Риплей Александра. Скарлетт

   Шарлотте Монтагю надо было быть всегда настороже, чтобы не выглядеть кошкой, которая довольно облизывается после большой тарелки густой сметаны.
   — Ты довольна поездкой? — спросила она Скарлетт, когда они возвращались домой в Баллихару.
   — Я наслаждалась каждой минутой! Как я тебе благодарна за это приглашение, дорогая Шарлотта! Все было просто замечательно. А какая чудесная идея оставлять пирожные перед спальней гостей! Мне перед сном всегда так хочется есть, да, наверное, и не только мне.
   Шарлотта смеялась, пока у нее на глазах не выступили слезы. Скарлетт надулась:
   — Не понимаю, что смешного в том, что у меня такой здоровый аппетит. Карты продолжались за полночь, и после ужина было достаточно времени, чтобы проголодаться.
   Вдоволь насмеявшись, Шарлотта стала объяснять. В домах, куда приглашаются люди с утонченными манерами, принято ставить в коридоре перед комнатой дамы блюдо с пирожными. Исчезновение блюда является сигналом для обожателей: дама принимает ухаживания и приглашает мужчину войти к себе в спальню.
   Скарлетт покраснела:
   — Боже мой, Шарлотта, я съела все до единого! Что должны были подумать горничные?
   — Не только горничные, Скарлетт. Все, должно быть, до сих пор гадают, кто тот счастливчик или счастливчики. Ведь ни один человек не признается. В противном случае его просто не будут считать джентльменом.
   — Я от стыда не могу смотреть теперь всем этим людям в глаза. Какой скандал, какая гадость! А они мне казались все такими милыми!
   — Но, дитя мое дорогое, порядочные люди как раз и придумывают такие штучки. Все знакомы с правилами, но никто им не следует. Люди получают от этого удовольствие, но чаще всего оставляют все в тайне.
   Скарлетт хотела было возразить: там, откуда она приехала, все люди честные и порядочные, но вовремя вспомнила Салли Брютон из Чарльстона, которая говорила о «развлечениях» и «свободном поведении» так, словно супружеская неверность и неразборчивость в знакомствах были обычным явлением.
   По лицу Шарлотты Монтагю гуляла довольная улыбка. Если чего-то и не хватало, чтобы о Скарлетт О'Хара стали слагать легенды, так это эпизода с пирожными. Отныне за ней укрепится репутация милой провинциалки с хорошими манерами, в меру утонченной.
   Шарлотта стала высчитывать, когда же наконец она сможет покончить с этими до смерти надоевшими светскими раутами. Еще месяц-другой — и потом ее уже ничем не заставишь окунуться в скуку всех эти модных вечеринок.
   — Я распоряжусь, чтобы тебе каждый день доставляли «Айриш Тайме», — сказала она Скарлетт. — Нужно, чтобы ты изучала там буквально каждое слово. Любой, с кем тебе доведется встретиться в Дублине, будет считать само собой разумеющимся, что ты в курсе последних новостей.
   — Дублин? Ты мне раньше не говорила, что мы отправляемся в Дублин.
   — Разве? А мне казалось, что я говорила. Тогда прошу прощения, Скарлетт. Дублин — это центр всего, тебе там наверняка понравится. Это настоящий большой город, а не какая-нибудь разросшаяся деревня, вроде Дрозды или Голвея. А дублинский замок — одно из самых удивительных сооружений, которые мне доводилось видеть.
   — Замок? Настоящий? И не разрушенный? Не знала, что такой существует. А что, в нем живет Королева?
   — Нет, благодарение Богу. Королева — мудрый правитель, но ужасно скучная женщина. А в замке живет представитель Ее Величества — вице-король. Тебя представят ему и вице-королеве в тронном зале…
   И миссис Монтагю нарисовала такую картину блеска и великолепия, которые ожидают О'Хара, что образ чарльстонской святой Сесилии изрядно потускнел в глазах Скарлетт. Она неожиданно осознала, что всем сердцем стремится к успеху у дублинского общества. «Это поставит Ретта Батлера наместо», — подумала она. И он перестанет что-либо для нее значить.
   А Шарлотта в это время думала, что больше нет смысла скрывать заманчивые перспективы, открывающиеся для Скарлетт. После такого успеха на прошлой неделе приглашение обязательно придет. И теперь я наверняка не потеряю больше ни пенни с задатка, внесенного за номер-люкс в «Шелбурне», который я заказала на весь сезон, как только в прошлом году получила письмо от Скарлетт.
   — Где ты, моя маленькая Кэт? — с этими словами Скарлетт вбежала в дом. — Мамочка вернулась, солнышко!
   Она провела в поисках добрых полчаса, прежде чем обнаружила Кэт в конюшне, сидящую верхом на Луне. Скарлетт даже испугалась, глядя на дочку: такой крошечной она казалась по сравнению с могучей лошадью. Вполголоса, чтобы не испугать Луну, Скарлетт позвала Кэт:
   — Иди скорее и обними свою мамочку.
   Ее сердце заколотилось от с раха, когда несносный ребенок лихо спрыгнул с конской спины на солому в опасной близости от внушительного размера копыта с металлической подковой. На мгновение Кэт пропала из виду, как вдруг в следующий момент ее смуглое личико возникло над калиткой стойла: она вскарабкивалась на нее, не догадываясь, что можно просто взять и распахнуть ее. Скарлетт опустилась на колени, заключив ее в свои объятия:
   — Ты себе не представляешь, мой ангел, как я по тебе скучала. А ты скучала по мамочке?
   — Да.
   Кэт выскользнула из ее рук. «По крайней мере, она скучала по мне, — подумала Скарлетт. — Она никогда раньше этого не говорила». Скарлетт поднялась с колен, когда горячая волна всепоглощающей любви к Кэт сменилась чувством немого обожания — ее нормальным состоянием.
   — Я не знала, что тебе нравятся лошади, котенок Кэт.
   — Нравятся. Я люблю животных.
   Скарлетт заставила себя говорить бодро.
   — Хочешь, я тебе куплю пони? У тебя будет своя собственная маленькая лошадка — как раз для такой крохи, как ты.
   «Надо постараться не думать о Бонни. Я поклялась тогда, что не буду держать Кэт под стеклянным колпаком, потому что так я потеряла Бонни. Сразу же после рождения Кэт я сказала себе, что не буду мешать ей быть самой собой, ограничивать ее свободу. Пусть растет, резвится, как вольная пташка. Я не представляла, что это окажется таким сложным — мне хочется защитить ее, заслонить от возможной опасности. Нет, нельзя нарушать свою клятву. Я верю, что поступаю правильно. У Кэт будет пони, если она того захочет, а я буду стоять неподалеку, смотреть, и сердце мое будет готово выскочить из груди от страха за нее. Я слишком люблю ее, чтобы в чем-то ограничивать».
   Скарлетт не подозревала, что в ее отсутствие Кэт, не сказав никому ни слова, отправилась путешествовать по городку. Теперь, когда ей исполнилось три года, у нее появилась потребность в общении с другими детьми. Кэт хотелось поиграть с кем-нибудь ее возраста. Она надеялась встретить своих ровесников, которых родители приводили к ней на день рождения. Как-то она увидела группку из четырех ребят, игравших посреди широкой улицы. Когда Кэт приблизилась к ним, те в страхе пустились наутек. Двое, отбежав на безопасное, с их точки зрения, расстояние, стали кидать в нее камни. «Кальек! Кальек!» — кричали они. Кельтское слово «кальек» — ведьма они скорее всего узнали от своих матерей.
   Кэт взглянула на мать:
   — Да, я хочу пони.
   «Они бросаются камнями», — хотела она добавить и рассказать матери про мальчишек и про то слово, которым ее обзывали. Кэт нравилось узнавать новые слова. Но это ей не пришлось по душе. Она не будет спрашивать.
   — Я хочу пони сегодня, — сказала она.
   — Сегодня я уже вряд ли смогу найти тебе пони, моя крошка. Я поищу завтра, хорошо? Обещаю тебе. Пошли в дом, уже пора пить чай.
   — А чай с пирожными?
   — Обязательно с пирожными, моя прелесть.
   Поднявшись в спальню, Скарлетт с наслаждением сбросила с себя дорожное платье, надела свою любимую юбку, блузку и яркие крестьянские чулки из толстой шерсти.
   К середине декабря Скарлетт стала ощущать себя пленницей в собственном доме. Она металась в замкнутом пространстве, словно птица в клетке. Она ведь стала забывать, как ей всегда были ненавистны такие короткие пасмурные дождливые зимние дни. Несколько раз Скарлетт собиралась отправиться к Кеннеди, но всякий раз воспоминания о неудачном для нее вечере, на котором были все знатные люди города, останавливали ее — она больше не будет чувствовать себя с ними так же свободно, как прежде. Время от времени Скарлетт немного ездила верхом. В этом не было необходимости, ибо конюхи регулярно выгуливали лошадей. Но ей очень хотелось хоть ненадолго вырваться из четырех стен, в которых она проводила почти все свое время. Даже обжигающе холодный дождь ее не останавливал. Когда же выдавались солнечные деньки, Скарлетт наблюдала, как маленькая Кэт ловко седлала своего лохматого пони шотландской породы, бойко трусившего по замерзшей лужайке возле дома. Скарлетт знала, что повреждается дерн, и весной это неизбежно скажется, но Кэт угомонить было невозможно — просто вся в мать. Попытки
   Скарлетт уговорить Кэт поиграть в доме, даже в конюшне, чаще всего заканчивались ничем.
   В канун Рождества Кэт зажгла свечку с изображением Христа во младенчестве, а потом все свечи, до которых она могла дотянуться, на рождественской елке. Затем Колум поднял ее, чтобы она смогла зажечь и все остальные.
   — Какой чудной обычай у англичан, — заметил он. — Так можно и весь дом спалить.
   Скарлетт посмотрела на горящие свечи и висящие на елке красивые украшения.
   — Я думаю, что все это очень мило, пусть даже этот обычай ввела королева Англии. Кстати, я укрепила веточки остролиста на всех окнах и дверях. Все кругом ирландское, кроме этой комнаты, Колум. Не будь брюзгой.
   Колум рассмеялся.
   — А ты, Кэт О'Хара? Неужели ты тоже считаешь, что твой крестный — брюзга?
   — Ага, сегодня ты такой, — ответила Кэт.
   Колум засмеялся еще веселей.
   — Что ж, устами младенца… Сам виноват — напросился.
   Когда Кэт заснула. Колум помог Скарлетт достать припрятанный для девочки рождественский подарок. Это был игрушечный пони-качалка размером с настоящего.
   Когда на следующее утро Кэт увидела игрушечного конька, она пренебрежительно протянула:
   — У-у-у, неживой.
   — Это тебе, дочка, чтобы ты могла играть в плохую погоду дома.
   Кэт залезла на пони и начала качаться. Она решила, что для Ненастоящей лошадки он совсем даже ничего.
   Скарлетт облегченно вздохнула. Теперь она не будет чувствовать себя такой виноватой перед Кэт, когда поедет в Дублин. Там на следующий день после Нового года Скарлетт должна будет встретиться в отеле с Шарлоттой.

Глава 77

   Скарлетт и не представляла, что до Дублина, оказывается, рукой подать. Вроде только-только села она в Триме на поезд, как уже объявили Дублин. На вокзале ее встречала Эванс, служанка Шарлотты. Отдав распоряжение носильщику взять чемоданы, служанка со словами «следуйте за мной, миссис О'Хара» быстро засеменила в сторону выхода. Не привыкшая двигаться при таком скоплении народа, Скарлетт едва поспевала за ней.
   Скарлетт никогда не видела здания более внушительного, чем Дублинский вокзал. Впервые она видела в одном месте и такое количество суетящихся, спешащих людей. Но еще больше ее поразили полные жизни городские улицы. В экипаже Скарлетт сразу прижалась носом к стеклу, испытывая необыкновенное возбуждение. Да, Шарлотта была абсолютно права, сказав, что ей понравится Дублин.
   Быстро, даже слишком быстро, экипаж остановился. Слуга в затейливо расшитой униформе помог Скарлетт сойти. Она во все глаза смотрела на проезжающую конку, пока Эванс не дотронулась до ее руки:
   — Сюда, пожалуйста.
   Шарлотта ждала ее в гостиной номера-люкса, сидя за чайным столиком.
   — Шарлотта! Я только что видела двухэтажный трамвай, и, представляешь, оба этажа были битком набиты людьми, — с ходу выпалила Скарлетт.
   — Рада тебя видеть, Скарлетт. Приятно слышать, что Дублин тебе понравился. Раздевайся! Эванс позаботится о твоих вещах. Сейчас мы будем пить чай. Нам так много предстоит сделать.
   Ближе к вечеру приехала миссис Симе. Вместе с ней прибыли три ее помощницы, нагруженные коробками с платьями и одеждой из муслина. Скарлетт то стояла смирно, то поворачивалась налево-направо, реагируя на указания миссис Симе и миссис Монтагю, которые обсуждали между собой всякую, даже самую незначительную, деталь ее будущего туалета. Каждое новое вечернее платье, достававшееся из бесчисленных коробок, казалось еще более элегантным, чем предыдущее. Скарлетт то и дело замирала перед зеркалом, прихорашиваясь, пока ее снова не начинала тормошить неумолимая миссис Симе.
   Когда портниха с помощницами отбыли, Скарлетт неожиданно обнаружила, что она устала и здорово проголодалась. Поэтому она с радостью согласилась на предложение Шарлотты поужинать прямо в номере.
   — Ты не налегай особенно, а то как бы не пришлось снова звать миссис Симе и делать новую примерку, — сказала Шарлотта, заметив, с какой жадностью ее подруга набросилась на еду.
   — Ничего, растрясу все лишнее, разъезжая по магазинам, — ответила Скарлетт и намазала маслом очередной кусок хлеба. — Пока мы ехали с вокзала, я разглядела витрины по крайней мере восьми магазинов. Они выглядели просто потрясающе.
   Шарлотта довольно улыбнулась. Она сможет рассчитывать на неплохие комиссионные от каждого магазина, чьим клиентом станет Скарлетт.
   — Ты сможешь сделать любые покупки — стоит тебе только пожелать.
   Это я тебе обещаю. Но только давай займемся магазинами после полудня. А по утрам ты будешь позировать художнику для портрета.
   — Что за чепуха, Шарлотта! Ну что я буду делать с портретом, скажи на милость? У меня уже как-то был один и, сказать по правде, я его просто ненавидела. На нем я получилась угрюмой и неприветливой, прямо как змея какая-то.
   — Поверь мне на слово, на этом портрете ты не будешь казаться угрюмой букой. Очень важно, чтобы ты имела собственный портрет. А мсье Эрве — большой мастер своего дела.
   — Хорошо, я сделаю все, как ты говоришь, хотя и против своей воли.
   На следующее утро Скарлетт проснулась от шума транспорта. За окном было еще темно, но уличные фонари освещали широченную проезжую часть, по которой в четыре ряда взад-вперед сновали повозки, телеги, экипажи и прочие средства передвижения. «Не удивительно, что в Дублине такие широкие улицы, ведь здесь сосредоточен практически весь колесный транспорт Ирландии», — думала Скарлетт. Вдруг она повела носом, глубоко вдохнула. «Нет, не может быть!» — она явственно ощутила запах кофе. «Неужели я схожу с ума?»
   В этот момент послышался мягкий стук в дверь.
   — Завтрак в гостиной, — донесся голос Шарлотты. — Официанта я отослала, так что можешь выходить в халате.
   Скарлетт чуть не сбила с ног миссис Монтагю, распахнув резко дверь.
   — Кофе! Если бы ты знала, как я скучала по кофе! О, Шарлотта, что же ты мне раньше не сказала, что в Дублине пьют кофе? Я бы каждое утро ездила сюда на поезде завтракать.
   На вкус кофе оказался еще лучше, чем аромат. К счастью, Шарлотта предпочитала чай, и Скарлетт с наслаждением выпила все содержимое кофейника.
   Потом она послушно надела шелковые чулки и трико, также шелковое, которое Шарлотта достала из коробки. Ощущения от холодной, скользкой на ощупь материи были ей неприятны — Скарлетт с детства носила одежду из батиста или муслина. Она глубже запахнулась в шерстяной халат, так как в следующий момент в гостиную вошла Эванс в сопровождении незнакомой женщины.
   — Это Серафина, — представила ее Шарлотта. — Она итальянка, так что не пугайся, если не поймешь ни слова из того, что она будет говорить. Серафина сделает тебе новую прическу. Пускай она болтает сама с собой, ты просто сиди смирно и не двигайся.
   «Такое ощущение, что она по очереди разговаривает с каждым волосом на моей голове», — подумала Скарлетт спустя час. Шея ее затекла, и она не имела ни малейшего представления, что эта странная женщина делает с ее головой. Шарлотта же удобно устроилась возле окна, где в этот ранний час было посветлей.
   Миссис Симе с одной из помощниц прибыли на двадцать минут раньше обещанного. Видимо, они испытывали такое же нетерпение, как и Скарлетт.
   — Ессо! — сказала Серафина.
   — Начнем, — сказала миссис Монтагю.
   — Начали, — сказала миссис Симе.
   Ее помощница сняла кисейное покрывало с платья, которое было в руках у портнихи. У Скарлетт перехватило дыхание: белый атлас блестел на свету, а серебряная вышивка сияла так, что хотелось зажмуриться. Это было настоящее произведение искусства, а не платье. Руки Скарлетт сами тянулись к нему, чтобы убедиться: уж не сон ли это?
   — Сначала перчатки, — строго сказала миссис Симе. — Пальцы оставляют следы.
   Только тут Скарлетт заметила, что та держала ее платье в белых лайковых перчатках. Скарлетт взяла из рук Шарлотты новые длинные, почти до локтей, перчатки. Они были уже с закатанными краями и напудрены, так что надеть их для Скарлетт было секундным делом. Шарлотта быстро, со знанием дела работая маленьким серебряным крючком, застегнула на перчатках пуговицы. Скарлетт подняла руки, а миссис Симе через ее голову аккуратно надела на нее платье. Пока портниха застегивала пуговицы на спине, Серафина сняла с головы Скарлетт шелковый платок и несколькими мягкими прикосновениями поправила ее прическу.
   В дверь постучали.
   — Какая пунктуальность! — заметила миссис Монтагю. — Это, должно быть, мсье Эрве. Миссис Симе, с вашего разрешения миссис О'Хара встанет вот здесь.
   С этими словами Шарлотта увлекла Скарлетт в центр комнаты. Скарлетт услышала звук открывающейся двери, а затем донесся низкий мужской голос. Она прислушалась: кажется, говорят по-французски. «Неужели Шарлотта хочет, чтобы и я… Да нет — она меня уже достаточно знает. Ну где же зеркало, ведь просто не терпится посмотреть, как я выгляжу в этом платье».
   По требованию подручной миссис Симе Скарлетт подняла одну ногу, затем другую. Она не могла видеть, как ей надевали вечерние туфли-лодочки, и только почувствовала, как миссис Симе несколько раз ткнула ее в спину, прошипев, чтобы Скарлетт стояла прямо. Вторая женщина в это время колдовала над подолом платья.
   Появилась Шарлотта.
   — Миссис О'Хара, разрешите вам представить: мсье Франсуа Эрве.
   Скарлетт увидела маленького толстого человечка, который, приблизившись к ней, низко поклонился.
   — Как поживаете? — спросила Скарлетт («Интересно, а художнику нужно подавать руку?» — подумала она).
   — Зеркало, — ответил художник.
   Он щелкнул пальцами. В дверях появились два человека, которые несли огромное зеркало. Они установили его в простенке между окнами, и тут Скарлетт увидела себя.
   Платье из белого атласа имело вырез более глубокий, чем она предполагала. Скарлетт увидела свои обнаженные плечи и декольтированную грудь. С отражения на Скарлетт смотрела женщина, в которой она с трудом узнавала себя. Волосы на ее голове были взбиты так искусно, что, казалось, это не ее волосы. Белый атлас подчеркивал ее изящную фигуру, а прошитый серебром шлейф платья волнистым полукругом ниспадал на белые атласные туфельки с серебряными каблучками.
   «Я больше похожа на бабушку Робийяр в молодости, чей портрет я когда-то видела, чем на саму себя», — подумала Скарлетт.
   Она внезапно ощутила, что беззаботной молоденькой девушки по имени
   Скарлетт больше не существует. Она смотрела в зеркало и видела там женщину, а не красивую молодую кокетку из округа Клейтон. Она всматривалась в свое изображение и ловила себя на мысли, что оно ей очень-очень нравится. Ее озадачивала и волновала незнакомка в зеркале. Краешки ее губ слегка подрагивали, а в глазах стало больше глубины и загадочного блеска. Гордо поднятый подбородок свидетельствовал о высшей степени уверенности в себе. Она смотрела на себя в зеркало — прямо в глаза — с вызовом и одобрением.
   «Свершилось, — подумала про себя Шарлотта Монтагю. — Вот женщина, которая завоюет всю Ирландию. Да и весь мир, если она того захочет».
   — Дайте мне мольберт, — прошептал художник, завороженно глядя на Скарлетт, и тут же повысил голос. — Да пошевеливайтесь вы, кретины. Я напишу портрет, который сделает меня знаменитым.
   — Не понимаю, — задумчиво говорила Скарлетт после сеанса позирования. — С одной стороны, ощущение, что никогда раньше не видела человека, что был в зеркале, а с другой — сознание, что это не может быть ктото еще, кроме тебя самой… Я в растерянности, Шарлотта.
   — Просто ты становишься мудрее, дитя мое.
   — Шарлотта, давай прокатимся на этом симпатичном трамвайчике! — попросила Скарлетт. — Думаю, я заслуживаю награды, отстояв несколько часов, как статуя, на пьедестале!
   — Да, позировать пришлось долго, — согласилась Шарлотта. — Впредь сеансы, наверное, будут короче. Кроме того, вот-вот начнется дождь, а без хорошего света мсье Эрве работать не сможет.
   — Ну что, ты согласна? Едем? Шарлотта кивнула. Скарлетт от радости готова была обнять ее, но Шарлотта Монтагю была не из тех, с кем можно было себе это позволить. Да ей, Скарлетт, уже тоже не к лицу выражать свои эмоции таким образом. Все более крепнущее ощущение, что она уже не девушка, а взрослая светская женщина, одновременно вызвало в ней трепет и легкое беспокойство. К своему новому состоянию нужно было еще привыкнуть.
   Они забрались по железной винтовой лестнице на второй этаж трамвая.
   По вагону гулял ветер, и было очень холодно, но вид из окна открывался восхитительный! Скарлетт увидела почти все части города, оживленные широкие улицы, заполненные людьми, пешеходные дорожки. Дублин был первым настоящим большим городом, в котором она оказалась. В нем проживало более трехсот тысяч человек. Ее родная Атланта возникла на месте небольшого поселения в годы экономического подъема, но население в ней не превышало двенадцати тысяч человек.
   Трамвай резко катил по рельсам, и весь остальной транспорт, признавая его приоритет, почтительно уступал ему дорогу. Пешеходы, экипажи разбегались в разные стороны, заслышав грохот приближающейся махины. Это отчаянное лавирование на грани риска, сопровождавшееся шумом и криками, немало забавляло Скарлетт.
   А потом она увидела реку. Въехав на мост, трамвай остановился, и она могла насладиться видами Лиффи. Неподалеку виднелся другой мост, за ним еще и еще, все очень не похожие друг на друга. На каждом виднелись фигурки людей и большое количество машин. Набережные манили витринами магазинов и множеством спешащих куда-то или просто прогуливающихся людей. Светило солнце, и вода в реке сверкала в его лучах.
   А вот Лиффи позади, снова пошли дома. Высокие здания загораживали солнце, и Скарлетт стала замерзать.
   — Нам лучше спуститься вниз. Следующая остановка наша, — сказала
   Шарлотта.
   Они направились к выходу. Когда они перешли через перекресток с совершенно безумным движением, Шарлотта показала рукой в сторону улицы напротив:
   — Графтон-стрит, — сказала она тоном экскурсовода. — Если мы хотим сразу отправиться в отель, то нужно найти экипаж. Однако единственная возможность походить по магазинам — пойти пешком. Может, ты хочешь сначала выпить кофе? Ты должна обязательно познакомиться с Бьюли.
   — Даже не знаю, Шарлотта. Давай сначала заглянем в этот магазин…
   Ты посмотри на этот веер! Видишь, в том конце витрины? С розовой кисточкой? Прелестен, не правда ли?.. Ой, какая изящная фарфоровая штучка! Я и не заметила ее сначала. А этот роскошный флакон для духов! Глади, какая отделка на тех перчатках! Ты видела что-нибудь подобное? Боже мой, сколько же здесь всего!
   Шарлотта кивнула служителю магазина при входе. Он распахнул дверь с поклоном, она не стала говорить Скарлетт, что на Графтон-стрит еще по меньшей мере четыре подобных магазина с сотнями перчаток, вееров и прочих аксессуаров. Шарлотта хотела, чтобы Скарлетт без ее помощи убедилась, что большой город — неистощимый кладезь соблазнов.
   После десяти дней позирования, примерок и походов по магазинам Скарлетт отправилась домой в Баллихару. С собой она везла кучу подарков для Кэт, презенты Колуму и миссис Фиц, десять фунтов кофе и кофеварку. Она просто влюбилась в Дублин и предвкушала тот момент, когда сможет вновь туда вернуться.
   А в Баллихаре ее ждала крошка Кэт. Как только поезд выехал за пределы города, Скарлетт охватило чувство нетерпения: скорее бы очутиться дома! Ей многое хотелось рассказать Кэт. Скарлетт уже строила планы, как в один прекрасный день, который, она надеялась, уже не за горами, она заберет своего маленького забавного котенка из провинции в город. И уже скоро День святой Бриджид. Скарлетт подумала, что более подходящего момента не придумать, чтобы круто изменить свою жизнь. Именно тогда, когда плуг переворачивает первый пласт почвы, а земля начинает дышать, и наступает понастоящему новый год, а вместе с ним и новая жизнь. Как же ей все-таки повезло! И провинция, и город теперь принадлежат ей, О'Хара, и той волнующей незнакомке в зеркале.
   Кэт была так поглощена рассматриванием картинок в книжке про животных, которую ей привезла из Дублина Скарлетт, что не обратила внимания на то, что ее мать на время покинула ее. Свертки с остальными подарками по-прежнему лежали нетронутыми.
   А Скарлетт уже подходила к воротам Колума. Она несла подарок — кашемировый шарф. Но главное, она спешила поделиться с Колумом своими впечатлениями о столице.
   — Прошу прощения, я, наверное, не вовремя? — сказала Скарлетт, увидев у Колума гостя. Этого хорошо одетого мужчину она видела впервые.