Раули Кристофер. Величайший дракон

   — Да, Повелитель, Риотва — как пустая раковина.
   — А что в Марнери, этом беспокоящем нас городе? — поднял самый больной для Четверки вопрос Гтшунга.
   — Марнери пострадал, но не так, как Риотва. Старая часть города опустошена, но дальше чума не прошла.
   — А город Талион, как обстоит дело с городом кавалерии?
   — Северная часть города пострадала, но они перекрыли мосты лучниками и этим спасли южную часть.
   — Самое большое несчастье в том, что вы не смогли полностью уничтожит Марнери, — прохрипел Гцуг Терва.
   Но Прад Ацоц все еще был озадачен.
   — Этого недостаточно для полной уверенности. Мы не можем себе позволить потерять эту армию.
   Как понял Ваакзаам, Гестимодден оказался тяжелым ударом.
   Закованные в броню рыцари Чардхи, тяжелая кавалерия, сумели сразить троллей и разбить армию падмасцев.
   — Вы просто потеряете время, коли начнете подсчитывать потери. Это, конечно, понятно. Если возникнет необходимость, я снова нашлю на них чуму. Мы не отступим от нашей цели.
   — Если их силы истощились настолько, что мы сможем с ними справиться, вы вторгнетесь на север и разобьете их правый фланг?
   —  — Да, план таков. Потом мы прокатимся через перевалы и далее, в Марнери и Талион. Через полгода Аргонат будет нашим.
   — На самом деле, — сказал Гштунга, — все эти земли будут нашими. Вам будет выделено южное полушарие.
   — Конечно, но очистить этот мир от ведьм будет нашим первым шагом. Я приложу для этого все свои силы. Они вступили в контакт с Высшими и представляют их интересы. Мы сметем их и таким образом оборвем контакт Высших с этим миром.
   — Отлично, — прохрипел Гштунга. — Это Херута всегда говорил, что они вторглись сюда, нарушив свою торжественную клятву.
   — Клятвопреступники — вот как мы их назвали, — сказал Прад Ацоц.
   — Так оно и есть, и даже более того. Но как только мы разорвем их связь с Рителтом, их сила начнет убывать.
   — Убрав Аргонат с нашего пути, мы сможем все наше внимание обратить на нахальных рыцарей Чардхи, — воскликнул Прад Датсе.
   — А острова? — поинтересовался Прад Ацоц.
   — Это невозможно, — пробормотал Гштунга.
   — Для того, чтобы заполучить острова, нам надо утопить их флот, — сказал Гцуг Терва.
   После этого последовала пауза. Флот Империи Розы включал в себя более десятка огромных кораблей, больших белых кораблей для торговли и войны. На них были установлены катапульты, которые одним выстрелом могли потопить более мелкое судно, и эти суда были быстрее всего, что могло плавать.
   — Нам потребуется время, чтобы создать флот, сравнимый с их флотом.
   — Это всегда было их высшим секретом, — сказал Ваакзаам, — но, возможно, есть и другие способы атаковать их бесценные острова, м-м-м?
   Черные глаза опять вспыхнули. Что это? Их разум насторожился, ловя мельчайшие крупицы информации.
   — Да, — прошипел Гштунга, внезапно все сообразив, — Мы знаем Магию Черного Зеркала.
   — Хорошо. Ваш удар изумит их, когда до этого дойдет дело.
   А что касается Марнери… Я возьму Марнери на себя.
   Черные глаза на какое-то время остановились на каждом из присутствующих. У Ваакзаама было что-то особое на уме в отношении ненавистного белого города на проливе Лонгсаунд.
 
   Позже, когда Четверка удалилась, Хигуль Колченогий прокрался к янтарному огню. На вершине холма на зимнем ветру было холодно, и Хигуль надел теплый кафтан кочевников, застегнув его на все пуговицы до самого горла. Чтобы защититься от ледяного ветра, он натянул даже капюшон. Как сказал ему Повелитель, его эмиссары должны присоединиться к нему здесь.
   Луна частично спряталась за серебристыми облаками, но света было достаточно, чтобы разглядеть раскинувшуюся внизу землю, черные складки в море травы. Внезапно появилась рукх-мышь, летящая со стороны Гана на огромных крыльях, она сложила крылья и стремительно приземлилась. Рукх-мышь посмотрела на Хигуля, и в ее глазах сверкнул неприкрытый голод. Но Хигуль не обратил внимания на красные огоньки в глазах чудовища.
   Со спины рукх-мыши спустился Мезомастер Гринг.
   — Я — Гринг.
   — Хигуль.
   — Ты был здесь во время встречи?
   — Был.
   — А теперь ты возвратишься на восток?
   — Ты задаешь слишком много вопросов, великий Гринг.
   — А как же, ведь ты будешь моим проводником в восточных землях. Мне очень многое надо будет разузнать.
   Хигуль подошел ближе к рукх-мыши, которая продолжала разглядывать его голодными глазами.
   — Надеюсь, она сегодня уже пообедала.
   — Она съела молодого пони час назад в Гане.
   — Полагаю, вы это видели своими глазами.
   Гринг оставался невозмутимым.
   — Вы летали на рукх-мыши раньше?
   — Однажды.
   — Тогда вы знаете, что надо делать.
   Хигуль не обратил внимания на взгляд глаз монстра, вставил ногу в стремя и вскочил на спину рукх-мыши, усевшись в небольшое седло. Мезомастер занял седло перед Хигулем.
   Рукх-мышь приподнялась и несколько раз подпрыгнула, прежде чем расправить крылья. Затем она устремился в небо. Хигуль как можно крепче ухватился за шею монстра и старался не смотреть вниз. От яростных взмахов крыльев огромное тело согрелось, устремляясь высоко в небо. Вскоре земля превратилась в огромное серое пятно, маячащее в свете луны где-то далеко на горизонте.

Глава 19

   Человеческое лицо исказилось в крике. Глаза вылезли из орбит, череп начал менять форму и превратился во что-то непонятное — поднимающаяся змея, гигантский мотылек, нечто из паутины и ткани, шипящее на него смертью. Он почувствовал, как повернулся, заскользил по земле и увидел дрейф смерти, кучи, россыпи, огромный холм трупов поднимался в небо.
   Сама земля испускала печаль, боги лили свои слезы серыми потоками, но смерть победно наступала, возвышаясь на своей бледной кобыле, неся с собой свою косу, чтобы косить людей и складывать их, как колосья, в снопы.
   Ему хотелось, чтобы он мог что-то сделать, но он оставался бессильным. Он поднял арбалет. Лицо мужчины исказилось, рот превратился в черный круг, глаза вылезали из орбит, легкие испустили крик. Его имя — Вил, Вил Фаншер.
   Релкин подплыл во сне к берегу, заваленному трупами, которые временами уплотнялись течением, двигались с приливом взад и вперед. Океан был серый и маслянистый, небо зловещее. Надо всем витала смерть.
   И тут опять появился Вил Фаншер, по-прежнему кричавший, и Релкин снова поднял арбалет. Лицо Фаншера превратилось в мишень, центр ее — его правый вытаращенный глаз. С ноющим чувством в сердце Релкин выстрели.
   И проснулся от прикосновения к своим ребрам большого хорошо ухоженного когтя. Кто-то шумно ловил ртом воздух, и через несколько секунд он понял, что это он сам.
   — Мальчику опять приснился сон. Сон. Все тот же проклятый сон.. Он все еще преследует его, даже спустя несколько месяцев после того, как кончилась чума.
   Они были в Разаке, лесном лагере по дороге в Далхаузи.
   Пережив без потерь чуму. Сто девятый был немедленно и поспешно призван к службе. Высшее командование приказало всем относительно свободным войскам отправиться в долину Арго. Они заночевали в этом старом ветхом доме. Стояла ночь, теплая и душная.
   — Извини, — он печально покачал головой. — Не знаю, почему меня продолжает преследовать этот сон.
   — Мальчик убивал людей много раз и раньше. Это просто еще один человек, которого ты убил. Тебе приказали убивать людей. Это был твой долг. Почему это так мучает тебя?
   Безумие. Базил был прав. Дракониры быстро теряют чувство вины от того, что убивают людей. Это слишком часто случалось в их жизни. И все же истеричный бедняга Вил Фаншер каждую ночь терзает его во снах.
   — Он не был врагом, понимаешь? Это очень плохо, когда приходится убивать марнерийского жителя.
   — Ты это же говорил об аубинасцах. Я понял, что ты хочешь сказать. Но ты же не кричал по ночам из-за аубинасцев.
   — Его имя было Вил, а его жена только что умерла, и он потерял голову. Я мог чувствовать его отчаяние, его боль, — Релкин хотел, чтобы дракон его понял. Он чувствовал, что разум этого человека разорван в клочья, разорван горем и лихорадкой.
   В сердце понимал его правоту, но он все равно застрелил Вила Фаншера.
   — Я изменился. Баз, я не тот, что раньше. Иногда мне кажется, я сам теряю голову.
   В темноте послышалось успокаивающее причмокивание.
   — Ты не единственный драконир, который делал это. Половина из них убивала, так думает этот дракон.
   Релкин устало вздохнул:
   — Да. Ну, что ж, в этом нет ничего удивительного.
   — Мы скоро опять будем сражаться. Это успокоит твои мысли, если выживешь.
   Релкин пожевал нижнюю губу и попробовал отогнать от себя страхи. Он уже не тот, кем был когда-то. В тот великий и ужасный день в Мирчазе у него в сердце что-то сдвинулось. Слишком много силы вошло в него в тот день. Он стоял перед неуязвимыми воротами города Повелителей эльфов. Он поднял руку
   — и огонь разнес ворота города на части и низверг династию Повелителей Тетраана.
   Как же можно предполагать, что он не изменился после этого.
   Его бросило в дрожь, но вовсе не потому, что было холодно.
   Чтобы успокоиться, он обратил свои мысли к войне. Дракон был прав, в их ближайшем будущем снова предстоят сражения. Чума ослабила Аргонат. Теперь их враги выйдут в поле, чтобы проверить их силу. Для Падмасы это будет удобным моментом, чтобы возобновить наступление. Оккупировав как Эхохо, так и Тумуз Оргмеин войсками Легионов, Аргонат чрезмерно растянул свои военные силы. А теперь ряды Легионов значительно поредели.
   Программа мобилизации новых рекрутов началась, но пройдут еще долгие месяцы, прежде чем новобранцы чему-то научатся. На данный момент им придется держать линию обороны теми силами, что у них есть сейчас, а этого едва ли будет достаточно.
   Враг обязательно их атакует, и сделает это скоро. А учитывая то, что Аргонат все еще держит крепости в восьми узловых точках гор Белых Костей, нападение непременно состоится здесь. Враги вторгнутся через Ган, в сторону устья Арго.
   Релкин был уже убежден, что сражение произойдет на старом поле битвы в нижней части долины Арго. Форт Кенор стоял на склоне горы Кенор и господствовал над всем регионом. Ниже форта река Арго пересекала равнину и серебряно-серой змеей направлялась к серебряной ленте реки Оон, упирающейся в горизонт далеко на западе. Оон, великая река, доходила до нескольких миль в ширину. Зимние ветры продувают весь Ган, проносятся над рекой и только потом налетают на горы и там могут продувать насквозь два плаща и свитер, так, что мороз пробирает до костей.
   — Надо будет взять плащи — там холодно.
   — Где?
   — В форте Кенор.
   Базил помнил форт Кенор. Холодная зима и скучные обязанности.
   — Там и будет сражение.
   — Конечно, мальчик-драконир все знает. Мальчик-драконир знает больше, чем генералы, правда?
   — Нет. Но я знаю, что именно там будет сражение. Даже мальчик-драконир может это сообразить.
   Дракон ничего не ответил. Мальчик-драконир» думает, что все знает, и вот так всегда.
   В то время, как дракон начал храпеть, Релкин лежал без сна и думал об Эйлсе, а еще — о деревне Куош. Деревня пережила чуму очень легко. Они все еще отстраиваются после того, как деревню почти целиком уничтожил пожар, но болезнь прошла стороной.
   Его мысли опять вернулись к Эйлсе, как это всегда случалось в это время суток. Он молился, чтобы у нее все было хорошо, чтобы она была здорова, чтобы окончательно поправилась. Он молился, чтобы в один прекрасный день они бы навсегда соединились, если, конечно, он переживет эту кампанию. Наконец, он уснул, и ему приснились дополнительный плащ и одеяло.

Глава 20

   Чума опустошила Далхаузи, большое военное поселение на Верхнем Арго. Сто девятый выгрузился с барж, пришедших из Разака, на пристанях Далхаузи и маршем через весь город направился в форт. Пустые витрины магазинов и заколоченные дома были здесь обычным явлением. Лица людей были истощенными и исхудалыми. По некоторым подсчетам, половина населения умерла или сбежала из города от первой или второй чумы.
   Было больно видеть старый город в несчастье. Дракониры постарше прослужили в Далхаузи не один месяц, и нынешнее состояние города их расстроило.
   Форт также наполовину опустел, только в Драконьем доме было весело — там уже поселились драконы Сто сорок пятого марнерийского. Сто девятый маршем вступил в форт под приветственное пение рожков.
   Первыми для приветствия на улицу вывалила группа кожистоспинников во главе с Хепом, Коппером и Джамблом. Затем три больших медношкурых, Руддер, Чемпат и Ваулс, расталкивая всех плечами, протиснулись сквозь толпу. Ваунс был редким экземпляром — бледно-фиолетовый; этот цвет встречался только у медношкурых, называемых «крулло». Почти все эти драконы потеряли своих мальчиков-дракониров во время чумы.
   Проследив, чтобы Базил добрался до своего стойла, Релкин отправился на кухню за чаном на колесах: Базилу предстоял ужин — лапша, приправленная акхом, как всегда. На кухне вовсю горел огонь, но — далеко не во всех печах. Здесь стоял запах свежеиспеченного хлеба и жареных цыплят. Лапшу накладывали из огромных котлов, а акх наливали из пятигаллонных кувшинов. Здесь могли бы накормить драконов и дракониров со всего Аргоната.
   Рядом с Релкином стоял верзила почти на голову выше его.
   Он кивнул и, слегка склонив голову, представился:
   — Добро пожаловать обратно в Далхаузи. Меня зовут Ральф, из Сто сорок пятого марнерийского.
   — Здравствуй. Я Релкин, из Сто девятого.
   У Ральфа широко раскрылись глаза.
   — Ты Релкин? — с удивлением переспросил драконир.
   — А ты ожидал гиганта в семь футов ростом?
   — Нет, конечно, нет, извини. Но раз ты Релкин, то, значит. Сто девятый из Марнери прибыл сменить нас?
   — Правильно.
   — Клянусь Рукой, думаю, это большая честь для нас.
   — Спасибо, Ральф, за теплые слова. А как поживают драконы?
   — На самом деле не очень-то хорошо. Я единственный оставшийся драконир. Нам неполный день помогают пять конюхов плюс командир эскадрона, который бьется изо всех сил. Командир эскадрона Хуссей, один из лучших, но этого недостаточно. У нас масса мелких проблем. У Ваунса, крулло, есть мягкий участок шкуры, который постоянно надо покрывать отвердителем. А конюхи не знают, как делаются такие вещи. И когти подрезать они тоже не умеют. У нас уже есть три треснувших когтя. У Руддера коготь совсем плох, боюсь, может загноиться.
   — Ну, у нас десять дракониров, так что справимся. Давай соберемся все вместе, как только драконы насытятся.
   — Тогда пока.
   Релкин прикатил чан с лапшой и проследил, чтобы Базил уселся обедать. И снова подивился аппетиту и разносторонним вкусам вивернов. Конечно, они едят все, что движется, но они также очень любят и приготовленную человеком пищу, например хлеб и соусы.
   Релкин и себе взял свежеиспеченную краюху с солониной и острым маринадом. Потом он запил все это кружкой слабого пива и поднялся, чтобы отправиться на встречу с Ральфом. Он взял свой мешочек со Старым Сугустусом, иглами, нитками, кусачками, ножницами и прочими принадлежностями.
   По дороге он коротко переговорил с другими драконирами. Джак пошел с ним, присоединились и Мануэль с Энди. Они встретились с Ральфом и последовали за ним к рядам стойл Сто сорок пятого.
   Работы оказалось много.
   Руддер был большой, здоровый на вид медношкурый, коричневый с подпалинами. Однако второй коготь на правой передней лапе растрескался, начал нарывать, и палец уже распух. Драконир Руддера свалился от чумы в первый же день. С тех пор Руддер оказался, в основном, на попечении конюхов, и это было заметно. В дополнение к треснувшему когтю у него была дюжина необработанных царапин и ссадин по всему телу. Виверны, огромные и темпераментные, не жалели себя на тренировках. У мальчиков-дракониров всегда с ними было много работы.
   Мануэль и Джак, роясь в мешочках с приспособлениями, вместе рассуждали о проблеме. Руддеру было больно, но он вряд ли бы это показал. Типичное для медношкурого поведение. Медные могли быть хитрыми. Из того, что они большие и медлительные, вовсе не следовало, что они такие уж простачки.
   Джак отметил необходимость наложить шов на порез на левом плече. Мануэль решил вскрыть нарыв около когтя и выпустить гной, прежде чем обработать рану Старым Сугустусом и медом, наложив сверху чистую повязку. Руддер внимательно слушал их разговор, его большие глаза смотрели то на одного, то на другого.
   Релкин тем временем прошел вдоль ряда стойл и занялся Джамблом, с его расщепленным когтем на левой лапе. Рана уже теперь становилась серьезной.
   — Этот коготь, мой друг, придется убрать.
   — Ты драконир?
   — Да.
   — Клянусь Огненным Дыханием и Красной Звездой, это приятно слышать.
   Релкин выбрал в своем мешочке большие кусачки и без промедления удалил коготь. Лапа Джамбла, как заметил Релкин, пока подтачивал обрубок, была немного побольше базиловской. Джамбл был молодым кожистоспинным, и на драконьей шкуре Релкин заметил приметы, которые напомнили ему, что Базил уже не молод, Самое главное — Джамбл не имел той сотни шрамов, которые Базил заработал, служа в Легионах.
   — Мы приведем вас в порядок, всех вас, — сказал Релкин, желая подбодрить дракона.
   — Это хорошо, а то конюхи не больно-то подходят для такой работы.
   — Да, представляю.
   Релкин подровнял обрубок, затем обработал поверхность отвердителем.
   — Вы сегодня прибыли? — вежливо поинтересовался дракон.
   — Да. На баржах из Разака.
   — Мы здесь уже год. Они собирались отправить нас в Аубинас, но тут сражение кончилось, и мы стали не нужны, вот так мы здесь и остались.
   — Такова служба, никогда не знаешь, почему дело обернулось так, а не иначе.
   — Ты давно в Легионах. Ты знаешь больше, чем этот дракон.
   — Это твое первое назначение?
   — Да. Мое и мальчика Сью, мы из Сеанта. Прошли обучение в лагере «Голубое озеро». Потом прибыли сюда. Мы из деревни Киш. Слышал о такой?
   — Извини, никогда не слышал, я недолго был в Сеанте, однако в нашем эскадроне есть ребята и драконы из Сеанта. Большой Хурв, тот оранжевый медношкурый, он из Портхауза.
   — Киш — очень маленькая деревушка. Мы жили там, потом отправились в Марнери. Они отправили нас в «Голубое озеро», мы прошли хорошее обучение. Затем мы поехали в Разак, а оттуда на лодках все время по большой реке.
   — Да, мы этот путь тоже проделывали. Несколько лет назад мы прошли вниз по этой большой реке и высадились в землях Урдха.
   Джамбл, явно пораженный, уставился на него большими драконьими глазами, затем продолжил:
   — Ну, они отправили нас вверх по реке, и мы оказались здесь.
   Когда началась болезнь, мальчик Сью умер от нее одним из первых.
   Релкин опустил глаза. Сто девятому с чумой повезло, благодаря везению и знаниям они избежали потерь. Но все знали, что для драконов потеря драконира очень болезненна. В голосе молодого Джамбла слышалась неприкрытая печаль.
   — Скоро у тебя будет новый мальчик.
   — Этот дракон очень печален. Сью был хорошим мальчиком, хорошим другом этому дракону.
   — Да, я уверен, что так оно и было.
   Релкин наложил несколько швов на рану на шее Джамбла.
   Дракон зашипел, когда на рану положили Старый Сугустус, но он понимал необходимость этой процедуры. Релкин зашил рану быстро и эффективно. Джамбл вряд ли даже заметил эту часть обработки.
   Позже, когда Релкин закончил с Джамблом, он зашел посмотреть, что надо сделать еще. Он посчитал, что у него достаточно Времени еще на одного дракона, прежде чем он вернется к Базилу и они улягутся на ночь. Но парни из Сто девятого уже прошли по этой части Драконьего дома, сделав все, что требовалось.
   Мануэль и командир эскадрона Хуссей беседовали в углу.
   Джак и Энди разбирали кучу грязных повязок для стирки. Релкин заглянул в последнее стойло и обнаружил там светло-фиолетового медношкурого, Ваулса, лежащего на боку, в то время как Курф терпеливо работал над его ссадиной, на боку, под левой лапой.
   Курф поднял глаза, продолжая втирать мазь в больной участок шкуры.
   — Как идут дела? — спросил Релкин, подумав, что Курф несомненно прогрессирует.
   — Это Ваулс, Релкин. Очень любопытно. Я раньше никогда не имел дело с крулло.
   Релкин обратил внимание, насколько фиолетовый цвет у этого дракона отличается от окраски огромного тела Пурпурно-Зеленого. У Ваулса был приятный бледный оттенок, с темной окантовкой у основания когтей и на краях некоторых чешуек, покрывающих медношкурого.
   — Великолепен, — сказал Релкин с искренним восхищением.
   Ваулс поднял глаза и взглянул на гостя.
   — Ты мальчик Хвостолома?
   — Правильно.
   — Этот дракон слышал о знаменитом кожистоспинном Хвостоломе.
   — Да, он знаменит, это так, и он, наверно, уже гадает, куда запропастился его драконир. Еда ведь уже готова. Я недавно слышал гонг.
   Курф кивнул.
   — Я скоро приду, а пока закончу с Ваулсом.
   Релкин торопливо пошел вдоль огромного прохода, тянущегося посередине Драконьего дома. Дверь плавательного бассейна была открыта, но никакого шума не слышалось. Релкин ускорил шаг.
   Драконы, проголодавшись после купанья и игр, ждали дракониров в своих стойлах.
   Релкин пошел прямо на кухню, взял огромную миску супа и вместе с дюжиной целых буханок свежего хлеба повез все это в стойло. Базил уже ждал и в течение нескольких минут заглотил большую часть привезенной пищи. Потом стал задавать вопросы.
   — Как там молодые драконы?
   Релкин пожал плечами.
   — На вид несколько потрепаны и все еще очень расстроены потерей своих мальчиков.
   — Да. Мы тоже с тобой были много раз близки к тому, чтобы потерять друг друга.
   — Да, но все же выжили.
   Рука и когтистая лапа соединились в хлопке.
   — А как синий?
   Виверны, почти все, воспринимали фиолетовый цвет как синий, еще одна особенность, которая отличала их от диких драконов. У Пурпурно-Зеленого, к примеру, было прекрасное полноцветное зрение.
   — У него загноилась шкура вдоль ребра под лапой.
   — А! Это называется мягкой чешуей.
   — Ага, так оно и есть. Курф занялся этим.
   — Курф?
   — Слушай, Курф за последнее время исправился. Никаких жалоб.
   — Приятно слышать, — Базил проглотил остатки супа и почесал живот. — Этот дракон поспит, потом утром этот дракон встретится с молодыми драконами.
   Он откинулся на гору свежей соломы и устроился для сна.
   Релкин понимал, что старшие драконы чувствуют необходимость утвердить свое превосходство, опираясь на годы и опыт, но и слишком большой возраст — не очень-то хорошая штука. Утром Базил будет чувствовать себя посвежевшим и полным энергии, а после купания в бассейне он примет наилучший вид, кожистоспинник в самом соку. Это будет наилучшее время для общения с молодыми драконами.
   Релкин нашел небольшую группу дракониров на сеновале. Джак принес кувшин эля, и все понемногу отпивали из него.
   — Длинный день, — сказал Свейн, передавая кувшин Релкину, когда тот присоединился к ним.
   Релкин сделал глоток и передал кувшин Джаку.
   — Слишком длинный, и завтра, наверно, будет то же самое.
   — А где Кузо? — поинтересовался Джак. — Последний раз я его видел задолго до ужина.
   — Он пошел на встречу с командованием базы, — сказал Релкин. — Я видел, как его вызвал курьер. Я возвращался из оружейной, я же говорил, что мне надо было починить наплечник. Курьер проследовал по коридору прямо в контору к Кузо. «Правильно, — сказал я сам себе, — на что бы поспорить, что мы завтра тронемся дальше?»
   — Да, гавань полна кораблей, — сказал Джак. — Очень просто мы завтра можем оказаться снова на воде.
   — Плыть обратно вниз по реке. Прямо как тогда, когда я впервые попал в эскадрон, — сказал Свейн. — Эй, помните, как мы тогда так и прошли весь путь до Урдха? — добавил Свейн с внезапно появившимися нотками удивления.
   — Не надо рассказов про шлюх Урдха. Только не в этот вечер, — взмолился Ракама.
   — Поддерживаю, — сказал Джак.
   Лицо Свейна омрачилось. Он любил рассказывать об экзотическом королевстве далеко на юге.
   — А мы отправимся не в Урдх, а в форт Кенор, — сказал Релкин.
   Все прекрасно помнили о зимних ветрах форта Кенор.
   — Надо получить дополнительную накидку.
   — У тебя уже есть две.
   — Три лучше двух.
   — А еще лучше добыть дополнительное шерстяное белье.
   Двойное белье и один плащ, а второй плащ на черный день.
   — Доверься Мануэлю, он что-нибудь изобретет, — сказал Свейн.
   — Для этого потребуется всего лишь немного шитья. Заодно сэкономим место в багаже.
   — Нам потребуется все, что мы сможем достать до наступления зимы.
   — Эй, бросьте нытье, по крайней мере, нас не отправляют в Эхохо для гарнизонной службы, — заметил Джак. — Вот там действительно сидят бедняги, которых надо пожалеть.
   — Брр, — прорычал Ракама.
   — Ладно, хватит об этом. Где эль? Если мы не отправимся завтра дальше по реке, может, освободим вечер и споем с драконами. Достанем эля, купим мяса, устроим им приятный вечерок, а? Ну, сами знаете, — предложил Свейн, пожав плечами.
   Все знали.
   — Да, мы уже не пели целую вечность.
   — Достанем эля в постоялом дворе для путешественников, в эти дни он там лучший во всем Далхаузи.
   — Да.
   В северном конце главного прохода в поле зрения появился Кузо.