Райс Луанн. Повелитель душ

   – Мы должны отметить победу Шорлайна и голы Тедди, – сказал Джон. – Где ты хочешь поужинать, Тед?
   – «Везувиоз Пицца»! – воскликнул Тедди.
   – Отлично.
   – Давайте позовем еще дедушку и Мэв, – предложила Мэгги. – Мы живем сейчас у дедушки, – пояснила она Кейт. – Они будут очень рады.
   – Да, хорошо было бы отпраздновать вместе с ними, – согласился Тедди. – Но дедушка точно не сможет: в это время он должен быть у врача.
   – Но я хочу, чтобы был настоящий праздник! – защебетала Мэгги. – Что мы будем сидеть одни? Нам нужны гости. Давайте пригласим…
   Ее сверкающие глаза остановились на Кейт, и Тедди, полностью поддерживавший идею сестры, закончил за нее:
   – Кейт! Вместе с Бонни.
   – Да, вы обязательно должны пойти с нами, Кейт, – сказала Мэгги. – В «Везувиоз» самая вкусная пицца на свете. Она вам понравится – да ведь, папа?
   Дети с надеждой посмотрели на Джона, но он молчал.
   – Я бы с удовольствием с вами пошла, – произнесла Кейт, – но, к сожалению, я не могу, у меня дела.
   – Как не можете? – воскликнула Мэгги. – Пойдемте! Ну, пожалуйста! Мне нужно с вами посоветоваться насчет костюма для Хэллоуина. Папа с Тедди ничего в этом не понимают. А вы, как женщина, могли бы мне что-нибудь посоветовать…
   – Ох, Мэгги… – вздохнула Кейт.
   – Ну, пожалуйста, Кейт, – присоединился к сестре Тедди. – Пойдемте с нами, перенесите дела на потом.
   Кейт улыбнулась и закусила губу, словно обдумывая такую возможность. Джон видел, что она не хотела огорчать детей. «Неужели все-таки согласится?» – подумал он, и сердце его по непонятной причине забилось. Джону очень хотелось подождать, чтобы узнать, что скажет Кейт, но, в конце концов, он решил все же опередить ее.
   – Кейт ведь уже сообщила нам, что не может пойти, Мэгги, – сказал он дочери. – Не надо канючить.
   – Я не канючу, – буркнула Мэгги.
   – Я не могу, правда, – мягко промолвила Кейт.
   – Вы много потеряете, – в свою очередь попытался уговорить ее Тедди. – Пицца там действительно замечательная. А на обратном пути мы можем заехать в «Пэрэдайс Айс Крим» поесть мороженого. Вы уже там бывали?
   В этот момент Джон краем глаза увидел, что к ним приближается Салли Кэрролл со своим сыном Бертом.
   – Еще нет, – улыбнулась Кейт и взяла Бонни за поводок, собираясь уходить. – Как-нибудь обязательно сходим туда.
   – Привет всем! – послышался голос Салли. – Ну, где будем праздновать? Питер занят сегодня допоздна, так что мы с Бертом решили присоединиться к вам.
   – Мы собирались в «Везувиоз», – сообщил Тедди.
   – Ура! – закричал Берт.
   – Пока, Кейт, – сказала Мэгги, и Джон почувствовал, сколько грусти было в ее словах.
   – Пока, Мэгги.
   Увидев, что Кейт уходит, Салли наклонилась к уху Джона и прошептала:
   – Я что-то не то сказала?
   Джон отрицательно помотал головой. Отойдя на несколько шагов, Кейт неожиданно повернулась к Мэгги и сказала:
   – Эмилия Эрхарт!
   – Что? – не поняла Мэгги.
   – Ты можешь одеться Эмилией Эрхарт, – пояснила Кейт.
   – На Хэллоуин?
   – Ну да. Все, что тебе для этого нужно – это белый шарф, длинный-длинный белый шарф, авиаторские очки и, конечно же…
   – Что? – взволнованно спросила Мэгги, прижав руки к сердцу. – Что нужно еще?
   – Смелость, – подмигнула Кейт и потянула Бонни за поводок. – Моя сестра любила повторять, что Эмилия была самой смелой женщиной на свете.
   – Да, это так, – кивнула Мэгги и посмотрела в холодное октябрьское небо.
   Все вокруг словно перестало существовать, и она осталась один на один с небом. Если бы у нее были крылья… она расправила бы их и взлетела, чтобы посмотреть на землю с такой высоты, на какую может поднять человека только смелость.

Глава 9

   В «Волшебном зелье» было полно народу и царило обычное для пятницы оживление. Отовсюду поднимались клубы сигаретного дыма, и музыка гремела из всех динамиков. Было так шумно, что Джон пожалел о своем решении прийти в этот бар для разговора с Билли Мэннингом: здесь едва ли можно было спокойно поговорить.
   Пробираясь вдоль длинной хромированной стойки бара, Джон заметил по меньшей мере двадцать знакомых. Он никогда не был частым посетителем таких заведений, и поэтому теперь все глядели на него с некоторым удивлением. Все пространство бара заполняла плотная разгоряченная масса человеческих тел, и Джон почувствовал, что исходившее от них возбуждение начало действовать и на него.
   Он нашел Билли в маленьком боковом зале, где было немного спокойнее, однако не менее многолюдно. Полицейские, собиравшиеся по будням после работы в баре «Генриз», в пятницу вечером всегда приходили сюда. Этот бар, носивший прежде название «Молоток», находился в нескольких минутах ходьбы от здания суда, и раньше его завсегдатаями были, в основном, полицейские и служители закона. Однако некоторое время назад хозяин заведения, решивший сделать свой бизнес более доходным, отремонтировал здание, стал приглашать по выходным музыкантов и сменил название «Молоток» на многообещающее «Волшебное зелье». С тех пор посетителей в баре значительно прибавилось, и публика стала более разношерстной, но копы и адвокаты продолжали считать это место своим.
   – Привет, Джонни, – окликнул его Билли Мэннинг, махая рукой.
   – Как дела, Билли? Привет, Ти Джей, Дэйв.
   – Привет, Джон, – ответили полицейские и обменялись с ним рукопожатиями, всем своим видом говоря: «Мы не держим на тебя зла, дружище, несмотря ни на что…»
   За годы своей адвокатской практики Джон успел порядком досадить копам. Когда их вызывали в суд для дачи свидетельских показаний, он устраивал им пристрастный перекрестный допрос, проявляя невероятную дотошность и всеми силами стараясь «вывести их на чистую воду», насколько это было возможно.
   – Рассказывай, как дела? – спросил Дэйв Траут, худощавый детектив с совершенно белыми волосами.
   – Замечательно, – ответил Джон. – Как у тебя?
   – У меня все просто отлично. Во всяком случае, мне ничто не мешает спокойно спать по ночам.
   – Вот и прекрасно, тебе обязательно нужно хорошо спать, – усмехнулся Джон. – Ты ведь уже не молоденький, постарше меня будешь.
   – А меня не берет старость, – ответил Дэйв. – Потому что я знаю, что делаю нужное дело. Кто, как не я, будет очищать улицы от подонков, чтобы люди могли не бояться за своих дочерей?
   – Ты герой, Дэйв. Позволь угостить тебя пивом за всех, кого ты посадил.
   – Ну, ты, как всегда, в своем стиле, – сказал Дэйв. – Только не надо нам опять читать лекцию. Мы уже тысячу раз слышали, что твой долг… Как там Джон у нас любит говорить? – спросил он, обратившись к своим товарищам.
   – Его долг – защищать конституционные права наших детей, – ухмыльнулся Ти Джей, – представлять их интересы в уголовном суде… и так далее и тому подобное.
   – Воспитывать детей нужно правильно, и не потребуется тогда представлять их интересы в уголовном суде, – заметил Дэйв.
   – Не все так просто, как ты считаешь, – бросил Джон и знаком подозвал официантку. – На скамью подсудимых попадают не только дети плохих родителей.
   – Да, вот Дженкинсы, например, – произнес Билли, понизив голос и указав кивком в глубину бара. – Кто бы мог подумать, что у Баркли с Фелисити вырастет такой сорванец? Вон сидит их славный малыш Калеб… Твой бывший клиент, да, Джон?
   – Ты знаешь это не хуже меня, – ответил Джон, глядя на Калеба Дженкинса, сидевшего на дальнем конце барной стойки вместе со своим дядей Хантером, тренером Тедди. – Ты ведь его и арестовал.
   – Это верно, я его и арестовал. За такую невинную шалость, как угон спортивной рыболовной лодки стоимостью пятьдесят тысяч долларов. Мне до сих пор интересно узнать: что он делал у Северной скалы, где его засекли? Он на целых полмили вышел за пределы трехмильной полосы. Зачем, спрашивается? Тут дело нечисто: или наркотики, или контрабанда, или уничтожение каких-то улик.
   – Или торговля женщинами, – добавил Ти Джей.
   – Ну, хватит говорить ерунду, – сказал Джон.
   – Мы затронули запретную тему, – засмеялся Билли. – Так что давайте лучше оставим этот разговор, пока не поздно… Ну, расскажи тогда, Джон, что привело тебя сегодня сюда? Давно тебя здесь не видел. Как у тебя дела, что нового?
   – На днях нам запустили в окно кирпич, от нас ушла няня, у нас в доме на чердаке завелись летучие мыши, и сейчас мы живем у моего отца… Сегодня команда Тедди выиграла футбольный матч, и мы отмечали эту победу пиццей, а потом я решил зайти сюда выпить пива.
   Официантка принесла заказанное Джоном на всех пиво, и он расплатился.
   – Насчет кирпича я слышал, – сказал Билли.
   – Это из-за Меррилла? – спросил Дэйв.
   – Думаю да, – ответил Джон.
   – Это ужасно, даже дома тебе не дают покоя, – сказал Ти Джей. – Это случилось при детях?
   Джон кивнул и отхлебнул пива.
   – Ужасно, ужасно… Я, конечно, тоже считаю, что Меррилл должен умереть за то, что он сделал, но…
   Джон меньше всего желал обсуждать дело Меррилла. Он сдержанно поджал губы, и Ти Джей, поняв намек, повернулся к Дэйву, чтобы продолжить разговор, который они вели между собой до появления Джона. Билли, в свою очередь, повернулся к адвокату, и они посмотрели друг другу прямо в глаза. Они были лучшими друзьями со школьной скамьи и остались ими, несмотря на то, что их профессиональные интересы не совпадали.
   – В чем дело? Ты о чем-то хочешь поговорить? – поинтересовался Билли, почувствовавший, что Джон неспроста появился в баре.
   – Пойдем, пройдемся.
   Билли кивнул, и они, поставив кружки на исцарапанный деревянный стол, стали пробираться через толпу к выходу. Народу в баре все прибывало. Был канун Хэллоуина, и многие люди вваливались в бар в маскарадных костюмах, очевидно, явившись с какой-нибудь вечеринки. В этот вечер играла группа «Готы», однако их бешеная музыка была явно не к месту в этом баре, где собирались, в основном, люди среднего возраста.
   У барной стойки Джон заметил Салли Кэрролл, сидевшую вместе с Питером Дэвисом, и она тоже посмотрела на него. Джон помахал ей рукой в знак приветствия и стал пробираться дальше. В кафе, где они ели пиццу, он проговорился, что собирается в «Волшебное зелье», чтобы встретиться с Билли. Не потому ли Салли тоже оказалась здесь? Она была в костюме молодой ведьмы – черном платье с глубоким декольте, позволявшим видеть ее пышную грудь и краешек бордового кружевного бюстгальтера.
   – Смотри, вон Салли, – сказал Билли, когда они проходили мимо.
   – Да, вижу.
   – Не понимаю, почему ты не попытаешься завязать с ней отношения? Она ведь свободна, с тех пор как дала Тодду отставку. А с Питом Дэвисом у нее так, ничего серьезного… Подумай об этом, Джон. Ты же ей всегда нравился, и, по-моему, вы друг другу очень подходите. Вы оба нуждаетесь в поддержке и утешении. Понимаешь, что я имею в виду?
   – Да, понимаю. Но давай не будем об этом.
   Джон, нахмурившись, сосредоточенно пробирался сквозь толпу у дверей. Протиснувшись между двумя парами в масках, топтавшимися у входа, он вышел наружу и с наслаждением вдохнул воздух улицы, показавшийся особенно свежим после душной атмосферы бара, пропитанного сладковато-едким запахом табачного дыма и духов.
   – У меня не было возможности поговорить с тобой по душам с тех самых пор, как… – начал Билли и замолчал.
   Джон посмотрел на него, желая понять, собирается он сказать что-то еще или нет. Он знал, что Билли имел в виду. Однажды вечером, вскоре после похорон Терезы, Билли зашел к нему домой. Они дотемна сидели на веранде и пили пиво. Алкоголь внезапно развязал Джону язык, и он рассказал Билли все о Терезе. Обо всем, что ему пришлось пережить за последнее время – о странных звонках, когда на другом конце провода кто-то молчал и бросал трубку, о таинственных отлучках Терезы, о мучивших его подозрениях и о том, как долго он не хотел верить в то, что жена ему изменяет.
   Выслушав все это, Билли подался вперед, поставил пиво на стол и посмотрел Джону прямо в глаза.
   – Тебе нужно было уже давно поговорить об этом со мной, – сказал он.
   – Почему? – спросил Джон. – Потому что ты полицейский? И что бы ты сделал? Помог бы мне ее выследить? Нет, я не стал бы унижаться до слежки за собственной женой!
   – Не в этом дело, Джон. Просто я и так все знал. Да, в общем-то, все это знали.
   – Все?
   – Ну да, все кругом знали, что Тереза встречается с Баркли.
   – Боже мой, Билли!
   – Они были не очень-то осторожны. Я видел их в баре «Дробридж». Видел, как они отъезжали вместе на машине от пляжной парковки. И еще…
   Джон, не дослушав, поднялся и понес пустые бутылки на кухню. Билли последовал за ним. Джон молчал и, не поднимая на него глаз, принялся ополаскивать бутылки под краном. Он хотел заставить себя забыть слова Билли, но они упорно продолжали звучать в его ушах. Ему было бы не так больно, если бы Билли ничего не знал о Терезе или, по крайней мере, ничего ему не сказал.
   Оказывается, все это знали.
   – Прости, Джон, – сказал тогда Билли и, постояв несколько минут, ушел.
   С того вечера они ни разу не говорили об этом и вели себя так, будто этого разговора никогда не было.
   Сейчас, когда они стояли у «Волшебного зелья» и молча глядели на проезжавшие мимо машины, Джону показалось, что Билли хочет что-то сказать о том злополучном разговоре, и сердце его сильно забилось. Ему не хотелось ворошить свое недавнее прошлое. Куда приятнее были более старые воспоминания. Джон мысленно перенесся в те далекие времена, когда он и его друзья были так молоды и полны надежд. Сколько счастливых пар было тогда среди них! Он и Тереза, Билли и Дженнифер, Баркли и Фелисити, Салли и Тодд… Они с Терезой поженились летом перед его третьим курсом.
   После того, как он окончил юридическую школу Джорджтауна, они с Терезой купили старую «Вольво-122» и приехали на ней домой из Вашингтона. Он был тогда таким идеалистом. Его переполнял энтузиазм, и он мечтал своей работой изменить мир. Ему не терпелось сдать квалификационный экзамен на получение статуса адвоката и поскорее взяться за работу. В честь окончания университета он устроил вечеринку, пригласив всех своих друзей – уже с женами.
   Вечер был чудесный и очень теплый. Полная луна поднималась над Сильвер Бэй. Женщины были в платьях без рукавов, мужчины – в синих блейзерах. Тереза приготовила канапе, Салли – запеченное мясо. На их счету было уже столько совместных праздников, танцев и пикников, но это была их первая взрослая вечеринка.
   Отец Джона нанял по столь торжественному случаю музыкантов, и гости с увлечением танцевали. Джон был ужасно доволен, думая о том, что виновником торжества был он сам и все пришли порадоваться за него. Он был теперь настоящим адвокатом, вернее, почти адвокатом, потому что квалификационные экзамены должны были состояться в июле. Ждать оставалось совсем недолго: скоро все должно было круто перемениться, и впереди была взрослая настоящая жизнь.
   Внезапно подскочивший Билли схватил его за руку и потянул за собой вместе с Терезой.
   Все четверо – Билли, Баркли, Джон и Тереза – ускользнув от остальных, собрались у кустов бирючины за гаражом.
   – Джен и Фелисити нужно тоже позвать, – заметила Тереза.
   – Чуть попозже, – ответил Билли, доставая бутылку шампанского. – Это только для нас – четырех мушкетеров.
   – Трех, – улыбнулась Тереза. – Я ведь не мушкетер.
   – Была и всегда будешь, – сказал Билли. – Благодаря Джонни, ты теперь навсегда с нами.
   – Ты у нас четвертый мушкетер, Тереза, – подтвердил Баркли. – Это все знают, даже Джен и Фелисити.
   – Быть мушкетером – большая честь, спасибо, ребята, – сказала Тереза.
   Джон всегда гордился своей женой, но в тот момент он чувствовал за нее особую гордость. Она была ослепительна в своем летнем платье – такая стройная, изящная, загорелая. Ее глаза сверкали, и на лице сияла беззаботная улыбка, как будто она была уверена, что жизнь – это увлекательное приключение, в котором верные товарищи-мушкетеры никогда не подведут.
   – Итак, – начал Билли, приготовившись откупорить бутылку. – Мы должны выпить за Джона О'Рурка, новоиспеченного адвоката нашего славного города.
   – А заодно и за Билли Мэннинга, – добавил Джон. – Начинающего копа нашего славного города.
   – Я уже три года служу в полиции, – засмеялся Билли, – и за это время мне уже многое удалось сделать… Так что давай и ты приступай скорее к работе. Будешь уничтожать плоды моего труда, я буду ловить преступников, а ты будешь их выгораживать.
   – Не выгораживать, а представлять их интересы в суде, – поправил Джон.
   – Называй это как хочешь, Джонни, – ответил Билли, – но теперь, впервые в жизни, нам предстоит оказаться в разных лодках. И учти: я буду грести изо всех сил.
   – Я тоже, коп Мэннинг, – усмехнулся Джон.
   – Главное, Билли, не забывай при задержании зачитывать каждому преступнику его права, – сказал Баркли, – чтобы Джон не мог потом вытащить их под предлогом несоблюдения формальностей.
   – Что бы ни случилось, мы, прежде всего, должны всегда оставаться друзьями. Давайте выпьем за это! За тебя, Джонни!
   – И за тебя, Билли, – ответил Джон.
   – И за Баркли Дженкинса, хранителя света, – смеясь, добавила Тереза.
   – И за Терезу О'Рурк, – произнес Джон, притягивая ее к себе, – за любовь всей моей жизни!
   – Ура! – воскликнул Билли, и вылетевшая с громким хлопком пробка ударилась в стену гаража.
   Со смехом и шутками все отпили шампанского, передавая по кругу бутылку «Маммз Кордон Руж». Глаза Джона и Билли встретились, и оба поняли, что думают об одном и том же: их расходившиеся дороги навсегда были соединены одним перекрестком, и этим перекрестком была дружба.
   Джон поцеловал Терезу в губы и почувствовал на них вкус шампанского. Даже сейчас при воспоминании об этом у него необыкновенно ярко всплывало то ощущение… По прошествии многих лет они с Билли сумели сохранить свою дружбу, несмотря ни на что, а любовь Терезы не выдержала жизненных испытаний.
   Из «Волшебного зелья» доносилась громкая музыка, которую не заглушали даже толстые стены бара. В ушах у Джона все еще звенело, и его одежда пахла сигаретным дымом.
   – Ну, выкладывай, О'Рурк, – сказал Билли, внимательно глядя на него.
   – Это не так-то просто.
   – Все в этой жизни непросто. Так что давай, рассказывай. Не бойся, ты не лишишься адвокатской лицензии из-за разговора со мной. Все сказанное тобой останется между нами – ты это прекрасно знаешь.
   Билли всегда напоминал Джону, что они прежде всего – друзья и лишь во вторую очередь – полицейский и адвокат. Билли был высокого роста, темноволосый, черты лица у него были грубые и угловатые, а нос – с горбинкой, оставшейся после того, как его ударили бутылкой из-под пива в одиннадцатом классе. Когда он решил поступить на службу в полицию, друзья подшучивали над ним, говоря, что он больше похож на «плохого парня», чем на полицейского.
   – Я хочу тебя кое о чем спросить, но дело очень деликатное… – начал Джон.
   – В каком смысле?
   – В том смысле, что, если об этом узнают, то это может очень навредить.
   – Кому?
   – Мне и моему клиенту.
   – А, все ясно, – улыбнулся Билли, – опять высовывается мерзкая рожа Грега Меррилла.
   – Я этого не говорил.
   – Это и так понятно. Ты сейчас в лепешку расшибаешься из-за него, так что у тебя нет ни времени, ни сил, чтобы взяться защищать еще какого-нибудь подонка. Ну, так в чем же дело?
   Джон колебался. На парковку то и дело въезжали все новые и новые машины. Они с Билли стояли в полумраке, подальше от фонарей, но у Джона мелькнула мысль, что, если их, ненароком, заметит какой-нибудь журналист, на следующий день в местной газете вполне может появиться скандальная статья о том, что адвокат Грега Меррилла «беседует по душам с полицейским, арестовавшим его клиента».
   – Не беспокойся, Джон. Спрашивай. Я не буду использовать это в своих интересах.
   – Но только смотри, никому не проболтайся потом…
   – Да ты что? Ты посмотри на меня: я выпил уже столько пива, что наутро я даже и помнить не буду, о чем мы с тобой говорили. Ты же меня знаешь, я прекрасно забываю конфиденциальные разговоры. Так что давай, спрашивай.
   – Вилла Хэррис, – с бьющимся сердцем произнес Джон и посмотрел Билли в глаза.
   Тот недоуменно пожал плечами.
   – Ну, и что «Вилла Хэррис»? Кто это?
   – Это девушка. Пропавшая девушка.
   – Никогда не слышал этого имени, – сказал Билли, нахмурившись. – Когда она пропала?
   – Шесть месяцев назад.
   – Как раз в самый пик активности нашего Грегги… А откуда ты узнал о ней?
   – От ее старшей сестры, Кейт Хэррис. Она приезжала ко мне домой несколько дней назад.
   – Итак, Вилла исчезла, и от нее нет никаких вестей?
   – Да.
   – Но почему ее сестра решила искать ее именно здесь?
   – Вилла послала ей открытку из гостиницы «Восточный ветер», – ответил Джон. – Она была отправлена в апреле, но, в силу некоторых обстоятельств, Кейт получила ее лишь полгода спустя. Дело в том, что она недавно развелась с мужем… Короче, предыстория такова: Вилла и муж Кейт были любовниками, и из-за всех этих любовных перипетий Вилла решила на время уехать.
   – Может быть, Кейт сильно приревновала и…
   – Нет, это исключено, – поспешно заметил Джон.
   – Тогда, может быть, Вилла стала досаждать своему любовнику, например, грозилась рассказать все сестре, – предположил Билли и со вздохом добавил: – Да, не хотел бы я оказаться между двух огней, как она. Да и, вообще, опасно играть с огнем…
   Джон кивнул.
   – Кейт сказала мне, что она заявила об исчезновении Виллы.
   – В ФБР?
   – Нет, в этом деле нет никаких намеков на похищение.
   – Значит, в полицию? Во всяком случае, я этого не помню. Вероятно, я не придал значения этому заявлению, потому что не было никаких оснований считать, что девушка исчезла именно в наших краях. Возможно, это была какая-то другая гостиница с названием «Восточный ветер»…
   Джон покачал головой.
   – Нет, я видел эту открытку своими глазами.
   – Значит, след девушки оборвался здесь? – хмуро спросил Билли.
   – Нет, он тянется дальше – в Фэрхейвен, штат Массачусетс, Ньюпорт, Провиденс…
   – И чего же тогда эта женщина хочет? – воскликнул Билли, пожимая плечами. – Почему она обратилась к тебе?
   – Из-за Меррилла.
   – Ах, ну да, конечно. Он самый известный серийный убийца в Новой Англии. Но ведь он далеко не единственный! Ты объяснил ей, что он лишь один из многих и что ее сестра, возможно?..
   – Нет, – резко сказал Джон, не дав Билли договорить: он не хотел думать о других маньяках, разгуливавших на воле, и строить догадки о судьбе сестры Кейт.
   – Если бы обычные люди знали то, что мы знаем… Ты никогда об этом не думал, Джонни?
   – По возможности, я стараюсь об этом не думать.
   – Это как с акулами… Понимаешь меня?
   – Что ты имеешь в виду?
   – Люди даже не подозревают, сколько опасностей их подстерегает в воде: они не видят в глубине акул и думают, что их нет. Есть старая пословица о том, что акулы чаще всего нападают в десяти футах от берега… и многие думают, что это означает, что акулы нападают там, где все купаются.
   Джон молчал, глядя на небо, которое только что прорезал луч маяка, осветивший низкие черные тучи. На небе не было ни одной звезды.
   – Однако на самом деле это означает, что акулы повсюду, – сказал Билли.
   – Я знаю.
   – То же самое и с маньяками-убийцами. Все радуются, когда ловят кого-нибудь вроде Меррилла. Это позволяет людям вздохнуть с облегчением. Они думают, что если убийца будет казнен, они будут избавлены от всего таящегося в мире зла.
   – Осторожно, ты высказываешь слишком либеральные для полицейского мысли.
   – Я просто хочу сказать, что он лишь один из многих. Этих акул полно вокруг, только не все они попадаются.
   – Да, ты прав… Ну, так значит, тебе ничего не известно о Вилле Хэррис?
   Билли отрицательно покачал головой:
   – Нет. А скажи мне: ты интересуешься этим ради Меррилла или ради той женщины?
   – Не знаю, – честно ответил Джон.
   Он пожал Билли руку на прощание и заметил мелькнувшее в его глазах беспокойство. Начали падать первые ледяные капли дождя. Они кололи и обжигали кожу, как маленькие острые льдинки. Джон направился к машине, но потом снова обернулся к Билли:
   – Ты был когда-нибудь в Фэрхейвене?
   Билли кивнул.
   – Штат Массачусетс? Конечно. Я покупал там рыболовные снасти. Там есть замечательный маленький магазинчик неподалеку от лодочных мастерских. А почему ты спрашиваешь?
   – Ты знаешь, где находится автозаправка «Тексако»?
   Задавая этот вопрос, Джон, сам не зная почему, почувствовал сильное волнение. У него перехватило дыхание, и он с трудом проглотил вставший в горле комок. Он очень боялся услышать: «Неподалеку от прачечной самообслуживания, в районе торгового центра…»
   – Понятия не имею, – пожал плечами Билли. – Если хочешь, я могу позвонить в Полицейское управление Фэрхейвена и спросить у них.
   – Нет, спасибо, Билли, – ответил Джон. – Я сам попробую это узнать через справочную службу.
   Билли помахал ему рукой на прощание и направился обратно в бар. Когда дверь открылась, изнутри вырвалась оглушительная музыка и донеслись громкие голоса. На несколько секунд глазам Джона открылась картина всего того, что происходило в баре. Он увидел со стороны толпу мужчин и женщин, пришедших в бар выпить, развлечься, найти себе пару. Взглянув на них, Джон вспомнил о Салли, потом о Терезе. Иногда, по пятницам, она тоже ходила с подругами в «Волшебное зелье».