— Это мне мало о чем говорит.
   Он взял микрофон. После того как он в третий раз высунул антенну из окна, Элгарс нашла моток скотча и зафиксировала рацию так, чтобы антенна торчала из люка на крыше фургона. Это работало замечательно, и он удивлялся, почему он сам не додумался до этого. Вероятно, потому, что за последние три дня единственным временем, когда он не бежал, было время, когда он спал мертвым сном.
   — Рид?
   — Да?
   — Найди уличный указатель.
   — Хорошо.
   Минометный тягач резко свернул влево, дугой взметнув вверх землю ухоженного дворика. Он раздавил розовый пластиковый трехколесный велосипед, затем втиснулся в промежуток между соседними домами. Деревянная изгородь между ними разлетелась в щепки, когда боевая машина прошла по всей ее длине. Выехав из-за домов, он круто развернулся вправо.
   Дома стояли на половине квартала. Минометный взвод проследовал до конца улицы, где вездесущая зеленая табличка определила наконец их местоположение.
   — Джексона и Шестая, — сказал Рид по радио.
   — Черт, — сказала Элгарс. — Неплохо. Мы почти у Арлингтонского кладбища.
   — Как далеко? — спросил Керен, всматриваясь вперед. Впереди стояли небоскребы, что не было хорошо. Чертовы штуки притягивали послинов, словно дерьмо мух. Он снова нажал кнопку микрофона. — Кто-нибудь видит большой холм? Должен быть где-то на девять часов от нас.
   — Вижу его, — сказал кто-то из Тягача-Три. Отделение было из другой бригады и присоединилось к их почти целому взводу у озера Джексон. Они все еще не чувствовали себя одной семьей, но по крайней мере держались рядом — Между двумя зданиями. Тебе их вряд ли видно оттуда, где ты сейчас.
   — О’кей, — сказал Керен, — это наша цель…
   Оглушительный взрыв сорвал фасад небоскреба к югу, одинокий трассер исполнил дикий кульбит вверх и вперед.
   — Святая хрень! — заорал Рид. — Послины!
   Крупнокалиберный пулемет на крыше БТР развернулся на юг вдоль Шестой улицы и начал плеваться огнем.
   —  Жми! —заорал Керен по радио и подал пример, дав «Сабурбану» по газам. — Не стойте там!
   Он свернул на дорогу как раз в тот момент, когда БТР тронулся. Гиперскоростная ракета испарила кусок дорожного покрытия справа, когда «Сабурбан» с сумасшедшим юзом поворачивал на перекрестке. Элгарс достала свой УОП и высунулась наружу из люка на крыше. Краем глаза он увидел, как другие бэтээры мчатся по парковочной площадке на углу, но вдавил педаль в пол и с нарастающей скоростью несся к далекому холму.
   Он уже превысил сорок миль в час, когда Элгарс больно пнула его в плечо.
   — Стой! — провопила она, и мимо пронеслась еще одна ГСР. Воздушная волна от ее полета встряхнула массивный фургон, словно собачонку, сама ракета разнесла заправку на углу.
   —  Пошла в жопу!— проорал он в ответ и повел машину зигзагом. Из ниоткуда мелькнуло серебряное копье плазменной пушки, и он увидел, как запылал Тягач-Два. — Будь все проклято!
   Минометные бэтээры открыли огонь из своих крупнокалиберных пулеметов, но, учитывая, как они прыгали по обочинам, у них не было шансов попасть в вожака послинов, которому должен был принадлежать тот точный выстрел. Он едва просматривался в зеркале заднего вида, почти в тысяче метров. Дистанция только и спасала их от славящихся отсутствием меткости послинов. Однако дистанция ничего не значила для бого-королей.
   —  Стой, или мы все в ЖОПЕ!— снова крикнула Элгарс. Ее ноги словно вросли в спинки обоих сидений, винтовка в руках застыла неподвижно, словно припаянная.
   Он ударил по тормозам и потянулся назад за собственным УОПом. Стрелком он был никудышным, но если они не снимут этого бого-короля, то все поджарятся. Две винтовки лучше одной. Теоретически винтовки калибра семь шестьдесят две не обладали достаточной поражающей способностью на такой дистанции. С расстояния свыше пятисот метров у него никогда не получалось попасть даже в амбар. Но, черт, иногда и лошади поют.
   Машина едва остановилась, как сверху раздался треск единственного выстрела.
   — Гони!
   Он посмотрел в зеркало заднего вида, в их сторону понесся шквал огня. Нормалы роты послинов исступленно атаковали. Но они стреляли во все, что видели, не только по машинам, и огонь был рассеянным. Его плотности хватало, чтобы пули начали щелкать по «Сабурбану», но бого-король был явно мертв. Его блюдце на самом пределе видимости дрейфовало в сторону. Керен врубил передачу и вдавил педаль в пол. Прямо впереди поднимались клубы дыма от горящей бензозаправки, и если они доберутся до этой дымовой завесы, им, может быть, даже удастся спастись.
   — Святая Матерь Скорости, не оставь нас сейчас! — прокричала Элгарс и принялась пускать гранаты. Двадцатимиллиметровые заряды бухали с равномерностью метронома, выплясывая танец разрушения за отступающим взводом.
* * *
   Взвод пронесся через Форт-Майер, словно его там и не было. Штаб-квартира Командования Континентальной Армии и одно из самых знаменитых учреждений Соединенных Штатов сейчас являлся городом-призраком: казалось, что единственными живыми существами в мире остались солдаты взвода и преследующие их послины. Мимо минометного подразделения промелькнули комиссариат и клиника, а затем появилась стена вокруг Арлингтонского кладбища.
   Зная о приближении к препятствию, Керен сбавил скорость, чтобы бэтээры могли его догнать. Он снова взял микрофон.
   — Тягач-Три, переедь через эту штуковину, — сказал он, указывая на стену.
   — А ворот разве нет? — спросил кто-то у рации Тягача-Один.
   — Ты хочешь терять время на поиски? — спросил командир Тягача-Три и развернулся к стене. Машина пропыхтела вперед и уперлась носом в низкую каменную стенку. Водитель газанул, и широкая секция стены упала.
   — А теперь жмем. Тягач-Три, ЦУО, Первый, пошли!
   Керен пристроился позади Тягача-Три, когда тот начал вилять между надгробий. Специалист посмотрел на окружавшие его и уходящие вдаль белые маркеры и покачал головой. Он подозревал, что их обитатели поймут неотложную природу прохождения взвода, но им не понравится часть, касающаяся бегства. Ну, рано или поздно они обязательно найдут настоящее подразделение, к которому и присоединятся. И смогут прекратить драпать.
   Тягач-Три повернул направо на первой же дороге и поехал по ней вокруг холма. Росшие здесь деревья скрывали машины, но Керен не будет спокоен, пока они не окажутся с другой стороны холма. Минометчикам никогда и ни за что не полагалось видеть врага. Это было вколочено в них с самых первых дней начальной подготовки. В отличие от артиллеристов они не могли бить по нападающим прямой наводкой. Однако при правильном использовании их стодвадцатимиллиметровые мины причиняли огромный урон.
   Едва они приблизились к круговому перекрестку, как по направлению к ним вниз по холму зашагал офицер. Подполковник был одет в синюю парадно-выходную форму и был вооружен пистолетом-пулеметом MP-5. Он встал на пути передней машины и поднял руку, чтобы остановить ее. Коротко поговорив с командиром машины, он промаршировал к «Сабурбану».
   Элгарс положила свой УОП и потянулась к наполовину позабытому девятимиллиметровому пистолету на поясе Керена.
   Не поворачивая головы, он сказал:
   — Нет.
   — Почему? — спросила она.
   Искоса посмотрев на нее, он увидел голубые глаза, мертвые, как у акулы.
   Керен указал на вершину холма справа, где была видна линия окопов, протянувшаяся по гребню до Могилы Неизвестного Солдата. В них пригнулись ожидавшие врага солдаты. Можно было легко различить их УОПы и пулеметные расчеты.
   — Собираешься положиться на то, что они все хотят, чтобы этого парня прихлопнули? — прошептал он, когда офицер приблизился.
   — Я подумаю об этом, — сказала она, откидываясь на спинку пассажирского сиденья. — Посмотрим.
   Как и всех их, ее тоже переполняла решимость оставить реку между собой и послинами.
* * *
   Керен зафиксировал на лице военное выражение и отдал честь, когда офицер приблизился. При данных обстоятельствах это было не так уж обязательно, но козырнуть лишний раз еще никому не повредило.
   — Подполковник! — сказал он. — Специалист Керен, минометный взвод роты «Альфа» Первого батальона Четыреста пятьдесят второго пехотного полка Третьей бригады Пятидесятой пехотной дивизии.
   Подполковник был высок, строен и почти болезненно красив. Он больше напоминал голливудскую звезду в каком-нибудь действительно паршивом фильме про войну. Он четко, словно на параде, козырнул в ответ.
   — Подполковник Александер.
   Он посмотрел на «Сабурбан». Машина была гордостью и радостью какого-то яппи, прежде чем попалась в лапы Пехоты. Сейчас у нее оставалось лишь одно целое окно, задняя и боковая панели испещрены флетчеттными пробоинами, левое заднее крыло почти оторвалось после тесного общения с минометным тягачом, а из-под капота вырывалась струйка пара.
   — Где вы нашли эту машину, специалист? — спросил он сухим и смертельно опасным тоном.
   Керен заморгал. Это был самый последний вопрос, какой он ожидал услышать. Черт, взвод удержался вместе в отличие от большинства подразделений. У них практически не осталось сержантов, тягачи на последнем издыхании, у них не было офицеров, боезапаса, связи. А этого тупого ублюдка интересовало, почему украли фургон.
   Оставался один выход: соврать.
   — Докладываю, сэр. Наш БТР Управления Огнем подбила своя артиллерия во время обороны Ококвана. Командир моей роты лично реквизировал эту машину, которая стояла без топлива на Принц-Уильям-парквэй. Мы использовали ее для перевозки боеприпасов и транспортировки раненых во время отступления. Нас снова опрокинули, вместе с батальоном Бронированных Боевых Скафандров, у озера Джексон. Командир роты, командир взвода и все наши сержанты погибли в первом же столкновении на озере Джексон. С тех самых пор я использую ее в качестве машины ЦУО, сэр. Мы шли последними. Мы с боем отступали под огнем противника. Я бы не смог этого сделать без машины. Сэр.
   И подполковник мог этому верить или нет, как угодно. А если ублюдок начнет еще к чему-либо придираться, он позволит этой суке с твердым лицом сделать свое дело. А затем взвод просто еще раз отступит под огнем.
   Командир подразделения, подобного этому, должен был быть седым ветераном, равно как и поборником строгой дисциплины. Керен знал, что президентские морские пехотинцы были именно таковы. Каждый хрен был ветераном Барвона или Дисса. И они все равно обожали муштру. Поэтому здравый смысл подсказывал, что и командир Старой Гвардии должен быть таким же. Но «фруктовый салат» на синей парадной форме говорил об обратном.
   Керен не был из тех, кто тратит все свое время на запоминание медалей, которые хотел бы когда-нибудь получить. Но ему доводилось видеть «фруктовые салаты». И он знал пару штучек, на которые стоит обратить внимание. Он не признал наивысшей награды на груди подполковника, но скорее всего это был Орден Доблестного Легиона. И это довольно красноречиво говорило обо всем. ОДЛ являлся наградой того сорта, которую по-настоящему искусный бумагомаратель получал после тридцати лет рабства в Пентагоне.
   После внимательного, но завуалированного осмотра болтающихся медалей Керен отметил нехватку некоторых. Отсутствовали Серебряные Звезды. Отсутствовали Бронзовые Звезды. Подполковник служил в пехоте, он носил скрещенные винтовки, но Знак Боевого Пехотинца отсутствовал. Знак Пехотного Эксперта — да. Медаль за меткую стрельбу — да. Крылышки мастера-парашютиста — да. Звезда за боевой прыжок — нет. Полная грудь медалей говорила ясно как божий день, что подполковник никогда не слышал сделанного в бою выстрела.
   Паттон мог бы вырядиться в парадную форму в такое время. Скорее он бы носил полевой камуфляж, но Джорджи обладал своеобразным юмором. То же и Макартур. Если бы ему приказали держать Арлингтонское кладбище до последнего человека, он, вероятно, вырядил бы все подразделение в парадную форму. Задача была невыполнимой, и все погибнут в любом случае. Так что можно сделать это с шиком. Но им обоим довелось понюхать пороху.
   Лицо Керена застыло в маске вежливости, но он знал, в чем дело. Парень сдрейфил. Он был напуган до смерти и готов был положить все свое подразделение, чтобы доказать, что не трус. Когда придет время, он наверняка помчится вниз по холму к мостам. Горячо молясь, чтобы саперы не взорвали их, пока он не перейдет.
   Подполковник бросил на него еще один холодный взгляд и кивнул.
   — Очень хорошо. Мне известно, что последние два дня несение службы сопровождалось некоторыми крайностями. — Его лицо приняло кислое выражение, граничащее с презрением. — Ваша дивизия бежала довольно долго.
   Керен подавил глубокий сердитый вздох, когда последняя крошечная струйка адреналина пробралась в его и без того перегруженную систему. После краткой паузы он кивнул.
   — Да, сэр. Мы бежали.
   — Что ж. — Офицер холодно улыбнулся. — Вам повезло. Ваши дни бегства закончены.
   Он указал на холм в направлении едва видимой на его вершине Могилы.
   — Отведите свое… подразделение туда вверх. И вкопайте ваши минометы. Они окажутся полезным добавлением к нашему огню.
   Керен уважительно кивнул и достал свою карту.
   — Есть, сэр. Сэр, я бы хотел отметить два момента доктрины применения минометов…
   Лицо офицера затвердело.
   — Мне вполне хорошо известна минометная доктрина, специалист. Я отдал вам приказ.
   — …которые указывают на то, что при близком столкновении минометы должны располагаться на минометных машинах. Мы можем быть готовы через четыре минуты после остановки, если останемся на машинах, сэр. Для окапывания требуется время.
   Он посмотрел офицеру прямо в глаза.
   — Мы были в контакте менее двух миль отсюда, сэр.
   При этом сообщении лицо офицера напряглось. Он не мог не слышать удары гиперскоростных ракет, но явно надеялся, что враг был дальше.
   — Где?
   — Отряд послинов находился возле Арлингтон-холла, сэр. Их бого-король использовал плазменное орудие. Вы видели огонь, сэр?
   — Да. Специалист, у нас нет времени спорить…
    Да у меня есть все время мира, осел. Если ты поставишь нас на вершине холма, нам осталось от силы минут пятнадцать жизни.
   — Сэр, мы направлялись к транспортному кольцу на Кинг-драйв. Минимальная дистанция стрельбы стодвадцатимиллиметровых минометов составляет почти восемьсот метров. Я не смогу обеспечить вашему подразделению Сплошной Заградительный Огонь с верхушки этого холма.
   Это было наглой ложью. Дистанция не превышала и трети от этого. Но он был готов побиться об заклад, что офицер этого не знает.
   И оказался прав.
   — Очень хорошо, — рявкнул офицер. — Но если вы попытаетесь двинуться с позиции, когда мы вступим в контакт, я уничтожу ваши машины. Ваши дни бегства закончились, специалист.
   — Так точно, сэр! — сказал Керен. — Какая ваша частота управления огнем?
   Офицер отчаянно сдерживался, чтобы не оглядываться через плечо в направлении подбирающихся послинов. Поэтому его выражение внезапной растерянности выглядело комично.
   — Э-э…
   — Мы на частоте шестьдесят три семьдесят, сэр, — услужливо подсказал Керен. Он вытащил свой командирский блокнот, черканул несколько строк, оторвал листок и вручил его офицеру. — Вот, сэр. Так мы поехали занимать позицию?
   — Да. Отправляйтесь, я…
   — Вызовете нас.
   — Да.
   Керен еще раз отсалютовал и взял микрофон.
   — Тягач-Три, подождите. Я поведу нас на позицию.
   Он был рад, что наушник оказался прижат к его уху.
   — Что? Мы останавливаемся? — переспросил Тягач-Три. Тягач-Один откликнулся в той же манере, но реакция Третьего забила его ответ.
   — Да, мы едем на круг. У меня есть карта, а у подполковника есть наша частота. Я еду первым. Приготовьтесь к установке.
   Он улыбнулся подполковнику и отдал ему честь, не выпуская микрофон из руки. Затем включил передачу и объехал большой минометный БТР перед собой. Задние колеса большого фургона подавили тщательно уложенный дерн и отбросили фонтан почвы. Он посмотрел в зеркало заднего вида на все еще стоявшего на месте и держащего в руке клочок бумажки подполковника. Что за болван!
* * *
   — Вот болван! — прорычал специалист, просовываясь в окно. Старшина третьего отделения не был рад остановке. Керен поднял глаза от своего пульта и увидел, что к «Сабурбану» направляется также и старшина первого отделения. Сержант был из другого батальона третьей бригады и по званию стоял выше Керена. Но изначально он командовал стрелковым отделением и в минометах не разбирался. Он также не был лидером. Он был счастлив подчиняться Керену в течение всего бегства. Керен как раз закончил устанавливать пульт, когда подошел сержант.
   — Да, наверное, — согласился Керен. Затем он мотнул подбородком в сторону холма. — Там наверху стоят противотанковые ракеты «Дракон». И, может быть, эти чертовы здоровенные снайперские винтовки. Если мы попытаемся смыться, тебе понравится подставить зад под одну из них?
   Он посмотрел прямо в глаза старшине третьего отделения.
   — Эти хреновы поста могут нагрянуть в любую минуту. Не считаешь, что нам лучше изготовиться к стрельбе?
   Старшина отделения был крупным мужчиной, редкие светлые волосы подстрижены до уровня щетины. Щетина на лице была почти такой же длины. Его ноздри раздувались, он сжимал и разжимал кулаки. Затем, посмотрев в направлении окопов на вершине холма и выругавшись, он развернулся и потопал к своему тягачу, выкрикивая команды готовить миномет к бою.
   Старшина первого отделения был в летах, толстый, лысый и черный, как пиковый туз. Сложив руки на груди, он проследил, как старшина другого отделения промаршировал прочь, и угрюмо посмотрел на Керена.
   Керен посмотрел на него.
   — Да?
   — Сколько мы собираемся здесь оставаться? — спросил старшина отделения.
   Керен безрадостно покачал головой.
   — Самое умное, что приходит в голову, это пока они, — сказал он и снова дернул подбородком в сторону батальона, — не увязнут в лошадях по уши. Когда у них совершенно не будет времени возиться с удирающим минометным подразделением.
   Сержант кивнул.
   — Другими словами, в самый наихудший момент из всех возможных.
   Заявление прозвучало без выражения.
   Керен посмотрел на свои трясущиеся руки, крутившие пульт.
   — Меня никогда не могли обвинить в том, что я умный, — ответил он. — Упрямый — да. Глупый — да. Чирей в заднице. О да! Но не умный.
   Сержант слабо улыбнулся и кивнул. С чем и пошел обратно к своему бэтээру.

63

    Вашингтон, округ Колумбия, Соединенные Штаты Америки, Сол III
    11 октября 2004 г., 08:17 восточного поясного времени
 
   — Господин президент, — сказал капитан Хэдкрафт, — это глупо.
   Реквизированная Боевая Машина Пехоты «Брэдли» заскользила вбок, силясь забраться вверх по дорожной насыпи. Взводу Сто пятой пехотной дивизии не хотелось отдавать машину. Но сочетание прямого президентского приказа и взвода бронированных боевых скафандров победило. Теперь скафандры имели транспорт, обладавший даже большей проходимостью, чем «Сабурбаны», в которых они стартовали.
   Но и это нисколько не поможет в случае окружения разгневанной толпой.
   Магистрали ЮС-29 и ЮС-50 на северной стороне округа Колумбия безжалостно очистили от машин. Всем, кто не успел добраться до Белтвэя к этому времени, приказали покинуть свои легковые автомобили, пикапы или микроавтобусы, и танки с навешенными бульдозерными ножами сгребли машины в сторону. Беженцев посадили в грузовики и свезли в парки вокруг госпиталя ветеранов, где сооружался палаточный городок.
   Президентское подразделение как раз проезжало по району, когда это привлекло внимание Верховного Главнокомандующего. И он немедленно приказал сделать крюк.
   Проблема, с точки зрения Секретной Службы, да и морских пехотинцев, если уж на то пошло, заключалась в том, что в данный момент президент не мог похвастаться наивысшим рейтингом. В результате прямого президентского приказа за последние сорок восемь часов Соединенные Штаты потеряли солдат больше, чем за любой период прошлого столетия. По этому поводу вскипал гнев, что уже можно было заметить по все еще функционирующему Интернету. Форма, в которую он облекался, была направлена на президента. К нему добавлялся еще гнев людей, вынужденных покинуть свои дома. Все это означало немалые шансы на то, что эти люди могут напасть на главное должностное лицо. Президент покрутил шлем в руках и покачал головой.
   — Может быть. Меня никогда не называли умным. Упрямым — да. Занозой в заднице — да. Но не умным. — Он посмотрел на офицера морской пехоты, скорчившегося впереди на сиденье экипажа. «Брэдли» вовсе не рассчитывались на размещение боевых скафандров, и это было очевидно. Отделение заполнило машину, словно сардины банку. Он посмотрел прямо туда, где, по его представлению, находились глаза капитана. — Но это мои люди. Это часть работы. Посмотрите на это в таком ключе: когда один из ваших солдат лежит в госпитале, вы пойдете его навестить?
   Скафандр оставался неподвижным, но президенту почудилось, что положение рук чуть-чуть изменилось.
   — Да.
   — Тут то же самое. И иногда на вас сердятся.
   Капитан повернул ладони вверх, соглашаясь.
   Президент снова покрутил шлем, наблюдая за волнами подвижного геля. Он напоминал нечто из плохого фильма «ужасов», и ему предлагалось надеть это на голову.
   — Я должен повидаться с этими людьми. Если в ходе своего бегства в Кэмп-Дэвид я пронесусь мимо них, нынешняя администрация никогда не сможет оправиться от такой пощечины.
   Он поднял глаза, его лицо затвердело.
   — Так что скажите водителю ехать туда.
* * *
   Масса беженцев бурлила. Тысячи людей, одиноких или семьями, привезли сюда на грузовиках и автобусах и выгрузили на поле для гольфа. Рота военных полицейских тщетно пыталась распределить людей и организовать установку палаток, но в общем и целом люди стояли, сидели или бродили, как им вздумается. Командир роты оставил один взвод в резерве в качестве команды быстрого реагирования, и периодически ему приходилось вторгаться в это скопище, чтобы пресекать драки или начинающиеся волнения. С течением времени обращение все больше и больше начинало напоминать обхождение с военнопленными.
   «Брэдли» и «Сабурбаны» президентского кортежа свернули на Арнольдс-драйв в направлении Солдатского Дома и остановились. Поскольку не всем морским пехотинцам удалось поместиться в «Брэдли» и «Сабурбанах», одно отделение ехало сверху на броне боевых машин. Прежде чем тягачи закончили разворот, солдаты спрыгнули на землю и взяли гравиоружие на изготовку; глаза их обшаривали окрестности в поисках угрозы.
   Бесцельно слоняющие беженцы наблюдали за приближением кортежа со смесью любопытства и тревоги. «Сабурбаны» свидетельствовали о том, что это может быть какой-нибудь высокопоставленный правительственный чиновник, хотя привычный лимузин отсутствовал. Но бронированные боевые машины, танки в глазах большинства наблюдавших служили предостережением, что правительство не всегда друг. С ними уже обращались словно с заключенными ввиду чрезвычайности ситуации, и зрелище еще более весомой огневой мощи, представляемой наполовину святыми, наполовину демонами в боевой броне, порождало у них смешанные чувства. Когда морские пехотинцы взяли оружие на изготовку в поисках внешней угрозы, не думая о производимом на гражданских впечатлении, толпа отпрянула назад.
   Лагеря беженцев притягивали репортеров, словно варенье мух. Из нескольких передач своих коллег стало ясно, что вести репортажи о наступлении послинов равносильно самоубийству. Поэтому следующей горячей темой оказались некомпетентность и грубые действия правительства. Вкупе с гибелью почти сотни тысяч солдат в северной Вирджинии это могло породить скандал почти легендарных размеров. Или так, во всяком случае, казалось.
   После уничтожения послинами спутников пропало большинство телевизионных сигналов. Хотя кабельные компании лихорадочно пытались наладить работу своих сетей в Интернете, большинство людей переключилось на общепризнанные каналы вещания в качестве основного источника новостей.
   И пускай традиционные средства массовой информации все еще держали значительную долю этого рынка, многие зрители достаточно соображали в его развивающихся новых формах и стали искать свои собственные источники получения новостей.
   На главные альтернативные источники обрушилась такая нагрузка, что серверы выходили из строя один за другим. Однако достаточно много осталось в рабочем состоянии, что позволило зрителям в своих домах выбирать самое важное и интересное в соответствии со своими представлениями. Впервые освещение большой войны попадало в дома фактически без купюр.
   Зрители могли выбирать между прямым подключением к Системе Обмена Данными Между Машинами, которая давала ясное представление, где идут бои, или даже между прямой видеотрансляцией из боевых скафандров, направлявшихся к месту сражения или принимавших в нем участие. Стычка между Первым батальоном Пятьсот восьмого полка Мобильной Пехоты и небольшим приземлением в Редмонде, штат Вашингтон, собрала наибольшую в истории аудиторию, превысившую даже число следивших за последними часами Битвы за Фредериксберг. Здесь, наверное, сыграло свою роль и то обстоятельство, что она происходила в самое удобное вечернее время.