Страница:
Борис Иванов, актер Театра имени Моссовета:
Я снимался с Сашей Калягиным у Абрама Роома в фильме "Преждевременный человек". И у меня там реплика "Хватит говорить, давай выпьем" - и открываю шампанское. Оно открывается, но не сразу. Разлили, выпили. "Стоп! - кричит режиссер. - Опоздали. Снова открывайте". Несут другую бутылку. Я открыл, выпили, но оказалось, что слишком быстро. В третий, четвертый раз опять не уложились в хронометраж. Короче, когда принесли седьмую бутылку, мы были хороши. Наверное, бутылок пять ополовинили. И я пришел домой в дымину пьяный.
- Где ты был? - спрашивает жена.
- На съемках.
- На каких съемках? Ты посмотри на себя - рожа синяя.
Она мне так и не поверила. Но в кино ни в коем случае нельзя пить подлинное - глаза на крупном плане выдают.
II
Театр, как и кино, не терпит натурального пьянства. Но чего кривить душой - актеры всегда рады демократическому позыву режиссера реквизиторский алкоголь заменить натуральным.
- Здесь должно быть только настоящее шампанское! - потребовал Валентин Плучек на спектакле "Трехгрошовая опера".
Натуральное и пенное сегодня пьют в:
"Шутке мецената" (Театр имени Маяковского, реж. Татьяна Ахрамкова),
"Летучей мыши" ("Геликон-опера", реж. Борис Бертман),
"Как пришить старушку" (Театр Сатиры, реж. Михаил Зоннен-штраль).
В старом спектакле Сатиры "Родненькие мои" "шампанским" работал ныне невыпускаемый "Салют". И тут как раз не было бы актерам счастья, да несчастье помогло. Прежде на "Родненьких" во время банкета вместо шампанского наливали сок. На одном из спектаклей сок оказался несвежий. Все, кривясь, выпили - куда ж денешься на глазах у публики - и... коллективно отравились. После этого Плучек, чтобы не вводить театр в расход, приказал подавать дешевый "Салют". Но и этому слабоалкогольному напитку за 1 руб. 80 коп. артисты были рады.
- Вот почему я ненавижу есть и пить на сцене, - возмущается Георгий Менглет. - Потому что я помню случай со своим учителем Алексеем Диким. По ходу спектакля, не помню уже какого, он ел курицу. И однажды ему подали несвежую. Да она просто тухлая была. А что делать? Дикий разрывает ее руками, давится, но ест. Первые ряды по запаху, идущему со сцены, догадываются, что с курицей что-то не то. Короче, дожрал он ее на аплодисментах. А после спектакля угодил в больницу.
Тут безобидная тема исходящего реквизита поднимается до высот вопросов жизни и смерти. В театре "Модерн" перед спектаклем "Катерина Ивановна" добросовестный реквизитор трость главного героя, которая одновременно служила ему емкостью, покрасил свежей краской. Другой реквизитор, ничего не подозревая, налил в трость "коньяка" и, довольный, приготовил ее к выходу на сцену. А на сцене произошло следующее.
Юрий Васильев, исполнитель роли художника Коромыслова в спектакле "Катерина Ивановна":
- "Коньяка?" - предлагаю я своим партнерам и на паузе эффект-но так, привычным движением наливаю из трости "коньяк". Наливаю и чувствую, что тушь, которой красили трость, проникла в чай. И этот "коньяк" какого-то жуткого черного цвета и препротивно воняет. Мой партнер, Олег Царьков, вынужден это выпить, но не глотает, а делает вид, что полоскает горло. Мы оба скривились, но предлагаем "коньяк" третьему. А он вместо положенного текста: "С удовольствием" - кричит: "Нет-нет, я болен..." В общем, выкрутились.
- А как ты думаешь, зритель понимает, что на сцене что-то не то?
- Конечно, понимает и чувствует. И в этот момент он ловит кайф от того, как актер выкрутится. Если удачно, эффектно - обязательно аплодирует.
Но театр помнит случаи, когда выкрутиться никому не удалось и, как говорится, еле ноги унесли от смерти. Это произошло в "Современнике" на первом показе даже не для публики, а для своих, спектакля "Эшелон" (реж. Галина Волчек).
Но прежде вернемся к великому Островскому.
III
О, этот драматург знал цену питью и еде!
- Не прикажете ли водочки подать да самоварчик поставить? ("Свои люди сочтемся".)
- Не прикажете ли рюмочку лиссабончику? ("Не в свои сани не садись".)
- Бутылку шампанского! (Там же.)
- Человек, шампанского! Больше давай, больше! ("Невольницы".)
- Подай хорошенького, нынче масленица. Вина! ("Не так живи, как хочется".)
И ведь как говорят его герои: закусочка, мадерца, водочка, пуншик, рюмочка, лиссабончик, чаек, кофеек... Все это потребляется не просто за столом, а в тщательно разработанном "кулинарном" интерьере. Постоянно натыкаешься на дотошные авторские ремарки. Как-то: круглый обеденный стол, покрытый цветной салфеткой, а за столом горка серебряной и фарфоровой посуды. Совсем другое дело пить на вокзале, где стол длинный, а главное содержание батарея бутылок. Да что там буфеты с горками.
Талант земли русской, лучший драматург Малого театра, знал толк в том, о чем писал. Безобидный чай у Островского имеет такие дополнения, как чай с ромом, с мадерой и чай с кизлярской водкой (особый вид коньяка на Северном Кавказе). Что говорить о водке, которую драматург на сцене делал королевой стола. Только по тому, какую водку пьют у Островского, можно получить полное представление о производстве водки в России в те времена. Согласно сведениям, тщательно собранным Вильямом Похлебкиным, во времена Остров-ского "в Москве существовали три знаменитые водочные фирмы, каждая из которых выпускала водку в различных упаковках, фасовках и разного качества: фирма Петра Смирнова (основана в 1860 г.), фирма И.А.Смирнова (основана в 1862 г.) и фирма вдовы М.А.Попова, основанная годом позже".
Лучшей из всех считалась водка "Вдовы Попова", которая вырабатывалась только из ржаного зерна по старому фирменному рецепту дореформенного владельца винокурни М.А.Попова. "Поповка" отличалась питкостью, бархатистостью, приятным вкусом и не давала сивушно-похмельного синдрома.
Столь подробный исторический экскурс в водочное дело пьес Островского позволяет сделать вывод, что драматург всем напиткам предпочитал этот и не особо жаловал заморские - в частности, портвейн. От него досталось и всевозможным алкогольным смесям, потребляемым в то время. Это, естественно, пунш, жженка и крамбамбуль.
Рецепт последней приводим для любопытствующих: одна бутылка водки на две бутылки пива, 400-500 г сахара, 6 яиц. Яйца с сахаром вводятся, чтобы хотя бы частично коагулировать наиболее вредные сивушные масла, возникающие при соединении водки с пивом. Варится как пунш.
Изящное словечко "крамбамбуль" - не столь безобидно. Оно - прямая дорога к алкоголизму в тяжелых формах, что Островский весьма успешно доказал на примере Аполлоши Мурзавецкого, спивающегося в свои 24 года именно этой гадостью.
IV
Так почему реквизитор - человек мирного занятия - держит в руках человеческую жизнь? Вернемся в "Современник". 1975 год. В зале возбуждение, какое бывает только в дни ответственных премьер. Сдают "Эшелон" по пьесе Рощина. В спектакле занято много артистов, и никто не знает, что этот спектакль сыграет в жизни "Современника" важную роль - театр узнает весь мир.
За сценой, естественно, суета. Все на нервах. Реквизитор заряжает предметы, которые работают в спектакле. Третий звонок. Тишина. Спектакль начался. Актриса Алла Покровская влетает за кулисы, чтобы глотнуть воды и потом на сцене прыснуть ею на пол - она мела пол. Схватила стакан, глоток и... крик, ужас. Оказывается, она перепутала и хватанула нашатырь, который для себя проготовила помощник режиссера - у нее болела голова и она нюхала его. Актриса сожгла слизистую, и ее увезли в больницу. Спектакль отменили. Слава богу, что ожог был не крайней степени и со временем у Покровской восстановился голос, она смогла нормально работать.
От несчастных случаев никто не застрахован. Поэтому реквизиторы, во-первых, знают пристрастия актеров и стараются им угодить. Например, Александр Калягин терпеть не может лимонад, и в день его спектаклей стараются обходиться без сладкого напитка. А Евгению Киндинову в качестве супчика скармливают персиковый компот. Но самое главное, и это во-вторых, - оберегают безалкогольное содержимое бутылок от самих артистов, которые иногда устраивают своим коллегам сюрпризы.
V
Нет, алкогольная тема в театре поистине неисчерпаема. Вот, скажем, вопрос - легко ли пьяного играть на сцене? Того самого, что принял водочки с лиссабончиком, залакировав все это крамбамбульчиком? На этот счет есть старый театральный анекдот: спектакль, за кулисами старый актер и молодой. "Чего дрожишь?" - спрашивает мастер. "Да мне пьяного играть". - "Велика беда: ты тресни стакан, и порядок". - "Я понимаю, но дело в том, что во втором акте мне трезвым выходить". Мастер поднимает палец: "А вот это, дружок, уже надо сыграть". А на самом деле...
- Сыграть пьяного - это высший пилотаж, которым владели единицы, - в один голос уверяют опытные артисты. И добавляют, что пьянство в театре - дело глубоко трезвое. Пьяный никогда не сыграет пьяного. В лоскуты пьяный актер будет скучен и неинтересен.
Ольга Аросева, актриса Театра Сатиры:
- Пьяного может сыграть каждый, более или менее удачно. Разница только в том, что у плохого артиста три штампа, а у хорошего - их двадцать восемь.
Мастерами алкогольного дела на сцене считались Анатолий Папанов, Зиновий Высоковский, Юрий Соковнин в Театре Сатиры, Осип Абдулов и Ростислав Плятт в театре имени Моссовета. Они подбирали уникальные краски, которые укладывали в мягкое пошатывание. Комики - именно они считаются лучшими исполнителями пьяниц - изобретали особые трюки. Так, Юрий Соковнин в одном из спектаклей выпивал особым способом: он прокатывал рюмку от уха по щеке и резко опрокидывал в рот. Эти манипуляции неизменно срывали аплодисменты.
Но непревзойденным мастером этого дела был абсолютно непьющий Владимир Лепко. В концертах он выступал с потрясающим номером "Лекция о вреде алкоголя". На сцену выходил деловой товарищ с портфелем и голосом зануды-лектора, честно отрабатывающего свою пайку, начинал читать: "Ной имел виноградники... Извините" и быстро уходил за кулисы. Возвращался, и зрители видели уже другого человека - повеселевшего и с большей заинтересованностью рассказывающего о вреде алкоголя. На лице артиста, время от времени уходившего за кулисы или нырявшего под трибуну, отразились все стадии опьянения. Публика покатывалась, не успевая улавливать перемен в мимике, в движениях...
Михаил Державин, актер Театра Сатиры:
- Потрясающим "пьяницей" в театре был вахтанговец Николай Олимпиевич Гриценко. Я был маленьким, и они с отцом как-то взяли меня в театр. По дороге, помню, увидели, как какой-то пьяный спускался со ступенек. Через пять минут Гриценко на глазах у всех прекрасно показывал его. А потом какие-то краски перенес в театр.
Мастером опохмела можно назвать Евгения Лебедева из питер-ского БДТ, который в спектакле "Энергичные люди" показал непревзойденный образец утреннего тяжелого состояния. Помните? Утро. Душа горит. Выпить хочется, а ручонки-то... Тремор адский. И тогда Лебедев, используя полотенце как рычаг, доносит стакан до рта, не расплескав ни капли. При этом - гамма эмоций на лице: от полного отчаяния до глубокого физического удовлетворения.
Что интересно, великий актер никогда не скрывал, что алкоголь - не реквизит, а настоящий - помогал ему в работе над ролью. Ему долго не давался Рогожин в спектакле "Идиот". Зажим довел артиста до исступления. И тогда то ли по чьему-то совету, то ли эмпирическим путем он стал перед выходом выпивать 200 граммов коньяка. С одной стороны - вещь абсолютно в театре недопустимая. С другой - роль у Лебедева выходила отлично.
И тут мы вплотную подходим к важнейшей теме - ее исключениям и правилам: пить или не пить на сцене?
- Не пить! Категорически! - считает Олег Табаков. Он уверен, что именно это зло привело МХАТ к кризисному состоянию. И первыми шагами Табакова в Художественном театре в качестве его руководителя стало расставание с артистами (в том числе и хорошими), проштрафившимися по линии пьянства. Два года назад, когда легендарный МХАТ возил в Нью-Йорк "Три сестры", один актер исполнитель скромной роли - напился в самолете до того, что его с трудом провели через паспортный контроль. Этим дело не кончилось - он так запил, что ни разу не вышел на сцену, и его роль в пожарном порядке раскидывали между другими исполнителями. В конце концов его с трудом удалось пронести через таможню и погрузить в самолет, отправлявшийся в Москву.
А как же крылатая фраза: "Мы актеры, наше место в буфете"? А как же мхатовские старики? Это совсем отдельная страница Художественного театра, в частности и русского театра вообще.
VI
- А вы хоть раз выходили на сцену под этим делом? - спрашиваю я артистов. Не каждый готов в этом признаться.
Борис Иванов:
- Надо сказать, что за всю жизнь я в театре был пьяным только один раз. Ко мне приехал фронтовой друг, предложил отметить встречу. "Да я не могу, у меня вечером спектакль", - отнекивался я. "Да брось ты, такой случай". Короче, мы выпили, и вечером я пришел на спектакль. Причем ролька у меня была маленькая я пел за кулисами. Спел и... меня развезло. Меня спрятали в гримуборной, чтобы я проспался. С тех пор у меня табу: театр, радио, машина и кино - ни грамма.
Про мхатовских стариков рассказывают легенды. Например, известно, что замечательный актер Алексей Грибов без ста граммов коньяка на сцену не выходил. А во время антракта, когда к артистам заходил режиссер, чтобы сделать замечание, они внимательно его вы-слушивали, с умным видом помешивая ложечками чай в стаканах. Режиссер не догадывался, что вместо чая там был коньяк. И все-таки ни у кого нет сомнения, что определение "великие мхатовские старики" - это отнюдь не натяжка. Они действительно были великими.
Однако при всем при том вспоминают случай, произошедший на гастролях в Польше, куда МХАТ привозил "Кремлевские куранты". К 6 часам к служебному входу потянулись артисты, и администратор видит, как, сильно пошатываясь, приближается исполнитель главной роли инженера Забелина - народный артист Борис Ливанов.
- Как вам не стыдно? - спрашивает администратор, от ужаса не найдя других слов.
- А вы посмотрите, что с Владимиром Ильичом делается, - отвечает тот, показывая на Алексея Грибова.
Но тут следует не поддаваться на провокации и не верить всему, что говорят об артистах. Тем более, что этот диалог давно перекочевал в разряд международных. Вот что любят рассказывать про своего корифея (каждый раз, правда, называя разные фамилии) английские актеры. Идет спектакль "Гамлет". Первый акт. В зале робкий шепот, который перерастает постепенно в громкое недовольство: "Гамлет пьян!.."
Гамлет выходит на авансцену и, обращаясь к публике, говорит:
- Вы еще Клавдия не видели...
VII
Да что там актеры! Вот находятся режиссеры, которых хлебом не корми, дай напоить... публику! Эту традицию - подносить зрителю во время спектакля или антракта, ввел Юрий Любимов, славившийся радикальными поисками на театре. На одном спектакле он выдавал 25 грамм беленькой с бутербродом в нагрузку. Дело мастера продолжили его молодые коллеги, любящие играть с публикой. Редкий спектакль Михаила Левитина обходится без этого дела. Почему?
Михаил Левитин, главный режиссер театра "Эрмитаж":
- Люблю в сложные обстоятельства заманивать зрителя простыми способами выпить, поговорить, завести. Зритель ведь что думает: "Раз вынесли выпить, значит, не так уж страшно". И потом, если на сцене пьют, что же зрителю мучиться?
Марк Розовский, худрук театра "У Никитских ворот" подносит публике, даже когда артисты воздерживаются. На спектакле "Песни нашего двора" он трижды использует прием спаивания зрителей, причем неожиданно. Вдруг в какой-то момент в зал плывут подносы со стопочками и скромной закусью в виде черного хлеба с кружком колбасы, и зритель, следует заметить, веселеет на глазах. А особо расслабившиеся тут же затягивают "Мурка, ты мой Муреночек", подпевая артистам. Расчет режиссера - в десятку. В финале - овация.
Марк Розовский:
- Мы не спаиваем, не подносим зрителям, а угощаем их. В тех дворах, где прошло мое детство, была замечательная традиция за-столья, когда заводили патефон, все угощали друг друга. Поэтому наше угощение - чисто символическое напоминание о том, что было. Это, если хотите, часть игры. Во время спектакля мы наливаем или три раза по двадцать граммов, или два раза по тридцать дозировка зависит от того, как идет спектакль. Тут еще что важно? Кроме выпивки - ритуал закуски: кусочек черняшки, селедочка. Когда наш артист поет: "Колокольчики, бубенчики звенят... не пора ли нам по рюмочке махнуть?" - тут мы и выносим подносы со стопочками.
Следует заметить, что если на скамейках под открытым небом зрители пьют горькую, то артисты - только воду. В труппе сухой закон, и все прекрасно знают, что если кто-нибудь когда-нибудь попытается выйти на сцену слегка приняв, будет уволен тут же.
VIII
Театр не был бы театром, а актеры - актерами, если бы даже на столь щекотливую тему не любили поупражняться прямо во время спектакля. Алкогольные приколы от товарища могут носить характер как невинный, так и жестокий. Самая расхожая шутка - тайком от бдительной реквизиторши вместо кипяченой воды налить в бутылку чего-нибудь погорячей. И с садистским наслаждением ждать проколется ли коллега, когда из рюмки хлебнет не воды, а водки.
Реакция жертвы - непредсказуема. Закаленные бойцы, обнаружив нежданную водку, стойко делают глоток и выразительно смотрят на подлеца. А некоторые... Вот какой расклад вышел на спектакле "Красавец мужчина" в Театре им. Моссовета. Артист Константин Михайлов, который играл Окаемова, подлил Борису Лаврову вместо воды вина. Причем, как утверждают старожилы театра, вина хорошего. Лавров глотнул и был обескуражен настолько, что не мог двинуться с места. Малоградусное вино поломало ему весь рисунок, к которому он привык. После спектакля за кулисами он был вне себя, возмущался и перестал разговаривать с партнером.
Это кажется странным, потому что актер был маститый и, кажется, мог найти выход из создавшегося положения. В этом смысле куда опытнее показали себя студенты Щукинского училища, того самого курса, где учились Стас Жданько, Юрий Васильев, Леонид Ярмольник.
Юрий Васильев, актер Театра Сатиры:
- Мы играли дипломный спектакль на вечере в Доме литераторов. Это были несколько рассказов Шукшина, объединенных общей композицией. Жданько играл попа, который по ходу дела с другом выпивал. И Ленька Ярмольник подменил бутылку. Когда Стас выпил, он даже задержал дыхание. Это было видно. Короче, за пятнадцать минут ребята на двоих рванули бутылку - именно столько шел отрывок. Когда они в финале танцевали, было видно, что их развезло. Ну, естественно, после всего - разбирательство. Крики. Ярмольника чуть не выгнали из училища. Но, что интересно, настоящая водка на прозу Шукшина очень органично легла.
В последнее время подобных шуток в театре опасаются. Ведь кто-то из артистов завязал, закодировался, и провокация может толкнуть обратно к пьянству. На такую подлость не решаются даже опытные интриганы.
IX
Зритель, следует заметить, всегда чует сценическую неправду. "Во, чай дуют", - слышат актеры шепот из первого ряда, который следит за опрокинутой рюмкой. И это говорит о том, что, во-первых, не надо публику держать за дуру, а во-вторых, пренебрегать исходящим реквизитом. Очевидно, поэтому в финале спектакля "Как пришить старушку" с самого начала было решено пить настоящее шампанское и настоящую водку.
- Так кто споил старушку? Тот, кто шляпку спер?
- Там такой эмоциональный красивый финал, что режиссер Мишенька Зонненштраль (ныне покойный) решил, что должно быть именно так, - говорит Ольга Аросева. - И потом, зрители всегда чувствуют, что в этом алкогольном вопросе мы их не обманываем.
На спектакль дирекция отпускает 200-300 рублей. Если учесть, что весьма популярную "Старушку" с Ольгой Аросевой в главной роли в месяц играют несколько раз, то за сезон она обходится театру в 11-12 тысяч рублей. Но, по мнению директора театра, это не расход. "Мы на этом спектакле очень хорошо зарабатываем и можем себе позволить".
У "Старушки" из Сатиры - особая атмосфера. После этого спектакля его участники обычно собираются в гримерной Ольги Аросевой и допивают исходящий реквизит. Причем обслуга - гримеры, костюмеры - всегда готовят к столу горячую картошечку и с любовью режут селедочку. Выпивка плавно перетекает из зала за кулисы.
И мы себе позволим пригубить за трезвый подход к непростому алкогольному делу в нашем театре.
Если политик плохой артист, он - плохой политик. Кто пренебрегает этой аксиомой, обречен быть неудачником на политической арене. Владеть ситуацией, вниманием масс, иметь хорошую дикцию обязан тот, кто хочет войти в историю отнюдь не театральную. А уж если ко всему вышесказанному добавляется обаяние, можно считать, что тот на коне.
В связи с таким театральным подходом к политике ее представителей можно разделить на персонажей и действительно артистов. Персонажи - это Брежнев, Черненко, холерик Жириновский и как контраст ему - флегма Зюганов. Большим артистом был товарищ Сталин. Долгое время актерскими приемами пользовался первый Президент СССР Михаил Горбачев. Но особняком в этом ряду стоит президент Азербайджана Гейдар Алиев, который, помимо всего прочего, любит устраивать
Культурный террор
Насилие посредством симфонии
Президент из драмкружка - Президент как критик
Но критик не президент - Портрет на фоне кулис
Кого можно считать культурным политиком? Того, кто стишатами балуется? Или раз в год отсыпается в правительственной ложе на "Жизели"? И вообще, культурный политик - такое бывает? За этими вопросами я отправилась в Баку, к президенту Азербайджана Гейдару Алиеву, о чьем культурном имидже говорят не меньше, чем о политическом. И который среди политиков считается первым театралом.
На оценку его культличности (не путать с культом) мне отвели один час. Кто бы мог подумать, что предварительное трехдневное ожидание встречи с Гейдаром Алиевым к финалу приобретет абсолютно детективный характер: уже после категорического отказа меня завернут с дороги в аэропорт, доставят в бакинский Белый дом и оттуда прямиком к трапу самолета. Такой антураж больше подходил бы к теме госбезопасности, нефтяной мафии, исламскому фундаментализму и пр. политстрастям. Меня же интересовал не политический, а сугубо мирный Алиев.
Он встретил меня как джентльмен, стоя: стройный, с прямой спиной, как будто в свои 78 по полдня проводит у балетного станка.
- Гейдар Алиевич, это правда, что в свое время, глубоко социалистическое, вы заставляли чиновников ходить не то в театр, не то в филармонию?
- В филармонию. Я всегда посещал симфонические концерты. Вижу - там только половина зала, а этих самых государственных чиновников (смеется) - нет. Начал говорить им. Не действует. И тогда я
действительно дал распоряжение оповестить всех заранее, что каждый четверг, в семь часов вечера будет концерт симфонической музыки. И что туда идет Алиев. Приходили все. Многие брали жен, детей, но не всем это было по душе.
Я помню, как однажды в филармонии (обычно я сидел на балконе со своей покойной супругой и рядом - члены руководства республики) супруга толкает меня: "Смотри..." Смотрю: один из заместителей председателя Совмина спит, храпит тихонько. Естественно, я сказал, чтобы его разбудили. Потом, когда мы вышли, жена мне говорит: "Ну зачем ты их мучаешь? (Смеется).
- Действительно, осчастливить против желания - нельзя.
- Я мучил, потому что видел в этом смысл: помучается, но, однако, что-то поймет.
Он уверен, что культурный террор среди чиновников и партийцев, кстати, им первым введенный на территории бывшего СССР, принес свои результаты. После выступлений серьезной музыковедши, специально выписываемой из Москвы для лекций о русской и зарубежной симфоклассике, в головах госмужей кое-что осело.
Тем более что от пристрастия президента Азербайджана к симфонической музыке выгоду поимели все, кроме отдельных тупых чиновников.
- Я сейчас установил самую высокую зарплату в Азербайджане для симфонических оркестров по сравнению с государственными служащими, - говорит Гейдар Алиев. - Выделил сто тысяч долларов для приобретения новых инструментов. Если не хватит, я дополнительно выделю из нашего резервного фонда.
Филармонию, куда стадами загоняли чиновников, - самое красивое здание в Баку - поставили на капремонт. Ростропович, активно работающий на свой политический имидж, сказал Алиеву, заботящемуся о своей культурной репутации: "Я-то здесь выступаю, в таком большом зале, в президентском дворце, а мне хотелось бы в филармонии". На что Алиев ответил: "К следующему вашему приезду филармония будет готова".
Сказал и сделал.
В политиках ужасно интересна та зыбкая граница, за которой заканчивается их культурное естество и начинается имидж. Что правда? А что тут притворство? Какая школа в действии - переживания или представления? С одной стороны, президенту Алиеву по сравнению с его политбратьями прикидываться культурным нет особой необходимости. Он всегда был культурно продвинут: в детстве играл в драмкружке, рисовал, мечтал о карьере художника и даже закончил архитектурный институт. В последнее время даже запел, и это приписывают влиянию его супруги, прекрасно играющей на рояле. Однако кривая судьбы увела его с творческой на политическую дорогу через двери органов госбезопасности.
С другой стороны, как опытный игрок Алиев понимает, что политик без имиджа все равно, что солдат без ружья. И за имиджем просвещенного монарха он ухаживает как за экзотическим капризным растением. Раз в неделю, а то и чаще посещает драмтеатр, балет, симфонические концерты и концерты знатных гастролеров из России, которые потянулись в Баку стаями.
Я снимался с Сашей Калягиным у Абрама Роома в фильме "Преждевременный человек". И у меня там реплика "Хватит говорить, давай выпьем" - и открываю шампанское. Оно открывается, но не сразу. Разлили, выпили. "Стоп! - кричит режиссер. - Опоздали. Снова открывайте". Несут другую бутылку. Я открыл, выпили, но оказалось, что слишком быстро. В третий, четвертый раз опять не уложились в хронометраж. Короче, когда принесли седьмую бутылку, мы были хороши. Наверное, бутылок пять ополовинили. И я пришел домой в дымину пьяный.
- Где ты был? - спрашивает жена.
- На съемках.
- На каких съемках? Ты посмотри на себя - рожа синяя.
Она мне так и не поверила. Но в кино ни в коем случае нельзя пить подлинное - глаза на крупном плане выдают.
II
Театр, как и кино, не терпит натурального пьянства. Но чего кривить душой - актеры всегда рады демократическому позыву режиссера реквизиторский алкоголь заменить натуральным.
- Здесь должно быть только настоящее шампанское! - потребовал Валентин Плучек на спектакле "Трехгрошовая опера".
Натуральное и пенное сегодня пьют в:
"Шутке мецената" (Театр имени Маяковского, реж. Татьяна Ахрамкова),
"Летучей мыши" ("Геликон-опера", реж. Борис Бертман),
"Как пришить старушку" (Театр Сатиры, реж. Михаил Зоннен-штраль).
В старом спектакле Сатиры "Родненькие мои" "шампанским" работал ныне невыпускаемый "Салют". И тут как раз не было бы актерам счастья, да несчастье помогло. Прежде на "Родненьких" во время банкета вместо шампанского наливали сок. На одном из спектаклей сок оказался несвежий. Все, кривясь, выпили - куда ж денешься на глазах у публики - и... коллективно отравились. После этого Плучек, чтобы не вводить театр в расход, приказал подавать дешевый "Салют". Но и этому слабоалкогольному напитку за 1 руб. 80 коп. артисты были рады.
- Вот почему я ненавижу есть и пить на сцене, - возмущается Георгий Менглет. - Потому что я помню случай со своим учителем Алексеем Диким. По ходу спектакля, не помню уже какого, он ел курицу. И однажды ему подали несвежую. Да она просто тухлая была. А что делать? Дикий разрывает ее руками, давится, но ест. Первые ряды по запаху, идущему со сцены, догадываются, что с курицей что-то не то. Короче, дожрал он ее на аплодисментах. А после спектакля угодил в больницу.
Тут безобидная тема исходящего реквизита поднимается до высот вопросов жизни и смерти. В театре "Модерн" перед спектаклем "Катерина Ивановна" добросовестный реквизитор трость главного героя, которая одновременно служила ему емкостью, покрасил свежей краской. Другой реквизитор, ничего не подозревая, налил в трость "коньяка" и, довольный, приготовил ее к выходу на сцену. А на сцене произошло следующее.
Юрий Васильев, исполнитель роли художника Коромыслова в спектакле "Катерина Ивановна":
- "Коньяка?" - предлагаю я своим партнерам и на паузе эффект-но так, привычным движением наливаю из трости "коньяк". Наливаю и чувствую, что тушь, которой красили трость, проникла в чай. И этот "коньяк" какого-то жуткого черного цвета и препротивно воняет. Мой партнер, Олег Царьков, вынужден это выпить, но не глотает, а делает вид, что полоскает горло. Мы оба скривились, но предлагаем "коньяк" третьему. А он вместо положенного текста: "С удовольствием" - кричит: "Нет-нет, я болен..." В общем, выкрутились.
- А как ты думаешь, зритель понимает, что на сцене что-то не то?
- Конечно, понимает и чувствует. И в этот момент он ловит кайф от того, как актер выкрутится. Если удачно, эффектно - обязательно аплодирует.
Но театр помнит случаи, когда выкрутиться никому не удалось и, как говорится, еле ноги унесли от смерти. Это произошло в "Современнике" на первом показе даже не для публики, а для своих, спектакля "Эшелон" (реж. Галина Волчек).
Но прежде вернемся к великому Островскому.
III
О, этот драматург знал цену питью и еде!
- Не прикажете ли водочки подать да самоварчик поставить? ("Свои люди сочтемся".)
- Не прикажете ли рюмочку лиссабончику? ("Не в свои сани не садись".)
- Бутылку шампанского! (Там же.)
- Человек, шампанского! Больше давай, больше! ("Невольницы".)
- Подай хорошенького, нынче масленица. Вина! ("Не так живи, как хочется".)
И ведь как говорят его герои: закусочка, мадерца, водочка, пуншик, рюмочка, лиссабончик, чаек, кофеек... Все это потребляется не просто за столом, а в тщательно разработанном "кулинарном" интерьере. Постоянно натыкаешься на дотошные авторские ремарки. Как-то: круглый обеденный стол, покрытый цветной салфеткой, а за столом горка серебряной и фарфоровой посуды. Совсем другое дело пить на вокзале, где стол длинный, а главное содержание батарея бутылок. Да что там буфеты с горками.
Талант земли русской, лучший драматург Малого театра, знал толк в том, о чем писал. Безобидный чай у Островского имеет такие дополнения, как чай с ромом, с мадерой и чай с кизлярской водкой (особый вид коньяка на Северном Кавказе). Что говорить о водке, которую драматург на сцене делал королевой стола. Только по тому, какую водку пьют у Островского, можно получить полное представление о производстве водки в России в те времена. Согласно сведениям, тщательно собранным Вильямом Похлебкиным, во времена Остров-ского "в Москве существовали три знаменитые водочные фирмы, каждая из которых выпускала водку в различных упаковках, фасовках и разного качества: фирма Петра Смирнова (основана в 1860 г.), фирма И.А.Смирнова (основана в 1862 г.) и фирма вдовы М.А.Попова, основанная годом позже".
Лучшей из всех считалась водка "Вдовы Попова", которая вырабатывалась только из ржаного зерна по старому фирменному рецепту дореформенного владельца винокурни М.А.Попова. "Поповка" отличалась питкостью, бархатистостью, приятным вкусом и не давала сивушно-похмельного синдрома.
Столь подробный исторический экскурс в водочное дело пьес Островского позволяет сделать вывод, что драматург всем напиткам предпочитал этот и не особо жаловал заморские - в частности, портвейн. От него досталось и всевозможным алкогольным смесям, потребляемым в то время. Это, естественно, пунш, жженка и крамбамбуль.
Рецепт последней приводим для любопытствующих: одна бутылка водки на две бутылки пива, 400-500 г сахара, 6 яиц. Яйца с сахаром вводятся, чтобы хотя бы частично коагулировать наиболее вредные сивушные масла, возникающие при соединении водки с пивом. Варится как пунш.
Изящное словечко "крамбамбуль" - не столь безобидно. Оно - прямая дорога к алкоголизму в тяжелых формах, что Островский весьма успешно доказал на примере Аполлоши Мурзавецкого, спивающегося в свои 24 года именно этой гадостью.
IV
Так почему реквизитор - человек мирного занятия - держит в руках человеческую жизнь? Вернемся в "Современник". 1975 год. В зале возбуждение, какое бывает только в дни ответственных премьер. Сдают "Эшелон" по пьесе Рощина. В спектакле занято много артистов, и никто не знает, что этот спектакль сыграет в жизни "Современника" важную роль - театр узнает весь мир.
За сценой, естественно, суета. Все на нервах. Реквизитор заряжает предметы, которые работают в спектакле. Третий звонок. Тишина. Спектакль начался. Актриса Алла Покровская влетает за кулисы, чтобы глотнуть воды и потом на сцене прыснуть ею на пол - она мела пол. Схватила стакан, глоток и... крик, ужас. Оказывается, она перепутала и хватанула нашатырь, который для себя проготовила помощник режиссера - у нее болела голова и она нюхала его. Актриса сожгла слизистую, и ее увезли в больницу. Спектакль отменили. Слава богу, что ожог был не крайней степени и со временем у Покровской восстановился голос, она смогла нормально работать.
От несчастных случаев никто не застрахован. Поэтому реквизиторы, во-первых, знают пристрастия актеров и стараются им угодить. Например, Александр Калягин терпеть не может лимонад, и в день его спектаклей стараются обходиться без сладкого напитка. А Евгению Киндинову в качестве супчика скармливают персиковый компот. Но самое главное, и это во-вторых, - оберегают безалкогольное содержимое бутылок от самих артистов, которые иногда устраивают своим коллегам сюрпризы.
V
Нет, алкогольная тема в театре поистине неисчерпаема. Вот, скажем, вопрос - легко ли пьяного играть на сцене? Того самого, что принял водочки с лиссабончиком, залакировав все это крамбамбульчиком? На этот счет есть старый театральный анекдот: спектакль, за кулисами старый актер и молодой. "Чего дрожишь?" - спрашивает мастер. "Да мне пьяного играть". - "Велика беда: ты тресни стакан, и порядок". - "Я понимаю, но дело в том, что во втором акте мне трезвым выходить". Мастер поднимает палец: "А вот это, дружок, уже надо сыграть". А на самом деле...
- Сыграть пьяного - это высший пилотаж, которым владели единицы, - в один голос уверяют опытные артисты. И добавляют, что пьянство в театре - дело глубоко трезвое. Пьяный никогда не сыграет пьяного. В лоскуты пьяный актер будет скучен и неинтересен.
Ольга Аросева, актриса Театра Сатиры:
- Пьяного может сыграть каждый, более или менее удачно. Разница только в том, что у плохого артиста три штампа, а у хорошего - их двадцать восемь.
Мастерами алкогольного дела на сцене считались Анатолий Папанов, Зиновий Высоковский, Юрий Соковнин в Театре Сатиры, Осип Абдулов и Ростислав Плятт в театре имени Моссовета. Они подбирали уникальные краски, которые укладывали в мягкое пошатывание. Комики - именно они считаются лучшими исполнителями пьяниц - изобретали особые трюки. Так, Юрий Соковнин в одном из спектаклей выпивал особым способом: он прокатывал рюмку от уха по щеке и резко опрокидывал в рот. Эти манипуляции неизменно срывали аплодисменты.
Но непревзойденным мастером этого дела был абсолютно непьющий Владимир Лепко. В концертах он выступал с потрясающим номером "Лекция о вреде алкоголя". На сцену выходил деловой товарищ с портфелем и голосом зануды-лектора, честно отрабатывающего свою пайку, начинал читать: "Ной имел виноградники... Извините" и быстро уходил за кулисы. Возвращался, и зрители видели уже другого человека - повеселевшего и с большей заинтересованностью рассказывающего о вреде алкоголя. На лице артиста, время от времени уходившего за кулисы или нырявшего под трибуну, отразились все стадии опьянения. Публика покатывалась, не успевая улавливать перемен в мимике, в движениях...
Михаил Державин, актер Театра Сатиры:
- Потрясающим "пьяницей" в театре был вахтанговец Николай Олимпиевич Гриценко. Я был маленьким, и они с отцом как-то взяли меня в театр. По дороге, помню, увидели, как какой-то пьяный спускался со ступенек. Через пять минут Гриценко на глазах у всех прекрасно показывал его. А потом какие-то краски перенес в театр.
Мастером опохмела можно назвать Евгения Лебедева из питер-ского БДТ, который в спектакле "Энергичные люди" показал непревзойденный образец утреннего тяжелого состояния. Помните? Утро. Душа горит. Выпить хочется, а ручонки-то... Тремор адский. И тогда Лебедев, используя полотенце как рычаг, доносит стакан до рта, не расплескав ни капли. При этом - гамма эмоций на лице: от полного отчаяния до глубокого физического удовлетворения.
Что интересно, великий актер никогда не скрывал, что алкоголь - не реквизит, а настоящий - помогал ему в работе над ролью. Ему долго не давался Рогожин в спектакле "Идиот". Зажим довел артиста до исступления. И тогда то ли по чьему-то совету, то ли эмпирическим путем он стал перед выходом выпивать 200 граммов коньяка. С одной стороны - вещь абсолютно в театре недопустимая. С другой - роль у Лебедева выходила отлично.
И тут мы вплотную подходим к важнейшей теме - ее исключениям и правилам: пить или не пить на сцене?
- Не пить! Категорически! - считает Олег Табаков. Он уверен, что именно это зло привело МХАТ к кризисному состоянию. И первыми шагами Табакова в Художественном театре в качестве его руководителя стало расставание с артистами (в том числе и хорошими), проштрафившимися по линии пьянства. Два года назад, когда легендарный МХАТ возил в Нью-Йорк "Три сестры", один актер исполнитель скромной роли - напился в самолете до того, что его с трудом провели через паспортный контроль. Этим дело не кончилось - он так запил, что ни разу не вышел на сцену, и его роль в пожарном порядке раскидывали между другими исполнителями. В конце концов его с трудом удалось пронести через таможню и погрузить в самолет, отправлявшийся в Москву.
А как же крылатая фраза: "Мы актеры, наше место в буфете"? А как же мхатовские старики? Это совсем отдельная страница Художественного театра, в частности и русского театра вообще.
VI
- А вы хоть раз выходили на сцену под этим делом? - спрашиваю я артистов. Не каждый готов в этом признаться.
Борис Иванов:
- Надо сказать, что за всю жизнь я в театре был пьяным только один раз. Ко мне приехал фронтовой друг, предложил отметить встречу. "Да я не могу, у меня вечером спектакль", - отнекивался я. "Да брось ты, такой случай". Короче, мы выпили, и вечером я пришел на спектакль. Причем ролька у меня была маленькая я пел за кулисами. Спел и... меня развезло. Меня спрятали в гримуборной, чтобы я проспался. С тех пор у меня табу: театр, радио, машина и кино - ни грамма.
Про мхатовских стариков рассказывают легенды. Например, известно, что замечательный актер Алексей Грибов без ста граммов коньяка на сцену не выходил. А во время антракта, когда к артистам заходил режиссер, чтобы сделать замечание, они внимательно его вы-слушивали, с умным видом помешивая ложечками чай в стаканах. Режиссер не догадывался, что вместо чая там был коньяк. И все-таки ни у кого нет сомнения, что определение "великие мхатовские старики" - это отнюдь не натяжка. Они действительно были великими.
Однако при всем при том вспоминают случай, произошедший на гастролях в Польше, куда МХАТ привозил "Кремлевские куранты". К 6 часам к служебному входу потянулись артисты, и администратор видит, как, сильно пошатываясь, приближается исполнитель главной роли инженера Забелина - народный артист Борис Ливанов.
- Как вам не стыдно? - спрашивает администратор, от ужаса не найдя других слов.
- А вы посмотрите, что с Владимиром Ильичом делается, - отвечает тот, показывая на Алексея Грибова.
Но тут следует не поддаваться на провокации и не верить всему, что говорят об артистах. Тем более, что этот диалог давно перекочевал в разряд международных. Вот что любят рассказывать про своего корифея (каждый раз, правда, называя разные фамилии) английские актеры. Идет спектакль "Гамлет". Первый акт. В зале робкий шепот, который перерастает постепенно в громкое недовольство: "Гамлет пьян!.."
Гамлет выходит на авансцену и, обращаясь к публике, говорит:
- Вы еще Клавдия не видели...
VII
Да что там актеры! Вот находятся режиссеры, которых хлебом не корми, дай напоить... публику! Эту традицию - подносить зрителю во время спектакля или антракта, ввел Юрий Любимов, славившийся радикальными поисками на театре. На одном спектакле он выдавал 25 грамм беленькой с бутербродом в нагрузку. Дело мастера продолжили его молодые коллеги, любящие играть с публикой. Редкий спектакль Михаила Левитина обходится без этого дела. Почему?
Михаил Левитин, главный режиссер театра "Эрмитаж":
- Люблю в сложные обстоятельства заманивать зрителя простыми способами выпить, поговорить, завести. Зритель ведь что думает: "Раз вынесли выпить, значит, не так уж страшно". И потом, если на сцене пьют, что же зрителю мучиться?
Марк Розовский, худрук театра "У Никитских ворот" подносит публике, даже когда артисты воздерживаются. На спектакле "Песни нашего двора" он трижды использует прием спаивания зрителей, причем неожиданно. Вдруг в какой-то момент в зал плывут подносы со стопочками и скромной закусью в виде черного хлеба с кружком колбасы, и зритель, следует заметить, веселеет на глазах. А особо расслабившиеся тут же затягивают "Мурка, ты мой Муреночек", подпевая артистам. Расчет режиссера - в десятку. В финале - овация.
Марк Розовский:
- Мы не спаиваем, не подносим зрителям, а угощаем их. В тех дворах, где прошло мое детство, была замечательная традиция за-столья, когда заводили патефон, все угощали друг друга. Поэтому наше угощение - чисто символическое напоминание о том, что было. Это, если хотите, часть игры. Во время спектакля мы наливаем или три раза по двадцать граммов, или два раза по тридцать дозировка зависит от того, как идет спектакль. Тут еще что важно? Кроме выпивки - ритуал закуски: кусочек черняшки, селедочка. Когда наш артист поет: "Колокольчики, бубенчики звенят... не пора ли нам по рюмочке махнуть?" - тут мы и выносим подносы со стопочками.
Следует заметить, что если на скамейках под открытым небом зрители пьют горькую, то артисты - только воду. В труппе сухой закон, и все прекрасно знают, что если кто-нибудь когда-нибудь попытается выйти на сцену слегка приняв, будет уволен тут же.
VIII
Театр не был бы театром, а актеры - актерами, если бы даже на столь щекотливую тему не любили поупражняться прямо во время спектакля. Алкогольные приколы от товарища могут носить характер как невинный, так и жестокий. Самая расхожая шутка - тайком от бдительной реквизиторши вместо кипяченой воды налить в бутылку чего-нибудь погорячей. И с садистским наслаждением ждать проколется ли коллега, когда из рюмки хлебнет не воды, а водки.
Реакция жертвы - непредсказуема. Закаленные бойцы, обнаружив нежданную водку, стойко делают глоток и выразительно смотрят на подлеца. А некоторые... Вот какой расклад вышел на спектакле "Красавец мужчина" в Театре им. Моссовета. Артист Константин Михайлов, который играл Окаемова, подлил Борису Лаврову вместо воды вина. Причем, как утверждают старожилы театра, вина хорошего. Лавров глотнул и был обескуражен настолько, что не мог двинуться с места. Малоградусное вино поломало ему весь рисунок, к которому он привык. После спектакля за кулисами он был вне себя, возмущался и перестал разговаривать с партнером.
Это кажется странным, потому что актер был маститый и, кажется, мог найти выход из создавшегося положения. В этом смысле куда опытнее показали себя студенты Щукинского училища, того самого курса, где учились Стас Жданько, Юрий Васильев, Леонид Ярмольник.
Юрий Васильев, актер Театра Сатиры:
- Мы играли дипломный спектакль на вечере в Доме литераторов. Это были несколько рассказов Шукшина, объединенных общей композицией. Жданько играл попа, который по ходу дела с другом выпивал. И Ленька Ярмольник подменил бутылку. Когда Стас выпил, он даже задержал дыхание. Это было видно. Короче, за пятнадцать минут ребята на двоих рванули бутылку - именно столько шел отрывок. Когда они в финале танцевали, было видно, что их развезло. Ну, естественно, после всего - разбирательство. Крики. Ярмольника чуть не выгнали из училища. Но, что интересно, настоящая водка на прозу Шукшина очень органично легла.
В последнее время подобных шуток в театре опасаются. Ведь кто-то из артистов завязал, закодировался, и провокация может толкнуть обратно к пьянству. На такую подлость не решаются даже опытные интриганы.
IX
Зритель, следует заметить, всегда чует сценическую неправду. "Во, чай дуют", - слышат актеры шепот из первого ряда, который следит за опрокинутой рюмкой. И это говорит о том, что, во-первых, не надо публику держать за дуру, а во-вторых, пренебрегать исходящим реквизитом. Очевидно, поэтому в финале спектакля "Как пришить старушку" с самого начала было решено пить настоящее шампанское и настоящую водку.
- Так кто споил старушку? Тот, кто шляпку спер?
- Там такой эмоциональный красивый финал, что режиссер Мишенька Зонненштраль (ныне покойный) решил, что должно быть именно так, - говорит Ольга Аросева. - И потом, зрители всегда чувствуют, что в этом алкогольном вопросе мы их не обманываем.
На спектакль дирекция отпускает 200-300 рублей. Если учесть, что весьма популярную "Старушку" с Ольгой Аросевой в главной роли в месяц играют несколько раз, то за сезон она обходится театру в 11-12 тысяч рублей. Но, по мнению директора театра, это не расход. "Мы на этом спектакле очень хорошо зарабатываем и можем себе позволить".
У "Старушки" из Сатиры - особая атмосфера. После этого спектакля его участники обычно собираются в гримерной Ольги Аросевой и допивают исходящий реквизит. Причем обслуга - гримеры, костюмеры - всегда готовят к столу горячую картошечку и с любовью режут селедочку. Выпивка плавно перетекает из зала за кулисы.
И мы себе позволим пригубить за трезвый подход к непростому алкогольному делу в нашем театре.
Если политик плохой артист, он - плохой политик. Кто пренебрегает этой аксиомой, обречен быть неудачником на политической арене. Владеть ситуацией, вниманием масс, иметь хорошую дикцию обязан тот, кто хочет войти в историю отнюдь не театральную. А уж если ко всему вышесказанному добавляется обаяние, можно считать, что тот на коне.
В связи с таким театральным подходом к политике ее представителей можно разделить на персонажей и действительно артистов. Персонажи - это Брежнев, Черненко, холерик Жириновский и как контраст ему - флегма Зюганов. Большим артистом был товарищ Сталин. Долгое время актерскими приемами пользовался первый Президент СССР Михаил Горбачев. Но особняком в этом ряду стоит президент Азербайджана Гейдар Алиев, который, помимо всего прочего, любит устраивать
Культурный террор
Насилие посредством симфонии
Президент из драмкружка - Президент как критик
Но критик не президент - Портрет на фоне кулис
Кого можно считать культурным политиком? Того, кто стишатами балуется? Или раз в год отсыпается в правительственной ложе на "Жизели"? И вообще, культурный политик - такое бывает? За этими вопросами я отправилась в Баку, к президенту Азербайджана Гейдару Алиеву, о чьем культурном имидже говорят не меньше, чем о политическом. И который среди политиков считается первым театралом.
На оценку его культличности (не путать с культом) мне отвели один час. Кто бы мог подумать, что предварительное трехдневное ожидание встречи с Гейдаром Алиевым к финалу приобретет абсолютно детективный характер: уже после категорического отказа меня завернут с дороги в аэропорт, доставят в бакинский Белый дом и оттуда прямиком к трапу самолета. Такой антураж больше подходил бы к теме госбезопасности, нефтяной мафии, исламскому фундаментализму и пр. политстрастям. Меня же интересовал не политический, а сугубо мирный Алиев.
Он встретил меня как джентльмен, стоя: стройный, с прямой спиной, как будто в свои 78 по полдня проводит у балетного станка.
- Гейдар Алиевич, это правда, что в свое время, глубоко социалистическое, вы заставляли чиновников ходить не то в театр, не то в филармонию?
- В филармонию. Я всегда посещал симфонические концерты. Вижу - там только половина зала, а этих самых государственных чиновников (смеется) - нет. Начал говорить им. Не действует. И тогда я
действительно дал распоряжение оповестить всех заранее, что каждый четверг, в семь часов вечера будет концерт симфонической музыки. И что туда идет Алиев. Приходили все. Многие брали жен, детей, но не всем это было по душе.
Я помню, как однажды в филармонии (обычно я сидел на балконе со своей покойной супругой и рядом - члены руководства республики) супруга толкает меня: "Смотри..." Смотрю: один из заместителей председателя Совмина спит, храпит тихонько. Естественно, я сказал, чтобы его разбудили. Потом, когда мы вышли, жена мне говорит: "Ну зачем ты их мучаешь? (Смеется).
- Действительно, осчастливить против желания - нельзя.
- Я мучил, потому что видел в этом смысл: помучается, но, однако, что-то поймет.
Он уверен, что культурный террор среди чиновников и партийцев, кстати, им первым введенный на территории бывшего СССР, принес свои результаты. После выступлений серьезной музыковедши, специально выписываемой из Москвы для лекций о русской и зарубежной симфоклассике, в головах госмужей кое-что осело.
Тем более что от пристрастия президента Азербайджана к симфонической музыке выгоду поимели все, кроме отдельных тупых чиновников.
- Я сейчас установил самую высокую зарплату в Азербайджане для симфонических оркестров по сравнению с государственными служащими, - говорит Гейдар Алиев. - Выделил сто тысяч долларов для приобретения новых инструментов. Если не хватит, я дополнительно выделю из нашего резервного фонда.
Филармонию, куда стадами загоняли чиновников, - самое красивое здание в Баку - поставили на капремонт. Ростропович, активно работающий на свой политический имидж, сказал Алиеву, заботящемуся о своей культурной репутации: "Я-то здесь выступаю, в таком большом зале, в президентском дворце, а мне хотелось бы в филармонии". На что Алиев ответил: "К следующему вашему приезду филармония будет готова".
Сказал и сделал.
В политиках ужасно интересна та зыбкая граница, за которой заканчивается их культурное естество и начинается имидж. Что правда? А что тут притворство? Какая школа в действии - переживания или представления? С одной стороны, президенту Алиеву по сравнению с его политбратьями прикидываться культурным нет особой необходимости. Он всегда был культурно продвинут: в детстве играл в драмкружке, рисовал, мечтал о карьере художника и даже закончил архитектурный институт. В последнее время даже запел, и это приписывают влиянию его супруги, прекрасно играющей на рояле. Однако кривая судьбы увела его с творческой на политическую дорогу через двери органов госбезопасности.
С другой стороны, как опытный игрок Алиев понимает, что политик без имиджа все равно, что солдат без ружья. И за имиджем просвещенного монарха он ухаживает как за экзотическим капризным растением. Раз в неделю, а то и чаще посещает драмтеатр, балет, симфонические концерты и концерты знатных гастролеров из России, которые потянулись в Баку стаями.