Прест Томас. Варни вампир 3, или Утро кровавого пира (Варни-вампир - 3)

   - Хорошо, возможно. Впрочем, картина ужасная. Ее достаточно, чтобы напугать леди и испортить ей настроение. Думаю, было бы очень хорошо сжечь ее.
   - Я бы тоже скорее пожелал, чтобы она была сожжена, - сказал доктор, чем попала в руки этого...
   - Кого? - спросил Джек.
   - Я не знаю, - сказал мистер Чиллингворт, - вора, можно сказать, потому что вторгаются в чужой дом и забирают чужие картины только воры.
   - Пират, обычная сухопутная акула.
   - Да, он явно не похож на честного человека, Джек. Но, в любом случае, сегодня мы его нападение отбили.
   - Да, - сказал Джек, - корабль освобожден. Самая лучшая компания плохая компания, доктор.
   - Может быть, хотя мне не совсем понятно. Джек, если бы ты не подоспел вовремя, со мной бы обошлись подло. Он был слишком силен для меня. Я еще никогда не был так близок к смерти, но ты появился как раз вовремя и спас мне жизнь.
   - Да, он был крупным и противным парнем, и выглядел как старое дерево.
   - Ты его видел?
   - Да, конечно.
   - А я не успел обратить внимания на черты его лица. Я очень хотел его разглядеть, но темнота не позволила бы мне этого сделать, даже если бы у меня было время.
   - Я рассмотрел его, он был высоким и странным парнем, этакой длинноногой акулой. Он нанес мне такой удар или два, каких я не получал очень давно, и не хочу их больше получать, хотя я и не боюсь встретить даже самого дьявола. Человек не может сделать больше того, что может, доктор.
   - Нет, Джек, очень немногие могут что-то сделать, вот в чем дело. Но ты сделал это. На сегодня мне достаточно. Он был равен по силе нам двоим.
   - Да уж.
   - Кроме того, он чуть не унес картину. Она ему очень мешала. Думаешь, мы бы задержали его, если бы не дрались за картину?
   - Возможно. Надо было повиснуть на нем и висеть, пока он не сдался бы. Будь он у нас в плену, он бы стал петь другие песни. Тем не менее, этого не произошло. Как долго вы здесь?
   - Недавно, - ответил доктор, у которого немного кружилась голова от полученных ударов. - Я не могу сказать точно, но недолго, я думаю.
   - Откуда он появился? - поинтересовался Джек.
   - Откуда?
   - Да, док, откуда он вышел? Из окна, наверное, оттуда же, куда и убежал, я так думаю, это наиболее вероятно.
   - О, нет, нет. Он вышел из-за картины. В этой картине есть какая-то тайна, это точно. Очень странно, что он так отчаянно старался унести ее с собой.
   - Да, можно подумать, - сказал Джек, - в ней есть что-то, чего мы не видим, и что стоит больше, чем мы можем подумать. Возможно, она нужна каком-нибудь коллекционеру.
   - Я не знаю, - сказал мистер Чиллингворт, качая головой, - я не знаю, зачем ему была нужна картина, но я знаю совершенно точно, что целью его визита была именно она.
   - Это точно. Он очень хотел унести ее с собой, - сказал Джек, - она бы была хорошим украшением карцера в Калькутте.
   - Зачем вешать ее там, где ее нельзя будет увидеть, - заметил мистер Чиллингворт, - я не знаю, но осмелюсь сказать, что возможно, она бы выглядела там неплохо.
   - Да, и мы бы не видели этого уродливого лица. Хотя это было бы даже хорошо. Вы собираетесь оставаться здесь всю ночь и нести дежурство, доктор?
   - Я собирался дежурить здесь, Джек, - сказал доктор, - но сейчас нет смысла оставаться :здесь. Мы спасли картину и теперь оставаться в доме нет необходимости. На самом деле, теперь нет .опасности ограбления.
   - Пока мы здесь, - сказал Джек Прингл, - контрабандист не покажет сюда своего носа, зная, что таможенное судно в дозоре.
   - Конечно нет, Джек, - сказал мистер Чиллингворт, - я думаю, мы их напугали, картина в безопасности.
   - Да, пока мы здесь.
   - И после того как мы уйдем, я надеюсь.
   Джек покачал головой, показывая свое сомнение по этому вопросу, и выражая свои опасения за судьбу полотна, несмотря на то, что оно ему очень не нравилось.
   - Ты думаешь, что она не будет в безопасности? Почему? - спросил мистер Чиллингворт, желая узнать, что Джек возразит его мнению, особенно после того, как он потревожил мародера на месте преступления.
   - Потому что этот самый человек будет следить за вами. Когда вы уйдете, он вернется и заберет эту мерзкую картину с собой.
   - Да, может быть, - сказал мистер Чиллингворт, подумав. - Он даже поставил под угрозу возможность убежать, желая унести с собой картину.
   - Она чертовски нужна ему, - сказал Джек.
   - Что, картина?
   - Да, а зачем, вы думаете, он так отчаянно пытался удрать с ней? Она нужна ему позарез. Рано или поздно он вернется за ней, какие бы препятствия ни стояли у него на пути. Таково мое мнение.
   - Это кажется правдой. Но я не знаю, что делать.
   - Возьмем ее в коттедж, - предложил Джек. - Возможно, картина чего-то да и стоит. Я предлагаю взять ее с собой.
   - Это неплохой план, Джек, - сказал мистер Чиллингворт, - хоть и немного затруднителен. Но что скажут наши друзья, когда увидят это пугающее лицо в том тихом и спокойном доме?
   - Зачем, скажут они, вы приволокли эту образину, - сказал Джек. - Вот и все, что они скажут, но это будет лучше. Кроме того, когда вы расскажете им о случившемся, они одобрят ваши действия.
   - Да, да, - сказах Чиллингворт, - и, поскольку, кажется, картина, бесспорно, была объектом атаки, я сохраню ее в любом случае.
   - Я помогу вам.
   - Спасибо, Джек. Твоя помощь очень кстати. По крайней мере недавно она была очень и очень кстати.
   - Все в порядке, доктор, - сказал Джек. - Я могу стать вашим помощником на несколько дней.
   - Ты спас мне жизнь, Джек, и я этого не забуду, - сказал мистер Чиллингворт. - Я отблагодарю тебя. Я буду тебя бесплатно лечить.
   - Спасибо вам, - сказал Джек, слегка перекосив лицо. - Надеюсь, у вас в том не будет необходимости. Я лучше выпью банку грога, чем любое лекарство, которое вы вздумаете прописать мне. Не считайте меня неблагодарным.
   - Что ты! Но я уже перевел дыхание. Думаю, нам лучше покинуть это место.
   - И чем раньше, тем лучше. Мы можем не спеша отправиться обратно.
   Луна поднялась в небе. Сейчас не было облаков, но свет не был ярким, потому что луна была убывающей. Это была одна из тех ночей, во время которой поднимаются незаметные испарения тумана и несколько закрывают луну, или, по крайней мере, делают ее более тусклой. Лучи ее, падавшие на пол комнаты, были менее яркими, чем сначала. Казалось, что ветра нет. Все было спокойным и тихим. Не было никакого движения, не было никаких звуков, за исключением дыхания тех, кто сидели в этом месте и смотрели по сторонам и друг другу в лицо. Неожиданно тишину ночи потревожил очень тихий, но отчетливый звук, который они услышали. Это был негромкий стук в окно, как будто кто-то стучал по нему ногтями.
   В удивлении они несколько секунд смотрели друг другу в лицо, а затем повернули головы в сторону окна, но не увидели там ничего, даже тени.
   - Так, - сказал мистер Чиллингворт, послушав этот странный звук и не в силах определить, что производило эти постукивания, - что это может быть?
   - Не знаю, - сказал Джек очень спокойно, украдкой бросая взгляд на окно. - Ничего не вижу.
   - Да, но что-то же должно быть, - настаивал мистер Чиллингворт, что-то должно стучать обо что-то.
   - Осмелюсь сказать, что-то там есть, но я ничего не вижу. Я не знаю, что это может быть, кроме как...
   - Кроме как что? Говори, - с нетерпением сказал доктор.
   - Кроме как сам Нептун стучит своими длинными ногтями, подсказывая нам, что мы сидим здесь слишком долго.
   - Тогда, думаю, мы можем и уйти. Хотя, скорее всего, это враг предлагает нам покинуть это место, чтобы он мог заняться своим нечестивым делом.
   - Может быть, может быть, - сказал Джек.
   - Но вот опять, - сказал доктор, - слышите? Я слышу это такт же отчетливо, как свои слова.
   - Да, - сказал Джек, - я слышу это достаточна четко, и вижу тоже. Более того. Да, да, точно, я могу объяснить - что это.
   - Ты можешь? Тогда объясни, - сказал доктор, подходя к окну, перед которым стоял Джек и пристально смотрел на определенное место разбитого окна, - что это?
   - Посмотрите туда, - сказал Джек, указывая пальцем на определенное место, куда посмотрел доктор, ожидая увидеть длинную худую руку, стучащую по стеклу, но ничего не увидел.
   - Где оно?
   - Вы видите это ответвление плюща или что-то вроде того? - спросил Джек.
   - Да, я вижу.
   - Понаблюдайте за ним, когда дует ветер, оно поднимается и стучит но стеклу.
   За его словами последовал легкий порыв ветра и на практике продемонстрировал природу звуков. Когда растение было потревожено ветром, можно было услышать старый знакомый звук.
   - Хорошо, - сказал мистер Чиллингворт, - каким бы простым и неважным делом это ни было, я рад услышать практическое объяснение, в котором можно не сомневаться. Значит, мы не окружены и можем незаметно покинуть это место. Я не знаю, сколько весит эта картина, но я попытаюсь взять ее.
   - Стоп! - сказал Джек. - Я понесу ее. Вернее, сначала ее буду нести я, а если устану, будем чередоваться.
   - Мы можем сразу нести ее вдвоем, чтобы никто из нас не устал.
   - Как вам угодно, сэр, - сказал Джек Прингл. - Я готов подчиниться вашим приказам. Однако если мы хотим прийти до того, как наши друзья лягут спать, нам лучше сразу же отправляться, тогда нам не придется их беспокоить.
   - Да, Джек, - сказал мистер Чиллингворт, - очень хорошо: давай возвращаться.
   - Очень хорошо, - сказал Джек.
   Они оба встали и подошли к картине, которая стояла в углу у стены. На нее упал свет и придал ей ужасный и отталкивающий оттенок, вызвавший у мистера Чиллингворта чувство, которое он не мог объяснить. Они стали обвязывать картину веревкой, чтобы ее легче было нести вдвоем.
   Это заняло не много времени и когда было завершено, они перенесли картину в большой холл и, открыв дверь, вынесли ее. Положив на плечи зловещий портрет, они прошли через сад и вышли на дорогу.
   - Теперь, - сказал Джек, - вне поместья, мы можем нестись под всеми парусами.
   - Я бы не стал этого делать, - сказал доктор, - по двум причинам, во-первых, я не могу бежать, а во-вторых, мы можем повредить картину. Кроме того, нет смысла торопиться.
   - Хорошо, - сказал Джек, - как вам угодно, доктор. Я готов делать все, чтобы помочь вам.
   - Я очень рад твоей помощи, - сказал мистер Чиллингворт, - пойдем медленно. Потому что уж очень неудобно нести эту картину.
   - Она не тяжелая, - сказал Джек, поднимая ее вверх, это заставило доктора дернуться сначала назад, а потом вперед.
   - Нет, стой, не делай так, Джек, иначе я упаду, - сказал доктор.
   - Прошу прощенья, - сказал Джек, - надеюсь, я не причинил вам неудобств. Я могу нести эту картину сам.
   - Я тоже, - сказал мистер Чиллингворт, - но тогда мы причиним какой-нибудь вред картине.
   - Да, верно, - сказал Джек.
   Они продолжили идти с большой осторожностью и с большим вниманием. Становилось поздно и никого не было вокруг, по крайней мере они никого не встретили. Люди обычно не бродят после наступления темноты, особенно после сообщений о вампире; предпочитая не хвастаться своей смелостью, люди старались не выходить из дому по ночам. Вечер был не совсем темным благодаря лунному свету. Но его затемнял туман, из-за которого объекты местности было трудно разглядеть. Когда они подошли к границе деревни, Джек Прингл сказал доктору Чиллингворту.
   - Мы пойдем через деревню, доктор?
   - А почему бы и нет? Не думаю, чтобы кто-нибудь отважился причинить нам вред. К тому же это кратчайший путь.
   - Очень хорошо, - сказал Джек, - я согласен, я не думаю, что кто-то рискнет напасть на меня, тем более когда я не один.
   Они продолжили путь молча и шли так некоторое время. Доктору было все равно, разговаривать с Джеком или нет, болтовня была пустой. Кроме того, несмотря на легкость картины, в которой убеждал его Джек, доктор находил ее тяжелой и неудобной для переноски. Если бы он нес ее сам, у него были бы большие трудности.
   - Мы уже почти пришли, - сказал Джек, опуская свой конец картины, что заставило доктора Чиллингворта остановиться.
   - Да, мы почти пришли, но почему ты остановился?
   - Вы видите, - сказал Джек, подтягивая штаны, - как я и сказал, мы уже почти пришли.
   - Да, и что с того? Мы же собирались идти до конца, правильно? спросил доктор.
   - Да, точно. Это так. Вы собирались делать это, но не я.
   - Что ты имеешь в виду? - поинтересовался Чиллингворт, - ты говоришь загадками, Джек. Что с тобой случилось?
   - Ничего, видите ли, я не хочу идти в коттедж, потому что у нас с адмиралом произошло то, что вы называете громким ворчанием, и я сейчас в немилости, хотя не знаю почему. Я всегда исполнял свои обязанности для него, а также для своей страны. Старик, однако, обижается. Я тоже. Джек такой же, как его хозяин и на суше.
   - Так, значит, ты не хочешь идти туда? - сказал Чиллингворт.
   - Да. Не потому, что боюсь или стыжусь, я просто никому не хочу причинять беспокойства и не хочу, чтобы в мою сторону бросали злые взгляды.
   - Очень хорошо, Джек, - сказал доктор. - Я вам очень обязан, и если вы не хотите идти, я не буду настаивать.
   - Я понимаю, доктор. Я оставлю вас здесь, если вы сможете проделать оставшийся путь сами. Вам осталось пройти не более двухсот ярдов, так что вы в безопасности. До свидания.
   - До свидания, Джек, - сказал доктор Чиллингворт, который стоял, потирая свой лоб, когда картина стояла у забора.
   - Вам подать ее?
   - Нет, спасибо. Я могу и сам поднять ее. Она не такая тяжелая.
   - Тогда до свидания, - сказал Джек. Через несколько секунд он исчез из виду, и доктор остался наедине со зловещей картиной. Ему осталось пройти всего ничего, он уже был в пределах слышимости из коттеджа. Было уже поздно, он верил, что еще застанет их неспящими, потому что спокойствие и тишина вечера очень гармонировали с их чувствами. В такое время они могли смотреть в лицо природе и свободно мыслить, потому что сейчас не было никого, кто бы мог потревожить тишину и спокойствие этого места.
   - Хорошо, - пробормотал Чиллингворт, - сразу и пойду в коттедж с этим грузом. Как они посмотрят на меня, после того как я покажу, что принес им? Я не могу не улыбаться при мысли о том, как они будут выглядеть после моего появления.
   Переполненный приятными мыслями, доктор положил картину на плечо и медленно зашагал. Он подошел к глухой стене, которая вела к входу в сад. Там была плантация молодых деревьев, которые нависали над дорогой и отбрасывали тени, - отличное место в жаркую погоду.
   Доктор нес картину на плече, но ему было не удобно, потому что вес картины давил на него, он был вынужден остановиться и поменять плечо.
   - Вот, - пробормотал он, - так-то будет получше.
   Он продолжил путь медленным и ровным шагом, уделяя все свое внимание манере переноса картины. Внезапно его парализовал громкий крик такого странного характера, что он невольно остановился. В следующий момент его ударило что-то тяжелое, как будто со стены да него прыгнул человек.
   Так оно и было, через мгновение он понял, что его попытались лишить картины. Он понял это и стал сопротивляться, но был вынужден выпустить картину из рук.
   Некоторое время нельзя было сказать точно, кто выйдет победителем, но сил доктора было недостаточно, чтобы сопротивляться сильному противнику, с которым он был вынужден бороться, и тяжелым ударам, которые посыпались на него.
   Сначала он еще мог сдерживать атаку, но, пропустив нескольких сильных ударов, он упал, и силы покинули его.
   А затем он получил удар, который и вовсе лишил его чувств. Он не мог сказать, как долго лежал здесь, но, как он подумал, недолго, потому что все вокруг него было таким же, как и до нападения. Луна почти не сдвинулась, и тени падали в том же направлении.
   - Я лежу здесь не долго, - пробормотал он через несколько мгновений размышлений, - но, но...
   Он остановился и оглянулся вокруг. Объект его заботы исчез. Картины нигде не было. Ее унесли, когда он был побежден.
   - Ушел! - сказал он низким печальным голосом. - И после всего что я сделал!
   Он вытер лоб рукой, и на внешней стороне руки он увидел темную кровь. Он обнаружил, что бровь его рассечена. Он даже чувствовал, как кровь струится. вниз до его лицу. Доктор встал и нетвердым шагом подошел к стене. Опираясь на нее, он зашагал, пока не достиг двери.
   Его увидели из окна Генри и Чарльз Голланд. Видя, что он идет такой нетвердой походкой, они бросились к двери.
   - Доктор, - воскликнул Генри Баннерворт, - что случилось?
   - Я почти мертв, - простонал Чиллингворт. - Дайте мне руку, Генри.
   Генри и Чарльз Голланд немедленно подошли к нему, перенесли его в дом и положили на кушетку.
   - Что случилось, доктор? Вы попали в немилость толпы?
   - Нет, нет, дайте мне выпить немного воды. Я очень слаб, очень слаб.
   - Дайте ему вина или лучше грога, - сказал адмирал. - Он дрался с каким-то пиратом, который повредил ему голову. Вас же не били по нижним частям тела, доктор?
   Доктор не ответил на его вопрос, он жадно выпил содержимое стакана, в который Чарльз Голланд налил из бутылки немного крепкой голландской водки, это придало ему сил.
   - Вот! - сказал адмирал. - Это вам поможет. Как же причинили вред вашим .верхним частям, а?
   - Пусть сначала умоет лицо и руки. Так ему будет легче говорить.
   - О, спасибо, - сказал Чиллингворт. - Мне уже гораздо лучше. Но у меня несколько сильных ушибов.
   - Как это случилось?
   - Я шел осмотреть комнату, где висела картина, в поместье Баннервортов.
   Где висела картина? - спросил Генри. - Где она висит, вы хотели сказать, да, доктор?
   - Нет, где она висела и где сейчас не висит.
   - Пропала?
   - Да, пропала, я расскажу вам об этом. Я пошел туда, чтобы подежурить, но не нашел там никого. Внезапно из-за картины вышел какой-то человек. Мы стали с ним драться. Когда я был уже почти побежден, мне на помощь пришел Джек Прингл.
   - Эта собака? - пробормотал адмирал.
   - Да, он пришел как раз вовремя, я думаю, он спас мне жизнь, потому что тот человек, кем бы он ни был, без колебаний убил бы меня.
   - Джек - хороший парень, - сказал адмирал. - Бывали и хуже, по крайней мере.
   - В течение нескольких минут мы отчаянно дрались, в это время тот человек очень старался утащить с собой картину.
   - Утащить с собой картину?
   - Да, мы дрались за нее. Но мы не смогли удержать его. Он был таким сильным, что вырвался и убежал.
   - С картиной?
   - Нет, картину он оставил. Мы решили уйти и забрать ее с собой. Джек помогал мне нести ее, пока до коттеджа не осталось пары сотен ярдов. Там он меня оставил...
   - Вот увалень! - рявкнул адмирал, перебивая его рассказ.
   - Я взял картину на плечо и зашагал. Неожиданно на меня упало что-то тяжелое, как будто на меня напрыгнул человек.
   - Человек?
   - Да, я дрался с ним, он чуть не убил меня, потому что был гораздо сильнее меня. Он сбил меня с ног и лишил меня чувств, думаю, он думал, что убил меня.
   - А что стало с картиной?
   - Я не знаю, но думаю, что он унес ее с собой, когда я очнулся, ее уже не было..
   Несколько мгновений стояла тишина, во время которой, казалось, все были заняты своими собственными мыслями, и в силу чего молчали.
   - Вы думаете, картину забрал тот же человек, который напал на вас в доме? - спросил наконец Генри Баннерворт.
   - По крайней мере общая внешность, насколько я мог видеть в темноте, была та же. И цель в обоих случаях была одной и той же.
   - Это верно, - сказал Генри Баннерворт, - и даже более чем вероятно. Но пойдемте, доктор, вам нужно отдохнуть и поесть после ваших приключений.
   Глава ХСIII
   Тревога в Андербери. - Подозрения семьи Баннервортов и таинственное
   сообщение
   Примерно в двадцати милях к югу от поместья Баннервортов находился крупный ярмарочный город, Андербери. Город был большим и процветающим, и был замечателен не только своим расположением, но и безмятежным спокойствием его обитателей, которые слыли зажиточными и преуспевающими людьми, полагающимися только на свои финансовые ресурсы. Город имел прекрасное месторасположение, поскольку находился недалеко от южного побережья Англии.
   Из-за этого поблизости от него было выстроено много прекрасных особняков и вилл. Кроме того, здесь были очень дорогие поместья. Одно из них, называвшееся Андербери-на-Горе, огромный особняк построенный на возвышенности, сдавался или продавался. Очень много лет им владела семья по имени Миллтаун, которые жили здесь в комфорте и респектабельности, пока не случилась эпидемия. Сначала заболели слуги, затем болезнь распространилась на младших членов семьи, а от них передалась взрослым, произведя такое опустошение, что в течение трех недель из всей семьи остался в живых только один молодой человек, который справился с болезнью благодаря своему, врожденному крепкому телосложению. Вскоре он обнаружил, что остался единственным и последним в своем роду. И тогда им овладела меланхолия, все, что раньше радовало его, теперь причиняло боль воспоминаниями самого агонизирующего характера.
   Местное нетитулованное мелкопоместное дворянство напрасно уделяло ему всевозможное внимание, пытаясь сделать все, что было в их силах, чтобы облегчить несчастные обстоятельства, в которых он находился. Его улыбки были грустными, но даже они случались редко. Наконец он объявил о своем желании покинуть эту местность и уехать за границу, чтобы сменить обстановку, потому что в своем родовом доме он не мог найти утешения после того, что произошло в его древних стенах.
   В нем не было ни одной комнаты, которая не напоминала бы ему о прошлом, не было ни одного дерева, ни одного кустика, которые не напоминали бы ему о тех, кого больше не было. Эхо веселого смеха и ликования, которое когда-то наполняло солнечный воздух самыми радостными криками, исходившими из уст молодых родственников, красоты и лиричности которых судьба лишила его, до сих пор было в его памяти. Вся округа испытывала сожаление, когда этот молодой человек объявил о своем отъезде в другую страну. Его здесь очень уважали и знали о беде, от которой он страдал, и о горе, которое мучило его и не давало думать о другом.
   Перед отъездом ему устроили прощальный вечер, а на следующий день он был уже далеко от этого места. Поместье Андербери-на-Горе все еще сдавалось в аренду или продавалось.
   Старый особняк оставался пустым в течение года или двух лет, потому что был слишком большим и требовал больших расходов. Поэтому он долго оставался незанятым и приобрел мрачный вид, какой быстро приобретают обычно незаселенные большие дома. На него было грустно смотреть и думать, чем он когда-то был. И каким бы мог быть сейчас по сравнению с тем, чем на самом деле сейчас являлся. Соседи решили, что Андербери-на-Горе так и останется незаселенным, разрушится и превратится в развалины.
   Но судьба распорядилась так, что примерно через неделю после событий в поместье Баннервортов, которые мы описали, экипаж с четырьмя лошадьми и верховым, сопровождающим его, стремительно въехал в эту местность и остановился у главной, гостиницы города, которая называлась "Герб Андербери".
   Появление такого экипажа, хотя появление экипажей не было редкостью в такой населенной аристократическими семьями местности, несмотря ни на что, вызвало некоторое оживление. Тем более, что он остановился не у какого-нибудь особняка, а у гостиницы, что говорило о том, что незнакомец, кем бы он ни был, был либо в городе проездом, либо имел какое-то дело, которое должно было быть сделано очень скоро.
   Верховой, сопровождающий экипаж, был в красивой ливрее, он спрыгнул и пошел заказать лучшие апартаменты в гостинице для своего господина.
   - Кто он? - спросил хозяин гостиницы.
   - Барон Штольмайер Зальцбургский.
   - Господи! Я никогда о таком раньше не слышал. Откуда он приехал, откуда-то из-за границы, я полагаю?
   - Не могу вам ничего сказать о нем, кроме того, что он необыкновенно богат и ищет дом. Он услышал, что где-то поблизости сдается один, поэтому и приехал из Лондона, я так думаю.
   - Да, здесь сдается один. Его называют Андербери-на-Горе.
   - Хорошо, он, вероятно, поговорит с вами об этом сам, потому что вот он идет.
   В это время в гостиницу вошел высокий человек, одетый в что-то вроде длинной бархатной мантильи или плаща; отделанного дорогам мехом. На голове у него была дорожная шляпа. Когда он поднимал плащ, на его пальцах можно было увидеть очень дорогие кольца. Несомненно, такому человеку хозяин гостиницы старался скатать всяческое почтение. Конечно же ему подобострастно были показаны самые прекраснейшие апартаменты в доме, и вся прислуга вела себя внимательно, чтобы сразу же исполнить любой его приказ.
   Вскоре он послал за хозяином гостиницы, который поспешно оделся в лучшие свои наряды, с помощью жены поправил галстук на своем воротнике и прибежал выполнять приказы такого замечательного гостя, кем бы он ни был.
   Барон Штольмайер лежал на диване. Он отбросил в сторону вельветовый плащ, оправленный дорогим мехом. Под плащом оказался очень дорогой костюм необычайной красоты, который, правда, сидел на незнакомце не очень хорошо. Барон выглядел как человек, недавно оправившийся от долгой болезни, он был тощ, лицо было ужасно бледным. Хозяин гостиницы не мог не заметить, что в его глазах была какая-то странная особенность, причину присутствия которой он не мог объяснить.
   - Я предполагаю, что вы, - сказал барон, - несомненно, хорошо знакомы с данной местностью?
   - Я прекрасно знаю местность. Я живу здесь около шестнадцати лет и за это время кое-что узнал о ней.
   - Это хорошо. Кое-кто сказал мне, что здесь неподалеку сдается маленький коттедж, а поскольку я очень прост и неприхотлив, я подумал, что он мне подойдет.
   - Маленький коттедж, сэр? Здесь конечно же сдаются маленькие коттеджи, но они не подойдут вам. Если я правильно понял, сэр, вы имели в виду Андербери-на-Горе, которое сдается сейчас. Именно это место подойдет вам. Это большой особняк, сэр, принадлежавший хорошей семье, хотя они уже умерли, за исключением одного, он и сдает это старое место.