Несмотря на то что во рту у нее пересохло, а сердце колотилось как сумасшедшее, говорить она старалась спокойно, обычным голосом.
   — Он считает, что работать у меня куда интереснее, — ответил Джордж. — Но сегодня, полагаю, мы превзошли все его ожидания по части волнующих приключений.
   — Надеюсь, и в самим ближайшем будущем он не будет в этом смысле разочарован!
   Когда Рут говорила это, руки ее, уютно расположившиеся в муфте, поглаживали сталь пистолета.
   — И я надеюсь на то же.
   Профиль Джорджа напоминал чеканку на старинных монетах — твердый, решительный, несущий в себе нечто царственное. Видно, недаром он вел свое происхождение от отпрыска короля.
   — Вы, вероятно, хорошо знаете эту часть страны? — спросила Рут, внезапно вспомнив, как бойко перечислял Генри названия местных придорожных гостиниц.
   — У меня здесь есть дом неподалеку, — кратко ответил Джордж.
   После этого какое-то время они молчали. И вот их двуколка въехала наконец во двор гостиницы, где их ожидал Генри, тотчас же принявшийся менять лошадей.
   Со свежими силами, подогретый близостью цели, Джордж пустил лошадей во весь опор. Рут пришлось вцепиться в поручень, чтобы на ухабе не вылететь из двуколки, но она ни на что не жаловалась.
   Прошло не так много времени, когда впереди они завидели карету, гнавшую по середине прямой, относительно ровной дороги. Джордж довольно усмехнулся. Казалось, ему не терпится схватиться с противником. Лошади с возросшей энергией рванулись вперед, расстояние между двумя экипажами все более сокращалось. Наконец двуколка поравнялась с каретой и теперь мчалась рядом; между колесами той и другой было всего несколько дюймов. Рут заметила испуганный взгляд форейтора, брошенный на них.
   В следующую минуту Джордж направил своих лошадей в сторону, вырвался вперед и бросился наперерез каретной упряжке, заставив противника резко остановиться. При этом он выказал такое искусство, которое исторгло бы вопль восхищения у любого самого равнодушного зрителя, но Рут просто отметила это про себя, даже не особенно удивившись.
   Джордж спрыгнул с двуколки и бросился к карете, где форейтор, ругаясь, пытался сдержать рвущихся и храпящих коней. Генри перехватил у лорда Фицуотера кнут и, не слезая с лошади, последовал за своим господином, а за ним кинулась Рут с пистолетом в руке.
   — Какого дьявола?! — раздался голос ничего не понимающего Чарльза. Голова его высунулась из окна кареты.
   Джордж распахнул дверцу, схватил похитителя за воротник и выдернул из кареты. Чарльз упал, но тотчас же вскочил на ноги и попытался сразиться с неожиданным противником; однако в горячке схватки споткнулся, потерял равновесие, и Джордж сокрушительным ударом правой руки вновь отправил его в грязь, а сам сразу же отскочил в сторону, чтобы встретить напавшего на него Джонса. Рут услышала испуганный крик Коры, но все ее внимание в этот момент было сосредоточено на схватке Джорджа с подручным Чарльза Нортона.
   Она знала Джонса и раньше, знала, что он свиреп и неукротим как бык, но, несмотря на это, не теряет в драке рассудка. Она понимала, что он много сильнее и опаснее Чарльза, и, когда увидела, что тот замахнулся, а Джордж едва ли успеет увернуться от страшного удара, у нее от ужаса перехватило дыхание. Но Джордж вовремя заметил опасность и, резко отскочив в сторону, налетел на Джонса сбоку, и именно в момент, когда тот, потеряв цель, в которую метил его кулак, еще не успел перестроиться для новой атаки. В это время Генри подъехал к распростертому телу Чарльза и остановился над ним, поигрывая кнутом. Рут глянула на форейтора. Тот, продолжая успокаивать лошадей, то и дело нервно оглядывался, пытаясь разобраться что к чему.
   — Ради Бога! Что здесь происходит? -
   испуганно спросил он у Рут, оказавшейся к нему ближе всех.
   — Следите за своими лошадьми и не вмешивайтесь, — резко ответила она. — И не говорите, будто не знали, что эту молодую леди увозят насильно.
   — Да не мое это дело, — сказал тот нервно. — Слуга этого господина сегодня утром нанял экипаж, а я при лошадях… Откуда мне знать, что у кого на уме?
   Рут ничего не ответила и снова повернулась в сторону схватки. Джонс, поверженный ударом Джорджа на одно колено, теперь пытался встать на ноги. Когда это ему удалось, он ринулся на противника с утроенной яростью.
   Рут вскрикнула, увидев сверкнувший в его руке нож, и подняла пистолет, но выстрелить не успела, ибо в этот момент Джордж оказался между нею и Джонсом. К тому же тот быстро двигался, не давая ей как следует прицелиться.
   Генри внимательно следил за своим господином и не торопился пустить в ход хлыст. Если бы Рут видела выражение его лица в эту минуту, то она наверняка удивилась бы тому спокойствию и даже какому-то удовлетворенному ожиданию, с которым слуга наблюдал за борьбой лорда с противником.
   Джонс опять бросился на Джорджа, но тот сделал обманный шаг в сторону и словно клещами стиснул руку с ножом. Затем одним неуловимым движением сшиб Джонса с ног и нанес ему удар в живот; тот сложился пополам и со стоном рухнул рядом со своим хозяином.
   Джордж выхватил у него нож и отшвырнул к обочине, потом постоял, рассеянно глядя на поверженных противников и потирая кисти рук. Оба горе-вояки все еще не совсем пришли в себя, а Чарльз даже, кажется, был без сознания. Ну а бить лежачих было не в правилах лорда Фицуотера. Он обернулся на Генри, который все еще сидел на лошади, и почти добродушным голосом сказал:
   — Присмотри за ними.
   — Да, ваша светлость, — тут же ответил кучер, глядя на поверженных врагов с ненавистью и презрением. Взгляд его будто говорил, что он никому не позволит наскакивать на своего господина с ножом, а рука продолжала небрежно поигрывать рукояткой хлыста.
   Джордж оглянулся на Рут, все еще крепко сжимавшую револьвер, и улыбнулся.
   — Так и знал, что вы не останетесь в стороне, — сказал он с чувством в голосе. — Если вы с этой штуковиной в руке постоите так еще минутку, я пойду успокою Кору, а заодно поищу веревку, чтобы связать негодяев.
   — Не спешите, я присмотрю за ними.
   — Я быстро, — сказал он, направляясь к карете. — Мисс Ренфрю, — позвал он тихонько и протянул ей руку.
   Девушка дрожала от испуга, с трудом понимая происходящее. Она будто оцепенела и не могла двинуться с места — просто сидела и расширенными от ужаса глазами смотрела на обратившегося к ней Джорджа.
   — Кора, послушайте, вам больше нечего бояться, — совсем тихо произнес он. — Рут… То есть миссис Прайс здесь. Сейчас она подойдет к вам, а я пока свяжу этих двух негодяев, которые осмелились вас похитить.
   В этот момент Джонс застонал и попытался подняться.
   — Лежать! — крикнул Генри и щелкнул хлыстом прямо перед его носом. Джонс снова рухнул в грязь. Дух его был окончательно сломлен.
   Зашевелился и Чарльз. Его мутные глаза были скошены куда-то в сторону, а боевого духа оставалось не больше, чем у его подручного.
   Но тут, увидев Рут, он вперил в нее злобный взгляд, и выражение его лица тотчас преобразилось. Жуткая гримаса ненависти исказила его, и он, неожиданно для Генри, вскочил на ноги. Лошадь кучера шарахнулась и толкнула Джорджа.
   Пока конюх успокаивал лошадь, Джордж успел подскочить к Чарльзу, но тот, охваченныи яростью, с мерзкой ухмылкой на губах, свирепо сверкая глазами, рванулся в сторону Рут, даже не ощутив удара хлыста по лицу и не заметив направленного на него дула.
   Рут, не дрогнув, выстрелила, и пуля ударила в правое плечо нападавшего в тот самый момент, когда лорд Фицуотер сильным ударом свалил его на землю.
   В наступившей тишине, нарушаемой только дыханием лошадей и позвякиванием сбруй, Рут тяжко вздохнула.
   — Знаете, я никогда раньше не думала… Не представляла себе, что все это так ужасно, так страшно, так…
   — Рут! Боже мой! — только и смог вымолвить Джордж, забирая из ее онемевшей руки пистолет.
   Он обнял ее за талию, она прижалась к его широкой груди. Что может быть лучше, чем вот так утихнуть и успокоиться в его крепких руках, забыв обо всем на свете! Но она знала, что сейчас не время предаваться нежностям. Надо немедленно заняться Корой, ободрить ее, утешить, а главное, выяснить то, что страшно ее беспокоило, — не сделал ли Чарльз с ней чего худого.
   — Ничего, ничего… Со мной все в порядке, — сказала она, с трудом отрываясь от Джорджа.
   — Боже милостивый! Простите меня, Рут, простите, — говорил он, ужасаясь тому, что должна была ощутить хрупкая женщина при виде всей этой свары. — Я не должен был…
   — Со мной все в порядке, — повторила она… — Просто я не представляла себе, какое это безумие… И я знаю, Джордж, знаю, что вы справились бы со всем этим, даже если бы я не выстрелила.
   Он все еще держал ее в кольце своих рук, но это не было любовной лаской, но только лишь желанием успокоить и ободрить ее.
   — Мне надо поскорее заняться Корой, а потом… Господи, с этими-то что вы будете делать?
   И, выскользнув из его объятий, молодая женщина направилась к экипажу, старательно обходя поверженные тела Чарльза и Джонса.
   Джордж обернулся на кучера, который смотрел на своего господина с необычным для него выражением восторга и даже умиления.
   — Вы, ваша светлость, как хотите, а такой женщины, сталоть, и вовек нигде не сыщете, — сказал Генри и хохотнул.
   — Догадываюсь.
   Затем Джордж взглянул на недвижимое тело Мортона-младшего, и пламя гнева вновь сверкнуло в его глазах. Стоя над ним, он бесстрастно и неумолимо проговорил:
   — Сегодня вы совершили свою последнюю ошибку. Вам никогда больше не представится возможность повторить ее.
   Рут в это время вошла в карету и села рядом с дрожащей от страха девушкой. Она заговорила с бедной Корой ласково и ободряюще.
   — Милая Кора, все хорошо. Вы спасены, ничто вам более не угрожает.
   Кора всхлипнула раз, другой и заплакала. Рыдания сотрясали все ее худенькое тело. Рут обняла девушку и, гладя ее по волосам, продолжала тихонько утешать.
   Прошло довольно много времени, прежде чем Кора начала помаленьку успокаиваться. Но Рут, сама испытавшая страшную тревогу за эту девушку, понимая, что ей пришлось пережить, не торопила ее. Снаружи доносились голоса, какие-то невнятные шумы, лязг и скрежет, но она будто ничего не слышала. Она не представляла себе, что Джордж намерен предпринять дальше, но это и не заботило ее, ибо у нее теперь была спокойная уверенность в том, что ее возлюбленный все сделает как надо.
   — Кора, скажите, он не причинил вам вреда? — спросила она, когда слезы девушки постепенно утихли.
   — Нет, он… Нет, даже не коснулся меня, — все еще всхлипывая, пробормотала бледная, с мокрыми от пролитых слез щеками Кора. — Он только… Он такое говорил! Он говорил мне та… такие вещи! О вас, мэм. Он вас ненавидит!
   — Знаю, — мягко сказала Рут, убирая с ее лица намокшие от слез светлые прядки волос. — Но он в самом деле не сделал вам ничего худого? — снова спросила она, глядя в заплаканные глаза девушки.
   Та проглотила вновь подступившие слезы и молча покачала головой.
   — Ну и слава Богу!
   Рут вздохнула с облегчением.
   В это время к карете подошел Джордж и заглянул в окно. В его глазах Рут прочитала тревожный вопрос и с улыбкой успокоила его.
   — Она просто перепугана. Он не тронул ее. Джордж удовлетворенно кивнул.
   — Мисс Ренфрю, — сказал он негромко, — полагаю, вы сможете перенести небольшую поездку на двуколке? Генри доставит вас и Рут ко мне домой. Это здесь неподалеку, миль восемь, не больше. Вы побудете там, а Генри сразу же поскачет в Бат, к вашей матушке, с приятными известиями о вашем спасении.
   Кора, все еще находившаяся в объятиях Рут, кивнула, но ничего не сказала в ответ.
   — А чем вы займетесь, милорд? — спросила Рут, пряча за непринужденностью вопроса страх и тревогу.
   — Погружу наших злодеев в карету и отвезу к своему приятелю, члену городского магистрата, — живо ответил он, но глаза его стали холодными. — Между нами говоря, в одном теперь можно не сомневаться: отныне их злодействам пришел конец.
   Рут на миг задержала на нем взгляд, затем кивнула, соглашаясь.
   — Пойдемте, Кора, — сказала она, помогая девушке выйти из кареты.
   Генри уже развернул двуколку в том направлении, куда они собирались ехать, и сидел наготове, разбирая поводья. Вид у него был явно недовольный, и Рут подумала, что ему совсем не хочется расставаться со своим господином. В душе она посочувствовала ему, но ничего не сказала.
   Плед, предусмотрительно захваченный в «Диком Вепре», Джордж заботливо набросил на плечи Коры, поудобнее устроил ее, затем помог Рут сесть рядом с Генри.
   Рут не сомневалась, что лорд Фицуотер заранее продумал, как их разместить в двуколке, чтобы всем было удобно, а Кора сидела бы так, что ее не мог бы заметить ничей посторонний взгляд.
   — Я приеду сразу, как освобожусь, — сказал он. — Но Генри, прежде чем скакать в Бат, обо всем позаботится.
   — Спасибо, милорд, — сказала Рут.
   — Хорошенько держитесь за поручни, мне бы не хотелось, чтобы вы выпали из двуколки, случись на дороге ухаб… — А ты, Генри, смотри приглядывай за этой… — и беззвучно, одними губами, добавил еще словцо.
   Генри кивнул, прекрасно понимая, что имеет в виду хозяин — одна из кобылок была норовиста не в меру, — и, натянув поводья, тронул лошадей.
   Молодая женщина оглянулась, но не увидела ни Чарльза Нортона, ни Джонса. Их уже погрузили в карету. Она удивилась, как быстро Джордж успел со всем управиться. О, как она понимала Генри! Больше всего ей хотелось бы остаться с Джорджем и быть с ним до конца. Но приходилось считаться не только со своими желаниями — Коре сейчас она была гораздо нужнее.
   Несмотря на теплый плед, девушка никак не могла согреться. Она дрожала, но не столько от холода, сколько от пережитого ужаса. Рут подумала, что до «Дикого Вепря» наверняка гораздо ближе, чем до имения лорда Фи-цуотера, но лучше не показываться лишний раз на почтовой станции, не привлекать внимания ни к себе, ни к перепуганной девушке. Ей совсем не хотелось, чтобы сплетники округи на все лады толковали и перетолковывали случившееся.
   — У меня тут в кармане, мэм, имеется, сталоть, чуток джина, — вдруг заговорил Генри. — Хлебните, значить… Оно, конечно, не особо того, чтобы очень, вы к такому непривычная, но в самый раз пропустить по глоточку для сугреву, а не то совсем окочуритесь на этакой холодине.
   — Спасибо, Генри, — сказала Рут, забрав у него небольшую фляжку и первым делом заставив отпить из нее Кору.
   Та, сделав глоток, чуть не задохнулась от неожиданности; на глазах проступили слезы, и она насилу смогла проговорить:
   — Какая гадость!
   — Знаю, — сказала Рут, уловив мерзкий запах дешевейшего джина, но заставила и себя сделать пару глотков. — Я не очень-то в это верю, но говорят, что лучшего средства от простуды не существует, не так ли, Генри?
   — Мда-а, мэм, так оно и есть. Мой дядька, сталоть, тоже очень любил лечиться от простуды, — пространно заговорил Генри. — И вот однажды полечился он это, полечился, простуду всю вылечил, а сам свалился, сталоть, с лестницы, пролетел три пролета за один прием, просто, говорит, попался очень большой стакан для лекарства.
   — О, Генри! — воскликнула Рут. — Надеюсь, ваш дядя ничего себе не сломал?
   — Нет, мэм, ничего. Только ногу, но зато, сталоть, никакой тебе простуды! — Генри сделал эффектную паузу и договорил: — Правда, с ногой ему досталось хлопот, пришлось делать новую.
   — Новую ногу? — недоверчиво переспросила Рут.
   — Ну да, мэм, она ж у него деревянная была. Так что пришлось ему иттить к столяру, и тот, сталоть, смастерил ему новехонькую. Но просверлил в ней пропасть дырок. И потом кажный раз, как дядя лечился от простуды, приходилось связывать сломанную ногу веревочкой, продетой в дырки. Ну и задал, сталоть, сатана работенки дядиной старухе. Несколько месяцев, мэм, она только и делала, что чинила его ногу. Потому что каждый раз, как он принимался лечиться, обязательно падал с лестницы. Но зато, сталоть, простуды, мэм, никогда и в помине не было. А вы говорите…
   — Могу себе представить, — согласилась молодая женщина, обернувшись к Коре и поправив на ней плед. — У меня тоже был дядя, который однажды…
   И она рассказала совершенно невероятную историю о некоем несуществующем дядюшке, весьма схожую с анекдотом, поведанным Генри, и тоже завершающуюся забавным упоминанием старой тетки, замученной пакостями сатаны. Внутренне Рут искренне благодарила кучера, подсказавшего, как можно отвлечь несчастную девушку от пережитых страхов и горестей и рассеять ее мрачное настроение. Она понимала, что Коре сейчас, конечно, не до их дурацких историй, но все же в какой-то мере они скрашивали ей нелегкое путешествие в открытой двуколке. Продолжалось это, правда, лишь до тех пор, пока очередная история, рассказанная Генри, не оказалась слишком уж вольной.
   Кора явно снова забеспокоилась, и Рут попыталась остановить конюха выразительными взглядами. Но тот слишком увлекся очередной байкой, так что пришлось дернуть его за рукав.
   Кора, крепко сжав руку Рут, лежавшую на ее плече, вдруг тихо заговорила:
   — Знаете, я совсем не хотела ехать с этим человеком на прогулку, тем более пересаживаться в его карету. Когда он остановился и спросил, не лучше ли нам будет прокатиться в карете, я сразу решила отказаться и стала говорить об этом тетушке Эмили. Но та сочла, что мой отказ может показаться невежливым. Поверьте, я действительно не хотела садиться в его карету.
   — Я верю вам, дорогая Кора, и знаю, что вы не хотели с ним ехать, — успокаивала ее Рут.
   — Что теперь со мной будет? — безнадежным голосом сказала Кора, не смея поднять глаз. — Разразится такой скандал…
   — Никакого скандала мы не допустим, — твердо ответила ей Рут. — Мы вас выручили из беды, мы же и позаботимся о том, чтобы все обошлось лучшим образом.
   — О, как я жалела, что меня некому защитить! Я только и мечтала, чтобы явился кто-то, кто защитил бы меня… Но с тех пор, как умер батюшка… — Кора склонила голову и спрятала лицо в ладонях. — Я насмерть перепугалась, — прошептала она дрожащим голосом. — Все это было так страшно, так страшно…
   Слезы опять хлынули из глаз девушки. Рут пыталась ее успокоить, гладя по голове и говоря тихие слова утешения.
   — Я понимаю вас, — сказала она. Глаза ее потемнели, она вспомнила те дни своей юности, когда ей так же приходилось бояться, чувствовать свою полную беззащитность перед людской злобой. — Но больше, Кора, вам никогда не придется переживать подобных ужасов. И многое тут зависит от вас самой. Теперь, полагаю, вы никогда не примете приглашение человека, который вам не нравится или кажется подозрительным, разве не так?
   Кора подняла заплаканное лицо и посмотрела на Рут.
   — Единственная ошибка, — с улыбкой продолжала Рут, — которую вы, волею обстоятельств, допустили, куда менее тяжелая, чем те ошибки, которые люди совершают по слабости. Ведь, в сущности, Чарльз казался вам человеком сомнительным с самого начала, не правда ли? Вы должны гордиться своей проницательностью. В дальнейшем она поможет вам лучше разбираться в людях. Это хороший урок, хотя и слишком жестокий.
   — Да, конечно, — пролепетала Кора. — Но смогу ли я?..
   — В будущем надо быть более осмотрительной в выборе друзей, — продолжала Рут. — Вот и все, что необходимо для вашей безопасности, Кора, вот и все.
   Слабая улыбка коснулась губ девушки. Она тяжело переживала, обвиняя саму себя в том, что Чарльз осмелился поступить с ней таким образом. Ей казалось, что весь свет будет винить ее в этом. Но Рут вовсе не думала так и постаралась внушить девушке, что ее вины тут нет. Единственная беда в том, что на ее жизненном пути встретился негодяй, замысливший недоброе.
   — Вы действительно могли выстрелить в него вчера вечером? — робко спросила Кора.
   Не успела Рут и рта открыть, как кучер произнес:
   — Уж не знаю, как там вчерась, но вот сегодня, сталоть, она в него точно стрельнула!
   — Это правда, мэм? — с расширенными от ужаса глазами спросила Кора.
   — Я ранила его в плечо, — ответила Рут, укоризненно посмотрев на Генри. — Боюсь, вчера мне пришлось слишком сильно его огорчить, вот он и пришел сегодня в ярость при одном взгляде на меня. Я сказала ему, что мистер Нортон переписал завещание не в его пользу. Это взбесило его до такой степени, что мне пришлось пригрозить ему пистолетом.
   Девушка вздрогнула и тихо проговорила:
   — Он ненавидит вас, это правда. Он все время говорил мне, что расправится с вами, как только представится случай. Но он, как я поняла, боится какого-то человека по прозвищу Каюк, потому-то и считал, что мы должны ехать в Шотландию. Говорил, что если этот Каюк узнает о его женитьбе на богатой наследнице, то несколько месяцев может подождать. И потом опять начал говорить о вас. Сказал, что знает, где вы живете. И что-то насчет человека по имени Шон. Грозился сначала застрелить его, а потом… — здесь голос Коры задрожал. — О, мэм, я не осмелюсь сказать вам, что он о вас говорил!
   — Ничего, Кора, не стесняйтесь, я знаю все, что он может сказать обо мне, — спокойно ответила молодая женщина. — Не ломайте над этим голову. Он больше не сможет вредить ни мне, ни вам, ни кому бы то ни было еще. Теперь он не опасен. Мы все можем жить спокойно.
   — А что решил сделать с ним лорд Фицуо — тер? — робко спросила Кора.
   — Точно не знаю, но он сделает все, что нужно, и у нас в будущем не останется никаких причин опасаться этого негодяя, — с полной уверенностью произнесла Рут. — Когда Джордж берется за что-нибудь, он всегда доводит это до конца. А Чарльза, полагаю, он ненавидит не меньше, чем мы с вами.
   — Джордж? — непроизвольно воскликнула девушка, удивившись, что Рут назвала лорда Фицуотера по имени, но тотчас емутилась из-за собственной нескромности и спросила: — Миссис Прайс, скажите, как получилось, что он бросился вместе с вами спасать меня? Как вообще вы узнали, что я нуждаюсь в помощи?
   — Ну, это долгая история, — поморщившись, сказала Рут. — Вот Генри, вероятно, знает об этом так же хорошо, как и я. Если Чарльз действительно много говорил вам обо мне в карете, то вы, должно быть, уже знаете, что я не племянница мистера Мортона…
   — Он еще сказал, что вы были дев… были любовницей хозяина гостиницы.
   С трудом выговорив эти слова, Кора потупилась, чтобы скрыть свое пылающее от стыда лицо.
   — Нет, Кора, я сама хозяйка гостиницы при почтовой станции. Она называется «Толстый Кот».
   Рут заметила, что Генри с интересом прислушивается к их разговору, но подумала, что если он чего-то еще о ней не знал, то вскоре и так узнает.
   — Несколько дней назад я случайно услышала в своей гостинице то, что Чарльз говорил Джонсу, — продолжала она, — и это были ужасные вещи. Он намеревался убить своего дядю, а также любым способом заполучить в жены богатую наследницу. Я тут же рассказала об этом мистеру Мортону, и мы решили вместе отправиться в Ват, чтобы выяснить, насколько серьезны угрозы Чарльза. В том, что случилось с вами, Кора, есть и доля моей вины. Если бы я раньше поговорила с вашей матушкой и посвятила ее во всю эту историю, сегодняшнего похищения не произошло бы. Это меня очень угнетает.
   — Нет, мэм, это не ваша вина, — тихо сказала Кора. — Ведь вы же меня предупреждали относительно Чарльза. Жаль, что я не отнеслась к этому достаточно серьезно. Но теперь я понимаю, что всего сказать вы мне не могли. Думаю, потому, что мистеру Мортону не понравилось бы, если бы все рассказали мне или моей матери, разве не так? Он все время казался таким встревоженным. К тому же мне надо было тверже держаться с тетушкой Эмили.
   — Послушать, так до чего ж умная девчонка, ну прям мировой судья да и только! Так рассуждать! — восторженно проговорил Генри в пространство, затем обернулся и добавил: — Вы, мисс, после этой леди заняли в моем сердце второе, сталоть, место. Я горжусь, что мне досталось тоже вас освобождать, вот так-то.
   — Спасибо, Генри, — сказала Кора, удивленная и польщенная этой похвалой.
 
   — Вот мы, сталоть, и прибыли, леди, — провозгласил Генри, остановив лошадей перед большим и красивым зданием, выстроенным в классическом стиле прошлого столетия. — Позвольте пригласить вас в Вустершир, резиденцию ихней светлости. Тут, ста-лоть, есть на что глянуть, один дворец чего стоит, выстроен знатно, как говорится, по всем правилам искусства, да и вокруг, вишь ты, сплошная красота. Я вам прямо скажу, таких, сталоть, картин природы нигде не увидишь, разве что художник нарисует на полотне. Сейчас еще что! Сейчас осеннее время. А вы вот приезжайте-ка сюда летом, сами увидите.
   Генри соскочил с двуколки и, прежде чем помочь сойти Рут и Коре, подбежал к парадным дверям и постучал.
   — Мистер Дибли, — обратился он к пожилому дворецкому, отворившему двери, — у нас тут гости, миссис Прайс и мисс Кора. Их карета поломалась, так вот ихняя светлость велели доставить их сюда, а сами они воротятся позже.
   — Спасибо, Генри, — сказала Рут.
   Она не знала, Джордж ли предупредил кучера, чтобы тот не сообщал подлинных обстоятельств происшествия и причин, по которым они оказались здесь, или Генри сам решил так поступить. Она улыбнулась дворецкому. Ее манеры — дружелюбные, но не допускающие панибратства, должны были, как она надеялась, понравиться ему, хотя она и понимала, что истинную леди такие вопросы занимать не могут.
   — Надеюсь, мы не доставим вам слишком много хлопот, — сказала она. — Но будем весьма признательны, если нам дадут возможность погреться у камина и выпить по чашке чая. Лорд Фицуотер обещал скоро быть, но когда именно — точно не скажу.