Раули Кристофер. Величайший дракон

   — Слышали новости? — спросил он, подойдя поближе.
   — Что за новости? — поинтересовался Джак.
   — Враг движется с запада. Мы направляемся в форт Кенор, завтра утром, с самого рассвета.
   — Отлично, мы это уже знаем.
 
   Вершина горы была холодным голым пиком, продуваемым ветрами с Хазога. Люди Мунта обыскали скалу в поисках признаков засады, но ничего не нашли. Больше никого здесь не было. Да и сама скала была одинокой и торчала на плоской поверхности Гана, как плавник гигантской рыбы посередине океана. С ее вершины можно было наблюдать на много миль во всех направлениях. Па западе был виден Оон, серебряная полоска в свете луны.
   Мунт приказал своим людям спускаться обратно. Он один будет дожидаться встречи. Они просигналят ему, когда появится другая сторона.
   Мунт был твердым мужчиной, но все же достаточно чувствительным, чтобы бояться. Эта встреча должна была состояться по приказу Повелителей, а Мунт подчинялся им беспрекословно. К тому же он знал, что Повелитель Выжигающий людей тем или иным способом будет его проверять. Для смертного оказаться в компании Повелителей и им подобных — все равно, что картошке попасть между мельничными жерновами.
   Мунт родился в пастушьем клане Хазога и был приучен к страданиям и боли с восьми лет. В шестнадцать он отправился в Падмасу и выделился при обучении офицеров. Высокий для уроженцев Хазога, он к двадцати годам уже был закален в битвах и быстро поднимался по служебной лестнице, превращаясь в методичного, твердого командира с особенно обширными знаниями в тактике кавалерии. Мунт был мастером в использовании кавалерии кочевников для поддержки тяжелой пехоты. Другие падмасские генералы не понимали силу и слабость кочевых племен. Они не могли использовать их выносливость, их скорость и маневренность в полной мере.
   Мунт выжил при Гестимоддене Его войска были практически единственными, кто выдержал разрушительные атаки чардханских рыцарей. Позже он наблюдал низвержение Гексуса без особых эмоций. Гексусово отношение к кочевникам не позволило тому нейтрализовать эффективность чардханцев. Вместо этого кочевники прохлаждались вдалеке от битвы, где закованные в сталь рыцари ломали ряды падмасцев. Много друзей осталось на поле битвы в Гестимоддене из-за некомпетентности Гексуса.
   Теперь на месте Гексуса был сам Мунт. Он командовал силами в пятьдесят тысяч падмасской пехоты, в основном бесов. Вдобавок к этому у него была армия племен багути, которая насчитывала тридцать тысяч, кавалерия кочевников. Однако противостояли ему — Легионы Аргоната, совершенно отличные от чардханских рыцарей.
   Он знал, что аргонатцы были поражены чумой. Но он также знал, что войска Легионов чрезвычайно хорошо обучены. Они отточили свое умение в войнах так, как это не сумел сделать никто в мире.
   Впервые за свою профессиональную карьеру Мунт серьезно волновался.
   Чтобы получить хоть какое-то преимущество, он принял на вооружение пятьдесят новых мощных катапульт, установленных на повозках, которые тянули быки Это, конечно, заметно увеличивало проблемы с продовольствием и растягивало его тыловую колону.
   Мунт в сердце своем оставался кочевником и не любил, когда его связывал тяжелый обоз. Это привносило дополнительный риск и замедляло армию. Однако катапульты могли разрушать ряды противника и были опасны даже для драконьих эскадронов.
   — И что надо отдать, чтобы узнать ваши нынешние мысли? — раздался за его спиной густой голос.
   Мунт повернулся, держа руку на рукоятке меча. Перед ним стоял мужчина гигантского телосложения, нет, эльф, с остроконечными ушами, как и положено этому народу. Он стоял, скрестив руки, в балахоне из белого шелка с серебряной цепочкой. У него были правильные черты лица, обрамленные, как и у всех эльфов, серебряными кудрями.
   — Добро пожаловать, генерал Мунт. Думаю, вы знаете, кто я такой, — облаченный в кольчугу гигант поднял руки. — Надеюсь, в « действительности вы не собираетесь обнажать оружие.
   Мунт опомнился, убрал руку с рукоятки меча и отступил на шаг.
   — Вы застали меня врасплох.
   — Примите мои извинения, генерал. Я совершенно не собирался поражать вас своим внезапным появлением, но я хотел попасть сюда первым и посмотреть на вас, оставаясь незамеченным, Мунт уставился на него. Волшебник такого высокого ранга пугал даже Мунта.
   — Видите ли, Мунт, есть много способов добиться невидимости. Один из них вы видели только что. Я мастер в любом их них.
   — Я не сведущ в таких делах. Как мне сказали, вас зовут Повелитель Лапсор.
   Он умудрился изобразить спокойствие, хотя на самом деле был совершенно растерян.
   — Это имя подойдет. Мунт, мне известна ваша карьера. Я слышал, что вы очень талантливый командир и можете использовать кавалерию кочевников лучше кого бы то ни было.
   Мунт теперь уже полностью пришел в себя и обрел голос.
   — Давайте скажем так: я считаю возможным использовать их.
   Великий обезоруживающе улыбнулся.
   — Полностью с вами согласен. Большинство падмасских офицеров смотрят на кавалерию кочевников искоса. Снобистская реакция офицерской касты, сформировавшейся в стенах элитарной академии. Реакция, которая не сослужит им доброй службы.
   Он слегка потер руки. Мунт немедленно почувствовал, как по его позвоночнику пробежало чувство успокоения. Волшебство! Повелители предупреждали его, что этого можно ожидать, и он попробовал отстраниться от этого ощущения. И все же эффект был налицо.
   — И еще, Мунт. Вы тоже продукт этой академии. Вы всегда служили в этой армии. Что заставило вас разойтись с ними во взглядах?
   — Я из Гана. Из Хазога.
   — Да, я вижу, вы один из тех узкоглазых всадников. Суровые они люди. Суровые люди из суровой земли.
   — Если ты суров, жизнь тебе может улыбнуться. Если нет — умираешь.
   — Ответьте мне откровенно на такой вопрос, генерал Мунт, вы любите прекрасных женщин в своей постели?
   Глаза Мунта сузились.
   — Ну, так как?
   — Да.
   — У вас будет дюжина самых прекрасных женщин от меня, если мы выиграем эту битву.
   На лице Мунта появилась тонкая улыбка.
   — Моя мать может этого не одобрить.
   Лапсор рассмеялся и развел своими огромными ручищами.
   — А может, ей об этом никто и не скажет?
   Оба хихикнули.
   Лапсор положил руку на плечо Мунта. Тот почувствовал себя карликом рядом с гигантским рыцарем.
   — Генерал, я думаю, мы хорошо сработаемся.
   Мунт не позволял никому класть руки себе на плечи или опираться на него. В его нынешнем положении командующего он скорее вонзил бы меч в живот наглецу. Но Повелителя Лапсора он не одернул и понимал, «то это результат действия магии.
   — Генерал, у меня собрана армия к северу от форта Кенор.
   Когда придет время, мы зайдем Аргонату во фланги и тыл. Мы окружим их и разрубим на кусочки.
   Такова была сила гнева Мунта, что он отважился скинуть руку Повелителя эльфов.
   Лапсор широко улыбнулся, скручивая волос, который снял с воротника Мунта, между большим и указательным пальцами, и Мунт почувствовал, как его гнев тает так же быстро, как и вспыхнул.
   Обладая его волосом, Лапсор может управлять им на расстоянии.
   — Это очень ценная информация. Благодарю вас, Повелитель.
   — Спасибо, генерал Мунт. А теперь вот что, самым важным во время кампании будет установка коммуникаций. Наши атаки, чтобы добиться максимальной эффективности, должны быть хорошо скоординированы, но мы будем действовать на значительном расстоянии друг от друга, и между нами будет находиться вражеская армия.
   — Есть рукх-мыши. Мезомастер Гринг будет там, чтобы помочь нам.
   — Великолепно. Именно это я и хотел предложить.
   — Лапсор потер свои огромные руки и наклонился вперед, в его глазах сверкнул заговорщический огонек.
   — Мунт, генерал Мунт, вы кажетесь тощим и голодным парнем. Иногда я задумываюсь, а что, если ваши амбиции гораздо больше, чем это кажется.
   — Повелитель?
   — Мунт, подумайте, вы служите своим хозяевам всю свою жизнь и чем вы можете похвастаться в результате?
   Мунт нахмурил лоб.
   — Что вы имеете в виду, Повелитель?
   — Позвольте мне описать вашу жизнь. Вы спите на узкой походной койке. У вас нет земли, нет даже дома. Вы едите дрянную пищу и пьете плохое вино. Раз в неделю вам разрешают посетить бордель. Вы опутаны постоянной сетью шпионов и доносчиков. На самом деле, Мунт, жизнь может дать намного больше.

Глава 21

   Прошло уже семь лет с тех пор, как Базил и Релкин проходили по этой реке тем же самым путем, в таких же плоскодонных лодках, сконструированных специально для плаванья по реке. Семь лет назад он и дракон были первогодками на службе и направлялись в Урдх для спасения древних речных берегов от Падмасы.
   За это время оба — и мальчик, и дракон — изрядно насмотрелись на суровую сторону жизни. Тот шестнадцатилетний юноша был просто беспечным по сравнению с молодым человеком двадцати трех лет с лицом, на котором видны были следы тревог и переживаний.
   На этот раз их подгонял холодный ветер с севера, туго надувший паруса, как только они пустились вниз по течению. Они обогнули Сосновое и попрощались с городами и селениями Среднего Арго. За семь лет маленькие городки разрослись до внушительных размеров, и еще около дюжины поселений на берегу реки буквально выпрыгнули из ничего.
   Города быстро начали редеть, как только войска достигли Баратанских топей, сорок миль извилистых мелководных каналов. По краям каналов росли камыши и тростники, а воды были испещрены точками островков с кустиками и низкорослыми деревьями.
   Та ночь была ясной, с едва уловимым в воздухе намеком на зиму. Флот причалил к Гидеоновой пристани, поселку, украшенному тремя большими зданиями. Постоялый двор «Гидеон» выходил фасадом на реку, там, где прямо в воду врезалась пристань. Это строение состояло примерно из дюжины ветхих комнат в два этажа, с вытянутой вдоль заднего двора конюшней. Дальше от Гидеона болотные воды, обмелевшие в соответствии с сезоном, требовали для безопасного плаванья дневного света Речные путешественники часто выбирали это место для ночлега.
   Закипела вода в котлах, драконов покормили. Был вскрыт бочонок эля, и каждый получил по одной кружке Скрипач, старик Генри, отошел в мир иной, и Гидеон стал не таким веселеньким местом, как в былые времена. Сам Гидеон не располагал к разговорам, была не расположена к этому и собравшаяся здесь компания. Поэтому после нескольких обрывочных фраз все потянулись из главной комнаты.
   Огромные звери поплавали в реке и рано отправились спать — в конюшню постоялого двора. Дракониры подвесили в стойлах гамаки. Снаружи все было спокойно, если не считать раздававшихся время от времени похоронных криков неведомой птицы.
   Далеко на востоке, на холмах Эска, горел огонь на наблюдательной башне.
   Релкин умылся в канале напротив постоялого двора. Энди и Свейн были следующими на очереди. Он отошел, стряхнул капли воды и вытерся рубашкой.
   — Бррр, — сказал Энди, плескаясь в канале.
   — Это тебе на пользу, — усмехнулся Свейн.
   — Во имя Руки! Подожди, пока сунется сюда откормленная обезьяна.
   — Это кого ты назвал обезьяной, Энди?
   — Прошу прощенья, но это все, что мы слышали от тебя и Ракамы в течение уж не знаю какого времени.
   — Ага, но, между прочим, это только между нами.
   — Ага, и ты должен мне пять золотых, — напомнил Энди Свейну.
   — Поторопись, Энди, — сказал Мануэль, стоявший следующим на очереди.
   Появился и Ракама.
   Релкин сделал пробежку на месте, потом несколько раз глубоко вдохнул ночной воздух Обычная веселая перебранка шла в эскадроне своим ходом, но Релкин к ней почти не прислушивался.
   Вместо этого он слышал звуки болота Курлыканье цапли.., гуденье насекомых… Релкин задумался, удастся ли ему когда-нибудь пожить вот в таком же мирном местечке.
   Внезапно далеко на севере, над самым горизонтом, сверкнула зеленая вспышка. Несколько мгновений она горела очень ярко, затем исчезла, оставив дракониров моргать изумленными, все еще залитыми зеленым послесвечением глазами.
   — Это нипочем не может быть молнией, — сказал Свейн.
   Никто не стал возражать. Слишком долго для молнии.
   А затем дошел звук — нарастающий рокот, сотрясавший небеса с полминуты, прежде чем замереть вдали. Они стояли, устремив взоры на север и навострив уши. Будет ли еще? Дальнейших вспышек не последовало, послесвечение в глазах исчезло.
   — Это что-то новенькое, — сказал Энди.
   Болото изменилось. Они услышали крики и рыдания, завывания и щебет, как будто миллион созданий поднялись на поверхность Странный бриз пробежал по реке, а болото продолжало петь свою песню. Этот гвалт был словно разбужен неведомым громом, и каждая лягушка, птица и животное истошно голосили, перекрикивая друг друга.
   — Что происходит? — спросил Свейн.
   — Откуда, будь оно все проклято, я могу знать.
   Гвалт все усиливался — а затем внезапно прекратился. Было несколько одиночных выкриков, которые укатились вдаль, и установилась тишина. Люди тем временем выскочили наружу, кто на крыльцо, кто на пристань. Все переглядывались и качали головами. Ночь снова стала мирной, однако где-то далеко в болоте завыл волк. Это казалось, по крайней мере, неясным знамением.
   А еще через несколько минут все опомнились и в подавленном настроении разошлись по домам.
   Волки на севере выли еще долго, то здесь, то там. Релкин лежал в гамаке, не спал и прислушивался, одновременно раздумывая о зеленой вспышке. Он знал, что их Великий Враг был способен на такое. Релкин вспомнил заключительный момент в лабиринте под домом Вексенна в долине Бегущего Оленя, когда они сражались с Ваакзаамом. Он вспомнил удары, которые наносил ему монстр, удары чистой ментальной энергии, удары настолько сильные, что могли швырнуть человека на колени, оглушить, парализовать.
   Может ли этот враг вернуться в их мир?
   Они не сразили его. Возможно, ни один из смертных не может поразить такое существо, как Ваакзаам Великий. Его целью было покорить весь мир, и, пока он жив, он может вернуться.
 
   В комнатке на втором этаже Холлейн Кесептон, действующий командир Восьмого полка, оторвал взгляд от стола, заваленного картами, и увидел на севере яркую вспышку.
   С некоторым запозданием пришел гром, он потрясал небо с полминуты, а то и больше.
   Работа ужасного волшебника? Холлейн боялся, что это так и есть. Он помолился за ведьм и за успех их борьбы с проявлением могущественной магии темных сил. Но, даже когда он бормотал слова молитвы, он сомневался в том, что они одержат победу. Холлейн много лет прослужил в Легионах. Он побывал в Эйго и Урдхе, на его мундире красовался внушительный ряд наградных звезд. Он знал, что волшебство никогда нельзя подавить навсегда. Надо продолжать жить, несмотря на нависшую угрозу.
   Он вздохнул, потом вернул взгляд к картам, освещенным колеблющимся пламенем. Их путешествие через болота подошло к середине. К вечеру следующего дня они вполне могут увидеть гору Кенор. А послезавтра они уже доберутся и до самого форта Кенор.
   Он снова вернулся к проблемам со снабжением, когда болото внезапно взорвалось звуками. Холлейн высунулся из окна, опершись руками на подоконник. Каждая птица, каждое пресмыкающееся, каждое насекомое визжало во всю глотку.
   Волшебство? Должно быть, но зачем? Есть ли в этом какая-то угроза? Следует ли призвать людей к оружию? Холлейн внимательно прислушался, затем звук внезапно стих. По спине пробежали мурашки.
   На пристани кричали люди, но скорее от удивления, чем в тревоге.
   Вошел лейтенант Брефф, неся чашку хорошего келута.
   — Что, прах его побери, происходит?
   Холлейн вздрогнул и медленно покачал головой.
   — Никогда ничего подобного не видел и не слышал.
   В северных землях за степями завыли волки, стая за стаей.
   — Люди напуганы. Они сейчас заговорили о волшебниках.
   Холлейн взял чашечку горячего келута и немного отпил.
   — Нам все еще надо добраться до форта Кенор, что бы ни творилось здесь, в Гане.
   — Правильно, — сказал Брефф, поднимая дощечку для письма. — Что касается шатров, я считаю, что квартирмейстеры в Далхаузи работали плохо. У нас ничего нет в достаточном количестве.
   Я проверил каждую лодку.
   — Если потребуется, мы сделаем их сами. У парусных дел мастера на пристани есть парусина.
   — Я предупрежу сержантов. Объявим обычный аврал для шитья шатров.
   — Добровольцы, когда все это кончится, будут вознаграждены хорошей увольнительной. Проследите, чтобы все это знали.
   — Хорошо, командир. Теперь перейдем к оружию. Я проверил и подвел итог по каждому соединению.
   Холлейн, просматривая цифры, скривился.
   — У десяти человек нет даже оружия?
   — Их перевели из Марнери. Задержалось где-то в пути.
   Холлейн отбросил свиток, откинулся на спинку стула и вздохнул.
   — Это была не молния, командир, — сказал Брефф.
   — Знаю, лейтенант По я не собираюсь раздумывать над тем, что это было Я уже благодарен, что это было где-то очень далеко.
   Нам еще предстоит пересечь болота. А это не просто. Мы должны сосредоточиться на подготовке к переходу. Придется, по крайней мере пока, оставить волшебников самих на себя.
   — Правильно, командир. Но все равно, люди будут говорить об этом.
   — Они будут говорить об этом еще несколько недель. Я и сам-то вряд ли смогу это забыть. Никогда не думал, что в лесу может быть столько лягушек.
   — А что касается обеспечения драконов, то тут у нас в основном все в порядке, но кое-чего будет не хватать, особенно акха.
 
   На следующий день опять поднялся бриз с севера, и они направились дальше сквозь болота, к Нижнему Арго. В первой половине дня замаячила вершина горы Кенор, смутная шишка на западном горизонте. Вскоре ее очертания прояснились. День был прекрасный, и на вершине горы то и дело отсверкивала ее ледяная корона.
   Единственной господствующей высотой здесь была гора. На сотни миль здесь простиралась низина, подвластная могучему Оону и его вассалам А еще здесь был вулкан высотой в восемь тысяч футов, возвышавшийся над низенькими холмами и местными болотами.
   Река Арго змеей извивалась по равнине, стремилась на запад, к соединению с безграничными водами Оона. Трава и тростниковые полянки на болоте от палящего солнца стали коричневыми и шелестели на северном ветру.
   Теперь они должны были с северным бризом пробиться через широкие петли обмелевшей реки, извивавшейся даже вокруг собственных изгибов.
   Здесь также было несколько новых поселений, земли южных зернопроизводящих городов расширились. Несмотря на потрясения семилетней давности во время вторжения, поселения Кенора продолжали расти, как на дрожжах.
   Релкин и Базил наблюдали, как поднимаются к небу горы по мере того, как флот продвигался по затопленной равнине.
   — Помнишь ту зиму? — спросил Базил, думая о прошедших днях, проведенных ими на горе Кенор.
   — Кто это может позабыть! Никогда не испытывал такого холода — ни до, ни после.
   — Ах, те ветра были такими подбадривающими для драконов.
   — Насколько я помню, они у них вызывали зверский аппетит.
   — Правильно. Но ни к чему вспоминать это.

Глава 22

   Позже, в этот же день после полудня, генерал Трегор встретился с командирами воинских соединений в своем кабинете в форте Кенор. Трегор появился на местной сцене совсем недавно, поспешно спустившись по Арго.
   На стене висела огромная карта Нижнего Арго.
   Когда прибыл Кесептон, еще не остывший после встречи с квартирмейстерами — он выбивал у них запасы, — командиры Диркен, Кламб, Феллсус и Раш уже сидели на своих местах.
   — Это вы, Кесептон. Садитесь, командир.
   — Да, господин генерал.
   — Как идут дела?
   — Господин генерал, на данный момент мы получили все, что нам надо, если не считать веревок. Нам с квартирмейстерами пришлось очень долго спорить о веревках.
   — Ах, да. Вечная проблема, ни один из них не любит отдавать веревки, а мы всегда просим именно это. Особенно здесь!
   — Мы будем идти по земле, что несколько лучше, чем по болоту, но нам день и ночь придется выволакивать из трясины повозки. Веревки и мосты значительно облегчат нам жизнь. Постарайтесь получить все, что возможно, и поберегите их.
   Трегор на какое-то время повернулся к картам, затем снова обратился к командирам.
   — В этом переходе драконы нам чрезвычайно нужны. Поверьте мне, их сила кардинально меняет ситуацию. Поэтому их следует хорошо кормить, а вы сами знаете, сколько дракон может съесть за сутки. И вы понимаете, какой нам потребуется обоз.
   Нам придется тащить с собой даже дрова.
   Командиры восприняли это довольно спокойно, их сержанты уже работали над этим вопросом.
   — У меня есть несколько неплохих идей о том, с чем нам придется столкнуться. Разъезды доносят, что за последние две недели неприятель появился на берегах Оона. Его силы доходят до пятидесяти тысяч бесов, возможно, к ним присоединятся конница кочевников в двадцать тысяч всадников и, по крайней мере, пять тысяч троллей, хотя, возможно, их будет и больше. Ко всему этому можно добавить огров и несколько боевых машин, в частности катапульт.
   Командиры задумчиво закивали головами. Падмасцы, наконец, поняли, что тролли не выдерживают нападения драконов, поддержанных Легионами. Даже добавление к троллям некоторого количества огров не меняет расстановку сил. Виверны со своими драконьими мечами и щитами были неодолимы.
   Но — уязвимы для стрел и катапульт, особенно для последних, которые могли метать тяжелые стрелы на значительное расстояние — до трехсот ярдов при подходящем ветре.
   — Враг постарается устроить сражение на местности, где будет достаточный обзор для использования катапульт. Мы не можем рисковать, подставляя драконов под огонь катапульт. Итак!
   Мы должны построить полевые укрепления, чтобы заставить противника занять позиции вокруг нас по нашему усмотрению.
   Аудитория с одобрением забормотала.
   — Парапет в три бревна, по крайней мере диаметром в шесть дюймов, защитит от огня катапульт даже при стрельбе с ближней Дистанции. Конечно, это означает намного больше работы для наших людей. Нам придется рубить, таскать и вкапывать бревна до тех пор, пока мы не вступим в настоящий контакт с противником.
   Трегор повернулся к карте В данной местности было много подходящих мест для форсирования Оона. Здесь, в среднем течении, Оон превращался в широкое мелководье, неся свои воды очень медленно, и к концу долгого засушливого сезона разделялся на тысячи переплетенных каналов.
   — Самым лучшим будет не позволить противнику переправиться через Оон и закрепиться на берегу. Но будем реалистами и предположим, что неприятель форсирует Оон либо здесь, либо несколько выше. Существует слишком много мест, где неприятель может переправиться без всякого труда, и мы не сможем остановить его. Но у нас есть некоторое преимущество. Падмасский сброд, называемый армией, плохо дисциплинирован. Бесы слишком шустры и склонны к хаосу. Мы знаем, что, если сумеем ударить по ним до того, как они успеют разобраться в сложившейся ситуации, мы можем их разбить.
   — Господин генерал?
   — Да, командир Кламб.
   — Останемся ли мы разделенными на два легиона? Ходят слухи, что нас разделят еще и на две дивизии, по два полка в каждой.
   Это означало, что появятся должности командиров дивизий, немаловажное обстоятельство для таких людей, как Кламб, который двадцать лет провел в Легионах и стал командиром, лишь когда разразилась чума.
   — Слухи опережают события, командир Кламб. Еще не было никаких решений.
   — Ясно, господин генерал.
   Трегор постучал по карте.
   — Легион Красной Розы уже в поле. Я хочу, чтобы ваши подразделения присоединились к нему как можно быстрее.
   Он взглянул на Холлейна.
   — Восьмой марнерийский будет объединен с Бийским легионом, который должен прибыть со дня на день. Ваше соединение будет прикреплено к мобильному отряду для наблюдения за продвижением противника за береговой линией. Прежде всего мы хотим не дать им пересечь реку. Впоследствии мы будем думать, как их уничтожить, если они все-таки форсируют водный рубеж,
   — что, если смотреть реалистически, в конце концов и должно будет случиться. У нас примерно пятнадцать тысяч человек и примерно триста драконов. Это меньше, чем можно было ожидать от дисциплинированных сил Легиона, но это самое большее, что мы могли собрать. И, как всегда, мы знаем, что мы не можем позволить себе проиграть эту битву.
   После чумы казалось чудом, что они вообще сумели собрать хоть какую-то армию.
   — Далее, хотя сегодня он и не может присутствовать на нашем совещании, но моим первым заместителем будет генерал Урмин.
   Он будет командовать аргонатскими легионами. Генерал Ва'Гол будет командовать соединениями Красной Розы.
   Трегор опять повернулся к Холлейну.
   — Командир Холлейн, кажется, вы знаете генерала Урмина.
   — Да, господин генерал. Я имел честь служить под его командованием у Аверийских холмов.
   — Он сделал великолепный маневр малыми силами. Я заменил его по прибытии, после чего все проблемы закончились. Все сразу объединились.
   Кесептон удивился, какой избирательной памятью обладают командиры. Тогда, в прошлом, генерал Трегор был на грани апоплексического удара, когда узнал о внезапном исчезновении драконов из Сто девятого марнерийского.