Прикли Нэт. Знамение

   — Прекратить немедленно! — вскинул руку Посланник. Немедленно прекратить волевые действия!
   Смертоносцы послушались и вскоре напор упругих тычков стал снижаться.
   — Ты осознал что-то неприятное, Посланник? — с тревогой спросил Дравиг.
   — Да, — кивнул Найл. — Мы находимся на дне гигантского корыта, стены которого покрыты отражающим любые мысленные колебания камнем. Если испустить любой волевой луч, он будет отражаться и отражаться, метаться между стен до тех пор, пока не вернется к тому, кто его послал. Мы попали в огромную ловушку для телепатов. Это настоящий капкан.
   Слово «телепат» Найл использовал впервые, но, поскольку пауки воспринимают соответствующие словам образы, а не звуки, переспрашивать его никто не стал.
   — Что мы будем делать, Посланник? — спросил моментально напрягшийся Дравиг.
   — Идти вперед, — пожал плечами Найл. — Только ни в коем случае нельзя испускать волевых импульсов. Они отразятся от стен и обязательно ударят по нам самим.
   На то, чтобы все люди и пауки, получившие парализующие удары, пришли в себя, ушло почти полдня.
   После этого уставшая и запуганная сколопендра была оставлена в покое, а отряд двинулся дальше. Пока единственной потерей от хитрой ловушки было копье Найла — многоножка унесла его в своем теле.
   Пару километров путники прошли быстро и спокойно, пользуясь протоптанными среди кустарника тропами, но постепенно тропы становились все уже, пока не пропали совсем.
   — Сколопендра, — сказал Симеон. Эта она тут охотилась, вот дорожки рядом со своей норой и пробила. А сюда не доходила, далеко.
   Возможно, медик был прав, однако легче от этого не было: если люди легко протискивались среди гибких стеблей ивы, акации, жимолости, магнолии, рябины и барбариса — как только они все оказались в одном месте? — то для пауков, с их широко расставленными ажурными лапами, эта растительность оказалась совершенно непроходимой. Вот тут-то и выявилась еще одна коварная особенность расселины — оказалось, что каменные стены «ловушки для телепатов» совершенно не держат смертоносцев! Пауки не могли не то что бежать по этим станам, но и выбраться наружу!
   — Похоже, Посланник, мы действительно попали в капкан, — признал Дравиг, явно ожидая от правителя ободряющего слова. Но Найл мог предложить только одно: остановиться на ночлег.
   На ночь правитель устроился неподалеку от принцессы Мерлью, рассчитывая ближе к полуночи, когда смертоносцы застынут от ночного холода, задать ей несколько «острых» вопросов, пусть даже без особой надежны на ответ, но разговора не получилось — ночью в расселине было тепло. По мере того, как ночная темень опускалась на Серые горы, стены «ловушки» начали менять свое состояние с матового на прозрачное, и оттуда, из-за них, из скального массива, полился мертвенный зеленый свет, дохнуло ясно ощутимым жаром — который, впрочем, ощущался только кожей, а ткань, копья и растительность вокруг оставлял холодной. У всех путников возникло ощущение того, что сейчас произойдет нечто и вовсе невероятное, странное, магическое, путники не смыкали глаз, ожидая чуда или беды
   Этим, собственно, и кончилось — ничего опасного не случилось, но за ночь никто не выспался.
   — Может быть, вернемся и пойдем другим путем? — предложила утром принцесса Мерлью, с трудом пряча зевоту. — Тут творятся и вовсе странные вещи. Зачем рисковать понапрасну?
   — Ну уж нет, — покачал головой правитель. Раз нас не хотят пропускать тут, именно здесь мы и пойдем.
   Последующие два дня Найл не раз и не два пожалел, что не смог сохранить меча, добытого когда-то в городе Дира, что Майя пожалела соли на покупку больших ножей, что сам он так и не сделал ни одного топора.
   Тем временем стражницы и подростки, которые и не подозревали о существовании таких изобретений человечества, как топор и мачете, руками ломали ветви кустарника, топтали его ногами, выворачивали с корнем, пробивая тропу, по которой могли бы пройти пауки. Люди часто сменяли друг друга, отходя в хвост отряда, на отдых, но двигаться все равно удавалось слишком медленно.
   Вдобавок, все оказались на голодном пайке — мухи и солнечные бабочки предпочитали летать в стороне, мелкие мокрицы, коричневые огарыши и маленькие синие жуки-поплики ловко убегали от путников между корней, а парализующей волей пауки пользоваться боялись. Ночь тоже не приносила отдыха — теплые светящиеся стены вызывали гнетущее чувство постоянной опасности, и выспаться не получалось.
   Когда на четвертый день стал различим неровный край стены, запирающей «ловушку» никто не смог даже обрадоваться — люди продолжали молча ломать и топтать кустарники, только головы стали немного чаще поднимались от опостылевших ветвей, а глаза всматривались в приближающийся отвал.
   «Богиня-хранительница» не обманула: с этого конца расселины отвесной стены не было. Был достаточно крутой земляной отвал, заросший самой обычной травой и можжевельником. Единственное, что вызвало всеобщую настороженность — так это прямоугольный проем в стене рядом с отвалом, точно такой же, как тот, из которого выскакивала сколопендра на другом конце расселины.
   — Кто-нибудь даст мне копье? — попросил Найл.
   — Лучше не надо, — взяла его за руку принцесса. Просто обойдем и все.
   — Не хочу, чтобы в самый неподходящий момент кто-нибудь кинулся нам в спину. Нужно заглянуть внутрь, проверить.
   — А если там многоножка?
   — Значит, будем с обедом, — хладнокровно ответил правитель. У меня через живот позвоночник прощупывается. Так даст мне кто-нибудь копье, или нет? Нефтис?
   — Я пойду с вами, мой господин.
   — Юлук?
   — И я.
   — И я, — не дожидаясь вопроса заявил Нуфтус.
   — Завитра!
   — Я тоже пойду с вами, мой господин.
   — Нет уж, хватит мне телохранителей! — не выдержал правитель. Давай копье и подожди здесь.
   Нефтис бросила на Завитру победный взгляд — господин предпочел меня! Ученица медика обиженно выпятила губы, однако копье отдала. Найл, наблюдая за их переглядываниями только головой покачал — уже почти год не во дворце, а повадки все те же.
   Проем вел в небольшой квадратный тамбур, из которого отходили вправо и влево две двери, а основной ход шел дальше, в огромную сферическую полость.
   — Звери! — крикнул Найл и эхо минут пять металось в гудящей пустоте. Никого.
   Он развернулся, нос с носом столкнулся с увязавшейся-таки следом Завитрой, усмехнулся, вручил ей копье. Вернулся в тамбур, покрутил головой, свернул в левую дверь. Здесь не сохранилось ничего — ни труб, ни светильников, ни сливной канализации, и только посередине гордо возвышался покрытый толстым слоем пыли унитаз из вечного, неподвластного времени фарфора.
   — Если вернусь в город, обязательно расскажу Стигмастеру, что осталось от человеческой цивилизации, — пообещал себе Найл. — Пусть сообщит на звезды.
   Правитель перешел к следующей двери, и вошел еще в одну глухую комнату, огляделся, восхищенно присвистнул и громко позвал:
   — Мерлью!
   Принцесса появилась почти сразу:
   — Что случилось?
   — Смотри.
   Девушка тоже охнула, подошла к стене, стерла пыль с ровной поверхности:
   — Надо же, зеркало. Маленькое, — она повернулась к Найлу. — Может, возьмем?
   — В походе оно долго не выдержит, — вздохнул правитель. — Но когда ты станешь моей королевой, а город Смертоносца-Повелителя нашей столицей, мы пошлем сюда специальную экспедицию, и они доставят зеркало к тебе в личный будуар.
   — Найл, — принцесса Мерлью подошла к Найлу, обняла его за плечи и искренне, с любовью поцеловала. — Я прикажу повесить его в своем тронном зале и буду считать твоим подарком. Хорошо?
   — Конечно, — кивнул Найл. — Дарю.
   Они поцеловались еще раз и так, взявшись за руки, вышли на солнечный свет из давным-давно забытой человечеством раздевалки младшего обслуживающего персонала.

* * *

   Подняться по пологому земляному отвалу наверх труда не составило. С вершины отвала открывался вид на обширную зеленую долину. Примерно в полутора километрах впереди поднимался очередной горный отрог полукилометровой высоты, и от отвала до самого его подножия раскинулось широкое ровное поле. Слева, на полого поднимающемся склоне темнел густой елово-пихтовый бор. Красоту картины портило только одно: тройная цепь воинов, что вытянулась поперек дороги метрах в трехстах ниже по отвалу, защищая от незваных пришельцев ровное, светло-изумрудное поле долины. Над воинами висела темно-красная аура враждебности.
   Оторопевший от неожиданности Найл остановился на гребне, но поднимающиеся путники подталкивали его в спину, и он невольно спустился на несколько шагов вниз. Без копья в руках правитель чувствовал себя совершенно голым и беззащитным, и когда несколько стражниц во главе с Нефтис встали перед ним, прикрывая своими телами, Посланник неожиданно испытал огромное облегчение. Люди и пауки продолжали обходили его справа и слева, обнаруживали неожиданного врага и тоже останавливались.
   — Кажется, твоя мечта сбылась, — прошептала принцесса Мерлью. — Ты ведь хотел проверить детей в маленькой войне?
   Принцесса тоже была безоружна и, может быть поэтому, сильно нервничала и никак не могла справиться с мелкой дрожью.
   — Такого я никак не ожидал.
   Путников хладнокровно поджидали не какие-то дикари с гор, а самая настоящая фаланга, выстроенная по всем правилам: три ряда примерно по полусотне человек в каждой, у всех длинные копья с зазубренными наконечниками, все держат прямоугольные плетеные щиты, все одеты в бурые туники, тоже сплетенные из каких-то толстых волокон. Шлемов у фалангистов не было, но местные воины все равно явно превосходили боевой мощью пришельцев, одетых в матерчатые туники, без щитов и кое-как вооруженных копьями, часть которых имела наконечники из обычных ножей, а часть — и вовсе без наконечников.
   — Кажется, у нас неприятности, — протиснулся к Найлу Симеон. Может, лучше уйти?
   — Еще два дня без еды, — хладнокровно напомнил правитель. К тому же они будут топать за нами и колоть в спину копьями.
   — Может, обойдется? — медик, тоже, кстати, безоружный, развел руками. Они ведь на нас не нападают!
   — Потому, что нам деваться некуда. Или нападать, или подставлять спину. Они дома, они могут ждать. Их тут и накормят, и напоят. А может, еще и подмога подойдет. К тому же, атаковать вверх по склону тяжело. Проще дождаться нашего нападения и нанизать нас на копья.
   — Многовато выводов за пару минут, — нервно хмыкнула принцесса. Они вполне могут пойти в атаку через десять минут, или через полчаса. Или через час. Может, они еще не получили команды нас перебить, или хотят убедиться, что из лощины вышли все пришельцы. А может, у них просто не принято воевать до обеда.
   — И что ты предлагаешь? — покосился на нее Найл.
   — Не знаю! Ты хоть слышал о таком понятии, как качественное преимущество в тактике и вооружении? У них: трехкратное преимущество в численности, фаланга, щиты, боевые копья. У нас: половина людей без копий, трое суток без еды и воды, и никто не имеет понятие о том, что такое строй. Они просто очень добрые люди — дают нам немного времени прийти в себя, понять, что к чему и сдаться без боя. Опять же, товар портить не хотят. Как думаешь, сколько за меня заплатят на рынке рабов?
   — Есть еще такое понятие, как технологическое превосходство, — прошипел Посланник, которого последняя фраза принцессы вывела из себя. Нефтис, строй всех стражниц с копьями в два ряда передо мной. Дравиг, ты меня слышишь?
   — Да, Посланник! — помимо слов старый смертоносец прислал импульс уверенности в своих силах.
   — Всех взрослых пауков собирай вокруг меня. Детей оставим в тылу, рано им еще рисковать.
   В сознание Найла тут же ворвался вихрь возмущения подростков, которые тоже хотели принять участие в бою.
   — Будете двигаться за нами и прикрывать спину, — распорядился правитель, мимолетно с удивлением отметив, что на ментальном уровне дети умеют разговаривать не хуже пауков. Юлук, Нуфтус! Нам некогда будет смотреть по сторонам, вы обязаны прикрывать нам спину от возможного нападения из засады. Понятно?
   Подростки, получив конкретную боевую задачу, немного подуспокоились, и на душе Найла стало спокойнее — в бой не полезут. Правитель не хотел терять в первом же настоящем бою представителей молодого поколения. Слишком трудно достались эти три десятка юных людей и три десятка паучат. Молодежь должна рожать новых детей, а не устилать своими костями склоны Серых гор!
   Отряд пришел в движение: кто-то выдвигался вперед, кто-то отступал назад. На минуту растерялась Сидония, но Найл окликнул ее и приказал занять крайнее правое место во втором ряду и следить за тем, чтобы женщины не отставали и не забегали вперед. Нефтис встала с левого фланга.
   — И еще, — повернулся Найл к принцессе. Зазубренные наконечники не могут быть боевыми, их трудно выдергивать из поверженного врага. Они больше похожи на оружие рыболова. Еще вопрос, как эти рыбаки держат удар.
   Отряд путников закончил перестроение. Теперь спереди полукругом стояли взрослые женщины, два десятка стражниц с простенькими копьями; за ними, плотной группой, взрослые пауки, среди которых затесались безоружные Найл, Мерлью, Симеон и еще одна стражница. Сзади, большой неровной толпой, держались подростки.
   — Посланник, — торжественно заявил Шабр, — я хочу обратиться к тебе с просьбой. Если мне придется погибнуть, не бросай мое тело на этих диких землях. Пусть моя плоть перейдет к вам: к Юккуле, к Юлук, к тебе и Нефтис.
   Несомненно, подобную просьбу от ученого паука, всегда отличавшегося изрядным цинизмом, могло вызвать только сильнейшее впечатление, оставленное поступком Риона. Смертоносец во всеуслышанье заявлял, что на подобное благородство способны не только люди.
   — Шабр! — оглянулась Нефтис со своего места. Если меня настигнет смерть, не оставляй меня гнить здесь, пусть я стану частью тебя!
   — И про меня не забудь, Найл, — шепнула принцесса.
   — Что не забыть?
   — Ай, нет на тебя никакой надежды, — отмахнулась Мерлью и повернулась к Дравигу, погладив его по лапе: — Прошу тебя, если мне не повезет, не хочу пухнуть здесь и кормить опарышей. Лучше достаться молодым паукам. Они хоть свои.
   Громкие голоса с похожими просьбами доносились со всех сторон, приводя Найла в состояние лютой злобы:
   — Вы что, помирать тут все собрались? — процедил он сквозь зубы. Не стоило для этого в такую даль тащиться!
   — Посланник, — неожиданно обратился к нему Дравиг, сопроводив слова импульсом почтения. Я чувствую твое раздражение, но мне будет намного легче, если буду знать, что даже в случае своей гибели я все равно вернусь в город Смертоносца-Повелителя. Пусть не сам, а частью твоей плоти, плоти хитроумной принцессы Мерлью, твоей отважной Нефтис и частицей Сидонии, которая дважды спасала мне жизнь.
   — Ну, тогда, — сломался Найл. — Тогда о моем теле придется заботиться вам с Шабром.
   Правитель выждал паузу. Голоса постепенно умолкали, люди и пауки, глядя в лицо вероятной смерти, обрели суровую серьезность.
   — Итак, все успели оставить завещание? — хмуро поинтересовался Посланник. Тогда внимательно слушайте меня! Сейчас мы побежим вниз по склону, чтобы пробить стену из стоящих внизу двуногих. Старайтесь не рассыпаться, нужно ударить копьями всем вместе, одновременно. Когда до них останется тридцать шагов, начинайте кричать, и как можно громче: пусть испугаются.
   Правитель перевел дух и обратился к командиру смертоносцев:
   — Дравиг, парализовать никого не надо, нам не хватит сил переколоть всю эту толпу, даже если они станут вялыми, как мерзлые мухи. Во время разбега не предпринимайте ничего, а за тридцать шагов, когда стражницы начнут кричать, бейте по местным двуногим лучом ужаса, и как можно сильнее. Докажем этим дикарям, что разум во время битвы важнее щитов и мечей. Понятно?
   Седой смертоносец ответил импульсом согласия.
   — И еще! — повысил голос Найл. — Не дайте себя убить! Лучше нам сдохнуть от голода, чем от обжорства! Вперед!!!
   Отряд путников дрогнул и, постепенно набирая скорость, двинулся вниз по склону.
   Белая полоса из наконечников копий, покачивавшаяся над фалангой, вразнобой опустилась, готовясь принять на свои жала мягкие тела пришельцев. Аура враждебности над врагами запульсировала алым.
   — Вперед, вперед, — негромко подгонял себя Найл. Отряд начал переходить на бег. Стало понятным, что цепь фаланги будет пробита в любом случае — даже если это произойдет по инерции, от удара мертвых тел.
   Осталось сто пятьдесят метров, сто, семьдесят. Пятьдесят.
   Найл попытался представить себе, как жало копья рвет горло — боль, хрустят ломаемые хрящи, голова выворачивается набок, хлещет кровь.
   Тридцать метров.
   Правитель свел этот образ в единый шар предсмертного ужаса, добавил от себя ощущение полной беззащитности и наготы:
   — А-а-а! — взорвался отряд истошным воплем.
   И Найл швырнул этот образ в стройные ряды врага.
   Лица фалангистов на глазах стали бледнеть, покрываться каплями пота, они попятились, жалобно запищали в ответ, и вдруг, бросая щиты и копья, повернулись и кинулись на поле. С громким плеском разлетелись холодные брызги, покатились вдаль волны — спустя считанные мгновения усыпанное оружием поле боя опустело, а темные окна воды стал жадно затягивать слой толстой ряски.
   Путники начали с громким топаньем тормозить, чтобы не влететь в воду следом за врагами, как вдруг сразу трое пауков, растолкав людей, врезались в озеро и стали тонуть, судорожно дергая лапами.
   — Что?
   Найл повернулся к трясущемуся рядом Дравигу, одним касанием ощутил пробившую его тело боль, и с ужасом увидел, что позади идет бой между детьми и тяжело вооруженными бурыми воинами.
   — Смертоносцев прикрывайте! — изо всех сил закричал Найл, подхватил два ближайших копья и кинулся на помощь.
   Мага правитель увидел сразу: колдун стоял у леса, на безопасном удалении и спокойно наблюдал за происходящим. Страшно хотелось вцепиться этому негодяю в глотку, но до него было слишком далеко и Найл переключился на более близких врагов. Их было больше полусотни, все со щитами и копьями, по двое на каждого подростка. Однако детишки держались, сбившись плечом к плечу, хотя и пятились, оставляя под ногами врагов неподвижные тела раненых и погибших. Идущие позади своего отряда воины методично и беззлобно добивали попавшихся им на глаза беззащитных пришельцев или, может быть, проверяли, действительно они мертвы, или притворяются.
   — На! — правитель метнул одно из копий в гущу врагов.
   От плотного вражеского отряда отделилось несколько воинов, поспешили ему навстречу.
   — Дравиг! — мысленно взмолился Найл.
   — Да, — смертоносец уже начал приходить в себя, но сознание его еще застилала пелена боли.
   Ближний воин выбросил вперед копье, метясь Найлу в живот, правитель увернулся, воин дернул копье к себе и Посланник ощутил, как иззубренный наконечник рвет кожу на боку. Правитель со всей силы ударил врага в грудь, пока тот не успел прикрыться щитом. Наконечник пробил плетеную тунику, но вошел не больше, чем на пару сантиметров.
   Противник вскрикнул от боли, но рана явно оказалась несерьезной — пока Найл освобождал свое оружие, воин без видимых усилий снова замахнулся копьем. Промелькнула белая черточка, вошла ему подмышку. Воин замер, открыл рот и медленно осел набок.
   — Вы целы, мой господин?
   — Нефтис! — предупреждающе крикнул Найл, бросая копье навстречу подбегающему сбоку врагу. Тот принял удар на щит. Наконечник легко пробил «плетенку» и безнадежно застрял.
   Стражница, бросив свое копье, сидящее глубоко в боку врага, схватила оружие погибшего противника, и снизу вверх выставила его в направлении нападающего воина. Найл в это время откатился под можжевеловый куст, уворачиваясь от нацеленного в лицо жала.
   «А ведь дети продержатся, — неожиданно осенило его. У них толкучка, копьями особо не помашешь».
   Вражеский воин набежал, опять попытался проткнуть лицо, но тут Найл ухитрился поймать копье за древко, сразу за наконечником, и рвануть к себе.
   Воин потерял равновесие, он оба гулко столкнулись лбами и разлетелись в разные стороны. Правитель тут же вскочил на ноги, а его враг остался лежать. Подбежал смертоносец, вонзил воину в шею жвалы, на секунду замер, впрыскивая яд, и деловито побежал дальше.
   По полю боя сновали пауки, склонялись над парализованными волей врагами, взрослые люди торопливо собирали оружие, опасаясь нового нападения.
   — Победа? — с удивлением понял Найл. Уж слишком быстро и просто все получилось. Только что он отчаянно сражался, защищая свою жизнь и вдруг, без всякой паузы — полнейшая безопасность. Мы победили?
   Правитель поднял взгляд в направлении леса, туда, где пару минут назад маячил Маг. Колдун оставался на месте, а несколько подростков бежало к нему. Найл вздохнул и тоже кинулся туда.
   Первый из подростков широко размахнулся и метнул копье, затем второй. Маг взмахнул руками, воздух мелко задрожал. Копья вошли в эту преграду легко, как в воду, и исчезли. В колдуна полетело еще два копья.
   — Перестаньте, — крикнул Найл. — Без оружия останетесь.
   — Зачем вам оружие? — расхохотался Маг. Вы все равно все умрете!
   — Я тебе один раз бок проткнул? — остановился правитель в нескольких шагах. Смотри, еще раз проткну.
   — Вы умрете все, — пообещал колдун, — все до единого!
   Он широко раскинул руки, качнулся вперед. Дохнуло теплым воздухом, повелитель Серых гор плавно поднялся в воздух и полетел над лесом.
   — Все! — устало выдохнул правитель и сел на землю прямо там, где стоял.
   — Ты ранен, Посланник? — забеспокоилась Юлук. Она была без копья — наверное, успела метнуть в Мага.
   — Я? Вроде, нет, — удивился Найл.
   — У тебя кровь!
   — А, это, — правитель потрогал намокшую на боку тунику. Ерунда, царапина.
   Девушка, тем не менее, сочла нужным опуститься перед ним на колени, снять тунику и осмотреть рану.
   — Вот видишь, Юлук, — вздохнул Найл. — Смертоносцы совсем не так сильно нас превосходят, как кажется на первый взгляд. У них сильная воля, они постоянно находятся в мысленном контакте и могут соединять разум, но если боль испытывает один, то она передается сразу всем, и одна царапина может уничтожить целую армию. Мы не так сильны ментально, зато каждый способен биться до конца. Это не важно, когда пауки сражаются с пауками или жуками-бомбардирами, тут все зависит от воли и тех и других, от того, насколько у них качественный взаимоусиливающий резонанс. Но когда смертоносцы сражаются с людьми — никогда ничего невозможно предсказать заранее. Если человек успеет причинить боль первым, ВУР мгновенно разваливается, а пауки становятся беззащитными. Если первыми успевают нанести удар пауки — они парализуют людей и легко перебьют их всех. Когда мы сражаемся вместе, то нужно оберегать смертоносцев от ран. Тогда можно использовать их парализующую волю как прикрытие и легко поражать врагов. Они помогают нам волей, а мы прикрываем их, если им нужно перетерпеть боль. Понятно?
   — Юрма погибла, — тихо сказала Юлук. — Она стояла неподалеку от меня. Копье попало ей в живот и пробило насквозь.
   — Как? — не поверил Найл. — Та самая Юрма?
   — Да. Ей повезло, она успела встретиться с тобой и узнала фокус.
   — А Кавине копье попало сюда, — Юлук указала себе чуть ниже горла.
   — Что, она тоже погибла? — правителя резануло по сердцу.
   — Нет, у нее же нагрудник, ты сам сделал. Острие соскочило, а она схватила древко руками и отняла. Она, как всегда, свое копье выронить ухитрилась, перед самой схваткой.
   — Больше никто? — с надеждой спросил ее Найл.
   — Не знаю. Воины ударили по нам с разбега, а потом, в толкучке, ничего не видно было. Дальше мы дрались больше кулаками и зубами.
   — А ведь он хотел нас уничтожить, Юлук, — сказал Найл. — Уничтожить всех до единого. Пока мы дрались с теми, что у озера, остальные должны были ударить нам в спину, окружить и перебить. Это просто чудо, что вы выдержали удар, что мы успели разогнать тех, у озера, раньше, чем смертоносцы потеряли силы. Ладно, побегу, — правитель вскочил, заторопился к берегу. Он хотел точно знать, что погибших больше нет, что все обошлось.
   — Стой, Посланник, — схватила его за руку Юлук. — У тебя кровь хлещет. Подожди смертоносца.
   Смысла последней фразы Найл поначалу не понял, но вскоре к нему подскочил молодой паучок, немного постоял, приглядываясь к рваной ране, потом развернулся и ловко залепил кровавую дыру кусочком паутины.
   — Вот это да! — удивился правитель.