Страница:
Так ничего и не поняв, правитель спустился в долину около замка и попал как раз на обед: стражницы смогли добыть на островах пару уховерток и десяток мокриц. Подростки были уже здесь и тут же предъявили пять ровных длинных палок в руку толщиной. Найл положил заготовки рядком, сунув кончики в огонь костра, и занялся едой. Когда концы древок разгорелись, правитель отложил мокрицу, подхватил их в охапку, добежал до протоки и сунул в воду. После того, как пламя отшипело, Найл уложил копья на берег, и очистил с обгорелых концов грязь и пепел. Вместо наконечников на этот раз получились слегка овальные черные кончики.
— Может, нужно было просто заточить? — спросил Нуфтус.
— Жало заточенной деревяшки при ударе в хитиновый панцирь ломается, — объяснил Найл. — Обожженный конец прочнее, им даже можно убить паука или кузнечика. Но вот от жуков лучше держаться подальше.
После еды подростки решили устроить рыбалку: они вызвали на подмогу двух молодых смертоносцев, быстро соорудили бредень и полезли в воду. Пауки убежали за стену: как понял правитель, Дравиг решил уйти из безжизненной долины и отступить на день назад, в пустыню, поохотиться среди травяных кочек. Правда, места там тоже обилием дичи не поражали, и через день смертоносцы рассчитывали вернуться обратно, переправив всю возможную живность с песчаных просторов к себе в желудки. Рыбалка не клеилась.
Стоило подросткам влезть с бреднем в какой-либо из прудиков возле островов, как златобокая рыбешка моментально шарахалась по узким каналам, ручейкам и протокам. Когда ловцы перебрались в основное русло реки, возможный «улов» стал испуганно расплываться вверх и вниз по течению. Того обилия жизни, что царило в водах Дельты или в широкой реке, протекающей через город, здесь не было, каждую рыбку приходилось гонять по прозрачной воде, как вчерашнего долгоносика — всей толпой. За пару часов «мокрой охоты» удалось добыть не больше десятка золотистых рыб с крупной слизистой чешуей.
— Пошли-ка лучше назад к озеру, — решил Найл. — Может, хоть там удастся что-нибудь поймать.
По дороге подростки еще несколько раз забирались в реку. Теперь они немного приспособились к местным условиям: основная группа уходила вперед, а двое перегораживали реку бреднем ниже по течению. Потом в реку с шумом бросалась масса народу, с воплями и хлопаньем ладонями и копьями по воде гнали рыбу в направлении сетей, после чего оставалось только выбросить добычу на берег. Таким образом улов к вечеру удалось утроить, но стало ясно, что уже назавтра мало-мальски приличной добычи река не даст. Долина Мертвых явно не могла прокормить ста людей и пауков. День-два, и они останутся голодными.
Впрочем, в этот вечер каждому досталось по печеной рыбе, что, с учетом обеда, показалось вполне сытным ужином, и только Мерлью грустно вздохнула:
— Эх, посолить бы ее. Где твоя Райя, Найл? Нам ее так не хватает.
— Когда пауки вернутся с пустыни, уходим, — решил Найл. — Все становится хуже, чем можно было предположить.
— В Дире наверняка уцелели некоторые из старых тайников, — ненавязчиво предположила принцесса, которая своим ножом заботливо подравнивала ногти.
Найл мысленно отметил, что уже давно не видел ее в платье, а не в тунике, она давно не надевала серьги, не закалывала волосы заколкой.
Похоже, походная жизнь наложила свой отпечаток и на такую строгую к своей внешности Мерлью.
— А чем мы будем сражаться с тамошними воинами? — спросил Найл. — Голыми руками?
— А смертоносцы? — немедленно парировала Мерлью. — Они могут парализовать захватчиков, пока мы с ними сражаемся.
— Ваш город брала тысячная орда, — напомнил Найл, — а у нас восьмилапых всего полсотни. Им не хватит мысленной силы.
— И не надо. Я знаю тайные ходы. Нужно будет напасть ночью, парализовать охранников у входа. Потом мы войдем вовнутрь, и пауки пойдут вместе с нами, парализуя своей волей только тех, кто встает на пути.
Было ясно, что принцесса заранее продумала план атаки, время и место нападения, маршруты движения внутри подземелья, предусмотрела вероятные ловушки и засады. Она вынашивала свою идею очень давно, и смогла взвесить каждую мелочь.
— Давай дождемся возвращения пауков. Нужно обдумать это всем вместе. За день ничего не изменится. Тут наверняка прячутся еще несколько долгоносиков, уховерток и мокриц, нужно только хорошо поискать. На пару дней еды хватит.
— Ладно, подождем, — неожиданно легко согласилась девушка, и Найл подумал, что она, наверное, ждет не дождется того дня, когда вернется в свой родной город — и уж там предстанет во всей красе.
Пока стражницы вместе с подростками прочесывали долину в поисках прячущихся насекомых, правитель опять поднялся к странным скальным глыбам. Его не оставляла мысль, что где-то здесь, среди них и скрывается ответ на все местные странности. В голову забрела даже такая крамольная мысль: скалы живые, а их окна и пустоты внутри — ловушка, приглашение для крупной дичи забраться и остаться на ночлег. Ночью, когда зверь спит, окна закрываются, полость заполняется пищеварительным соком. И становится понятно, почему в долине нет крупных хищников. Где им еще устраивать логово, как не в таких удобных местах?
Хотя вековая пыль всем своим видом и пыталась опровергнуть эту идею, однако теперь правитель влезать внутрь не решался, и ограничивался осмотром внутренней полости валунов через окна.
Обойдя очередную скалу Найл неожиданно увидел перед собой странный силуэт: высокий человек, полностью утонувший в длинном темно-коричневым свободном плаще с огромным капюшоном, неподвижно стоял в широком проходе меж валунов лицом к Долине Мертвых и молча наблюдал за бегающими внизу путниками.
— Ты кто? — громко спросил Найл, перехватывая копье двумя руками и направляя острие на незнакомца.
Тот шарахнулся в сторону, резко повернулся. В темноте под надвинутым капюшоном сверкнули белесые глаза, дохнуло холодом и явственным ужасом — и тут же, мгновенно, пришло понимание:
— Маг?! — Найл остолбенел от изумления.
— Ты?! — похоже, внезапное появление Посланника Богини произвело на Мага точно такое же впечатление.
Спустя минуту правитель начал понимать, в каком странном и опасном положении оказался — с копьем против колдуна, шутя уничтожившего целую армию, и попытался осторожно прощупать мысли врага. Однако на ментальном уровне перед ним находилось не человеческое сознание, и не стена, которой некоторые люди и пауки пытаются свои мысли отгородить, а странный бессмысленный шум.
— Бойся, — прошептал Маг, вскинув руку, и из-под длинного рукава выглянул узловатый морщинистый палец с толстым желтым ногтем. — Дрожи от страха, смертный!
От колдуна действительно веяло сильным страхом — не тем живым ужасом, которым выстреливают в своих врагов смертоносцы, а мертвым, стабильным страхом, словно этим чувством насквозь пропитан и коричневый балахон, и спрятавшийся под ним человек.
Похоже, Маг уже начал схватку с Посланником в мысленной плоскости, стремясь с помощью жути сделать противника неспособным к сопротивлению.
Найл вполне мог ответить тем же, но «выстреливать» ужасом он умел только в той ситуации, когда испытывал его сам, а Мага, как ни странно, Посланник не боялся. Правитель покосился себе под ноги — не оступиться бы — и сделал мягкий, осторожный шаг вперед.
— Ха-ха-ха-ха! — громко расхохотался Маг. — Ты не в силах даже приблизиться ко мне!
Колдун наклонился, сорвал высунувшуюся из-под валуна зеленую травинку, дунул на нее, сбрасывая с ладони и взмахнул рукой. В воздухе возникло неясное колебание и травинка на глазах рассыпалась в прах, исчезла, испарилась, и ни единой соринки, оставшейся от нее не коснулось земли.
— Так будет и с тобой, смертный! На колени! На колени или умри!
Последнее слово колдун произнес зря. Найл действительно испугался. Но только испугался не тем животным ужасом, который лишает человека рассудка и заставляет бросать все, забывать про долг, совесть, друзей, и бежать, бежать сломя голову, не видя ничего перед собой. Найл испугался разумом — испугался того, что спустя мгновение Маг его действительно убьет, что еще секунда — и будет поздно.
Найл качнулся и резко, со всей силы выбросил руку вперед.
Острие копья — даром, что это всего лишь прикрученный к древку нож — легко пробило ткань плаща и вошло Магу в живот.
— Ой, — болезненно выдохнул колдун, попятился, взмахнул рукой.
В воздухе опять возникло колебание, кусочек копья сантиметров десять шириной рассыпался в прах. В руке Посланника остался кусок деревяшки, а острие копья продолжало торчать у колдуна в животе.
— О, черт! — Маг вырвал копье, бросил его на землю, еще немного попятился, попытался выпрямиться во весь рост, но боль заставляла его крючиться на бок. Неужели ты думаешь, что способен убить меня, смертный? Червь, пыль, искорка на весах вечности! Ничтожество. Убирайся из моих владений, или будешь стерт, как эта былинка.
К стыду Найла, про травину он успел забыть, и не совсем понял, о чем идет речь. Больше всего правителя занимал окровавленный обломок копья у ног колдуна.
Что, если прыгнуть, подхватить его и нанести еще один удар?
— Вы все умрете, все! — пообещал Маг, повернулся, пробежал пару шагов вниз по склону и раскинул руки вширь.
Найла ударила упругая волна горячего воздуха, а колдун поднялся в воздух и воспарил над долиной. Впрочем, полет получился неуклюжий, урывками. Похоже, для нормального движения руки нужно было развести одинаково широко, а Мага мучила боль от свежей раны, его скособочивало, уводило в сторону. Он постепенно снижался, достигнув озера на высоте не больше трех метров, внезапно сложил руки и рухнул в воду.
— Вот так встреча, — наконец-то заговорил Найл и поднял с земли обломок своего копья. Сантиметров на двадцать он был вымазан в крови — видимо, колдуну здорово досталось, и Найл криво усмехнулся: — Вот уж никогда не думал, что с такой дыркой в животе можно летать.
— А копье сломал он? — переспросила принцесса.
— Да.
— А место слома почему-то не свежее. Места слома не было вообще. Обломок копья вместе с наконечником заканчивался ровно срезанным торцом, причем торец этот успел выцвести и запылиться от времени.
— Ты мне не веришь?
— Вообще-то, в то, что ты сделал такой куцый огрызок копья, да еще ухитрялся прятать его все эти дни, мне верится еще меньше, — признала принцесса. Но каким образом он это сделал? Почему нет свежего слома?
— Откуда я знаю? — огрызнулся Найл. — Обратил бы внимание раньше, спросил бы у Мага.
— Извини, Найл, я не хотела тебя обидеть. Просто никак не могу понять, что произошло.
— Да, Посланник, — поддержал ее Дравиг, — вспомни это еще раз.
— Хорошо, — устало кивнул правитель, прокрутивший для пауков мысленную картинку уже два раза. Я шел между скал на склоне и увидел его.
Найл прикрыл глаза и снова вызвал в памяти поворот Мага, волну холода и страха, блеск белесых, бесцветных глаз.
— Мне кажется, — остановил правителя Дравиг, — сила страха никак не менялась во время всей вашей схватки.
— Да, — припомнив свои ощущения, согласился Найл.
— Тогда этот страх происходил не от него, Посланник, — заявил старый смертоносец. — Начиная поединок, Маг должен был попытаться усилить волну ужаса, а получив рану, ослабить его. Там был кто-то еще, безразличный к поединку, но излучающий сильный страх.
— Нет, — покачал головой правитель. Страх исчез вместе с уходом Мага.
— Все равно, это воздействие шло не от него.
— А может, ты просто испугался? — невинным голосом предположила принцесса.
— Подожди, — Найл еще раз вспомнил, как выглядел Маг: большой капюшон, глаза, длинные свободные рукава, темная полоска от капюшона до ног. Есть! У него на груди есть две продолговатые синие пластины, слева и справа.
— Ну и что? — удивилась Мерлью.
— Низкочастотные излучатели! — Найл ударил себя кулаком в ладонь. Ну конечно! Их еще в начале двадцать первого века сделали, специально для полиции. Они применялись при разгоне демонстраций и захвате преступников. «Вызывают безотчетное чувство ужаса на расстоянии до шести метров перед представителями правопорядка», — процитировал правитель. Пожалуй, впервые за все время путешествия ему пригодились знания, вложенные в голову Белой Башней, а не родителями в пустыне.
— А что, очень удобно, — признала принцесса. Ходишь с такими пластинками на груди, и все подданные за десять шагов начинают испытывать ужас от приближения повелителя.
— Наверное, именно так он их и использовал! — Найл повернулся в Дравигу, — Вот почему Мадиг, о котором рассказывал Великий Квизиб, так боялся Мага, хотя даже не видел его. Это действовали излучатели.
— Ты прав, Посланник, — согласился смертоносец. — Теперь вспомни, что было дальше.
Найл вспомнил про травинку, которую развеял колдун, про свой удар, про «развеивание» копья на две части.
— Странно, — удивился паук. Мне трудно понять, зачем были нужны эти манипуляции?
— Это его оружие, — принцесса в очередной раз сунула Найл под нос обломок копья. Он каким-то образом заставляет предметы перед собой стареть и рассыпаться. Поэтому и срез на обломке старый и обветренный, и травинка рассыпалась в прах. Но это оружие не может действовать постоянно — иначе Маг не смог бы сорвать стебелька. Получается, колдун «состарил» стебель, и расслабился, уверенный в вызванном страхе. А Найл взял, и ударил копьем. Колдун опять использовал «состаривание», и сломал копье. Потом вынул обломок из раны и улетел. И никак Найлу не отомстил.
— Потому, что у него нет другого оружия! — подвел итог Симеон.
— Повелителям не нужно оружия, — холодно осадила медика принцесса. Оружием облеченных властью является армия и стража.
— Тогда почему он ходит здесь без твоей «армии и стражи»?
— Наверное, — пожала плечами Мерлью, — не ожидал встретить здесь врагов. Но в одном ты прав: настоящие властители всегда ходят с охраной. Жизнь, как ни крути, одна, рисковать не стоит. И все-таки он пришел в это пустынное место без сопровождения. Может, боялся лишних глаз? Что ему здесь надо? Может быть, это нужно и нам?
— А если у него вообще нет армии?
— Перестань, Симеон, — вздохнул Найл устало. Ведь он присылал в город лазутчиков. Значит, было из кого набирать. Впрочем, теперь уже все равно, Маг утонул.
— Ты, правда, в это веришь? — переспросила Мерлью.
— Озеро кипит! — послышался испуганный крик.
Все люди вскочили, выбежали на берег. В середине озера яростно бурлила вода, вырывались клубы белого пара, раздавался утробный гул. По поверхности разбегалась белая рябь.
— Сварился. — прошептал Найл, присел на кромке берега и опасливо коснулся воды рукой.
Вода была холодная.
— Может быть, это ответ? — тихонько предположила Мерлью.
— Какой ответ? — не понял правитель.
— Может быть, Маг прилетел сюда именно для того, чтобы упасть в воду и заставить ее бурлить?
— Но зачем это нужно?
— Надо было спросить у Мага, — задумчиво улыбнулась принцесса.
— Колдун мертв, — решительно отрезал Посланник. С такими ранами не живут!
— Когда ты его ранил? Утром? То есть, прошел целый день? — Мерлью помахала у Найла перед лицом все тем же обломком копья. Кровь до сих пор свежая, не свернулась.
— Больной, наверное, — буркнул Найл, начиная признавать правоту принцессы.
— Да нет, как раз здоровый. Кровь — это часть организма. Если пролитая им утром кровь жива до сих пор, то что может случиться с самим Магом? Не обольщайся, Найл, он жив.
Бурление на озере прекратилось, и только вынесенные с глубины обрывки водорослей медленно расплывались по сторонам. Найл наклонился и потрогал воду еще раз:
— Холодная.
— Уходить нужно отсюда, — сказала принцесса. Маг, наткнувшись здесь на нас, просто растерялся. Теперь он придет в себя и придумает какую-нибудь мерзость вроде прошлого потопа.
— Ты хочешь выгнать нас на ночь в пустыню?
— Извини меня, Найл, — Мерлью прильнула к нему вплотную, прижалась лбом к плечу. Я боюсь, Найл. Я очень боюсь. До дрожи, до судорог. Давай уйдем отсюда, Найл. Очень тебя прошу, пожалуйста…
— Ладно, — Найл отодвинулся и громко объявил: — Быстро собираем вещи! Мы уходим отсюда! Немедленно!
— Как уходим? — хором удивились Нуфтус и Юлук. — А как же Маг?
— Почему? Куда? — нестройным гомоном поддержали их другие подростки.
Призыв Посланника к Дравигу услышали, естественно, все смертоносцы, а от них про схватку правителя с Магом узнали дети.
Теперь они горели желанием догнать и добить колдуна, а заодно уничтожить его империю, нанесшую столь страшное поражение предкам полтысячи лет назад.
— Вы что, вообще без копий к утру остаться? — сурово спросил Найл. — Переночуем в другом месте.
Этот аргумент произвел должное впечатление, люди стали подниматься и нестройной толпой потянулись вдоль реки в направлении пустыни. Молодые смертоносцы перемешались с подростками и шли вместе с ними, старшие — отдельным компактным отрядом двигались по склону над пустотелыми скалами.
Что-то показалось странным в этом построении правителю, не совсем привычным. Хотя, с другой стороны — дети двигались вперемешку всю дорогу из Дельты, и двуногие, и восьмилапые. Почему бы им не поступить так и сейчас? Однако ощущение необычности по-прежнему не покидало Найла. Чтобы поставить все точки над «и», правитель остановился, закрыл глаза, сосредоточился и попытался выдавить из сознания все мысли. У него не было времени на настоящее, качественное проведение контакта с энергетическими полями отряда, он хотел получить хотя бы общее, примерное впечатление. И получил: вместо обычного, ровного цвета, всегда составлявшего ауру путников, сейчас над отрядом вырастала алая полусфера, больше всего напоминающая ауру Богини Дельты. В энергетическом плане возникало впечатление, что все подростки отряда считают себя единым существом! Очень могло быть, случилось это потому, что всех их объединяла одна мысль — обида за предков и стремление отомстить Магу.
— Вам плохо, мой господин? — тихо спросил Рион.
— Все в порядке, — открыл Найл глаза, но едва бывший слуга смертоносцев, поправив скатку за плечами, сделал шаг мимо, как правитель его остановил.
Рион — один среди множества бывших слуг, настолько обычный, что часто совершенно растворялся среди стражниц, становился незаметен. Один из трех взрослых мужчин в отряде, он шел на равных с сильными, породистыми женщинами, но не сломался, не отстал, не упал. Похоже пройти весь путь от города до Долины Мертвых его заставила любовь к Юккуле, одной из стражниц Посланника Богини. Рион, единственный из всех — знал свою дочь и любил ее.
И, что самое главное — вызвал ответную любовь и уважение.
Пожалуй, никто кроме него не мог понять одновременно и образ мысли детей, и образ мысли взрослых женщин.
— Скажи, Рион, — негромко спросил Найл. — Мы должны сражаться с Магом?
— А сколько можно от всех убегать? — вопросом на вопрос ответил Рион.
В сознании его не было стремления воевать, но он действительно устал идти все вперед и вперед, без уверенности в завтрашнем дне, без крыши над головой.
Если для обретения дома нужно победить Мага — он был готов.
— Пожалуй, хватит, — объявил правитель. Привал!
Путники как раз успели дойти до пруда со скошенным дном, и теперь с удовольствием начали стелить свои подстилки на теплом рыхлом песке.
— Ты чего, — через несколько минут прибежала Мерлью, — передумал?
— А ты вспомни, чему мы учим наших детей. Их жизнь началась с того, что мы убежали из Дельты. Ладно, они не понимали, маленькие были. Сбежали из Провинции. Ладно, просто от скуки спасались. Убежали от чудовищ в долине Парящей Башни. Ладно, пожалели соратников, испугались лишних жертв. Сбегаем от Мага. Теперь просто испугались. Потом сбежим из Диры, пока пришельцы не спохватились и сами нас не выгнали. Ты ведь это предлагаешь? Потом перебежим через крестьянские поля к Дельте. Потом сбежим из Дельты и все начнется сначала. Так?
Убегать, убегать, убегать… Только убегать, при малейшей опасности спасаться бегством — чему еще они научатся при такой жизни?
— Нам нужно накопить силы.
— А что будут уметь эти силы, чего желать? Куснуть и убежать? Прятаться от любого врага? Мерлью, ты ведь хочешь стать королевой. Скажи, а сама бы ты пожелала править таким народом? Быть королевой хронических беглецов?
— Чего ты хочешь? — сухо спросила принцесса.
— В них загорелся огонь, Мерлью. Они готовы сражаться — за свою «память», за своих далеких предков, за себя и свое будущее. Они ощущают себя единым целым, они горят желанием проверить себя в битвах. Мерлью, если мы сейчас сбежим, мы рискуем погасить этот огонь раз и навсегда. Мы должны дать им возможность сразиться и победить. Пусть не с Магом, пусть с каким-нибудь его пограничным отрядиком. Наши дети должны обрести гордость собой, уверенность в своих силах. Военные хитрости и маневры будут потом — сейчас нужна победа. Ну же, Мерлью, ведь это будущий народ города Смертоносца-Повелителя. Это наш народ, Мерлью.
— Ты хочешь избрать меня своей королевой? — вопросительно вскинула брови принцесса.
— Да, тебя, только тебя, и никого кроме тебя!
— Как много слов. — сухо удивилась девушка. — Но тогда почему ты оттягиваешь этот момент?
— Какой?
— Ты помнишь наш уговор? Я стану твоей в Дире, если ты не передумаешь, конечно.
— Я не передумаю!
— А разве ты не заметил, Найл, что дорога к Магу идет в прямо противоположном направлении от подземного города?
— Это ненадолго.
— И еще, — перебила правителя девушка. Эта дорога ведет к «человеку в серебре».
Она передернула плечами, развернулась и неторопливо пошла между подстилок, выбирая свободное место.
— Ну что вы все смотрите? — не выдержал Найл. — Вы же сами знаете, что вход в долину закрывает озеро. Нужно сделать над ним, на горе, переход, натянуть две паутины, и можете начинать переправляться в ущелье. Я вас скоро догоню.
— Ура! — взорвались радостью подростки и бодро сорвались с места.
— Как они торопятся погибать, — принцесса Мерлью подошла к кромке воды и присела на корточки.
— Не сердись, Мерлью, — Найл вышел на берег, присел рядом с ней, обняв за плечо. Я тебя действительно очень люблю. Мне не нужен никто кроме тебя.
— У меня вот здесь и здесь — холод, — девушка приложила руку к сердцу и к животу. — Ничем не отогреть. У меня предчувствие. Нет, мне просто страшно. Очень страшно, Найл, ты можешь понять такое? Ты хотя бы будь рядом, ладно?
— Конечно, — Найл обнял ее крепче, прижал к себе. От резкого движения они качнулись, потеряли равновесие и вместе опрокинулись на песок. Но почему-то получилось не смешно.
Восьмилапые предпочли не рисковать и вместе со всеми двигались по дну. Дно было совершенно ровным, песчаным. Река текла от края и до края, правда глубина ее составляла чуть выше щиколотки, за исключением отдельных размывов или «омутов» на изгибах русла — тут «глубины» доходили чуть ли не выше колена.
Сразу стало понятно, каким образом случилась трагедия пятьсот лет назад: водяной вал прошел от стены до стены, а по влажному мху наверх не могли выскочить даже пауки — о людях и речи не идет. Понимая весь риск своего положения, путники с опаской поглядывали на небо — не грядет ли ненастье, и торопились вперед. Однако, внешне ничего вокруг не менялось — и через час, и через два, и через восемь часов пути. Когда задолго до темноты Найл увидел широкий уступ на склоне, он отдал приказ подняться туда и останавливаться на ночлег: лучше потерять два часа времени, чем ночевать в таком ущелье на дне.
Первым наверх кинулся молодой паучок. Он успел подняться от силы на три метра, как под коготками лап мох лентой пополз со стены и смертоносец плюхнулся на дно ущелья. Вторая попытка окончилась тем же, и только потом один из взрослых пауков разбежался от противоположной стены и заскочил на уступ больше по инерции, чем благодаря цепкости лап.
— Может, нужно было просто заточить? — спросил Нуфтус.
— Жало заточенной деревяшки при ударе в хитиновый панцирь ломается, — объяснил Найл. — Обожженный конец прочнее, им даже можно убить паука или кузнечика. Но вот от жуков лучше держаться подальше.
После еды подростки решили устроить рыбалку: они вызвали на подмогу двух молодых смертоносцев, быстро соорудили бредень и полезли в воду. Пауки убежали за стену: как понял правитель, Дравиг решил уйти из безжизненной долины и отступить на день назад, в пустыню, поохотиться среди травяных кочек. Правда, места там тоже обилием дичи не поражали, и через день смертоносцы рассчитывали вернуться обратно, переправив всю возможную живность с песчаных просторов к себе в желудки. Рыбалка не клеилась.
Стоило подросткам влезть с бреднем в какой-либо из прудиков возле островов, как златобокая рыбешка моментально шарахалась по узким каналам, ручейкам и протокам. Когда ловцы перебрались в основное русло реки, возможный «улов» стал испуганно расплываться вверх и вниз по течению. Того обилия жизни, что царило в водах Дельты или в широкой реке, протекающей через город, здесь не было, каждую рыбку приходилось гонять по прозрачной воде, как вчерашнего долгоносика — всей толпой. За пару часов «мокрой охоты» удалось добыть не больше десятка золотистых рыб с крупной слизистой чешуей.
— Пошли-ка лучше назад к озеру, — решил Найл. — Может, хоть там удастся что-нибудь поймать.
По дороге подростки еще несколько раз забирались в реку. Теперь они немного приспособились к местным условиям: основная группа уходила вперед, а двое перегораживали реку бреднем ниже по течению. Потом в реку с шумом бросалась масса народу, с воплями и хлопаньем ладонями и копьями по воде гнали рыбу в направлении сетей, после чего оставалось только выбросить добычу на берег. Таким образом улов к вечеру удалось утроить, но стало ясно, что уже назавтра мало-мальски приличной добычи река не даст. Долина Мертвых явно не могла прокормить ста людей и пауков. День-два, и они останутся голодными.
Впрочем, в этот вечер каждому досталось по печеной рыбе, что, с учетом обеда, показалось вполне сытным ужином, и только Мерлью грустно вздохнула:
— Эх, посолить бы ее. Где твоя Райя, Найл? Нам ее так не хватает.
* * *
Утром не хватило шести копий. Причем не тех, что с обожженными концами, а тех, что со стальными ножами на острие. Это было самой страшной из возможных потерь — здесь, в долине, заменить сталь было совершенно нечем.— Когда пауки вернутся с пустыни, уходим, — решил Найл. — Все становится хуже, чем можно было предположить.
— В Дире наверняка уцелели некоторые из старых тайников, — ненавязчиво предположила принцесса, которая своим ножом заботливо подравнивала ногти.
Найл мысленно отметил, что уже давно не видел ее в платье, а не в тунике, она давно не надевала серьги, не закалывала волосы заколкой.
Похоже, походная жизнь наложила свой отпечаток и на такую строгую к своей внешности Мерлью.
— А чем мы будем сражаться с тамошними воинами? — спросил Найл. — Голыми руками?
— А смертоносцы? — немедленно парировала Мерлью. — Они могут парализовать захватчиков, пока мы с ними сражаемся.
— Ваш город брала тысячная орда, — напомнил Найл, — а у нас восьмилапых всего полсотни. Им не хватит мысленной силы.
— И не надо. Я знаю тайные ходы. Нужно будет напасть ночью, парализовать охранников у входа. Потом мы войдем вовнутрь, и пауки пойдут вместе с нами, парализуя своей волей только тех, кто встает на пути.
Было ясно, что принцесса заранее продумала план атаки, время и место нападения, маршруты движения внутри подземелья, предусмотрела вероятные ловушки и засады. Она вынашивала свою идею очень давно, и смогла взвесить каждую мелочь.
— Давай дождемся возвращения пауков. Нужно обдумать это всем вместе. За день ничего не изменится. Тут наверняка прячутся еще несколько долгоносиков, уховерток и мокриц, нужно только хорошо поискать. На пару дней еды хватит.
— Ладно, подождем, — неожиданно легко согласилась девушка, и Найл подумал, что она, наверное, ждет не дождется того дня, когда вернется в свой родной город — и уж там предстанет во всей красе.
Пока стражницы вместе с подростками прочесывали долину в поисках прячущихся насекомых, правитель опять поднялся к странным скальным глыбам. Его не оставляла мысль, что где-то здесь, среди них и скрывается ответ на все местные странности. В голову забрела даже такая крамольная мысль: скалы живые, а их окна и пустоты внутри — ловушка, приглашение для крупной дичи забраться и остаться на ночлег. Ночью, когда зверь спит, окна закрываются, полость заполняется пищеварительным соком. И становится понятно, почему в долине нет крупных хищников. Где им еще устраивать логово, как не в таких удобных местах?
Хотя вековая пыль всем своим видом и пыталась опровергнуть эту идею, однако теперь правитель влезать внутрь не решался, и ограничивался осмотром внутренней полости валунов через окна.
Обойдя очередную скалу Найл неожиданно увидел перед собой странный силуэт: высокий человек, полностью утонувший в длинном темно-коричневым свободном плаще с огромным капюшоном, неподвижно стоял в широком проходе меж валунов лицом к Долине Мертвых и молча наблюдал за бегающими внизу путниками.
— Ты кто? — громко спросил Найл, перехватывая копье двумя руками и направляя острие на незнакомца.
Тот шарахнулся в сторону, резко повернулся. В темноте под надвинутым капюшоном сверкнули белесые глаза, дохнуло холодом и явственным ужасом — и тут же, мгновенно, пришло понимание:
— Маг?! — Найл остолбенел от изумления.
— Ты?! — похоже, внезапное появление Посланника Богини произвело на Мага точно такое же впечатление.
Спустя минуту правитель начал понимать, в каком странном и опасном положении оказался — с копьем против колдуна, шутя уничтожившего целую армию, и попытался осторожно прощупать мысли врага. Однако на ментальном уровне перед ним находилось не человеческое сознание, и не стена, которой некоторые люди и пауки пытаются свои мысли отгородить, а странный бессмысленный шум.
— Бойся, — прошептал Маг, вскинув руку, и из-под длинного рукава выглянул узловатый морщинистый палец с толстым желтым ногтем. — Дрожи от страха, смертный!
От колдуна действительно веяло сильным страхом — не тем живым ужасом, которым выстреливают в своих врагов смертоносцы, а мертвым, стабильным страхом, словно этим чувством насквозь пропитан и коричневый балахон, и спрятавшийся под ним человек.
Похоже, Маг уже начал схватку с Посланником в мысленной плоскости, стремясь с помощью жути сделать противника неспособным к сопротивлению.
Найл вполне мог ответить тем же, но «выстреливать» ужасом он умел только в той ситуации, когда испытывал его сам, а Мага, как ни странно, Посланник не боялся. Правитель покосился себе под ноги — не оступиться бы — и сделал мягкий, осторожный шаг вперед.
— Ха-ха-ха-ха! — громко расхохотался Маг. — Ты не в силах даже приблизиться ко мне!
Колдун наклонился, сорвал высунувшуюся из-под валуна зеленую травинку, дунул на нее, сбрасывая с ладони и взмахнул рукой. В воздухе возникло неясное колебание и травинка на глазах рассыпалась в прах, исчезла, испарилась, и ни единой соринки, оставшейся от нее не коснулось земли.
— Так будет и с тобой, смертный! На колени! На колени или умри!
Последнее слово колдун произнес зря. Найл действительно испугался. Но только испугался не тем животным ужасом, который лишает человека рассудка и заставляет бросать все, забывать про долг, совесть, друзей, и бежать, бежать сломя голову, не видя ничего перед собой. Найл испугался разумом — испугался того, что спустя мгновение Маг его действительно убьет, что еще секунда — и будет поздно.
Найл качнулся и резко, со всей силы выбросил руку вперед.
Острие копья — даром, что это всего лишь прикрученный к древку нож — легко пробило ткань плаща и вошло Магу в живот.
— Ой, — болезненно выдохнул колдун, попятился, взмахнул рукой.
В воздухе опять возникло колебание, кусочек копья сантиметров десять шириной рассыпался в прах. В руке Посланника остался кусок деревяшки, а острие копья продолжало торчать у колдуна в животе.
— О, черт! — Маг вырвал копье, бросил его на землю, еще немного попятился, попытался выпрямиться во весь рост, но боль заставляла его крючиться на бок. Неужели ты думаешь, что способен убить меня, смертный? Червь, пыль, искорка на весах вечности! Ничтожество. Убирайся из моих владений, или будешь стерт, как эта былинка.
К стыду Найла, про травину он успел забыть, и не совсем понял, о чем идет речь. Больше всего правителя занимал окровавленный обломок копья у ног колдуна.
Что, если прыгнуть, подхватить его и нанести еще один удар?
— Вы все умрете, все! — пообещал Маг, повернулся, пробежал пару шагов вниз по склону и раскинул руки вширь.
Найла ударила упругая волна горячего воздуха, а колдун поднялся в воздух и воспарил над долиной. Впрочем, полет получился неуклюжий, урывками. Похоже, для нормального движения руки нужно было развести одинаково широко, а Мага мучила боль от свежей раны, его скособочивало, уводило в сторону. Он постепенно снижался, достигнув озера на высоте не больше трех метров, внезапно сложил руки и рухнул в воду.
— Вот так встреча, — наконец-то заговорил Найл и поднял с земли обломок своего копья. Сантиметров на двадцать он был вымазан в крови — видимо, колдуну здорово досталось, и Найл криво усмехнулся: — Вот уж никогда не думал, что с такой дыркой в животе можно летать.
* * *
— Кажется, я его убил, — предположил Найл, когда вечером возле него собрались Симеон, Мерлью, Дравиг и Шабр. — После такого удара он должен был умереть сразу, на месте. Но он колдун, он смог долететь до озера, упал в него и утонул.— А копье сломал он? — переспросила принцесса.
— Да.
— А место слома почему-то не свежее. Места слома не было вообще. Обломок копья вместе с наконечником заканчивался ровно срезанным торцом, причем торец этот успел выцвести и запылиться от времени.
— Ты мне не веришь?
— Вообще-то, в то, что ты сделал такой куцый огрызок копья, да еще ухитрялся прятать его все эти дни, мне верится еще меньше, — признала принцесса. Но каким образом он это сделал? Почему нет свежего слома?
— Откуда я знаю? — огрызнулся Найл. — Обратил бы внимание раньше, спросил бы у Мага.
— Извини, Найл, я не хотела тебя обидеть. Просто никак не могу понять, что произошло.
— Да, Посланник, — поддержал ее Дравиг, — вспомни это еще раз.
— Хорошо, — устало кивнул правитель, прокрутивший для пауков мысленную картинку уже два раза. Я шел между скал на склоне и увидел его.
Найл прикрыл глаза и снова вызвал в памяти поворот Мага, волну холода и страха, блеск белесых, бесцветных глаз.
— Мне кажется, — остановил правителя Дравиг, — сила страха никак не менялась во время всей вашей схватки.
— Да, — припомнив свои ощущения, согласился Найл.
— Тогда этот страх происходил не от него, Посланник, — заявил старый смертоносец. — Начиная поединок, Маг должен был попытаться усилить волну ужаса, а получив рану, ослабить его. Там был кто-то еще, безразличный к поединку, но излучающий сильный страх.
— Нет, — покачал головой правитель. Страх исчез вместе с уходом Мага.
— Все равно, это воздействие шло не от него.
— А может, ты просто испугался? — невинным голосом предположила принцесса.
— Подожди, — Найл еще раз вспомнил, как выглядел Маг: большой капюшон, глаза, длинные свободные рукава, темная полоска от капюшона до ног. Есть! У него на груди есть две продолговатые синие пластины, слева и справа.
— Ну и что? — удивилась Мерлью.
— Низкочастотные излучатели! — Найл ударил себя кулаком в ладонь. Ну конечно! Их еще в начале двадцать первого века сделали, специально для полиции. Они применялись при разгоне демонстраций и захвате преступников. «Вызывают безотчетное чувство ужаса на расстоянии до шести метров перед представителями правопорядка», — процитировал правитель. Пожалуй, впервые за все время путешествия ему пригодились знания, вложенные в голову Белой Башней, а не родителями в пустыне.
— А что, очень удобно, — признала принцесса. Ходишь с такими пластинками на груди, и все подданные за десять шагов начинают испытывать ужас от приближения повелителя.
— Наверное, именно так он их и использовал! — Найл повернулся в Дравигу, — Вот почему Мадиг, о котором рассказывал Великий Квизиб, так боялся Мага, хотя даже не видел его. Это действовали излучатели.
— Ты прав, Посланник, — согласился смертоносец. — Теперь вспомни, что было дальше.
Найл вспомнил про травинку, которую развеял колдун, про свой удар, про «развеивание» копья на две части.
— Странно, — удивился паук. Мне трудно понять, зачем были нужны эти манипуляции?
— Это его оружие, — принцесса в очередной раз сунула Найл под нос обломок копья. Он каким-то образом заставляет предметы перед собой стареть и рассыпаться. Поэтому и срез на обломке старый и обветренный, и травинка рассыпалась в прах. Но это оружие не может действовать постоянно — иначе Маг не смог бы сорвать стебелька. Получается, колдун «состарил» стебель, и расслабился, уверенный в вызванном страхе. А Найл взял, и ударил копьем. Колдун опять использовал «состаривание», и сломал копье. Потом вынул обломок из раны и улетел. И никак Найлу не отомстил.
— Потому, что у него нет другого оружия! — подвел итог Симеон.
— Повелителям не нужно оружия, — холодно осадила медика принцесса. Оружием облеченных властью является армия и стража.
— Тогда почему он ходит здесь без твоей «армии и стражи»?
— Наверное, — пожала плечами Мерлью, — не ожидал встретить здесь врагов. Но в одном ты прав: настоящие властители всегда ходят с охраной. Жизнь, как ни крути, одна, рисковать не стоит. И все-таки он пришел в это пустынное место без сопровождения. Может, боялся лишних глаз? Что ему здесь надо? Может быть, это нужно и нам?
— А если у него вообще нет армии?
— Перестань, Симеон, — вздохнул Найл устало. Ведь он присылал в город лазутчиков. Значит, было из кого набирать. Впрочем, теперь уже все равно, Маг утонул.
— Ты, правда, в это веришь? — переспросила Мерлью.
— Озеро кипит! — послышался испуганный крик.
Все люди вскочили, выбежали на берег. В середине озера яростно бурлила вода, вырывались клубы белого пара, раздавался утробный гул. По поверхности разбегалась белая рябь.
— Сварился. — прошептал Найл, присел на кромке берега и опасливо коснулся воды рукой.
Вода была холодная.
— Может быть, это ответ? — тихонько предположила Мерлью.
— Какой ответ? — не понял правитель.
— Может быть, Маг прилетел сюда именно для того, чтобы упасть в воду и заставить ее бурлить?
— Но зачем это нужно?
— Надо было спросить у Мага, — задумчиво улыбнулась принцесса.
— Колдун мертв, — решительно отрезал Посланник. С такими ранами не живут!
— Когда ты его ранил? Утром? То есть, прошел целый день? — Мерлью помахала у Найла перед лицом все тем же обломком копья. Кровь до сих пор свежая, не свернулась.
— Больной, наверное, — буркнул Найл, начиная признавать правоту принцессы.
— Да нет, как раз здоровый. Кровь — это часть организма. Если пролитая им утром кровь жива до сих пор, то что может случиться с самим Магом? Не обольщайся, Найл, он жив.
Бурление на озере прекратилось, и только вынесенные с глубины обрывки водорослей медленно расплывались по сторонам. Найл наклонился и потрогал воду еще раз:
— Холодная.
— Уходить нужно отсюда, — сказала принцесса. Маг, наткнувшись здесь на нас, просто растерялся. Теперь он придет в себя и придумает какую-нибудь мерзость вроде прошлого потопа.
— Ты хочешь выгнать нас на ночь в пустыню?
— Извини меня, Найл, — Мерлью прильнула к нему вплотную, прижалась лбом к плечу. Я боюсь, Найл. Я очень боюсь. До дрожи, до судорог. Давай уйдем отсюда, Найл. Очень тебя прошу, пожалуйста…
— Ладно, — Найл отодвинулся и громко объявил: — Быстро собираем вещи! Мы уходим отсюда! Немедленно!
— Как уходим? — хором удивились Нуфтус и Юлук. — А как же Маг?
— Почему? Куда? — нестройным гомоном поддержали их другие подростки.
Призыв Посланника к Дравигу услышали, естественно, все смертоносцы, а от них про схватку правителя с Магом узнали дети.
Теперь они горели желанием догнать и добить колдуна, а заодно уничтожить его империю, нанесшую столь страшное поражение предкам полтысячи лет назад.
— Вы что, вообще без копий к утру остаться? — сурово спросил Найл. — Переночуем в другом месте.
Этот аргумент произвел должное впечатление, люди стали подниматься и нестройной толпой потянулись вдоль реки в направлении пустыни. Молодые смертоносцы перемешались с подростками и шли вместе с ними, старшие — отдельным компактным отрядом двигались по склону над пустотелыми скалами.
Что-то показалось странным в этом построении правителю, не совсем привычным. Хотя, с другой стороны — дети двигались вперемешку всю дорогу из Дельты, и двуногие, и восьмилапые. Почему бы им не поступить так и сейчас? Однако ощущение необычности по-прежнему не покидало Найла. Чтобы поставить все точки над «и», правитель остановился, закрыл глаза, сосредоточился и попытался выдавить из сознания все мысли. У него не было времени на настоящее, качественное проведение контакта с энергетическими полями отряда, он хотел получить хотя бы общее, примерное впечатление. И получил: вместо обычного, ровного цвета, всегда составлявшего ауру путников, сейчас над отрядом вырастала алая полусфера, больше всего напоминающая ауру Богини Дельты. В энергетическом плане возникало впечатление, что все подростки отряда считают себя единым существом! Очень могло быть, случилось это потому, что всех их объединяла одна мысль — обида за предков и стремление отомстить Магу.
— Вам плохо, мой господин? — тихо спросил Рион.
— Все в порядке, — открыл Найл глаза, но едва бывший слуга смертоносцев, поправив скатку за плечами, сделал шаг мимо, как правитель его остановил.
Рион — один среди множества бывших слуг, настолько обычный, что часто совершенно растворялся среди стражниц, становился незаметен. Один из трех взрослых мужчин в отряде, он шел на равных с сильными, породистыми женщинами, но не сломался, не отстал, не упал. Похоже пройти весь путь от города до Долины Мертвых его заставила любовь к Юккуле, одной из стражниц Посланника Богини. Рион, единственный из всех — знал свою дочь и любил ее.
И, что самое главное — вызвал ответную любовь и уважение.
Пожалуй, никто кроме него не мог понять одновременно и образ мысли детей, и образ мысли взрослых женщин.
— Скажи, Рион, — негромко спросил Найл. — Мы должны сражаться с Магом?
— А сколько можно от всех убегать? — вопросом на вопрос ответил Рион.
В сознании его не было стремления воевать, но он действительно устал идти все вперед и вперед, без уверенности в завтрашнем дне, без крыши над головой.
Если для обретения дома нужно победить Мага — он был готов.
— Пожалуй, хватит, — объявил правитель. Привал!
Путники как раз успели дойти до пруда со скошенным дном, и теперь с удовольствием начали стелить свои подстилки на теплом рыхлом песке.
— Ты чего, — через несколько минут прибежала Мерлью, — передумал?
— А ты вспомни, чему мы учим наших детей. Их жизнь началась с того, что мы убежали из Дельты. Ладно, они не понимали, маленькие были. Сбежали из Провинции. Ладно, просто от скуки спасались. Убежали от чудовищ в долине Парящей Башни. Ладно, пожалели соратников, испугались лишних жертв. Сбегаем от Мага. Теперь просто испугались. Потом сбежим из Диры, пока пришельцы не спохватились и сами нас не выгнали. Ты ведь это предлагаешь? Потом перебежим через крестьянские поля к Дельте. Потом сбежим из Дельты и все начнется сначала. Так?
Убегать, убегать, убегать… Только убегать, при малейшей опасности спасаться бегством — чему еще они научатся при такой жизни?
— Нам нужно накопить силы.
— А что будут уметь эти силы, чего желать? Куснуть и убежать? Прятаться от любого врага? Мерлью, ты ведь хочешь стать королевой. Скажи, а сама бы ты пожелала править таким народом? Быть королевой хронических беглецов?
— Чего ты хочешь? — сухо спросила принцесса.
— В них загорелся огонь, Мерлью. Они готовы сражаться — за свою «память», за своих далеких предков, за себя и свое будущее. Они ощущают себя единым целым, они горят желанием проверить себя в битвах. Мерлью, если мы сейчас сбежим, мы рискуем погасить этот огонь раз и навсегда. Мы должны дать им возможность сразиться и победить. Пусть не с Магом, пусть с каким-нибудь его пограничным отрядиком. Наши дети должны обрести гордость собой, уверенность в своих силах. Военные хитрости и маневры будут потом — сейчас нужна победа. Ну же, Мерлью, ведь это будущий народ города Смертоносца-Повелителя. Это наш народ, Мерлью.
— Ты хочешь избрать меня своей королевой? — вопросительно вскинула брови принцесса.
— Да, тебя, только тебя, и никого кроме тебя!
— Как много слов. — сухо удивилась девушка. — Но тогда почему ты оттягиваешь этот момент?
— Какой?
— Ты помнишь наш уговор? Я стану твоей в Дире, если ты не передумаешь, конечно.
— Я не передумаю!
— А разве ты не заметил, Найл, что дорога к Магу идет в прямо противоположном направлении от подземного города?
— Это ненадолго.
— И еще, — перебила правителя девушка. Эта дорога ведет к «человеку в серебре».
Она передернула плечами, развернулась и неторопливо пошла между подстилок, выбирая свободное место.
* * *
Утро в отряде началось с того, что все схватились за копья — но на этот раз ни одно не пропало. Найл, чувствуя, что заканчиваются его последние спокойные минуты, разделся и залез в пруд, решив умыться целиком. Никакого завтрака на этот раз путников не ждало, и купание было единственным возможным удовольствием. Взрослые женщины в отряде собирались в дорогу неторопливо, а вот подростки ухитрились свернуться в считанные мгновения, и теперь выстроились вдоль берега, нетерпеливо глядя на Посланника.— Ну что вы все смотрите? — не выдержал Найл. — Вы же сами знаете, что вход в долину закрывает озеро. Нужно сделать над ним, на горе, переход, натянуть две паутины, и можете начинать переправляться в ущелье. Я вас скоро догоню.
— Ура! — взорвались радостью подростки и бодро сорвались с места.
— Как они торопятся погибать, — принцесса Мерлью подошла к кромке воды и присела на корточки.
— Не сердись, Мерлью, — Найл вышел на берег, присел рядом с ней, обняв за плечо. Я тебя действительно очень люблю. Мне не нужен никто кроме тебя.
— У меня вот здесь и здесь — холод, — девушка приложила руку к сердцу и к животу. — Ничем не отогреть. У меня предчувствие. Нет, мне просто страшно. Очень страшно, Найл, ты можешь понять такое? Ты хотя бы будь рядом, ладно?
— Конечно, — Найл обнял ее крепче, прижал к себе. От резкого движения они качнулись, потеряли равновесие и вместе опрокинулись на песок. Но почему-то получилось не смешно.
* * *
Ущелье, впадающее в Долину Мертвых, ограничивали две почти отвесные стены густо покрытые зеленью — но не травой и кустарником, а скользким влажным мхом, на котором пауки удерживались с трудом.Восьмилапые предпочли не рисковать и вместе со всеми двигались по дну. Дно было совершенно ровным, песчаным. Река текла от края и до края, правда глубина ее составляла чуть выше щиколотки, за исключением отдельных размывов или «омутов» на изгибах русла — тут «глубины» доходили чуть ли не выше колена.
Сразу стало понятно, каким образом случилась трагедия пятьсот лет назад: водяной вал прошел от стены до стены, а по влажному мху наверх не могли выскочить даже пауки — о людях и речи не идет. Понимая весь риск своего положения, путники с опаской поглядывали на небо — не грядет ли ненастье, и торопились вперед. Однако, внешне ничего вокруг не менялось — и через час, и через два, и через восемь часов пути. Когда задолго до темноты Найл увидел широкий уступ на склоне, он отдал приказ подняться туда и останавливаться на ночлег: лучше потерять два часа времени, чем ночевать в таком ущелье на дне.
Первым наверх кинулся молодой паучок. Он успел подняться от силы на три метра, как под коготками лап мох лентой пополз со стены и смертоносец плюхнулся на дно ущелья. Вторая попытка окончилась тем же, и только потом один из взрослых пауков разбежался от противоположной стены и заскочил на уступ больше по инерции, чем благодаря цепкости лап.