Страница:
Первая страница открывалась заголовком, тщательно выписанным большими затейливыми рунами. «Призвание» — гласил заголовок. Я внезапно сообразил, что это аннурские руны. И вообще, все в этом мире — и халфлинги, и люди, и Оберик — говорят по-аннурски. Это удобно, мне не надо срочно изучать новые языки, но очень странно. И как я раньше этого не замечал?
Я погрузился в чтение, и оказалось, что под словом «призвание» здесь понимается совсем не то, о чем я сперва подумал. Призвание — это всего-навсего вызов твари для пополнения войска хозяина. Ну-ка, посмотрим, кого умеет призывать Оберик? Медведи — это понятно кто. Спрайты… Комментарий описывает их как маленьких лесных летающих существ, чьи магические атаки хоть и слабы, но способны преодолевать большие расстояния, почти не рассеиваясь. Пауков я уже видел в бестиарии Сакред Вейла, василиск — аналогично. Каменный великан… умеет крушить стены и кидаться огромными валунами. Два чистых листа. Адские гончие… Огнедышащие. Огненный элементал… Странно, здесь элементалами называют не элементарные магические действия, а магических тварей. Значит, огненный элементал… вызывается только на краткое время, не более двух часов, неуязвим для огня, это и ежу понятно, малоуязвим для обычного оружия. Еще один чистый лист. Гаулы… Что еще за гаулы? Любое существо, убитое гаулами, после смерти превращается в нежить. Фу, какая гадость, выходит, Оберик и вправду занимался некромантией. Магический дух передает хозяину ману магического узла. Герой… Оказывается, героев тоже можно вызывать. А это еще что? Нельзя вызвать героя, если хозяину уже служат шесть героев. Вот что имел в виду Оберик, когда говорил, что я не могу быть седьмым героем. Чемпион… Тот же герой, только сильнее. Конец раздела.
Специальные заклинания. Превращение земли в непролазную грязь, частичное разрушение каменной стены, заражение местности, вот о чем говорил Юрген, когда упоминал процедуру очистки местности от заразы. Гадость какая! Создание вулкана, который не только превращает местность в непригодную для проживания, но и дает хозяину один дух маны в месяц. Тоже гадость. Воровство маны у другого хозяина… Поэтому Оберик держит свой запас маны на нуле? Отмена заклинания другого хозяина… Два вида: один для боевых заклинаний, другой для небоевых. Эвакуация героя с поля боя, создание артефакта, отмена глобального заклинания (интересно, что это такое?), еще одно заклинание для создания артефактов, сотворение башни хозяина. Теперь понятно, как Оберик пришел в мир — этим самым заклинанием.
Городские заклинания. Их совсем немного: создание каменной стены, огненной стены… Что еще за темные ритуалы? Удваивают поступление маны от городских шаманов, но понижают уровень благонадежности населения, про суть ритуалов здесь ничего не написано, но сдается мне, что ничего хорошего в них нет. Кстати, умерщвление халфлингов на алтаре — не один ли это из темных ритуалов? Еще одно заклинание, перемещающее Круг Призвания в другой город. И все.
Дальше я просматривал книгу более бегло. Частичное открытие карты, наделение существа гигантской силой, паутина, каменная кожа, хождение по воде, умение находить кратчайший путь, какое-то оружие Элдрича, завеса страха, огнешар. И это все? Нет, не все, есть еще е десяток отдельно валяющихся листов пергамента. Ага, понятно, что это такое — это неоткрытые заклинания. Посмотрим, над чем сейчас работают ученые Оберика… Удар молнии, какой-то глаз земли, обнаружение магии, град, призвание каких-то горгулий, объемно-рассеянный огнешар, снежная буря, благословение города. Странный набор. Но, хрен с ним, посмотрим, что здесь еще есть.
А было здесь еще много всего интересного. Гобелен на стене, рисунок которого я издали принял за абстрактный узор, схематично изображал, как с годами нарастает сила разных хозяев. Видно, что сейчас сильнее всех Шери, Оберик совсем чуть-чуть слабее (а глядя на карту не скажешь), Сссра заметно слабее Оберика, а Мерлин вообще не идет ни в какое сравнение ни с кем. Другой гобелен показывает, из чего складывается сила хозяев. Теперь понятно, почему сила Оберика так незначительно уступает Шери — по силе армии и продвинутости научных исследований он чуть слабее Шери, а по магической силе превосходит его. Похоже, территория у Оберика небольшая, но очень хорошо развитая, а у Шери наоборот.
Зеркало. Я взглянул на свое отражение и испытал настоящий шок. Из зеркала смотрел высокий эльф с тонким лицом, белыми бровями и зелеными волосами, одетый в белый кафтан с пышным высоким воротником. Только взгляд его из надменного стал растерянным. Я погримасничал, и эльф точно повторил все мои гримасы. Я опустил взгляд, и оказалось, что дело не в зеркале, а во мне — в какой-то момент я превратился в точное подобие Оберика (то-то я удивился, почему в заклинательном покое все такое мелкое). Я заглянул в свою душу и обнаружил там ссылку на золотой запас государства, ссылку на нулевой запас маны, десять направлений развития магии, шесть единиц славы, свойство фокусирования маны, на четверть увеличивающее магический урожай, собираемый подвластными мне разумными, и ссылки на шестерых героев.
Замечательно, Моргот меня порви, я теперь великий Оберик. Я расхохотался истерическим смехом. Вот уж чего-чего, а этого не ожидал. Ну что ж, некоторое время побыть хозяином — это даже забавно. Я подошел к карте, сконцентрировал внимание на Торвелле и вызвал Мусиора. В воздухе немедленно материализовалась голова пожилого халфлинга.
— Приветствую тебя, великий Оберик. — Голова нелепо покрутились туда-сюда, я не сразу понял, что Мусиор поклонился.
— Приветствую и тебя, почтенный Мусиор, — ответил я, а Мусиор удивленно поднял брови. Успел уже отвыкнуть от вежливого обращения.
— Мусиор, — сказал я, — распоряжения насчет Хэмфаста отменяются.
Мусиор кивнул и снова застыл, ожидая продолжения. Я заколебался — может, рассказать ему, что произошло и попросить совета? Но как он на это отреагирует, не воспримет ли он мой поступок как неслыханное святотатство и не полезет ли в башню толпа халфлингов, горящих желанием растерзать на месте подлого убийцу? Я, конечно, смогу уклониться от боя, но… Я с удивлением понял, что не могу просто так бросить на произвол судьбы целое государство. Слишком многое здесь завязано на личности хозяина, и, если в один прекрасный день хозяин исчезнет, государство рухнет в одночасье, страна погрузится в анархию и станет легкой добычей Шери. Нет, власть — это не только источник положительных эмоций, но и ответственность за судьбы тех, над кем властвуешь.
Я оборвал связь.
2
3
4
Я погрузился в чтение, и оказалось, что под словом «призвание» здесь понимается совсем не то, о чем я сперва подумал. Призвание — это всего-навсего вызов твари для пополнения войска хозяина. Ну-ка, посмотрим, кого умеет призывать Оберик? Медведи — это понятно кто. Спрайты… Комментарий описывает их как маленьких лесных летающих существ, чьи магические атаки хоть и слабы, но способны преодолевать большие расстояния, почти не рассеиваясь. Пауков я уже видел в бестиарии Сакред Вейла, василиск — аналогично. Каменный великан… умеет крушить стены и кидаться огромными валунами. Два чистых листа. Адские гончие… Огнедышащие. Огненный элементал… Странно, здесь элементалами называют не элементарные магические действия, а магических тварей. Значит, огненный элементал… вызывается только на краткое время, не более двух часов, неуязвим для огня, это и ежу понятно, малоуязвим для обычного оружия. Еще один чистый лист. Гаулы… Что еще за гаулы? Любое существо, убитое гаулами, после смерти превращается в нежить. Фу, какая гадость, выходит, Оберик и вправду занимался некромантией. Магический дух передает хозяину ману магического узла. Герой… Оказывается, героев тоже можно вызывать. А это еще что? Нельзя вызвать героя, если хозяину уже служат шесть героев. Вот что имел в виду Оберик, когда говорил, что я не могу быть седьмым героем. Чемпион… Тот же герой, только сильнее. Конец раздела.
Специальные заклинания. Превращение земли в непролазную грязь, частичное разрушение каменной стены, заражение местности, вот о чем говорил Юрген, когда упоминал процедуру очистки местности от заразы. Гадость какая! Создание вулкана, который не только превращает местность в непригодную для проживания, но и дает хозяину один дух маны в месяц. Тоже гадость. Воровство маны у другого хозяина… Поэтому Оберик держит свой запас маны на нуле? Отмена заклинания другого хозяина… Два вида: один для боевых заклинаний, другой для небоевых. Эвакуация героя с поля боя, создание артефакта, отмена глобального заклинания (интересно, что это такое?), еще одно заклинание для создания артефактов, сотворение башни хозяина. Теперь понятно, как Оберик пришел в мир — этим самым заклинанием.
Городские заклинания. Их совсем немного: создание каменной стены, огненной стены… Что еще за темные ритуалы? Удваивают поступление маны от городских шаманов, но понижают уровень благонадежности населения, про суть ритуалов здесь ничего не написано, но сдается мне, что ничего хорошего в них нет. Кстати, умерщвление халфлингов на алтаре — не один ли это из темных ритуалов? Еще одно заклинание, перемещающее Круг Призвания в другой город. И все.
Дальше я просматривал книгу более бегло. Частичное открытие карты, наделение существа гигантской силой, паутина, каменная кожа, хождение по воде, умение находить кратчайший путь, какое-то оружие Элдрича, завеса страха, огнешар. И это все? Нет, не все, есть еще е десяток отдельно валяющихся листов пергамента. Ага, понятно, что это такое — это неоткрытые заклинания. Посмотрим, над чем сейчас работают ученые Оберика… Удар молнии, какой-то глаз земли, обнаружение магии, град, призвание каких-то горгулий, объемно-рассеянный огнешар, снежная буря, благословение города. Странный набор. Но, хрен с ним, посмотрим, что здесь еще есть.
А было здесь еще много всего интересного. Гобелен на стене, рисунок которого я издали принял за абстрактный узор, схематично изображал, как с годами нарастает сила разных хозяев. Видно, что сейчас сильнее всех Шери, Оберик совсем чуть-чуть слабее (а глядя на карту не скажешь), Сссра заметно слабее Оберика, а Мерлин вообще не идет ни в какое сравнение ни с кем. Другой гобелен показывает, из чего складывается сила хозяев. Теперь понятно, почему сила Оберика так незначительно уступает Шери — по силе армии и продвинутости научных исследований он чуть слабее Шери, а по магической силе превосходит его. Похоже, территория у Оберика небольшая, но очень хорошо развитая, а у Шери наоборот.
Зеркало. Я взглянул на свое отражение и испытал настоящий шок. Из зеркала смотрел высокий эльф с тонким лицом, белыми бровями и зелеными волосами, одетый в белый кафтан с пышным высоким воротником. Только взгляд его из надменного стал растерянным. Я погримасничал, и эльф точно повторил все мои гримасы. Я опустил взгляд, и оказалось, что дело не в зеркале, а во мне — в какой-то момент я превратился в точное подобие Оберика (то-то я удивился, почему в заклинательном покое все такое мелкое). Я заглянул в свою душу и обнаружил там ссылку на золотой запас государства, ссылку на нулевой запас маны, десять направлений развития магии, шесть единиц славы, свойство фокусирования маны, на четверть увеличивающее магический урожай, собираемый подвластными мне разумными, и ссылки на шестерых героев.
Замечательно, Моргот меня порви, я теперь великий Оберик. Я расхохотался истерическим смехом. Вот уж чего-чего, а этого не ожидал. Ну что ж, некоторое время побыть хозяином — это даже забавно. Я подошел к карте, сконцентрировал внимание на Торвелле и вызвал Мусиора. В воздухе немедленно материализовалась голова пожилого халфлинга.
— Приветствую тебя, великий Оберик. — Голова нелепо покрутились туда-сюда, я не сразу понял, что Мусиор поклонился.
— Приветствую и тебя, почтенный Мусиор, — ответил я, а Мусиор удивленно поднял брови. Успел уже отвыкнуть от вежливого обращения.
— Мусиор, — сказал я, — распоряжения насчет Хэмфаста отменяются.
Мусиор кивнул и снова застыл, ожидая продолжения. Я заколебался — может, рассказать ему, что произошло и попросить совета? Но как он на это отреагирует, не воспримет ли он мой поступок как неслыханное святотатство и не полезет ли в башню толпа халфлингов, горящих желанием растерзать на месте подлого убийцу? Я, конечно, смогу уклониться от боя, но… Я с удивлением понял, что не могу просто так бросить на произвол судьбы целое государство. Слишком многое здесь завязано на личности хозяина, и, если в один прекрасный день хозяин исчезнет, государство рухнет в одночасье, страна погрузится в анархию и станет легкой добычей Шери. Нет, власть — это не только источник положительных эмоций, но и ответственность за судьбы тех, над кем властвуешь.
Я оборвал связь.
2
Я смотрю на статистическую сводку по экономике государства и понимаю, что ничего не понимаю. Я ничего не менял в экономике, у Оберика все параметры были точно такими же, но у него все было нормально, а у меня… Ну откуда мне взять двести одну тонну продовольствия в месяц? И как вообще халфлинги Оберика жили и не дохли от голода с таким дефицитом продовольствия? Ну не мог этот дефицит возникнуть за те несколько часов, которые прошли с момента смены власти. Вначале я думал, что ошибся в расчетах, но я перечитываю сводку уже в третий раз, а результат всегда один и тот же.
Похоже, надо исходить из того, что есть. Я связался с бургомистрами восьми городов и приказал им перебросить часть ресурсов из промышленности в сельское хозяйство. Этот приказ вызвал удивление, а еще большее удивление вызвал тот факт, что великий Оберик разговаривал вежливо и совсем не ругался. Я поговорил и с Ясенгардом, и он тоже не заметил подмены хозяина.
В число городов, с бургомистрами которых я разговаривал, входил город Иксту, населенный клаконами. Но увидеть живого клакона мне не довелось — бургомистром Иксту был халфлинг. Иксту был завоеван Обериком лет десять назад, и, естественно, во главе города встал представитель оккупационных сил.
Я связался с бургомистрами остальных городов, получил от них доклады о текущем положении дел, отдал несколько приказов. Оберик держал огромную армию, состоящую по большей части из городских гарнизонов, бездельничающих и бесполезно потребляющих ресурсы. Я велел перебросить часть ресурсов на развитие промышленности, так, мне кажется, будет лучше.
Что же делать с этими войсками? Оставить все как есть? Глупо. Воевать с другими хозяевами? Еще более глупо. Карта показывает на моей территории два десятка магических аномалий, густо населенных разнообразной нечистью. Пожалуй, это самая подходящая цель для моих войск. Вот, например, город Медодейл. На кой хрен, спрашивается, в его гарнизоне безвылазно сидят семьдесят слингеров и сто двадцать боевых шаманов, если в двух шагах к северо-западу от города посреди плодородной равнины располагается маленькая рощица, в которой лесная нечисть скрывает что-то магическое? Я отдал необходимые распоряжения, и воины начали собираться в поход.
Похоже, надо исходить из того, что есть. Я связался с бургомистрами восьми городов и приказал им перебросить часть ресурсов из промышленности в сельское хозяйство. Этот приказ вызвал удивление, а еще большее удивление вызвал тот факт, что великий Оберик разговаривал вежливо и совсем не ругался. Я поговорил и с Ясенгардом, и он тоже не заметил подмены хозяина.
В число городов, с бургомистрами которых я разговаривал, входил город Иксту, населенный клаконами. Но увидеть живого клакона мне не довелось — бургомистром Иксту был халфлинг. Иксту был завоеван Обериком лет десять назад, и, естественно, во главе города встал представитель оккупационных сил.
Я связался с бургомистрами остальных городов, получил от них доклады о текущем положении дел, отдал несколько приказов. Оберик держал огромную армию, состоящую по большей части из городских гарнизонов, бездельничающих и бесполезно потребляющих ресурсы. Я велел перебросить часть ресурсов на развитие промышленности, так, мне кажется, будет лучше.
Что же делать с этими войсками? Оставить все как есть? Глупо. Воевать с другими хозяевами? Еще более глупо. Карта показывает на моей территории два десятка магических аномалий, густо населенных разнообразной нечистью. Пожалуй, это самая подходящая цель для моих войск. Вот, например, город Медодейл. На кой хрен, спрашивается, в его гарнизоне безвылазно сидят семьдесят слингеров и сто двадцать боевых шаманов, если в двух шагах к северо-западу от города посреди плодородной равнины располагается маленькая рощица, в которой лесная нечисть скрывает что-то магическое? Я отдал необходимые распоряжения, и воины начали собираться в поход.
3
Волшебная роща замаячила на горизонте, походная колонна остановилась. Строй смешался, те, кто поленился облачиться в броню заранее, надевали кольчуги, курчавые головы украсились шлемами, половину составляли примитивные шишаки, а другую половину — более продвинутые экземпляры, защищающие щеки и переносицу. Слингеры разминали руки, перед тем как обрушить на лесную нечисть убийственный камнепад, шаманы совершали сложные движения, похожие на танец, готовясь привести в действие все свои познания в боевой магии, весьма скромные познания, надо сказать, но это не умаляет отваги тех, кто без колебаний готов отдать свою жизнь по единственному мановению руки хозяина.
Я сидел в жестком кресле с высокой спинкой, одиноко стоящем посреди заклинательного покоя, а передо мной прямо в воздухе разворачивалась картина войска перед сражением. Врага пока не видно, но бойцы не сомневаются, что он рядом, а я не имею оснований не доверять чутью моих шаманов. Жалко, что нет в запасе маны и я ничем не могу помочь тем, кто сейчас будет очищать рощу от нечисти. Неловко смотреть на битву как на представление, но мне сейчас не приходится выбирать. Нет, в принципе, я могу оставить башню, переместиться на поле боя и лично войти в эту рощу, и вряд ли кто-либо или что-либо сможет остановить меня, но все заклинания, на которых основана власть хозяина, опираются на то, что хозяин никогда и ни при каких обстоятельствах не покидает башни, башня для него как талисман, дающий силы и одновременно являющийся слабейшим местом владельца. Не хочется проверять, что произойдет, если я покину башню.
Я как бы с птичьего полета вижу поле, которому совcем скоро предстоит стать полем битвы. Одним усилием воли я могу сконцентрировать взгляд на любом конкретном участке, могу отдать приказ любому воину, и мой приказ будет услышан. Но сейчас я не командир, я просто зритель.
Командир отряда, чье имя я так и не удосужился узнать, решил, что время на подготовку к бою уже истекло, и сто шестьдесят халфлингов развернулись в боeвой порядок. Редкая цепь неспешно двинулась через поле, почти полностью скрытая высокой травой, только верхушки шлемов матово поблескивают, озаренные небесным светом. Стороннему наблюдателю может показаться странным, как халфлинги видят друг друга в такой высокой траве, но я прекрасно знаю, что совсем нетрудно научиться ловить взглядом отблеск шлема соседа в просветах между стеблями и листьями, мерно колышущимися под порывами ветра.
Какое-то шевеление произошло на опушке рощи, и не только я его заметил. Прозвучала команда, цепь замерла на месте, насторожив оружие, готовая нанести удар в любой момент. Но первый удар нанесла нечисть. Нежно-белое, изящно-прозрачное кисейное полотно взметнулось в небо. Невесомая сетка устремилась на моих бойцов, неведомым образом не отклоняемая ветром, и обрушилась с неба на самый центр боевого порядка, в то место, которое занимал командир. Падая на землю, сеть развернулась и распалась на сотню невесомых пуховых платков, нити зашевелились словно живые, и мое сердце дрогнуло, когда я узнал в брошенном заклинании ту самую паутину, которой Оберик так удачно меня спеленал в нашем вчерашнем бою. (Или не вчерашнем? Никак не привыкну ориентироваться во времени этого мира). Паутина распласталась по земле, накрыв почти половину бойцов. Мечи взлетели в воздух, разрывая волшебную сеть на тысячи и десятки тысяч отдельных кусков, но каждый фрагмент жил своей жизнью, паутина успела сделать свое дело — в считанные мгновения в цепи халфлингов образовалась гигантская брешь, воины катались по земле, опутанные по рукам и ногам, из этой паутины можно выбраться, я знаю это по своему опыту, но не стоит надеяться на то, что слингеры быстро вернутся в строй. И как они справятся без командира?
Ослепительно-голубые иглы, похожие на маленькие молнии, с пронзительным надтреснутым визгом прочертили воздух, и там, где они врезались в землю, вспыхивало пламя и поднимались клубы дыма. Магическая атака содержала в себе достаточно энергии, чтобы выкосить весь правый фланг, но халфлинги в очередной раз показали, что не зря про нас говорят, что боевое искусство нашего народа никак не соответствует нашим скромным размерам. Насколько я смог разглядеть, никто из моих воинов серьезно не пострадал. Непостижимым для непосвященного образом халфлинги угадывали, куда ударит очередная игла, и в последний миг уклонялись от удара. Трудно поверить, что халфлинг способен разглядеть голубую магическую иглу на фоне голубого неба, но я отлично знаю, на что способно хоббичье зрение.
Я обратил взгляд на тех тварей, что метали иглы. Так вот они какие, спрайты… Маленькие прекрасные женщины, совершенно обнаженные, с прозрачными крыльями за спиной, делающими их похожими на стрекоз. Интересно, как такие маленькие головки удерживают в себе полноценный разум? Или они неразумны? Точно, они совершенно неразумны, это их внешний облик ввел меня в заблуждение. Спрайты кружили над деревьями, выпуская на каждом круге очередную иглу. Они изящны, хрупки и симпатичны, но сейчас они — нечисть, которая должна быть уничтожена. Жалко, что с ними нельзя договориться, но тварей Аркануса нельзя приручить, можно управлять лишь теми тварями, которые впервые увидели свет в Круге Призвания.
И халфлинги нанесли ответный удар, в воздухе засверкали десятки огнешаров, выпущенных шаманами. Камней не видно вовсе, похоже, слингеры в полном составе сражаются с паутиной, но даже без их помощи залп шаманов получился поистине сокрушительным.
Нежные спрайты окутывались пламенем и падали вниз, разбрасывая во все стороны жалкие комочки горящих перьев. Мое сердце непроизвольно сжалось — неправильно, что такие прелестные создания находят такой страшный конец. Но шаманы беспощадны, один залп — и в воздухе осталось не больше половины спрайтов, остальные рухнули на землю, окутанные огнем.
Кустарник, очерчивающий границу рощи, зашевелился, и моему взору предстало пехотное сопровождение спрайтов — десять пауков, каждый размером с крупную собаку, точно такие же твари, как те, которых я разглядывал в бестиарии Сакред Вейла. Крупные и подвижные, покрытые хитиновой броней, вооруженные мощными лапами и ядовитыми челюстями. Не самые опасные твари Аркануса, но и не самые слабые.
Спрайты продолжали метать волшебные иглы, поле покрылось частой сеткой выжженных проплешин, клубы дыма поднимались и таяли, рисуя в воздухе сложные и запутанные фигуры. Но цепь халфлингов стояла на прежнем месте, и в рядах моих воинов по-прежнему не было видно убитых и раненых.
Второй залп шаманов. Спрайты десятками падают вниз, объятые пламенем, в воздухе их уже почти не осталось. Часть шаманов перенесли огонь на пауков, но те приближаются быстро и неумолимо, лишь один валяется кверху брюхом и жалко сучит обожженными лапами. Пауки набирают скорость, и вот они уже мчатся, как пони на полном скаку. Последние спрайты ведут отчаянный огонь, но всем ясно, что большого ущерба противнику им не причинить.
И я вижу то, что наполняет меня уверенностью в благополучном исходе битвы. Один за другим спеленатые слингеры освобождаются от паутины, те, кто успел раньше, помогают менее удачливым товарищам, брешь в строю заполняется, воины разминают плечи, еще минута, и они нанесут сокрушительный удар.
Не успели. Шаманы сумели сжечь еще двух пауков, но оставшиеся врезались в толпу слингеров, еще не сбившихся в плотный строй, когда каждый прикрывает щитом не только себя, но и соседа. Короткая схватка, взблеск мечей, поле битвы оглашают разноголосые стоны с треском огнешаров и визгом волшебных игл, сливаясь в безумную симфонию.
После минутной неразберихи слингеры сумели-таки соорудить каре, и паукам теперь уже ничего не светит. Один за другим твари падают на землю, скрываясь в высокой траве от моих глаз, и лишь судорожно дергающиеся конечности выдают места, где бьются в агонии лесные твари. Единственный паук ухитряется отступить, разорвав дистанцию прямого контакта, но в следующее мгновение шквал камней обрывает его жизнь. Десяток огнешаров разрываются над лесом, и все закончено.
Через полчаса я получаю доклад: уничтожено десять пауков и около шестидесяти спрайтов, потери составляют девять раненых, убитых нет. При осмотре паучьего гнезда обнаружен артефакт, который, наверное, и охраняли твари. Артефакт выглядит как маленькая деревянная коробочка без каких-либо надписей и украшений. Я приказываю открыть ее, и в мое хранилище перетекает двести духов маны. Теперь можно и поколдовать.
Я объявляю благодарность бойцам и обещаю выплатить щедрую премию. Солдаты радостно вопят, они очень довольны, никто не ожидал, что таинственное проклятое место, которым много лет пугали детей, так легко падет под их натиском. Они выкрикивают славословия в мой адрес, но я прекрасно знаю, что я здесь ни при чем. Они все сделали сами.
Ну что же, бой прошел замечательно, девять раненых — это не потери, спрайтов немного жалко, но что делать… Глупо горевать по поводу того, что ты не в силах изменить.
Я сидел в жестком кресле с высокой спинкой, одиноко стоящем посреди заклинательного покоя, а передо мной прямо в воздухе разворачивалась картина войска перед сражением. Врага пока не видно, но бойцы не сомневаются, что он рядом, а я не имею оснований не доверять чутью моих шаманов. Жалко, что нет в запасе маны и я ничем не могу помочь тем, кто сейчас будет очищать рощу от нечисти. Неловко смотреть на битву как на представление, но мне сейчас не приходится выбирать. Нет, в принципе, я могу оставить башню, переместиться на поле боя и лично войти в эту рощу, и вряд ли кто-либо или что-либо сможет остановить меня, но все заклинания, на которых основана власть хозяина, опираются на то, что хозяин никогда и ни при каких обстоятельствах не покидает башни, башня для него как талисман, дающий силы и одновременно являющийся слабейшим местом владельца. Не хочется проверять, что произойдет, если я покину башню.
Я как бы с птичьего полета вижу поле, которому совcем скоро предстоит стать полем битвы. Одним усилием воли я могу сконцентрировать взгляд на любом конкретном участке, могу отдать приказ любому воину, и мой приказ будет услышан. Но сейчас я не командир, я просто зритель.
Командир отряда, чье имя я так и не удосужился узнать, решил, что время на подготовку к бою уже истекло, и сто шестьдесят халфлингов развернулись в боeвой порядок. Редкая цепь неспешно двинулась через поле, почти полностью скрытая высокой травой, только верхушки шлемов матово поблескивают, озаренные небесным светом. Стороннему наблюдателю может показаться странным, как халфлинги видят друг друга в такой высокой траве, но я прекрасно знаю, что совсем нетрудно научиться ловить взглядом отблеск шлема соседа в просветах между стеблями и листьями, мерно колышущимися под порывами ветра.
Какое-то шевеление произошло на опушке рощи, и не только я его заметил. Прозвучала команда, цепь замерла на месте, насторожив оружие, готовая нанести удар в любой момент. Но первый удар нанесла нечисть. Нежно-белое, изящно-прозрачное кисейное полотно взметнулось в небо. Невесомая сетка устремилась на моих бойцов, неведомым образом не отклоняемая ветром, и обрушилась с неба на самый центр боевого порядка, в то место, которое занимал командир. Падая на землю, сеть развернулась и распалась на сотню невесомых пуховых платков, нити зашевелились словно живые, и мое сердце дрогнуло, когда я узнал в брошенном заклинании ту самую паутину, которой Оберик так удачно меня спеленал в нашем вчерашнем бою. (Или не вчерашнем? Никак не привыкну ориентироваться во времени этого мира). Паутина распласталась по земле, накрыв почти половину бойцов. Мечи взлетели в воздух, разрывая волшебную сеть на тысячи и десятки тысяч отдельных кусков, но каждый фрагмент жил своей жизнью, паутина успела сделать свое дело — в считанные мгновения в цепи халфлингов образовалась гигантская брешь, воины катались по земле, опутанные по рукам и ногам, из этой паутины можно выбраться, я знаю это по своему опыту, но не стоит надеяться на то, что слингеры быстро вернутся в строй. И как они справятся без командира?
Ослепительно-голубые иглы, похожие на маленькие молнии, с пронзительным надтреснутым визгом прочертили воздух, и там, где они врезались в землю, вспыхивало пламя и поднимались клубы дыма. Магическая атака содержала в себе достаточно энергии, чтобы выкосить весь правый фланг, но халфлинги в очередной раз показали, что не зря про нас говорят, что боевое искусство нашего народа никак не соответствует нашим скромным размерам. Насколько я смог разглядеть, никто из моих воинов серьезно не пострадал. Непостижимым для непосвященного образом халфлинги угадывали, куда ударит очередная игла, и в последний миг уклонялись от удара. Трудно поверить, что халфлинг способен разглядеть голубую магическую иглу на фоне голубого неба, но я отлично знаю, на что способно хоббичье зрение.
Я обратил взгляд на тех тварей, что метали иглы. Так вот они какие, спрайты… Маленькие прекрасные женщины, совершенно обнаженные, с прозрачными крыльями за спиной, делающими их похожими на стрекоз. Интересно, как такие маленькие головки удерживают в себе полноценный разум? Или они неразумны? Точно, они совершенно неразумны, это их внешний облик ввел меня в заблуждение. Спрайты кружили над деревьями, выпуская на каждом круге очередную иглу. Они изящны, хрупки и симпатичны, но сейчас они — нечисть, которая должна быть уничтожена. Жалко, что с ними нельзя договориться, но тварей Аркануса нельзя приручить, можно управлять лишь теми тварями, которые впервые увидели свет в Круге Призвания.
И халфлинги нанесли ответный удар, в воздухе засверкали десятки огнешаров, выпущенных шаманами. Камней не видно вовсе, похоже, слингеры в полном составе сражаются с паутиной, но даже без их помощи залп шаманов получился поистине сокрушительным.
Нежные спрайты окутывались пламенем и падали вниз, разбрасывая во все стороны жалкие комочки горящих перьев. Мое сердце непроизвольно сжалось — неправильно, что такие прелестные создания находят такой страшный конец. Но шаманы беспощадны, один залп — и в воздухе осталось не больше половины спрайтов, остальные рухнули на землю, окутанные огнем.
Кустарник, очерчивающий границу рощи, зашевелился, и моему взору предстало пехотное сопровождение спрайтов — десять пауков, каждый размером с крупную собаку, точно такие же твари, как те, которых я разглядывал в бестиарии Сакред Вейла. Крупные и подвижные, покрытые хитиновой броней, вооруженные мощными лапами и ядовитыми челюстями. Не самые опасные твари Аркануса, но и не самые слабые.
Спрайты продолжали метать волшебные иглы, поле покрылось частой сеткой выжженных проплешин, клубы дыма поднимались и таяли, рисуя в воздухе сложные и запутанные фигуры. Но цепь халфлингов стояла на прежнем месте, и в рядах моих воинов по-прежнему не было видно убитых и раненых.
Второй залп шаманов. Спрайты десятками падают вниз, объятые пламенем, в воздухе их уже почти не осталось. Часть шаманов перенесли огонь на пауков, но те приближаются быстро и неумолимо, лишь один валяется кверху брюхом и жалко сучит обожженными лапами. Пауки набирают скорость, и вот они уже мчатся, как пони на полном скаку. Последние спрайты ведут отчаянный огонь, но всем ясно, что большого ущерба противнику им не причинить.
И я вижу то, что наполняет меня уверенностью в благополучном исходе битвы. Один за другим спеленатые слингеры освобождаются от паутины, те, кто успел раньше, помогают менее удачливым товарищам, брешь в строю заполняется, воины разминают плечи, еще минута, и они нанесут сокрушительный удар.
Не успели. Шаманы сумели сжечь еще двух пауков, но оставшиеся врезались в толпу слингеров, еще не сбившихся в плотный строй, когда каждый прикрывает щитом не только себя, но и соседа. Короткая схватка, взблеск мечей, поле битвы оглашают разноголосые стоны с треском огнешаров и визгом волшебных игл, сливаясь в безумную симфонию.
После минутной неразберихи слингеры сумели-таки соорудить каре, и паукам теперь уже ничего не светит. Один за другим твари падают на землю, скрываясь в высокой траве от моих глаз, и лишь судорожно дергающиеся конечности выдают места, где бьются в агонии лесные твари. Единственный паук ухитряется отступить, разорвав дистанцию прямого контакта, но в следующее мгновение шквал камней обрывает его жизнь. Десяток огнешаров разрываются над лесом, и все закончено.
Через полчаса я получаю доклад: уничтожено десять пауков и около шестидесяти спрайтов, потери составляют девять раненых, убитых нет. При осмотре паучьего гнезда обнаружен артефакт, который, наверное, и охраняли твари. Артефакт выглядит как маленькая деревянная коробочка без каких-либо надписей и украшений. Я приказываю открыть ее, и в мое хранилище перетекает двести духов маны. Теперь можно и поколдовать.
Я объявляю благодарность бойцам и обещаю выплатить щедрую премию. Солдаты радостно вопят, они очень довольны, никто не ожидал, что таинственное проклятое место, которым много лет пугали детей, так легко падет под их натиском. Они выкрикивают славословия в мой адрес, но я прекрасно знаю, что я здесь ни при чем. Они все сделали сами.
Ну что же, бой прошел замечательно, девять раненых — это не потери, спрайтов немного жалко, но что делать… Глупо горевать по поводу того, что ты не в силах изменить.
4
Я велел взять под охрану переход в Миррор в ста милях от города Ханипула, расформировать флот (зачем мне корабли, если весь Арканус представляет собой один большой континент? И зачем мне целых две боевые триремы в пятидесятимильном Иствейском озере? Рыбу с них ловить?), а несоразмерно большие гарнизоны уменьшил, отправив лишних воинов к ближайшим магическим аномалиям. Пусть приносят пользу обществу вместо того, чтобы даром жрать хлеб. У героев, который год безвылазно сидящих в Торвелле, тоже кончилась праздная жизнь — я велел им исследовать пещеры Торгарда, где явно имеет место какое-то магическое присутствие.
Заброшенная темница в окрестностях Ханипула, издавна пользовавшаяся дурной славой, оказалась вообще без охраны, а странные эффекты, наблюдавшиеся по ночам в ее окрестностях, объяснялись наличием в ее подвале артефакта, подарившего мне еще пятьдесят духов маны.
А потом был второй бой.
Примерно в восьмидесяти милях на юг от города Миреана с незапамятных времен находится вулкан, носящий имя Миреадур. Это обычный вулкан, извергающийся раз в столетие, не примечательный ни высотой скального конуса, ни глубиной кратера, ни целебными минеральными водами. Как и большинство вулканов Аркануса, Миреадур с момента сотворения мира аккумулировал энергию хаоса. Несколько столетий назад в его жерле созрел полноценный магический узел, который привлек множество разнообразных тварей, и те плотно заселили его склоны.
Было бы неплохо освободить этот вулкан от нечисти и подселить туда магического духа. А если двести сорок шаманов не справятся с местными тварями, то тогда с ними не справится никто. И я приказал гарнизону Миреана выступать.
Осторожно проведенная разведка показала, что склоны Миреадура облюбовала не только всякая мелочь вроде адских гончих. Неподалеку от жерла устроил себе берлогу самый настоящий спон, он здорово откормился на волнах магии хаоса, и даже адские гончие избегают приближаться к лежбищу хозяина вулкана. Если, конечно, любимое место отдыха спона можно назвать лежбищем — будучи стопроцентно магическим созданием, спон не нуждается в мягкой лежанке, он никогда не касается земли, паря в нескольких футах над ней. Я вспомнил слова Юргена и решил не отступать. Не может быть, чтобы двести сорок шаманов не смогли расстрелять одного спона, которого, как говорил Юрген, расстрелять совсем несложно.
Командир шаманов (я опять не запомнил его имя) побледнел, услышав эти слова, но не дерзнул перечить всесильному хозяину. И настал момент истины.
Двести сорок шаманов выстроились широким прямоугольником на краю кратера, и спон явился. Я впервые увидел его своими глазами, пусть и не лицом к лицу, а за тысячу миль, но все равно это нечто. Насколько спрайты красивы, настолько же спон безобразен, он похож на мертвенно-сизую лягушку, надутую каким-то шутником до трех футов в диаметре. Абсолютно круглое, блестящее тело твари венчают три глаза на тонких ниточках, неторопливо поворачивающихся то в одну, то в другую сторону. Что самое противное, эти глаза практически неотличимы от человеческих, кажется, что протухший покойник раздулся до такой степени, что вот-вот лопнет, но не лопнул, а с помощью противоестественной некромантии обрел жалкое подобие жизни.
Шкура спона выглядит тонкой и сильно растянутой, но это впечатление обманчиво, она прочнее любой кольчуги, что надеты на шаманах, решившихся противостоять чудовищу. Спон не имеет никаких конечностей, хвостов или жвал, он был бы совершенно беспомощен в рукопашном бою, если бы кто-то сумел навязать ему правильный бой. Я вгляделся в ту мерзость, которая заменяет спону душу, и то, что я увидел, мне совсем не понравилось. Во-первых, спон вызывает страх не только внешним видом, но и особым заклинанием, неотъемлемо присутствующим у этой твари. Редко кто может противостоять этому страху, убийственному, леденящему душу, чаще бойцы, которым пришлось встретиться со споном лицом к лицу, застывают в ужасе, не в силах пошевелить даже пальцем. Во-вторых, спон выбрызгивает яд из узких отверстий под глазами. А в-третьих, и это самое главное, три глаза спона — это не просто глаза, их взгляд обладает колдовским действием, да таким, что василиск сдох бы от зависти, будь у него достаточно мозгов, чтобы понять, что такое зависть.
В общем, спон величественно выплыл из кратера и неспешно двинулся вниз по склону. Но он недолго оставался в одиночестве, и вот этого я не учел. Адские гончие, пришедшие на неслышимый для меня призыв, появлялись будто бы из ниоткуда, их становилось все больше и больше, и настал момент, когда на каждого шамана приходилась одна гончая. Вот тогда меня и кольнуло первое предчувствие неудачи.
Надо сказать пару слов об адских гончих. Это просто большие собаки, способные изрыгать огонь. Недалеко, всего футов на пять, с драконом они не идут ни в какое сравнение. Адские гончие не считаются сильными тварями, достойными особого уважения (как, например, спон), но в таком количестве…
Однако отступать уже поздно, адские гончие движутся гораздо быстрее халфлингов, пешком от них не убежать, надо принимать бой. И я сотворил первое боевое заклинание, хорошо, что в моем резерве появилась мана.
Ярко-оранжевое сияние вспыхнуло перед наступающими гончими, и огненный элементал увидел небо Аркануса. Если, конечно, это можно назвать словом «увидел». Огненный элементал — костер, выросший из искры первородного огня, горящий сам по себе и не нуждающийся в топливе. Огненный элементал сродни огнешару, только обладает собственной волей, пусть и совсем примитивной, и живет не считанные секунды, а один-два часа.
Появление элементала на поле боя послужило сигналом для халфлингов. Целое море огня обрушилось на лоснящиеся бока спона. Повинуясь моему приказу, шаманы сосредоточили огонь на самом грозном противнике, ведь, когда халфлинги окажутся в зоне действия смертельного взгляда спона, их уже ничто не спасет.
Элементал ринулся навстречу лавине гончих и врезался в их ряды. Потоки огня брызнули раскаленными вихрями, а когда они опали, элементала больше не было. Как ни странно, огненные элементалы уязвимы для обычного оружия гораздо меньше, чем другие существа, но все-таки уязвимы. Но элементал погиб не зря, два десятка зажаренных собачьих трупов остались лежать на его пути.
Пламя, рожденное шаманами, тоже опало, и спон величаво выплыл из огня, совершенно невредимый. Я знаю, что спон всегда кажется невредимым, пока не взорвется, разбрасывая отвратительные внутренности, но грозное предчувствие кольнуло меня во второй раз.
Я сформировал второго элементала, шаманы дали второй залп, и спон взорвался. Сизо-черная, липкая на вид масса затопила склон, и адские гончие, оказавшиеся поблизости, испуганно прыснули в стороны. Огонь шаманов не ослабевал, теперь они обстреливали гончих, но врагов было слишком много. Второй элементал постигла участь первого, и я повторил заклинание в третий раз. А четвертому элементалу не бывать, у меня не хватит скилла.
Шаманы продолжали стрелять, склон покрылся зажаренными собачьими телами. Хорошо, что запах не проникает сквозь волшебное окно, через которое я наблюдаю битву. Уже половина адских гончих полегла на склоне, но оставшиеся вплотную приблизились к строю халфлингов.
Заброшенная темница в окрестностях Ханипула, издавна пользовавшаяся дурной славой, оказалась вообще без охраны, а странные эффекты, наблюдавшиеся по ночам в ее окрестностях, объяснялись наличием в ее подвале артефакта, подарившего мне еще пятьдесят духов маны.
А потом был второй бой.
Примерно в восьмидесяти милях на юг от города Миреана с незапамятных времен находится вулкан, носящий имя Миреадур. Это обычный вулкан, извергающийся раз в столетие, не примечательный ни высотой скального конуса, ни глубиной кратера, ни целебными минеральными водами. Как и большинство вулканов Аркануса, Миреадур с момента сотворения мира аккумулировал энергию хаоса. Несколько столетий назад в его жерле созрел полноценный магический узел, который привлек множество разнообразных тварей, и те плотно заселили его склоны.
Было бы неплохо освободить этот вулкан от нечисти и подселить туда магического духа. А если двести сорок шаманов не справятся с местными тварями, то тогда с ними не справится никто. И я приказал гарнизону Миреана выступать.
Осторожно проведенная разведка показала, что склоны Миреадура облюбовала не только всякая мелочь вроде адских гончих. Неподалеку от жерла устроил себе берлогу самый настоящий спон, он здорово откормился на волнах магии хаоса, и даже адские гончие избегают приближаться к лежбищу хозяина вулкана. Если, конечно, любимое место отдыха спона можно назвать лежбищем — будучи стопроцентно магическим созданием, спон не нуждается в мягкой лежанке, он никогда не касается земли, паря в нескольких футах над ней. Я вспомнил слова Юргена и решил не отступать. Не может быть, чтобы двести сорок шаманов не смогли расстрелять одного спона, которого, как говорил Юрген, расстрелять совсем несложно.
Командир шаманов (я опять не запомнил его имя) побледнел, услышав эти слова, но не дерзнул перечить всесильному хозяину. И настал момент истины.
Двести сорок шаманов выстроились широким прямоугольником на краю кратера, и спон явился. Я впервые увидел его своими глазами, пусть и не лицом к лицу, а за тысячу миль, но все равно это нечто. Насколько спрайты красивы, настолько же спон безобразен, он похож на мертвенно-сизую лягушку, надутую каким-то шутником до трех футов в диаметре. Абсолютно круглое, блестящее тело твари венчают три глаза на тонких ниточках, неторопливо поворачивающихся то в одну, то в другую сторону. Что самое противное, эти глаза практически неотличимы от человеческих, кажется, что протухший покойник раздулся до такой степени, что вот-вот лопнет, но не лопнул, а с помощью противоестественной некромантии обрел жалкое подобие жизни.
Шкура спона выглядит тонкой и сильно растянутой, но это впечатление обманчиво, она прочнее любой кольчуги, что надеты на шаманах, решившихся противостоять чудовищу. Спон не имеет никаких конечностей, хвостов или жвал, он был бы совершенно беспомощен в рукопашном бою, если бы кто-то сумел навязать ему правильный бой. Я вгляделся в ту мерзость, которая заменяет спону душу, и то, что я увидел, мне совсем не понравилось. Во-первых, спон вызывает страх не только внешним видом, но и особым заклинанием, неотъемлемо присутствующим у этой твари. Редко кто может противостоять этому страху, убийственному, леденящему душу, чаще бойцы, которым пришлось встретиться со споном лицом к лицу, застывают в ужасе, не в силах пошевелить даже пальцем. Во-вторых, спон выбрызгивает яд из узких отверстий под глазами. А в-третьих, и это самое главное, три глаза спона — это не просто глаза, их взгляд обладает колдовским действием, да таким, что василиск сдох бы от зависти, будь у него достаточно мозгов, чтобы понять, что такое зависть.
В общем, спон величественно выплыл из кратера и неспешно двинулся вниз по склону. Но он недолго оставался в одиночестве, и вот этого я не учел. Адские гончие, пришедшие на неслышимый для меня призыв, появлялись будто бы из ниоткуда, их становилось все больше и больше, и настал момент, когда на каждого шамана приходилась одна гончая. Вот тогда меня и кольнуло первое предчувствие неудачи.
Надо сказать пару слов об адских гончих. Это просто большие собаки, способные изрыгать огонь. Недалеко, всего футов на пять, с драконом они не идут ни в какое сравнение. Адские гончие не считаются сильными тварями, достойными особого уважения (как, например, спон), но в таком количестве…
Однако отступать уже поздно, адские гончие движутся гораздо быстрее халфлингов, пешком от них не убежать, надо принимать бой. И я сотворил первое боевое заклинание, хорошо, что в моем резерве появилась мана.
Ярко-оранжевое сияние вспыхнуло перед наступающими гончими, и огненный элементал увидел небо Аркануса. Если, конечно, это можно назвать словом «увидел». Огненный элементал — костер, выросший из искры первородного огня, горящий сам по себе и не нуждающийся в топливе. Огненный элементал сродни огнешару, только обладает собственной волей, пусть и совсем примитивной, и живет не считанные секунды, а один-два часа.
Появление элементала на поле боя послужило сигналом для халфлингов. Целое море огня обрушилось на лоснящиеся бока спона. Повинуясь моему приказу, шаманы сосредоточили огонь на самом грозном противнике, ведь, когда халфлинги окажутся в зоне действия смертельного взгляда спона, их уже ничто не спасет.
Элементал ринулся навстречу лавине гончих и врезался в их ряды. Потоки огня брызнули раскаленными вихрями, а когда они опали, элементала больше не было. Как ни странно, огненные элементалы уязвимы для обычного оружия гораздо меньше, чем другие существа, но все-таки уязвимы. Но элементал погиб не зря, два десятка зажаренных собачьих трупов остались лежать на его пути.
Пламя, рожденное шаманами, тоже опало, и спон величаво выплыл из огня, совершенно невредимый. Я знаю, что спон всегда кажется невредимым, пока не взорвется, разбрасывая отвратительные внутренности, но грозное предчувствие кольнуло меня во второй раз.
Я сформировал второго элементала, шаманы дали второй залп, и спон взорвался. Сизо-черная, липкая на вид масса затопила склон, и адские гончие, оказавшиеся поблизости, испуганно прыснули в стороны. Огонь шаманов не ослабевал, теперь они обстреливали гончих, но врагов было слишком много. Второй элементал постигла участь первого, и я повторил заклинание в третий раз. А четвертому элементалу не бывать, у меня не хватит скилла.
Шаманы продолжали стрелять, склон покрылся зажаренными собачьими телами. Хорошо, что запах не проникает сквозь волшебное окно, через которое я наблюдаю битву. Уже половина адских гончих полегла на склоне, но оставшиеся вплотную приблизились к строю халфлингов.