Страница:
Я всегда удивлялся, почему Моисей не спросил: «Разве есть земля, которую можно назвать несвятой? Неужели только эта земля вокруг куста святая?» Но, возможно, Моисей был так взволнован... и людям не выпадает спорить, когда они наталкиваются на Бога, — это опасно... и Он закричал так громко — Моисей мог забыть обо всем на свете. Но всякий раз, когда мне попадалась эта история, у меня возникал единственный вопрос: как это он мог допустить разделение между святой землей и несвятой землей. Если все сущее — сплошная божественность, тогда в каждом месте, где бы вы ни были, вы на святой земле.
Нанак вел себя намного лучше, чем Моисей. Он шел к святому месту мусульман, Мекке. Время было вечернее, и его ученик, Мардана, приготовил ему постель. Они устали от долгого путешествия, а утром им предстояло пойти в храм и увидеть Каабу. Но одну вещь они сделали неправильно: они легли ногами в сторону Каабы. Кто-то сообщил главному священнику, что прибыли эти двое. Их слава шла впереди них. «Этот мастер — человек великого понимания, и его ученик настолько слился с мастером, что они почти единое целое — трудно сказать, что их двое; но они поступили дурно, улегшись ногами в сторону Каабы».
Мусульмане во всем мире... да не может быть и речи о том, чтобы лечь ногами в сторону Каабы; даже могилы их покойников устроены таким образом, что головами они лежат в сторону Каабы.
Главный священник рассердился не на шутку. Он пришел с несколькими людьми и сказал Нанаку: «Мы слышали, что ты мастер, но мы не видим понимания мастера. Ты укладываешься ногами в сторону святой Каабы».
Нанак ответил: «Нет ничего проще. Разверните мои ноги туда, где, по-вашему, Бога нет; а там, где Бог есть, всюду одинаково. Так сделайте милость — я как раз ложусь; возьмите мои ноги и переложите их туда, где, как вы знаете, Бога нет».
Я думаю, это был исторический инцидент — поскольку этого оказалось достаточно для главного священника, чтобы извиниться и сказать Нанаку: «Сожалею... я не могу найти такого места, где нет Бога. И конечно, ты прав: куда бы ты ни положил свои ноги, они показывают в сторону Бога. Этого не избежать никак. Прости меня».
Но эта история имеет метафорическое окончание. Священник оказался настолько темным, что вызвал своих людей, и они стали разворачивать по кругу ноги Нанака, — и все застыли в изумлении: насколько они поворачивали ноги Нанака, настолько же перемещалась и Кааба в том же направлении. Это, очевидно, уже мифология, потому что Кааба — просто камень. В этом мире даже люди настолько тупы и мертвы, что нельзя поверить, чтобы камень оказался разумнее.
Но у этой метафоры все тот же смысл... в конце концов, они уловили идею. Они передвигали Нанака по всему кругу, и Кааба перемещалась туда, где были его ноги. Так, может быть, и не происходило, но верно то, что, где бы ни оказывались его ноги, — там был Бог.
А почему Моисей забыл об этом? Если сущее божественно, тогда каждый миг и каждый дюйм его — тоже божественны. Нет необходимости строить соборы и большие храмы — это делают люди темные. Те, у кого есть глаза, найдут это бескрайнее звездное небо, эту прекрасную землю — величайший храм Божий. Если вы смотрите на все сущее как на святое место, естественно, вашим действиям нет нужды быть молитвой и ритуалом. Все, что требуется от ваших действий, это бдительность и осознанность в настоящий момент.
Бог доступен с любой стороны; просто вы не здесь. Он стучится к вам в дверь, но вы ушли куда-то, вас никогда нет у себя в доме! Возможно, вы совершенно забыли, где ваш дом, — и вы не сообщили Богу свой новый адрес. Это будет очень затруднительно, поскольку каждый миг вам придется сообщать Ему свой адрес — он непрерывно изменяется.
Но если вы можете расслабиться прямо сейчас...
Прислушайтесь: начался дождь. Теперь деревья будут безмерно счастливы, они будут плясать под дождем. Можете вы найти какое-нибудь, более драгоценное мгновение?
Дожди услыхали меня.
Все сущее так прекрасно. Если вы можете отбросить свои знания, свой ум и просто влиться в здесь и сейчас... это и есть великий принцип всех пробужденных.
— Хорошо, Маниша?
— Да, Мастер.
22. СВИДЕТЕЛЬСТВОВАНИЕ
Нанак вел себя намного лучше, чем Моисей. Он шел к святому месту мусульман, Мекке. Время было вечернее, и его ученик, Мардана, приготовил ему постель. Они устали от долгого путешествия, а утром им предстояло пойти в храм и увидеть Каабу. Но одну вещь они сделали неправильно: они легли ногами в сторону Каабы. Кто-то сообщил главному священнику, что прибыли эти двое. Их слава шла впереди них. «Этот мастер — человек великого понимания, и его ученик настолько слился с мастером, что они почти единое целое — трудно сказать, что их двое; но они поступили дурно, улегшись ногами в сторону Каабы».
Мусульмане во всем мире... да не может быть и речи о том, чтобы лечь ногами в сторону Каабы; даже могилы их покойников устроены таким образом, что головами они лежат в сторону Каабы.
Главный священник рассердился не на шутку. Он пришел с несколькими людьми и сказал Нанаку: «Мы слышали, что ты мастер, но мы не видим понимания мастера. Ты укладываешься ногами в сторону святой Каабы».
Нанак ответил: «Нет ничего проще. Разверните мои ноги туда, где, по-вашему, Бога нет; а там, где Бог есть, всюду одинаково. Так сделайте милость — я как раз ложусь; возьмите мои ноги и переложите их туда, где, как вы знаете, Бога нет».
Я думаю, это был исторический инцидент — поскольку этого оказалось достаточно для главного священника, чтобы извиниться и сказать Нанаку: «Сожалею... я не могу найти такого места, где нет Бога. И конечно, ты прав: куда бы ты ни положил свои ноги, они показывают в сторону Бога. Этого не избежать никак. Прости меня».
Но эта история имеет метафорическое окончание. Священник оказался настолько темным, что вызвал своих людей, и они стали разворачивать по кругу ноги Нанака, — и все застыли в изумлении: насколько они поворачивали ноги Нанака, настолько же перемещалась и Кааба в том же направлении. Это, очевидно, уже мифология, потому что Кааба — просто камень. В этом мире даже люди настолько тупы и мертвы, что нельзя поверить, чтобы камень оказался разумнее.
Но у этой метафоры все тот же смысл... в конце концов, они уловили идею. Они передвигали Нанака по всему кругу, и Кааба перемещалась туда, где были его ноги. Так, может быть, и не происходило, но верно то, что, где бы ни оказывались его ноги, — там был Бог.
А почему Моисей забыл об этом? Если сущее божественно, тогда каждый миг и каждый дюйм его — тоже божественны. Нет необходимости строить соборы и большие храмы — это делают люди темные. Те, у кого есть глаза, найдут это бескрайнее звездное небо, эту прекрасную землю — величайший храм Божий. Если вы смотрите на все сущее как на святое место, естественно, вашим действиям нет нужды быть молитвой и ритуалом. Все, что требуется от ваших действий, это бдительность и осознанность в настоящий момент.
Бог доступен с любой стороны; просто вы не здесь. Он стучится к вам в дверь, но вы ушли куда-то, вас никогда нет у себя в доме! Возможно, вы совершенно забыли, где ваш дом, — и вы не сообщили Богу свой новый адрес. Это будет очень затруднительно, поскольку каждый миг вам придется сообщать Ему свой адрес — он непрерывно изменяется.
Но если вы можете расслабиться прямо сейчас...
Прислушайтесь: начался дождь. Теперь деревья будут безмерно счастливы, они будут плясать под дождем. Можете вы найти какое-нибудь, более драгоценное мгновение?
Дожди услыхали меня.
Все сущее так прекрасно. Если вы можете отбросить свои знания, свой ум и просто влиться в здесь и сейчас... это и есть великий принцип всех пробужденных.
— Хорошо, Маниша?
— Да, Мастер.
22. СВИДЕТЕЛЬСТВОВАНИЕ
Возлюбленный Мастер,
Но если вы можете отбросить все это разом — то есть не рассуждать и не вычислять, — тогда вот эти самые настроения различающего сознания есть утонченная мудрость истинной опустошенности; и невозможно достичь иной мудрости. Если бы было нечто достигнуто и нечто постигнуто помимо этого, то оно не было бы правильным. Это подобно тому, как заблуждающийся человек называет Восток Западом, а когда он достигает просветления, то Запад становится Востоком — и не существует иного Востока.
Эта утонченная мудрость истинной опустошенности подобна великой пустоте: пустота не подвержена загромождению вещами, не мешает она также появлению и исчезновению всех вещей внутри нее.
Ум постоянно вовлечен в мышление, в суждение, в оценку. Вся его функция, похоже, состоит в том, чтобы удерживать вас вовлеченными в мысли, которые есть не что иное, как мыльные пузыри, — возможно, даже в мыльных пузырях больше субстанции, чем в ваших мыслях.
Ваши мысли почти как письмо на воде... мысль не оставляет никакого следа на вашем уме. Ваш ум почти как небо: летят птицы, но они не оставляют никаких отпечатков в небе. Небо остается неизменным — до прилета птиц и после того, как птицы улетели.
Осознать это, значит, выйти в другое измерение своего сознания, за пределы различающего сознания. Различающее сознание состоит лишь из мыслей. За его пределами — сознание, которое состоит лишь из наблюдения, — не мышление, но просто свидетельствование, просто смотрение... ни за, ни против, ни одобрение, ни осуждение — просто смотрение, точно как смотрит новорожденное дитя.
Понаблюдайте за новорожденным: у него есть глаза, у него есть сознание. Он осматривает все вокруг, он видит все краски, цветы, свет, людей, их лица, — но узнает ли ребенок зеленый цвет как зеленый? Отличает ли он женщину от мужчины? Понимает ли, что это — прекрасно, а то — уродливо?
Он обладает неразличающим осознанием. Он просто видит все, что есть, но не имеет суждения по этому поводу. Не может иметь — его еще не ознакомили с цветом под названием зеленый, под названием красный. Для того чтобы он научился различению, потребуется некоторое время.
Фактически все наше образование есть не что иное, как создание различающего сознания в каждом человеке. Каждый человек рожден с неразличающим сознанием — его можно назвать свидетельствующим сознанием. Он рождается с тем, чего мудрец достигает в конце жизни. Это очень таинственное явление: то, что мудрец обретает в конечном итоге, у ребенка есть с самого начала.
Не случайно различные мудрецы, различные мистики всех времен осознавали тот факт, что финальное озарение, просветление — не что иное, как возвращение собственного детства. То же самое сознание, которое было у вас в первый момент после рождения, должно быть обретено снова. Это не что-то новое, чего вы достигаете; это нечто древнее, вечное, что вы переоткрываете заново.
Вы потерялись в мире... у вас есть все возможности заблудиться, потому что миру необходимы все виды различений, суждений, оценок, идея добра и зла, правильного и неправильного — все виды «должно» и «не должно». Мир по необходимости нуждается в них и обучает им каждого ребенка. Ребенок все больше и больше теряется в языке, в словах, в мыслях — и, в конце концов, приходит к той точке, откуда он уже не может найти дорогу назад домой.
Иисус говорит: «Пока не родитесь снова, не постигнете царства Божьего». Что он имеет в виду, когда говорит: «Пока не родитесь снова...»? Это очевидно, и смысл ясен: пока вы не посмотрите на мир и сущее снова как ребенок...
В этом основной смысл медитации: помочь вам выбраться из ума, помочь вам выбраться из различающего сознания и проложить дорогу, по которой вы могли бы войти в свидетельствующее сознание.
Существует только две возможности для вашего сознания: либо оно будет чистым небом, либо оно будет облачным небом; либо вы будете сознанием без всякой мысли, либо вы будете сознанием, наполненным снующими мыслями, чувствами, настроениями, эмоциями.
Когда вас наполняет умственное движение, вы не можете знать, кто вы есть; вы слишком связаны, вы слишком заняты. Когда движения нет, вы настолько раскованны, настолько расслабленны, что невозможно избежать познания себя. Ничего не осталось узнавать — поэтому познание разворачивается на себя. Познающий и познаваемое больше не разделены.
Это состояние — где познающий и познаваемое становятся единым, а сознание есть просто чистый свидетель — Да Хуэй называет мудростью. Чтобы понимать его, помните, что он не пользуется словом «мудрость» в обычном смысле.
Есть два смысла, в которых это слово используется в просторечии: вот человек, который испытал все виды неудач и успеха, бедность, богатство, мирские переживания; это богатство мирскими переживаниями считается мудростью — и такого человека зовут мудрым. Естественно, это должен быть человек старый.
Переживания требуют времени. Потому-то во всех культурах и обществах старых людей уважали и чтили за их мудрость. Это одно значение мудрости, которое совершенно выходит из употребления и устарело.
В прошлом это было естественно: человек старший знал больше молодого, поскольку был только один путь познания — реальный опыт. Если ваш отец был плотником, он безусловно знал больше, чем вы. Вы должны были учиться у своих старших. Знания передавались из поколения в поколение. Человек старший был всегда более знающим, чем младший; вот почему в прошлом не было разрыва между поколениями.
Но сегодня ситуация становится иной. Когда образование становится все более и более универсальным, можно знать больше, чем ваши старшие. Фактически же не только можно — дело всегдаобстоит так. Отец, доктор наук, посылает своего сына в университет, чтобы сын стал доктором. Когда сын возвращается... отец опытен в своей профессии, но сын знает больше, чем отец, ему известны самые последние исследования, новейшие разработки, абсолютно неведомые отцу. Отец окончил университет по медицине, возможно, лет тридцать назад. За тридцать лет почти все переменилось. То, что годилось тридцать лет тому назад, больше не годится; то, что считалось научным, становится абсурдным и ненаучным.
Такова новая ситуация, которой человечество смотрит в лицо: молодой человек знает больше, чем более старый. Не случайно почтение к старшим людям исчезает. Старшие невероятно озабочены, почему так происходит; они не видят, что ситуация изменилась.
Когда-то было невозможно молодому знать больше, чем знают старшие; теперь же старому невозможно идти наравне с молодым. Молодой будет знать самые последние достижения, и разрыв между ними будет, по крайней мере, двадцать или тридцать лет. Научный прогресс движется с такой скоростью, что, как говорят ученые, они не могут писать большие книги ни по какой теме, потому что ко времени готовности книги к публикации она устаревает — ее вообще уже нет смысла публиковать.
Поэтому сейчас в науке вместо больших томов ученые пишут доклады. Они сразу же или зачитывают те доклады на конференциях, или публикуют их в периодике. Они не могут ждать долго, потому что если они промедлят, то кто-то другой где-то еще обязательно откроет что-нибудь еще лучшее.
Когда-то Альберта Эйнштейна спросили: «Если бы вы не открыли теорию относительности (а от нее зависит вся атомная энергетика и все развитие ядерных вооружений), — как вы полагаете, мог ли бы кто-то другой открыть ее? И если бы кто-то другой мог открыть ее, сколько времени потребовалось бы на это?»
Альберт Эйнштейн рассмеялся и сказал: «Не больше трех недель. Если бы я был нерасторопен, то какой-нибудь другой парень опубликовал бы свое исследование». И оказалось, что немецкий ученый уже открыл теорию относительности, — но он просто был лентяй. Он открыл ее преждеАльберта Эйнштейна, но не опубликовал. В мире было, по крайней мере, двенадцать человек, работавших в том же направлении, и все они достигли бы месяца через два-три той же точки, до которой первым добрался Альберт Эйнштейн.
В научной среде, которая теперь является единственной действительной средой знаний, все движется так невероятно быстро, что разрыв между новым поколением и старым поколением становится все больше и больше. Скоро они будут не в состоянии понимать язык друг друга. Это уже происходит: отцы и сыновья сидят рядом и больше не спорят, потому что отцы считают, что у их детей странные идеи, а дети думают: «Бедный старик! Он до сих пор повторяет давным-давно устаревшие истины».
А если они так думают, то какой же возможен диалог? Они уже теперь думают плохо друг о друге, они пришли к своим выводам без всяких дискуссий, без всякого разговора, без всякого диалога. И разрыв становится все больше и больше.
Из-за этого разрыва исчезает тысячелетняя традиция уважения к старшим, потому что ее фундаментальное, основное положение больше не действительно. Та же самая ситуация складывается между студентами и профессорами: профессор знает меньше, чем студент. Если студенты достаточно разумны, то они всегда могут узнать больше, чем профессора. Только глупые и посредственные студенты все еще знают меньше, чем их профессор. Если студенты отправятся в библиотеку и как следует, ознакомятся с последними разработками в любой сфере знания, они опередят своих профессоров лет на двадцать или тридцать.
Та же самая проблема ощущается в каждом учебном заведении, в каждом университете. У студентов нет того уважения, которое у них всегда было в прошлом, — у них и не может быть его. В прошлом это было естественно: учитель всегда знал больше. Сегодня лишь посредственный студент знает меньше учителя. Разумный студент, безусловно, знает больше, чем может себе позволить учитель... Учитель слишком сильно привык к старым идеям, ходившим еще тогда, когда он был студентом, — им, может быть, уже за полвека.
Я вспоминаю свою учебу в университете. Профессор психологии обычно ссылался на имена, которые были значительными пятьдесят лет назад. Теперь вы найдете те имена лишь в Британской Энциклопедии, как историю; они стали абсолютно неуместными — столько воды утекло по Гангу, столько свежих взглядов родилось... Я был просто в смятении. Похоже, к тому времени, когда человек выходит из университета, он перестает читать: ведь все читают только ради экзамена, — а теперь не предвидится больше никаких экзаменов. Они и так постарались, как следует. И если они стали золотыми медалистами, если они достигли высшего класса, они скоро будут профессорами в том же колледже, в том же университете; теперь для них нет необходимости читать.
Мое предложение индийской комиссии по образованию: каждого профессора нужно ежегодно посылать, по крайней мере, на двухмесячные курсы переподготовки — в противном случае он не сможет удержаться на уровне растущих знаний. Это еще одно значение мудрости: знание и его количество; как много вы знаете; насколько хорошо вы информированы.
Но то, как Да Хуэй и мистики понимают мудрость, вещь совершенно иная. Она не является ни прошлым знанием старого типа, которое приходит от опыта, ни новым знанием, которое приходит от образования. Это знание, которое приходит из трансформации, совершившейся внутри вас, результат перехода от различающего сознания к свидетельствующему сознанию. Свидетельствующее сознание есть мудрость, и вы не должны путать смысл этих слов.
Да Хуэй говорит: Постоянно вычислять и строить планы, течь вместе с рождением и смертью, пугаться и волноваться — все это настроения различающего сознания. Все же люди, изучающие путь в наши дни, не узнают этой болезни...
Для людей пути, для людей, которые хотят медитировать, и вступить в свое сокровенное существо, в единственный реальный храм Божий, этот вид знания, этот вид ума, этот тип сознания является болезнью. Он препятствует вашему вхождению внутрь, становится барьером и вовлекает вас в несущественные сферы жизни, в обыденное. Он будет удерживать вас в неведении по самому фундаментальному вопросу: «Кто есть я?» Он даст вам узнать все на свете, кроме самого себя, — а какой смысл знать весь мир, если вы не знаете самого себя?
В момент смерти все ваше знание мира рассеется в воздухе. Только одна вещь уйдет с вами, и эта единственная вещь постоянно игнорировалась — ваше самопознание, ваша самореализация. В сущности, это единственное неведение — не ведать самого себя.
Но даже величайший ученый, величайший философ, величайший мыслитель думает о далеких звездах, думает о загадочных вещах — вроде: «Какова скорость света?» — и работает день и ночь, чтобы ухитриться расщепить атом, и никогда не задумается ни на миг: «Кто же это существо внутри меня? Как устроено мое сознание?»
Безусловно, различающий ум, различающее сознаниеесть величайшая болезнь, потому что оно будет держать вас в невежестве до самого момента смерти. Тогда вы, конечно же, осознаете, что занимались тщетными упражнениями. Вы знаете так много — и все-таки не знаете, кто же вы есть. Внезапно все ваше знание оказывается бесполезным, вся ваша сила бесполезна, все ваши деньги бесполезны, весь ваш престиж бесполезен. Единственную вещь, которая была бы полезной, вы игнорировали всю жизнь, — а теперь времени уже нет.
Смерть приходит так внезапно, даже не постучав в ваши двери, — она не даст вам ни малейшего предупреждения. Она всегда подходит так тихо, что вы не слышите ее шагов, вы пойманы врасплох. Это такой шок, что большинство людей становятся бессознательными перед смертью. В том, чтобы терять сознание, нет необходимости, но уж очень силен шок: «Я растратил всю свою жизнь...»
Кто-то всю свою жизнь работает, выясняя, сколько разновидностей насекомых живет на земле, сколько существует видов комаров. Для него это, оказывается, важные вопросы. У таких людей нет времени посидеть молча хотя бы несколько минут и отстраниться от различающего сознания, которое от ума, и стать просто свидетелем — что является не-умом, безмолвием, умиротворением, безмятежностью, чистым пространством — совершенно спокойным, без движения.
В этом спокойствии приходит мудрость, а мудрость означает самореализацию. Никакое другое значение мудрости не применимо на пути искателя.
Все же люди, изучающие путь в наши дни, не узнают этой болезни и просто появляются и исчезают среди нее.Люди приходят и уходят. Люди рождаются и умирают, так и не зная, кто же родился и кто умер. Вы рождаетесь без имени и умираете без имени, а все то, что существует между рождением и смертью, исчезает, словно написанное на воде.
Сколько людей жило здесь до нас? — миллиарды и миллиарды людей... и вы не находите никакого следа, что они хотя бы существовали. Они тоже любили, они думали, что великие вещи происходят с ними. Они тоже имели врагов, они тоже сердились, тоже грустили, у них тоже бывали счастливые мгновения. Они тоже знали неудачу и боль от нее; они тоже знали успех и радость от него. Они знали все то, что знаете вы... и когда вы переживаете подобный момент, вы считаете его очень важным.
Подумайте только о тех миллиардах людей, которые всегда полагали, что, когда они влюблялись, это было чем-то уникальным, чего никогда не случалось прежде и чего не случится снова. Но все они исчезли, не оставив и следа. Существовали они или нет, сражались они или нет, любили они или нет — не составляет никакого различия. Солнце продолжает вставать, луна продолжает двигаться, звезды продолжают свои пути. Сущее остается абсолютно незаинтересованным, как будто все то, что вы считаете таким значительным, есть только игра.
Но вот одна из самых важных вещей, которые стоит помнить: каков бы ни был ваш опыт, он был опытом миллиардов людей; так что не слишком беспокойтесь об этом, не поднимайте слишком много шуму по этому поводу, не очень-то застревайте на этом. Не будьте одержимы этим — оно исчезнет, и вы исчезнете, и все утихнет, как будто ничего не случилось.
Благодаря такому пониманию мистики говорили вам, что мир и его переживания — не более чем сновидения, так что не принимайте их слишком близко. Сохраняйте дистанцию; не затеряйтесь в своих сновидениях.
Если вы можете сохранять дистанцию со своими сновидениями, вы узнаете единственную реальность, которая остается навсегда, которая не имеет ни рождения, ни смерти: это ваше чистое сознание, это ваше божественное сознание. Можете дать ему любое имя, это не важно. Это природа будды внутри вас, или это бог внутри вас.
В поучениях это называется — действовать согласно различающему сознанию, а не согласно мудрости.Те люди, которые действуют в жизни согласно своим различающим умам, являются духовно больными, они страдают тяжелым заболеванием.
Случилось так, что Гаутама Будда пришел в Вайшали, один из величайших городов тех времен. Прежний король Вайшали уже умер, и к власти пришел его сын; он был молод и так же глуп, как и положено молодым людям. Его старый премьер-министр, который был премьер-министром и у его отца, сказал ему: «Гаутама Будда подходит к городу, и ты должен выйти и встретить его у городских ворот».
Молодой человек возразил: «Чего ради? Он просто нищий, а я великий король. Если он хочет увидеть меня, он может попроситься на прием. Но ты даешь мне странный совет, чтобы я шел встречать его — король будет встречать нищего?»
Премьер-министр заявил: «Тогда, пожалуйста, прими мою отставку».
Король сказал: «Ты столько делаешь из такого пустяка. Почему ты должен уйти в отставку?»
Премьер-министр ответил: «Я не могу работать у человека, который так невежествен и так духовно болен. Это унизительно. Я работал у твоего отца, и твой отец выходил встретить Гаутаму Будду и коснуться его стоп. Ты только король — он был тоже королем, но он был выше этого. Он нищий не потому, что не смог быть королем; он нищий потому, что он отрекся от королевства. Либо ты должен выйти и встретить его, либо, пожалуйста, прими мою отставку, потому что я не могу работать у человека, лишенного мудрости».
Молодой человек не мог позволить себе лишиться этого старика, поскольку тот был опытен; молодому человеку пришлось стать королем, но у него не было знаний, чтобы управлять делами. Старик был ему почти как отец, поэтому он сказал: «Я пойду».
А история очень красивая... Когда король — этот молодой человек — отправился встретить Гаутаму Будду со своим старым премьер-министром, Гаутама Будда сказал: «Тебе не было необходимости приходить. Я только нищий, а ты великий король. Если бы я захотел увидеть тебя, я мог бы прийти сам».
Молодой человек поверить не мог, что Будда в точности повторял его собственные слова, и старый премьер-министр тоже не мог понять. Старый премьер-министр обычно выходил к Гаутаме Будде с прежним королем. Теперь он обратился к Гаутаме Будде:
«Ты вызвал большую суматоху в наших умах, потому что этот диалог уже произошел между мною и молодым королем. Он молод и не понимает, как следует принимать человека мудрого.
Я сказал ему: человек мудрый может быть нищим для тех, кто не понимает, для тех, кто не имеет внутреннего зрения, чтобы видеть. Но те, у кого есть внутреннее око... Человек, реализовавший себя, завоевал не только этот мир; он завоевал и тот мир также — он завоевал внешнее, и он завоевал внутреннее. Его королевство вечно. Твое королевство — лишь сновидение: как ушел твой отец, так уйдешь и ты. Но королевство Гаутамы Будды останется, останется на вечные времена. Вот так мы поговорили, но он не соглашался идти».
И Гаутама Будда сказал: «Посмотри на его лицо — я разглядел его нежелание. Я разглядел, что это ты привел его, что он не шел. Я разглядел, что, хоть он и пришел встречать меня, он все еще видит меня нищим, а себя королем. Поэтому просто чтобы утешить его — как если бы он сделал мне одолжение, — я должен был сказать эти слова: "Ты — великий король; тебе не нужно встречать или принимать нищего". И в самом деле, я — нищий: у меня нет ничего, кроме себя самого. У тебя есть все, кроме себя самого: твоя собственность велика, твои владения велики, естественно. Моя собственность немногочисленна. Фактически, кроме самого себя, у меня и нет ничего».
Но это и называется мудростью. И эта мудрость является величайшим блаженством и экстазом в мире. Если вы можете найти хоть несколько минут и заглянуть в себя... В мирской суете все же бывают мгновения, когда вы можете заглянуть внутрь себя, как бы заняты вы ни были. Нет ни одного человека в мире, который не может найти хоть немного времени, чтобы посмотреть на свое собственное существо. И в конце вы обнаружите: лишь те моменты были реальными, которые вы посвятили поиску самих себя, а все остальное было нереальным.
Различающее сознание и мудрость
Постоянно вычислять и строить планы, течь вместе с рождением и смертью, пугаться и волноваться — все это настроения различающего сознания. Все же люди, изучающие путь в наши дни, не узнают этой болезни и просто появляются и исчезают среди нее. В поучениях это называется — действовать согласно различающему сознанию, а не согласно мудрости. Таким образом, они затемняют вид основного фундамента, свое изначальное лицо.Но если вы можете отбросить все это разом — то есть не рассуждать и не вычислять, — тогда вот эти самые настроения различающего сознания есть утонченная мудрость истинной опустошенности; и невозможно достичь иной мудрости. Если бы было нечто достигнуто и нечто постигнуто помимо этого, то оно не было бы правильным. Это подобно тому, как заблуждающийся человек называет Восток Западом, а когда он достигает просветления, то Запад становится Востоком — и не существует иного Востока.
Эта утонченная мудрость истинной опустошенности подобна великой пустоте: пустота не подвержена загромождению вещами, не мешает она также появлению и исчезновению всех вещей внутри нее.
***
В сутрах этого вечера Да Хуэй поднимает самые фундаментальные вопросы, касающиеся медитации. Прежде чем мы сможем обсуждать сутры, необходимо понять некоторые вещи. Первое понятие — о вашем мыслительном процессе, который Да Хуэй называет различающим сознанием; другими словами — это ваш ум.Ум постоянно вовлечен в мышление, в суждение, в оценку. Вся его функция, похоже, состоит в том, чтобы удерживать вас вовлеченными в мысли, которые есть не что иное, как мыльные пузыри, — возможно, даже в мыльных пузырях больше субстанции, чем в ваших мыслях.
Ваши мысли почти как письмо на воде... мысль не оставляет никакого следа на вашем уме. Ваш ум почти как небо: летят птицы, но они не оставляют никаких отпечатков в небе. Небо остается неизменным — до прилета птиц и после того, как птицы улетели.
Осознать это, значит, выйти в другое измерение своего сознания, за пределы различающего сознания. Различающее сознание состоит лишь из мыслей. За его пределами — сознание, которое состоит лишь из наблюдения, — не мышление, но просто свидетельствование, просто смотрение... ни за, ни против, ни одобрение, ни осуждение — просто смотрение, точно как смотрит новорожденное дитя.
Понаблюдайте за новорожденным: у него есть глаза, у него есть сознание. Он осматривает все вокруг, он видит все краски, цветы, свет, людей, их лица, — но узнает ли ребенок зеленый цвет как зеленый? Отличает ли он женщину от мужчины? Понимает ли, что это — прекрасно, а то — уродливо?
Он обладает неразличающим осознанием. Он просто видит все, что есть, но не имеет суждения по этому поводу. Не может иметь — его еще не ознакомили с цветом под названием зеленый, под названием красный. Для того чтобы он научился различению, потребуется некоторое время.
Фактически все наше образование есть не что иное, как создание различающего сознания в каждом человеке. Каждый человек рожден с неразличающим сознанием — его можно назвать свидетельствующим сознанием. Он рождается с тем, чего мудрец достигает в конце жизни. Это очень таинственное явление: то, что мудрец обретает в конечном итоге, у ребенка есть с самого начала.
Не случайно различные мудрецы, различные мистики всех времен осознавали тот факт, что финальное озарение, просветление — не что иное, как возвращение собственного детства. То же самое сознание, которое было у вас в первый момент после рождения, должно быть обретено снова. Это не что-то новое, чего вы достигаете; это нечто древнее, вечное, что вы переоткрываете заново.
Вы потерялись в мире... у вас есть все возможности заблудиться, потому что миру необходимы все виды различений, суждений, оценок, идея добра и зла, правильного и неправильного — все виды «должно» и «не должно». Мир по необходимости нуждается в них и обучает им каждого ребенка. Ребенок все больше и больше теряется в языке, в словах, в мыслях — и, в конце концов, приходит к той точке, откуда он уже не может найти дорогу назад домой.
Иисус говорит: «Пока не родитесь снова, не постигнете царства Божьего». Что он имеет в виду, когда говорит: «Пока не родитесь снова...»? Это очевидно, и смысл ясен: пока вы не посмотрите на мир и сущее снова как ребенок...
В этом основной смысл медитации: помочь вам выбраться из ума, помочь вам выбраться из различающего сознания и проложить дорогу, по которой вы могли бы войти в свидетельствующее сознание.
Существует только две возможности для вашего сознания: либо оно будет чистым небом, либо оно будет облачным небом; либо вы будете сознанием без всякой мысли, либо вы будете сознанием, наполненным снующими мыслями, чувствами, настроениями, эмоциями.
Когда вас наполняет умственное движение, вы не можете знать, кто вы есть; вы слишком связаны, вы слишком заняты. Когда движения нет, вы настолько раскованны, настолько расслабленны, что невозможно избежать познания себя. Ничего не осталось узнавать — поэтому познание разворачивается на себя. Познающий и познаваемое больше не разделены.
Это состояние — где познающий и познаваемое становятся единым, а сознание есть просто чистый свидетель — Да Хуэй называет мудростью. Чтобы понимать его, помните, что он не пользуется словом «мудрость» в обычном смысле.
Есть два смысла, в которых это слово используется в просторечии: вот человек, который испытал все виды неудач и успеха, бедность, богатство, мирские переживания; это богатство мирскими переживаниями считается мудростью — и такого человека зовут мудрым. Естественно, это должен быть человек старый.
Переживания требуют времени. Потому-то во всех культурах и обществах старых людей уважали и чтили за их мудрость. Это одно значение мудрости, которое совершенно выходит из употребления и устарело.
В прошлом это было естественно: человек старший знал больше молодого, поскольку был только один путь познания — реальный опыт. Если ваш отец был плотником, он безусловно знал больше, чем вы. Вы должны были учиться у своих старших. Знания передавались из поколения в поколение. Человек старший был всегда более знающим, чем младший; вот почему в прошлом не было разрыва между поколениями.
Но сегодня ситуация становится иной. Когда образование становится все более и более универсальным, можно знать больше, чем ваши старшие. Фактически же не только можно — дело всегдаобстоит так. Отец, доктор наук, посылает своего сына в университет, чтобы сын стал доктором. Когда сын возвращается... отец опытен в своей профессии, но сын знает больше, чем отец, ему известны самые последние исследования, новейшие разработки, абсолютно неведомые отцу. Отец окончил университет по медицине, возможно, лет тридцать назад. За тридцать лет почти все переменилось. То, что годилось тридцать лет тому назад, больше не годится; то, что считалось научным, становится абсурдным и ненаучным.
Такова новая ситуация, которой человечество смотрит в лицо: молодой человек знает больше, чем более старый. Не случайно почтение к старшим людям исчезает. Старшие невероятно озабочены, почему так происходит; они не видят, что ситуация изменилась.
Когда-то было невозможно молодому знать больше, чем знают старшие; теперь же старому невозможно идти наравне с молодым. Молодой будет знать самые последние достижения, и разрыв между ними будет, по крайней мере, двадцать или тридцать лет. Научный прогресс движется с такой скоростью, что, как говорят ученые, они не могут писать большие книги ни по какой теме, потому что ко времени готовности книги к публикации она устаревает — ее вообще уже нет смысла публиковать.
Поэтому сейчас в науке вместо больших томов ученые пишут доклады. Они сразу же или зачитывают те доклады на конференциях, или публикуют их в периодике. Они не могут ждать долго, потому что если они промедлят, то кто-то другой где-то еще обязательно откроет что-нибудь еще лучшее.
Когда-то Альберта Эйнштейна спросили: «Если бы вы не открыли теорию относительности (а от нее зависит вся атомная энергетика и все развитие ядерных вооружений), — как вы полагаете, мог ли бы кто-то другой открыть ее? И если бы кто-то другой мог открыть ее, сколько времени потребовалось бы на это?»
Альберт Эйнштейн рассмеялся и сказал: «Не больше трех недель. Если бы я был нерасторопен, то какой-нибудь другой парень опубликовал бы свое исследование». И оказалось, что немецкий ученый уже открыл теорию относительности, — но он просто был лентяй. Он открыл ее преждеАльберта Эйнштейна, но не опубликовал. В мире было, по крайней мере, двенадцать человек, работавших в том же направлении, и все они достигли бы месяца через два-три той же точки, до которой первым добрался Альберт Эйнштейн.
В научной среде, которая теперь является единственной действительной средой знаний, все движется так невероятно быстро, что разрыв между новым поколением и старым поколением становится все больше и больше. Скоро они будут не в состоянии понимать язык друг друга. Это уже происходит: отцы и сыновья сидят рядом и больше не спорят, потому что отцы считают, что у их детей странные идеи, а дети думают: «Бедный старик! Он до сих пор повторяет давным-давно устаревшие истины».
А если они так думают, то какой же возможен диалог? Они уже теперь думают плохо друг о друге, они пришли к своим выводам без всяких дискуссий, без всякого разговора, без всякого диалога. И разрыв становится все больше и больше.
Из-за этого разрыва исчезает тысячелетняя традиция уважения к старшим, потому что ее фундаментальное, основное положение больше не действительно. Та же самая ситуация складывается между студентами и профессорами: профессор знает меньше, чем студент. Если студенты достаточно разумны, то они всегда могут узнать больше, чем профессора. Только глупые и посредственные студенты все еще знают меньше, чем их профессор. Если студенты отправятся в библиотеку и как следует, ознакомятся с последними разработками в любой сфере знания, они опередят своих профессоров лет на двадцать или тридцать.
Та же самая проблема ощущается в каждом учебном заведении, в каждом университете. У студентов нет того уважения, которое у них всегда было в прошлом, — у них и не может быть его. В прошлом это было естественно: учитель всегда знал больше. Сегодня лишь посредственный студент знает меньше учителя. Разумный студент, безусловно, знает больше, чем может себе позволить учитель... Учитель слишком сильно привык к старым идеям, ходившим еще тогда, когда он был студентом, — им, может быть, уже за полвека.
Я вспоминаю свою учебу в университете. Профессор психологии обычно ссылался на имена, которые были значительными пятьдесят лет назад. Теперь вы найдете те имена лишь в Британской Энциклопедии, как историю; они стали абсолютно неуместными — столько воды утекло по Гангу, столько свежих взглядов родилось... Я был просто в смятении. Похоже, к тому времени, когда человек выходит из университета, он перестает читать: ведь все читают только ради экзамена, — а теперь не предвидится больше никаких экзаменов. Они и так постарались, как следует. И если они стали золотыми медалистами, если они достигли высшего класса, они скоро будут профессорами в том же колледже, в том же университете; теперь для них нет необходимости читать.
Мое предложение индийской комиссии по образованию: каждого профессора нужно ежегодно посылать, по крайней мере, на двухмесячные курсы переподготовки — в противном случае он не сможет удержаться на уровне растущих знаний. Это еще одно значение мудрости: знание и его количество; как много вы знаете; насколько хорошо вы информированы.
Но то, как Да Хуэй и мистики понимают мудрость, вещь совершенно иная. Она не является ни прошлым знанием старого типа, которое приходит от опыта, ни новым знанием, которое приходит от образования. Это знание, которое приходит из трансформации, совершившейся внутри вас, результат перехода от различающего сознания к свидетельствующему сознанию. Свидетельствующее сознание есть мудрость, и вы не должны путать смысл этих слов.
Да Хуэй говорит: Постоянно вычислять и строить планы, течь вместе с рождением и смертью, пугаться и волноваться — все это настроения различающего сознания. Все же люди, изучающие путь в наши дни, не узнают этой болезни...
Для людей пути, для людей, которые хотят медитировать, и вступить в свое сокровенное существо, в единственный реальный храм Божий, этот вид знания, этот вид ума, этот тип сознания является болезнью. Он препятствует вашему вхождению внутрь, становится барьером и вовлекает вас в несущественные сферы жизни, в обыденное. Он будет удерживать вас в неведении по самому фундаментальному вопросу: «Кто есть я?» Он даст вам узнать все на свете, кроме самого себя, — а какой смысл знать весь мир, если вы не знаете самого себя?
В момент смерти все ваше знание мира рассеется в воздухе. Только одна вещь уйдет с вами, и эта единственная вещь постоянно игнорировалась — ваше самопознание, ваша самореализация. В сущности, это единственное неведение — не ведать самого себя.
Но даже величайший ученый, величайший философ, величайший мыслитель думает о далеких звездах, думает о загадочных вещах — вроде: «Какова скорость света?» — и работает день и ночь, чтобы ухитриться расщепить атом, и никогда не задумается ни на миг: «Кто же это существо внутри меня? Как устроено мое сознание?»
Безусловно, различающий ум, различающее сознаниеесть величайшая болезнь, потому что оно будет держать вас в невежестве до самого момента смерти. Тогда вы, конечно же, осознаете, что занимались тщетными упражнениями. Вы знаете так много — и все-таки не знаете, кто же вы есть. Внезапно все ваше знание оказывается бесполезным, вся ваша сила бесполезна, все ваши деньги бесполезны, весь ваш престиж бесполезен. Единственную вещь, которая была бы полезной, вы игнорировали всю жизнь, — а теперь времени уже нет.
Смерть приходит так внезапно, даже не постучав в ваши двери, — она не даст вам ни малейшего предупреждения. Она всегда подходит так тихо, что вы не слышите ее шагов, вы пойманы врасплох. Это такой шок, что большинство людей становятся бессознательными перед смертью. В том, чтобы терять сознание, нет необходимости, но уж очень силен шок: «Я растратил всю свою жизнь...»
Кто-то всю свою жизнь работает, выясняя, сколько разновидностей насекомых живет на земле, сколько существует видов комаров. Для него это, оказывается, важные вопросы. У таких людей нет времени посидеть молча хотя бы несколько минут и отстраниться от различающего сознания, которое от ума, и стать просто свидетелем — что является не-умом, безмолвием, умиротворением, безмятежностью, чистым пространством — совершенно спокойным, без движения.
В этом спокойствии приходит мудрость, а мудрость означает самореализацию. Никакое другое значение мудрости не применимо на пути искателя.
Все же люди, изучающие путь в наши дни, не узнают этой болезни и просто появляются и исчезают среди нее.Люди приходят и уходят. Люди рождаются и умирают, так и не зная, кто же родился и кто умер. Вы рождаетесь без имени и умираете без имени, а все то, что существует между рождением и смертью, исчезает, словно написанное на воде.
Сколько людей жило здесь до нас? — миллиарды и миллиарды людей... и вы не находите никакого следа, что они хотя бы существовали. Они тоже любили, они думали, что великие вещи происходят с ними. Они тоже имели врагов, они тоже сердились, тоже грустили, у них тоже бывали счастливые мгновения. Они тоже знали неудачу и боль от нее; они тоже знали успех и радость от него. Они знали все то, что знаете вы... и когда вы переживаете подобный момент, вы считаете его очень важным.
Подумайте только о тех миллиардах людей, которые всегда полагали, что, когда они влюблялись, это было чем-то уникальным, чего никогда не случалось прежде и чего не случится снова. Но все они исчезли, не оставив и следа. Существовали они или нет, сражались они или нет, любили они или нет — не составляет никакого различия. Солнце продолжает вставать, луна продолжает двигаться, звезды продолжают свои пути. Сущее остается абсолютно незаинтересованным, как будто все то, что вы считаете таким значительным, есть только игра.
Но вот одна из самых важных вещей, которые стоит помнить: каков бы ни был ваш опыт, он был опытом миллиардов людей; так что не слишком беспокойтесь об этом, не поднимайте слишком много шуму по этому поводу, не очень-то застревайте на этом. Не будьте одержимы этим — оно исчезнет, и вы исчезнете, и все утихнет, как будто ничего не случилось.
Благодаря такому пониманию мистики говорили вам, что мир и его переживания — не более чем сновидения, так что не принимайте их слишком близко. Сохраняйте дистанцию; не затеряйтесь в своих сновидениях.
Если вы можете сохранять дистанцию со своими сновидениями, вы узнаете единственную реальность, которая остается навсегда, которая не имеет ни рождения, ни смерти: это ваше чистое сознание, это ваше божественное сознание. Можете дать ему любое имя, это не важно. Это природа будды внутри вас, или это бог внутри вас.
В поучениях это называется — действовать согласно различающему сознанию, а не согласно мудрости.Те люди, которые действуют в жизни согласно своим различающим умам, являются духовно больными, они страдают тяжелым заболеванием.
Случилось так, что Гаутама Будда пришел в Вайшали, один из величайших городов тех времен. Прежний король Вайшали уже умер, и к власти пришел его сын; он был молод и так же глуп, как и положено молодым людям. Его старый премьер-министр, который был премьер-министром и у его отца, сказал ему: «Гаутама Будда подходит к городу, и ты должен выйти и встретить его у городских ворот».
Молодой человек возразил: «Чего ради? Он просто нищий, а я великий король. Если он хочет увидеть меня, он может попроситься на прием. Но ты даешь мне странный совет, чтобы я шел встречать его — король будет встречать нищего?»
Премьер-министр заявил: «Тогда, пожалуйста, прими мою отставку».
Король сказал: «Ты столько делаешь из такого пустяка. Почему ты должен уйти в отставку?»
Премьер-министр ответил: «Я не могу работать у человека, который так невежествен и так духовно болен. Это унизительно. Я работал у твоего отца, и твой отец выходил встретить Гаутаму Будду и коснуться его стоп. Ты только король — он был тоже королем, но он был выше этого. Он нищий не потому, что не смог быть королем; он нищий потому, что он отрекся от королевства. Либо ты должен выйти и встретить его, либо, пожалуйста, прими мою отставку, потому что я не могу работать у человека, лишенного мудрости».
Молодой человек не мог позволить себе лишиться этого старика, поскольку тот был опытен; молодому человеку пришлось стать королем, но у него не было знаний, чтобы управлять делами. Старик был ему почти как отец, поэтому он сказал: «Я пойду».
А история очень красивая... Когда король — этот молодой человек — отправился встретить Гаутаму Будду со своим старым премьер-министром, Гаутама Будда сказал: «Тебе не было необходимости приходить. Я только нищий, а ты великий король. Если бы я захотел увидеть тебя, я мог бы прийти сам».
Молодой человек поверить не мог, что Будда в точности повторял его собственные слова, и старый премьер-министр тоже не мог понять. Старый премьер-министр обычно выходил к Гаутаме Будде с прежним королем. Теперь он обратился к Гаутаме Будде:
«Ты вызвал большую суматоху в наших умах, потому что этот диалог уже произошел между мною и молодым королем. Он молод и не понимает, как следует принимать человека мудрого.
Я сказал ему: человек мудрый может быть нищим для тех, кто не понимает, для тех, кто не имеет внутреннего зрения, чтобы видеть. Но те, у кого есть внутреннее око... Человек, реализовавший себя, завоевал не только этот мир; он завоевал и тот мир также — он завоевал внешнее, и он завоевал внутреннее. Его королевство вечно. Твое королевство — лишь сновидение: как ушел твой отец, так уйдешь и ты. Но королевство Гаутамы Будды останется, останется на вечные времена. Вот так мы поговорили, но он не соглашался идти».
И Гаутама Будда сказал: «Посмотри на его лицо — я разглядел его нежелание. Я разглядел, что это ты привел его, что он не шел. Я разглядел, что, хоть он и пришел встречать меня, он все еще видит меня нищим, а себя королем. Поэтому просто чтобы утешить его — как если бы он сделал мне одолжение, — я должен был сказать эти слова: "Ты — великий король; тебе не нужно встречать или принимать нищего". И в самом деле, я — нищий: у меня нет ничего, кроме себя самого. У тебя есть все, кроме себя самого: твоя собственность велика, твои владения велики, естественно. Моя собственность немногочисленна. Фактически, кроме самого себя, у меня и нет ничего».
Но это и называется мудростью. И эта мудрость является величайшим блаженством и экстазом в мире. Если вы можете найти хоть несколько минут и заглянуть в себя... В мирской суете все же бывают мгновения, когда вы можете заглянуть внутрь себя, как бы заняты вы ни были. Нет ни одного человека в мире, который не может найти хоть немного времени, чтобы посмотреть на свое собственное существо. И в конце вы обнаружите: лишь те моменты были реальными, которые вы посвятили поиску самих себя, а все остальное было нереальным.