Прикли Нэт. Знамение

   — В следующий раз. Пусть восьмилапые сперва жилища на склоне прочешут. Не будем отвлекать.
   — Не будем, — кивнула Мерлью и повернула назад. — А знаешь, тут действительно можно неплохо устроиться. Каждому по комнате не получится, но если по комнате на семью… Нас не так уж и много. А пауки пусть заплетут себе какой-нибудь из нижних залов и выбирают себе Смертоносца-Повелителя.
   — А может, им больше понравится замок? Посмотрим?
   — Пошли, — согласилась Мерлью.
   Дорога, начинавшаяся от спрятанного за искусственными джунглями хозяйственного закутка, тянулась куда-то вдоль горы, под самым склоном, поэтому правитель с принцессой свернули с нее на узкую каменную ленту, что уходила к густо поросшим травой и цветами островкам, созданным весело журчащими протоками.
   — Интересно, эти настоящие или нет? — кивнула Мерлью на растения.
   — Пурпурная камнеломка, дубовый папоротник, — склонил голову набок Найл. — Обычно, как раз они и растут в таких местах.
   — Пошли, пошли, проверим. Интересно, зачем они наделали тут столько мостиков? Реку можно обойти чуть выше.
   — А если еще кто-то захочет проверить, настоящая трава, или нет?
   — Такой ручеек можно и перепрыгнуть. Однако прыгать принцесса не стала, перешла протоку по круто выгнувшемуся мостику, присела на корточки перед кустом камнеломки и стала рвать цветы.
   В центре островка зашевелилась трава, мокро блеснул коричневый панцирь. Найл мгновенно вскинул копье и нанес сильный удар. На острие упруго забилась небольшая уховертка. Правитель подступил ближе, перехватил копье удобнее и нажал на него всем телом, вгоняя оружие в землю.
   — Вот так, теперь не сорвется. Уховертка продолжала биться, но теперь не постоянно, а рывками, и между каждым рывком проходило все больше и больше времени. Из-под пурпурного куста камнеломки рядом к ней выглядывало странное каменное острие. Найл еще раз нажал на копье, потом наклонился к кусту и развел стебли в стороны. Обнажился купол какой-то миниатюрной церкви.
   Правитель вскочил, заработал ногами, притаптывая траву вокруг, и вскоре полностью очистил игрушечное здание от покрывавшей его растительности.
   — Найл! — окликнула его Мерлью. — Ну как? Нравится?
   Ее волосы украшал пурпурный венок из камнеломки.
   — Очень.
   — Иногда, в детстве, нам удавалось выскочить из-под земли и побегать по земле, пока нас не успевали поймать. А иногда мы прятались в кустах и тихонько плели венки. Правда, таких ярких цветов рядом с Дирой не растет.
   — Хочешь, посадим? Отсюда?
   — Когда ты вернешь город Смертоносца-Повелителя?
   — Смотри, — вместо ответа Найл указал на освобожденный из травяного плена дом. Узнаешь?
   — Нет.
   — Вспомни: пять куполов, стены выложены белым мрамором с инкрустацией из самоцветов, изразцовые стены… Ну?!
   — Нет, — принцесса помотала головой.
   — Это же Тадж-Махал!
   — Такой маленький?
   — Да не настоящий, копия! Зря, что ли, меня Стигмастер столько раз экзаменовал?! — Найл выпрямился, вздернул подбородок и процитировал: — Памятник индийской архитектуры, мавзолей султана Шах-Джахана и его жены Мумтаз-Махал построенный за двадцать лет в середине семнадцатого века на берегу реки Джамна, в городе Агра. Архитектор, вероятно, Устад Иса. Высота, между прочим, у него должна быть семьдесят четыре метра. По углам стояли четыре минарета… — он присел, потрогал края макета. — Сломаны все… Тут еще перед ним бассейн должен быть.
   Мерлью сдвинулась на корточках вперед, пошарила под травой руками, изумленно вскинула глаза на правителя:
   — Есть!
   — Вот так! Люди рядом с ним должны казаться во-от такими, — правитель показал ноготь мизинца.
   — А зачем он здесь такой?
   — Не знаю, — пожал Найл плечами. А зачем пластмассовые джунгли с обезьянами, гусеницами и птицами? Там макеты живых существ, здесь — памятников архитектуры. Может быть, чтобы люди могли полюбоваться в этой долине всеми красотами нашей планеты? Детям показать. Пойдем.
   Оставив копье, правитель схватил принцессу за руку, перевел на другой островок, и пошел вперед, осторожно прощупывая ногами почву.
   — Ага, что-то есть! — Найл наклонился, принялся раздвигать траву. Пыль и мелкий сор полетели в ближний канал, там тут же заплескалась любопытная рыба. Вскоре стал виден стремительный силуэт здания, как бы составленного из нескольких стоящих бок о бок мраморных ракет. — Знакомься: Саграда Фамилия, начало двадцатого века, Барселона. Подожди, тут на самом берегу еще что-то.
   Найл своротил в ближний канал куст камнеломки, и крупные, пузатые золотистые рыбины тут же устроили над ним шумную свалку. На свет появилось прямоугольное здание, фасад которого украшали две высокие башни с плоскими крышами.
   — Похоже на Нотр-Дам… Хотя нет, что это я? Собор Парижской Богоматери! Это он на берегу реки стоит.
   — Тогда где-то здесь должна быть и Эйфелева Башня! — блеснула эрудицией Мерлью.
   — Вряд ли, — пожал плечами Найл. — Она металлическая, ей так долго не выстоять.
   — Жалко. Я про нее в стольких книгах читала. Хотелось бы посмотреть.
   — А мы потом сами сделаем, — предложил Найл. — Хочешь? И поставим тут на одном из островов.
   — Хочу, — принцесса улыбнулась и склонила голову набок.
   Найл шагнул к ней, обнял, склонился. Но в последний момент Мерлью положила ему палец на губы и тихо спросила:
   — А не пора ли нам перекусить? Судя по запаху, стражницы уже успели что-то испечь.
   Однако, прежде чем отдать дань жаркому, правитель и принцесса прошлись вдоль замковой стены.
   Подделка стала ясна с самого начала: тяжелые ворота оказались фикцией, рельефом, выдавленном в теплом, явно не каменном монолите. Вход находился с другой стороны — низкий, но широкий проем, похожий на двери в метро, вел не в замковый двор, а в одно большое помещение с ровными, гладкими стенами и трехметровой полусферической ямой посередине.
   Они вышли наружу, немного отступили, еще раз взглянули на замок с расстояния нескольких десятков шагов. Отсюда он опять казался древней крепостью, сложенной из неотесанных валунов, скрепленных известковым раствором.
   — Здесь красиво, Найл, — задумчиво кивнула Мерлью, — Даже очень красиво. Только все ненастоящее, неживое. Долина Мертвых.
   — Надеюсь, добыча Нефтис и Сидонии не из пластика?
   Дети уже успели собраться вокруг костра, но строгая Нефтис не позволяла начинать трапезу до возвращения своего господина.
   Заколотая правителем уховертка пришлась как нельзя кстати, поскольку с зарослей кустарника охотницам удалось «собрать» только двух игольчаток, способных спокойно грызть даже колючие ветви акации и шиповника; небольшого навозника, и трех древесных вшей, чьи прочные хитиновые панцири не боятся никаких шипов. Для полусотни людей — один раз перекусить.
   — После еды пройдитесь по островам, — оценив добычу, приказал Найл. — Там, в зелени, наверняка еще кто-то прячется.
   — Поломают тебе всю архитектуру, — покачала головой принцесса.
   — Что было хрупким, уже поломали, — парировал правитель. Ты не забывай, именно здесь было место сбора для армии Квизиба Великого, именно отсюда они выступали на битву с Магом.
   — Так значит, это было здесь? — обрадовался Нуфтус, сидящий неподалеку с куском мяса в руках, вскочил и закричал, обращаясь к остальным подросткам: — Мы идем сражаться с Магом! Ура-а!
   — Никаких Магов, — немедленно осадил его подошедший Симеон. Подрасти сперва. Правда, Найл?
   Посланник промолчал, зато медику поддакнула Мерлью:
   — Я читала, что у древних спартанцев был обычай не пускать в бой тех мужчин, у которых еще не успели родиться дети. Очень понятный в нашем положении обычай, правда?
   Нуфтус обиженно набычился, однако ничего не сказал. К нему начали потихоньку подтягиваться другие подростки и прислушиваться к разговору старших.
   — Как скажешь, Мерлью, — очень мягко парировал Найл. — Значит, в Диру им соваться нельзя.
   — Уж не собрался ли ты всерьез воевать с Магом? — принцесса мгновенно ухватила суть ответа.
   — Я этого не говорил, — попытался Найл погасить накал спора.
   — Вы что, с ума посходили? — удивился медик. Какая Дира? Какой Маг? Мы же собирались просто найти спокойное место и переждать там три месяца, пока дети подрастут.
   — Мудрое замечание, — согласилась принцесса. Вот только какие тут могут быть три месяца? Оглянись! Тут же все ненастоящее! Тут живого только акации за замком, да трава вокруг прудов. Один день хорошей охоты, и мы съедим все до последней мухи!
   — Есть еще рыба в воде, — не выдержал-таки Нуфтус. — Мы ее ловить умеем, нас Посланник учил.
   — Что я, своей речки не знаю? Чтобы вас всех хоть неделю прокормить, бредень придется отсюда, и до самой Диры тянуть. Тоже, кстати, хорошая мысль.
   — А может быть, сперва осмотрим всю долину? — примирительно улыбнулся Найл. — Мы ведь не прошли и полукилометра, а долина тянется примерно на три. Хорошо?
   Пожалуй, только это предложение и позволило спокойно закончить обед. Подкрепившись, люди опять разбились на две группы: старшие женщины остались проверять траву на острове, а подростки во главе с Найлом и Мерлью пошли дальше на разведку.
   К сожалению, большей частью принцесса оказалась права: основная растительность буйно разрасталась по берегам речушки. Земли тут не было, и зацепиться корнями за гладкие валуны удавалось только все тому же дубовому папоротнику, пурпурной камнеломке и редким чахлым березкам. Правда, кое-где рядом с рекой вдруг обнаруживались то компактные заросли акации или шиповника, то высокие деревья дяди Джо — густо-коричневые, с редкими толстыми ветвями, заканчивающимися мохнатыми кисточками из кожистых листьев. Найл не знал, откуда появилось столь странное название, но его сильно удивляло благополучие этих редких даже в пустыне деревьев при полном отсутствии опунции и сагуаро.
   Движений среди этих островков зелени не замечалось, но правитель был уверен, что насекомые тут должны быть, обязательно должны. В пустыне возле каждой чашечки уару, возле каждого ствола сагуаро или куста креозота всегда появлялись свои мелкие и крупные завсегдатаи, на более крупных островках зелени — постоянные жители, а на крупных оазисах в пять-десять опунций находили убежище и такие крупные твари, как сороконожка, вроде той, что атаковала Найла на его пути из плена. Здесь, в Долине Мертвых, не было столь буйной жизни, как рядом с Парящей Башней или возле озера Дира, но тут имелась и трава, и деревья, и кустарники, и — невероятная редкость — сколько угодно воды! Опыт жизни в пустыне подсказывал, что подобный райский уголок должно защищать не меньше десятка сороконожек и полусотни черных скорпионов. Отстоять у них право на спокойную жизнь в столь уютном месте могла разве только крупная колония муравьев. Однако, никто не нападал на пришельцев, нигде не паслись любимые муравьями афиды, никто не пытался хотя бы издалека, мысленным лучом прощупать, кто заявился в укрытый между гор оазис.
   На миг Найла обжог испуг — а вдруг радиация? Но правитель тут же отбросил мысль, как негодную: радиация не уничтожает жизнь, она лишь коверкает ее до неузнаваемости. Уродства вокруг не наблюдалось. Красивые рыбки в прозрачной воде, красивые красные цветы вдоль берега, цветущий шиповник в ложбинке на берегу.
   Река резко повернула и разлилась в широкий, но неглубокий пруд. Дно из каменистого превратилось в песчаное и странно изменилось: оно скашивалось в сторону светло-серой скалы. У берега глубина оставалась примерно по колено, а под скалой дно терялось во мраке. Сама скала поднималась вдоль воды ступеньками, но слишком высокими для человека, метра по два. Три метра, пять, семь и десять. Каждая ступенька имела нависающий над прудом длинный и узкий выступ, любой неосторожный шаг по которому мог скинуть человека в темную воду.
   За прудом стояла роща засохших стволов, между которыми просвечивало несколько возвышений со столбами по углам.
   — Мрачновато, — задумчиво сказала принцесса, — Я наверх поднимусь, не возражаешь?
   — Хоть дрова тут в достатке, — отметил Найл, свернул к бывшему лесу, прогулялся по одной из еще сохранившихся дорожек, выложенных красным камнем. Дорожки причудливо петляли — видимо, огибая ранее существующие кустарники или родники, но с неизбежностью приводили к возвышениям со столбами. Правитель поднялся на одно из них, оглянулся, и с изумлением обнаружил, что весь отряд с сосредоточенными лицами следует за ним попятам. — Вы чего?
   — Смотрим, — ответила за всех Юлук.
   — Смотрите, — кивнул Найл. — Представляете, сколько нужно было сил, чтобы выдолбить тут в камне глубокую яму, засыпать ее землей и посадить деревья.
   — А зачем они это делали, Посланник? — спросил Нуфтус.
   — Для красоты, — усмехнулся правитель. Вместо голой скалы здесь зеленел лес. Ведь это куда красивее, правда?
   Надо сказать, что переспрашивать подростки не стали.
   — Найл, Найл!
   Правитель повернулся и кинулся навстречу принцессе, но вскоре замедлил шаг, видя, что Мерлью никто не угрожает. Девушка, запыхавшись, подбежала, протянула Найлу раскрытую ладонь. На ней лежало узкое, но большое — сантиметров пять в диаметре — блестящее стальное кольцо. Все столпились вокруг принцессы, рассматривая находку.
   После того, как кольцо прошлось у всех по рукам, Кавина вернула его Мерлью и с какой-то затаенной надеждой спросила:
   — А что это такое?
   — Оно лежало на верхней площадке, — ответила принцесса, обращаясь к Найлу. — Ну и как?
   — Не нравится, — вздохнул правитель.
   — Вы можете говорить понятнее? — чуть ли не грубо потребовала Юлук.
   — Это кольцо из стали, — сказал Найл. — Хорошей полированной стали. Оно никак не могло пролежать здесь тысячу лет. Даже ста не могло. Правитель опять тяжело вздохнул: — Лучше бы на нас напал черный скорпион. Привычнее как-то.
   — Смотрите! — закричала незнакомая Найлу девчонка, указывая в сторону реки.
   Правитель еще не успел понять, в чем дело, а подростки уже кинулись вперед, привычно разворачиваясь в охотничью цепь. И когда только они этому научились?
   Теперь и Найл увидел странное движение среди травы над самой водой. Охотники шумно, вздымая тучи брызг, вломились в реку, бег их чуть замедлился, жук на том берегу не выдержал и мелкими скачками бросился наутек. На сером камне красочный, изумрудный с пурпурными полосами панцирь уже не маскировал, а выдавал жертву, в которой правитель узнал крупного, упитанного долгоносика.
   Подростки уже преодолели реку и теперь с громкими воплями гнались за добычей, пытаясь оттеснить ее к невысокой, но широкой скале с небольшими темными отверстиями по верхнему краю.
   Долгоносик, глухой, как и все прочие жуки, шума не слышал, но активное движение слева от себя замечал и постепенно заворачивал в нужном направлении.
   — Поймают, — без всяких эмоций констатировала Мерлью. — Эти малыши понимают друг друга на расстоянии не хуже смертоносцев.
   Найл хмыкнул — самый маленький из «малышей» был наголову выше принцессы и втрое шире ее в плечах.
   — Уходит! — азартно воскликнула девушка, хватая Найла за руку и яростно дергая вниз. Ну точно уходит.
   — Ужин твой уходит, — напомнил правитель, но принцесса словно не услышала его слов.
   Изумрудно-рубиновый жучок испугался скалы еще больше, чем загонщиков, шарахнулся влево, запрыгал еще чаще и проскочил-таки мимо крайнего паренька! Тот кинул копье, но промахнулся. Вся цепь охотников остановилась, как бы отчаявшись догнать добычу. Долгоносик поуспокоился и перешел с прыжков на неспешный бег. Зря — те подростки, что раньше стояли справа, старательно пригибаясь, торопливо забежали вперед, отрезая жука от домов-камней на склоне, потом все вместе выпрямились и метнули копья.
   Несколько дротиков достигли цели, но хитиновый панцирь долгоносика выдержал — удары не ранили, а только испугали его. Опять начались отчаянные прыжки прочь от нового врага. Левое крыло загонщиков стояло, чего-то выжидая, и жук выбрал самое безопасное направление — вдоль них, по прямой от охотников.
   — Все, попался! — констатировал Найл. Жук еще не видел, что открытая ему дорога вела к реке.
   — Повернул! — Мерлью продолжала переживать за долгоносика.
   Изумрудно-рубиновый жук заметил преграду, помчался вдоль нее, но дальние загонщики теперь оказались на полсотни метров впереди и чуть справа, и неумолимо прижимали шестилапого к воде. Жука и загонщиков теперь разделяли всего десять метров… шесть… четыре… На какой-то миг скорости сравнялись — показалось, что у долгоносика еще есть шанс.
   Промелькнуло копье, отскочило от панциря. Еще одно — опять неудача. Третье копье упало жуку между лап и от толчка улетело далеко в сторону — но и прыжка у долгоносика не получилось. Расстояние между загонщиками и жертвой сократилось до пары шагов. Жук предпринял последнюю, отчаянную попытку — прыгнул через реку. Сил его, естественно, не хватило, он шумно плюхнулся в середину, а следом бросились охотники.
   Это был конец — долгоносики не имеют никакого оружия, кроме вынесенных далеко вперед челюстей. В ближней схватке эти жуки совершенно беззащитны.
   — Ужин есть, — удовлетворенно кивнул Посланник.
   За время погони путники прошли остаток долины — впереди оставалось только черное озеро, разделяющее Долину Мертвых и уходящее от него в горы ущелье. Пока подростки разводили костер, правитель дошел до берега, взглянул в воду.
   На глубине нескольких сантиметров скальный массив обрывался и уходил вертикально вниз. Солнечный свет, падающий с ясного неба бесследно исчезал где-то в глубине, и только мелкие пылинки и какие-то лоскутки, неспешно путешествующие в толще вод, высвечивались желтым, перламутровым и зеленым цветом.
   — Интересно, какая здесь глубина? — Найл огляделся, подобрал камушек сантиметров пять длиной и кинул его в воду. Тот с плеском разбросал брызги и быстро пошел вниз. Очертания камня постепенно становились все более и более размытыми, он превратился в белое пятно, потом в точку и наконец просто исчез. Правитель посидел на берегу еще немного, будто надеясь услышать стук от падения, потом махнул рукой и пошел к костру.
   — Ты слышишь меня, Посланник? — прозвучал в голове ясный голос.
   — Рад слышать тебя, Дравиг, — поприветствовал смертоносца правитель. Тебе удалось обнаружить что-нибудь важное?
   — Нет, Посланник, здесь пусто, как в пустыне.
   — А у тебя не было ощущение, что происходит нечто странное или опасное?
   — Нет, Посланник, мои ощущения ничто не тревожит, кроме Нефтис.
   — А что с ней?
   — Она беспокоится, что вы очень долго не возвращаетесь.
   — Передай, Дравиг, что со мной все в порядке. Я сыт и здоров. Пусть они отдыхают.
   — Благодарю тебя, Посланник, я все передам.
   Из короткого обмена мыслей правитель понял, что пауки обосновались где-то сверху, над озером, рассчитывая поймать утром самые первые солнечные лучи. Ничего важного они не видели, а потому ментальная картинка казалась расплывчатой, неясной.
   Послышался звонкий смех — Кавина примеряла отломанное у долгоносика надкрылье к груди, будто собиралась заменить им тунику.
   — Это ты зря, — посоветовал Найл, — Оно тяжелое, и тело натирать будет. Если уж тебе так нравится, то поступать нужно иначе.
   Правитель забрал надкрылье, уложил на землю, огляделся. Работа предстояла несложная, поэтому вместо кремня можно было обойтись камнем попроще. Поблизости лежал осколок гранита. Найл поднял его повертел в руках — один из углов был достаточно острым.
   — Смотри.
   Посланник выбрал подходящий участок хитинового панциря, потом присел и начал методично водить углом камня по изогнутому надкрылью. Вскоре на нем появилась белая полукруглая полоса.
   Правитель приложил к этой полосе ладони, коротко нажал всем весом. Послышался легкий хруст — часть хитина откололась. Теперь гранитный камень начал процарапывать прямую линию, соединяющую концы дуги. Потом последовало еще одно нажатие — и в руках осталась небольшая хитиновая пластина. Найл под внимательными взглядами подростков нарисовал новый полукруг, потом провел от него белые лучики к краю. Встал, оперся в место соединения лучиков древком копья, нажал. Легкий хруст — на земле остались лежать четыре хитиновых треугольника и один кусочек в форме полумесяца.
   — И последнее… — Острием копья правитель прокрутил две дырочки по краям «полумесяца», потом срезал с головы Кавины две длинных пряди, быстро свил тонкую волосяную нить, продел в отверстия. — Иди сюда.
   Найл повесил получившуюся пластину Кавине на грудь, почти под самое горло, закинул нити ей за шею и крепко завязал. Теперь грудь девушки украшало яркое изумрудное колье, разделенное пополам пурпурной полоской.
   — Ну, как?
   Зеркала у Кавины не было, но по загоревшимся глазам подруг она поняла, что случилось нечто действительно замечательное.
   — К озеру, к озеру беги, — посоветовала Юрма.
   Кавина сорвалась с места и в сопровождении нескольких девчонок помчалась смотреть на свое отражение.
   Остальные мгновенно расхватали куски надкрыльев и стали собирать с земли камни.
   — Ты хоть понял, что ты натворил? — с улыбкой спросила Мерлью.
   — Что?
   — Ты их всех оставил без ужина. Они теперь не вспомнят про долгоносика до тех пор, пока не изведут на мелкие кусочки весь его панцирь.
   — Нам больше достанется, — парировал Найл и потянул носом аппетитный дымок: — Кажется, уже созрел.
   Утром Найл проснулся от громких недовольных криков:
   — Ну здесь же оно было, здесь! Кто взял? Хватит шутить!
   — Что такое? — недовольно пробурчал правитель, переворачиваясь на живот и морщась от боли в спине: все подстилки и покрывала остались рядом с пластиковым лесом, а спать без них на каменистой почве оказалось довольно жестко.
   — Копья пропали, — ответила сидящая, обхватив колени, принцесса Мерлью.
   — Куда они могла деться?
   — Не знаю, — пожала девушка плечами, — но, как я поняла, пяти штук нет. Моего кстати, тоже.
   Найл испуганно схватился за свое оружие — на месте.
   — А где ты его оставляла, Мерлью?
   — Здесь, рядом.
   — Угу, — кивнул Найл. Сам он, по укоренившейся с дикарского детства привычке, во сне копье держал еще крепче, чем наяву. Мало ли кого обнаружишь рядом, когда откроешь глаза? У городской принцессы подобной привычки, естественно, не было. Правитель поднялся и громко спросил: — Ну, кто еще остался с пустыми руками?
   В пропаже признались один парень и четыре девушки, среди которых он знал только Кавину, зачем-то прикрывающую ладошками колье на груди. Побрякушку она, естественно, сберегла.
   — На обратной дороге пройдите через рощи, выберите себе древко для нового копья. Найл помнил, что нормальных, живых деревьев в долине практически не было, но для древка могло сойти и засохшее. Главное, чтобы оно подходило охотнику по весу и длине.
   — У нас ни одного ножа не осталось для наконечников — напомнила принцесса. Мой нужен для свежевания гусениц и выделки шкур.
   — А где мои скребки?
   — Ну, — смутилась принцесса, — нож, согласись, удобнее. И травы лекарственные Симеон с его помощью собирает.
   Похоже, ей просто не хотелось расставаться с последним ножом.
   — Ну, если нет, — хмыкнул Найл, — значит сделаем копья без наконечника.
   — Это как?
   — Увидишь.
   Путники доели долгоносика и двинулись в обратный путь — к выходу из долины. Подростки разошлись редкой цепью от склона до склона, подыскивая подходящие деревья для древок, а Найл поднялся выше, на пологий южный склон. Ему никак не давали покоя крупные скальные глыбы, внутри которых были выдолблены чьи-то жилища.
   Вблизи эти сооружения вызывали еще большее удивление, чем издалека: было непонятно ни то, почему они не скатывались вниз, ни то, для чего предназначались. Лежащие без видимого порядка, разновеликие валуны размером от трех-четырех метров в диаметре до десяти-пятнадцати, полые внутри, они имели от трех до десяти окон, но ни одной двери. Из любопытства правитель забирался в некоторые из них, бродил по ровному полу, выглядывал в окна, шарил в пыли. Кое-где находились вестники далекого прошлого: мелкие стеклянные осколки разных цветов, маленькие кусочки пластика. Похоже, здесь действительно приложили руки люди, именно они сотворили это странное мертвое поселение. Но почему, зачем? Если это дома, или хранилища, то почему без дверей? Если здесь находились некие механизмы — то где их остатки: ржавая пыль, выемки для крепления, негниющие детали?
   В одном из валунов Найл обнаружил брошенное жилище тарантула: клочья паутины, пересохшая трава, слюна на стенах, характерный, трудно выветриваемый запах мускуса. Черные скорпионы, как известно, бродяги и не строят гнезд; сороконожки предпочитают зарываться в песок сами и там же прячут яйца — из крупных хищников только тарантулы роют себе норы, скрепляя стены слюной, или используют уже готовые пещеры. Появление мохнатого крестовика рядом с оазисом удивление не вызывало — но где хозяин логова, куда исчез? Где выводок паучат, который он должен был оставить? Где они все?
   На миг Посланнику пришло в голову, что здесь власть над людьми удалось установить каком-то иному виду насекомых, которые и заставили двуногих рабов вырубать гнезда-пещеры, но Найл тут же отмел эту мысль: она не объясняла ни странного отсутствия хищников в долине, ни утренней пропажи копий. К тому же мифические хозяева не оставили после себя вообще никаких признаков — от людей сохранились хотя бы мелкие стеклянные и пластмассовые осколки.