Страница:
Ардан’аат подошел вплотную на своем
теноре.
— Нам нужно двигаться. — Он указал на отдаленный обелиск. — Того мы убили, но будет еще больше.
Кеналлай повернулся к старшему кессентаю. Командир не ожидал от него того же внезапного изменения, которое произошло с ним. Его не озарило предвидение.
— Ты представляешь себе, какую полную неудачу мы потерпели?
Ардан’аат даже не повернул головы. Но дернувшийся гребень выдал его дискомфорт.
— Я никогда не ожидал, что ты отдашь древко, — неопределенно сказал он.
Кеналлай раздул ноздри, соглашаясь.
— Ну, я это сделал. И скажу тебе вот что. Мы попали в гнездо грата.И спасения нет.
Ардан’аат глубоко вздохнул:
— Я дам тебе момент на решение. Потом ты или воюешь, или уходишь в тыл.
Кеналлай распушил гребень в приступе черного юмора.
— Ты идиот. Тыла нет.Я пойду воевать — с тобой или без тебя. И будь прокляты твои угрозы. Но это потому, что нам некуда отступать! Это конец! В этом проклятом здании у нас зарывшиеся, словно абаты,треши, — продолжал он, махнув на Монумент у себя за спиной. — С юга у нас сила, которая истребилавойско там, и перед нами эта сила здесь, пока воинство тонкой струйкой просачивается через реку.Мы фуссирто уут!
Ардан’аат пренебрежительно отмахнулся.
— Учение этого молодого болвана размягчило тебя.
Он сделал жест в сторону увенчанного обелиском пригорка.
— Их мало, и они уже бегут.
Сенсоры снова взвизгнули, и в своем тенаре поник следующий бого-король. На этот раз полоса огня пропахала курган с одного конца до другого, изъязвив переднюю часть обелиска. Но даже когда огонь вгрызался в сооружение, на Комплексе Организации Американских Государств засветилась еще одна опасная точка. И другая на здании Института Сельского Хозяйства. Затем взрыв первой стодвадцатимиллиметровой мины расшвырял группу оолт’ос.
Винтовки пятидесятого калибра обладали не только огромной мощностью, они могли вести огонь на большой дистанции. Снайперы били с расстояния почти в милю. Большинство пуль предназначалось нормалам, гибель которых происходила незамеченной. Но некоторые пули, на счастье или на беду, поражали лидеров. И вызывали массированный отклик. Но в схватку вступало все больше оружия, и плотность ответа бого-королей падала.
Кеналлай распушил гребень.
— Мы прошли долгий путь вместе. Но наступила пора прервать наши отношения.
Он кивнул своему старому другу:
— Я отправляюсь в бой. И оттуда не вернусь.
Он развернул свой тенари поплыл к ожидавшему его оолту. Тяжеловооруженный отряд прорубится через обороняющихся вдалеке. Но он уже знал, что это ничего не даст.
Внезапно на вершине обелиска появилась точка цели, и мгновение спустя тенарАрдан’аата испарился во вспышке ослепительного огня, когда пуля пронзила батарею кристаллов.
Ядерный взрыв низкой интенсивности смел всех послинов со ступеней Монумента. Когда он произошел, Кеналлай уже отъехал от бывшего товарища. Ему удалось удержать тенар,когда ударная волна чуть не утопила его в мелком пруду.
Он даже не стал сыпать проклятиями — лишь вздрогнул от глубокой царапины, оставленной чиркнувшим по спине осколком, и посмотрел на обелиск в отдалении.
— Пожалуй, достаточно, — прошептал он. — Пошло оно все к Амд’нт.
Он махнул бойцам своего оолт’ондара:
— Прочь с тенаров!
Свои слова он подкрепил действием, слезая с собственного блюдца и снимая плазменную пушку с турели. Тяжелая энергетическая батарея уже удобно лежала на его спине, когда остальные бого-короли спешились и начали собирать оолт’ос покойного Ардан’аата.
— Когда мы смешаемся с оолт’ос, эти фуссирто ууттреши не смогут нас отличить!
Он повернул на восток к дальнему монументу, когда серия взрывов прошла по собравшимся у пруда оолт’ос.
— В бой! —прокричал он. — Сегодня хороший день, чтобы умереть!
Все время чертовски долгого бега вверх по лестницам она знала, что это глупо. Но мысль о таком выстреле не покидала ее после того, как ей удалось остаться в живых после первого. О выстреле с памятника Вашингтону. Он был сладким сном любого снайпера. Хороший выстрел. Она ощутила это в момент удара приклада в плечо. Превосходным, прямо в чертово кольцо. Вопреки бурно вздымающейся груди. Вопреки бурно колотящемуся сердцу.
Сердце никак не могло угомониться. Только сейчас оно заливало кровью мраморный пол. Но дело того стоило. Момент был прекрасен. А в ее жизни было чертовски мало прекрасных моментов. Это был хорошийвыстрел…
71
72
— Нам нужно двигаться. — Он указал на отдаленный обелиск. — Того мы убили, но будет еще больше.
Кеналлай повернулся к старшему кессентаю. Командир не ожидал от него того же внезапного изменения, которое произошло с ним. Его не озарило предвидение.
— Ты представляешь себе, какую полную неудачу мы потерпели?
Ардан’аат даже не повернул головы. Но дернувшийся гребень выдал его дискомфорт.
— Я никогда не ожидал, что ты отдашь древко, — неопределенно сказал он.
Кеналлай раздул ноздри, соглашаясь.
— Ну, я это сделал. И скажу тебе вот что. Мы попали в гнездо грата.И спасения нет.
Ардан’аат глубоко вздохнул:
— Я дам тебе момент на решение. Потом ты или воюешь, или уходишь в тыл.
Кеналлай распушил гребень в приступе черного юмора.
— Ты идиот. Тыла нет.Я пойду воевать — с тобой или без тебя. И будь прокляты твои угрозы. Но это потому, что нам некуда отступать! Это конец! В этом проклятом здании у нас зарывшиеся, словно абаты,треши, — продолжал он, махнув на Монумент у себя за спиной. — С юга у нас сила, которая истребилавойско там, и перед нами эта сила здесь, пока воинство тонкой струйкой просачивается через реку.Мы фуссирто уут!
Ардан’аат пренебрежительно отмахнулся.
— Учение этого молодого болвана размягчило тебя.
Он сделал жест в сторону увенчанного обелиском пригорка.
— Их мало, и они уже бегут.
Сенсоры снова взвизгнули, и в своем тенаре поник следующий бого-король. На этот раз полоса огня пропахала курган с одного конца до другого, изъязвив переднюю часть обелиска. Но даже когда огонь вгрызался в сооружение, на Комплексе Организации Американских Государств засветилась еще одна опасная точка. И другая на здании Института Сельского Хозяйства. Затем взрыв первой стодвадцатимиллиметровой мины расшвырял группу оолт’ос.
Винтовки пятидесятого калибра обладали не только огромной мощностью, они могли вести огонь на большой дистанции. Снайперы били с расстояния почти в милю. Большинство пуль предназначалось нормалам, гибель которых происходила незамеченной. Но некоторые пули, на счастье или на беду, поражали лидеров. И вызывали массированный отклик. Но в схватку вступало все больше оружия, и плотность ответа бого-королей падала.
Кеналлай распушил гребень.
— Мы прошли долгий путь вместе. Но наступила пора прервать наши отношения.
Он кивнул своему старому другу:
— Я отправляюсь в бой. И оттуда не вернусь.
Он развернул свой тенари поплыл к ожидавшему его оолту. Тяжеловооруженный отряд прорубится через обороняющихся вдалеке. Но он уже знал, что это ничего не даст.
Внезапно на вершине обелиска появилась точка цели, и мгновение спустя тенарАрдан’аата испарился во вспышке ослепительного огня, когда пуля пронзила батарею кристаллов.
Ядерный взрыв низкой интенсивности смел всех послинов со ступеней Монумента. Когда он произошел, Кеналлай уже отъехал от бывшего товарища. Ему удалось удержать тенар,когда ударная волна чуть не утопила его в мелком пруду.
Он даже не стал сыпать проклятиями — лишь вздрогнул от глубокой царапины, оставленной чиркнувшим по спине осколком, и посмотрел на обелиск в отдалении.
— Пожалуй, достаточно, — прошептал он. — Пошло оно все к Амд’нт.
Он махнул бойцам своего оолт’ондара:
— Прочь с тенаров!
Свои слова он подкрепил действием, слезая с собственного блюдца и снимая плазменную пушку с турели. Тяжелая энергетическая батарея уже удобно лежала на его спине, когда остальные бого-короли спешились и начали собирать оолт’ос покойного Ардан’аата.
— Когда мы смешаемся с оолт’ос, эти фуссирто ууттреши не смогут нас отличить!
Он повернул на восток к дальнему монументу, когда серия взрывов прошла по собравшимся у пруда оолт’ос.
— В бой! —прокричал он. — Сегодня хороший день, чтобы умереть!
* * *
Мучительный кашель рвал ей грудь, и на белой пыли появилось еще больше пятен крови. Куски известняка рухнувшего перекрытия основательно пересчитали ей ребра и окончательно добили левую руку, но выстрел был хорош. Она оставалась на месте достаточно долго, чтобы увидеть поглотившую блюдце бого-короля вспышку. Ее зрение до сих пор еще не восстановилось. И она дорого заплатила за это.Все время чертовски долгого бега вверх по лестницам она знала, что это глупо. Но мысль о таком выстреле не покидала ее после того, как ей удалось остаться в живых после первого. О выстреле с памятника Вашингтону. Он был сладким сном любого снайпера. Хороший выстрел. Она ощутила это в момент удара приклада в плечо. Превосходным, прямо в чертово кольцо. Вопреки бурно вздымающейся груди. Вопреки бурно колотящемуся сердцу.
Сердце никак не могло угомониться. Только сейчас оно заливало кровью мраморный пол. Но дело того стоило. Момент был прекрасен. А в ее жизни было чертовски мало прекрасных моментов. Это был хорошийвыстрел…
71
Вашингтон, округ Колумбия, Соединенные Штаты Америки, Сол III
11 октября 2004 г., 11:16 восточного поясного времени
Они могли и не победить, но они старались изо всех сил. Керен отбросил свой пульт в сторону и опустился до разделения зарядов и подноски мин. Стволы вели огонь траверсом, серии взрывов шли поперек фронта наступающих послинов. К ним присоединились еще два ствола, и все четыре миномета наносили врагу глубокие шрамы.
Ствол-Три, похоже, поутих с появлением поддержки и боеприпасов. Ему бы хотелось, чтобы второй водитель грузовика с боеприпасами присоединилась к ним или хотя бы отставила винтовку в сторону. Но он уже был знаком с таким выражением в глазах и не собирался предлагать это первым. И не то чтобы они нуждались в дополнительной помощи.
Пришедшие на подмогу солдаты носили нашивки всевозможных подразделений. Была и бронекавалерия, и пехота, и масса вспомогательных подразделений. Они не слишком понимали, что делают, но при множестве рук работа шла гораздо скорее, и в конце концов заряды стали поступать быстрее, чем стволы успевали их метать. Примерно половина людей прибыла с кавалерийским подполковником. Парень выглядел на семнадцать лет, что означало очередного омоложенного. Расхаживая кругом и командуя силами поддержки, он демонстрировал такое виртуозное владение ненормативной лексикой, какое Керену редко доводилось слышать.
И это были всего лишь ошметки, без приличного оружия, а то и вовсе безоружные, если на то пошло. Большинство добровольцев присоединились к бронекавалеристам уже на кургане Монумента. Некоторые из них просто устали бежать. Некоторые рассудили, что если они не остановят лошадей здесь, то все кончено; без разницы, умереть здесь или где-нибудь еще. Но очень многие явно вышли из себя из-за того, гдедерутся. Да забирайте Вирджинию, плевать. Берите Арлингтонское кладбище. Заберем обратно. Но Монумент? А вот хрен вам. Тут была кучка очевидно омоложенных бойцов; большинство прибыли вместе и явно знали друг друга. Он не знал, кто они такие и откуда пришли; они не входили ни в одну регулярную часть. Но они вдруг появились из ниоткуда и повели за собой каждого чертова солдата хотя бы с малой толикой готовности сражаться.
На территории эспланады он видел много солдат. Разбитый палаточный городок почти опустел, и большинство ушедших были далеко, но немалое число все же пришло.
Среди них были черные и белые, азиаты и латиносы. Мужчины и женщины. После дней отступления от большинства воняло потом. Судя по виду многих, им не помешало бы как следует поесть и провести ночь-другую без дежурств и кошмаров.
Но они были здесь. И они помогали. Грузовик привез разнообразные боеприпасы, и добровольцы роились вокруг него, сбрасывали вниз цинки с патронами пятидесятого калибра для пулеметов, распаковывали мины и бегали к пехотным позициям с патронами и гранатами.
Тем временем пехота вела шквальный огонь. На курган забрались по меньшей мере шестьсот солдат, которые сейчас стреляли по наступающим послинам. Все лежали, наружу выглядывали только головы и винтовки. Иногда ГСР поражала участок обороны и оголяла его, или шальная пуля попадала в отдельного солдата, но добровольцы тут же ползли вперед и восполняли потери.
Конечно, большинство сбежали. Но многие остались. И лошади смогут захватить Монумент только через их трупы.
Грязный и усталый первый лейтенант остался последним офицером в бронекавалерийской роте. Конечно, и командовать ему приходилось меньше чем взводом «Абрамсов», так что он не слишком переутомился.
Паппас около секунды обдумывал заявление.
— Эл-тэ, мне нужны ваши машины возле «Уотергейта». У меня туда движется часть пехотного батальона, есть и артиллерийская поддержка. Но мне действительно нужны и ваши танки.
— Нет. И даже больше — хрен вам, нет! — прорычал лейтенант, уставший спорить с безжалостным сержантом. Этот ублюдочный флотский выскочка начал изводить его почти за час до того, как лошади перешли реку. Если бы они этого не сделали, он бы остался, но теперь в этом не было смысла. Никакого смысла. Ни одна сила на земле не сможет остановить волну послинов сейчас, когда они форсировали Потомак. Они так же преспокойно могли отправиться обратно в Нью-Йорк, как и остаться здесь на съедение.
Офицер вцепился в сталепластовые пальцы, лежавшие на комингсе командирского люка.
— Убирайтесь с моей машины! — Лейтенант переключился на интерком. — Полс, поехали.
«Абрамс» ожил и рванул вперед, остальные четыре танка пристроились колонной за ним и поехали по эспланаде на восток, к Капитолию, и прочь от сражения вокруг Арлингтонского моста.
Паппас вздохнул и наклонился вперед. Стальные пальцы сорвали шлемофон с головы сопротивляющегося лейтенанта и притянули его поближе. Извивающийся офицер обнаружил, что бороться с ними было все равно что с механическими тисками.
— ПИР, режим шепота, — спокойно произнес Паппас. Затем он прошептал лейтенанту. — Ты сказал, через твой труп? Разворачивай взвод, или я так сожму твою голову, что она лопнет. Буквально.
Паппас положил ладонь на затылок офицера и слегка сжал пальцы.
Офицер корчился в его железной хватке и скулил от боли. Ему казалось, что его глаза вот-вот лопнут.
— Ты меня всю дорогу так не продержишь! — прокричал он. Его голень болезненно стукалась о термальный репитер, но он не замечал меньшей боли.
Лицо Паппаса затвердело, и он выдернул офицера из танка.
— ПИР, передай на все танки. Всем танкам. Остановиться немедленно. Нам нужно немного побеседовать.
Танки продолжали ехать на восток. Они не только не остановились, они еще прибавили скорости.
— ПИР, они все слышали?
— Несущая частота активна у всех танков, и я передала сообщение на интерком.
— Ладно, — прорычал Паппас.
Он достал моток изоленты для работ в космосе и примотал тщетно протестующего офицера к башне, затем прошагал по броне к люку водителя. Рассчитанные на работу в открытом космосе зажимы надежно удерживали его на шкуре бронированного бегемота. Он присел у люка и забарабанил по нему.
— ОТКРЫВАЙ!
Физической реакции не последовало, но он мог поклясться, что расслышал слабое «Нет!».
Он нажал точку на предплечье, из нижней части выскочило лезвие длиной два фута. Клинки предложил Дункан, и техники-подгонщики индои с превеликим удовольствием оснастили ими всю роту. Сейчас мономолекулярное лезвие оказалось более чем кстати. Оно вошло в кобхэмовскую сталь, как в масло, и рассекло замок люка пополам.
Спустя совсем ничего остаток взвода выстроился, преисполненный внимания. Двоих или троих украшали синяки, и минимум у одного оказалась сломана рука. На башне одного танка остывало раскаленное пятно от скользящего удара бронебойного заряда, а одному наводчику потребуется серьезное медицинское вмешательство. Но большинство находились здесь.
— По-хорошему вы не понимаете. Сейчас я поговорю с вами по-плохому, — стальным тоном произнес сержант. — Это подразделение виновно в дезертирстве перед лицом врага. Каждый боец этого подразделения заслуживает смерти как по Единому Кодексу Военного Судопроизводства, так и по Процедуре Суда в Военное Время Федерации.
Он остановился и посмотрел на стоящие перед ним фигуры. Большинство все еще смотрели с вызовом. Несмотря на регулярные казни дезертиров через повешение до высадки послинов, бегство в подобном случае было распространено столь широко, что им вряд ли предъявят обвинение. Чего они еще не поняли — это что они больше не находятся под действием американских законов.
— Вы получили приказ должным образом назначенного сержанта Ударных Сил Флота. В этом случае ваш проступок подпадает под действие законов Федерации.
Он снова остановился и понизил голос.
— И это означает, что вы только что пересекли порог ада.
Он поднял крепко связанного лейтенанта, держа его за затылок.
— Этот офицер игнорировал прямой приказ. Он возглавлял это отступление. Прежде всего виновен он.
Паппас сжал пальцы, и череп офицера лопнул. Труп лейтенанта упал к ногам выстроившихся солдат, забрызгивая их кровью и кусками мозга. Почти обезглавленное тело дергалось на земле некоторое время, пока на периферийные нервные окончания продолжали поступать импульсы. Большинство солдат стояли ошеломленные, двое-трое смотрели с довольным видом. Затем почти половина согнулись пополам, их стошнило.
— Я хочу, чтобы вы кое-что уяснили! — прорычал Паппас. — Послины могутвас убить. Если вы снова попытаетесь бежать, я точновас убью.
Паппас поднял свою М-300 и выстрелил поверх голов. Очередь релятивистских капель пробила брешь в здании Лонгуорта, на улицу посыпалась каменная крошка.
— Это оружие прошьет ваши жестянки насквозь с очень большого расстояния. Вы будетебояться меня больше, чем врага.
Голос принадлежал человеку молодому, уверенность — нет. Снова омоложенный.
— Ответ отрицательный,— ответил Керен с рации Тягача-Три. На стальной настил пола с его рук сочилась кровь — от подготовки зарядов на них лопнули волдыри. Экипажу Тягача-Три в конце концов удалось раствориться в толпе добровольцев и смыться. Но это не имело значения. Мины в ствол опускал наполовину смышленый посторонний помощник наводчика. И две девчушки с нашивками подразделения электронного наблюдения нарезали заряды. И еще десяток человек готовили мины. Ублюдки с Третьего были на хрен не нужны.
— Я испробовал все частоты пушкарей. Никого.
Не ответил даже центр управления огнем Пятидесятой дивизии. Вероятно, удрали, сволочи.
— Что ж,— сказал парень в рации голосом, звучавшим одновременно и покорно судьбе, и позитивно. — Где-то да надо умереть.
Керен сменил траверс и немного сократил дистанцию.
— Полагаю, то самое время.
— Ага,— сказал парень на другом конце линии. — Ну, я всегда говорим, что мне не полагалось прожить ни дня после Чосина. Спасибо за поддержку, минометы. Конец связи.
Керен изумленно покачал головой. Парень, наверное, говорил о Валькириях или чем-то наподобие этого.
— Дункан? — спросил он.
— Мы наготове! Где вы его хотите?
— Вопрос. Какую мелодию мне следует использовать? — спросил он. Со стороны отдаленного Монумента ясно слышалась стрельба. Там не иначе как считали себя обреченными.
— Чего?
— Я думаю, «Полет Валькирий».
— Чего?
— Или мне следует держаться традиционной?
— Какой традиционной?.. А!
— Н-да, традиционная побеждает. По правде, жаль. Это истинно вагнеровский момент.
11 октября 2004 г., 11:16 восточного поясного времени
Они могли и не победить, но они старались изо всех сил. Керен отбросил свой пульт в сторону и опустился до разделения зарядов и подноски мин. Стволы вели огонь траверсом, серии взрывов шли поперек фронта наступающих послинов. К ним присоединились еще два ствола, и все четыре миномета наносили врагу глубокие шрамы.
Ствол-Три, похоже, поутих с появлением поддержки и боеприпасов. Ему бы хотелось, чтобы второй водитель грузовика с боеприпасами присоединилась к ним или хотя бы отставила винтовку в сторону. Но он уже был знаком с таким выражением в глазах и не собирался предлагать это первым. И не то чтобы они нуждались в дополнительной помощи.
Пришедшие на подмогу солдаты носили нашивки всевозможных подразделений. Была и бронекавалерия, и пехота, и масса вспомогательных подразделений. Они не слишком понимали, что делают, но при множестве рук работа шла гораздо скорее, и в конце концов заряды стали поступать быстрее, чем стволы успевали их метать. Примерно половина людей прибыла с кавалерийским подполковником. Парень выглядел на семнадцать лет, что означало очередного омоложенного. Расхаживая кругом и командуя силами поддержки, он демонстрировал такое виртуозное владение ненормативной лексикой, какое Керену редко доводилось слышать.
И это были всего лишь ошметки, без приличного оружия, а то и вовсе безоружные, если на то пошло. Большинство добровольцев присоединились к бронекавалеристам уже на кургане Монумента. Некоторые из них просто устали бежать. Некоторые рассудили, что если они не остановят лошадей здесь, то все кончено; без разницы, умереть здесь или где-нибудь еще. Но очень многие явно вышли из себя из-за того, гдедерутся. Да забирайте Вирджинию, плевать. Берите Арлингтонское кладбище. Заберем обратно. Но Монумент? А вот хрен вам. Тут была кучка очевидно омоложенных бойцов; большинство прибыли вместе и явно знали друг друга. Он не знал, кто они такие и откуда пришли; они не входили ни в одну регулярную часть. Но они вдруг появились из ниоткуда и повели за собой каждого чертова солдата хотя бы с малой толикой готовности сражаться.
На территории эспланады он видел много солдат. Разбитый палаточный городок почти опустел, и большинство ушедших были далеко, но немалое число все же пришло.
Среди них были черные и белые, азиаты и латиносы. Мужчины и женщины. После дней отступления от большинства воняло потом. Судя по виду многих, им не помешало бы как следует поесть и провести ночь-другую без дежурств и кошмаров.
Но они были здесь. И они помогали. Грузовик привез разнообразные боеприпасы, и добровольцы роились вокруг него, сбрасывали вниз цинки с патронами пятидесятого калибра для пулеметов, распаковывали мины и бегали к пехотным позициям с патронами и гранатами.
Тем временем пехота вела шквальный огонь. На курган забрались по меньшей мере шестьсот солдат, которые сейчас стреляли по наступающим послинам. Все лежали, наружу выглядывали только головы и винтовки. Иногда ГСР поражала участок обороны и оголяла его, или шальная пуля попадала в отдельного солдата, но добровольцы тут же ползли вперед и восполняли потери.
Конечно, большинство сбежали. Но многие остались. И лошади смогут захватить Монумент только через их трупы.
* * *
— Первый сержант, да мне плевать, что вы Флот! Мне плевать, даже если бы ваши приказы исходили хоть от самого Господа Бога! Я вернусь обратно лишь через собственный труп. Я не собираюсь даже думать про это. Победить невозможно, и я не собираюсь строить из себя дурака-героя.Грязный и усталый первый лейтенант остался последним офицером в бронекавалерийской роте. Конечно, и командовать ему приходилось меньше чем взводом «Абрамсов», так что он не слишком переутомился.
Паппас около секунды обдумывал заявление.
— Эл-тэ, мне нужны ваши машины возле «Уотергейта». У меня туда движется часть пехотного батальона, есть и артиллерийская поддержка. Но мне действительно нужны и ваши танки.
— Нет. И даже больше — хрен вам, нет! — прорычал лейтенант, уставший спорить с безжалостным сержантом. Этот ублюдочный флотский выскочка начал изводить его почти за час до того, как лошади перешли реку. Если бы они этого не сделали, он бы остался, но теперь в этом не было смысла. Никакого смысла. Ни одна сила на земле не сможет остановить волну послинов сейчас, когда они форсировали Потомак. Они так же преспокойно могли отправиться обратно в Нью-Йорк, как и остаться здесь на съедение.
Офицер вцепился в сталепластовые пальцы, лежавшие на комингсе командирского люка.
— Убирайтесь с моей машины! — Лейтенант переключился на интерком. — Полс, поехали.
«Абрамс» ожил и рванул вперед, остальные четыре танка пристроились колонной за ним и поехали по эспланаде на восток, к Капитолию, и прочь от сражения вокруг Арлингтонского моста.
Паппас вздохнул и наклонился вперед. Стальные пальцы сорвали шлемофон с головы сопротивляющегося лейтенанта и притянули его поближе. Извивающийся офицер обнаружил, что бороться с ними было все равно что с механическими тисками.
— ПИР, режим шепота, — спокойно произнес Паппас. Затем он прошептал лейтенанту. — Ты сказал, через твой труп? Разворачивай взвод, или я так сожму твою голову, что она лопнет. Буквально.
Паппас положил ладонь на затылок офицера и слегка сжал пальцы.
Офицер корчился в его железной хватке и скулил от боли. Ему казалось, что его глаза вот-вот лопнут.
— Ты меня всю дорогу так не продержишь! — прокричал он. Его голень болезненно стукалась о термальный репитер, но он не замечал меньшей боли.
Лицо Паппаса затвердело, и он выдернул офицера из танка.
— ПИР, передай на все танки. Всем танкам. Остановиться немедленно. Нам нужно немного побеседовать.
Танки продолжали ехать на восток. Они не только не остановились, они еще прибавили скорости.
— ПИР, они все слышали?
— Несущая частота активна у всех танков, и я передала сообщение на интерком.
— Ладно, — прорычал Паппас.
Он достал моток изоленты для работ в космосе и примотал тщетно протестующего офицера к башне, затем прошагал по броне к люку водителя. Рассчитанные на работу в открытом космосе зажимы надежно удерживали его на шкуре бронированного бегемота. Он присел у люка и забарабанил по нему.
— ОТКРЫВАЙ!
Физической реакции не последовало, но он мог поклясться, что расслышал слабое «Нет!».
Он нажал точку на предплечье, из нижней части выскочило лезвие длиной два фута. Клинки предложил Дункан, и техники-подгонщики индои с превеликим удовольствием оснастили ими всю роту. Сейчас мономолекулярное лезвие оказалось более чем кстати. Оно вошло в кобхэмовскую сталь, как в масло, и рассекло замок люка пополам.
Спустя совсем ничего остаток взвода выстроился, преисполненный внимания. Двоих или троих украшали синяки, и минимум у одного оказалась сломана рука. На башне одного танка остывало раскаленное пятно от скользящего удара бронебойного заряда, а одному наводчику потребуется серьезное медицинское вмешательство. Но большинство находились здесь.
— По-хорошему вы не понимаете. Сейчас я поговорю с вами по-плохому, — стальным тоном произнес сержант. — Это подразделение виновно в дезертирстве перед лицом врага. Каждый боец этого подразделения заслуживает смерти как по Единому Кодексу Военного Судопроизводства, так и по Процедуре Суда в Военное Время Федерации.
Он остановился и посмотрел на стоящие перед ним фигуры. Большинство все еще смотрели с вызовом. Несмотря на регулярные казни дезертиров через повешение до высадки послинов, бегство в подобном случае было распространено столь широко, что им вряд ли предъявят обвинение. Чего они еще не поняли — это что они больше не находятся под действием американских законов.
— Вы получили приказ должным образом назначенного сержанта Ударных Сил Флота. В этом случае ваш проступок подпадает под действие законов Федерации.
Он снова остановился и понизил голос.
— И это означает, что вы только что пересекли порог ада.
Он поднял крепко связанного лейтенанта, держа его за затылок.
— Этот офицер игнорировал прямой приказ. Он возглавлял это отступление. Прежде всего виновен он.
Паппас сжал пальцы, и череп офицера лопнул. Труп лейтенанта упал к ногам выстроившихся солдат, забрызгивая их кровью и кусками мозга. Почти обезглавленное тело дергалось на земле некоторое время, пока на периферийные нервные окончания продолжали поступать импульсы. Большинство солдат стояли ошеломленные, двое-трое смотрели с довольным видом. Затем почти половина согнулись пополам, их стошнило.
— Я хочу, чтобы вы кое-что уяснили! — прорычал Паппас. — Послины могутвас убить. Если вы снова попытаетесь бежать, я точновас убью.
Паппас поднял свою М-300 и выстрелил поверх голов. Очередь релятивистских капель пробила брешь в здании Лонгуорта, на улицу посыпалась каменная крошка.
— Это оружие прошьет ваши жестянки насквозь с очень большого расстояния. Вы будетебояться меня больше, чем врага.
* * *
— Минометы, они на Семнадцатой улице и расходятся в стороны,— сказал невозмутимый голос по радио. Он время от времени попадался Керену на глаза, вынося то раненых, то мертвых, подзывая добровольцев и даже, прости господи, давая уроки меткой стрельбы. И сейчас он звучал ничуть не более возбужденно. — Можете подбросить нам еще огня, прием?Голос принадлежал человеку молодому, уверенность — нет. Снова омоложенный.
— Ответ отрицательный,— ответил Керен с рации Тягача-Три. На стальной настил пола с его рук сочилась кровь — от подготовки зарядов на них лопнули волдыри. Экипажу Тягача-Три в конце концов удалось раствориться в толпе добровольцев и смыться. Но это не имело значения. Мины в ствол опускал наполовину смышленый посторонний помощник наводчика. И две девчушки с нашивками подразделения электронного наблюдения нарезали заряды. И еще десяток человек готовили мины. Ублюдки с Третьего были на хрен не нужны.
— Я испробовал все частоты пушкарей. Никого.
Не ответил даже центр управления огнем Пятидесятой дивизии. Вероятно, удрали, сволочи.
— Что ж,— сказал парень в рации голосом, звучавшим одновременно и покорно судьбе, и позитивно. — Где-то да надо умереть.
Керен сменил траверс и немного сократил дистанцию.
— Полагаю, то самое время.
— Ага,— сказал парень на другом конце линии. — Ну, я всегда говорим, что мне не полагалось прожить ни дня после Чосина. Спасибо за поддержку, минометы. Конец связи.
Керен изумленно покачал головой. Парень, наверное, говорил о Валькириях или чем-то наподобие этого.
* * *
Майку предстояло принять важное решение. Батальон шел вперед и пересек уже линию фазы Двенадцатой улицы, а он все еще пребывал в затруднении. Но после долгих и упорных раздумий он все же принял решение.— Дункан? — спросил он.
— Мы наготове! Где вы его хотите?
— Вопрос. Какую мелодию мне следует использовать? — спросил он. Со стороны отдаленного Монумента ясно слышалась стрельба. Там не иначе как считали себя обреченными.
— Чего?
— Я думаю, «Полет Валькирий».
— Чего?
— Или мне следует держаться традиционной?
— Какой традиционной?.. А!
— Н-да, традиционная побеждает. По правде, жаль. Это истинно вагнеровский момент.
* * *
Керен поднял голову и зарычал, когда парень, опускающий заряды в трубу, замер. Затем, увидев отпавшую челюсть на его лице, он посмотрел назад. Мелодия звучала знакомо. Сначала он ни за что на не мог ее вспомнить. Но затем, когда приближающееся подразделение начало петь, он вспомнил и стал хохотать так громко, что даже подумал, как бы не умереть от смеха.* * *
Полковник Катпрайс оглянулся на звук за спиной и начал смеяться. Как раз в момент, когда считаешь, что проиграл, жизнь иногда подбрасывает тебе туза. Некоторые из стрелков на пригорке поворачивались ругаться на неуместное веселье, но по мере того как все больше и больше ветеранов присоединялись к хохоту, они вглядывались в тыл — и улыбались. Они не совсем понимали соль шутки — песня была знакома по курсу начальной подготовки, но остальное представляло собой загадку. А старые парни явно понимали, в чем тут зарыта собака.* * *
И под мелодию «Желтой Ленты», гимна Кавалерии Соединенных Штатов, мужчины и женщины Первого батальона Пятьсот пятьдесят пятого полка Мобильной Пехоты, полка «Три Пятака», начали разворачивать боевые порядки.
72
Вашингтон, округ Колумбия, Соединенные Штаты Америки, Сол III
11 октября 2004 г., 11:16 восточного поясного времени
Тэри Найтингэйл отнюдь не была счастлива. План, который капитан О’Нил передал по команде, был излишне опасен и чреват поражением. Он также оставлял роту «Браво» с открытым левым флангом. Опасность этого была очевидна и слепому. Но только не величайшему в мире эксперту по тактике боевых скафандров.
Он также отослал Эрни с безнадежным поручением: попытаться удержать эту прущую по мосту силу с горсткой пехоты и несколькими трусливыми танкистами невозможно. Их перережут. И Эрни Паппасу придет конец.
Она не испытывала счастья от того, куда зашли их отношения. Она вовсе не собиралась оказаться с ним в одной постели. Но когда капитан поручил сержанту заниматься ее подготовкой, она посчитала легкий флирт уместным. Хороший отзыв сержанта, как бы ее это ни уязвляло, в значительной степени восстановит ее положение в глазах капитана. И поскольку рапорт с оценкой составлял капитан, ее карьера зависела от хорошего расположения этого сержанта.
Флирт, к несчастью, быстро развился в нечто большее. И сейчас она не была уверена, что сможет прекратить их связь, не вызвав эффекта, прямо противоположного тому, которого добивалась. Ситуация получилась чертовски неприятной. И как бы ей ни претило размышлять об этом, смерть сержанта Паппаса, несомненно, даст ей возможность остаться свободной и незапятнанной.
Однако ее собственная смерть тоже может оказаться не за горами. При этой мысли она сглотнула слюну, и у нее перехватило дыхание. Впервые она серьезно пожалела о переходе из Информации в Пехоту. Карьера в Службе информационного обеспечения означала медленный рост, но к издержкам службы в боевых родах войск относился шанс умереть. Она никогда не воспринимала его реально вплоть до сегодняшнего дня. Несмотря на реальность тренировочных систем, возможность прекращения существования Тэри Найтингэйл стала для нее шоком.
Эта возможность не шла у нее из головы, пока рота бежала по Нью-Йорк-авеню. Уверенный в своей роте и получив заверения первого сержанта, что старпом справится с ношей, капитан О’Нил определил роте «Браво» самое трудное задание. Оно состояло в том, чтобы пройти по Вашингтону окольным путем и ударить послинам во фланг. Это ставило роту в рискованное положение ввиду отсутствия поддержки остальных рот батальона. И чтобы добраться до места, где ее ждали серьезные неприятности, требовался бросок сломя голову в направлении врага.
Когда рота подошла к тыльной стороне Белого Дома, во главе шел Второй взвод. Лейтенант Фэллон пустил передового дозорного далеко вперед, но они бежали без фланговых, открытые для нападения из засады. Старпом чувствовала себя от этого неуютно.
— Лейтенант Фэллон, — сказала она, тщательно контролируя свой голос, — задержитесь на перекрестке Нью-Йорк и Пятнадцатой улицы. Мне не нравится слепо бежать в направлении врага. Нужно послать вперед разведчиков.
— Мэм, — неуверенно произнес лейтенант. — При всем должном уважении, мы и так отстаем от графика. Нам необходимо оказаться на позиции для поддержки атаки батальона.
— Мне известен план, лейтенант! — резко произнесла действующий командир. — Но если мы попадем в засаду, батальону это мало поможет!
— Есть, мэм, — коротко ответил офицер.
Рота остановилась на открытом месте к востоку от комплекса Казначейства и автоматически взяла оружие на изготовку. Подразделение передвигалось тактическим строем, расстояние между скафандрами составляло двадцать метров, оружие направлено во все стороны. Если любой отряд послинов задумает внезапно напасть, из него сделают котлету.
— Мануэль, мы не должны были здесь останавливаться, — прошипел он..
— Без тебя знаю, — огрызнулся Стюарт. Он даже не стал порицать использование своего бывшего имени. Вымышленное имя «Джеймс Стюарт» являлось частью комедии, которую банда ухитрилась держать в секрете от всех, кроме первого сержанта. Но прямо сейчас его больше беспокоила колоссальная ошибка, которую совершала рота, чем сохранение в секрете своей предыдущей жизни.
— Ну так сделай что-нибудь!
— И что ты от меня хочешь? — в сильном раздражении спросил он. — Грохнуть старпома?
Ответом было красноречивое молчание.
— О, замечательно, — отреагировал Стюарт. — Ты хоть представляешь, насколькоэто плохая идея? Нет? Ты думаешь, Роджерс или Фэллон просто подхватят мяч, когда мы пристрелим Найтингэйл? Или, может быть, им сначала придется разобраться с теми, кто ее пристрелил? Скверная, скверная, сквернаяидея.
— О’кей, — уступил бывший член банды. — Но что же нам тогда делать? — горестно спросил он. — Мы уже должны быть на позиции, а не стоять возле Белого Дома и чесать зад!
— Muy trabajo, приятель. Я это знаю, ты это знаешь, эл-тэ это знает. Этого не знает только хренова старпом. Поэтому, когда Старик въедет в то, что происходит, он пнет ее в зад и придаст ускорение. No problemo.
— Конечно, конечно, Джим, —буркнул Уилсон. — Не проблема для нас. Но от остального батальона останется одна кочерыжка.
Стюарт легонько хмыкнул и улыбнулся в своей броне:
— Надо же, Хуан, я и не подозревал, что тебя волнует кто-нибудь не из банды!
Сарказм звучал мягко и иронично.
— Ну… — Уилсон посмотрел на символ на другой стороне улицы. — Знаешь, я, наверное, считаю эту страну своей не меньше, чем другие. И ты знаешь чертовски хорошо, что, если ты топчешься на месте, рано или поздно негритосы тебя найдут!
Мастеру битвы самого низшего ранга, ему совсем не хотелось встречаться с как следует укрепившимися силами. Его первую попытку двинуться на север вдоль большой реки пресек огонь трешей, хорошо окопавшихся между зданий большого комплекса. Хотя комплекс и выглядел желанным, он сомневался в своей способности выбить трешей с позиций.
Свернув на боковую улицу, он послал команды оолт’ос в стоящие вдоль нее здания. Они не нашли ничего ценного. Некоторые здания располагали тонкими произведениями искусства или хорошим внутренним убранством, но нигде не было ни тяжелых металлов, ни рафинированных химикатов, ни производственных фабрик, чего он жаждал. Несомненно, Сеть передаст такую находку в распоряжение первого, кто ее захватит. А это позволит ему оснастить свой оолт гораздо лучшим оружием.
Конечно, трешкрины уже помогли в этом отношении. Оолт покинул модуль, вооруженный большей частью самыми дешевыми из дробовиков наряду с несколькими ракетными пусковыми установками. Единственным трехмиллиметровым рэйлганом роты мог похвастаться лишь тенар,на котором он отправился в поход.
Тенаростался тем же самым, только сейчас он нес гигаватгный лазер и новый комплект сенсоров. Кессентаи, которые «модернизировали» его самоходку, уже никогда не пожалеют об оборудовании. А их оолты, нашедшие смерть от баллистического оружия трешкринов, оставили после себя массу оружия. Поэтому теперь нормалы роты были вооружены более чем прилично. Он смог удвоить число пусковых установок гиперскоростных ракет, большинство оставшихся нормалов имели теперь рэйлганы. Конечно, многие из них были одно-, а не трехмиллиметровками. Но это компенсировалось несколькими плазменными пушками. В оолте не осталось ни одного дробовика; он был вооружен так же хорошо, как и старший мастер битвы. Теперь ему бы только избежать использования всей этой мощи!
11 октября 2004 г., 11:16 восточного поясного времени
Тэри Найтингэйл отнюдь не была счастлива. План, который капитан О’Нил передал по команде, был излишне опасен и чреват поражением. Он также оставлял роту «Браво» с открытым левым флангом. Опасность этого была очевидна и слепому. Но только не величайшему в мире эксперту по тактике боевых скафандров.
Он также отослал Эрни с безнадежным поручением: попытаться удержать эту прущую по мосту силу с горсткой пехоты и несколькими трусливыми танкистами невозможно. Их перережут. И Эрни Паппасу придет конец.
Она не испытывала счастья от того, куда зашли их отношения. Она вовсе не собиралась оказаться с ним в одной постели. Но когда капитан поручил сержанту заниматься ее подготовкой, она посчитала легкий флирт уместным. Хороший отзыв сержанта, как бы ее это ни уязвляло, в значительной степени восстановит ее положение в глазах капитана. И поскольку рапорт с оценкой составлял капитан, ее карьера зависела от хорошего расположения этого сержанта.
Флирт, к несчастью, быстро развился в нечто большее. И сейчас она не была уверена, что сможет прекратить их связь, не вызвав эффекта, прямо противоположного тому, которого добивалась. Ситуация получилась чертовски неприятной. И как бы ей ни претило размышлять об этом, смерть сержанта Паппаса, несомненно, даст ей возможность остаться свободной и незапятнанной.
Однако ее собственная смерть тоже может оказаться не за горами. При этой мысли она сглотнула слюну, и у нее перехватило дыхание. Впервые она серьезно пожалела о переходе из Информации в Пехоту. Карьера в Службе информационного обеспечения означала медленный рост, но к издержкам службы в боевых родах войск относился шанс умереть. Она никогда не воспринимала его реально вплоть до сегодняшнего дня. Несмотря на реальность тренировочных систем, возможность прекращения существования Тэри Найтингэйл стала для нее шоком.
Эта возможность не шла у нее из головы, пока рота бежала по Нью-Йорк-авеню. Уверенный в своей роте и получив заверения первого сержанта, что старпом справится с ношей, капитан О’Нил определил роте «Браво» самое трудное задание. Оно состояло в том, чтобы пройти по Вашингтону окольным путем и ударить послинам во фланг. Это ставило роту в рискованное положение ввиду отсутствия поддержки остальных рот батальона. И чтобы добраться до места, где ее ждали серьезные неприятности, требовался бросок сломя голову в направлении врага.
Когда рота подошла к тыльной стороне Белого Дома, во главе шел Второй взвод. Лейтенант Фэллон пустил передового дозорного далеко вперед, но они бежали без фланговых, открытые для нападения из засады. Старпом чувствовала себя от этого неуютно.
— Лейтенант Фэллон, — сказала она, тщательно контролируя свой голос, — задержитесь на перекрестке Нью-Йорк и Пятнадцатой улицы. Мне не нравится слепо бежать в направлении врага. Нужно послать вперед разведчиков.
— Мэм, — неуверенно произнес лейтенант. — При всем должном уважении, мы и так отстаем от графика. Нам необходимо оказаться на позиции для поддержки атаки батальона.
— Мне известен план, лейтенант! — резко произнесла действующий командир. — Но если мы попадем в засаду, батальону это мало поможет!
— Есть, мэм, — коротко ответил офицер.
Рота остановилась на открытом месте к востоку от комплекса Казначейства и автоматически взяла оружие на изготовку. Подразделение передвигалось тактическим строем, расстояние между скафандрами составляло двадцать метров, оружие направлено во все стороны. Если любой отряд послинов задумает внезапно напасть, из него сделают котлету.
* * *
Уилсон хлопнул по гравивинтовке, чтобы развернуть стрелка в правильном направлении, и прошел туда, где стоял Стюарт, одной ногой отбивая ритм на бетоне мостовой. Он наклонился к командиру отделения и переключил коммуникатор на частную волну.— Мануэль, мы не должны были здесь останавливаться, — прошипел он..
— Без тебя знаю, — огрызнулся Стюарт. Он даже не стал порицать использование своего бывшего имени. Вымышленное имя «Джеймс Стюарт» являлось частью комедии, которую банда ухитрилась держать в секрете от всех, кроме первого сержанта. Но прямо сейчас его больше беспокоила колоссальная ошибка, которую совершала рота, чем сохранение в секрете своей предыдущей жизни.
— Ну так сделай что-нибудь!
— И что ты от меня хочешь? — в сильном раздражении спросил он. — Грохнуть старпома?
Ответом было красноречивое молчание.
— О, замечательно, — отреагировал Стюарт. — Ты хоть представляешь, насколькоэто плохая идея? Нет? Ты думаешь, Роджерс или Фэллон просто подхватят мяч, когда мы пристрелим Найтингэйл? Или, может быть, им сначала придется разобраться с теми, кто ее пристрелил? Скверная, скверная, сквернаяидея.
— О’кей, — уступил бывший член банды. — Но что же нам тогда делать? — горестно спросил он. — Мы уже должны быть на позиции, а не стоять возле Белого Дома и чесать зад!
— Muy trabajo, приятель. Я это знаю, ты это знаешь, эл-тэ это знает. Этого не знает только хренова старпом. Поэтому, когда Старик въедет в то, что происходит, он пнет ее в зад и придаст ускорение. No problemo.
— Конечно, конечно, Джим, —буркнул Уилсон. — Не проблема для нас. Но от остального батальона останется одна кочерыжка.
Стюарт легонько хмыкнул и улыбнулся в своей броне:
— Надо же, Хуан, я и не подозревал, что тебя волнует кто-нибудь не из банды!
Сарказм звучал мягко и иронично.
— Ну… — Уилсон посмотрел на символ на другой стороне улицы. — Знаешь, я, наверное, считаю эту страну своей не меньше, чем другие. И ты знаешь чертовски хорошо, что, если ты топчешься на месте, рано или поздно негритосы тебя найдут!
* * *
Алатанара участвовал в прорыве Кеналлуриала через Потомак. Но в отличие от большинства остальных кессентаев он построил свой оолт возле моста, готовый к переправе. Поэтому отряд перешел на противоположный берег сравнительно целым. Видя массивную неразбериху возле Мемориала, он решил действовать на свой страх и риск.Мастеру битвы самого низшего ранга, ему совсем не хотелось встречаться с как следует укрепившимися силами. Его первую попытку двинуться на север вдоль большой реки пресек огонь трешей, хорошо окопавшихся между зданий большого комплекса. Хотя комплекс и выглядел желанным, он сомневался в своей способности выбить трешей с позиций.
Свернув на боковую улицу, он послал команды оолт’ос в стоящие вдоль нее здания. Они не нашли ничего ценного. Некоторые здания располагали тонкими произведениями искусства или хорошим внутренним убранством, но нигде не было ни тяжелых металлов, ни рафинированных химикатов, ни производственных фабрик, чего он жаждал. Несомненно, Сеть передаст такую находку в распоряжение первого, кто ее захватит. А это позволит ему оснастить свой оолт гораздо лучшим оружием.
Конечно, трешкрины уже помогли в этом отношении. Оолт покинул модуль, вооруженный большей частью самыми дешевыми из дробовиков наряду с несколькими ракетными пусковыми установками. Единственным трехмиллиметровым рэйлганом роты мог похвастаться лишь тенар,на котором он отправился в поход.
Тенаростался тем же самым, только сейчас он нес гигаватгный лазер и новый комплект сенсоров. Кессентаи, которые «модернизировали» его самоходку, уже никогда не пожалеют об оборудовании. А их оолты, нашедшие смерть от баллистического оружия трешкринов, оставили после себя массу оружия. Поэтому теперь нормалы роты были вооружены более чем прилично. Он смог удвоить число пусковых установок гиперскоростных ракет, большинство оставшихся нормалов имели теперь рэйлганы. Конечно, многие из них были одно-, а не трехмиллиметровками. Но это компенсировалось несколькими плазменными пушками. В оолте не осталось ни одного дробовика; он был вооружен так же хорошо, как и старший мастер битвы. Теперь ему бы только избежать использования всей этой мощи!