала меня в окно - и расположились в мягких креслах, покрытых накидками из грубой ткани коричневого цвета, а на подлокотники этих самых кресел были приколоты связанные крючком белые салфеточки, или как там ещё называются эти штучки, предохраняющие обивку от преждевременного изнашивания.
На полу лежал бежевый ковер, довольно мягкий, с длинным, густым ворсом. Из угла на нас смотрел огромный экран цветного телевизора, похожий на потухший глаз Циклопа. На стене висел вставленный в рамку под стекло кусочек материи, на котором было зелеными нитками было вышито: "Дом, отчий дом". Я дважды прочитал надпись, желая быть до конца уверенным, что не ошибся.
- Насколько я понимаю, вам уже известно о смерти мистера Холстеда, начал я.
- Да. Я молилась за него, но это так и не помогло. Я знала, что рано или поздно это все-таки произойдет.
- Вы знали о том, что его убьют?
- Я не это имела в виду. Я знала, что он закончит свою жизнь бесславно. Я ведь говорила ему. Можете не сомневаться, я его предупреждала. И не один раз.
Да уж, кто бы сомневался, подумал я. Еще с минуту или две мы беседовали о чем-то незначительном. Да, подтвердила она, они были женаты несколько лет. Четырнадцать с половиной лет. Развелись четыре года назад. Да, она сама подала на развод, и её просьба была удовлетворена. Но первые признаки надвигающейся беды стали ей заметны ещё задолго, очень задолго до того. Это было знамение. К нему подбирался сам сатана.
- Что? - переспросил я.
- Сатана.
- Сатана, а? Это который... Адам? Нет, что-то я напутал. То есть вы имеете в виду дьявола?
- Да его, нечистого.
В доме было гораздо прохладнее, чем показалось мне, когда я впервые вошел в него с улицы. Шторы на окнах были опущены - в комнате царил таинственный полумрак - и миссис Смеллоу разглядывала меня, она сидела, вперив в меня свой стеклянный взгляд.
- Я знала, - говорила она. - Я догадывалась, что происходит. Я предупреждала его. Клянусь, я его предупреждала.
- Гм.
Она замолчала. Но стеклянный взгляд был по-прежнему устремлен на меня. Я сделал какое-то осторожное замечание относительно развода, избегая спрашивать её напрямую о его причинах, но она сама завела об этом разговор без каких бы то ни было намеков с моей стороны. Как будто ей самой хотелось излить передо мной душу и рассказать обо вем.
- Он совершил самый отвратительный, самый гнусный, самый низкий поступок, который только может совершить мужчина.
- Вот как? Полагаю вы имеете в виду..., - я выжидающе замолчал. Простор для домыслов и фантазий огромный. Интересно, что именно она имела в виду?
И в следущее мгновение она удовлетворила мое любопытство.
- Он нарушил свой священный обет.
- Как?
- Сами знаете.
- Нет, не знаю. То есть, не уверен. Мало ли, что можно натворить. Мне так кажется. Разумеется, я не специалист по этим делам. Так откуда же мне знать?
- Но вы же мужчина!
- Что ж, спасибо на добром слове. Очень любезно с вашей стороны... Погодите-ка. Вы имеете в виду...
- Именно.
Мне показалось, что я понимаю, о чем идет речь. Или, по крайней мере, почти понимаю. Но зато теперь я не знал, как убедиться в справедливости своих предположений, как заставить её выразиться поточнее.
- А, наверное вы имеете в виду, что мистер Холстед, состоя в браке с вами, совершил этот самый... хм... отвратительный грех... - Это было очень непросто.
- Он нарушил свой брачный обет.
- Ну да. Я так и понял.
- Я застала его с ней.
- С ней? Что ж, давайте выразим это поточнее. То есть с другой женщиной. Вы это имеете в виду.
- А с кем ещё я могла бы застать его?
- Понятия не имею.
- В моем собственном доме. В спальне!
- Надо же. Да, это уже ни в какие рамки не лезет. В вашей собственной спальне...
- Не в моей. В его. Они были там... в его спальне. - Она принялась что-то тихо бормотать, как если бы уже от одних только воспоминаний об том случае ей становилось дурно.
Но все обошлось. Довольно странно, но от этих страданий, она заметно оживилась и казалась даже здоровее, чем прежде.
Вообще-то страдала она дольше, чем я на то рассчитывал. Поэтому примерно минуту спустя я сказал:
- Понимаю. Значит у него была своя спальна, а у вас - своя.
У неё округлились глаза, и готов поклясться, что теперь кости её грудной клетки вздымались и опускались гораздо чаще, чем за все время с момента моего прихода. Лицо её залила краска, в том смысле, что его зеленоватый оттенок стал более ярким.
- Да, - зловеще прошелестела она. - Да... нам пришлось райзотись по отдельным спальням. Ему всегда хотелось... Только так я могла удержать его от...
На этот раз она сама не знала, как закончить фразу. Я попытался помочь ей в этом.
- Похоже, он был одержим животной стратью, а?
- Вот-вот, именно так. Вы меня понимаете. Животное, животное... Я знаю, нельзя говорить плохо о мертвых. Он он был гадким, ужасным, распущенным человеком, царствие ему небесное.
- Что ж, миссис Смеллоу, с вашей помощью мне удалось лучше узнать его характер. Я, конечно, надеялся, что вы, возможно, сообщите мне нечто такое, до чего я ещё сам не сумел докопаться. То есть сможете подсказать мне, кто мог ненавидеть его так сильно, что решился даже на убийство... - я осекся. Пока что под это описание подходила лишь сама миссис Смеллоу.
Но я поспешил прогнать эту дурацкую идею и продолжал:
- Мотив для убийства или...
- Секс.
- А?
- Секс, то, что имеет отношениек к сексу, вот вам и мотив. Сами поймете. Мистер Холстед был сексуально озабоченным маньяком. Он запутался, погряз в трясине плотских утех и попал в плен к сатане. Вот почему он умер.
- Кажется, я понимаю, что вы ведете речь. Я же имел в виду вещи более приземленные, как, например, возможная месть на почве деловых контактов, или ненависть человека, которому стало известно о каких-либо неблаговидных махинациях мистера Холстеда...
Она снова перебила меня, что, наверное, и к лучшему, так как ещё совсем немного, и я сам заговорил бы языком миссис Смеллоу. У меня была и другая причина для радости, но появилась она не раньше, как моя собеседница закончила свою тираду.
- Насилие должно было свершиться, этот разврат не мог продолжаться бесконечно. Мистер Холстед и эти его порочные приятели и их бесстыжие гулянки. Секс и голые тела, зло и порок. Все эти грешники попали в лапы к сатане. Голые грешники. Голые, голые, голые!
Я немного отодвинулся от нее.
Жизненные соки, видимо, переполняли её, в какой-то момент мне даже почудилось, что ещё немного, и она просто-таки загорится подобно зеленому сигналу светофора.
- Так, значит, вам известно о вечеринке? Вы, кажется, сказали эти гулянки?
- Да, конечно, я знаю о них. - Она замолчала и сверкнула глазами в мою сторону, и, немного помедлив спросила: - Вы ведь тоже в курсе, не так ли?
- Ну, я-то оказался там совершенно случайно. Но так и подумал, что, наверное, это было это самое. Типа случайного... эээ... флирта с сатаной.
- Это не случайность. Это был своего рода... ритуал. Привычка. Они постоянно занимались этим.
- Не может быть.
- Может. Это был их клуб, секс-клуб. Каждые две недели они собирались у кого-нибудь дома и... короче, сами знаете.
Я знал. Вообще-то её довольно-таки страстное объяснение не было для меня откровением, особенно если принять во внимание то, что мне довелось увидеть и услышать незадолго до того, как я взялся за расследование этого дела. И все же от столь грубого заявления мне сделалось как-то не по себе.
Я сказал:
- Подождите, миссис Смеллоу. Это уже довольно серьезное обвинение. Возможно, все так было, но тут уже нужны более веские доказательства, а не просто измышления.
- Я ничего не придумываю. Я их видела. И не один раз.
- Вот как?
Наверное, на неё нахлынули воспоминания, так как ещё некоторое время она сидела молча, поводя по сторонам своими невыразительными гляделками, а затем сказала:
- Не нарочно. Это получилось чисто случайно. На холме, что за домом мистера Холстеда, есть такое место, откуда видна часть бассейна. И сад. Как-то вечером я проезжала по той дороге. Случайно... ну вот и увидела.
- Ага. И полагаю, увиденное вами не было похоже на обыкновенную вечеринку и бассейна.
- Думаю, что нет. К тому же, при очередной встрече с мистером Холстедом я сказала ему об этом, я его предупреждала. Честное слово. А он лишь рассмеялся в ответ. - Не разжимая губ, она принялась водить языком внутри рта, словно пытаясь нащупать обнаженные нервные окончания. - Просто посмеялся. И не стал ничего отрицать. Да ещё имел наглость сказать, что наверстывает упущенное за годы...
Тут она замолчала и закусила губу.
- Не думайте, что я специально наговариваю на него. Я ничего не придумала. Я говорю лишь, то что знаю. Они организовали свой собственный клуб. Разве вам никогда не доводилось слышать о подобных вещах?
- Ну да, конечно, приходилось. Но только раньше я никогда не сталкивался с этим так близко.
- Такие настали времена. Мир катится в пропасть. Вы только оглянитесь вокруг: читайте, смотрите, слушайте. Разврат, воровство, убийства, вырождение нации. Это все секс.
- Ну что вы, миссис Смеллоу, ведь секс появился не вчера...
- Не вчера, - неохотно согласилась она, как будто сожалея, что это именно так.
- ... даже крохотные атомы вращаются вокруг ядра; и птички с пчелками...
Но она была в своей стихии, и по-моему, совершенно не собиралась сдавать позиции.
- А телевидение, - сказала она. - Это же видно невооруженным взглядом. Там голые женщины моются в душе у всех на глазах.
- Ну, я не думаю, что они совсем уж голые. Наверное они одевают специальные розовые трико или ещё что-нибудь. Здорово придумано. Даже не сразу и поймешь...
- Голые. Зубная паста, масло для волос, автомобили, бритвы, туалетная бумага...
- Ну что вы, не надо...
- ... мыло, белые торнадо, дикие мужики на лошадях, огромные скачущие лошади, деодоранты, депиляторы, распутство, сигатеры, табак для трубок, зубная паста, масло для волос...
Она пошла по второму кругу. И тогда, стараясь отрешиться от этой болтовни, я вынул сигарету и щелкнул зажигалкой.
- Не надо! - вскрикнула она.
- А?
- Не зажигайте сигарету. Здесь курить нельзя. Я никому не разрешаю здесь курить.
- Прошу прощения. Как-то само собой получилось. Обещаю, что этого больше не повторится. - Я убрал сигарету обратно в пачку и сказал: Значит, мистер и миссис Холстед вместе со своими друзьями устроили своего рода клуб. Что ж, это многое объясняет. Но все равно не ясно, кто же убийца. И почему кому-то могло понадобиться его убивать.