Райс Луанн. Талисман любви

   Он направил его через дорогу, через плечо наблюдая, как Мэй пристраивается сзади. Они ехали друг за другом за окрашенной линией, сердце Мэй билось быстрее с каждым поворотом педалей.
   Она не была даже уверена, почему она делала это. Тетя Энид никогда не поняла бы ее порыва. Тобин могла бы понять, но и ей Мэй не собиралась ничего говорить. Что-то происходило внутри нее, и это заставляло ее двигаться быстрее, поскорее пройти через все, сообщить Мартину самую важную тайну в ее жизни.
   Стабильный поток транспортных средств. Водители, главным образом рабочие и местные жители. Фургоны, седаны и универсалы, многоместные легковые автомобили. Когда какой-то огромный самосвал прогрохотал мимо, Мэй почувствовала, как все у нее внутри задрожало. Они проехали пруд слева, ферму справа. Дорога изогнулась, выступы гранита возвышались по обе стороны.
   – Здесь. – Она остановилась, ее глаза устремились на дорогу.
   – Что это? – спросил он, оглядываясь вокруг.
   Его глаза были заполнены нетерпеливым ожиданием; Мэй показала ему столько красивейших мест, высокие утесы и великолепные поля ее любимого Блэк-Холла. Но здесь все выглядело совсем иначе.
   Мэй слезла с велосипеда, и Мартин последовал ее примеру. Прислонив велосипеды к полуразрушенной каменной стене, Мартин положил рюкзак на землю. Мэй пошла назад к дороге, Мартин позади. Машины проскакивали так близко, что она чувствовала, как ее обдает горячим ветром.
   – Это всего лишь весьма оживленная дорога, – сказал он.
   – Это не только дорога, – сказала она спокойно.
   – Что же еще, Мэй?
   – Мои родители были убиты здесь.
   – Здесь?
   Она кивнула, глядя в одну точку. Грузовик врезался в их машину, протащил с дороги и ударил в выступ скалы. Они погибли сразу, и многие годы, проезжая мимо этого места на школьном автобусе, Мэй будет думать, что она слышит, как они зовут ее по имени.
   – Их кровь была на этой дороге, – сказала она.
   – Как давно это случилось?
   – Двадцать четыре года назад. – Возможно, они с Кайли мало чем отличались вообще.
   Видение призраков и ангелов или слышание голосов… не говоря уже о волшебстве роз и трав. Реальность была в том, что они слышали голоса умерших, открывали свои сердца призракам.
   – Ты потеряла их такой маленькой.
   – Слишком маленькой!
   Внутри у Мэй все клокотало. Она хотела, чтобы Мартин понял ее. Трагедия, произошедшая с ее родителями на этом повороте, изменила ее, в ней появилось то, чего она не могла постичь. И от чего не могла избавиться. Он попытался обнять ее, но она отстранилась.
   – Все выглядит очень просто, – сказала она. – Я сильная, как ты сказал. Я забочусь о дочери каждую минуту, каждый день. Я управляю семейным делом, я помогаю другим женщинам устроить свадьбы, о которых они мечтали…
   – Да.
   – Но я… – Она опустила голову.
   Она могла почти различить то темное пятно… кровь или масло – она никогда не была уверена, – которое оставалось на этом месте много месяцев после несчастного случая. Как же она молилась, чтобы снег и дождь пощадили его, никогда не смывали.
   – Что, Мэй?
   – Я потеряла здесь частицу себя, – сказала она ему.
   – Это понятно, почему ты думаешь именно так. Ты была маленькой девочкой из дружной и любящей семьи. Потерять мать и отца… конечно, ты чувствуешь, как будто ты потеряла часть самой себя.
   Мэй покачала головой:
   – Нет, Мартин. Это не так. Точнее не совсем так…
   Он ждал, пока она поднимет на него глаза.
   Но она видела не его, а отца. Его лицо осталось навсегда красивым, с очерченными скулами и прямым носом, смеющимися карими глазами.
   Путешествуя пешком вдоль реки Коннектикут к замку Селдена, он нес свою кроху-дочь в рюкзаке. Он учил ее плавать, изучать небо и предугадывать погоду. Хотя она любила находиться на ферме с матерью и бабушкой, пикники с ее отцом были особенные.
   Тобин тоже его любила, и она была с Мэй в тот последний день. Две двенадцатилетние девчушки собирались ехать в магазин с родителями Мэй за сладостями. В последний момент отец Мэй сказал им, что они не смогут поехать вместе.
   Мэй глубоко вздохнула:
   – Когда мой отец погиб, я была рассержена на него. Из-за какой-то глупости мы повздорили, как это бывает между родителями и детьми почти каждый день, и он не позволил мне ехать с ними в магазин.
   – Он спас вам жизнь.
   – Я знаю это теперь, – сказала она. – Но когда он вышел из двери в тот день, я буквально ненавидела его. Действительно, Мартин. Я была настолько безумна. В тупом двенадцатилетнем гневе. Он сказал на прощание: «Я люблю тебя, детка», – а я даже не повернулась к нему. Он хотел поцеловать меня, а я не далась.
   – Ты тогда не думала о плохом.
   – Нет, – согласилась она. – Я знаю, что в глубине души он простил меня.
   Мартин не отвечал. Думал ли он, какая же она дурочка, что носила все это в себе все эти годы? Мэй чувствовала себя смущенной, как будто она не была уверена, что имело смысл привозить его сюда. Зачем она рассказала ему все это? Оставалось только попытаться объяснить.
   – Это – все для меня, – сказала она.
   – Что? – переспросил он, когда автомобиль, буксирующий трейлер с лодкой, просвистел мимо.
   – Иногда я думаю, что я потеряла способность общаться.
   – Ты? – переспросил он недоверчиво.
   – Да. Как будто я потеряла эту способность в тот день… здесь, вместе с ними.
   – Мэй, – сказал он серьезно, притянув ее к себе, – я думаю, что ты умеешь контактировать с людьми лучше, чем любой, с кем я когда-либо встречался.
   – Я соединяю других людей, помогаю им совершить обряд бракосочетания. – Слезы хлынули, когда она прижала голову к его груди. – Но иногда я думаю, что больше всего я знаю в этой жизни об упущенных возможностях.
   Она думала об отцовской спине, когда он вышел из дома. Она думала о мужчине, которого она выбрала, о разочарованиях, которые она принесла себе и Кайли. Хотя Мартин сказал, что она была сильной, глубоко в душе Мэй ощущала только страх. Чувствовала себя напуганной и пустой, как будто вся ее храбрость просочилась сквозь эту маленькую заплатку на дороге, двадцать четыре года назад. Молча они вернулись назад к своим велосипедам. Каменные стены бросали длинные тени на дорогу, и они ехали вдоль нее даже с большими предосторожностями, чем прежде. Мэй двинулась первой, но, как только они достиг ли прямого участка, Мартин догнал ее и ехал подле нее, пока это позволяла ширина тропинки.
   Они проезжали поля, за которыми они видели реку, текущую мимо, ясный свет проникал сквозь ветви высоких деревьев. У Мэй горло сжималось от красоты и эмоций этого дня. Когда они добрались до «Брайдалбарн», они оставили грунтовую дорогу и сократили путь, проезжая прямо за садами.
   Спешившись, Мэй начала показывать Мартину, куда поставить его велосипед, но он остановил ее. Поскольку он обнял ее, она позволила велосипеду грохнуться на землю.
   – Ты думаешь об упущенных возможностях, – сказал он.
   Она молчала в ожидании.
   – Что ж, я не готов позволить тебе упустить этот шанс. – Мартин прижал ее крепче.
   – Какой? – Она отстранилась, чтобы видеть его глаза.
   Она увидела, что он роется в своем кармане. Он достал коробку и вытащил из нее кольцо, прежде чем она сумела бы ему возразить. Они стояли в том же самом месте, что и тогда, неделю назад.
   – Попробуем снова, Мэй, ты выйдешь за меня замуж?
   Мэй перевела взгляд с кольца на синие глаза Мартина.
   Его нос и щеки были в дорожной пыли, а на рубашке осталась трава, прицепившаяся еще с пикника. На сей раз она не колебалась.
   – Да, – сказала она.
   Мартин обнял ее снова. Его взгляд был переполнен чувствами, и как-то сразу Мэй осознала, что никогда ничего сильнее не хотела в жизни. Она поднялась на цыпочки и крепко поцеловала его. Страстное желание пробежало по всему телу и заставило закружиться голову.
   – Я сделаю тебя счастливой, – сказал он, когда они прекратили целоваться.
   – Мне в это верится. И я сделаю то же для тебя.
   – Мы заживем замечательной жизнью, – пообещал Мартин. – Здесь, в Бостоне, в Канаде. Кайли полюбит Лак-Верт. Только подожди, вы с ней обязательно должны увидеть эту красоту.
   – Я не могу ждать.
   – Мы никогда не оставим Блэк-Холл, – сказал он. – Мы будем жить всюду.
   – Можно и так поступить, – улыбнулась Мэй.
   – Как поступить? – спросила тетя Энид, и они поняли, что их слышат.
   – Ох, ничего себе. – Тобин стояла в открытом дверном проеме желтого сарая.
   Тетя Энид замешкалась позади нее.
   – Вы, должно быть, Тобин, – уточнил Мартин.
   – А вы, должно быть, Мартин.
   – Тетя Энид, – представила Мэй. – Это – Мартин Картье.
   – Мы только что говорили о вас… – Тетя Энид пожала ему руку.
   – Аншант (очаровательно), – сказал Мартин, – рад познакомиться с вами обеими.
   – Где это – Лак-Верт? – спросила Тобин.
   – В Канаде, – ответил он ей. – Там мой дом.
   – Вы же не увезете ее в Канаду? – спросила Тобин, подхватив Мэй под руку.
   – Часть времени будем проводить там, – пояснила Мэй, – и часть здесь.
   – Где Кайли? – Мартин огляделся вокруг. – Мне нужно ее кое о чем спросить.
   – Она еще не вернулась из школы, – объяснила тетя Энид. – Боже мой, я не знаю, с чего начать!
   – Не торопитесь, – предложила Тобин. – Мэй выглядит так, будто она собирается взлететь на крыльях счастья.
   – Ох, как жаль, что с нами нет твоей мамы и бабушки, – произнесла тетя Энид, вытирая глаза. – Эту свадьбу им понравилось бы планировать.

Глава 6

   Мамочкина свадьба проходила необычно; по край ней мере не так, как она сама и тетушка Энид и прабабушка планировали свадьбы для других невест. Когда Кайли пришла домой из школы в тот день, мама и Мартин сказали ей, что они собираются пожениться. Они встретили ее у автобуса, и вместе они шли через поле, и когда Мартин сказал:
   «Я чувствую, что я должен просить кого-то руки твоей мамы, поэтому я прошу ее руки у тебя», – Кайли обняла его за пояс и сказала: «ДА!»
   Позже, когда она осталась одна, она станцевала под песенку, которую сама же и сочинила:
   «У меня появится папа, у меня будет папа, он нам очень нравится, и мы тоже нравимся ему». Кайли всегда предпочитала пританцовывать, если требовалось добраться куда-нибудь чуть быстрее, чем обычным шагом, и поэтому ее танец напоминал нечто сред нее между перескоками жуков и порханием бабочек. Но ей запретили говорить о свадьбе в школе, потому что мама и Мартин еще не были готовы сообщить всему миру о своих планах.
   Вот Кайли и рассказала все своим другим друзьям, тем, кто приходил к ней ночью. Ее сны были заполнены ангела ми и призраками. Кайли рассказала им все: и что мама выходит замуж, и что у нее появится папа.
   Вечерами мама уезжала с Мартином или оставалась дома и тогда делала наброски для свадебного платья. Кайли наблюдала за этим ее занятием всю свою жизнь, ведь мама всегда делала эскизы для других невест. Но тут все обстояло иначе – мама рисовала свое собственное платье, и вол нению Кайли не было предела. Тобин казалась довольной, но не настолько, насколько тетушка Энид: та все время подкладывала на стол к маме свои картинки платьев, которые, как она считала, будут очень красиво смотреться на маме, и фаты, которая обязательно пойдет ей к лицу.
   Но Кайли начала замечать, что все эскизы мамы оказывались в корзине для бумаг. «Тебе опять не нравится?» – спрашивала Кайли. «Слишком формально» или «Слишком аляповато», – отвечала мама, хмурясь.
   Кайли начинала волноваться, что, раз маме вообще не нравятся все эти платья, она, вероятно, просто не хочет выходить замуж.
   Прошел почти месяц. И вот в один субботний вечер, в середине июня, когда они ожидали приезда Чэдвиков, Кайли выяснила правду. Она сидела между мамой и Мартином на передней веранде, наблюдая за светлячками, молниями проносящимися в поле.
   – Вот еще один, – воскликнула Кайли, считая вспышки молнии. – И еще. Одиннадцать, двенадцать, они летят с Файерфлай-бич.
   – Подожди, вот увидишь, какие светлячки в Канаде, – сказал Мартин. – Моя мама обычно говорила мне, что это звезды, спустившиеся на землю. Когда мы приедем туда, я покажу тебе.
   – А когда мы поедем туда? – спросила мама.
   – Когда захотите. – Мартин попытался придвинуть маму ближе.
   Он держал ее руку за спиной у Кайли, и было так хорошо облокачиваться на их сплетенные руки.
   – Как только захотим? – переспросила мама, взглянув на него через голову Кайли, и ее глаза сверкнули совсем как те прилетевшие на землю звезды, о которых говорил Мартин.
   – Да, – ответил Мартин. – Если только Тобин не станет слишком возражать.
   – Я думаю, что она нас поймет. Мы ведь со временем… потом возвратимся, правильно?
   – В конечном счете, со временем. – Он рассмеялся.
   – А давайте тайно сбежим туда, – предложила мама.
   – Тайно сбежим? – спросила Кайли. – Как это?
   – Убежать тайно – это означает пожениться без организатора свадебной церемонии, – объяснила мама, и Мартин рассмеялся снова.
   Мама прислонилась спиной к перилам веранды и, повернувшись лицом к Мартину, подалась чуть вперед.
   – Жених и невеста тайно венчаются, для них совсем не важно. Никаких гостей, никаких объяснений, никакого лишнего внимания.
   – Остальное, значит, не важно? – удивился Мартин. – То есть все, чем ты занимаешься, твое дело жизни?
   – Да. И иногда это кажется таким бессмысленным и связанным с неимоверными трудностями. Помочь кому-то строить планы на оставшуюся жизнь с тем, кого любишь… это восхитительно. Но выбор церкви, составление текстов, рассылка приглашений, печать программок, подбор обслуживающего персонала, покупка гостевой книги…
   – Гостевая книга… – Тут Мартин прыснул.
   – Разве это звучит похоже на нас? – усмехнулась в ответ мама.
   – Что еще происходит во время подготовки к свадьбе?
   – Я выбираю платье, потом невеста ходит на примерки, выбирает прическу, решает, что ей надеть на голову.
   – Надеть на голову? Неужели как у нас в хоккее? – Мартин совсем развеселился и начал дурачиться. – Шлем, маску.
   – Я не испытываю никакого желания ходить на примерки, – сказала мама и, усевшись на колени к Мартину, поцеловала его в обе щеки. – И я не испытываю желания надевать шлем.
   – Нет?
   – Вчера я потратила два часа только на то, что мы с молоденькой невестой пытались определиться, обернуть ли стебли цветов в ее букете или не обертывать их. Использовать ли розовую атласную ленточку или ленточку цвета слоновой кости. Или лучше совсем без ленточки? Показывать стебли пионов или обернуть их? Два часа!
   Мама хмыкнула и снова поцеловала Мартина.
   – Обычно я терпелива, чаще всего я способна выслушивать невест целый день подряд, но вчера мне это не удавалось. Я думала только о тебе.
   – А ты уже решила? Ты обернешь стебли цветов в твоем букете? – спросил Мартин, и Кайли понравилось, как он улыбнулся, поддразнивая маму.
   – Мне нет дела до моего букета. Мне есть дело только до тебя и до Кайли.
   – Мы могли бы тайно сбежать, – согласился Мартин.
   Кайли хотела было забраться на его другое колено, но передумала. Она как зачарованная смотрела, как он обнимает ее маму. Словно нет для него ничего ценнее на всем белом свете.
   – Я мог бы увезти тебя в Канаду, в Ла-Залле, и показать тебе горы и озеро, в разные места.
   Именно в тот момент и подъехали Чэдвики на своем старом стэйшнвагене. Мальчики, Майкл и Джек, выскочили и побежали к веранде, их родители последовали за ними. Мама и Тобин обнялись, а затем они представили Мартина Джону и мальчикам.
   – Мой друг ходит на все игры «Медведей». – Джек смотрел на Мартина огромными глазами.
   – А ты играешь в хоккей? – спросил Мартин.
   – Да, иногда.
   – Я тоже, – вступил в разговор Майкл.
   – Отлично, нам нужно будет погонять шайбу вместе когда-нибудь. А вы играете, Джон?
   – Играл, но только в средней школе, – ответил Джон, и глаза у него стали такими же большими, как у мальчишек.
   Кайли заметила, что около Мартина люди начинали вести себя очень странно. Наверное, оттого, что он был знаменит и его показывали по телевизору. Но ведь он оставался нормальным человеком. Кайли нравилось, каким счастливым он был около ее мамы; больше не чувствовалось, что он очень и очень одинок, как тогда, когда они первый раз встретили его.
   – Его спорт – это рыбная ловля, – ответила за мужа Тобин, усаживаясь на верхнюю ступеньку крыльца. – Летом он каждый вечер приносит мне рыбу. Правда, если не возится со своим гоночным автомобилем.
   – Я хожу на форель главным образом, – уточнил Джон.
   – Придется вам приехать к нам в Лак-Верт.
   – Лак-Верт?
   – Это место, где я вырос, в Канаде, – объяснил Мартин. – Я сохранил там семейный домик. Мы как раз говорили о…
   – О поездке туда, – вмешалась мама, сверкнув глазами.
   Она посмотрела на Тобин, Тобин посмотрела на нее, и Тобин спросила:
   – Когда?
   – На лето, – ответил Мартин.
   – Мы как раз думаем, не сбежать ли нам тайком, без всякой свадьбы. – Мама коснулась плеча Тобин. – Но я хотела сначала обсудить это с тобой.
   – Мои поздравления. – Джон пожал руку Мартина.
   – Вы задумали настоящее тайное бегство? И вообще никаких гостей? – казалось, Тобин вот-вот заплачет.
   – Только я, Мартин и Кайли. – Мама ответила очень тихо, и Кайли посмотрела на Тобин, но она отвела взгляд.
   – Вот это верно, – одобрительно заметил Джон.
   – А мне понравилась наша свадьба, – возразила ему Тобин.
   – Но тебе не слишком нравилось, когда наши мамы без конца спорили по списку гостей, закупке продуктов и даже когда речь зашла о церковной церемонии. Тебе не понравилось, когда мой дядюшка напился и полез биться с другом твоего папы.
   – Зато мне понравилась Мэй как моя подружка невесты. – В глазах Тобин заблестели слезы.
   – И мне понравилось быть твоей подружкой невесты, – сказала ей мама.
   – И вы совсем никого не хотите видеть на своем венчании?
   Мама задумалась.
   – Вы – не хотите, – вздохнула Тобин, словно прочитав мамины мысли.
   – Мне уже тридцать шесть, и я не хочу большой свадьбы.
   – Тридцать шесть еще не возраст, – возразил Джон. – Зачем ты заставляешь нас почувствовать себя старыми.
   Мартин обнимал маму, но Кайли видела, как мама высвободилась из его рук и подвинулась ближе к Тобин.
   – Ты же знаешь, если бы у меня была подружка невесты, то только ты, – ласково уговаривала мама Тобин.
   – Да какая там подружка невесты, – Тобин не сдержалась и заплакала, – я даже не приглашена…
   – Ой, Тобин…
   – Может, нам следует передумать, – забеспокоился Мартин. – Если бы мы знали, что ты будешь так переживать…
   – Мне следовало рассказать тебе все, когда мы оста вались вдвоем. Надо было все обсудить.
   Джон протянул Тобин свой носовой платок:
   – Хотел бы я знать, что вы должны подумать о нас. Встречаемся впервые, и на тебе. У меня не жена, а просто какой-то фонтан слез.
   – Я не хочу, чтобы вы меняли свое решение, – прогудела Тобин, высморкавшись. – И я вовсе не фонтан слез.
   – А я уже изменила свое решение, – сказала мама. – Если Мартин не против, у нас будет абсолютно нормальная свадьба. А ты будешь моей посаженной матерью.
   – Нет. – Тобин загудела громче.
   – Что такое?
   – Я сказала – нет. И точка. Надо только приготовить для тебя какую-нибудь вещицу, чтобы ты прикрепила ее к своему платью. Я больше не хочу говорить на эту тему.
   – Тобин…
   – Милая, – Мартин притянул маму поближе к себе, – ты же этого хочешь.
   Теперь настала очередь мамы залиться слезами. Заплакав даже горше, чем Тобин, она уткнулась лицом в плечо своей лучшей подруги. Они цеплялись друг за дружку, горько рыдая. Мальчишки Чэдвик ускользнули куда-то при виде слез. Кайли сидела рядом с Мартином, и тут про изошло нечто странное: неожиданно она увидела маму и Тобин совсем девочками, не старше нее. Лучшие подружки сидели рядышком на тех же самых ступеньках.
   – Ты ведь именно этого хочешь, не так ли? – Тобин поцеловала маму в щеку. – Убежать тайком ото всех?
   – Да.
   – Тогда так и поступай.
   – Правда?
   – Даю вам свое благословение. – Тобин снова поцеловала маму, а затем наклонилась, чтобы поцеловать Мартина.
   – Для меня это много значит.
   – У нее нет родителей. Считайте, я благословляю ее вместо них.
   – Тогда ваше благословение еще важнее для меня, – признался Мартин.
   Потом Тобин прошептала Мартину:
   – Берегите ее.
   – Я всегда буду беречь их обеих, – пообещал Мартин.
   Вскоре Мэй совсем успокоилась по поводу Тобин, которая, мало того, что простила подругу за задуманное тайное бегство, так еще и пришла к выводу, что это отличный план. Лето было для «Брайдалбарн» самым спокойным временем в году. Если кто-то и делал предложения летом, свадьбы начинали планировать уже в сентябре. Тобин и тетушка Энид могли вполне справиться с делами, пока Мэй съездит в Канаду.
   – А ты уже сказала тетушке Энид?
   – Нет, – призналась Мэй. – Если уж с тобой было так нелегко, то я не могу даже вообразить, как мне сказать ей об этом.
   – Она будет сокрушена.
   – Этот ее взгляд… Я уже сейчас его вижу. – Мэй затрясла головой, чтобы рассеять видение. – Теперь-то я знаю, почему девчонки спускаются из окон по веревочным лестницам, лишь бы избежать разговоров с родителями.
   – У тебя в плане еще и спуск по веревочной лестнице?
   – Помоги мне сказать ей. Ты ведь поможешь, Тоб? – Мэй поглядела на дом.
   – Ты хочешь, чтобы я поговорила с ней вместо тебя?
   Мэй отрицательно мотнула головой:
   – Нет, я знаю, что ты не можешь. И я знаю, что она по пытается отговорить меня от моей затеи и сделать все, как положено по правилам «Брайдалбарн».
   – Это правда. Но у тебя еще есть время – она пошла вздремнуть. Ладно, дай я пока посмотрю на твое кольцо. – Тобин схватила Мэй за руку. – Умираю, как хочется рас смотреть его получше.
   Мэй ничего не могла поделать с собой, ее переполняла гордость. После стольких лет в свадебном бизнесе она пере видала множество всяких колец, но Мартин подарил ей нечто особенное: платиновое кольцо с большим бриллиантом изумрудной огранки. Оно было удивительной чистоты и ослепительно блестело.
   – Ничего себе! – воскликнула Тобин. Вот это да! Какой роскошный камень!
   – Спасибо.
   – Времена меняются! Вот и на нашей улице праздник, сказала Тобин сквозь смех. – Да все эти балованные барышни просто подавятся от зависти.
   – Ты о чем?
   – Ох, Мэй, пойми же. Все эти годы ты так смиренно обслуживала богатых невест со всего побережья. Незамужняя Мэй, свадебный планировщик. Не то чтобы они смотрели свысока на тебя, но ты сама скромность, вот и давала им повод себя чувствовать… ну, в общем, что они тебя перещеголяли.
   – Я знаю.
   Мэй вспомнила некоторые снисходи тельные взгляды и комментарии, великолепные кольца, огромные деньги, все эти их истории о любви.
   – Оно просто восхитительно, – от души улыбалась Тобин, разглядывая кольцо со всех сторон.
   – Могу себе представить физиономию Пейдж Гринлей. А ты не можешь задержаться… ну хотя бы до ее окончательной примерки?
   – Не искушай меня, – засмеялась Мэй.
   Но Тобин снова посерьезнела:
   – Может, я просто не хочу, чтобы ты вообще уезжала.
   – Ты имеешь в виду не выходила замуж за Мартина?
   – Нет, что ты! Это не обсуждается, Мэй. Поверь мне. Я немного волнуюсь. Все случилось так быстро. Но я считаю это самой классной историей любви из тех, о которых я когда-либо слышала. И это просто фантастическая удача для нашего дела! Как только молва распространится, что ты вышла замуж за самого завидного жениха в НХЛ, жениха номер один, невесты в очередь будут выстраиваться к нам, и очередь эта растянется на целую милю. Нам придется запатентовать твои розовые лепестки. Нет, я совсем не против твоего замужества.
   – Тогда что же?
   – Не хочу терять тебя, – объяснила Тобин.
   Слезы застыли у нее на нижних веках, и Мэй видела, как они начали капать.
   – Брак все меняет.
   – Все, но не всех. Ничего у нас не изменится.
   – А я уверена, что изменится.
   – Но твое замужество нас с тобой не изменило.
   – Это потому, что мы были очень молоды. Когда Джон женился на мне, мы все были еще совсем детьми и ты была с нами в одной связке. Теперь мы все окопались. Мы с Джоном твердо обосновались здесь, этакие старожилы Блэк-Холла; ты же выходишь замуж за парня, который вдруг возьмет и надумает играть за команду Орегона.
   – Думаешь, в Орегоне есть хоккейная команда?
   – Ладно, пусть тогда за Калифорнию. Манитобу, Ванкувер. Где-нибудь у черта на рогах.
   – Понятно.
   – Вот ведь увозит он вас в Канаду на все лето.
   – Да.
   – А мы с тобой никогда раньше не проводили лето порознь.
   – Да, никогда раньше. – У Мэй комок застрял в горле.
   – И правда в том, милая моя подружка, что это – только начало. У него за плечами целая история его жизни, и у тебя тоже, и у нас с тобой, и у нас с Джоном. Нам с Джоном довелось писать историю нашей жизни вместе. Но вы с Мартином соединяете свои жизни на середине книги. Ты понимаешь меня?
   – Но ты забываешь, Тобин, – перебила подругу Мэй, вытирая слезы рукавом рубашки, – что ты-то в моей книге.
   – Надеюсь.
   Подруги обнялись, и тут к ним подошла тетушка Энид.
   Тетушка Энид посвежела после отдыха, на ее лице от подушки образовались складки, и слева в волосах торчало перышко. С молчаливой поддержки Тобин Мэй повела тетушку в конторку и закрыла за собой дверь.