Райкина Мария. Москва закулисная - 2

   Несколько лет назад образцово-показательный дуэт Табаков - Крылова распался. Прожив 34 года, Олег Павлович и Людмила Ивановна развелись. Их двое детей - Антон и Александра в этом конфликте оказались на стороне матери. Рядом с Олегом Павловичем - другая женщина. В довольно солидном возрасте он начал новую жизнь. Кто из них на самом деле
   Без вины? Виноватый?
   В "стойло" не вернулся - Автономия как повод
   Жизнь без вранья - Любовь можно купить не надолго
   Женщина - подарок судьбы
   - Олег Павлович, когда мужчина начинает новую жизнь, он, наверное, говорит себе: "Ну вот, начинаю новую жизнь". Принимает ванну, бреется, выпивает чашечку кофе - и вперед?
   - Нет, я сделал по-другому. Я поехал на кладбище. Там лежат моя мама и вторая моя мама - соседка, которая воспитала меня и моих детей. Я приехал к ним, убрал могилу. Я всегда так делаю, когда ситуация обостряется. А вот жена моя считает, что не надо хорониться, надо развеять прах свой по миру.
   - Лучший друг призрака коммунизма - Фридрих Энгельс тоже так считал...
   - Я понимаю. Но это прямо противоположно моему мнению. Я думаю, что моя любовь к земле русской слагается из памяти моей, могил бабушки одной, другой, отца моего, первой театральной учительницы, могилы моей мамы и второй моей мамы.
   - Вы родственный человек?
   - Да, я помогаю своим близким. Я взял в Америку своего трудно живущего племянника, чтобы он прожил месяц там и из интроверта, может быть, стал другим человеком. Я это сделал потому, что считал нужным это сделать. А близкие мои были уверены, что это показуха. Я помогаю своему двоюродному брату. Они говорили - опять показуха. Моим близким казалось, что вокруг меня одни холуи и подхалимы. И только одни они, то есть близкие, - носители истины обо мне, правдивого и трезвого взгляда.
   - Судя по всему, у вас натянутые отношения с родными, детьми...
   - Вот я сейчас вам объясню. Когда мой отец ушел от матери (мне было двенадцать-тринадцать лет), я испытал ни с чем не сравнимую физическую боль оттого, что у меня нет отца. Испытав эту боль, я думал, что никогда не смогу причинить ее своим детям. Вот в чем тут дело. И, несмотря на все мои грехи, романы, увлечения, я все равно возвращался в свое "стойло". Но по сути дела, можно сказать, что ложь никогда не проходит бесследно. Она отравляет жизнь.
   - А кто вас обманул?
   - Я обманул. Уходя куда-то и возвращаясь. Уходя и возвращаясь, я обманывал жену, детей, а главное - самого себя.
   - И тем не менее я хотела бы знать, какова причина вашего ухода из семьи. Шерше ля фам?
   - Нет.
   - Тогда что?
   - Дело в том, что в какой-то момент мне показалось, что не уважают того, что я делаю. Не уважают. Фамильярничают. Единственное, чего я не прощаю людям, - хамство в адрес моего дела.
   - А что самое обидное сказали, например, ваши сын или дочь, чего вы не смогли им простить? Или забыть?
   - Не в частностях дело, поверьте мне. И не в словах. Это означает, что они не ощущают себя связанными со мной, особенно Александра.
   - Может быть, я заблуждаюсь, но мне всегда казалось, что в дурных поступках детей виноваты прежде всего родители, их воспитание...
   - Я всегда воспитывал детей личным примером. Тем, как я жил. Что для меня было главным. Но мне однажды было сказано: "Ты же умрешь в одиночестве. И вообще квартира..." Я не говорю, хорошо это или плохо. Это, может, и есть ответ на вопрос, какое место я занимал в жизни моих близких.
   - Благодарю за откровенность, я услышала конкретный пример. Иначе ваше состояние считала бы эмоциональным порывом: "Меня не уважают, не понимают..."
   - Разве я произвожу впечатление эмоционавта? Когда такое случилось, во мне что-то умерло. Вот и все.
   - Возможно ли предположить, что ваша жена оказала давление на детей?
   - Дело не в том, кто на кого оказывал давление. Кроме того, дети взрослые люди: дочери тогда было - двадцать восемь лет, а сыну - тридцать четыре года. И, по сути, это было бы довольно банальным объяснением событий. Я, скорее, склонен в себе самом видеть причину.
   - Скажите, пожалуйста, как давно испортились ваши отношения с женой?
   - Уже очень давно.
   - Олег Павлович, прожив большую жизнь, вы не допускаете мысли, что совместная жизнь как таковая, а точнее сказать, сильные чувства, обречена на гибель?
   - Допускаю. Долгое время мне казалось, что мы будем жить с женой долго и умрем в один день. Но... есть главное, повторяю, это когда выражается неуважение в адрес дела, которым я занимаюсь. На это я реагирую жестко.
   - Признаться, этот ответ меня не очень удовлетворяет... Рассказывают, что у вас с женой были красивый роман и совершенно не-обыкновенная, театральная свадьба. Жену подарили вам, как куклу, упакованную в коробку и перевязанную бантами.
   - Это все так. Я не неблагодарный человек. Этого во мне нет. Мне кажется, я помню все доброе, что было у нас. Жена сделала максимум для того, чтобы я встал на ноги, когда у меня случился инфаркт, и многое другое...
   Больше тридцати лет мы прожили вместе. Еще раз говорю - многое было прекрасно. Для меня худшие человеческие грехи - это когда люди забывают добро и родство свое...
   - Расстаться - это было ваше обоюдное желание?
   - Не совсем. Я поставил жену перед фактом.
   - Представляю, какой для нее это был удар.
   - Я не знаю, был ли для нее это удар, скорее неожиданность, потому что в конфликтах наших, доходя до предела, она нередко говорила: "Нам надо разойтись".
   - Все же я хочу понять: что вызывало ее раздражение в этих конфликтах?
   - Моя автономия.
   - Расшифруйте, что это такое.
   - Особенности моей профессии диктуют автономию человека, независимость его жизни.
   - Как женщина, я понимаю вашу жену. Ей в отличие от вас сложнее начать новую жизнь. Вам не жалко ее?
   - Да, ничего сказать не могу. Наверное, это надо было сделать раньше, десять лет назад. В этом моя вина перед ней.
   - Олег Павлович, вы сталкивались с мнением: "Табакову захотелось молодую жену" - в общем, седина в бороду, бес в ребро и так далее?
   - Знаете, у меня довольно регулярно была возможность "быть с молодой и красивой". Я, видимо, отношусь к категории тех "субъектов Федерации", которые не утратили привлекательного товарного вида.
   - Да вы ходок, как я посмотрю...
   - Да. Это, наверное, дано мне.
   - Но Марина Зудина вошла раньше в вашу жизнь или после развода с Людмилой Крыловой?
   - Нет, она была. Все и началось еще тогда, когда она училась у меня в училище. Но я никогда ничего не обещал.
   Когда у меня случился инфаркт и я умирал, я перестал врать. Знаете почему?
   - Почему?
   - Потому что очень много запоминать надо.
   - Интересно, как круг ваших знакомых оценил ваш поступок?
   - С широко открытым ртом.
   - Была подорвана репутация образцового семьянина? Или, напротив, все сказали: "Ну, у них все шло к разводу..."
   - Я никогда не производил впечатления человека, у которого все к этому шло. Я тихушник. Я никогда не демонстрировал ничего. Это слагаемые моего характера, возможно, недостаток.
   - А были среди друзей те, кто перестал подавать вам руку?
   - Нет.
   - Уйдя из семьи, вы делили имущество?
   - Нет. Я купил жене квартиру. Все, что было, - оставил. Как можно делить то, что я покупал ей в свое время, - драгоценности, вещи какие-то. Но у меня есть комплекс вины своего отца, который оставил в свое время меня одного.
   - Я чувствую, вы обижены на близких. Это значит, что вы не поддерживаете никаких отношений с ними? А у вас-то потребность общаться есть?
   - Как сказать... Сын поздравил с днем рождения... Вот внучка - это боль моя. Я люблю ее очень. Она кажется мне моим продолжением.
   - Как бы вы охарактеризовали ваше душевное состояние?
   - Я думаю, что выгляжу лучше. Я в форме. У меня ум с сердцем в ладу. Марина для меня - подарок судьбы.
   - Не знаю, как спросить. У вас серьезная разница в возрасте. Или вы считаете, что человек с вашими деньгами не бывает старым?
   - Любовь можно купить не надолго. Надолго купить любовь никому не удавалось.
   - Олег Павлович, вы не задавали себе вопроса, который неизбежно задают себе мужчины, оказавшись на вашем месте...
   - Надолго ли это? - хотите спросить.
   - Точно.
   - Я думаю, что никогда не отягчу близкого человека собой. Гордыня во мне велика. Я никогда не позволю женщине, которая будет со мною, находиться в статусе сестры милосердия. Помилуйте, я живу методом проб и открытий. Мне просто весело заниматься этим делом - жизнью. Ведь в этом и есть главное чудо, подарок судьбы - у меня есть возможность жить. Вот и все. Это ни с чем не сравнимо.
   Поверьте, для меня не в тягость будет после того, как мы закончим наш разговор с вами, пойти и вымыть эти чашки. Это я не к тому, что я такой демократ, а к тому, что я привык обихаживать себя. Уже много лет, с момента первого выезда за границу. Стираю свое белье, носки, сам все делаю. Во всяком случае, я могу сказать, что комфортность бытия всегда была для меня подарком, а не правилом жизни. Я знаю, что такое голод. Я знаю, что такое воровать от голода. В общем, я никогда ничего не боялся.
   - Но у вас такой темперамент, Олег Павлович, что я думаю иначе поставить вопрос: может быть, не Марина, а вы ее оставите?
   - Я буду с человеком до тех пор, пока не стану в тягость. Я вообще не прекраснодушный. И довольно трезво смотрю на себя. Я не подарок, я эгоист, для меня, повторяю, работа и есть способ существования, что для близких радостным быть не может.
   - А сейчас почему вы не спешите домой, а третий час подряд беседуете с журналистом... Уже полночь, между прочим.
   - Потому что вы задаете вопросы. А еще потому, что та, к кому я мог бы стремиться, ночью занята на съемках.
   На самом деле, я думаю, что просто всему отмерено свое время. Если мне дано испытать это - новую жизнь, - я должен ее испытать. А потом посмотрим, на что я гожусь и на что имею право. Дай Бог. Я думаю, что в конечном итоге природа одаривает нас разными способностями, в том числе и способностью любить. Я и фаталист к тому же. Я вижу круг дел, которые должен сделать. Я жизнью своею оплачиваю свои слова, и весь вопрос в том, чтобы иметь мужество сказать себе, что на сегодня ценности поменялись.
   Начинать ли новую жизнь на склоне лет или не начинать - каждый решает для себя сам. Подлинную цену этому шагу - глупость или удача - назначит сама жизнь. В случае с Олегом Табаковым перекрой судьбы обернулся поздним счастьем. У него красивая, умная и талантливая жена, рядом с которой этот седой господин кажется много моложе. У них растет сын Пашка, похожий на мать. После смерти своего учителя Табаков возглавил МХАТ, и его творческий путь от простого артиста до художественного руководителя гордости русского театра можно считать головокружительной карьерой. У него все хорошо - он мчится по жизни со скоростью 120 километров в час, не опасаясь, как говорит, свернуть шею на крутых виражах, которые сам себе придумывает.
   И все-таки... Все-таки... В редкие минуты, оставшись один на один с самим собой, он спрашивает себя - он без вины виноватый?
   Заслуженный - значит, заслужил. Заслужил - значит, заработал. Заработал значит, сильно старался, чтобы выбиться в люди. А что такое выбиться в люди для артиста? Это значит получить звание: заслуженный артист РэСэФэСэРэ или народный артист СэСэСэРэ. Впрочем, последнего звания, как и самого СэСэСэРэ, с 1991 года не существует. Хотя отряд народных насчитывает до сих пор 1100 человек. Но с каждым годом он несет невосполнимые потери.
   История со званиями всегда была непростой, полной драматизма, парадоксов и извращений. Да что там говорить, если
   За одного Ленина одного народного давали
   Станиславский не мог запомнить слова "распределитель" - Просто народная Ермолова - Опереточный друг Ельцина
   Джигарханян знает вещи слаще
   I
   Для меня всегда было загадкой: для чего изобретены эти самые звания заслуженный, народный, заслуженный деятель искусств, заслуженный работник культуры, известный в народе аббревиатурой "засрак"? Может, это особая государственная оценка труда художника? Моральная игрушка вместо адекватной оплаты труда? Идеологиче-ский поводок разной степени достоинства - золотой, серебряный, бронзовый? Или какая-то иная, недоступная моему пониманию штуковина, которой бредили и бредят, за которую бились и бьются?
   В почетных званиях существовала следующая иерархия:
   1) народный артист СССР;
   2) народный артист РСФСР (дальше шли народные всех имевшихся в наличии союзных республик);
   3) заслуженный артист РСФСР.
   Первое - самое высшее - условно можно приравнять к генеральскому званию. Второе - к полковничьему, ну а третье - что-то вроде майора будет.
   Любопытно, что народными артистами СССР № 1 и № 2 в 1936 году стали капиталист Станиславский и дворянин Немирович-Данченко. Это был очень хитрый политический маневр властей по дрессуре художников: с одной стороны, соввласть демократично закрывала глаза на буржуазное прошлое мхатовских отцов, а с другой - объявляла их своей собственностью. Впрочем, основателям МХАТа, в особенности Станиславскому, далекому от мирской суеты и при царе-батюшке, было все равно, живут они со званием или без оного.
   Ну о каком серьезном отношении к почетному титулу, полученному от большевиков, могла идти речь, если Константин Сергеевич мог позвонить товарищу Сталину и сказать:
   - Иосиф... простите, любезный, позабыл ваше отчество...
   - Виссарионович, - очевидно, хмурил брови на другом конце провода отец народов.
   - Да-да, Иосиф Виссарионович, - продолжал Станиславский, - меня тут попросили зайти в запретитель...
   Он даже не мог запомнить и правильно произнести слово "распределитель". Профессор РАТИ Геннадий Дадамян уверен, что почетное звание действительно было безразлично Станиславскому, хотя он при своем имидже большого ребенка прекрасно понимал, что творится в стране и как надо вести себя с властями.
   - За все свои унижения он расплатился посмертным спектаклем "Тартюф", где ясно читалось его отношение к культу личности и земным вождям.
   Но не в этом дело, а в том, что звания "народный артист всего Советского Союза" уберегли стариков от репрессий 37-го года. А вот звание "народный артист РСФСР" не спасло режиссера-новатора, любимца иностранцев Всеволода Мейерхольда. Народный оказался к тому же очень опасным и был расстрелян в 1940-м. Его судьба только доказывает, что почетные звания были прежде всего политическим инструментом.
   С этими званиями с самого начала вышла путаница. Так, например, в феврале 1920 года Малый совет народных комиссаров специально заседал по поводу присвоения почетного звания артистке Малого театра Ермоловой. Марию Николаевну советская власть назвала просто - народная артистка, не уточняя, чего именно. А двумя годами раньше, в октябре 18-го, не имея нормативных документов, Шаляпина новые власти объявили народным артистом России. Чем дальше, тем больше со званиями будут происходить разные истории сомнительного свойства.
   II
   Государство, надо заметить, здорово устроилось с этими знаками отличия: вместо хорошей зарплаты хорошим артистам оно выдавало табличку плюс небольшой материальный прикорм. Согласно инструкции народный артист СССР, например, имел право на:
   1) дополнительные 10 метров жилой площади;
   2) пенсию республиканского или союзного значения;
   3) медобслуживание в Кремлевке (заслуженные лечились в поликлинике на улице Заморенова).
   А не по инструкции народным и заслуженным зарплату платили больше. И гарантировали место на Новодевичьем или Ваганьковском кладбищах. Ну как тут было не рваться?
   Как квартирный вопрос испортил москвичей, так вопрос званий испортил артистов.
   Постепенно знаки отличия из государственной оценки труда превращались в опасную штуку, которая меняла психологию творческих людей в сторону патологии. О чем речь? Да о том, что звания стали предметом блата, торга, мены и сведения счетов. Цветочки расцветали на "почетной" клумбе махровым цветом.
   Как только Борис Ельцин стал первым секретарем Московского комитета партии, он перетащил в столицу своего друга - главрежа свердловской оперетты Николая Курочкина, который был посажен главным же в московскую оперетту. К слову сказать, Курочкин - приличный режиссер, но к чужому двору явно не пришелся. И как только Ельцина сковырнули со Старой пощади, зашатался и его опереточный друг. Но что же дальше? Нет, его не выгнали, а предложили уйти из театра в обмен на почетное звание. Он согласился. Правда, какое именно он получил - сейчас никто не помнит.
   Артист и режиссер МХАТа Всеволод Шиловский вообще попал со званиями в ситуацию, что называется, "между стульев".
   Всеволод Шиловский:
   - Славу Невинного, Колю Пенькова и меня выдвинули на звание заслуженного артиста РСФСР. Приятно! Через некоторое время меня вызвали в комиссию и сказали, что необходимо сделать выбор - звание или квартира. И то и другое много! У Коли и Славы квартиры уже были. Я, конечно, выбрал квартиру. Но потряс сам цинизм поставленного вопроса. Я хлопнул дверью так, что ее, по-моему, чинили.
   По второму кругу Шиловского завернули после того, как он, известный в театральных кругах как человек резких поступков, встряхнул за шиворот директора театра Ушакова, издевавшегося над мхатовскими стариками: Кторовым, Степановой. Заступничество стоило ему еще пяти лет ожидания.
   Апофеозом "званских извращений" стала ленинская тема. Но об этом ниже.
   III
   Советская власть, следует заметить, была не первой в великом зван-ском деле. При царе существовало два звания: заслуженный артист императорских театров и более почетное - солист Его Императорского Величества.
   Причем когда Шаляпину дали солиста, то Собинов, как рассказывают современники, учинил скандал: почему он-то всего лишь заслуженный?! Тенор унялся только тогда, когда получил заветную "цацку".
   Ох уж эти актерские тщеславие и зависть - сколько извращений они порождают.
   Так вот о Ленине, вернее, об артистах, его играющих. Ленин - это не Гамлет, не Отелло, не Макбет, не прочие роли мирового репертуара. Оказывается, еще в 1939 году было принято постановление "О работе над пьесами с образами вождей партии", которое на полном серьезе предупреждало, что ни с Лениным, ни со Сталиным на сцене не шутят.
   Столичные артисты без званий не имели права играть вождей мирового пролетариата. Инструкции на этот счет, правда, не существовало, но все об этом знали. Так же, как знали, что за роль Ленина, сыгранную даже в самом посредственном спектакле, можно было схлопотать очередное повышение в звании, а также Государственную или Ленинскую премию. Причем внешние данные артистов в ленин-ском деле не имели решительно никакого значения.
   Рассказывают, что в провинциальном театре шла революционная пьеса, где Ленин был... сидячий, как инвалид. Весь спектакль он командовал революцией и общался с соратниками, не вставая. Вождь весь извертелся, поворачиваясь то к Свердлову, то к Дзержинскому. На поклонах открылся секрет режиссерского новаторства - артист, игравший Ленина, оказался на две головы выше других большевиков, что не соответствовало жизненной правде. Но зато долговязый Ильич был заслуженным.
   В свое время на роль Ленина в кино утвердили совсем не похожего на него Кирилла Лаврова вместо артиста Михаила Левшина, который и сегодня мог бы работать ленинским двойником без грима - так похож. Но Левшин оказался евреем, и это очень смущало цензоров.
   С Кириллом Лавровым вышла другая партийная история, правда, не ленинского свойства. Ленинградский обком партии на полном серьезе обсуждал вопрос: имеет ли право артист Лавров, будучи членом бюро обкома партии, сниматься в постельной сцене? Решение было единогласным - никакой постели.
   Почему-то среди коммунистических вождей дискриминации подвергались основатели марксизма. Если Ленины должны были непременно быть со званиями, то Маркса с Энгельсом давали кому попало.
   Иван Шабалтас, актер театра на Малой Бронной:
   - Я играл молодого Карла Маркса в спектакле "Я - человек". Для утверждения грима нас с "Энгельсом" возили в Институт марксизма-ленинизма. Но там никто не знал, как основоположники марксизма выглядели в молодости. Естественно, никто в этом не признался, и, мудро почесав лысины, нас утвердили.
   IV
   Но это все дела прошлые, вызывающие больше смех, чем сожаление. А что же нынешние актеры? Каково их отношение к званским бирюлькам?
   - Вообще-то это ерунда и ничего не дает в плане льгот.
   - Даже не знаю, мама порадовалась.
   - Звания любят только закомплексованные люди.
   - Как вы разговариваете с народным артистом!
   Все материальные блага, прилагающиеся к актерским званиям, в 90-х годах исчезли. Но попробуйте артистов лишить этих самых званий: старики взвоют, молодые их поддержат. Почему? Все объяснения, которые я услышала, практически сводятся к одному - если актеру не могут платить деньги, то хотя бы уважение в виде званий позволяет ему чувствовать себя человеком.
   Странное дело: как можно чувствовать себя человеком, если у тебя пустой карман? Неужели сознание "я - заслуженный, я - народный" способно утолить чувство голода? Или легче жить с мыслью, что после смерти сын скажет: "Мой папа был заслуженным артистом"? А хорошим-то он был? Это просто какие-то чудеса психического аутотренинга, которые часто принимают невероятные формы. Так, одни артисты, пользуясь непозволительной прежде близостью с политиками, пробивают через них переход из заслуженных в народные. А другие доходят до того, что на концертах просят конферансье объявлять их не заслуженными, а только народными. Народу-то, который пришел на концерт, откуда знать, кто есть кто на самом деле. Народ идет на фамилии, а не на звания.
   V
   Демагогический вопрос: кого считать народным? Того, кого знает все население от Москвы до Камчатки, или известного только отдельным его представителям? Вот, например, Владимир Высоцкий - он кто? Оказывается, всего-навсего заслуженный. Рассказывает бывший работник наградного отдела Министерства культуры Марина Савина:
   - К нам пришли из театра документы на Высоцкого, но в этот момент у него случился запой, и по моральным соображениям дело затормозили. А через несколько лет, когда документы Высоцкого уже лежали на подписи, он умер.
   На похоронах сказали: "Он умер народным". Хоронил его точно - весь народ. Но Высоцкий был и по-настоящему заслуженным - в окружении сотен заслуженных, получивших звание за выслугу лет.
   По совершенно необъяснимым причинам в свое время звание народной СССР не дали любимице отечественного кинематографа, красавице Людмиле Целиковской (фильмы "Сердца четырех", "Воздушный извозчик", "Антон Иванович сердится" и другие). Недостойными считаться народными России оказались Леонид Броневой, Валерий Золотухин, Спартак Мишулин, Олег Стриженов, режиссер Петр Фоменко, документы которых из последней инстанции - Верховного Совета РСФСР возвращались в Минкульт.
   Спустя много лет Спартаку Мишулину на одном из приемов какой-то чиновник с партийным прошлым самодовольно признался, что это именно он завернул документы артиста. На вопрос "почему?" цинично хохотнул: "Да так мне захотелось. Все равно ты свое получил".
   Может, отменить все эти знаки отличия, чтобы не будить в арти-сте зверя и не превращать искусство в ярмарку тщеславия?
   - Мы долго прожили в режиме раздачи. Когда нас выстраивают, мы начинаем отрабатывать эти звания, - считает народный артист СССР Армен Джигарханян.
   - А вы, Армен Борисович, смогли бы отказаться от столь высокого звания?
   - Я бы отказался. И отменил бы его, но... Легко отказываться, когда имеешь. Я вот сказал: "Отказался бы", - и тут же вспомнил своих товарищей, которые ждут. Они же меня разорвут.
   Это, пожалуй, единственное мнение, которое допускает ликвидацию актерской раздаточной.
   - В концертах я не прошу представлять меня народной артисткой СССР. Я настаиваю на этом, - говорит Людмила Касаткина.
   - Почему, Людмила Ивановна? В зале есть те, кто не знает, что такое СССР.
   - Мы как-то с Юрочкой Никулиным говорили о том, что не отдадим наши звания: мы их заслужили. Не кидай камень в прошлое, он вернется к тебе.
   У поколений актеров советского и постсоветского периода тем не менее наблюдается разное отношение к званиям. Старшее поколение, большую часть жизни прожившее в условиях раздачи дефицита, цепляется за звания, хотя все понимает. На самом деле публике без разницы, кто на сцене - народная артистка Советского Союза Алла Пугачева или просто Алла Пугачева - дама без регалий.
   Кстати, именно Алла Борисовна - последняя из тех, кому успели выдать звание народной артистки страны, которой уже нет.
   А молодежь, похоже, не ждет милостей от природы: ей куда труднее, чем старшим товарищам, прожившим в тепличных (как это теперь становится ясно) условиях развития советского искусства. Черный юмор - единственное спасение для многих. Я знаю одну артистку, которая, получив значок заслуженной, не нашла ничего лучшего, как приколоть его на шорты и в таком виде явиться в гости. Теперь ей есть чем гордиться.
   Вопрос о ликвидации званий не стоит. Наградной отдел в Минкульте есть и загружен работой. И все-таки... "на свете есть вещи лучше и слаще. Звание не делает богаче, делает зависимее". С таким мнением умудренного жизнью Армена Джигарханяна нельзя не согласиться.
   Вы что-нибудь поняли? Я, кажется, нет. В 2001-й раз я стою за черными портьерами и смотрю, как на освещенной сцене из темноты, кажущейся еще светлее, люди из своих лиц, рук и ног пытаются делать других людей. И если хорошо пытаются, я забываю их настоящие имена. Если плохо - то они для меня как фотографии в портретном фойе с фамилией, именем, отчеством и званием. Я слышу зал - или притихший, как ночной город во время снегопада, или беспрестанно кашляющий и скрипящий от ерзанья в креслах...
   В 2001-й раз все вижу, слышу, понимаю... И вдруг откуда-то сверху, где только мышь и проскользнет, сорвется перышко и истерично задергается в луче софита. В чьем-то голосе появится щемящая трещинка, которая эмоционально перекроет все слова. Актриса, которая только что ругалась в кулисах, так поведет головой и капризно вздернет подбородок, что...
   Вот что это? Театр? Артисты?