– Тогда нечего плакаться, герр Голубчик, что у тебя смена по двое суток. К тому же самогон твой ничем не лучше травы почтенного Мамбуру.
– Я Голубь! Голубь, а не голубчик! – вскинулся волхв.
Тут память моя прояснилась. Про Голубя Подколодного я слышала, когда мы с Гверном вернулись с Ближнедальнего Востока и зависли в Волкодавле.
Тогда посетители «Белки и свистка» наперебой повествовали о событиях смуты, прошлых и нынешних. Этот Голубь изначально был жрецом храма Ядреной Матери, соратником верховного волхва отца Гениталия. Но затем, после того как рейтинг Траханеота Рыдальца вырос несказанно, объявился в Новом Кипеже среди раскольников. Но с ними Подколодный не ужился и, как рассказывали мне в Волкодавле, утек в Великий Суржик, поступив советником к тамошнему гетьману. Поскольку с тех пор в Великом Суржике произошел очередной государственный переворот (или два?), мятежный маг вполне мог переместиться еще куда-нибудь.
Сейчас, бухтя что-то себе под нос, он от нас отстал.
– Каким образом вы успели попасть в Потку раньше меня? – сухо спросил ландграф.
– Маленький женский секрет... – Я не стала мучаться, изобретая оригинальное объяснение.
– Надеюсь, вы поделитесь им со мной?
– Со временем – возможно.
– Это было бы небесполезно. К сожалению, герр Подколодный прав – система иногда дает сбои. Поэтому я и задержался. Но я не терял этого времени зря... Как вас устроили?
– Благодарю, мне не на что жаловаться.
– Вот как? – он взглянул на меня с некоторым подозрением. – Обычно дамы благородного происхождения именно жалуются. Они и на перинах спят как на булыжниках.
– Допускаю, что и так. Я еще не спала и не испробовала, каково оно в вашем замке.
– Ах да. Доктор наверняка пожелал познакомить вас со своими питомцами. И как оно?
– На сей раз все живы, ландграф.
– В таком случае вы свободны. Пока.
– Я ничуть не устала, и если вы желаете продолжить допрос...
– Однако я должен с дороги переодеться, принять ванну, выпить чашечку кавы... Утром я жду вас для приватной беседы. За вами придут.
И он удалился, ожесточенно скребя спину и бока. Вот для чего ему ванна понадобилась... И почему, при таком количестве магов в замке, он никак не вылечит свою чесотку?
Телохранители последовали за ним, и ничего не оставалось, кроме как вернуться в отведенную мне комнату. Купание ландграфа растянулось надолго, и я успела за это время вздремнуть.
Предварительно я обыскала постель – не подсунули ли чего под тюфяк. В этой Сильватрансе всего можно ждать! И я не ошиблась. Под тюфяком обнаружился полотняный мешочек. На всякий случай я не стала развязывать его, а вспорола кинжалом, не прикасаясь руками.
Содержимое подарка составляли: высушенная жаба и такая же ящерица, человеческий мизинец, крылья летучей мыши, сердце и печень, судя по размерам, принадлежавшие птицам, причем разным, вырванный глаз, несомненно кошачий, и все это было присыпано красным порошком – не то перцем, не то шафраном. Знала я, что у обитателей здешнего замка вкусы своеобразные, но чтоб такие... Я подцепила мешочек острием кинжала и выбросила эту пакость в окно. Нехорошо, конечно, реку засорять, но было у меня подозрение, что воды Авжежа и не такое уносили.
Перетряхнув все, что можно было перетряхивать, больше ничего постороннего я в комнате не обнаружила. Перекусила, достав спрятанное в камине жаркое, запила водой и подремала вполглаза.
Когда в дверь постучали, я тут же вскочила. (Ядрена Вошь! Которую ночь сплю не раздеваясь... да и не ночь это вовсе... а ванна по утрам и вечерам только снится... однако ж чесоткой не страдаю. Пока.) Но за мной явился не сам ландграф, а один из его телохранителей. Воляй, кажется. Или нет, Воляй – это был портрет. Гуляй? Во всяком случае, вопреки утверждениям доктора Бланко, этот тип никак не принадлежал к имперским наемникам.
– Дука ждет, – провозгласил он.
– Кто?
– Господин.
– Ну так пойдем, – подкрепившись, я нашла в себе силы встретиться хоть с дукой, хоть с мукой, хоть с шевалье Глюком.
Супротив ожидания, фон Ужоснах дожидался меня не в малой трапезной, где вчера мне пришлось встретиться с соратниками ландграфа. Меня привели в кабинет, выдержанный в черно-красных тонах. Первое, что я увидела, – огромный портрет на противоположной стене. И весьма сомнительно, чтоб по ночам он болтал и вылезал из рамы, поскольку оригинал находился тут же. На картине Вульф-Фрик фон Ужоснах представал гораздо внушительнее, чем в жизни. Но после того, как я повидала свой портрет работы маэстро Кобелье, уже поняла метод работы современных художников-монументалистов. Других портретов, статуй, гобеленов и вообще произведений искусства в кабинете не имелось. На отельной подставке красовался титанических размеров хрустальный шар – мне такие еще не попадались. Вдоль стен были расставлены стеллажи, где располагались сосуды разных степеней достоинства. Один из таких сосудов стоял на столе перед Ужоснахом, и ландграф наливал себе оттуда в чашку какой-то напиток.
На утреннюю каву это не было похоже.
– Кровушку попиваете, ландграф?
– Вас это смущает? – Не дожидаясь моего ответа, он задал следующий вопрос. – Вы знакомы с доктриной нашего учения?
– Только в самых общих чертах. И, признаюсь, многого не понимаю. Мне говорили, что у последователей Края Света кровь пьют неофиты. Адепты же кровь отдают. Как брат Удо.
– Ах, брат Удо, брат Удо... То, что он не распознал вас – одна из причин постигшего его наказания. Ему следовало заниматься вами, а не размениваться на всякие мелочи.
– Итак, вы уже давно знали обо мне, – сказала я с хорошо темперированным безразличием.
– Да. Но вначале развею ваше недоумение. Верно, адепт отдает свою кровь неофитам, приобретая контроль над их волей. Но иерарх, стоящий на качественно иной ступени, может пить кровь как адептов, так и неофитов, подпитываясь их жизненной силой. В отличие от традиционных вампиров, для этого совсем не обязательно умирать и можно не пренебрегать обычными едой и питьем. Очень удобно, вы не находите?
– Вы совершенно правы.
– А теперь – о вас. Когда я вступил в орден Края, мой наставник любил рассказывать поучительные истории о своей спутнице, указавшей ему дорогу к храму. К сожалению, этот наставник не мог научить меня ничему полезному. Традиционный вампир, да еще и вегетарианец...
Так я и думала, что без Бедного Генриха здесь не обошлось.
– Но сами истории были весьма занимательны. Впоследствии я, как и другие прогрессивно мыслящие люди и нелюди, отошел от ортодоксальной веры в Края, ибо мне открылся Край Света. Но, подбирая кандидатуры для будущих контактов, я продолжал наводить о вас справки.
– Надеюсь, не для того, чтоб меня обратить? Пофигизм, который я искренне исповедую с юных лет, запрещает мне вмешиваться в дела других учений, но и следовать этим другим учениями не велит.
– Нисколько. Я работаю здесь с людьми и нелюдьми, верящими в других богов или вообще ни во что не верящими.
– Вот как? А я думала, вы собираете здесь своих единоверцев.
– Единомышленников – да. Единоверцев – нет. Я собрал здесь умелых магов, протестующих против косности мышления, борцов с пошлой ограниченностью, выбравших свободу творчества, не ограниченную ничем, кроме моей воли.
– Ну, с творческими методами доктора Бланко и бокора Мамбуру я уже ознакомилась. А другие?
– Вот, например, Подколодный. Выходец из Поволчья, едва ли не самой отсталой страны в Ойойкумене. Естественно, он устремился в более продвинутые государства. Великий Суржик вряд ли может по этой части отвечать строгим запросам. Поэтому Подколодный перебрался в Гонорию, где стал придворным астрологом магната Вепшепепшема. Последний гороскоп, составленный им, был таков, что Вепшепепшем до сих пор разыскивает своего звездочета с собаками.
– А вам-то он зачем сдался, этот пьяница и склочник?
– Верно, таков он и есть, но при этом он еще предсказатель и пророк. Какая же серьезная организация без своего пророка? Правда, что именно он прорицает, понять довольно трудно, ибо предсказания он делает исключительно по-поволчански, а никто из нас не владеет этим языком в полной мере. Можно лишь догадываться, что Подколодный вычислил, будучи астрологом, появление кометы, ибо в его монологах часто встречаются слова «звезда» и «уши». А всякому известно, что комета предвещает глобальные перемены. Вдобавок не кто иной, как Подколодный придумал, как воздействовать с помощью нашего супершара, – Ужоснах кивнул на хрустальную громадину, – на каналы порталов перехода. До того мы применяли это магическое устройство только при подслушивании и заглушке, но оказалось, что мы недооценили собственные возможности. Впрочем, это к делу не относится.
– Ясно. А граф Дрэкула? Я понимаю, в Сильватрансе он вам нужен как наследник славного имени. Но он-то с кем боролся, кроме кредиторов?
– О, тут особая статья. Мы с ним сходимся в том, что являемся противниками традиционного вампиризма. Но есть некие фундаментальные истины, которые невозможно опровергнуть – как то, что в крови заключена квинтэссенция жизненных сил. Однако граф, отвергая традиционный вампиризм, дошел до утверждения, что жизненную энергию можно получить из других выделений человеческого тела. В идеале, по его теории, все, что выделяется, возвращается назад, снова выделяется и снова возвращается, и так достигается бесконечный круговорот, о котором так много твердили философы.
Хотя из намеков обитателей замка я догадывалась об этом, меня все же замутило.
– Но кто согласится возвращать... хм... этот продукт?
– Граф осознавал это с самого начала. Поэтому все свои знания и таланты – а они весьма велики – употребил для создания установки, перегоняющей человеческие отходы в нечто пригодное для приема внутрь... устраняя особенности вкуса и запаха. Он уверен, что со временем продукт, как вы выражаетесь, найдет множество не только потребителей, но и поклонников.
Ядрена Вошь! Я проявила похвальную предусмотрительность, решив не есть в этом замке ничего, кроме того, что сама убью и приготовлю.
– Однако традиционные вампиры в вашем кругу тоже есть, – сказала я, решив поскорее покончить с тошнотворной темой. – Эти... Популеску и Мутяну.
– Проколичи – не совсем вампиры в общепринятом смысле... и, в любом случае, мы должны поддерживать оппозицию в среде здешних существ. Мы находимся во враждебном окружении, и на Бобоану рассчитывать нечего. Ему не удержать власти. Он – не харизматический лидер.
– Угу. – Повидала я этих харизматических лидеров и нахожу, что они находятся в одном ряду со стихийными бедствиями. Но развивать эту мысль перед Ужоснахом не было необходимости, к тому же он мог счесть это за достоинство. – В общем и целом я поняла. Но я вам зачем понадобилась? Ни научными, ни магическими талантами я не обладаю.
– К тому и веду. У нас здесь центр всемирной оппозиции. А вы, как явствует из собранных мною сведений, никогда и ни с кем не могли ужиться. Вы – прирожденная разрушительница, одинокая волчица и темная лошадь. («Хорошо хоть кобылой не назвал...») До сих пор мы использовали женщин лишь как агентов влияния. Но я и не предлагаю вам влиться в наш коллектив. Я знаю, что вы всегда работаете в одиночку. Но мы могли бы с толком употребить ваше умение ломать, крушить и разваливать чужие планы, вваливаясь в последний момент, как в случае с бывшим нашем резидентом в Моветоне.
– Иными словами, вы предлагаете мне контракт?
– Можно выразиться и так. Разумеется, когда я буду убежден, что не ошибся в своих предположениях...
– У вас есть способы проверить. Брат Удо... бывший брат Удо... был магом. Вы тоже, наверное, маг.
– Я больше, чем маг. – Он самодовольно усмехнулся.
– Это как?
– Иерарх контролирует и адептов и неофитов. Все адепты являются магами, а неофиты – на пути к обретению истинной силы. Иерарх же, помимо той силы, которой он достиг, подпитывается силой своей паствы. Адепт управляет одной, двумя... самое большее – четырьмя стихиями. – Он сделал драматическую паузу.
– А вы? – нужно было подыграть.
– А мне подвластны все стихии. Все таланты и дарования. Согласитесь, это гораздо лучше, чем просто питаться кровью, как это делают традиционные вампиры. Есть, правда, небольшой побочный эффект... Принятие внутрь крови разных людей, обладающих различными свойствами, почему-то вызывает кожный зуд.
– Представляю себе... – я вспомнила слезоточивость святого Траханеота, которую он называл «аллергией на жизнь». Хотя при чем здесь это? Рыдалец если и пил кровушку жрецов и Иванов, то лишь фигурально.
– Но это, согласитесь, малая плата за обретенную мощь. – Уверена, что мой ответ не был ему нужен. Я и не стала отвечать. – Так что вы, фрау Райна... или Тесса... или... неважно... угадали. У меня есть множество способов испытать вас. На этом вводную беседу можно считать законченной. Вероятно, скоро нам понадобятся ваши специфические дарования. Очень, очень скоро.
Ничего-то этот архимаг в моих дарованиях не понял. Я всегда была сторонницей законности и порядка. И если при защите их что-то и разрушала, то не разрушения ради.
Но и я кое-чего не понимала. Почему фон Ужоснах заявил, что я всегда работаю в одиночку? Предположим, до недавнего времени так оно и было – и до МГБ, и после, и даже во время службы в охране, когда меня отправляли с частными контрактами. Но вот отец Батискаф уже знал о Гверне и предусмотрел для него место в своих планах. А Ужоснах, выходит, нет... Не предусмотрел или не знал? Если подумать, то в файлах МГБ и не могло быть данных о Гверне. Тогда каким образом квадратист о нем узнал? Решительно, я должна как можно скорее встретиться с узником Потки.
А что до планов Ужоснаха, то он может вставить себе эти планы вместо клизмы (хотя Дрэкула, вероятно, приветствовал бы подобное предложение).
В дверь постучали, и в кабинете появился доктор Бланко. Моему присутствию он нимало не удивился, пробурчал только: «А, и вы здесь...» – и обратился к Ужоснаху.
– Мейн герр, у меня возникли проблемы. Падеж материала.
– Ну, уж тут я ни при чем! – заявила я.
– А вас никто и не обвиняет. Пока. Я всю ночь провел в лаборатории, и питомцев из вивария не выпускал. А утром – внезапный летальный исход у троих самых свежих.
– А мне что до этого? – раздраженно спросил ландграф.
– Мне в качестве консультанта необходим Мамбуру. А вы распорядились отправить его на дежурство у портала. Прошу заменить его.
– И кого изволите порекомендовать на замену? Чтобы активировать портал, необходим маг-специалист. Дрэкула не обладает нужными знаниями, Подколодный отдежурил двое суток и теперь беспробудно пьян.
– Можно подумать, он на вахте был трезв...
– Что же вы, мне самому прикажете податься в привратники?
– А эти... как их... Популеску и Мутяну?
– Они еще не вернулись.
– Ну так пусть портал побудет без привратника! Все равно в нем нет срочной необходимости. А если что, разбудить Подколодного. Вылить на него ведро воды, и дело с концом. Эти поволчане... они только такое обращение и понимают.
– Хорошо, – недовольно произнес Ужоснах. – Если возникнет необходимость, протрезвлять Подколодного будете сами.
– В этом не сомневайтесь. Где не подействует вода – подействует скальпель. Где не подействует скальпель – подействует огонь.
– У вас все? Тогда можете идти.
– А мне сопровождать доктора или где? – вмешалась я.
Бланко поспешил высказаться до того, как Ужоснах открыл рот.
– Нет! Это зрелище не посторонних.
– Опасаетесь за мои нервы?
– Опасаюсь за свои открытия, – отпарировал он. – Мои методики – дело сугубо секретное.
– Он прав, фрау Райна. Мы еще не настолько хорошо знакомы, чтоб допускать вас к секретным разработкам.
– Не стану спорить. Однако вон и доктор вчера обещал мне испытание устроить, а ничего не было. Всегда вот так – наобещаете женщине с три короба, а после в кусты... если вы здесь главный де факто, извольте дать мне задание. Сами знаете, скучающая женщина может таких дел натворить...
Я, конечно, нарывалась на грубость, а может, и на что худшее. Он мог послать меня далеко от замка и вообще Сильватрансы. А я не намеревалась уходить, пока не выясню, что произошло с Гверном.
Ужоснах задумчиво почесывался.
– Согласен, фрау Райна. Безделье развращает. Но магических способностей у вас нет. И поставить вас к вратам я не могу. Не на кухню же вас отправлять работать!
Будь это кухня какого-нибудь другого замка, я бы согласилась. Но после того, что я только что выслушала...
– Насколько я понимаю, обитателей Потки довольно трудно отравить, однако лучше не рисковать. А вот, – меня внезапно осенило, – как организована оборона замка против нападения с воздуха?
– Но на замок не совершалось нападений с воздуха.
– Господин ландграф, среди здешних стригоев и... как их там... приколистов...
– Проколичей.
– Неважно. Среди них есть летающие?
– Разумеется, есть.
– А вы уверены, что все они на вашей стороне?
По лицу Ужоснаха я прочитала, что попала в болевую точку. И даже многоточие. Он даже перестал чесаться.
– Похоже, я был прав, обратившись к вам, – процедил он. – И как вы представляете свои дальнейшие действия?
– Я должна прогуляться по башням и произвести регонсцинтровку. Неплохо бы также ознакомиться с общей планировкой замка. Затем я составлю докладную записку, в которой изложу вам свои соображения. А вы внесете свои коррективы.
Ну кто сказал, что я не умею разговаривать с начальством? Главное – не дать понять, что рулите вы.
– Что ж, выполняйте.
– Но в замке есть секретные лаборатории, в которых нельзя допускать посторонних, – продолжал вредничать доктор Бланко.
– В вашем замке есть места, в которые я сама бы ни за что не хотела попасть. Например, в коллектор графа Дрэкулы. Надеюсь, у кого-нибудь есть план реконструкции замка, где обозначены помещения, куда не следует заходить?
– Думаю, у Дрэкулы есть нечто подобное, – сказал Ужоснах. – Идите к нему – полагаю, он уже в трапезной, сошлитесь на меня и затребуйте планы. После чего приступайте к своим обязанностям. А вы чего ждете, доктор?
И мы покинули кабинет Ужоснаха, провожаемые суровыми взглядами двух ландграфов – живого и на портрете. Ужоснахи могли сверкать очами сколь угодно. Доктор был доволен, что получил в свое распоряжение Мамбуру, а я – что нашла предлог лазать по башням.
Тут мы разошлись в разные стороны, и я проследовала в уже знакомый зал.
Ужоснах угадал. Дрэкула был там. И его кошмарный дворецкий – тоже. Граф вновь попытался отпотчевать меня продуктами из своей лаборатории, но, если я отказалась от них вчера, еще не зная, из чего они приготовлены, то сейчас – и подавно.
– И что это вы, домна, не едите совсем? – подозрительно спросил он. – Уж не принадлежите ли вы к секте голодарей, которые ради здоровья готовы умертвить себя?
– Знать не знаю про такую секту. Но не время предаваться чревоугодию, когда вашему родовому гнезду грозит опасность!
И я поведала ему про гипотетическую угрозу с воздуха, признаюсь, несколько сгустив краски. Но этого, оказывается, и не нужно было делать.
– Да, мы опасаемся нападения со стороны наиболее отсталой части стригоев и некуратов, которые, в силу узости своего мышления, считают нас оккупантами. Проколичи не зря отправились вчера, чтобы привести тех вражиторов, что поддерживают нас. – Поскольку я не видела, чтоб замок кто-то покидал, оставалось предполагать, что Мутяну и Популеску отправились через магический портал. – Но я не предполагал, что у наших врагов хватит смекалки устроить воздушный налет.
– Никогда не стоит недооценивать противника.
– Да, да... чертежи с планами хранятся у Трибунале. Сейчас он их принесет.
– Я лучше сама с ним схожу. – Дворецкий так хромал, что жалко было лишний раз гонять инвалида. – Чертежи секретных лабораторий показывать не надо, мне они без надобности.
– Ты слышал, Трибунале? Исполняй.
– И последний вопрос, граф – как у вас в Потке обстоят дела с темницами? Я к тому, что в случае серьезной опасности там можно было бы оборудовать убежище.
– Увы... это невозможно. Именно на нижнем ярусе, где были темницы, я расположил свою лабораторию. Там же находится Большой коллектор, – с застенчивой гордостью сообщил он. – Ну, и зомбихранилище там же...
– А узники как же?
– В силу специфики исследований доктора Бланко узники у нас не задерживаются. А тех, кого доктор не пускает в обработку, держат в башне.
– Ясно. Пошли, Трибунале.
Дворецкий, приволакивая ногу, двинулся вперед. На лестнице нам встретились Бланко, серьезный и деловитый, и Мамбуру, жизнерадостный и обдолбанный.
– Это тебе, наверное, соли кто-то в кормушку насыпал, – толковал он.
– А ты разве в порошок соль не добавляешь?
– Разрази меня Пятница! Нужно сперва положить в горшок жабу и морскую змею и держать там, пока они не умрут от ярости, Затем добавить туда толченых многоножек и тарантулов, смешанных с семенами ча-ча, листьями брессилет, трамбладор, десмембре и машаша...
– Этих я в своей практике не встречал.
– Они здесь не растут, но сойдет и крапива. Еще нужно добавить иглы кактусов, кожу белой древесной лягушки, стертой в порошок с четырьмя видами рыб-собак. И для полного эффекта – толченый человеческий череп.
– Эй, дедуля, это ничего, что ты во всеуслышанье рецепты разглашаешь? – окликнула я бокора.
– Так я ж пропорции, пропорции не назвал! – со смехом ответил он. – А от них все и зависит. Короче, добавляешь это в бататы с огурцами и кормишь клиента. Только соли ни крупицы! Они тогда все вспоминают и сразу в могилу укладываются.
К этому моменту некроманты достаточно удалились по лестнице, и следующего вопроса Бланко я не слыхала. Мы тем временем оказались в уже знакомом по ночным похождениям коридоре. Только портреты не говорили, призраки не витали, и гульливые красавицы не шастали.
– Вот, сейчас, – пробормотал Трибунале и направился к двери.
Я хорошо помнила эту дверь. Именно из-за нее ночью появлялись вольная гоноринская панна с инкубом Клопинелем.
– Позволь, ты ничего не перепутал? Мы же шли в твой апартамент.
– Мадам, – укоризненно произнес Трибунале. – В этом замке я ничего не могу перепутать. Я отвечаю за то, чтоб здесь был порядок. И свою комнату с чужой не перепутаю ни при каких обстоятельствах.
Он отцепил от пояса увесистую связку ключей и стал отпирать дверь.
Я отодвинулась в сторону. Встречаться с Клопинелем у меня не было ровно никакого желания. Для моих планов он бесполезен.
– Что же вы, мадам?
– Не хочу беспокоить вашего соседа.
Горбун вынырнул из-за двери.
– Какого соседа? Я живу один... совсем один.
– Точно?
– Уверяю вас, мадам.
Спорить было бессмысленно. Я проследовала за дворецким, готовясь влепить навязчивому демону, если он проявится, по чувствительным местам.
Однако Клопинеля в комнате не было. И все же многое свидетельствовало о том, что он здесь живет. В комнате стоял густой запах каких-то восточных благовоний. В отличие от масел, которыми пользовалась недоброй памяти маркиза де Каданс, здесь пользовались куреньями. Запах этот пропитал балдахин огромной кровати со смятыми простынями из черного шелка. Вместо столбиков, поддерживавших полог, расположились статуи, скопированные с иллюстраций к поэме Либертино «От 1 до 69». Картины и гравюры аналогичного содержания украшали стены. Все это напоминало изображения знаменитого Боди-Билдинга в Заморской Олигархии. Тем удивительнее было увиденное мною в глубине комнаты. А именно – конторка, обитая обшарпанной клеенкой, и фанерный шкаф со множеством ящиков, наподобие тех, где хранились документы в имперском архиве. К шкафу Трибунале и направился и принялся открывать ящики один за другим.
– Да где ж оно? Ведь тут же было!
Пока он рылся в бумагах и пергаментах, я оглядывалась с подозрением. Несомненно, в комнате обитало два жильца, и «деловая» половина принадлежала Трибунале. Но где же он ночует? На кровати могла поместиться целая рота, но вряд ли красотки Клопинеля стали бы терпеть в своей постели горбуна. Разве что те, которые знают толк в извращениях.
Может, Трибунале проводит ночи где-то в другом месте? А инкуб, который, по идее, должен днем отсыпаться от трудов неправедных, прячется где-то в темном подвале, между коллектором и зомбихранилищем? Короче, не мое это дело. Мое – совсем другое.
– А, вот, нашел! – дворецкий протянул мне пачку чертежей.
Я не специалист в строительных науках, но жизнь научила несколько разбираться в фортификации. Похоже, это было то, что надо.
– Отлично, Трибунале! Кстати, кто производил реконструкцию замка? Ведь не сам же граф?
– Граф Дрэкула вносил руководящие указания. Но вообще-то перестройкой занимался я.
– Вот как? Дворецкий? – я вспомнила, что при первой встрече Трибунале намекнул, что раньше занимал какую-то иную должность. – Или у тебя есть опыт строительства?
– Да, мадам. Я был архитектором в Парлеве.
– К сожалению, никогда не приходилось бывать в этом городе.
– Непременно побывайте! Мне довелось там строить дворец Фон-Трепло, отделение банка Голдмана, здание Опера-Гиньоль...
– Однако... Почему же архитектор высокого класса прозябает в этой забытой богами стране, не на самой престижной должности?
– Согласно обычаям Шерамура, дворецким у принца крови, к коим приравнен граф Дрэкула, может служить только титулованный дворянин. Так что граф оказал мне честь, пригласив на эту должность.
Ох уж мне эти вечные сословные предрассудки шерамурцев!