Страница:
По пути в Сибирь он женился. Жена, Александра Соколовская, была на 10 лет старше мужа. Впрочем, вместе они были недолго. Вскоре, бросив ее в Сибири с двумя маленькими дочерьми, Лев Давидович бежит за границу, к Ленину. Работая под его руководством, Троцкий отправляется в Париж. Там он встречает Наталью Седову и уводит ее от мужа. С ней ему суждено прожить всю оставшуюся жизнь.
На II съезде РСДРП произошел памятный раскол на большевиков и меньшевиков. Троцкий, в начале съезда выступавший на стороне Ленина, к концу сделал крутой разворот и перешел к меньшевикам. С Лениным он разошелся на долгие годы.
Первым звездным часом Троцкого стала революция 1905 года. Политик, оратор, публицист, он все время в гуще событий. С самого начала работы Петербургского Совета рабочих депутатов его избирают заместителем председателя. Он пишет воззвания, резолюции, манифесты Совета, передовые статьи в газету «Известия». Однако революция потерпела поражение, Троцкого арестовали и после годичного пребывания в тюрьме, отправили в Сибирь на вечное поселение. По пути он бежал и вскоре уже присутствовал на Лондонском съезде РСДРП.
Как революционер он был великолепен. Однако революционные таланты Льва Давидовича сочетались с самым ярым меньшевизмом. По взглядам он в то время фактически смыкается с ликвидаторами, стоявшими за преобразование революционной партии в реформистскую. Удивительным образом это сочеталось у него с очень «революционными» теориями. «Вместе с Парвусом, – писал Троцкий, – мы отстаивали… ту мысль, что русская революция является прологом социально-революционной эпохи в развитии Европы; что русская революция не может быть доведена до конца ни сотрудничеством пролетариата с либеральной буржуазией, ни его союзом с революционным крестьянством; что она может победить лишь как составная часть революции европейского пролетариата».
К большевикам Троцкий примкнул только в 1917 году в составе межрайонной организации РСДРП. События кипели, а в момент революционных перемен он чувствовал себя как рыба в воде. Талант организатора, великолепные ораторские способности, памятная по 1905 году работа в Совете – вот трамплин, с которого «демон революции» прыгнул к вершинам власти. Однако его двойственность осталась при нем. На словах – левый из левых, в конкретных делах он был правым, время от времени скатываясь к откровенному предательству. Ленин прозвал его «иудушкой», знавшие Троцкого его не любили. Однако авторитет его среди рядовых партийцев и в народе был очень высок, и след этого авторитета сохранялся даже двадцать лет спустя.
О том, что собой представляли воззрения Льва Давидовича, пишет Сергей Дмитриевский, бывший эсер, а затем крупный советский дипломат-невозвращенец. Долгое время он работал в руководстве НКИД и хорошо знал лично всю советскую верхушку.
«Троцкому на Россию как таковую было наплевать. Его бог на небе был Маркс, на земле – западный пролетариат, его священной целью была западная пролетарская революция. Троцкий был и есть западный империалист наизнанку: взамен культурного западного капитализма, взорвав его, он хотел иметь культурный западный пролетарский социализм. Взамен гегемонии над миром западной буржуазии – гегемонию западного пролетариата. Лицо мира должно было измениться только в том отношении, что у власти вместо буржуазии становится пролетариат. Прочая механика должна была остаться примерно прежней – то же угнетение крестьянства, та же эксплуатация колониальных народов. Словом, это была идеология западных социалистов, и разница была одна: те не имели мужества дерзать, Троцкий дерзал; те хотели только разделять власть над миром, Троцкий хотел иметь ее целиком в руках своих и избранного класса.
Россия для Троцкого была отсталой страной с преобладанием «подлого» земледельческого населения, поэтому сама по себе на пролетарскую революцию она не была способна. Роль хвороста, разжигающего западный костер, роль пушечного мяса западной пролетарской революции – вот роль России и ее народов. Гегемоном мирового революционного движения Россия не могла быть. Как только огонь революции перебросится на «передовые», «цивилизованные» страны, к ним перейдет и руководство. Россия вернется в свое прежнее положение отсталой страны, на задворки цивилизованной жизни, из полуколонии культурного капитала превратится в полуколонию культурного социализма, в поставщика сырья и пушечного мяса для него, в один из объектов западной пролетарской эксплуатации, которая неизбежно должна быть, ибо иначе нет возможности сохранить для западного рабочего его привилегированное положение.
В самой России Троцкий стремился утвердить безраздельное господство рабочего класса, вернее, привилегированных верхушек его. Только таким образом удастся погнать на чуждую им борьбу тупую массу деревенских рабов. Только таким образом, организовав из русского рабочего класса касту надсмотрщиков-управителей, удастся в дальнейшем подчинить русскую деревню западному паразитическому пролетариату. Отсюда враждебное отношение Троцкого к идее «рабоче-крестьянского» государства и союза, ставка на «рабочее» государство, на полное порабощение – как политическое, так и экономическое – городом деревни. Отсюда же, в дальнейшем, идея «сверхиндустриализации» России: опять не в интересах России как таковой, но во имя быстрого создания в ней мощного рабочего класса-властителя…»
Это теория, а что касается практики, то Троцкий прославился в первую очередь совершенно запредельной жестокостью, как на деле – расстрелами, так и на словах. Как вспоминает А. Л. Ратиев, юношей слышавший его в Курске в декабре 1918 года, на собрании партактива, он говорил такие вещи: «Каждому из вас должно быть ясно, что старые правящие классы свое искусство, свое знание, свое мастерство управлять получили в наследство от своих дедов и прадедов… Что можем противопоставить этому мы? Чем компенсировать свою неопытность? Запомните, товарищи, – только террором! Террором последовательным и беспощадным! Уступчивость, мягкотелость история никогда нам не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожать десятками тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтожения, уничтожения физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти…
Есть только одно возражение, заслуживающее внимания и требующее пояснения, – продолжает спокойным, академическим тоном оратор. – Это то, что, уничтожая массово, и прежде всего интеллигенцию, мы уничтожаем и необходимых нам специалистов, ученых, инженеров, докторов. К счастью, товарищи, за границей таких специалистов избыток. Найти их легко. Если будем им хорошо платить, они охотно приедут работать к нам…»
Однако жизнь почему-то шла другим путем. Запад все больше отходил от революционных идей, в России «эти оппортунисты» тоже делали не то, чего он хотел. Оставался только один путь – путь борьбы с правительством СССР.
С тех пор, как планы Троцкого начали проваливаться – а он, и это смешно отрицать, был очень умен и прекрасно понимал, что ему мешает, – так вот, с тех пор самым ненавистным человеком для этого «интернационал-большевика» стал лидер «национал-большевиков» – Сталин. Начиная с 1926–1927 годов оппозиция ведет себя как «девочка наоборот» занимая ту позицию, которая противоположна сталинской. Правительство совершает поворот на 180 градусов – поворачивается и оппозиция, даже если при этом приходится занять позицию, которую только вчера критиковали. Свалить Сталина – в этом теперь смысл жизни опального «демона революции». Что потом? А какая разница?
То, что «перманентный революционер» по своей психологии даже отчасти не годился управлять государством, не один раз было проверено, когда Льву Давидовичу пытались поручить хоть какое-нибудь мирное дело. Но это едва ли кого-либо смущало. Меньше всех это смущало самого Троцкого. Чуть больше – его российских соратников, из которых одни были как государственные деятели весьма небольшого ума и считали, что главное – скинуть Сталина, а там все как-нибудь само собой устроится. А другие наверняка хотели использовать имя и вес Троцкого, употребить его как козырного короля в игре, который поможет прийти к власти, – а там посмотрим! Глядишь, и явится на короля какой-нибудь теневой козырной туз – тот же Тухачевский, например…
На самом деле это еще очень большой вопрос – хотел ли Троцкий именно власти. По крайней мере, когда у него была возможность эту власть взять – в 1924 году, – он не рискнул, отсиделся за спинами соратников (точно так же, как отправил их на смерть и отсиделся за их спинами в 1937 году). Но вот Сталина и построенное им государство он ненавидел люто.
Фейхтвангер писал: «Нужно хорошо себе представить этого человека, приговоренного к бездействию, вынужденного праздно наблюдать за тем, как грандиозный эксперимент, начатый им вместе с Лениным, превращается в некоторого рода гигантский мелкобуржуазный шреберовский сад. Ведь ему, который хотел пропитать социализмом весь земной шар, „государство Сталина“ казалось – так он говорил, так писал – пошлой карикатурой на то, что первоначально ему представлялось. К этому присоединялась глубокая личная неприязнь к Сталину, соглашателю, который ему, творцу плана,
постоянно мешал и в конце концов изгнал его. Троцкий бесчисленное множество раз давал волю своей безграничной ненависти и презрению к Сталину… Если собрать все отзывы изгнанного Троцкого о Сталине и о его государстве воедино, то получится объемистый том, насыщенный ненавистью, яростью, иронией, презрением. Что же являлось за все эти годы изгнания и является и ныне главной целью Троцкого? Возвращение в страну любой ценой, возвращение к власти…»
В то достаточно наивное время темой для обсуждения была возможность договоренности между Троцким и Гитлером – многие в это не верили. Фейхтвангер пытается ответить и на этот вопрос.
«Троцкий отважен и безрассуден; он великий игрок. Вся жизнь его – это цепь авантюр; рискованные предприятия очень часто удавались ему. Будучи всю свою жизнь оптимистом, Троцкий считал себя достаточно сильным, чтобы быть в состоянии использовать для осуществления своих планов дурное, а затем в нужный момент отбросить это дурное и обезвредить его…
…Кориолан Шекспира, придя к врагам Рима – вольскам, рассказывает о неверных друзьях, предавших его: «И пред лицом патрициев трусливых, – говорит он заклятому врагу Рима, – бессмысленными криками рабов из Рима изгнан я. Вот почему я здесь теперь – пред очагом твоим. Я здесь для мщенья. С врагом моим я за изгнанье должен расплатиться». Так отвечает Шекспир на вопрос о том, возможен ли договор между Троцким и фашистами».
Однако к началу войны король был бит окончательно, и сама его смерть загадочна. Он не был ликвидирован ни в начале 30-х годов, ни даже в 1938-м, после последнего московского процесса. Павел Судоплатов вспоминает, что задание на ликвидацию «демона революции» он получил в марте 1939 года. Троцкого убрали тогда, когда все его ядовитые зубы, казалось бы, уже были вырваны, когда он мог только брызгать слюной, но уже не имел сил кусаться. Какой был смысл уничтожать поверженного противника? Значит, был.
Относительно безвредный в мирных условиях, Троцкий в условиях войны мог принести много вреда, превратившись в марионетку в руках противника. Недаром во время советско-финской войны, буквально накануне его ликвидации, правительства Финляндии и Англии, параллельно и не сговариваясь, планировали использовать его для подрыва внутреннего единства Красной Армии и советского государства. Финны хотели ввести его в состав марионеточного «правительства в изгнании», а англичане, в очередной раз готовившиеся к агрессии против СССР, хотели его забросить на советскую территорию.
Неизвестно, как использовала бы Троцкого Германия, останься он жив. Впрочем, даже после смерти «демона революции» троцкистская карта была разыграна ведомством Геббельса. Его пропагандисты во время захвата Франции и в начале Великой Отечественной войны создавали от имени троцкистов газеты, радиостанции, забрасывали на нашу территорию листовки. Все с той же целью – разделяй и побеждай…
Глава 18
Структура заговора и время возникновения.
Оппозиция и коллективизация
На II съезде РСДРП произошел памятный раскол на большевиков и меньшевиков. Троцкий, в начале съезда выступавший на стороне Ленина, к концу сделал крутой разворот и перешел к меньшевикам. С Лениным он разошелся на долгие годы.
Первым звездным часом Троцкого стала революция 1905 года. Политик, оратор, публицист, он все время в гуще событий. С самого начала работы Петербургского Совета рабочих депутатов его избирают заместителем председателя. Он пишет воззвания, резолюции, манифесты Совета, передовые статьи в газету «Известия». Однако революция потерпела поражение, Троцкого арестовали и после годичного пребывания в тюрьме, отправили в Сибирь на вечное поселение. По пути он бежал и вскоре уже присутствовал на Лондонском съезде РСДРП.
Как революционер он был великолепен. Однако революционные таланты Льва Давидовича сочетались с самым ярым меньшевизмом. По взглядам он в то время фактически смыкается с ликвидаторами, стоявшими за преобразование революционной партии в реформистскую. Удивительным образом это сочеталось у него с очень «революционными» теориями. «Вместе с Парвусом, – писал Троцкий, – мы отстаивали… ту мысль, что русская революция является прологом социально-революционной эпохи в развитии Европы; что русская революция не может быть доведена до конца ни сотрудничеством пролетариата с либеральной буржуазией, ни его союзом с революционным крестьянством; что она может победить лишь как составная часть революции европейского пролетариата».
К большевикам Троцкий примкнул только в 1917 году в составе межрайонной организации РСДРП. События кипели, а в момент революционных перемен он чувствовал себя как рыба в воде. Талант организатора, великолепные ораторские способности, памятная по 1905 году работа в Совете – вот трамплин, с которого «демон революции» прыгнул к вершинам власти. Однако его двойственность осталась при нем. На словах – левый из левых, в конкретных делах он был правым, время от времени скатываясь к откровенному предательству. Ленин прозвал его «иудушкой», знавшие Троцкого его не любили. Однако авторитет его среди рядовых партийцев и в народе был очень высок, и след этого авторитета сохранялся даже двадцать лет спустя.
О том, что собой представляли воззрения Льва Давидовича, пишет Сергей Дмитриевский, бывший эсер, а затем крупный советский дипломат-невозвращенец. Долгое время он работал в руководстве НКИД и хорошо знал лично всю советскую верхушку.
«Троцкому на Россию как таковую было наплевать. Его бог на небе был Маркс, на земле – западный пролетариат, его священной целью была западная пролетарская революция. Троцкий был и есть западный империалист наизнанку: взамен культурного западного капитализма, взорвав его, он хотел иметь культурный западный пролетарский социализм. Взамен гегемонии над миром западной буржуазии – гегемонию западного пролетариата. Лицо мира должно было измениться только в том отношении, что у власти вместо буржуазии становится пролетариат. Прочая механика должна была остаться примерно прежней – то же угнетение крестьянства, та же эксплуатация колониальных народов. Словом, это была идеология западных социалистов, и разница была одна: те не имели мужества дерзать, Троцкий дерзал; те хотели только разделять власть над миром, Троцкий хотел иметь ее целиком в руках своих и избранного класса.
Россия для Троцкого была отсталой страной с преобладанием «подлого» земледельческого населения, поэтому сама по себе на пролетарскую революцию она не была способна. Роль хвороста, разжигающего западный костер, роль пушечного мяса западной пролетарской революции – вот роль России и ее народов. Гегемоном мирового революционного движения Россия не могла быть. Как только огонь революции перебросится на «передовые», «цивилизованные» страны, к ним перейдет и руководство. Россия вернется в свое прежнее положение отсталой страны, на задворки цивилизованной жизни, из полуколонии культурного капитала превратится в полуколонию культурного социализма, в поставщика сырья и пушечного мяса для него, в один из объектов западной пролетарской эксплуатации, которая неизбежно должна быть, ибо иначе нет возможности сохранить для западного рабочего его привилегированное положение.
В самой России Троцкий стремился утвердить безраздельное господство рабочего класса, вернее, привилегированных верхушек его. Только таким образом удастся погнать на чуждую им борьбу тупую массу деревенских рабов. Только таким образом, организовав из русского рабочего класса касту надсмотрщиков-управителей, удастся в дальнейшем подчинить русскую деревню западному паразитическому пролетариату. Отсюда враждебное отношение Троцкого к идее «рабоче-крестьянского» государства и союза, ставка на «рабочее» государство, на полное порабощение – как политическое, так и экономическое – городом деревни. Отсюда же, в дальнейшем, идея «сверхиндустриализации» России: опять не в интересах России как таковой, но во имя быстрого создания в ней мощного рабочего класса-властителя…»
Это теория, а что касается практики, то Троцкий прославился в первую очередь совершенно запредельной жестокостью, как на деле – расстрелами, так и на словах. Как вспоминает А. Л. Ратиев, юношей слышавший его в Курске в декабре 1918 года, на собрании партактива, он говорил такие вещи: «Каждому из вас должно быть ясно, что старые правящие классы свое искусство, свое знание, свое мастерство управлять получили в наследство от своих дедов и прадедов… Что можем противопоставить этому мы? Чем компенсировать свою неопытность? Запомните, товарищи, – только террором! Террором последовательным и беспощадным! Уступчивость, мягкотелость история никогда нам не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожать десятками тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтожения, уничтожения физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти…
Есть только одно возражение, заслуживающее внимания и требующее пояснения, – продолжает спокойным, академическим тоном оратор. – Это то, что, уничтожая массово, и прежде всего интеллигенцию, мы уничтожаем и необходимых нам специалистов, ученых, инженеров, докторов. К счастью, товарищи, за границей таких специалистов избыток. Найти их легко. Если будем им хорошо платить, они охотно приедут работать к нам…»
Однако жизнь почему-то шла другим путем. Запад все больше отходил от революционных идей, в России «эти оппортунисты» тоже делали не то, чего он хотел. Оставался только один путь – путь борьбы с правительством СССР.
С тех пор, как планы Троцкого начали проваливаться – а он, и это смешно отрицать, был очень умен и прекрасно понимал, что ему мешает, – так вот, с тех пор самым ненавистным человеком для этого «интернационал-большевика» стал лидер «национал-большевиков» – Сталин. Начиная с 1926–1927 годов оппозиция ведет себя как «девочка наоборот» занимая ту позицию, которая противоположна сталинской. Правительство совершает поворот на 180 градусов – поворачивается и оппозиция, даже если при этом приходится занять позицию, которую только вчера критиковали. Свалить Сталина – в этом теперь смысл жизни опального «демона революции». Что потом? А какая разница?
То, что «перманентный революционер» по своей психологии даже отчасти не годился управлять государством, не один раз было проверено, когда Льву Давидовичу пытались поручить хоть какое-нибудь мирное дело. Но это едва ли кого-либо смущало. Меньше всех это смущало самого Троцкого. Чуть больше – его российских соратников, из которых одни были как государственные деятели весьма небольшого ума и считали, что главное – скинуть Сталина, а там все как-нибудь само собой устроится. А другие наверняка хотели использовать имя и вес Троцкого, употребить его как козырного короля в игре, который поможет прийти к власти, – а там посмотрим! Глядишь, и явится на короля какой-нибудь теневой козырной туз – тот же Тухачевский, например…
На самом деле это еще очень большой вопрос – хотел ли Троцкий именно власти. По крайней мере, когда у него была возможность эту власть взять – в 1924 году, – он не рискнул, отсиделся за спинами соратников (точно так же, как отправил их на смерть и отсиделся за их спинами в 1937 году). Но вот Сталина и построенное им государство он ненавидел люто.
Фейхтвангер писал: «Нужно хорошо себе представить этого человека, приговоренного к бездействию, вынужденного праздно наблюдать за тем, как грандиозный эксперимент, начатый им вместе с Лениным, превращается в некоторого рода гигантский мелкобуржуазный шреберовский сад. Ведь ему, который хотел пропитать социализмом весь земной шар, „государство Сталина“ казалось – так он говорил, так писал – пошлой карикатурой на то, что первоначально ему представлялось. К этому присоединялась глубокая личная неприязнь к Сталину, соглашателю, который ему, творцу плана,
постоянно мешал и в конце концов изгнал его. Троцкий бесчисленное множество раз давал волю своей безграничной ненависти и презрению к Сталину… Если собрать все отзывы изгнанного Троцкого о Сталине и о его государстве воедино, то получится объемистый том, насыщенный ненавистью, яростью, иронией, презрением. Что же являлось за все эти годы изгнания и является и ныне главной целью Троцкого? Возвращение в страну любой ценой, возвращение к власти…»
В то достаточно наивное время темой для обсуждения была возможность договоренности между Троцким и Гитлером – многие в это не верили. Фейхтвангер пытается ответить и на этот вопрос.
«Троцкий отважен и безрассуден; он великий игрок. Вся жизнь его – это цепь авантюр; рискованные предприятия очень часто удавались ему. Будучи всю свою жизнь оптимистом, Троцкий считал себя достаточно сильным, чтобы быть в состоянии использовать для осуществления своих планов дурное, а затем в нужный момент отбросить это дурное и обезвредить его…
…Кориолан Шекспира, придя к врагам Рима – вольскам, рассказывает о неверных друзьях, предавших его: «И пред лицом патрициев трусливых, – говорит он заклятому врагу Рима, – бессмысленными криками рабов из Рима изгнан я. Вот почему я здесь теперь – пред очагом твоим. Я здесь для мщенья. С врагом моим я за изгнанье должен расплатиться». Так отвечает Шекспир на вопрос о том, возможен ли договор между Троцким и фашистами».
Однако к началу войны король был бит окончательно, и сама его смерть загадочна. Он не был ликвидирован ни в начале 30-х годов, ни даже в 1938-м, после последнего московского процесса. Павел Судоплатов вспоминает, что задание на ликвидацию «демона революции» он получил в марте 1939 года. Троцкого убрали тогда, когда все его ядовитые зубы, казалось бы, уже были вырваны, когда он мог только брызгать слюной, но уже не имел сил кусаться. Какой был смысл уничтожать поверженного противника? Значит, был.
Относительно безвредный в мирных условиях, Троцкий в условиях войны мог принести много вреда, превратившись в марионетку в руках противника. Недаром во время советско-финской войны, буквально накануне его ликвидации, правительства Финляндии и Англии, параллельно и не сговариваясь, планировали использовать его для подрыва внутреннего единства Красной Армии и советского государства. Финны хотели ввести его в состав марионеточного «правительства в изгнании», а англичане, в очередной раз готовившиеся к агрессии против СССР, хотели его забросить на советскую территорию.
Неизвестно, как использовала бы Троцкого Германия, останься он жив. Впрочем, даже после смерти «демона революции» троцкистская карта была разыграна ведомством Геббельса. Его пропагандисты во время захвата Франции и в начале Великой Отечественной войны создавали от имени троцкистов газеты, радиостанции, забрасывали на нашу территорию листовки. Все с той же целью – разделяй и побеждай…
Глава 18
МОМЕНТ ИСТИНЫ
Если все это было вымышлено или подстроено, то я не знаю, что тогда значит правда.
Л. Фейхтвангер о «московских процессах»
…Но пока эта работа не проведена, у нас нет никаких причин сомневаться в материалах следствия – по крайней мере в основных материалах. Мы можем даже вынести за скобки такие вещи, как шпионаж, «вредительство» (говоря более понятным языком, саботаж) – достаточно самого заговора, намерений произвести государственный переворот, подготовки поражения собственной армии в войне. Нет, конечно, в истории человечества не всегда за такие вещи расстреливали – иногда вешали, рубили голову, а то еще было принято подвергать четвертованию…
Более того, организаторы судебного процесса до такой степени ни в чем не сомневались, что доверили судить заговорщиков их собственным недавним товарищам, таким же «советским генералам». Нет, конечно, Буденный не любил Тухачевского, может быть, даже сильно не любил. Но как вы думаете, что бы он сделал, если бы Михаил Николаевич поднялся и крикнул, что он невиновен, что его заставили оговорить себя под пытками? А остальные? И сколько бы после этого прожили нарком и его следователи, учитывая, что подобное деяние вполне могло пойти по той же статье «измена Родине», как подрыв обороноспособности державы?
Но окончательно вся эта история была систематизирована девять месяцев спустя, на знаменитом троцкистско-бухаринском процессе. Тогда же правду сказали и стране – выдержки из материалов суда печатались в «Правде». На этом, последнем процессе была дана полная и развернутая картина подпольной деятельности антисталинской оппозиции после 1930 года, когда она была окончательно разбита на XVI съезде ВКП(б). История эта ни в чем, ни в одной своей строчке, не противоречит традициям ленинской партии. Так что они действительно были «верными ленинцами», эти расстрелянные коммунисты 1937 года…
Более того, организаторы судебного процесса до такой степени ни в чем не сомневались, что доверили судить заговорщиков их собственным недавним товарищам, таким же «советским генералам». Нет, конечно, Буденный не любил Тухачевского, может быть, даже сильно не любил. Но как вы думаете, что бы он сделал, если бы Михаил Николаевич поднялся и крикнул, что он невиновен, что его заставили оговорить себя под пытками? А остальные? И сколько бы после этого прожили нарком и его следователи, учитывая, что подобное деяние вполне могло пойти по той же статье «измена Родине», как подрыв обороноспособности державы?
Но окончательно вся эта история была систематизирована девять месяцев спустя, на знаменитом троцкистско-бухаринском процессе. Тогда же правду сказали и стране – выдержки из материалов суда печатались в «Правде». На этом, последнем процессе была дана полная и развернутая картина подпольной деятельности антисталинской оппозиции после 1930 года, когда она была окончательно разбита на XVI съезде ВКП(б). История эта ни в чем, ни в одной своей строчке, не противоречит традициям ленинской партии. Так что они действительно были «верными ленинцами», эти расстрелянные коммунисты 1937 года…
Структура заговора и время возникновения.
В части 2 («Непарламентская оппозиция») мы уже показали, как это все начиналось. Сначала оппозиция, потом «параллельная партия», уход в подполье. Постепенно оппозиционеры становятся все более законспирированными и все более радикальными. А после успеха коллективизации и начала промышленного роста у них остается один путь – нелегальная борьба с режимом, террор и подготовка переворота.
Но вот с руководством у них слабовато. Это единственное объяснение того, почему они все-таки не выступили, ведь хорошие бойцы и исполнители имелись – однако не нашлось никого, кто бы в нужный момент взял на себя ответственность и отдал приказ. Мы еще увидим, как в последние месяцы, когда уже пятки припекает, они все равно согласовывают свои действия с сидящим за границей Троцким, который в случае провала, в общем-то, почти ничего не терял.
Ни Зиновьев с Каменевым, ни тем более Бухарин на поступок оказались не способны. Из Троцкого не вышло Ленина, а из Тухачевского – Наполеона: «бонапартизм» его, как оказалось, тоже все больше сводился к разговорам…
Заговор против Сталина собрал самую разношерстную компанию (это, кстати, его и погубило). По большому счету серьезными людьми среди заговорщиков были только военные и чекисты, а политики занимались составлением планов, помаленьку террором, а в основном болтовней да демонстрацией грозных намерений – и, в конце концов, всех и утащили на дно.
Что же касается «военной группы»… кстати, это еще не факт, что группа Тухачевского была первой. (Что мы, собственно, знаем о деле «Весна» и ниточках, которые тянутся оттуда? Не зря же оно до самых последних лет так тщательно замалчивалось.) И не факт, кстати, что она была единственной.
Но что касается этой «военной группы», то, как видно из данных следствия, оформление разговоров и намерений в собственно заговор разные подследственные относят к разному времени. Кто-то к 1931-му, а кто-то и к 1934 году. Впрочем, никому из них ведь не присылались на дом приказы: «прибыть такого-то числа для оформления антиправительственной группировки». Их вовлекали постепенно, по одному, для каждого все начиналось в свое время и своим путем. Уборевича, например, Тухачевский прощупывал аж до 1935 года.
Более того, для каждого существовало и свое «ядро» заговора. Тухачевский, например, в числе руководителей называет, кроме себя, С. С. Каменева, Фельдмана, Эйдемана и Примакова, а начальники округов в основном Тухачевского и друг друга. Естественно, они также считают себя членами «руководящего ядра» – но у них с Тухачевским могли быть на этот счет разные мнения. Едва ли «красный маршал» посвящал своих товарищей более низкого ранга во все свои дела.
А персоны им названы очень интересные. Сергей Сергеевич Каменев сейчас забыт, а ведь тогда это была крупнейшая фигура. Главнокомандующий Гражданской войны, потом начальник штаба РККА, заместитель наркома, заместитель председателя РВС СССР, и лишь с 1934 года, по возрасту и состоянию здоровья, стал «всего лишь» начальником Управления ПВО РККА, нового и очень сложного направления работы. Умер он своей смертью, как говорится, «на боевом посту» (впрочем, тогда ничего необычного в этом не было, сталинские кадры работали до последних дней), 25 августа 1936 года. По рангу и масштабу это, пожалуй, единственная равновеликая Тухачевскому фигура (если не более крупная) среди всех военных заговорщиков, и если Тухачевский сказал правду, то это еще вопрос: кто из них был в этом деле главным. Комкор Фельдман был начальником Управления по начальствующему составу РККА, Эйдеман – председателем центрального совета Осоавиахима. Оба – москвичи, оба «сидят на кадрах», командующие округами рядом с ними – достаточно мелкая рыбка. Правда, Примаков был еще мельче – всего лишь заместитель командующего войсками ЛВО, – но этот оказался здесь в качестве представителя троцкистов в «военной группе».
И, как мы увидим дальше, никто не собирался уступать власть. Ну, может, разве что Бухарина устроила бы номинальная болтологическая должность. Енукидзе, судя по размаху его деятельности, собирался быть главой государства, Ягода высказывал такие намерения, Тухачевский и вовсе «глядел в наполеоны». Интересно, что бы стал делать Троцкий, осознав, что никто его в СССР не ждет? Принялся организовывать очередную интервенцию? Дело привычное… И лишь одно ясно: если бы эта компания пришла к власти, страна снова скатилась бы в кровавый кабак – но на сей раз не было Ленина с его отмороженной шайкой, чтобы ее из всего этого вытаскивать…
Но вот с руководством у них слабовато. Это единственное объяснение того, почему они все-таки не выступили, ведь хорошие бойцы и исполнители имелись – однако не нашлось никого, кто бы в нужный момент взял на себя ответственность и отдал приказ. Мы еще увидим, как в последние месяцы, когда уже пятки припекает, они все равно согласовывают свои действия с сидящим за границей Троцким, который в случае провала, в общем-то, почти ничего не терял.
Ни Зиновьев с Каменевым, ни тем более Бухарин на поступок оказались не способны. Из Троцкого не вышло Ленина, а из Тухачевского – Наполеона: «бонапартизм» его, как оказалось, тоже все больше сводился к разговорам…
Заговор против Сталина собрал самую разношерстную компанию (это, кстати, его и погубило). По большому счету серьезными людьми среди заговорщиков были только военные и чекисты, а политики занимались составлением планов, помаленьку террором, а в основном болтовней да демонстрацией грозных намерений – и, в конце концов, всех и утащили на дно.
Что же касается «военной группы»… кстати, это еще не факт, что группа Тухачевского была первой. (Что мы, собственно, знаем о деле «Весна» и ниточках, которые тянутся оттуда? Не зря же оно до самых последних лет так тщательно замалчивалось.) И не факт, кстати, что она была единственной.
Но что касается этой «военной группы», то, как видно из данных следствия, оформление разговоров и намерений в собственно заговор разные подследственные относят к разному времени. Кто-то к 1931-му, а кто-то и к 1934 году. Впрочем, никому из них ведь не присылались на дом приказы: «прибыть такого-то числа для оформления антиправительственной группировки». Их вовлекали постепенно, по одному, для каждого все начиналось в свое время и своим путем. Уборевича, например, Тухачевский прощупывал аж до 1935 года.
Более того, для каждого существовало и свое «ядро» заговора. Тухачевский, например, в числе руководителей называет, кроме себя, С. С. Каменева, Фельдмана, Эйдемана и Примакова, а начальники округов в основном Тухачевского и друг друга. Естественно, они также считают себя членами «руководящего ядра» – но у них с Тухачевским могли быть на этот счет разные мнения. Едва ли «красный маршал» посвящал своих товарищей более низкого ранга во все свои дела.
А персоны им названы очень интересные. Сергей Сергеевич Каменев сейчас забыт, а ведь тогда это была крупнейшая фигура. Главнокомандующий Гражданской войны, потом начальник штаба РККА, заместитель наркома, заместитель председателя РВС СССР, и лишь с 1934 года, по возрасту и состоянию здоровья, стал «всего лишь» начальником Управления ПВО РККА, нового и очень сложного направления работы. Умер он своей смертью, как говорится, «на боевом посту» (впрочем, тогда ничего необычного в этом не было, сталинские кадры работали до последних дней), 25 августа 1936 года. По рангу и масштабу это, пожалуй, единственная равновеликая Тухачевскому фигура (если не более крупная) среди всех военных заговорщиков, и если Тухачевский сказал правду, то это еще вопрос: кто из них был в этом деле главным. Комкор Фельдман был начальником Управления по начальствующему составу РККА, Эйдеман – председателем центрального совета Осоавиахима. Оба – москвичи, оба «сидят на кадрах», командующие округами рядом с ними – достаточно мелкая рыбка. Правда, Примаков был еще мельче – всего лишь заместитель командующего войсками ЛВО, – но этот оказался здесь в качестве представителя троцкистов в «военной группе».
И, как мы увидим дальше, никто не собирался уступать власть. Ну, может, разве что Бухарина устроила бы номинальная болтологическая должность. Енукидзе, судя по размаху его деятельности, собирался быть главой государства, Ягода высказывал такие намерения, Тухачевский и вовсе «глядел в наполеоны». Интересно, что бы стал делать Троцкий, осознав, что никто его в СССР не ждет? Принялся организовывать очередную интервенцию? Дело привычное… И лишь одно ясно: если бы эта компания пришла к власти, страна снова скатилась бы в кровавый кабак – но на сей раз не было Ленина с его отмороженной шайкой, чтобы ее из всего этого вытаскивать…
Оппозиция и коллективизация
Помните, еще в части 2 мы выдвинули версию, что оппозиция никак не могла не «поучаствовать» в коллективизации – естественно, в своей специфической роли? А вот и подтверждение…
«Зубарев.[68] Рыков говорил, что мы были бы смешны, если бы не вели свою борьбу за кулацкое восстание, если бы мы сами не принимали абсолютно никаких мер в организации… кулацкого движения и не стали у руководства. Рыков говорил, что прежде всего необходимо, чтобы со своей стороны мы воспользовались этим моментом для разжигания недовольства в деревне… (Беседа относится к маю 1930 года. – Авт.)
…Вредительская работа в деревне: срыв посевной кампании путем несвоевременной выдачи и подвоза семенного материала, понижения его качества: это будет, естественно, озлоблять население; с другой стороны, меры, противоречащие укреплению колхозов, направленные к тому, чтобы возбуждать недовольство крестьянского населения…
Вышинский. Что конкретно вами было сделано для совершения преступлений против советского правительства?
Зубарев. … Я давал указания по линии сельского хозяйства в отношении срыва хлебозаготовок, поощрения враждебных настроений в связи со сдачей хлеба, о противодействии коллективизации, о противодействии мероприятий в отношении укрепления колхозов…
Вышинский. А об организации кулацких восстаний вы давали указания?
Зубарев. … Что нами делалось в отношении кулацких восстаний в области организационных мероприятий? Создание на периферии вооруженных групп…
Вышинский. В каких целях?
Зубарев. В целях быть готовыми в подходящий момент к руководству такого рода восстанием и повстанческим движением…»
«Вышинский. Стало быть, весной 1932 года по прямому заданию центра… направляется на Северный Кавказ один из ваших ближайших соучастников по подполью Слепков для всемерной, как сказал Рыков, организации кулацких выступлений… Следовательно, вы послали Слепкова для организации кулацких восстаний на Северном Кавказе?
Бухарин. Следовательно, послал для того, чтобы поднять восстание.
Вышинский. Вы лично инструктировали Слепкова?
Бухарин. Слепков никакого инструктажа не требовал, потому что он был достаточно квалифицированным человеком.
Вышинский. …То есть квалифицированным и для того, чтобы поднять восстание?
Бухарин. И для того, чтобы поднять восстание. Тогда стояла задача всемерного обострения кулацкого недовольства по отношению к Советской власти, задача разжигания этого недовольства, организации кадров и организации выступлений, вплоть до вооруженных кулацких восстаний…»
«Вышинский. Теперь можно перейти к Сибири.
Рыков. …Яковенко в Сибири осуществлял такую же работу, какая велась на Северном Кавказе, то есть он стремился поднять кулацкие активные выступления…»
Следующий отрывок очень и очень интересен – думаем, читатель быстро поймет, почему…
«Ходжаев. … Чтобы не дать хлопка, мы создали новый план – дутый, значительно преувеличенный… Мы стали проводить теорию монокультуры, то есть, теорию одной культуры в сельском хозяйстве, как доминирующей культуры – хлопок. Для этого надо было разбить, разгромить севооборот, уничтожить луга, то есть клевер, корма, вытеснить на поливных землях не только пшеницу, ячмень, но и такую культуру, как рис, которая не растет нигде… А это означаю вызвать колоссальное недовольство народа, потому что мы представили дело так: план московский, мы якобы московские приказчики, мы осуществляем директивы Москвы…
Вышинский. Обвиняемый Зеленский, не вам ли принадлежит эта формула – догнать и перегнать в Средней Азии передовые районы Советского Союза?
Зеленский. Да, мне.
Вышинский. А что означала эта формула?
Зеленский. Срыв коллективизации.
Вышинский. Не только это, но и срыв хлопковых планов, и разорение дехканских хозяйств. Вы подтверждаете это?
Зеленский. Да, подтверждаю.
Вышинский. Вы кем тогда были?
Зеленский. Секретарем ЦК».
Интересно, как вышло, что план, который еще в 1939 году считался вредительским, был все-таки осуществлен и действительно загубил сельское хозяйство Узбекистана…
По «сельской» теме на процессе говорилось еще очень много: о дезорганизации севооборота, о порче семян, об организации падежей скота, о задержке строительства элеваторов, чтобы хлеб гнил под открытым небом, – все то, что господа «демократы» так любят приводить, как примеры издевательства сталинского правительства над народом. Кстати, очень любопытно было бы посмотреть украинские следственные дела, потому что жуткий голод, разразившийся там в 1933 году, – явление весьма и весьма темное… Может быть, в следственных делах украинских «врагов народа» мы найдем и протоколы допросов организаторов этого голода?
Итак, когда была разгромлена последняя легальная оппозиция…
«Вышинский. Закончили мы, примерно, 1933 годом.
Рыков. Конец этого периода совпадает с ликвидацией кулачества. В связи с этим правые потеряли свою последнюю социальную базу – кулачество. И последующий период характеризуется созданием исключительно заговорщического типа организаций и применением самых острых методов борьбы против партии и правительства. Сюда, в частности, относится одна из попыток, которая была сделана, – это подготовка «дворцового переворота».
Вышинский. К какому времени это относится?
Рыков. Этот план ставил себе целью арест членов правительства в связи с насильственным переворотом, произведенным заговорщической организацией при помощи специальной организации, созданной для осуществления этого переворота. Эта мысль, насколько я помню, среди правых возникла в 1933–1934 годах, когда она начала носить более или менее оформленный характер…
«Зубарев.[68] Рыков говорил, что мы были бы смешны, если бы не вели свою борьбу за кулацкое восстание, если бы мы сами не принимали абсолютно никаких мер в организации… кулацкого движения и не стали у руководства. Рыков говорил, что прежде всего необходимо, чтобы со своей стороны мы воспользовались этим моментом для разжигания недовольства в деревне… (Беседа относится к маю 1930 года. – Авт.)
…Вредительская работа в деревне: срыв посевной кампании путем несвоевременной выдачи и подвоза семенного материала, понижения его качества: это будет, естественно, озлоблять население; с другой стороны, меры, противоречащие укреплению колхозов, направленные к тому, чтобы возбуждать недовольство крестьянского населения…
Вышинский. Что конкретно вами было сделано для совершения преступлений против советского правительства?
Зубарев. … Я давал указания по линии сельского хозяйства в отношении срыва хлебозаготовок, поощрения враждебных настроений в связи со сдачей хлеба, о противодействии коллективизации, о противодействии мероприятий в отношении укрепления колхозов…
Вышинский. А об организации кулацких восстаний вы давали указания?
Зубарев. … Что нами делалось в отношении кулацких восстаний в области организационных мероприятий? Создание на периферии вооруженных групп…
Вышинский. В каких целях?
Зубарев. В целях быть готовыми в подходящий момент к руководству такого рода восстанием и повстанческим движением…»
«Вышинский. Стало быть, весной 1932 года по прямому заданию центра… направляется на Северный Кавказ один из ваших ближайших соучастников по подполью Слепков для всемерной, как сказал Рыков, организации кулацких выступлений… Следовательно, вы послали Слепкова для организации кулацких восстаний на Северном Кавказе?
Бухарин. Следовательно, послал для того, чтобы поднять восстание.
Вышинский. Вы лично инструктировали Слепкова?
Бухарин. Слепков никакого инструктажа не требовал, потому что он был достаточно квалифицированным человеком.
Вышинский. …То есть квалифицированным и для того, чтобы поднять восстание?
Бухарин. И для того, чтобы поднять восстание. Тогда стояла задача всемерного обострения кулацкого недовольства по отношению к Советской власти, задача разжигания этого недовольства, организации кадров и организации выступлений, вплоть до вооруженных кулацких восстаний…»
«Вышинский. Теперь можно перейти к Сибири.
Рыков. …Яковенко в Сибири осуществлял такую же работу, какая велась на Северном Кавказе, то есть он стремился поднять кулацкие активные выступления…»
Следующий отрывок очень и очень интересен – думаем, читатель быстро поймет, почему…
«Ходжаев. … Чтобы не дать хлопка, мы создали новый план – дутый, значительно преувеличенный… Мы стали проводить теорию монокультуры, то есть, теорию одной культуры в сельском хозяйстве, как доминирующей культуры – хлопок. Для этого надо было разбить, разгромить севооборот, уничтожить луга, то есть клевер, корма, вытеснить на поливных землях не только пшеницу, ячмень, но и такую культуру, как рис, которая не растет нигде… А это означаю вызвать колоссальное недовольство народа, потому что мы представили дело так: план московский, мы якобы московские приказчики, мы осуществляем директивы Москвы…
Вышинский. Обвиняемый Зеленский, не вам ли принадлежит эта формула – догнать и перегнать в Средней Азии передовые районы Советского Союза?
Зеленский. Да, мне.
Вышинский. А что означала эта формула?
Зеленский. Срыв коллективизации.
Вышинский. Не только это, но и срыв хлопковых планов, и разорение дехканских хозяйств. Вы подтверждаете это?
Зеленский. Да, подтверждаю.
Вышинский. Вы кем тогда были?
Зеленский. Секретарем ЦК».
Интересно, как вышло, что план, который еще в 1939 году считался вредительским, был все-таки осуществлен и действительно загубил сельское хозяйство Узбекистана…
По «сельской» теме на процессе говорилось еще очень много: о дезорганизации севооборота, о порче семян, об организации падежей скота, о задержке строительства элеваторов, чтобы хлеб гнил под открытым небом, – все то, что господа «демократы» так любят приводить, как примеры издевательства сталинского правительства над народом. Кстати, очень любопытно было бы посмотреть украинские следственные дела, потому что жуткий голод, разразившийся там в 1933 году, – явление весьма и весьма темное… Может быть, в следственных делах украинских «врагов народа» мы найдем и протоколы допросов организаторов этого голода?
Итак, когда была разгромлена последняя легальная оппозиция…
«Вышинский. Закончили мы, примерно, 1933 годом.
Рыков. Конец этого периода совпадает с ликвидацией кулачества. В связи с этим правые потеряли свою последнюю социальную базу – кулачество. И последующий период характеризуется созданием исключительно заговорщического типа организаций и применением самых острых методов борьбы против партии и правительства. Сюда, в частности, относится одна из попыток, которая была сделана, – это подготовка «дворцового переворота».
Вышинский. К какому времени это относится?
Рыков. Этот план ставил себе целью арест членов правительства в связи с насильственным переворотом, произведенным заговорщической организацией при помощи специальной организации, созданной для осуществления этого переворота. Эта мысль, насколько я помню, среди правых возникла в 1933–1934 годах, когда она начала носить более или менее оформленный характер…