Расселл Мэри. Птица малая

   Сандос умолк и несколько секунд смотрел в окно. Начинает уставать, подумал Эдвард Бер, но справляется неплохо.
   - Палеонтология нашей собственной планеты знает много примеров, когда хищники и добыча противостоят друг другу, углубляя интеллект и изощренную адаптацию. Так сказать, биологическая гонка вооружений. По моему мнению, на Ракхате такое соревнование привело к образованию двух разумных видов.
   - Вы говорите, что руна были добычей!- спросил шокированный Джон.
   Сандос повернулся, явив невозмутимое лицо.
   - Конечно. Я думаю, морфология джана'ата - это форма мимикрии, развившаяся за время охоты на стада руна. Даже сейчас руна предпочитают путешествовать большими группами, помещая мужчин, как более мелких, и молодняк в центр отряда, а взрослых женщин выставляя снаружи. Сто или двести тысяч лет назад сходство между этими видами было, возможно, не таким разительным. Но джана'ата, которые могли лучше всех выдать себя за самку руна на краю стада, были самыми успешными охотниками. Ступни джана'ата приспособлены для хватания.
   Сандос сделал паузу, и Джулиани снова заметил усилие, потребовавшееся ему, чтобы продолжить:
   - Я предполагаю, что охотники приближались к женщине, находившейся ближе к тылу отряда, хватали ее за лодыжку и валили на траву. Чем больше охотник походил на добычу наружностью, поведением и запахом, тем успешней он мог подкрасться и убить ее.
   - Но теперь они сотрудничают, - сказал Фелипе. - Джана'ата правят, но они торгуют с руна, они работают вместе…
   Он не знал, приходить в ужас от этой предыстории или радоваться нынешнему положению вещей.
   - О да, - согласился Сандос. - С тех пор их отношения определенно эволюционировали, как и сами виды. И все это лишь предположения, хотя они неплохо согласуются с фактами, которые я наблюдал.
   Вернувшись к столу, он опустился в кресло.
   - Господа, руна выполняют много функций в культуре джана'ата. Они искусны в ремеслах, они торговцы и слуги, разнорабочие, счетоводы. Даже лаборанты. Даже наложницы.
   Сандос ожидал возмущения, был подготовлен к нему, отрепетировав свое изложение этой темы, и продолжил с бесстрастной скрупулезностью:
   - Это форма контроля над рождаемостью. Мне это объяснил Супаари ВаГайджур. Как правители своего мира, джана'ата устанавливают жесткие меры по регулированию численности населения. Джана'атские пары могут иметь больше двух детей, но лишь первые два имеют право жениться и заводить семьи, остальные должны оставаться бездетными. Если позднерожденные индивидуумы производят потомство, то по закону их кастрируют, как и их отпрысков.
   Они потеряли дар речи. Хотя Супаари такой порядок казался вполне разумным.
   - Джана'ата доказанной стерильности - нередко это кастрированные третьи - иногда тоже работают проститутками. Но межвидовые сношения стерильны по определению, - холодно произнес Сандос. - Секс с руна-партнерами не несет риска беременности или, насколько мне известно, заражения болезнью. По этой причине особи, чьи семьи уже полны или кому не разрешено плодиться, в качестве сексуальных партнеров чаще всего используют руна-наложниц. Потрясенный Фелипе спросил:
   - Но как же руна соглашаются на это? И вот тут рассмеялся Мефистофель:
   - Их согласия никто не спрашивает. Наложницы - это особая порода.
   Он посмотрел на каждого из них по очереди, выясняя, понимают ли они подтекст, а затем нанес новый удар:
   - Руна вовсе не глупы, а некоторые из них изумительно талантливы, но, по сути, они прирученные животные. Джана'ата разводят их, как мы разводим собак.
 

29

 
    Деревня Кашан: второй год
 
   Супаари ВаГайджур, как обнаружили люди, был идеальным информатором, индивидуумом, который с легкостью, происходившей от хорошей осведомленности, перемещался между руна и джана'ата и был способен видеть оба способа жизни с точки зрения, которую разделяли немногие в каждом социуме. Ирония и объективность помогли ему сформировать непредвзятое мнение. Проницательный и остроумный, он судил не по словам, а по делам, и потому как никто другой мог разъяснить чужеземцам особенности здешней культуры.
   Сама проницательная и остроумная, Энн почувствовала к нему симпатию в тот момент, когда он дипломатично заверил Софию, что аромат кофе «приятный», хотя почти наверняка считал этот запах мерзким. Такт инопланетянина, подумала Энн восхищенно, наблюдая, как Супаари справляется с культурным шоком. Похвальный апломб. Что за парень!
   К огромному удовольствию Энн Эдвардс, люди и ВаРакхати обоих видов имели общие базисные эмоции. Хотя Энн была женщиной отлично тренированного ума, все впечатления она пропускала через сердце. Как антрополог, она полюбила изучаемых ею ископаемых неандертальцев с неистовостью, смущавшей ее саму, считала их недооцененными и непонятыми - и всего лишь потому, что они были уродливы. Выступающие надбровные дуги и непропорционально развитые конечности не вызывали в ней чувства отвращения или превосходства. Она знала, как они заботились о раненых и немощных соплеменниках, как трогательно совершали обряд похорон детей, многие из которых умирали в возрасте около четырех лет. Энн чуть не расплакалась однажды в бельгийском музее, когда ей пришло в голову, что эти дети умирали, вероятно, весной, замещаемые у груди матери младшими братьями и сестрами, хотя сами были еще слишком малы, чтобы без материнского молока выносить холод и голод самого скудного времени года. Что значат внешние отличия от современного гармонично развитого человека, если знаешь, что неандертальцы хоронили детей, обложив цветами, на ветвях вечнозеленых деревьев?
   Поэтому Энн не смущали когти и зубы Супаари, она почти не обращала внимания на его хвост и проявила исключительно научный интерес к приспособленным для хватания ступням, когда, в тот первый день, он почувствовал себя достаточно комфортно, чтобы снять обувь после обеда. За что она полюбила Супаари, так это за его способность смеяться и удивляться, быть скептичным, смущенным, гордым, сердитым, добрым.
   Хотя ее имя было простым, Супаари не мог его выговорить. Энн сделалась Ха'ан, и в те первые недели они проводили вместе бесчисленные часы, спрашивая и отвечая, как могли, на тысячи вопросов. Это изматывало и возбуждало, точно бурная любовная связь, - что злило Джорджа, вызывая у него легкую ревность. Временами ее и Супаари охватывало острое ощущение странности этой ситуации, и тогда обоих начинал разбирать смех.
   Несмотря на свое рвение, они часто попадали в тупик. Иногда в руандже не хватало слов, чтобы передать понятие джана'ата, которое Супаари пытался описать, или словарь Энн был слишком ограничен, чтобы она могла понять эту мысль. Эмилио сидел сбоку от них, переводя в тех случаях, когда его знание руанджа превосходило знание Энн, а заодно расширяя свое знание этого языка и осваивая к'сан, собственный язык Супаари, который, как Эмилио и подозревал, отличался чудовищно сложной грамматикой. София тоже в этом участвовала, поскольку ее словарный запас включал много торговых терминов и она уже понимала кое-что в коммерческих аспектах отношений руна и джана'ата; хотя раньше София исходила из того, что различия меж этими группами - не более чем разница между селянами и горожанами.
   Часто звали Марка, чтобы он изобразил какой-нибудь предмет или сценку из жизни руна, для которой у них не хватало слов и которую Супаари мог прояснить - после того, как справился со своим первоначальным удивлением при виде рисунков Марка. Как только этот барьер был взят, Джимми и Джордж стали выводить для него изображения на экраны блокнотов. Иногда Супаари бывал поражен сходством или же описывал различия. «Здесь это делается в похожей манере», - говорил он, или: «У нас нет такой вещи, как этот объект*, или: «Когда это случается, мы поступаем таким образом». Когда Энн решила, что Супаари готов к новому этапу, Джордж модифицировал под него видеошлем и начал показывать виртуальные картины Земли. Это оказалось для Супаари даже более пугающим, чем ожидала Энн, и он не единожды срывал шлем с головы, но каждый раз вновь погружался в созерцание - дрожа от ужаса и восторга.
   Независимо от суждений остальных, Д. У. так и не подобрел к Супаари, но спустя какое-то время винчестер вернулся на склад. При беседах с джана'ата Ярбро говорил мало, но нередко предлагал темы для расспросов на следующий день - после того как Супаари, широко зевая, удалялся при втором закате. Их было семеро против одного Супаари, поэтому они сдерживали себя, не желая, чтобы начало их общения походило на допрос. В конце концов, он еще не свыкся с самой идеей, что люди существуют, что существует их планета, что они пересекли непостижимое расстояние с помощью двигателя, принцип действия которого Супаари не понять, просто затем, чтобы узнать о нем и его планете. Он такого и вообразить не мог.
   Что джана'ата - господствующий вид на Ракхате, казалось людям вероятным с самого начала их знакомства с Супаари. Они привыкли к тому, что на верху пищевых цепочек находятся хищники и что на планете доминируют убийцы. И, если честно, они несколько разочаровались в руна. Размеренность, неспешность и безмятежность жизни руна действовали на людей отупляюще; бесконечное жевание, несмолкающий гвалт, постоянные прикосновения утомляли. «Они очень милые», - сказала Энн однажды ночью. «Они очень скучные», - ответил Джордж. И в уединении их палатки Энн призналась, что во время бесконечных дискуссий руна частенько испытывала искушение заорать: «Ох, бога ради, сколько можно болтать? Давайте живей!»
   Поэтому, несмотря на зловещее начало их знакомства с Супаари, люди были рады иметь дело с тем, кто сам принимал решение, даже если оно сводилось к тому, чтобы снести с плеч чью-то голову. Они были счастливы найти на Ракхате кого-то, кто быстро схватывал, кто смеялся и сам шутил, кто понимал с полуслова. Супаари двигался быстрее, чем рунао, выполнял за день больше дел, не устраивая бестолковой суетни. Как и люди, он был деятелен и энергичен. На самом деле, Супаари даже мог их измотать. Но при втором закате он проваливался в сон и дрыхнул пятнадцать часов, словно гигантский плотоядный младенец.
   Что отношения между джана'ата и руна неравноправны, стало очевидно, когда, через несколько дней после прибытия Супаари, в деревню вернулись ВаКашани, притащив с собой огромные корзины, наполненные корнем пик.К джана'ата селяне явно относились с большим почтением. Принимая семьи руна, возлагая длани на их детей, Супаари напоминал крестного отца мафии или средневекового барона. Но тут ощущалась и привязанность. Его правление, если этот термин уместен, было милостивым. Всех посетителей он выслушивал внимательно и терпеливо, по справедливости разрешал споры, подводил участников к выводу, который казался логичным. ВаКашани его не боялись.
   Чужеземцы не могли знать, насколько все это обманчиво и сколь необычен сам Супаари. Обязанный всем лишь самому себе, Супаари не утаивал свои ранние годы и свой нынешний статус, а поскольку все живые члены иезуитской группы вышли из земных культур, где ценили таких людей и презирали наследственные привилегии, они были склонны видеть Супаари в несколько героическом свете: рисковый парень, преуспевший в жизни.
   Возможно, Алан Пейс был лучше готов к тому, чтобы разобраться в классовых аспектах Ракхати-общества, - поскольку в Британии еще сохранялись кое-какие черты культуры, которая серьезно относилась к родословным. Возможно, Алан бы понял, насколько искренен маргинал Супаари, как мал его доступ к реальным источникам власти и влияния и как сильно желал он такого доступа. Но Алан был мертв.
 
   Когда после необыкновенных событий первых недель, ближе к концу партана, пришло время провожать джана'ата, все жители Кашана, чужие и местные, последовали за Супаари к пристани или свисали с террас, выкрикивая слова прощания, бросая в воду цветы и развевая на ветру длинные пахучие ленты.
   -  Сипадж,Супаари! - негромко сказала Энн, когда он приготовился отчалить, а вокруг них болтали и теснились руна. - Можно кое-кому показать тебе, как мы прощаемся с теми, кого любим?
   Супаари был тронут тем, что она этого пожелала.
   - Без колебаний, Ха'ан, - произнес он низким и погромыхивающим голосом, к которому она уже привыкла.
   Жестом Энн попросила его придвинуть голову, и Супаари низко наклонился, не зная, чего ждать. Поднявшись на цыпочки, женщина обхватила руками его шею и крепко обняла. Когда Энн отступила, он заметил, что ее голубые глаза потемнели и заблестели.
   - Кое-кто надеется, Супаари, что ты вернешься скоро и благополучно, - сказала она.
   - Сердце кое-кого будет радо вновь оказаться с тобой, Ха'ан.
   С удивлением Супаари осознал, что ему не хочется ее покидать. Спустившись в кабину моторного катера, он вскинул взгляд на ее родичей - каждый отличен от других, каждый отдельная и особенная загадка. Внезапно - потому что этого желала Ха'ан - Супаари ощутил потребность доставить удовольствие им и посему наконец принял решение, которое, по его мнению, могло причинить хлопоты. Оглядевшись, он нашел глазами Старейшину.
   - Кое-кто сделает приготовления, дабы вы посетили Гайджур, - сказал он Д. У. - Нужно многое рассмотреть, но кое-кто подумает, как все это осуществить.
 
   - Ну, дорогие мои дети, - весело объявила Энн, стряхивая с себя печаль расставания, когда катер Супаари скрылся за северным изгибом реки, а руна начали возвращаться в свои квартиры, - пора нам поговорить о половых различиях.
   - Провалы в памяти, - с серьезным лицом сказал Эмилио, а Марк засмеялся.
   - Что, если мы устроим обзорное заседание? - услужливо предложил Джимми.
   Улыбнувшись, София покачала головой, и сердце Джимми воспарило, но затем послушно вернулось туда, где ему надлежало быть.
   - Так что там насчет половых различий? - спросил Джордж, шикнув на Аскаму, и повернулся, посмотрев на Энн.
   - Черт возьми, женщина, это все, о чем ты способна думать? - вопросил Д. У.
   Усмехаясь, точно Чеширский кот, Энн вместе со всеми направилась вверх по крутому склону.
   - Подождите, парни, пока узнаете, что мне вчера сказал Супаари!
   Дальше тропка сужалась, и они вытянулись в цепочку. Аскама щебетала Джорджу о какой-то длинной, детально разработанной сказке, которую они придумывали вместе, затем увидела Кинсу и Файера, и дети убежали играть.
   - Похоже, мы угодили в сеть половой дискриминации, - впрочем, как и наши хозяева, - сообщила Энн, когда они прибыли в квартиру.
   Здесь было полно руна, но несмолкающая перекрестная болтовня стала людям уже привычна, и Энн едва замечала прочие разговоры.
   - Джимми, руна считают тебя дамой и матерью всех нас. София, тебя принимают за подростка-мужчину. Эмилио - подросток-женщина. Они не вполне представляют, куда отнести Д. У., Марка и меня, но совершенно уверены, что Джордж мужчина. Разве это не мило, дорогой?
   - Не уверен, - с подозрением сказал Джордж, оседая на подушку. - А как они решают, кто есть что?
   - Ну, во всем этом есть определенная логика. Эмилио, ты угадал верно, что Аскама - маленькая девочка. Шанс был пятьдесят на пятьдесят, и ты выиграл. Фокус в том, что мать Аскамы - Чайпас, а не Манужаи. Да, так и есть, родные мои! - подтвердила Энн, когда они потрясенно уставились на нее. - Я вернусь к этому через минуту. Как бы то ни было, Супаари утверждает, что все дела в деревне ведут руна-женщины. София, послушай - это действительно круто. Беременность длится у них недолго и не доставляет особых неудобств. Как только ребенок рождается, мамаша вручает ненаглядного малютку папочке и, не сбившись с ритма, возвращается к делам.
   - Не удивительно, что я не мог найти смысла в упоминаниях полов! - сказал Эмилио. - Выходит, поскольку Аскаму готовят в торговцы, они думают, что я тоже женщина. Потому что я - официальный переводчик нашей группы, да?
   - Именно, - ответила Энн. - А Джимми, по их мнению, наша мама: он достаточно большой, чтобы походить на взрослую женщину. Вот почему, наверное, они всегда просят его принять за нас решение. И руна полагают, что мнение Д. У. он спрашивает из вежливости, - так мне кажется.
   Ярбро фыркнул, а Энн усмехнулась.
   - Ладно, теперь самое интересное. Манужаи - муж Чайпас, верно? Но он не генетический отец Аскамы. Дамы руна выходят за джентльменов, которые, на их взгляд, будут хорошими социальными отцами - каким является Манужаи. Но Супаари утверждает, что партнеров выбирают, руководствуясь, - она прокашлялась, - совершенно иным набором критериев.
   - Находят хорошего жеребца, - сказал Джордж.
   - Не будь грубым, дорогой, - откликнулась Энн. Чайпас и ее гости решили пойти к Ауче поесть, и квартира разом опустела. Когда люди остались одни, Энн наклонилась вперед и продолжила заговорщически:
   - Но ты прав, смысл именно в этом. Должна заметить, этот обычай имеет определенную первобытную привлекательность. Теоретически, конечно, - добавила она, когда Джордж состроил недовольную гримасу.
   - Почему же только про меня они «совершенно уверены», что я - мужчина? - обиженно спросил Джордж, чья мужественность подверглась косвенной атаке с двух сторон.
   - Ну, помимо твоей мужественной наружности, любовь моя, они также заметили, как замечательно ты управляешься с детьми, - сказала Энн. - С другой стороны, ты не проявляешь особого интереса к собиранию цветов, поэтому они слегка сбиты с толку. То же самое насчет Марка, Д. У. и меня. Они думают, что я мужчина, потому что стряпней занимаюсь в основном я. Может, для них я нечто вроде папаши? О, Джимми, возможно, они считают, что мы с тобой состоим в браке? Очевидно, они не замечают разницу в возрасте.
   Эмилио делался все более задумчивым, а Д. У., наблюдая за ним, начал посмеиваться. Наконец не выдержал и Эмилио.
   - В чем дело? - спросила Энн. - Что тут смешного?
   - Не уверен, что «смешной» - подходящее слово, - сказал Д. У, нацелив правый глаз на Эмилио и вскинув бровь.
   Эмилио пожал плечами:
   - Ничего. Но идея о разделении ролей генетического и социального отцов была бы уместной в моей семье.
   - Могла бы уберечь твою несчастную буйную юную голову от многих бед, - прибавил Д. У
   Невесело рассмеявшись, Эмилио провел ладонями по волосам. Теперь все смотрели на него, на лицах ясно читалось любопытство. Он помедлил, зондируя старые раны, и обнаружил, что они затянулись.
   - Моя мать была женщиной, как говорят, с большим сердцем и живой натурой, - произнес Эмилио, тщательно подбирая слова. - Ее муж был красив, высок и силен. Брюнет, но очень светлокожий. Мать тоже была очень светлой.
   Он сделал паузу, чтобы они переварили эту информацию; не требовался генетик, чтобы сделать вывод.
   - Муж моей матери в течение нескольких лет находился вне города…
   - Сидел за хранение и распространение, - вставил Д. У.
   - … а когда вернулся, узнал, что у него есть второй сын, почти годовалый. И очень смуглый. - Некоторое время Эмилио оставался неподвижным, а в комнате повисла тишина. - Они не развелись. Должно быть, он очень любил мою мать.
   Раньше это не приходило ему в голову, и Эмилио понятия не имел, что ему следует по этому поводу чувствовать.
   - Она была очаровательной, понимаете? Энн могла бы сказать: такую нельзя не любить.
   - Поэтому за ее вину пришлось отвечать тебе, - проницательно сказала Энн, ненавидя эту женщину за то, что она допустила такое, и безмолвно ругая Бога - за то, что дал этого сына не той матери.
   - Конечно. Дурной тон - родиться некстати.
   Эмилио посмотрел на Энн, но тут же отвел взгляд. Зачем он ворошит прошлое? Как он мучился тогда, старался понять, в чем его вина, но что об этом мог знать ребенок? Вновь пожав плечами, Эмилио увел разговор в сторону от Елены Сандос:
   - Муж моей матери и я часто играли в игру, называвшуюся «Выбей дерьмо из ублюдка». Мне было примерно одиннадцать, когда я понял смысл этого термина.
   Распрямившись, он взмахом головы отбросил с глаз волосы.
   - Я изменил правила игры, когда мне стукнуло четырнадцать, - сказал он, гордясь этим даже после стольких лет.
   Зная, что будет дальше, Д. У. против воли усмехнулся. Он сожалел о разгуле хулиганства в Ла Перла и пытался научить парнишек вроде Эмилио улаживать ссоры, никого не калеча. Его наука трудно приживалась в районе, где отцы говорили сыновьям: «Если на тебя кто-то наедет, порежь ему лицо». Такое напутствие давали восьмилетке в первый школьный день.
   - Наш достопочтенный отец-настоятель, - услышал он проникновенный голос Эмилио, - был в те дни приходским священником в Ла Перла. Конечно, он не потворствовал склокам между членами семьи, в каком бы хлипком родстве они ни состояли. Тем не менее отец Ярбро прививал юным прислужникам определенную мудрость. Это включало следующую заповедь: когда между противниками имеется существенная разница в размерах, большой дерется грязно уже потому, что намерен справиться с гораздо меньшим оппонентом…
   - Поэтому подлови сукина сына раньше, чем он тебя ухватит, - заключил Д. У. тоном, подразумевавшим, что благоразумие этого постулата самоочевидно.
   На самом деле он учил мальцов в спортивном зале нескольким тонкостям. Поскольку Эмилио был мелким, необходимой предпосылкой к маневрам являлась неожиданность. Сложность состояла в том, чтобы мальчик понял: вполне допустимо драться, защищая себя, когда Мануэль приходит домой в сильном подпитии, но нет необходимости сражаться со всеми насмешниками, проживавшими в округе.
   - … и хотя, уложив засранца, испытываешь примитивное первобытное удовлетворение, - со спокойным уважением к своему наставнику говорил Эмилио, - этому не следует предаваться без умеренности и снисходительности.
   - Меня как раз интересовало, где ты выучился приемам, уложившим Супаари, - сказал Джимми. - Это было впечатляюще.
   Разговор переключился на священника, которого Джимми знал в Южном Бостоне и который боксировал на Олимпиаде, затем Д. У. вспомнил нескольких сержантов, которых знал по морской пехоте. Энн и София принялись готовить завтрак и качали головами, прислушиваясь к рассказам о бесспорно противоправных, но замечательно эффективных хоккейных приемах, применявшихся в квебекской лиге для защиты вратарей. Но потом разговор вернулся к Рукопожатию джана'ата, как именовалась среди них атака Супаари на Сандоса, и когда речь опять зашла о детстве Эмилио, он встал.
   - Никогда не знаешь, в какой момент пригодятся старые навыки, - произнес он с некоторым раздражением, двинувшись к террасе.
   Но остановился, рассмеялся и благочестиво добавил:
   - Пути Господни неисповедимы.
   И было непонятно, серьезен Эмилио или шутит.
 
   Путь вниз по реке от деревни Кашан показался Супаари короче, чем путешествие туда из Гайджура. В первый день он просто позволил своему рассудку расслабиться, лениво следя за водоворотами и плывущими деревьями, глядя на песчаные отмели и скалы. Но второй его день на реке был наполнен раздумьями и изумлением.
   Супаари был ошеломлен новыми фактами, новыми идеями и возможностями, но он всегда быстро реагировал на благоприятную ситуацию и готов был дружить с теми, кто предлагал дружбу. Чужеземцы, как и руна, кое в чем поразительно отличались от его народа, а часто казались непостижимыми, но ему очень понравилась Ха'ан - Супаари счел ее ум весьма живым и полным вызова. Остальные были ему менее понятны и интересны: всего лишь придаток к беседам с Ха'ан - переводящие, иллюстрирующие, поставляющие пищу и напитки через странные и раздражающие интервалы. И, если честно, почти все они пахли одинаково.
   Как только вернусь в город, куплю этот арендованный катер, решил Супаари, наблюдая, как неподалеку кружится, взмывая над водой, крупный речной кивнест.Цена его в свете последних событий не казалась значительной; Супаари осмотрел чужеземные товары и теперь знал масштаб торговли, в которой мог стать посредником. Ему было гарантировано несметное богатство. Одна эта поездка принесла целое состояние. Он объяснил чужеземцам, чем занимается, и те были рады снабдить его многими пакетиками ароматических веществ, чьи названия были столь же чудесны, как их запахи. Гвоздика, ваниль, дрожжи, шалфей, чабрец, тмин, фимиам. Палочки коричного дерева, белые цилиндры, именуемые восковыми свечами, которые можно воспламенять, дабы они испускали благоухающий свет, который Супаари находил восхитительным. А еще ему дали несколько «пейзажей», сделанных на бумаге одним из чужеземцев. Прекрасные вещи; замечательные, небывалые. Супаари почти надеялся, что Рештар их отвергнет, - Супаари и самому очень нравились эти пейзажи.
   Было очевидно, что чужеземцам неведома ценность их товаров, но Супаари ВаГайджур был честным человеком и предложил переводчику справедливую цену, составлявшую одну двенадцатую того, что он получит от Китери, - кстати, весьма значительную сумму. При заключении сделки произошла досадная путаница. Ха'ан пыталась настоять, чтобы товары были дарами, - гибельное понятие, исключавшее перепродажу. Маленький смуглый переводчик и его сестра с черной гривой уладили это недоразумение, но затем… как его имя? Сун? Сундос? Он попытался вручить пакеты прямо Супаари! Что за родители были у этих людей? Если бы Аскама не направила руки переводчика к Чайпас для передачи, ВаКашани были бы полностью выключены из сделки. Шокирующие манеры, хотя переводчик, осознав ошибку, унижал себя достаточно убедительно.