Страница:
Раненную стражницу женщины освободили от пут и уложили на подстилку перед Найлом. Симеон снял шину, еще раз поправил смещенные кости, отступил назад. Теперь все зависело только от Посланника.
— Как давно я этого не делал! — Найл призвал в помощницы Великую Богиню Дельты, и резким усилием отсек все посторонние мысли.
Теперь его интересовал только клубок, серебристый клубок энергии, который находится у каждого человека в области солнечного сплетения, хотя и не каждый способен его ощутить. Чистая серебряная нить — она с каждым вдохом наматывается на светящийся сгусток, с каждым выдохом частица ее покидает тело, чтобы вернуться еще большим отрезком, и копиться, копиться в душе, на случай голодного времени или беды.
Продолжая удерживать в сфере внимания энергетический клубок, Найл вытянул вперед руки и положил их стражнице на ногу — при физическом контакте намного легче ощущаются биологические поля. На этот раз в ноге женщины не ощущалось той поглощающей энергию темной дыры, как это было после посещения метро, при загноении. Однако ниже колена все энергетические потоки смешались в безобразный узел, и казалось невозможно понять, откуда притекает свежая энергия и куда стекают «отработанные» потоки.
Найл сосредоточился, совмещая узел с аурой своих ладоней, давая им слиться, протечь друг в друга, стать единым целым, а потом рывком сдернул этот энергетический комок со сломанной ноги.
Нефтис вскрикнула, правитель инстинктивно вытер руки о тунику, немного подождал, потом снова положил ладони на поврежденное место. Здесь стремительно набирала силу, концентрировалась темнота: ткани ноги, лишенные энергетической подпитки, находились на грани гибели. Найл мысленно «размотал» немного серебристой нити, направляя ее на темной участок, остановил развитие омертвения, а потом плавными продольными движениями восстановил нормальное, прямолинейное движение энергии.
Оставалось самое простое. Найл откинул назад голову с закрытыми глазами и прямо из живота начал отдавать свою энергию, разматывать свою «серебряную нить» в место перелома. Ткани ноги, никогда не получавшие такого обильного питания, ожили на глазах, став стремительно развиваться, причем развиваться в направлении живительного потока — от одной ладони к другой.
Разлом кости, оказавшийся в самой «струе», стал поминутно сужаться и вскоре полностью исчез.
— Ух-х! — тяжело выдохнул Найл, поднял руки к лицу, несколько раз сжал и разжал кулаки, потом встряхнул ладонями, словно избавляясь от налипших на пальцы остатков болезни. Нефтис лежала перед ним — спокойная, слегка порозовевшая, спокойно дышащая, но по-прежнему бесчувственная.
— Ладно, — кивнул Найл, сдвинулся немного в сторону и положил ладони девушке на голову.
— Не надо! Ты и так слишком устал! — послышался голос Симеона, но слова медика правитель пропустил мимо ушей. Ведь на этот раз он находился не на горе в ожидании морозной ночи, а в теплой низине, на этот раз он был сыт, и вокруг находились соратники по долгому пути. Что тут может случиться?
Аура над головой Нефтис была перепутана так же сильно, как и в месте перелома, хотя никакие травмы не ощущались. На этот раз Найл не стал ничего радикально менять, а просто начал гладить девушку по голове, терпеливо устанавливая единое направление энергетических потоков и лишь немного добавляя от себя «серебряной нити». Аура оказалась послушной, податливой, и это даже напугало правителя: он ведь не знал, как именно должно проходить обращение энергии — однако Найл счел лучшим, если будут потоки неправильные, чем совсем никакие.
Нефтис застонала, повернула голову, открыла глаза и, увидев правителя, тихо прошептала:
— Где мы?
Вместо ответа Найл откинулся на спину, вытянулся во весь рост на подстилке, потом перевернулся на живот, ткнулся лбом в сложенные руки и попросил:
— Мерлью, дайте мне, пожалуйста, немного поспать. Я действительно здорово устал.
Найл резко, рывком проснулся, стремительно сел, огляделся.
Впереди простиралась пустыня. С точки зрения его семьи — оазис: везде и всюду, с интервалом в десять-пятнадцать шагов из земли выпирали высокие, по пояс, кочки, на макушках которых зеленела длинная трава. Жить здесь должно быть сытно и спокойно. Вот только ни мать, ни отец, ни брат, привидевшиеся во сне, никогда не попадут на это прекрасное место — их уже давно нет в живых. Остался только вечный и неизменный песок.
Найл опустил руку, набрал целую горсть желтого песка и позволил ему медленно, развеиваясь на ветру легким облачком, просыпаться сквозь пальцы.
— Ну, как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, Мерлью, неплохо, — Найл обернулся к девушке. Как я сюда попал?
— Сквозняк был сильный в ущелье, вот тебя и вынесло, — с серьезным выражением лица сообщила принцесса.
— Сквозняком?! — переспросил Найл.
— Ну, а сам ты как думаешь? Сделали из копий носилки, да и перенесли. Будить тебя никто не хотел, ждать, пока ты проснешься, тоже. Надоели горы всем по самое некуда, а до пустыни один холм перевалить оставалось. Вот мы встали, да и пошли. Будешь гневаться?
— Нефтис как?
— На охоту отправилась. И несла тебя тоже она. И еще одна девица, из детей. Они там чуть не подрались, кому носилки тащить.
— Кавине только доверь, — услышал Найл знакомый голос. Вечно у нее из рук все валится.
— Значит, это была ты, Юлук?
— Скажи, Посланник, — девушка присела рядом с ним, опираясь на копье. Почему ты говорил, что людей лечит старик, если ты это делаешь сам?
— Это не совсем так, — в памяти Найла промелькнул их общий поход в Дельту, эпидемия в городе, опарыши, копошащиеся в загнивающей ране. — Я расскажу потом, для «памяти», это будет полезно. Просто… Просто я могу вылечить одного, от силы двоих, а Симеон сразу всех.
— Ну, если калеками станут сразу все, — философски пожала плечами Юлук, — лечить нас будет бесполезно.
— А ты почему не на охоте? — поинтересовался Найл.
— Пусть лучше пауки охотятся, — усмехнулась Юлук. — Они все сырым могут жрать. А нам с этой травой ни в жизнь приличного костра не развести. Пару каких-нибудь козявок охотницы всяко найдут, а больше нам и не испечь. Маленько перекусим, и ладно.
Найл постепенно начал понимать, что среди его маленького отряда есть группа, на которую он ранее не удосуживался обращать особого внимания, и которая живет и развивается по своим, особенным законам, не очень согласующимся с привычными Найлу обычаями города Смертоносца-Повелителя.
Посланник откинулся на подстилке, закрыл глаза и попытался установить полноценный контакт с сознанием Юлук, которая поднялась с корточек и пошла к ближайшей кочке, рассчитывая найти небольшую, быстро пропекаемую добычу, но уставший мозг не послушался, и правитель на несколько минут провалился обратно в дремоту.
Когда он пришел в себя, Юлук поблизости не было, зато вдалеке маячил другой подросток, имени которого Посланник не знал. На этот раз Найлу удалось войти в его сознание, и он стал медленно, неторопливо разбираться в мыслях, привычках и желаниях этого человека.
Очень быстро к правителю пришло понимание, что не дети входят в народ изгнанников, а именно изгнанников принимают или нет в среду детей. Подростки постоянно двигались вместе со старшим поколением, не особо задумываясь куда, и зачем нужно идти. Просто движение для них — это обычная, нормальная жизнь. Они останавливались на привалы, охотились, делились добычей, потому, что это нормально, без этого нельзя — но в тоже время, среди них не было разделения на двуногих и восьмилапых. Да, паучата кичились своей силой и выносливостью, и очень часто, на привалах, двое-трое человечков боролись против одного паука, стремясь опрокинуть его на спину. Но, тем не менее, двуногие мальчишки и девчонки, рядом с которыми прошла их жизнь со дня рождения, были для паучат ближе, чем старшие смертоносцы, вечно занятые своими делами. А двуногие друзья в полной мере ответили тем же, когда отогревали восьмилапых на плато перед долиной Парящей Башни. Из всех «своим» считался только Рион, знавший свою дочь и всегда стремящийся помочь советом, поделиться опытом.
С доброжелательностью дети относились к Юккуле, которую Рион искренне любил, и Мерлью, уважая ее за способность быстро ориентироваться и заботиться в равной степени обо всех. В последние дни «своими» стали Найл, удививший всех своей бесконечной памятью и опытом, и Нефтис, ради которой Посланник был готов рискнуть жизнью. Кстати, последнее обстоятельство прибавило правителю куда больше авторитета, чем даже способность к врачеванию. Недолюбливали дети Симеона, не очень понимая, почему тот так гордится собой и время от времени начинает командовать.
В общем, дети действительно представляли собой отдельный отряд со своими лидерами, такими как Нуфтус и Юлук, и со своими растеряхами, вроде Кавины. Всех остальных они в свой состав включали неохотно, воспринимая как знакомых, но чужих людей.
Дальше пошли воспоминания о переходе по морскому берегу и ловле рыбы у большой реки, и Найл так и не понял, в какой момент чужие мысли опять смешались с его собственными сновидениями.
Восьмилапые за прошедший день не успели набить желудки полностью, а потому двигались по пустыне широкой цепью, как бы прочесывая прилегающую к горам территорию. Люди шли компактной группой, рассчитывая поохотиться ближе к вечеру. «Двуногих» больше интересовали дрова — засохшие кустарники или деревья. На одной траве, как говорила вчера Юлук, приличного обеда сготовить невозможно.
Особой живности не было. Несколько раз паукам удавалось сбить волевым ударом муху, однажды у них с дороги попытался ускакать кузнечик, раз пять в хелицеры восьмилапых попадались щеголихи — глупые, но очень красивые ящерицы с шишковатой головой, все тело которых покрывали разноцветные круглые пятнышки. Еще один раз смертоносцы едва не вступили в схватку с очень ядовитым красноколенным пауком, настолько редким в пустыне, что Найл и сам видел его второй раз в жизни. К счастью, в последний момент «красноколенный» распознал слишком опасного противника и предпочел отступить, а смертоносцы, почуявшие беспокойство Посланника, не стали его преследовать.
По мере движения травяных кочек становилось все меньше, да и оставшиеся жались к подножию гор. Цепь пауков становилась все плотнее, дичь исчезла полностью. Когда цепь гор разорвало очередное ущелье, то все с удивлением увидели, что поперек него стоит ровная, высокая каменная стена без башен и зубцов.
— Вот она, стена Квизиба Великого, — торжественно сообщил Дравиг. В его словах был еще один подтекст: появление стены означало, что путники находятся на правильном пути.
— А где река? — тут же возмутился Симеон. Вы говорили, что через Долину протекает река!
— Это не то ущелье, — осадил медика Найл. — Квизиб Великий, отгораживаясь от мага, перекрыл стенами все ущелья. Это всего лишь одно из многих. Скоро дойдем и до Долины Мертвых.
— Долго еще? — поинтересовалась принцесса.
— Надеюсь, к вечеру доберемся. Найл всматривался в горы, надеясь совместить их с теми картинками, что демонстрировал ему Асмак, но с земли все выглядело иначе, нежели с воздуха.
И тут всех пронизал острый импульс боли: из-за крайней кочки вырвался большой черный скорпион, сильным ударом хвоста пробил панцирь ближнего смертоносца, впрыснул ему яд, и тут же начал рвать еще живое тело мощными клешнями. Властителю песков, уверенному в своей силе и безнаказанности, и в голову не пришло обращать внимание на сотню людей и пауков идущих неподалеку. На минуту все замерли — пауки от боли, передавшейся через постоянный мысленный контакт, люди — от неожиданности. Скорпион рвал молодого паука, отправляя в рот крупные куски. Он не подозревал, что напал не на отдельное насекомое, а на частицу единого, дружного сообщества. Двуногие и восьмилапые пришли в себя почти одновременно, и одновременно кинулись в атаку. Черный скорпион, наверное, даже не успел понять, в чем дело, как по нему одновременно хлестнуло сразу несколько волевых парализующих ударов, в панцирь ударило не меньше десятка копий, а спустя мгновение — вонзились хелицеры. Властелин пустыни был мертв, растерзан, разорван на множество кусочков. Но вернуть жизнь Вагуру это уже не могло. Путники немого постояли рядом с останками смертоносца, которому не исполнилось еще и полугода, потом один за другим стали отворачиваться и продолжить свой путь — сперва старые смертоносцы, потом стражницы и охранницы, а самыми последними покинули место гибели своего друга подростки.
Первые километры после этого случая молодые пауки предпочитали обходить травяные кочки далеко стороной, но вскоре эти чахлые представители растительного мира сошли на нет и восьмилапые подростки успокоились — они не знали, что черные скорпионы предпочитают как раз открытые пески, и чаще всего нападают на свои жертвы из-за гребней барханов, а Найл ничего говорить не стал, чтобы не пугать детей.
— Вода! — первой влажный отблеск среди песков заметила Завитра и побежала вперед. Следом помчались остальные женщины и скоро с радостными криками упали в жидкую прохладу. Они ныряли, брызгались, хохотали, и пили, пили, пили. Человеку, не знающему, что такое многодневные переходы без пищи и воды трудно понять, какое это счастье: возможность пить вдосталь, о души, не оглядываясь на товарищей и не опасаясь, что отнимаешь у них лишний глоток.
— А где Долина? — недоуменно поинтересовалась принцесса.
— Наверное, река делает здесь очередную петлю, — оглянулся Найл. — Пусть люди немного поплещутся. А потом пойдем вверх по течению.
Правитель простоял минут пять, наблюдая за плесканиями и выслушивая восторженные крики. Потом он оглянулся на принцессу Мерлью, улыбнулся, положил на песок копье, разбежался и прыгнул с берега в середину потока. Минуту спустя принцесса последовала его примеру.
Наплескавшись, освежившись и подняв настроение, люди разделились на две группы и пошли по обоим берегам вверх по течению. Где-то через полкилометра река прижалась к крутому горному отрогу, точно повторяя все его изгибы, а еще через километр очередной ее изгиб нырнул под арку, подпирающую угрюмую высокую стену.
— Вот и она, — вздохнул Найл. — Долина Мертвых лежит за этой стеной. Предлагаю не торопиться и войти туда завтра с утра.
ЧАСТЬ 2
— Как давно я этого не делал! — Найл призвал в помощницы Великую Богиню Дельты, и резким усилием отсек все посторонние мысли.
Теперь его интересовал только клубок, серебристый клубок энергии, который находится у каждого человека в области солнечного сплетения, хотя и не каждый способен его ощутить. Чистая серебряная нить — она с каждым вдохом наматывается на светящийся сгусток, с каждым выдохом частица ее покидает тело, чтобы вернуться еще большим отрезком, и копиться, копиться в душе, на случай голодного времени или беды.
Продолжая удерживать в сфере внимания энергетический клубок, Найл вытянул вперед руки и положил их стражнице на ногу — при физическом контакте намного легче ощущаются биологические поля. На этот раз в ноге женщины не ощущалось той поглощающей энергию темной дыры, как это было после посещения метро, при загноении. Однако ниже колена все энергетические потоки смешались в безобразный узел, и казалось невозможно понять, откуда притекает свежая энергия и куда стекают «отработанные» потоки.
Найл сосредоточился, совмещая узел с аурой своих ладоней, давая им слиться, протечь друг в друга, стать единым целым, а потом рывком сдернул этот энергетический комок со сломанной ноги.
Нефтис вскрикнула, правитель инстинктивно вытер руки о тунику, немного подождал, потом снова положил ладони на поврежденное место. Здесь стремительно набирала силу, концентрировалась темнота: ткани ноги, лишенные энергетической подпитки, находились на грани гибели. Найл мысленно «размотал» немного серебристой нити, направляя ее на темной участок, остановил развитие омертвения, а потом плавными продольными движениями восстановил нормальное, прямолинейное движение энергии.
Оставалось самое простое. Найл откинул назад голову с закрытыми глазами и прямо из живота начал отдавать свою энергию, разматывать свою «серебряную нить» в место перелома. Ткани ноги, никогда не получавшие такого обильного питания, ожили на глазах, став стремительно развиваться, причем развиваться в направлении живительного потока — от одной ладони к другой.
Разлом кости, оказавшийся в самой «струе», стал поминутно сужаться и вскоре полностью исчез.
— Ух-х! — тяжело выдохнул Найл, поднял руки к лицу, несколько раз сжал и разжал кулаки, потом встряхнул ладонями, словно избавляясь от налипших на пальцы остатков болезни. Нефтис лежала перед ним — спокойная, слегка порозовевшая, спокойно дышащая, но по-прежнему бесчувственная.
— Ладно, — кивнул Найл, сдвинулся немного в сторону и положил ладони девушке на голову.
— Не надо! Ты и так слишком устал! — послышался голос Симеона, но слова медика правитель пропустил мимо ушей. Ведь на этот раз он находился не на горе в ожидании морозной ночи, а в теплой низине, на этот раз он был сыт, и вокруг находились соратники по долгому пути. Что тут может случиться?
Аура над головой Нефтис была перепутана так же сильно, как и в месте перелома, хотя никакие травмы не ощущались. На этот раз Найл не стал ничего радикально менять, а просто начал гладить девушку по голове, терпеливо устанавливая единое направление энергетических потоков и лишь немного добавляя от себя «серебряной нити». Аура оказалась послушной, податливой, и это даже напугало правителя: он ведь не знал, как именно должно проходить обращение энергии — однако Найл счел лучшим, если будут потоки неправильные, чем совсем никакие.
Нефтис застонала, повернула голову, открыла глаза и, увидев правителя, тихо прошептала:
— Где мы?
Вместо ответа Найл откинулся на спину, вытянулся во весь рост на подстилке, потом перевернулся на живот, ткнулся лбом в сложенные руки и попросил:
— Мерлью, дайте мне, пожалуйста, немного поспать. Я действительно здорово устал.
* * *
Сидящий в глубине пещеры Вайг тревожно встрепенулся, повернул голову в сторону входа. В ту же секунду сверху, в щель между камнями поструился песок, плоский камень дрогнул, щель расширилась и в свете дня промелькнула здоровенная клешня скорпиона. Вскрикнула мать. Найл действовал машинально, не раздумывая: возле входа стояло копье Улфа с наконечником из шакальей кости, острой, как игла. Найл метнулся ко входу, схватил копье и что есть силы саданул меж клешней, расширяющих проход. Послышалось шипение, потянуло едким удушливым запахом. Тварь отпрянула, открыв взору участок неба с летящим в какой-то сотне метров от них паучьим шаром. Казалось дыхание врага коснулось его лица, мысленный прощупывающий луч впился в сознание. В пещере все замерли… Нет, луч отпустил, скользнул дальше. Тревога стала ослабевать. Шары улетали, маячили вдалеке, зябко покачиваясь на багряном фоне заката над горами. Улф, обняв сына за плечи, притиснул его к себе: «Хороший мальчик».Найл резко, рывком проснулся, стремительно сел, огляделся.
Впереди простиралась пустыня. С точки зрения его семьи — оазис: везде и всюду, с интервалом в десять-пятнадцать шагов из земли выпирали высокие, по пояс, кочки, на макушках которых зеленела длинная трава. Жить здесь должно быть сытно и спокойно. Вот только ни мать, ни отец, ни брат, привидевшиеся во сне, никогда не попадут на это прекрасное место — их уже давно нет в живых. Остался только вечный и неизменный песок.
Найл опустил руку, набрал целую горсть желтого песка и позволил ему медленно, развеиваясь на ветру легким облачком, просыпаться сквозь пальцы.
— Ну, как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, Мерлью, неплохо, — Найл обернулся к девушке. Как я сюда попал?
— Сквозняк был сильный в ущелье, вот тебя и вынесло, — с серьезным выражением лица сообщила принцесса.
— Сквозняком?! — переспросил Найл.
— Ну, а сам ты как думаешь? Сделали из копий носилки, да и перенесли. Будить тебя никто не хотел, ждать, пока ты проснешься, тоже. Надоели горы всем по самое некуда, а до пустыни один холм перевалить оставалось. Вот мы встали, да и пошли. Будешь гневаться?
— Нефтис как?
— На охоту отправилась. И несла тебя тоже она. И еще одна девица, из детей. Они там чуть не подрались, кому носилки тащить.
— Кавине только доверь, — услышал Найл знакомый голос. Вечно у нее из рук все валится.
— Значит, это была ты, Юлук?
— Скажи, Посланник, — девушка присела рядом с ним, опираясь на копье. Почему ты говорил, что людей лечит старик, если ты это делаешь сам?
— Это не совсем так, — в памяти Найла промелькнул их общий поход в Дельту, эпидемия в городе, опарыши, копошащиеся в загнивающей ране. — Я расскажу потом, для «памяти», это будет полезно. Просто… Просто я могу вылечить одного, от силы двоих, а Симеон сразу всех.
— Ну, если калеками станут сразу все, — философски пожала плечами Юлук, — лечить нас будет бесполезно.
— А ты почему не на охоте? — поинтересовался Найл.
— Пусть лучше пауки охотятся, — усмехнулась Юлук. — Они все сырым могут жрать. А нам с этой травой ни в жизнь приличного костра не развести. Пару каких-нибудь козявок охотницы всяко найдут, а больше нам и не испечь. Маленько перекусим, и ладно.
Найл постепенно начал понимать, что среди его маленького отряда есть группа, на которую он ранее не удосуживался обращать особого внимания, и которая живет и развивается по своим, особенным законам, не очень согласующимся с привычными Найлу обычаями города Смертоносца-Повелителя.
Посланник откинулся на подстилке, закрыл глаза и попытался установить полноценный контакт с сознанием Юлук, которая поднялась с корточек и пошла к ближайшей кочке, рассчитывая найти небольшую, быстро пропекаемую добычу, но уставший мозг не послушался, и правитель на несколько минут провалился обратно в дремоту.
Когда он пришел в себя, Юлук поблизости не было, зато вдалеке маячил другой подросток, имени которого Посланник не знал. На этот раз Найлу удалось войти в его сознание, и он стал медленно, неторопливо разбираться в мыслях, привычках и желаниях этого человека.
Очень быстро к правителю пришло понимание, что не дети входят в народ изгнанников, а именно изгнанников принимают или нет в среду детей. Подростки постоянно двигались вместе со старшим поколением, не особо задумываясь куда, и зачем нужно идти. Просто движение для них — это обычная, нормальная жизнь. Они останавливались на привалы, охотились, делились добычей, потому, что это нормально, без этого нельзя — но в тоже время, среди них не было разделения на двуногих и восьмилапых. Да, паучата кичились своей силой и выносливостью, и очень часто, на привалах, двое-трое человечков боролись против одного паука, стремясь опрокинуть его на спину. Но, тем не менее, двуногие мальчишки и девчонки, рядом с которыми прошла их жизнь со дня рождения, были для паучат ближе, чем старшие смертоносцы, вечно занятые своими делами. А двуногие друзья в полной мере ответили тем же, когда отогревали восьмилапых на плато перед долиной Парящей Башни. Из всех «своим» считался только Рион, знавший свою дочь и всегда стремящийся помочь советом, поделиться опытом.
С доброжелательностью дети относились к Юккуле, которую Рион искренне любил, и Мерлью, уважая ее за способность быстро ориентироваться и заботиться в равной степени обо всех. В последние дни «своими» стали Найл, удививший всех своей бесконечной памятью и опытом, и Нефтис, ради которой Посланник был готов рискнуть жизнью. Кстати, последнее обстоятельство прибавило правителю куда больше авторитета, чем даже способность к врачеванию. Недолюбливали дети Симеона, не очень понимая, почему тот так гордится собой и время от времени начинает командовать.
В общем, дети действительно представляли собой отдельный отряд со своими лидерами, такими как Нуфтус и Юлук, и со своими растеряхами, вроде Кавины. Всех остальных они в свой состав включали неохотно, воспринимая как знакомых, но чужих людей.
Дальше пошли воспоминания о переходе по морскому берегу и ловле рыбы у большой реки, и Найл так и не понял, в какой момент чужие мысли опять смешались с его собственными сновидениями.
* * *
Как всегда в пустыне, утро началось с легкой изморози, но поднявшееся солнце быстро разогнало холод прогрело тела смертоносцев, и к тому моменту, когда люди закончили завтрак, состоящий из небольшого кусочка вчерашнего печеного мяса, пауки были готовы двигаться в путь.Восьмилапые за прошедший день не успели набить желудки полностью, а потому двигались по пустыне широкой цепью, как бы прочесывая прилегающую к горам территорию. Люди шли компактной группой, рассчитывая поохотиться ближе к вечеру. «Двуногих» больше интересовали дрова — засохшие кустарники или деревья. На одной траве, как говорила вчера Юлук, приличного обеда сготовить невозможно.
Особой живности не было. Несколько раз паукам удавалось сбить волевым ударом муху, однажды у них с дороги попытался ускакать кузнечик, раз пять в хелицеры восьмилапых попадались щеголихи — глупые, но очень красивые ящерицы с шишковатой головой, все тело которых покрывали разноцветные круглые пятнышки. Еще один раз смертоносцы едва не вступили в схватку с очень ядовитым красноколенным пауком, настолько редким в пустыне, что Найл и сам видел его второй раз в жизни. К счастью, в последний момент «красноколенный» распознал слишком опасного противника и предпочел отступить, а смертоносцы, почуявшие беспокойство Посланника, не стали его преследовать.
По мере движения травяных кочек становилось все меньше, да и оставшиеся жались к подножию гор. Цепь пауков становилась все плотнее, дичь исчезла полностью. Когда цепь гор разорвало очередное ущелье, то все с удивлением увидели, что поперек него стоит ровная, высокая каменная стена без башен и зубцов.
— Вот она, стена Квизиба Великого, — торжественно сообщил Дравиг. В его словах был еще один подтекст: появление стены означало, что путники находятся на правильном пути.
— А где река? — тут же возмутился Симеон. Вы говорили, что через Долину протекает река!
— Это не то ущелье, — осадил медика Найл. — Квизиб Великий, отгораживаясь от мага, перекрыл стенами все ущелья. Это всего лишь одно из многих. Скоро дойдем и до Долины Мертвых.
— Долго еще? — поинтересовалась принцесса.
— Надеюсь, к вечеру доберемся. Найл всматривался в горы, надеясь совместить их с теми картинками, что демонстрировал ему Асмак, но с земли все выглядело иначе, нежели с воздуха.
И тут всех пронизал острый импульс боли: из-за крайней кочки вырвался большой черный скорпион, сильным ударом хвоста пробил панцирь ближнего смертоносца, впрыснул ему яд, и тут же начал рвать еще живое тело мощными клешнями. Властителю песков, уверенному в своей силе и безнаказанности, и в голову не пришло обращать внимание на сотню людей и пауков идущих неподалеку. На минуту все замерли — пауки от боли, передавшейся через постоянный мысленный контакт, люди — от неожиданности. Скорпион рвал молодого паука, отправляя в рот крупные куски. Он не подозревал, что напал не на отдельное насекомое, а на частицу единого, дружного сообщества. Двуногие и восьмилапые пришли в себя почти одновременно, и одновременно кинулись в атаку. Черный скорпион, наверное, даже не успел понять, в чем дело, как по нему одновременно хлестнуло сразу несколько волевых парализующих ударов, в панцирь ударило не меньше десятка копий, а спустя мгновение — вонзились хелицеры. Властелин пустыни был мертв, растерзан, разорван на множество кусочков. Но вернуть жизнь Вагуру это уже не могло. Путники немого постояли рядом с останками смертоносца, которому не исполнилось еще и полугода, потом один за другим стали отворачиваться и продолжить свой путь — сперва старые смертоносцы, потом стражницы и охранницы, а самыми последними покинули место гибели своего друга подростки.
Первые километры после этого случая молодые пауки предпочитали обходить травяные кочки далеко стороной, но вскоре эти чахлые представители растительного мира сошли на нет и восьмилапые подростки успокоились — они не знали, что черные скорпионы предпочитают как раз открытые пески, и чаще всего нападают на свои жертвы из-за гребней барханов, а Найл ничего говорить не стал, чтобы не пугать детей.
— Вода! — первой влажный отблеск среди песков заметила Завитра и побежала вперед. Следом помчались остальные женщины и скоро с радостными криками упали в жидкую прохладу. Они ныряли, брызгались, хохотали, и пили, пили, пили. Человеку, не знающему, что такое многодневные переходы без пищи и воды трудно понять, какое это счастье: возможность пить вдосталь, о души, не оглядываясь на товарищей и не опасаясь, что отнимаешь у них лишний глоток.
— А где Долина? — недоуменно поинтересовалась принцесса.
— Наверное, река делает здесь очередную петлю, — оглянулся Найл. — Пусть люди немного поплещутся. А потом пойдем вверх по течению.
Правитель простоял минут пять, наблюдая за плесканиями и выслушивая восторженные крики. Потом он оглянулся на принцессу Мерлью, улыбнулся, положил на песок копье, разбежался и прыгнул с берега в середину потока. Минуту спустя принцесса последовала его примеру.
Наплескавшись, освежившись и подняв настроение, люди разделились на две группы и пошли по обоим берегам вверх по течению. Где-то через полкилометра река прижалась к крутому горному отрогу, точно повторяя все его изгибы, а еще через километр очередной ее изгиб нырнул под арку, подпирающую угрюмую высокую стену.
— Вот и она, — вздохнул Найл. — Долина Мертвых лежит за этой стеной. Предлагаю не торопиться и войти туда завтра с утра.
ЧАСТЬ 2
КОЛДУН
Наверное, только смертоносцы могли вообразить, будто низкая арка над водой способна остановить чье-то продвижение — особенно, когда река даже посередине не достигает пояса.
В то время как пауки бодро перебегали стену поверху, люди вошли в прохладную воду и, немного склонившись под нависающим камнем, за полминуты запросто преодолели пятиметровую толщу.
— Вот это мне нравится! — не удержалась от восторженного возгласа Мерлью.
Первый же взгляд на долину — пусть снизу вверх, из реки — приводил путников в восхищение.
Справа, примерно в полукилометре, высился могучий замок, сложенный из крупных неотесанных валунов, с высокими Башнями, изящными раздваивающимися зубцами на стенах, арочными бойницами и мозаичными окнами над двустворчатыми воротами.
Слева, метрах в ста, зеленел густой тропический лес, над кронами которого тянулся к небу стройный, воздушный дворец, в силуэте которого, казалось, не имелось ни одной горизонтальной линии — только вертикальные, стремительные, растущие.
— Неплохо, — согласился Найл. — А ты говорила, «Долиной Мертвых хорошее место не называют». Как теперь думаешь?
— Посмотрим, — пожала принцесса плечами. В таком райском уголке неминуемо должны водиться и свои хищники, а потому, прежде чем выйти из воды, Найл мысленно вызвал стоящего на гребне стены Дравига и спросил, не видит ли тот опасных насекомых.
— Ни единого движения, Посланник, — ответил старый паук и выстрелил короткой картинкой.
Сверху долина выглядела еще очаровательней: помимо леса с дворцом и могучего замка стали видны множество ручейков, текущих по замысловато изогнутым руслам, местами соединяясь в небольшие прудики, местами расчленяясь на еще более мелкие потоки, множество мостиков, перекинутых через эти ручьи, зеленые острова со странными сооружениями на них. Впервые Найл обратил внимание на странные разновысокие бетонные столбы, стоящие кое-где без всякого видимого порядка.
Дравиг, в отличие от людей, мог видеть и заросли кустарника между замком и горой. Там, над низкими растениями с большими розовыми цветами мелькали какие-то мелкие существа и порхала желтая с изумрудными пятнами солнечная бабочка.
— Вроде спокойно, — кивнул правитель. Но только будьте осторожней, не забывайте про чудовищ из долины Парящей Башни. Нефтис, Сидония: позади замка низкие заросли, в которых шевелится какая-то живность. Разделитесь, и обойдите его двух сторон. Повезет, к полудню с добычей будете. Юлук, Нуфтус: а мы все выходим на правый берег.
Высоко на горном склоне показались серые точки, неспешно движущиеся глубь долины — смертоносцы решили обойти странные дома, вырубленные в крупных валунах, поверху, справедливо опасаясь, что среди темных нор могут оказаться логовища опасных зверей. Судя по медлительности, пауки воспользовались своей любимой тактикой: обдавали подозрительные места волной ужаса, и ждали, не выскочит ли какой перепуганный зверек.
— Мы идем, Посланник? — поторопила Юлук. Найл кивнул и первым ступил на теплый песок берега.
Метров через пятьдесят песчаный пляж уперся в каменный порог, за которым в два ряда стояли пересохшие деревья. Найл запрыгнул на камень, притопнул ногой — что высохли, понятно, но как они вообще здесь выросли?
— Наверное, это были клены, — предположила принцесса. Отгораживали долину от пустыни.
Найл присел, раскидал собравшийся вокруг основания ствола песок и обнажил ссохшийся и растрескавшийся серый грунт. Деревья росли не на песке, и не на земле — кто-то рассадил их в большие выемки, продолбленные в камне.
— Они оставались живы только до тех пор, пока их поливали, — Найл похлопал руками по тунике, отряхивая пыль.
— Тогда кто поливает эти джунгли? — Мерлью кивнула вперед. Или там отдельный климат?
В густом тропическом лесу, до которого оставалось не больше сотни шагов, что-то зашуршало, промелькнула тень. Путники одновременно опустили копья и замерли, выжидая, но больше никаких признаков жизни не проявлялось. Люди осторожно двинулись вперед.
— Посланник, — Мерлью, почему-то обратившаяся к Найлу по званию, толкнула его вбок, и указала подбородком вверх.
Правитель поднял глаза и обомлел: там, среди ветвей, сидела большая серая мартышка! Обезьянка в первый миг показалась совершенно настоящей, но очень быстро стало понятно, что вот так, без единого движения, живое существо долго сидеть не может.
Найл пошарил глазами и заметил немного в стороне крупного красноклювого баклана, а рядом с ним еще — попугайчика и распахнувшую крылья колибри, зависшую над ярко-синим цветком.
— Смотри-ка, — протянула руку принцесса. Тут даже слон есть!
Они приблизились к «джунглям» вплотную. Найл протянул руку, потянул к себе жесткий листок с малехонькой — с мизинец — коричневой гусеницей и хмыкнул:
— Так я и знал! Пластмасса.
— Зачем они ее тут поставили? Не могли нормальные деревья посадить?
— Не знаю. Давай обойдем этот «лес», посмотрим.
— Посланник?.. — послышался жалобный вопрос.
Найл оглянулся и встретил недоуменные глаза детей. Этот пластиковый лес, удививший даже его и принцессу, для них находился вообще за гранью понимания.
— Помните город, о котором я рассказывал в первый вечер? — спросил правитель. Это было несколько сот лет назад. А еще раньше, за тысячу лет, здесь жили только люди. Они очень любили свою природу и даже делали ее изображения из разных материалов. Здесь показана Провинция в том виде, как выглядела тысячу лет назад. В те времена по деревьям прыгали маленькие обезьянки, вон как та, наверху. По небу летали птицы, такие как вон те, чуть левее. И охотились они на насекомых, которые были маленькими, как вот эта гусеница.
— А потом? — спросила Кавина.
— А потом насекомые стали расти, — ответила принцесса, — и сами начали охотиться на птиц.
— Я расскажу потом все, подробно, — пообещал Найл. — Только сейчас позвольте мне самому что-нибудь понять.
Дети на удивление быстро согласились и разбрелись вдоль стены «джунглей» с интересом разглядывая все то, что было вплетено в ее сюжет.
— А ведь я понял, Мерлью, — сказал Найл. — Настоящих зверей и птиц в таком количестве на маленьком участке собрать невозможно, а показать, как они выглядели, предкам хотелось. Наверное раньше, до пауков, маленькие дети тоже любили разглядывать эту стену, выискивая знакомых животных.
— Угу, — кивнула принцесса, — только нам сквозь нее не протиснуться. Попробуем обойти?
Они пошли по каменной, слегка присыпанной песком дорожке, вместе с зеленой стеной плавно заворачивающей левее и левее, обогнули по широкому полукругу шпиль дворца и уткнулись в отвесный склон горы.
Между горой и «лесом» обнаружился проход метров пять шириной. Найл и девушка переглянулись, перехватили копья двумя руками и шагнули за зеленую стену.
Увы, ничего интересного здесь увидеть не удалось: ровная каменная площадка, в центре которой стоял дворец. Правда, «с тыла» он выглядел совсем иначе: ровные белые стены с высокими и широкими проемами, везде — пандусы, платформы, ровные пологие спуски куда-то в подвал. «Изящество и красота» начинались на высоте метра в четыре, и явно предназначались только для тех, кто смотрел издалека.
— Хозяйственные постройки, — негромко произнес Найл. — Хранилище вещей, продуктов и вспомогательных механизмов. Заглянем?
Принцесса кивнула и взяла его за руку.
Поднявшись на один из пандусов, они вошли в ближайший проем. Там, в огромном зале почти сорок на сорок метров и шесть метров высотой лежало несколько холмиков сизого, коричневого и малинового цвета. Чем они являлись раньше, до того, как за них взялось беспощадное время — теперь уже никогда не узнать.
Молодые люди двинулись по платформе вдоль стены, заглянули в следующий проем. Опять огромный зал, в дальнем углу которого виднелась дверь. Никаких сюрпризов в глухой комнатенке за дверью не нашлось — только ровный слой рыжей пыли.
— Ржавчина. Найл присел, поворошил пыль рукой. Нашлось несколько темных пластмассовых трубок, заглушенных с одного края. На некоторых из них были отчетливо видны запрессованные в поверхность красные стрелки.
Они опять вышли, обогнули угол и заглянули в очередной проход. Опять большой зал, но на этот раз у дальней стены виднелся лестничный пролет.
— Это уже интересно, — хмыкнул правитель. Лестница вывела на второй этаж, с которого прекрасно обозревались окрестности поверх искусственного «леса» и стены Квизиба Великого. Правда, в пустыне ничего интересного не происходило.
Найл и принцесса неторопливо пошли по коридору, осматривая многочисленные комнаты, но везде и всюду были только голые стены и пыль. Окно одной из комнат выходило на замок: под зубчатой стеной женщины разводили костер, рядом с ними лежало несколько насекомых. В желудке жадно засосало. Найл отвернулся, опять зачерпнул с пола пыль и пропустил между пальцами. На ладони осталось несколько черных прямоугольников и квадратиков со множеством дырочек по краям.
— Ну, что?
— Стражницы обед готовят. А здесь, наверное, находился пункт управления.
— Чем?
Найл пожал плечами.
Дальше коридор повернул и уперся в колодец, уходящий вертикально вверх. Судя по сохранившимся в стенах выемкам, раньше здесь стояла лестница. Теперь остался только ровный прямоугольник входа на высоте пять метров. Куда он вел? На смотровую площадку или к очередным механизмам?
— Можно позвать паука и попросить натянуть паутину, — предложила принцесса.
В то время как пауки бодро перебегали стену поверху, люди вошли в прохладную воду и, немного склонившись под нависающим камнем, за полминуты запросто преодолели пятиметровую толщу.
— Вот это мне нравится! — не удержалась от восторженного возгласа Мерлью.
Первый же взгляд на долину — пусть снизу вверх, из реки — приводил путников в восхищение.
Справа, примерно в полукилометре, высился могучий замок, сложенный из крупных неотесанных валунов, с высокими Башнями, изящными раздваивающимися зубцами на стенах, арочными бойницами и мозаичными окнами над двустворчатыми воротами.
Слева, метрах в ста, зеленел густой тропический лес, над кронами которого тянулся к небу стройный, воздушный дворец, в силуэте которого, казалось, не имелось ни одной горизонтальной линии — только вертикальные, стремительные, растущие.
— Неплохо, — согласился Найл. — А ты говорила, «Долиной Мертвых хорошее место не называют». Как теперь думаешь?
— Посмотрим, — пожала принцесса плечами. В таком райском уголке неминуемо должны водиться и свои хищники, а потому, прежде чем выйти из воды, Найл мысленно вызвал стоящего на гребне стены Дравига и спросил, не видит ли тот опасных насекомых.
— Ни единого движения, Посланник, — ответил старый паук и выстрелил короткой картинкой.
Сверху долина выглядела еще очаровательней: помимо леса с дворцом и могучего замка стали видны множество ручейков, текущих по замысловато изогнутым руслам, местами соединяясь в небольшие прудики, местами расчленяясь на еще более мелкие потоки, множество мостиков, перекинутых через эти ручьи, зеленые острова со странными сооружениями на них. Впервые Найл обратил внимание на странные разновысокие бетонные столбы, стоящие кое-где без всякого видимого порядка.
Дравиг, в отличие от людей, мог видеть и заросли кустарника между замком и горой. Там, над низкими растениями с большими розовыми цветами мелькали какие-то мелкие существа и порхала желтая с изумрудными пятнами солнечная бабочка.
— Вроде спокойно, — кивнул правитель. Но только будьте осторожней, не забывайте про чудовищ из долины Парящей Башни. Нефтис, Сидония: позади замка низкие заросли, в которых шевелится какая-то живность. Разделитесь, и обойдите его двух сторон. Повезет, к полудню с добычей будете. Юлук, Нуфтус: а мы все выходим на правый берег.
Высоко на горном склоне показались серые точки, неспешно движущиеся глубь долины — смертоносцы решили обойти странные дома, вырубленные в крупных валунах, поверху, справедливо опасаясь, что среди темных нор могут оказаться логовища опасных зверей. Судя по медлительности, пауки воспользовались своей любимой тактикой: обдавали подозрительные места волной ужаса, и ждали, не выскочит ли какой перепуганный зверек.
— Мы идем, Посланник? — поторопила Юлук. Найл кивнул и первым ступил на теплый песок берега.
Метров через пятьдесят песчаный пляж уперся в каменный порог, за которым в два ряда стояли пересохшие деревья. Найл запрыгнул на камень, притопнул ногой — что высохли, понятно, но как они вообще здесь выросли?
— Наверное, это были клены, — предположила принцесса. Отгораживали долину от пустыни.
Найл присел, раскидал собравшийся вокруг основания ствола песок и обнажил ссохшийся и растрескавшийся серый грунт. Деревья росли не на песке, и не на земле — кто-то рассадил их в большие выемки, продолбленные в камне.
— Они оставались живы только до тех пор, пока их поливали, — Найл похлопал руками по тунике, отряхивая пыль.
— Тогда кто поливает эти джунгли? — Мерлью кивнула вперед. Или там отдельный климат?
В густом тропическом лесу, до которого оставалось не больше сотни шагов, что-то зашуршало, промелькнула тень. Путники одновременно опустили копья и замерли, выжидая, но больше никаких признаков жизни не проявлялось. Люди осторожно двинулись вперед.
— Посланник, — Мерлью, почему-то обратившаяся к Найлу по званию, толкнула его вбок, и указала подбородком вверх.
Правитель поднял глаза и обомлел: там, среди ветвей, сидела большая серая мартышка! Обезьянка в первый миг показалась совершенно настоящей, но очень быстро стало понятно, что вот так, без единого движения, живое существо долго сидеть не может.
Найл пошарил глазами и заметил немного в стороне крупного красноклювого баклана, а рядом с ним еще — попугайчика и распахнувшую крылья колибри, зависшую над ярко-синим цветком.
— Смотри-ка, — протянула руку принцесса. Тут даже слон есть!
Они приблизились к «джунглям» вплотную. Найл протянул руку, потянул к себе жесткий листок с малехонькой — с мизинец — коричневой гусеницей и хмыкнул:
— Так я и знал! Пластмасса.
— Зачем они ее тут поставили? Не могли нормальные деревья посадить?
— Не знаю. Давай обойдем этот «лес», посмотрим.
— Посланник?.. — послышался жалобный вопрос.
Найл оглянулся и встретил недоуменные глаза детей. Этот пластиковый лес, удививший даже его и принцессу, для них находился вообще за гранью понимания.
— Помните город, о котором я рассказывал в первый вечер? — спросил правитель. Это было несколько сот лет назад. А еще раньше, за тысячу лет, здесь жили только люди. Они очень любили свою природу и даже делали ее изображения из разных материалов. Здесь показана Провинция в том виде, как выглядела тысячу лет назад. В те времена по деревьям прыгали маленькие обезьянки, вон как та, наверху. По небу летали птицы, такие как вон те, чуть левее. И охотились они на насекомых, которые были маленькими, как вот эта гусеница.
— А потом? — спросила Кавина.
— А потом насекомые стали расти, — ответила принцесса, — и сами начали охотиться на птиц.
— Я расскажу потом все, подробно, — пообещал Найл. — Только сейчас позвольте мне самому что-нибудь понять.
Дети на удивление быстро согласились и разбрелись вдоль стены «джунглей» с интересом разглядывая все то, что было вплетено в ее сюжет.
— А ведь я понял, Мерлью, — сказал Найл. — Настоящих зверей и птиц в таком количестве на маленьком участке собрать невозможно, а показать, как они выглядели, предкам хотелось. Наверное раньше, до пауков, маленькие дети тоже любили разглядывать эту стену, выискивая знакомых животных.
— Угу, — кивнула принцесса, — только нам сквозь нее не протиснуться. Попробуем обойти?
Они пошли по каменной, слегка присыпанной песком дорожке, вместе с зеленой стеной плавно заворачивающей левее и левее, обогнули по широкому полукругу шпиль дворца и уткнулись в отвесный склон горы.
Между горой и «лесом» обнаружился проход метров пять шириной. Найл и девушка переглянулись, перехватили копья двумя руками и шагнули за зеленую стену.
Увы, ничего интересного здесь увидеть не удалось: ровная каменная площадка, в центре которой стоял дворец. Правда, «с тыла» он выглядел совсем иначе: ровные белые стены с высокими и широкими проемами, везде — пандусы, платформы, ровные пологие спуски куда-то в подвал. «Изящество и красота» начинались на высоте метра в четыре, и явно предназначались только для тех, кто смотрел издалека.
— Хозяйственные постройки, — негромко произнес Найл. — Хранилище вещей, продуктов и вспомогательных механизмов. Заглянем?
Принцесса кивнула и взяла его за руку.
Поднявшись на один из пандусов, они вошли в ближайший проем. Там, в огромном зале почти сорок на сорок метров и шесть метров высотой лежало несколько холмиков сизого, коричневого и малинового цвета. Чем они являлись раньше, до того, как за них взялось беспощадное время — теперь уже никогда не узнать.
Молодые люди двинулись по платформе вдоль стены, заглянули в следующий проем. Опять огромный зал, в дальнем углу которого виднелась дверь. Никаких сюрпризов в глухой комнатенке за дверью не нашлось — только ровный слой рыжей пыли.
— Ржавчина. Найл присел, поворошил пыль рукой. Нашлось несколько темных пластмассовых трубок, заглушенных с одного края. На некоторых из них были отчетливо видны запрессованные в поверхность красные стрелки.
Они опять вышли, обогнули угол и заглянули в очередной проход. Опять большой зал, но на этот раз у дальней стены виднелся лестничный пролет.
— Это уже интересно, — хмыкнул правитель. Лестница вывела на второй этаж, с которого прекрасно обозревались окрестности поверх искусственного «леса» и стены Квизиба Великого. Правда, в пустыне ничего интересного не происходило.
Найл и принцесса неторопливо пошли по коридору, осматривая многочисленные комнаты, но везде и всюду были только голые стены и пыль. Окно одной из комнат выходило на замок: под зубчатой стеной женщины разводили костер, рядом с ними лежало несколько насекомых. В желудке жадно засосало. Найл отвернулся, опять зачерпнул с пола пыль и пропустил между пальцами. На ладони осталось несколько черных прямоугольников и квадратиков со множеством дырочек по краям.
— Ну, что?
— Стражницы обед готовят. А здесь, наверное, находился пункт управления.
— Чем?
Найл пожал плечами.
Дальше коридор повернул и уперся в колодец, уходящий вертикально вверх. Судя по сохранившимся в стенах выемкам, раньше здесь стояла лестница. Теперь остался только ровный прямоугольник входа на высоте пять метров. Куда он вел? На смотровую площадку или к очередным механизмам?
— Можно позвать паука и попросить натянуть паутину, — предложила принцесса.