Прокудин Николай. Гусарские страсти эпохи застоя

   Вовкина супруга, задумчиво курила, глядя в телевизор с приглушенным звуком. На прикроватном столике стояла бутылка шампанского и второй наполненный бокал на длинной ножке.
   - Любимая моя, опять ты в меланхолии? Я уезжаю на денек в Ашхабад, чего привезти?
   - Триппер! Бери пример с Чекушкина, он его коллекционирует! - хмыкнула ехидно Ирка. - Отстань, постылый, надоел! Хочу в Москву. Обрыдли мне твои пески и этот дрянной гарнизон!
   -Ну вот, опять ты за свое! Я верен тебе, как Отелло!
   - Задушить собрался, что - ли? Бабу завел?
   - Уф-ф-a! Опять одно и тоже. Лейтенанты, на выход! Кофе отменяется!
   - К тебе, между прочим, сестрица младшая приехала, на перевоспитание, а ты опять болтаться по командировкам отправляешься! - взвизгнула супруга. Чтоб завтра был дома, и воспитывал Таньку, мне некогда с ней возиться! Она не слушается....
   Молодежь, посмеявшись над мучениями старшего товарища и гонениями на него, покинула квартиру, а Володя попытался еще что - то сказать в оправдание. Но тотчас зазвенела разбитая посуда, и Хлюдов выскочил за дверь, потирая ушибленное плечо, а в стену по-прежнему летели тарелки...
   ***
   - С ними, бабами, всегда так! - воскликнул Кирпич. - Хочешь похорошему, а выходит, себе навредишь!
   - Это точно! Я пока в Европе картины рисовал, деньгу зарабатывал и домой высылал, моя разлюбезная их по ветру пускала и в итоге квартиру пропила! - поддержал товарища Димка - художник.
   - Да не перебивайте человека! Рассказ не дослушаем! - возмутился Котиков. - Продолжай Никита, интересно!
   Глава 23. Беспредел.
   Шмер без приятеля наведался в гости к любвеобильной подруге еще два раза, на третий выпрыгнул в окно, спасаясь внезапно объявившегося мужа. Мишке показалось что пронесло, и Мирон не понял, что кто-то посещал супругу в его отсутствие. Ан - нет, старлей ошибся.
   ...Быстро темнело. Наконец-то закончилось очередное невыносимо долгое и бессмысленное по содержанию совещание: бирки, мусор, конспекты, фляжки с чаем из "колючки". Внезапно Шмера обуяла такая тоска, что захотелось напиться, забыться и более ничего не делать. Мишка возвращался к мансарде своей обычной дорогой по тропинке в сторону пролома в заборе. Между кустов высокого шиповника мелькнули какие-то тени, но Шмер не обратил на них никакого внимания. Мало ли кто там копошится, и с какой целью, значит неизвестный, чем-то занят очень нужным. Не всмотрелся в листву, а зря. Последняя мысль старшего лейтенанта в этот вечер была - роман с Наташкой пора прекращать.
   Далее последовал удар по голове, и несколько часов заполнились нестерпимой, невыносимой болью и унижениями. Кто и зачем организовал это издевательство, Шмер не мог понять.
   Били четверо. Трое без остервенения, как бы по долгу службы, нехотя, зато четвертый бил гораздо сильнее и профессиональней других, с необъяснимой яростью. Все мучители были не русские, к этому выводу пришел взводный даже не видя банду, слыша говор с акцентом. Мешок на голове не позволяла разглядеть преступников.
   "Проклятые "чурки", всех убью!" - пульсировала мысль в мозгу. Двое были кавказцами, двое туркменами, судя по блатному жаргону, один из туркмен сидел в тюрьмах много лет.
   Банда была сильно пьяной, просто до невменяемости, да еще и обкурились анашей. Что б офицер от мучений случайно не помер, Мишке в рот заливали местную вонючую водку. И вновь сыпались удары в лицо, по почкам, в живот....
   Через пару часов негодяи затеяли спор между собой как дальше быть с жертвой. Мнения разделились поровну. Один настаивал, что офицера надо сейчас же убить, один категорически возражал, остальным было все равно. Тот, что требовал смерти, постоянно прищелкивал костяшками пальцев. Как понял Шмер сквозь нестерпимую боль и затуманенный слоновьей дозой алкоголя, мозг- это были солдаты или сержанты, но один из них боялся, что офицер позже сумеет опознать бандитов. Местные аборигены опознания не опасались, они для русского на одно лицо....
   - Подумай, как он нас узнает? - Офисер сейчас мертвецки пьян, на глазах повязка, никого в лицо не видел. Еще немного по мозгам надаем, совсем соображать перестанет и дураком жить будет! Пусть существует растением, возражал гортанным голосом великодушный боец. - Я давал согласие, избить, и покалечить, но "мокруху" брать на себя не стану!
   - А если узнает? - возразил прищелкивающий пальцами другой кавказец.
   Видимо шайка негодяев была разных национальностей, раз понимали друг друга и общались только на русском языке.
   Туркмен, что с тюремным опытом, тоже не горел желанием убивать, особенно, бесплатно. А видимо, денег заплачено мало. На дело урка пошел для удовольствия: избить офицерика, унизить, напиться и покурить.
   - Я за двести рублей человека не убиваю. Пусть дадут тысячу! настойчиво гнул свою линию "каторжанин".
   Израненный и измученный Михаил, порой думал, что он сейчас умрет, но смерть не приходила, связанные за спиной руки занемели, и он их перестал чувствовать.
   Одновременно с процессом издевательства, банда жарила шашлык из баранины. Стоящий у костра абориген громко воскликнул, что мясо готово к употреблению и, пнув еще несколько раз тело офицера, пьяные негодяи устремились к трапезе.
   Взводный несмотря на боль в разбитых ушах, напряженно вслушивался, что говорят о его дальнейшей судьбе. Мишке было понятно, под воздействием большой дозы алкоголя, скорее всего, возобладает мнение об убийстве. Зачем этим солдатам рисковать, вдруг впоследствии офицерик узнает по голосу!?
   Старший лейтенант попытался пошевелить руками, но это вызвало лишь острую боль. Мишка закусил губу, чтоб не выдать себя, что пришел в сознание. Крепко скрутили! Путы болезненно впились в запястья, но ноги почему-то не стянули веревками, и эта промашка банды, может стать путем к спасению. Будь Шмер слабым на спиртное, то, наверное, давно бы отключился, и безвольно валялся в ожидании исхода дела, но водка Мишку не доконала, а лишь наоборот, обострила жажду жизни. Замысел преступников стал понятен, из доносившегося громкого разговора понятен: пьяный офицер подрался и утонул. А вот хрен вам! Выживу, спасусь, а далее: отомстить, отомстить, отомстить!
   Офицер осторожно перекатился на спину, укололся о куст, зацепил о торчащую ветку повязку на голове и, поджав под себя ноги, осторожно потянулся. Тряпка медленно в несколько попыток сползла с лица. Стало легче дышать, а главное Мишка теперь видел направление, куда надо пробираться, дорогу к возможному спасению. Рядом с поляной, протекал канал- арык, шириной в несколько метров. Всполохи костра тускло освещали медленно текущую темную мутную воду.
   Лицо взводного было залито кровью, глаза заплыли от ссадин и ушибов. Но все же он видел, что путь к воде свободен, ни кто сейчас не стережет, возможно подползти к воде удастся. С неимоверным трудом, но побег может получиться. Лишь бы эти "обезьяны" громче горланили и жрали подольше. Главное, что б водка не закончилась раньше времени. Лучше утонуть, но попытаться бороться за жизнь, чем лежать мешком для битья и надеяться на милость негодяев....
   Извиваясь ужом и осторожно перекатываясь с боку на бок, Шмер добрался до спуска в воду. В детстве Михаил занимался плаваньем, увлекался подводной охотой, поэтому утонуть совершенно не боялся. Спуститься в арык абсолютно тихо не получилось, все-таки вода плеснулась под погружающимся в нее телом. Старший лейтенант перевернулся на спину, лег на воду, и оттолкнулся ногами от дна и поплыл. Сидящие на берегу, заслышав этот подозрительный бульк, заподозрили неладное, тотчас заметили бегство пленника, и бросились на поиски.
   Взводный сделал глубокий вдох и нырнул. Течение медленно несло его все дальше от места, где проводилась экзекуция, а прохладная обволакивающая вода облегчила страдания и боль. Постепенно Шмер извиваясь телом, переплыл на другую сторону канала, для ускорения, толкаясь ногами о дно. Вынырнув на противоположном берегу, вдохнул воздух, и вновь перебирая ногами по дну, рывками устремился дальше по руслу от смертельной опасности. Где-то рядом ругали друг друга опьяневшие похитители, искали крайнего: кто виноват в бегстве офицера. Какая досада, пленник оказался недостаточно избит и не мертвецки пьян.
   - Что скажем шефу? - услышал Мишка голос одного кавказца. - Он нас самих поубивает!
   - Я думаю, что эта свинья, утонула. Так и доложем, что бросили его связанного в воду. Утопили! - ответил второй боец, пощелкивая пальцами, как кастаньетами. - Шайтан! Живучий оказался, уполз словно змея!
   - Собаке собачья смерть! - успокоил приятелей голос "каторжника". Сдохнет, некуда ему больше деться. Руки связаны, вода холодная... Буль буль на дно, и нет ни какого дела. Заткнулись все! А, ну, прислушайтесь! Вглядывайтесь!
   Банда на противоположном берегу закрыла рты, напряженно слушая наступившую тишину и всматриваясь в плавно текущую воду. Шмер тихо затаился в ветках коряги и чуть дышал, что давалось ему с неимоверным трудом.
   - Утонул. Определенно утоп! - радостно произнес, пощелкивая пальцами один из вояк. - Пойдем дальше пить водку. После проверим по обеим сторонам канала, может эту падаль куда вынесет. Когда разыщем, надо будет прикопать в землю. Нет тела, - нет дела! - воскликнул уголовный элемент.- А всплывет далеко отсюда - тоже не беда, утопленник, он и есть утопленник. Мертвые не говорят....
   После ухода собутыльников к костру, Мишка огляделся и заметил торчащий из песка металлический лист, что-то вроде крыла от грузовика. Несколько минут трения веревок о зазубренный край и разодранные запястья освободились. Шмер забросил веревки в воду и поплыл следом за ними, вниз по теченью. Через час, когда силы начали совсем его оставлять он выбрался на песчаную отмель, и потерял сознание. Взошедшее солнце согрело и разбудило. Яркий ослепительный свет и начавшаяся палящая жара вывели его из забытья.
   Михаил, морщась, обмыл раны мутной водой, но в этой ситуации не до стерильности, привел себя и мысли в порядок. Рубаха перепачкана кровью, и порвана в нескольких местах, один рукав отодран, но футболка цела. Оборвав непослушными пальцами пуговицы, он стянул форменную рубашку, превратившуюся в рубище. Брюки треснули по внутреннему шву, в нескольких местах. Что ж и штаны долой. Теперь надо соображать, как уклонится от возможной встречи с похитителями.
   Где-то рядом была бахча, где Саид, хорошо знакомый старый туркмен, выращивал арбузы. Мишка несколько раз выделял ему солдат в помощь по уборке урожая, обменивал бушлаты, сапоги и рубашки на арбузы. Точно! У этого Саида можно укрыться на пару дней. Завтра суббота и воскресенье, передохну, подумаю, а в ночь на понедельник туркмен на мотороллере подбросит к гарнизону.
   Саид удивленно уставился на офицера.
   - Вай! Мища! Ты явился с того света? Что случилось? Попал под поезд? Шайтан по полю тебя гонял?
   - Нет, налетел на несколько пар крепких кулаков. Еле живой убежал. Можно я у тебя в шалаше поживу день-другой?
   - Конышно! О чем разговор. Живи хоть неделю! Жаль, арбузов еще нет спелых. Маленькие. Но дыньки уже, хороши, покушай.
   Удачно, что подросли на бахче в изобилии дыни. Жевать грубую пищу ноющими челюстями и разбитым ртом, было нестерпимо больно. Мишка пил чай и бульон шурпы, мякоть дынь и организм понемногу восстанавливался. Первый день он буквально бредил. Снились кошмары: погоня, преследования, жуткие издевательства, ужасы и страшные бандитские рожи. Во второй день отоспавшись, старший лейтенант начал размышлять: кому это он мог, так сильно помешать на этой земле? Кто пытался убить, кто организовал похищение, и кто проводил кровавую экзекуцию?
   Версия первая: глупая. Кто-то из уволившихся солдат решил отомстить за прошлые обиды в учебке. Ерунда. Шмер отмел версию, как несостоятельную. Рукоприкладством никогда Мишка не злоупотреблял, обидеть до такой степени никого не мог. Вероятность мести по этой причине - минимальна.
   Версия вторая: ограбление. Однако денег у Мишки никогда не водилось, с собою больше десятки или четвертного обычно не носил. Да и карманы даже не обшарили. Ерунда - это не ограбление
   Версия третья: фантастичная. Кто-то хотел убить из национальной, расовой неприязни, просто первого попавшегося случайного русского офицера. Совершить ритуальное жертвоприношение! Нет, это бред. Разыгралась фантазия, воспаленного болезнью ума....
   Версия четвертая: месть за недавнюю драку в вертепе. В принципе возможно, но вряд ли. В драке я не участвовал, а только наблюдал. За что меня убивать?
   Версия пятая: меня с кем-то попутали, просто ошиблись. Во! Это очень даже может быть. Спутали с проклятым идиотом Ромашкиным! Чертов балбес и дебошир! Замполит хренов, галантный рыцарь! Близко к теме, но что-то подсказывает, дело не в Никите. Очень конкретно негодяи занимались мной. Еще разговор шел разговор, про заказчика. Постой-постой! Бойцы как бы опасались его, и судя по всему, это был офицер или прапорщик. Могли, конечно, попутать не только с Ромашкиным, а с каким ни будь Чекушкиным или Шкребусом. Или еще с кем-то. Однако видимо заказчик из гарнизона!
   Будем еще чуть-чуть думать. О! Давыденко мог? Мог! Догадался, кто тогда ночью убегал, или из жены признание вышиб! Не по-мужски это, не хорошо! Должен был бы, сам мне морду набить, подраться по нормальному, выяснить отношения. А нанимать каких-то уродов с криминальным прошлым?! В голове не укладывается.
   Итак, версия шестая и основная! Мог организовать это побоище Мирон? Теоретически мог. Мог заставить каких-то бойцов? Мог! Но откуда взялись туркмены? Что- то не стыкуется. А если, наоборот, все же за посещение вертепа и дебош похитили? За то, что там побывали, знаем про его существование? Вдруг это избивали враги Ашота? А солдаты соучастники, исполнители, что б провести в гарнизон, прикрыть и отвлечь внимание?
   Так! Что-то мне подсказывает, знаю я, одного из них, где-то раньше слышал это дурацкое пощелкивание пальцев, как кастаньетами. Но где? Знакомые звуки, знакомый голос. Нет, это не из нашей роты боец. Из батальона? Возможно. Говорил он мало и как-то глухо, а для меня все эти чурки на одно лицо, узкоглазые.... Эх, краешком глаза бы, хоть мельком, взглянуть на их физиономии. Не забыл бы никогда! Что ж, отлежусь, поправлюсь и обязательно найду тех, кто это побоище устроил. Умру, но найду. Жизнь, после этого, что сделали со мной, не мила. Убить всех негодяев - обязан!
   Поздно вечером в воскресенье туркмен подвез на мотороллере Мишку к дальнему тенистому забору. Михаил прошмыгнул в дыру между прутьями (хорошо знать тайные лазейки) и осторожно отправился к мансарде Ромашкина. В общагу идти нельзя, слишком много глаз и ушей.
   А жив ли Ромашкин?
   Никита оказался жив и даже в очень хорошем настроении. Он слушал магнитофон и допивал вторую бутылку "Токая". Третья охлаждалась в холодильнике.
   Дверь на веранду была открыта настежь, пять лампочек ярко освещали иллюминацией дворик, туалет и террасу. Остальная часть квартиры зияла темными окнами.
   - Никита! Быстро погаси свет! - крикнул Шмер из кустов, когда одна из песен закончилась, и музыка на секунду стихла. - Выключи свет, глухая скотина!
   Ромашкин вскочил, щелкнул выключателями, и двор погрузился во мрак. Шмер осторожно проскользнул на веранду, схватил пустой стакан, наполнил до краев вином и выпил.
   - Ох! Кислятина! Как ты ее пьешь? Водка есть?
   - Есть, - простодушно ответил Никита. - Налить?
   - Конечно налей! - распорядился Мишка. - Что нового в полку? Меня не искали?
   - Ага, разыскивали два дня! Двое с носилками, и один с топором.
   - Дурак, - поперхнулся водкой Шмер, и принялся чихать, да кашлять. - Я серьезно спрашиваю!
   - Слух какой-то дурацкий прошелестел, что ты ушел в запой и сбежал из гарнизона с проститутками. Но откуда слушок вырос, я не знаю.
   - А кто ни будь, у тебя обо мне, выспрашивал?
   - Комбат, ротный и начальник штаба. Более ты никому не нужен. Кроме меня! Третий день тебя жду поделиться впечатлениями. Ко мнем подружка должна приехать, та, что со свадьбы. Ох, и оттянусь! Дорвусь до бесплатного! Представляешь?!
   - Представляю! - криво усмехнулся грустно Шмер.
   - А тебя я выселю! Делиться девичьим телом с тобой не собираюсь!
   Глаза Никиты постепенно привыкли к темноте, и он разглядел, наконец, ссадины на лице у приятеля, разбитые губы, опухший нос. Да и вид был как у бродяги: грязная майка, шаровары, на ногах тапочки.
   - Что с тобой приключилось, Мишка? Ну, у тебя и рожа! Ты на ней сидел вместо зада?
   - Заткнись юморист! Никита, к тебе огромная просьба, завтра пойди в медсанбат к тому капитану, помнишь, с которым мы на вокзале пиво пили.
   - Начфин? Ага! Еще бы не помнить!
   Никита вспомнил освободившегося из-под стражи капитана-арестанта и недавнего собутыльника в подземном озере, и улыбнулся.
   - Я с ним в Бахардене пировал!
   - Вот, попроси его, что б он мне справку сделал, освобождение по болезни на предыдущую неделю! Гастрит! И направление в столицу в мед книжке нарисует. Мед книжку принеси в кабак напротив книжного магазина. Кулешов пусть соберет рубашку, брюки, сапоги, носки. Возьми сумку, сложи в нее, и вещи захвати с собой. Да, и денег дай полтинник.
   Никита вывернул карманы на изнанку:
   - Нет ничего. До копейки с Хлюдовым прокутили.
   - Алканавт чертов! Вечно у тебя нет денег! - возмутился Шмер.
   - А у тебя они есть? - хмыкнул Никита.
   - Нет! - тяжело вздохнул Шмер.
   - То-то и оно! Ладно, рассказывай подробно, что произошло? - потребовал Ромашкин.
   - За неделю случилось масса ужасных вещей! - грустно и задумчиво произнес взводный. - Начались эти неприятности с твоим отъездом на сборы. Я с утра ушел к Наташке. Покувыркались, выпили, еще пошалили. Среди ночи кто-то принялся ломиться в двери. Она пошла, спросить, кого черти несут. Оказалось, муж прибыл из Келиты. Я наверх рванулся, одежду в руки и через окно спрыгнул в палисадник. Мирон видимо что-то заподозрил. Да и смешно не понять, что к чему: бокалы, бутылки, постель перевернута. Уходя по тропинке, я услышал маты, вопли, визг и крики, в квартире билась посуда.
   День прошел спокойно, я весь извелся, как бы узнать, что творится с Натахой. Далее начался кошмар. Вечером кто-то меня ударил по голове, забросили в кузов грузовика, вывезли к каналу. Долго били, мучили, поили и вновь избивали. Решали: убить, утопить, или изувечить предварительно напоив. Чудом я сбежал. Уплыл и двое суток отсиживался у друга. Вот коротко, что произошло. А за тобой никто не следит?
   - Не замечал. Я не обращал внимания. - растерянно ответил Ромашкин. - А чего за мной следить?
   - Не знаю зачем. Подумай, вариантов много: недавняя драка в вертепе, совращение чужой жены....
   - Ну, ты сказанул, совращение. Она нас обоих, можно сказать, изнасиловала.
   - Все равно. За что-то же меня похитили, Никита? Есть у тебя внятные версии?
   - А при чем тут я?
   - Ты мой друг. Может и на тебя часть моих бед свалится! - пообещал Шмер.
   - Типун тебе на язык! - замахал руками Никита.
   Легкий хмель выветрился мгновенно.
   Мишка прошелся по квартире. Зачем-то заглянул во все углы, выглянул из-за занавешенного окна.
   - Ты чего, засаду ожидаешь? - уже не на шутку взволновался Никита. Так серьезно обстоит дело?
   - Засаду, новое похищение. Нет, так просто, я им не дамся! Больше этот номер не пройдет! Голыми руками меня теперь не возьмешь!
   Мишка достал из чемодана приготовленную для рыбалки гранату, штык нож и охотничий кинжал.
   - Серьезно ты экипируешься! - задумчиво произнес Никита. - Как на войну!
   - Если за меня взялись серьезно, то и я отвечу тем же. Мало не покажется. Знать бы наверняка, кто организовал нападение на меня и за что! Не хочу ударить по невинному, даже если этот невинный мерзавец Демиденко. Мирон громила, но граната и медведя свалит. А вдруг это не он?
   Шмер задумчиво смотрел на РГД, покатывая по столу, словно металлический шарик. Потом он положил запал в один карман, гранату в другой, хлебнул водки из горлышка и направился к выходу.
   - Так, не забудь Никитушка! Завтра в пивной, возле книжного магазина, там, где мы с тобой дефицитную литературу брали, а после пиво пили!
   - Понял. Не перепутаю. Хорошо ты ориентир уточнил, ведь мы с тобой, пиво это вонючее, где только не пили!
   Шмер огляделся у крылечка и скрылся в кустах, а лейтенант еще долго сидел в тишине и темноте. Лейтенант медленно, задумчиво цедил третью бутылку вина, но удовольствия от питья уже не получал. Делал это просто так, автоматически, потому что охватил страх за себя.
   Черт бы побрал этот Чуркистан. Неужели это месть за драку возле борделя? И по ошибке Мишку зацепили? А вдруг и за мной придут? А если это Мирон организовал? Тогда и про меня может дознаться, я ж участник бордельеро! - замелькали мысли в мозгу. - Отомстит!
   Голова пошла кругом. Никита быстро запер дверь на крюк, поверх выпитого вина хлопнул две рюмки водки для успокоения и отправился спать. Утро вечера мудренее.
   Утром мудренее не стало. Наоборот все запуталось. В окно постучали в шесть утра, громко и настойчиво.
   Никита натянул трусы, сунул ноги в солдатские шлепанцы и подошел к окну. Во дворе стоял Колчаков с взъерошенной шевелюрой с одеждой в руках.
   - Черт бы вас побрал, жаворонков! - взъярился Никита, отворяя дверь с крючка. - Чего ты приперся в такую рань? Я еще часа полтора мог поспать.
   - Извини, но я продрог! Честное слово не нарочно. Я кстати, полчаса на лавочке сидел, больше сил нет.
   - Так оделся бы и не дрожал!
   - Одежда мокрая.
   - Что попал под порыв встречного ветра? Дождя не наблюдалось? - ехидно произнес Ромашкин.
   - Нет, это Хлюдов. Ты же знаешь он шутник, его проделки. Вовка сегодня стоял помощником дежурного по полку, ночевать не должен был прийти. Танька, сеструха его, приехавшая, меня пригласила. А он возьми и заявись. Услышал шумы подозрительные в квартире, видимо затаился в палисаднике и ждал меня. Выхожу я на рассвете, а он воду открыл из шланга, меня окатил с ног до головы. Я бежать, а он мне в след кричит: "В следующий раз бензином окачу и спичку брошу!"
   - Вадик, как же ты так мог! Девченке лет - то сколько? Шестнадцать? Ладно, я к Давыденко ходил пару раз. Так это месть ему, за издевательства по службе. Он теперь к нам в канцелярию заходит, пригибаясь, что б "рогами" дверной проем не зацепить.
   - Я не виноват. Танька позвала пробки вкрутить. У них свет пропал. Я их сменил, новые вставил.
   - Вкрутил? Туда вставил, не промахнулся, не перепутал, что куда вставлять? - хмыкнул Ромашкин.
   - Да пошел ты к дьяволу! Как прильнула грудью, как обняла, да вопьется сочными губами. Я естественно не устоял. Не совладал с собой, слаб человек! Грешен....
   - А жена Вовкина где была?
   - Пьяная спала.
   - Ты споил? - подозрительно посмотрел на приятеля Никита.
   - Нет, Танька. Она Ирине водку весь вечер подливала и подливала, та и окосела.
   - И где ж ты с сеструхой познакомиться успел, что она на тебя так запала?
   - Известно где, на танцах. Но мне ее вести некуда было, Танька сказала, сама в гости позовет. Подстроила все и позвала. И не шестнадцать ей, а семнадцать! Каюсь.
   - Каяться будешь в казарме, когда Вовка тебе будет сегодня морду бить.
   - Не будет, я все объясню, и жениться в принципе готов, породнимся.
   - Чего тебе от меня нужно? - оборвал приятеля Никита.
   - Давай утюг, буду сушить рубаху и брюки! В трусах по поселку идти не хочется.
   Глава 24. Вендетта.
   Вечером Рахимов собрал подчиненных своих в кабинете.- Докладывайте! Что творится в батальоне? Мне не нравится обстановка! Сами пьете и хулиганите, занимаетесь неизвестно чем! Хлюдов, это, правда, что вы с Ромашкиным в Иран едва не ушли?
   - А откуда подобные невероятные сплетни? Врут злые языки! - ответил невозмутимый Хлюдов.
   - Нет, не врут! Вчера четыре всадника приезжало, вас спрашивали. Федаинами назвались. Рассказывали, как нашли вас, про движение каких-то повстанцев. Говорят, мол, заждались у иранской границы, а вожди все не едут! Хорошо, что я был дежурным по полку, послал их подальше. А другой на моем месте, возьми и доложи! Нарушители границы и смутьяны, подстрекатели к бунту служат в моем батальоне! Позор!
   - Ну не совсем мы смутьяны, и не совсем заблудились, но были близки. Направление движения попутали в темноте, - нехотя ответил капитан. - А как вы нас к этим офицерам приплели? С чего на нас подозрение пало?
   Майор Рахимов ухмыльнулся:
   - Они вас по именам назвали и описали. Я сопоставил: Хлюдов и Ромашкин. Хороши же вы были! Направление попутали! А если бы вы в гиблые пески ушли? Ищи ваши трупы вертолетами? Что за разборки у офицериков происходят? Где Шмер? Какая-то таинственная история вырисовывается. Ромашкин, докладывай!
   - Ничего не знаю. Справку о болезни Шмера, я принес, комбату отдал. Мишка в Ашхабад уехал лечиться.
   - Он что, человек- невидимка? Взводного пятый день никто не видит. Один ты его где-то обнаружил. Шмер был так плох, что не мог лично доложить командованию? Смертельно болен, и позеленели не только уши?
   - Так точно, вид был неважный, - подтвердил Никита.
   - Теперь о тебе, Ромашкин! Кто вам, товарищ лейтенант, недавно бровь подбил? - замполит перешел на официальный тон. - Смешную историю я слышал, что ты сельского кабана изображал, в грязи валялся?
   - Шел, неудачно в темноте споткнулся, упал, испачкался. В остальном врут. Ей-ей врут, не валялся.
   - Теперь о вас друзья мои! - майор посмотрел сурово на Колчакова и Хлюдова. - Наслышан, что отношения выясняете. Я решение уже принял. Тебя Колчаков, как только представится случай в Афган, а вас Хлюдов, к сожалению, пока в Москву-столицу не могу вернуть. Сами решайте вопрос о переводе, не то я вас сплавлю еще дальше, в Небиддат, в песках раскаленных погреться!