Страница:
Он так хотел поскорее достичь Гималаев — его смерть приближалась, и он хотел умереть в Гималаях... Гималаи обладают вечным безмолвием, спокойствием, которого не найти нигде больше. При таких обстоятельствах он и написал «Дао дэ цзин», небольшую брошюру.
Таково единственное исключение за всю историю — когда просветленный человек что-то написал. Но начало книги гласит: «Истину нельзя написать. Так что запомните: все, что я пишу, не есть истина. Я попытаюсь всеми силами быть, возможно ближе к истине, но приблизительная истина — не истина». Поэтому он начал свою книгу с утверждения: «Все написанное очень далеко от живого опыта».
Вот почему все пробужденные люди были против писаний.
Но широкие массы всегда превратно понимали их. Если я скажу что-то против Вед, Индуисты сердятся; если я скажу что-то против Библии, христиане сердятся.
Но я не против Вед или Библии; я против вашего увязания в тех мертвых словах. Когда-то они были живыми, но теперь те люди, чье присутствие было необходимо, чтобы давать им жизнь, поддерживать их пламя горящим, сами исчезли в универсальном сознании. Лишь их следы остались на песке времени. Вы можете называть их святыми следами, но в этом нет никакого смысла. Вы можете поклоняться им, можете приобрести их фотографии, можете развесить те фотографии. Вы можете проделывать всевозможные глупости, которые проделываются всеми церквами, всеми мечетями, всеми храмами, всеми синагогами.
Человек, который знает, должен как-то высказаться против всего того, что происходит. Да Хуэй прав, когда говорит: «Перестань находить, какую бы то ни было радость в писаниях; это опасно, это отравляет».
Будь совершенно без знаний и без понимания — как прежде, подобно трехлетнему ребенку. Хотя врожденное сознание и есть, оно не действует.
Родитесь снова ребенком.
Величайшее достижение в жизни — если в своем преклонном возрасте вы можете снова стать ребенком. Вы завершили круг, вы возвратились домой, вы заново открыли природу своего Я.Каждый ребенок приходит с Этим, но сначала ему предстоит лишиться этого. Только тогда он узнает, что он утратил, добывая деньги, власть, почести, — которые вообще бесполезны. Он утратил себя, он продал себя на базаре за несколько слитков золота.
Тот, кто понял это, перестает накапливать знания и отбрасывает все накопленные так называемые знания. Нужно пользоваться простым критерием: все, что не является вашим опытом, не истинно. Это может быть опыт Гаутамы Будды, это может быть опыт Иисуса, это может быть опыт Лао-цзы, — но это не вашопыт.
Когда Будда ест — егоголод исчезает, а не ваш. Если Будда находит истину — его темнота исчезает, а не ваша темнота. Никто не может помочь никому другому.
Я не считаю это бедствием; я считаю это одной из величайших привилегий человека: по крайней мере, в этом мире есть одна вещь, которая является абсолютно вашей, — никто не может ни дать ее вам, ни отнять ее у вас. Она не может быть украдена, нет способа уничтожить ее... но вы должны найти ее сами. Нет короткого пути к ней, и нельзя по дешевке приобрести ее.
Вам предстоит войти в свою собственную уединенность, в свою собственную субъективность, в самый центр своего существа, где ничто не шелохнется и все абсолютно неподвижно.
В той неподвижности вы снова найдете свое утраченное детство.
А найти его опять — это такое празднование, каждая клеточка вашего существа начинает танцевать.
Да Хуэй говорит: «Если вы можете достичь того самого состояния сознания, когда оно было, но не действовало...» Теперь созерцай, что предшествует появлению мысли о поиске прямых сущностей: наблюдай и замечай.
Он дает вам существо медитации. Любая мысль, возникающая в вашем уме... вместо того чтобы разыскивать ответ, постарайтесь обнаружить, откуда она возникает, и каким было состояние вашего внутреннего существа, когда она еще не возникла.
Вы будете находить снова и снова ту же самую невинность, то же самое детское состояние сознания, тот же золотой период. Всякая мысль, если вы проследите, будет вести вас к одному и тому же состоянию. И тогда мысль уже не ваш враг, тогда ум не ваш враг; напротив, он становится объектом исследования.
Наблюдай и замечай.Просто наблюдайте. Мысль возникает и мысль исчезает. Она возникает из ниоткуда. Прежде чем она возникает, есть абсолютное безмолвие, а потом она исчезает в безмолвии снова — в ничто.Вначале есть ничто,в конце есть ничто...и это ничтоявляется вашим чистым сознанием.
Библия гласит: «В начале было слово. И слово было у Бога, и слово было Бог». Возможно, что в начале и был звук — но не слово, потому что «слово» означает смысловой звук. Кто же придаст ему смысл?
И в самом деле, с научной точки зрения, когда вы идете лесом и слышите шум водопада, там нет смысла, но есть звук. Вы будете удивлены, узнав научное толкование: этот звук есть там только потому, что там есть вы; без ваших ушей нет и звука.
Так что это будет удивительным для вас: если нет никого вокруг водопада, то нет и звука, потому что звук требует ушей. Таким же самым образом существует свет — в тот момент, когда мы все ушли, света нет, потому что свет требует глаз. Без глаз нет и света.
Когда вы покидаете свою комнату, думаете, вещи остаются теми же самыми? Синее остается синим, а красное остается красным? Забудьте весь этот вздор. В тот миг, когда вы выходите из комнаты, все краски исчезают... Это очень магический мир — вы закрываете комнату, и все краски пропали, потому что краскам нужны глаза. Без глаз и цвет не может существовать. Взгляните сквозь замочную скважину... они возвращаются.
Это чудо происходит каждый день. В самом деле, даже если вы сидите в своей комнате и закрываете глаза, все цвета исчезают. Не пытайтесь подсмотреть краешком глаза, исчезли они или все еще там — они возвратятся немедленно!
Говорить, что в начале было слово, абсолютно неправильно. Звук — было бы лучше, но тоже неправильно. Молчание было бы еще лучше, чем звук, но молчание тоже требует ушей, точно так же, как ушей требует звук. Вы думаете, когда вы отсутствуете в своей комнате, там молчание? Это невозможно. Там нет шума, это верно, но нет и молчания тоже. Шум и молчание, оба они, это опыт ушей.
Тогда что же былов начале? Не молчание... не звук... не слово.
Гаутама Будда и его подход оказываются гораздо более научными: там было только ничто.Это ничтоявляется самим нашим существом. Мы вышли из того ничто,и мы исчезнем в том ничтооднажды.
Так что подружитесь с тем ничто,потому что ему предстоит быть вашим вечным домом. Подружиться с ничто —это и есть все то, что подразумевалось под медитацией. А когда вы отслеживаете свои мысли, мало-помалу они исчезают и лишь чистое ничтоокружает вас. Вы пришли к началу мира, которое к тому же есть и конец мира. Вы пришли к истоку, и вы пришли к цели.
В этом состоянии только ваше осознание и есть истина. Вот почему Будда и все те люди, которые пробудились к окончательной истине, не признают гипотезу Бога. В том ничтоони не находят никакого Бога, если только вы не хотите назвать ничтоБогом; тогда проблемы не будет, — но это будет давать очень неверное представление о том, что такое ничто.
Я и сам пришел к заключению, что вместо того, чтобы говорить: «Бога нет» — поскольку это будет напрасно задевать людей, и не поможет никоим образом, — лучше сказать: «Есть божественность». Просто качество... Это ничтоне пустое; это ничтополное, переполненное. Оно есть сплошное сознание, а сознание — это божественное качество; вы можете называть его божественностью.И все сущее создано из одного и того же вещества. Вы можете называть его ничто,можете называть его божественностью —вопрос лишь в том, предпочитаете вы негативное описание или позитивное описание, — но оба слова означают одно и то же.
Когда почувствуешь, —говорит Да Хуэй — что твоя хватка все больше и больше слабеет, а душу все сильнее и сильнее охватывает беспокойство...Когда вы следите за своими мыслями, и это ничтоначинает окружать вас, всегда есть возможность того, что ваше сердце дрогнет. Вас может охватить беспокойство, испуг.
Не пугайтесь и не беспокойтесь. Это происходит только из-за вашей прежней привычки: вы никогда еще не переживали ничто;на самом деле нет ничего более счастливого, нет ничего более умиротворяющего, нет ничего более живого.
...Не сдавайся и не ослабляй натиска: это и есть лобное место для тысяч мудрецов.Это имеет отношение к известному высказыванию Гаутамы Будды. Он говорил своим ученикам: «Если я повстречаюсь тебе на пути — немедленно, не колеблясь, отруби мне голову. Вероятнее всего, я повстречаюсь тебе». А дело в том, что ученики любили его так сильно, и мастер изливал столько любви на них, что стоило им достичь безмолвия, как для ума появлялись все возможности разыграть свой последний трюк. Последний трюк — приход самого мастера... и это мешает увидеть ничто.
Гаутама Будда абсолютно прав: «Руби мою голову немедленно — потому что меня там нет, просто ум разыгрывает последнюю игру, это его последнее прибежище».
Это произошло в жизни Рамакришны... Он был поклонником матери-богини Кали, и он познакомился с просветленным странствующим монахом, Тотапури. Тотапури сказал ему: «Хотя ты и значительно продвинулся, сейчас ты застрял. Ты застрял с этой богиней... потому что богини нет вообще; это просто твое воображение».
Рамакришне уже поклонялись тысячи людей, но, когда Тотапури сказал ему эти слова, он тут же признал, что монах прав. И он сказал Тотапури: «Помоги мне — потому что, когда я закрываю глаза, все остальное исчезает. Только мать-богиня остается, она так прекрасна, она так сияет, что я совершенно забываю, что мне нужно войти в ничто.Она так прекрасна и так чарующа, что я пропал в ее красоте и в ее энергии. А когда я пробуждаюсь, я плачу, потому что хотел выйти за ее пределы, но она словно окружает меня — как граница, как тюрьма, со всех сторон».
Тотапури сказал: «Сядь передо мной и посмотри на этот кусочек стекла». Рамакришна спросил: «А при чем здесь этот кусочек стекла?» Тотапури сказал: «Я прослежу за твоим лицом, потому что я знаю — я следил за тобой: когда ты видишь мать-богиню внутри себя, твое лицо делается таким прекрасным, таким блаженным, что я тут же узнаю, что ты столкнулся со своей иллюзией, которую сам же и выращивал в себе годами. Я немедленно рассеку твой лоб этим кусочком стекла, и, как только я сделаю надрез и польется кровь, ты тоже наберись храбрости и сруби голову матери-богине».
Рамакришна сказал: «Это очень трудно. И, кроме того, где мне взять меч?»
Тотапури рассмеялся и сказал: «Если ты можешь вообразить мать-богиню, разве не можешь ты вообразить меч? Все это воображение. И если ты не сделаешь этого, я не собираюсь оставаться здесь больше. Так что не упусти свой шанс, иначе в этой жизни тебе, скорее всего, не повстречать другого Тотапури».
Рамакришна закрыл глаза, и как только он стал сияющим, радостным и его лицо стало показывать, что он видит нечто потрясающе прекрасное, Тотапури рассек ему точно то место, которое на Востоке называется третьим глазом. Разрез прошел от верха лба до носа. Из разрезанной кожи струилась кровь; и Рамакришна набрался храбрости, выхватил свой меч — он понять не мог, откуда появился этот меч, — и срубил голову матери-богине. Это было очень трудно, ведь он многие годы любил мать: он плясал и пел, он декламировал, он долго творил эту иллюзию — ведь не бывает никаких ни матерей-богинь, ни отцов-богов, кроме как в человеческом воображении, кроме как в человеческой детской фиксированности на матери и отце.
Он отрубил голову и не мог поверить этому: мать развалилась на две части, голова в одну сторону, тело в другую сторону. И было так, словно открывалась дверь — дверь в ничто,в бесконечность... Шесть дней он оставался в этом состоянии. Через шесть дней он открыл глаза — в его глазах стояли слезы, — и первыми словами, которые он сказал Тотапури, были: «Последний барьер рухнул. Я благодарю тебя. Ты проявил огромное сострадание».
То был последний день. Он никогда больше не входил в храм матери-богини; он никогда больше не упоминал имени матери-богини. И он стал совершенно другим человеком — таким безмолвным, таким умиротворенным, таким радостным, как будто не существовало ни одной тревоги в мире.
Он прожил еще почти три года после этого опыта, и те три года были его самым драгоценным временем. Люди, которые сидели рядом с ним... а он жил не так уж давно, он жил всего лишь в прошлом столетии, в последние годы прошлого века. Так что всего сто лет назад он был здесь, и у меня есть знакомые в Бенгалии, чьи дедушки сидели с Рамакришной, и эти знакомые все еще помнят своих дедушек, рассказывавших им о Рамакришне.
Те три года он не разговаривал... Время от времени он мог рассказать небольшую историю, время от времени он танцевал, но обычно он сидел молча с сотнями учеников, и все они наслаждались и разделяли высшее ничто.
Студенты зачастую сходят с пути в этой точке.Начинающие, конечно, пугаются, когда наталкиваются на ничто.Естественно, возникает страх, им кажется, что они тонут, что это ничтособирается поглотить их. Это верно: оно поглотит... но лишь то, что не есть вы. Только ваша ложная личность исчезнет; как раз ваше подлинное существо и останется в своей кристально ясной чистоте.
Тут нечего бояться. Но на таких стадиях нужен мастер.
Это последняя стадия, где требуется мастер — он не позволит вам отступить, но даст хороший толчок, просто небольшое ободрение: «Не беспокойся, я тоже побывал на этой стадии; тут нечего бояться. Это не смерть. Это ничтоне является смертью; это ничтоесть чистейшая жизнь».
Если твоя вера бескомпромиссна — продолжай созерцание: что же предшествует появлению мысли о поиске обучения прямым сущностям. Внезапно ты пробудишься от своего сновидения, и не будет никакой ошибки в этом вопросе.
Позвольте этому ничтоовладеть вами... и все ваши сновидения исчезают; ваш сон, ваш духовный сон не может продолжаться далее.
Здесь я должен пояснить вам кое-что. Тысячелетиями считалось, что сновидение есть своего рода нарушение сна, но последние открытия говорят прямо противоположное. Сновидения не нарушают ваш сон; наоборот, они защищают и улучшают ваш сон. Они не дают вашему сну прерываться.
Например, вы испытываете голод и спите — и возникает сновидение: вы идете в кухню, открываете холодильник и достаете хороший кусок сладкого, или мороженое, или все что вам нравится — ведь во сне нет проблемы, берите все, чего вам хочется... Сновидение очень щедро — берите, сколько вам хочется, потому что сновидения не слушаются докторов.
Так это сновидение защитило ваш сон, иначе голод беспокоил бы вас. Теперь вы чувствуете, что взяли из холодильника достаточно, и сон продолжается.
Недавние научные исследования сновидений и сна прояснили многие вопросы. Из восьми часов, как ни странно, вы смотрите сны почти шесть часов; только два часа вы спите, да и эти два часа — несколько минут здесь, несколько минут там... На шесть часов сновидений — всего несколько разрозненных фрагментов сна.
Во многих психологических лабораториях ставился такой эксперимент. Человека беспокоили, как только у него начиналось сновидение. Это очень легко заметить: если вы сидите рядом со своей женой, или со своим мужем, или приятелем, — следите, когда его глаза задвигаются под веками; это и означает, что у него начинается сновидение. Поэтому всегда видно, снится ли человеку что-нибудь: если снится, то, естественно, он видит какие-то сцены, почти как в фильме, и его глаза начинают двигаться. Когда же он спит без сновидений, его глаза не движутся.
Эксперимент проводился так: как только человеку снился сон, его будили, прерывали его сновидение. Ему позволяли спать, но не позволяли видеть сны. И всех удивило, что, хоть он и проспал свои два или три часа — а больше он и не мог проспать, — он оказывался усталым, истощенным, его не обновлял такой сон; утром он не чувствовал себя окрепшим. Ученые не могли поверить этому; все считали, что, хотя его сновидения и прерывались, его сон был полноценным. Действовала устаревшая идея, что именно сон без сновидений обновляет, восстанавливает жизненную силу.
Тогда сделали еще один эксперимент. Человека беспокоили только тогда, когда он засыпал без сновидений, — его будили; но сновидений он мог видеть сколько угодно — это время было неприкосновенным. И странная вещь: утром этот человек оказывался свежее, чем когда-либо. Он не спал, строго говоря, вообще — целую ночь он проводил в «кинотеатре» — и не был уставшим.
Таким образом, выяснились две вещи: во-первых, сновидения не нарушают сна, а защищают и караулят его; во-вторых, сновидения более необходимы вашему здоровью, чем глубокий сон, потому что сновидения выбрасывают весь мусор, накопленный вами за целый день. Они очищают все ваше существо — шесть часов весенней уборки! — поэтому утром вы чувствуете себя свежим.
Почему я рассказываю вам об этом эксперименте? Потому что все это применимо и к духовному сну. В тот момент, когда ваши сновидения исчезают в медитации (мысли, образы — все это сновидения) — когда все они исчезают, ваш духовный сон не может продолжаться; ваши сновидения защищали его. И насколько это истинно на обычном ментальном уровне, настолько же истинно это и на духовном уровне, вплоть до подробностей. Как только сновидения исчезают, это означает, что медитация созрела.
И после того, как сновидения пропали, внезапно вы чувствуете новое пробуждение. Вы просыпаетесь каждое утро; но когда вы проснетесь от своего духовного сна, вы сразу поймете разницу; поймете также, почему на Востоке мы разделяем сон на четыре стадии. Первая стадия — так называемое бодрствование; вторая стадия — сновидение; третья стадия — сон; а четвертая стадия — действительное пробуждение.
Так называемое бодрствование все мы знаем; каждое утро мы встречаемся с ним, когда просыпаемся. Но просветленный человек знает действительноепробуждение. Оно обладает каким-то качеством нашего обычного пробуждения, но обычное пробуждение очень незначительно, это очень тонкий слой.
Пробуждение Гаутамы Будды тотально. В таком тотальном пробуждении, сияющее осознавание окружено позитивным ничто.Оно не пусто, оно переполнено. Вместо ничтоГаутама Будда обычно говорил «не-вещественность». Вещиисчезли... а то, что осталось, — неописуемо. Мы пытаемся выразить это как благодать, как экстаз, как вечную радость, но это лишь дальнее эхо реальности. Слова не представляют ее в точности — здесь нет способа.
На наш язык мы не можем перевести опыт окончательного пробуждения, но несколько намеков можно дать.
Все советы Да Хуэя молодому искателю важны: вера бескомпромиссна...Она и должна быть бескомпромиссной, но нужно запомнить: это не вера в церковь, это не вера в святое писание; это просто вера в самого себя.
Функция мастера не в том, чтобы создать веру в него; он создает в вас веру в самих себя.Подлинный мастер выращивает в вас все большее и большее доверие к вашей собственной индивидуальности, к собственному потенциалу, к собственной смелости, к собственной высшей способности квантового скачка от ума к не-уму.
Все это может быть критерием для взвешивания: если кто-то хочет, чтобы вы верили в него, он шарлатан. А если кто-то помогает вам поверить в себя самих — он друг.
Истинный мастер — друг. Он не выше, он не святее тебя; он просто друг. Ему есть что разделить... он хочет иметь много друзей, потому что его источники обильны. Но все его усилия направлены на то, чтобы помочь вам стать на собственные ноги. Он не создает веру в Бога, веру в какого-то спасителя, веру в какого-то священника, веру в посланников, веру в священные писания; он создает в вас веру в себя самих. А человек, который помогает вам создавать веру в себя, очевидно, не может быть обманщиком, потому что он не может эксплуатировать вас.
Эксплуатация возможна, только если он создаст веру в самого себя же; если он требует: «Сдайся мне; верь мне. Я освобожу тебя, я избавлю тебя. Я спаситель. Я пастух, а ты лишь овца».
Если что-то вроде этого говорится вам... остерегайтесь таких пастухов. Это просто-напросто обманщики, эксплуатирующие вашу беспомощность, эксплуатирующие ваше неведение.
Друг будет помогать вам, спасать самих себя, каждому стать собственным спасителем.
Последние слова Гаутамы Будды были: «Будь светом самому себе». Это самые содержательные слова, произнесенные когда-либо каким-либо человеком.
— Хорошо, Маниша?
— Да, Мастер.
17. НИКАКОЙ ЦЕЛИ
Возлюбленный Мастер,
Постоянно помни две вещи — ты не знаешь, откуда мы являемся при рождении, и не знаешь, куда мы деваемся со смертью, — и удерживай их на кончике своего носа. Ешь ты или пьешь, в тихих или шумных местах, ты должен делать добросовестные усилия ежеминутно; постоянно, как будто ты безнадежно задолжал кому-то миллионы, твое сердце мучительно переживает, и убежать некуда.
Когда ищешь рождение, его нельзя найти; когда ищешь смерть, ее нельзя найти, — в такие мгновения пути добра и зла отрезаны напрочь.
Не читал ли ты, как в прежние дни Мастер Цзы Ху сказал: «Приход Патриарха с Запада означает лишь то, что зимой холодно, а летом жарко, что ночью темно, а днем светло». Это просто означает, что ты понапрасну вносишь смысл туда, где нет смысла, создаешь заботу там, где нет заботы, навязываешь «внутри» и «снаружи» там, где нет внутри и снаружи, и говоришь бесконечно о том и о сем там, где ничто не существует.
«Никакая речь не есть истинная речь, и никакое слушание не есть истинное слушание».
Таким образом, я являюсь тобой, а ты являешься мною: мы не двое — ты и я, — поскольку не существует дуальности, нет различения и нет разделения.
Таким образом, эта серия чрезвычайно важна — она даст вам весь процесс перемены ума в не-ум, растворения интеллекта в разуме, потери существования слов в бессловесности.
Все звуки умолкают... все разделения исчезают... даже разделения между мастером и учеником больше нет. Вся эта серия показательна в том смысле, что она покажет вам путь на различных его этапах.
Большинство просветленных людей говорят лишь после своего просветления. Дистанция между ними и вами огромна — они вверху, на солнечной горной вершине, а вы в темных долинах вашей жизни. Эта дистанция так велика, что рассчитывать на возникновение какого-либо взаимопонимания между вами очень трудно.
Но ваш диалог с Да Хуэем начинается тогда, когда он сам в темной долине, и диалог этот продолжается по мере того, как он сам карабкается на гору. Он еще не на вершине, но становится все более определенным, что ему удастся достичь ее. Он уже совсем близок к цели.
Поскольку диалог с ним начинался в то время, когда он был просто одним из вас, то эта непрерывность и постепенность перемен в его существе может иметь огромное значение для понимания не только его, но и вашего собственного путешествия.
Быть может, император Китая познакомился с ним тогда, когда Да Хуэй был уже просветленным — почему и дал ему почетный титул: «Великий Мастер Дзэна». Мы должны посмотреть, удалось ли ему путешествие, или он сбился с пути... ведь заблудиться можно в самый последний момент. Ему остается всего один шаг, но что-то — какая-то идея, какая-то случайность, какое-то происшествие — может увести его прочь.
Есть на Востоке старая пословица о том, что люди сбиваются с пути тогда, когда они почти добрались. Очень странная пословица, но в ней скрыта большая психологическая проницательность. Как только человек почувствует, что он близок к цели, он начинает утрачивать то осознание, которое необходимо для финального прыжка, У него появляется мысль: «Теперь я почти наверняка достигну, это вопрос лишь еще нескольких шагов...» Даже одного шага довольно, чтобы увести вас в сторону, если вы слишком уверены. Если вы остаетесь открыты, уязвимы, если вы осознаете, что все еще можно потерять, — тогда меньше вероятность, что вы потеряете это.
Путешественникам хорошо известно, что, когда они приближаются к своей цели, у них возникает чувство крайней усталости — как раз перед целью. Они прошли тысячи миль, но еще ни разу не чувствовали себя такими усталыми. И поскольку теперь они видят свою цель, она уже почти достигнута, то спешка ни к чему; они могут присесть, они могут отдохнуть — и это очень опасная ситуация.
Таково единственное исключение за всю историю — когда просветленный человек что-то написал. Но начало книги гласит: «Истину нельзя написать. Так что запомните: все, что я пишу, не есть истина. Я попытаюсь всеми силами быть, возможно ближе к истине, но приблизительная истина — не истина». Поэтому он начал свою книгу с утверждения: «Все написанное очень далеко от живого опыта».
Вот почему все пробужденные люди были против писаний.
Но широкие массы всегда превратно понимали их. Если я скажу что-то против Вед, Индуисты сердятся; если я скажу что-то против Библии, христиане сердятся.
Но я не против Вед или Библии; я против вашего увязания в тех мертвых словах. Когда-то они были живыми, но теперь те люди, чье присутствие было необходимо, чтобы давать им жизнь, поддерживать их пламя горящим, сами исчезли в универсальном сознании. Лишь их следы остались на песке времени. Вы можете называть их святыми следами, но в этом нет никакого смысла. Вы можете поклоняться им, можете приобрести их фотографии, можете развесить те фотографии. Вы можете проделывать всевозможные глупости, которые проделываются всеми церквами, всеми мечетями, всеми храмами, всеми синагогами.
Человек, который знает, должен как-то высказаться против всего того, что происходит. Да Хуэй прав, когда говорит: «Перестань находить, какую бы то ни было радость в писаниях; это опасно, это отравляет».
Будь совершенно без знаний и без понимания — как прежде, подобно трехлетнему ребенку. Хотя врожденное сознание и есть, оно не действует.
Родитесь снова ребенком.
Величайшее достижение в жизни — если в своем преклонном возрасте вы можете снова стать ребенком. Вы завершили круг, вы возвратились домой, вы заново открыли природу своего Я.Каждый ребенок приходит с Этим, но сначала ему предстоит лишиться этого. Только тогда он узнает, что он утратил, добывая деньги, власть, почести, — которые вообще бесполезны. Он утратил себя, он продал себя на базаре за несколько слитков золота.
Тот, кто понял это, перестает накапливать знания и отбрасывает все накопленные так называемые знания. Нужно пользоваться простым критерием: все, что не является вашим опытом, не истинно. Это может быть опыт Гаутамы Будды, это может быть опыт Иисуса, это может быть опыт Лао-цзы, — но это не вашопыт.
Когда Будда ест — егоголод исчезает, а не ваш. Если Будда находит истину — его темнота исчезает, а не ваша темнота. Никто не может помочь никому другому.
Я не считаю это бедствием; я считаю это одной из величайших привилегий человека: по крайней мере, в этом мире есть одна вещь, которая является абсолютно вашей, — никто не может ни дать ее вам, ни отнять ее у вас. Она не может быть украдена, нет способа уничтожить ее... но вы должны найти ее сами. Нет короткого пути к ней, и нельзя по дешевке приобрести ее.
Вам предстоит войти в свою собственную уединенность, в свою собственную субъективность, в самый центр своего существа, где ничто не шелохнется и все абсолютно неподвижно.
В той неподвижности вы снова найдете свое утраченное детство.
А найти его опять — это такое празднование, каждая клеточка вашего существа начинает танцевать.
Да Хуэй говорит: «Если вы можете достичь того самого состояния сознания, когда оно было, но не действовало...» Теперь созерцай, что предшествует появлению мысли о поиске прямых сущностей: наблюдай и замечай.
Он дает вам существо медитации. Любая мысль, возникающая в вашем уме... вместо того чтобы разыскивать ответ, постарайтесь обнаружить, откуда она возникает, и каким было состояние вашего внутреннего существа, когда она еще не возникла.
Вы будете находить снова и снова ту же самую невинность, то же самое детское состояние сознания, тот же золотой период. Всякая мысль, если вы проследите, будет вести вас к одному и тому же состоянию. И тогда мысль уже не ваш враг, тогда ум не ваш враг; напротив, он становится объектом исследования.
Наблюдай и замечай.Просто наблюдайте. Мысль возникает и мысль исчезает. Она возникает из ниоткуда. Прежде чем она возникает, есть абсолютное безмолвие, а потом она исчезает в безмолвии снова — в ничто.Вначале есть ничто,в конце есть ничто...и это ничтоявляется вашим чистым сознанием.
Библия гласит: «В начале было слово. И слово было у Бога, и слово было Бог». Возможно, что в начале и был звук — но не слово, потому что «слово» означает смысловой звук. Кто же придаст ему смысл?
И в самом деле, с научной точки зрения, когда вы идете лесом и слышите шум водопада, там нет смысла, но есть звук. Вы будете удивлены, узнав научное толкование: этот звук есть там только потому, что там есть вы; без ваших ушей нет и звука.
Так что это будет удивительным для вас: если нет никого вокруг водопада, то нет и звука, потому что звук требует ушей. Таким же самым образом существует свет — в тот момент, когда мы все ушли, света нет, потому что свет требует глаз. Без глаз нет и света.
Когда вы покидаете свою комнату, думаете, вещи остаются теми же самыми? Синее остается синим, а красное остается красным? Забудьте весь этот вздор. В тот миг, когда вы выходите из комнаты, все краски исчезают... Это очень магический мир — вы закрываете комнату, и все краски пропали, потому что краскам нужны глаза. Без глаз и цвет не может существовать. Взгляните сквозь замочную скважину... они возвращаются.
Это чудо происходит каждый день. В самом деле, даже если вы сидите в своей комнате и закрываете глаза, все цвета исчезают. Не пытайтесь подсмотреть краешком глаза, исчезли они или все еще там — они возвратятся немедленно!
Говорить, что в начале было слово, абсолютно неправильно. Звук — было бы лучше, но тоже неправильно. Молчание было бы еще лучше, чем звук, но молчание тоже требует ушей, точно так же, как ушей требует звук. Вы думаете, когда вы отсутствуете в своей комнате, там молчание? Это невозможно. Там нет шума, это верно, но нет и молчания тоже. Шум и молчание, оба они, это опыт ушей.
Тогда что же былов начале? Не молчание... не звук... не слово.
Гаутама Будда и его подход оказываются гораздо более научными: там было только ничто.Это ничтоявляется самим нашим существом. Мы вышли из того ничто,и мы исчезнем в том ничтооднажды.
Так что подружитесь с тем ничто,потому что ему предстоит быть вашим вечным домом. Подружиться с ничто —это и есть все то, что подразумевалось под медитацией. А когда вы отслеживаете свои мысли, мало-помалу они исчезают и лишь чистое ничтоокружает вас. Вы пришли к началу мира, которое к тому же есть и конец мира. Вы пришли к истоку, и вы пришли к цели.
В этом состоянии только ваше осознание и есть истина. Вот почему Будда и все те люди, которые пробудились к окончательной истине, не признают гипотезу Бога. В том ничтоони не находят никакого Бога, если только вы не хотите назвать ничтоБогом; тогда проблемы не будет, — но это будет давать очень неверное представление о том, что такое ничто.
Я и сам пришел к заключению, что вместо того, чтобы говорить: «Бога нет» — поскольку это будет напрасно задевать людей, и не поможет никоим образом, — лучше сказать: «Есть божественность». Просто качество... Это ничтоне пустое; это ничтополное, переполненное. Оно есть сплошное сознание, а сознание — это божественное качество; вы можете называть его божественностью.И все сущее создано из одного и того же вещества. Вы можете называть его ничто,можете называть его божественностью —вопрос лишь в том, предпочитаете вы негативное описание или позитивное описание, — но оба слова означают одно и то же.
Когда почувствуешь, —говорит Да Хуэй — что твоя хватка все больше и больше слабеет, а душу все сильнее и сильнее охватывает беспокойство...Когда вы следите за своими мыслями, и это ничтоначинает окружать вас, всегда есть возможность того, что ваше сердце дрогнет. Вас может охватить беспокойство, испуг.
Не пугайтесь и не беспокойтесь. Это происходит только из-за вашей прежней привычки: вы никогда еще не переживали ничто;на самом деле нет ничего более счастливого, нет ничего более умиротворяющего, нет ничего более живого.
...Не сдавайся и не ослабляй натиска: это и есть лобное место для тысяч мудрецов.Это имеет отношение к известному высказыванию Гаутамы Будды. Он говорил своим ученикам: «Если я повстречаюсь тебе на пути — немедленно, не колеблясь, отруби мне голову. Вероятнее всего, я повстречаюсь тебе». А дело в том, что ученики любили его так сильно, и мастер изливал столько любви на них, что стоило им достичь безмолвия, как для ума появлялись все возможности разыграть свой последний трюк. Последний трюк — приход самого мастера... и это мешает увидеть ничто.
Гаутама Будда абсолютно прав: «Руби мою голову немедленно — потому что меня там нет, просто ум разыгрывает последнюю игру, это его последнее прибежище».
Это произошло в жизни Рамакришны... Он был поклонником матери-богини Кали, и он познакомился с просветленным странствующим монахом, Тотапури. Тотапури сказал ему: «Хотя ты и значительно продвинулся, сейчас ты застрял. Ты застрял с этой богиней... потому что богини нет вообще; это просто твое воображение».
Рамакришне уже поклонялись тысячи людей, но, когда Тотапури сказал ему эти слова, он тут же признал, что монах прав. И он сказал Тотапури: «Помоги мне — потому что, когда я закрываю глаза, все остальное исчезает. Только мать-богиня остается, она так прекрасна, она так сияет, что я совершенно забываю, что мне нужно войти в ничто.Она так прекрасна и так чарующа, что я пропал в ее красоте и в ее энергии. А когда я пробуждаюсь, я плачу, потому что хотел выйти за ее пределы, но она словно окружает меня — как граница, как тюрьма, со всех сторон».
Тотапури сказал: «Сядь передо мной и посмотри на этот кусочек стекла». Рамакришна спросил: «А при чем здесь этот кусочек стекла?» Тотапури сказал: «Я прослежу за твоим лицом, потому что я знаю — я следил за тобой: когда ты видишь мать-богиню внутри себя, твое лицо делается таким прекрасным, таким блаженным, что я тут же узнаю, что ты столкнулся со своей иллюзией, которую сам же и выращивал в себе годами. Я немедленно рассеку твой лоб этим кусочком стекла, и, как только я сделаю надрез и польется кровь, ты тоже наберись храбрости и сруби голову матери-богине».
Рамакришна сказал: «Это очень трудно. И, кроме того, где мне взять меч?»
Тотапури рассмеялся и сказал: «Если ты можешь вообразить мать-богиню, разве не можешь ты вообразить меч? Все это воображение. И если ты не сделаешь этого, я не собираюсь оставаться здесь больше. Так что не упусти свой шанс, иначе в этой жизни тебе, скорее всего, не повстречать другого Тотапури».
Рамакришна закрыл глаза, и как только он стал сияющим, радостным и его лицо стало показывать, что он видит нечто потрясающе прекрасное, Тотапури рассек ему точно то место, которое на Востоке называется третьим глазом. Разрез прошел от верха лба до носа. Из разрезанной кожи струилась кровь; и Рамакришна набрался храбрости, выхватил свой меч — он понять не мог, откуда появился этот меч, — и срубил голову матери-богине. Это было очень трудно, ведь он многие годы любил мать: он плясал и пел, он декламировал, он долго творил эту иллюзию — ведь не бывает никаких ни матерей-богинь, ни отцов-богов, кроме как в человеческом воображении, кроме как в человеческой детской фиксированности на матери и отце.
Он отрубил голову и не мог поверить этому: мать развалилась на две части, голова в одну сторону, тело в другую сторону. И было так, словно открывалась дверь — дверь в ничто,в бесконечность... Шесть дней он оставался в этом состоянии. Через шесть дней он открыл глаза — в его глазах стояли слезы, — и первыми словами, которые он сказал Тотапури, были: «Последний барьер рухнул. Я благодарю тебя. Ты проявил огромное сострадание».
То был последний день. Он никогда больше не входил в храм матери-богини; он никогда больше не упоминал имени матери-богини. И он стал совершенно другим человеком — таким безмолвным, таким умиротворенным, таким радостным, как будто не существовало ни одной тревоги в мире.
Он прожил еще почти три года после этого опыта, и те три года были его самым драгоценным временем. Люди, которые сидели рядом с ним... а он жил не так уж давно, он жил всего лишь в прошлом столетии, в последние годы прошлого века. Так что всего сто лет назад он был здесь, и у меня есть знакомые в Бенгалии, чьи дедушки сидели с Рамакришной, и эти знакомые все еще помнят своих дедушек, рассказывавших им о Рамакришне.
Те три года он не разговаривал... Время от времени он мог рассказать небольшую историю, время от времени он танцевал, но обычно он сидел молча с сотнями учеников, и все они наслаждались и разделяли высшее ничто.
Студенты зачастую сходят с пути в этой точке.Начинающие, конечно, пугаются, когда наталкиваются на ничто.Естественно, возникает страх, им кажется, что они тонут, что это ничтособирается поглотить их. Это верно: оно поглотит... но лишь то, что не есть вы. Только ваша ложная личность исчезнет; как раз ваше подлинное существо и останется в своей кристально ясной чистоте.
Тут нечего бояться. Но на таких стадиях нужен мастер.
Это последняя стадия, где требуется мастер — он не позволит вам отступить, но даст хороший толчок, просто небольшое ободрение: «Не беспокойся, я тоже побывал на этой стадии; тут нечего бояться. Это не смерть. Это ничтоне является смертью; это ничтоесть чистейшая жизнь».
Если твоя вера бескомпромиссна — продолжай созерцание: что же предшествует появлению мысли о поиске обучения прямым сущностям. Внезапно ты пробудишься от своего сновидения, и не будет никакой ошибки в этом вопросе.
Позвольте этому ничтоовладеть вами... и все ваши сновидения исчезают; ваш сон, ваш духовный сон не может продолжаться далее.
Здесь я должен пояснить вам кое-что. Тысячелетиями считалось, что сновидение есть своего рода нарушение сна, но последние открытия говорят прямо противоположное. Сновидения не нарушают ваш сон; наоборот, они защищают и улучшают ваш сон. Они не дают вашему сну прерываться.
Например, вы испытываете голод и спите — и возникает сновидение: вы идете в кухню, открываете холодильник и достаете хороший кусок сладкого, или мороженое, или все что вам нравится — ведь во сне нет проблемы, берите все, чего вам хочется... Сновидение очень щедро — берите, сколько вам хочется, потому что сновидения не слушаются докторов.
Так это сновидение защитило ваш сон, иначе голод беспокоил бы вас. Теперь вы чувствуете, что взяли из холодильника достаточно, и сон продолжается.
Недавние научные исследования сновидений и сна прояснили многие вопросы. Из восьми часов, как ни странно, вы смотрите сны почти шесть часов; только два часа вы спите, да и эти два часа — несколько минут здесь, несколько минут там... На шесть часов сновидений — всего несколько разрозненных фрагментов сна.
Во многих психологических лабораториях ставился такой эксперимент. Человека беспокоили, как только у него начиналось сновидение. Это очень легко заметить: если вы сидите рядом со своей женой, или со своим мужем, или приятелем, — следите, когда его глаза задвигаются под веками; это и означает, что у него начинается сновидение. Поэтому всегда видно, снится ли человеку что-нибудь: если снится, то, естественно, он видит какие-то сцены, почти как в фильме, и его глаза начинают двигаться. Когда же он спит без сновидений, его глаза не движутся.
Эксперимент проводился так: как только человеку снился сон, его будили, прерывали его сновидение. Ему позволяли спать, но не позволяли видеть сны. И всех удивило, что, хоть он и проспал свои два или три часа — а больше он и не мог проспать, — он оказывался усталым, истощенным, его не обновлял такой сон; утром он не чувствовал себя окрепшим. Ученые не могли поверить этому; все считали, что, хотя его сновидения и прерывались, его сон был полноценным. Действовала устаревшая идея, что именно сон без сновидений обновляет, восстанавливает жизненную силу.
Тогда сделали еще один эксперимент. Человека беспокоили только тогда, когда он засыпал без сновидений, — его будили; но сновидений он мог видеть сколько угодно — это время было неприкосновенным. И странная вещь: утром этот человек оказывался свежее, чем когда-либо. Он не спал, строго говоря, вообще — целую ночь он проводил в «кинотеатре» — и не был уставшим.
Таким образом, выяснились две вещи: во-первых, сновидения не нарушают сна, а защищают и караулят его; во-вторых, сновидения более необходимы вашему здоровью, чем глубокий сон, потому что сновидения выбрасывают весь мусор, накопленный вами за целый день. Они очищают все ваше существо — шесть часов весенней уборки! — поэтому утром вы чувствуете себя свежим.
Почему я рассказываю вам об этом эксперименте? Потому что все это применимо и к духовному сну. В тот момент, когда ваши сновидения исчезают в медитации (мысли, образы — все это сновидения) — когда все они исчезают, ваш духовный сон не может продолжаться; ваши сновидения защищали его. И насколько это истинно на обычном ментальном уровне, настолько же истинно это и на духовном уровне, вплоть до подробностей. Как только сновидения исчезают, это означает, что медитация созрела.
И после того, как сновидения пропали, внезапно вы чувствуете новое пробуждение. Вы просыпаетесь каждое утро; но когда вы проснетесь от своего духовного сна, вы сразу поймете разницу; поймете также, почему на Востоке мы разделяем сон на четыре стадии. Первая стадия — так называемое бодрствование; вторая стадия — сновидение; третья стадия — сон; а четвертая стадия — действительное пробуждение.
Так называемое бодрствование все мы знаем; каждое утро мы встречаемся с ним, когда просыпаемся. Но просветленный человек знает действительноепробуждение. Оно обладает каким-то качеством нашего обычного пробуждения, но обычное пробуждение очень незначительно, это очень тонкий слой.
Пробуждение Гаутамы Будды тотально. В таком тотальном пробуждении, сияющее осознавание окружено позитивным ничто.Оно не пусто, оно переполнено. Вместо ничтоГаутама Будда обычно говорил «не-вещественность». Вещиисчезли... а то, что осталось, — неописуемо. Мы пытаемся выразить это как благодать, как экстаз, как вечную радость, но это лишь дальнее эхо реальности. Слова не представляют ее в точности — здесь нет способа.
На наш язык мы не можем перевести опыт окончательного пробуждения, но несколько намеков можно дать.
Все советы Да Хуэя молодому искателю важны: вера бескомпромиссна...Она и должна быть бескомпромиссной, но нужно запомнить: это не вера в церковь, это не вера в святое писание; это просто вера в самого себя.
Функция мастера не в том, чтобы создать веру в него; он создает в вас веру в самих себя.Подлинный мастер выращивает в вас все большее и большее доверие к вашей собственной индивидуальности, к собственному потенциалу, к собственной смелости, к собственной высшей способности квантового скачка от ума к не-уму.
Все это может быть критерием для взвешивания: если кто-то хочет, чтобы вы верили в него, он шарлатан. А если кто-то помогает вам поверить в себя самих — он друг.
Истинный мастер — друг. Он не выше, он не святее тебя; он просто друг. Ему есть что разделить... он хочет иметь много друзей, потому что его источники обильны. Но все его усилия направлены на то, чтобы помочь вам стать на собственные ноги. Он не создает веру в Бога, веру в какого-то спасителя, веру в какого-то священника, веру в посланников, веру в священные писания; он создает в вас веру в себя самих. А человек, который помогает вам создавать веру в себя, очевидно, не может быть обманщиком, потому что он не может эксплуатировать вас.
Эксплуатация возможна, только если он создаст веру в самого себя же; если он требует: «Сдайся мне; верь мне. Я освобожу тебя, я избавлю тебя. Я спаситель. Я пастух, а ты лишь овца».
Если что-то вроде этого говорится вам... остерегайтесь таких пастухов. Это просто-напросто обманщики, эксплуатирующие вашу беспомощность, эксплуатирующие ваше неведение.
Друг будет помогать вам, спасать самих себя, каждому стать собственным спасителем.
Последние слова Гаутамы Будды были: «Будь светом самому себе». Это самые содержательные слова, произнесенные когда-либо каким-либо человеком.
— Хорошо, Маниша?
— Да, Мастер.
17. НИКАКОЙ ЦЕЛИ
Возлюбленный Мастер,
Не ожидай просветления сознательно
Счастлив ты или сердит, в тихих или шумных местах, ты постоянно должен вспоминать изречение Чжао Чжоу: «Собака не обладает природой будды». Прежде всего, не ожидай просветления сознательно. Если ты сознательно ожидаешь просветления, ты говоришь: «Сию минуту я обманут». Если ты ждешь просветления, цепляясь за иллюзию, то хоть ты и проходишь через неисчислимые миллиарды лет, ты по-прежнему не в состоянии обрести просветление. Когда ты вспоминаешь это изречение, пробуди свой дух и всмотрись в этот принцип.Постоянно помни две вещи — ты не знаешь, откуда мы являемся при рождении, и не знаешь, куда мы деваемся со смертью, — и удерживай их на кончике своего носа. Ешь ты или пьешь, в тихих или шумных местах, ты должен делать добросовестные усилия ежеминутно; постоянно, как будто ты безнадежно задолжал кому-то миллионы, твое сердце мучительно переживает, и убежать некуда.
Когда ищешь рождение, его нельзя найти; когда ищешь смерть, ее нельзя найти, — в такие мгновения пути добра и зла отрезаны напрочь.
Не читал ли ты, как в прежние дни Мастер Цзы Ху сказал: «Приход Патриарха с Запада означает лишь то, что зимой холодно, а летом жарко, что ночью темно, а днем светло». Это просто означает, что ты понапрасну вносишь смысл туда, где нет смысла, создаешь заботу там, где нет заботы, навязываешь «внутри» и «снаружи» там, где нет внутри и снаружи, и говоришь бесконечно о том и о сем там, где ничто не существует.
«Никакая речь не есть истинная речь, и никакое слушание не есть истинное слушание».
Таким образом, я являюсь тобой, а ты являешься мною: мы не двое — ты и я, — поскольку не существует дуальности, нет различения и нет разделения.
***
Хорошие новости: Да Хуэй, наконец, подходит все ближе и ближе к сути. То, что он говорит теперь, — не простые знания. Похоже, сутры собирались его учениками с того времени, когда Да Хуэй начал учить как интеллектуал, до того момента, когда он стал просветленным.Таким образом, эта серия чрезвычайно важна — она даст вам весь процесс перемены ума в не-ум, растворения интеллекта в разуме, потери существования слов в бессловесности.
Все звуки умолкают... все разделения исчезают... даже разделения между мастером и учеником больше нет. Вся эта серия показательна в том смысле, что она покажет вам путь на различных его этапах.
Большинство просветленных людей говорят лишь после своего просветления. Дистанция между ними и вами огромна — они вверху, на солнечной горной вершине, а вы в темных долинах вашей жизни. Эта дистанция так велика, что рассчитывать на возникновение какого-либо взаимопонимания между вами очень трудно.
Но ваш диалог с Да Хуэем начинается тогда, когда он сам в темной долине, и диалог этот продолжается по мере того, как он сам карабкается на гору. Он еще не на вершине, но становится все более определенным, что ему удастся достичь ее. Он уже совсем близок к цели.
Поскольку диалог с ним начинался в то время, когда он был просто одним из вас, то эта непрерывность и постепенность перемен в его существе может иметь огромное значение для понимания не только его, но и вашего собственного путешествия.
Быть может, император Китая познакомился с ним тогда, когда Да Хуэй был уже просветленным — почему и дал ему почетный титул: «Великий Мастер Дзэна». Мы должны посмотреть, удалось ли ему путешествие, или он сбился с пути... ведь заблудиться можно в самый последний момент. Ему остается всего один шаг, но что-то — какая-то идея, какая-то случайность, какое-то происшествие — может увести его прочь.
Есть на Востоке старая пословица о том, что люди сбиваются с пути тогда, когда они почти добрались. Очень странная пословица, но в ней скрыта большая психологическая проницательность. Как только человек почувствует, что он близок к цели, он начинает утрачивать то осознание, которое необходимо для финального прыжка, У него появляется мысль: «Теперь я почти наверняка достигну, это вопрос лишь еще нескольких шагов...» Даже одного шага довольно, чтобы увести вас в сторону, если вы слишком уверены. Если вы остаетесь открыты, уязвимы, если вы осознаете, что все еще можно потерять, — тогда меньше вероятность, что вы потеряете это.
Путешественникам хорошо известно, что, когда они приближаются к своей цели, у них возникает чувство крайней усталости — как раз перед целью. Они прошли тысячи миль, но еще ни разу не чувствовали себя такими усталыми. И поскольку теперь они видят свою цель, она уже почти достигнута, то спешка ни к чему; они могут присесть, они могут отдохнуть — и это очень опасная ситуация.