Страница:
— Нет, как Шеди не хочу — ее не любит ни один мужчина! — доверительно сообщила ей Скейлси. — Так Сэд говорила Кроу-бару. А у тебя есть мужчина, мама?
— Был, — неопределенно пожала плечами Рипли.
— А где он?
— Его больше нет.
— Он стал облаком и улетел?
— Да, — Рипли не хотелось вдаваться в подробности.
— Так ты поэтому такая грустная? Сэд, Сэд, я знаю, почему мама так грустит! — припустила по стене Скейлси. — Она мне сама рассказала!
Рипли вздохнула.
Ребенок, что тут скажешь…
8
9
10
11
12
— Был, — неопределенно пожала плечами Рипли.
— А где он?
— Его больше нет.
— Он стал облаком и улетел?
— Да, — Рипли не хотелось вдаваться в подробности.
— Так ты поэтому такая грустная? Сэд, Сэд, я знаю, почему мама так грустит! — припустила по стене Скейлси. — Она мне сама рассказала!
Рипли вздохнула.
Ребенок, что тут скажешь…
8
Тонкая и мягкая шерсть травы переползала на выкрашенные в зеленый цвет асимметричные арки и местами — на округлую стену. Сложно было сказать, внутри ли помещения находился этот сад, или вне ее: никто не счел нужным дать Рипли архитектурные пояснения, а сама она определить это затруднялась. Здесь не было потолка как такового, но пластиковые петли арок торчали на каждом шагу, почти не оставляя места для открытого неба.
Стайка желтых, оранжевых и красных «детей» промчалась мимо Рипли, втягивая в себя на бегу застывшую на миг с непривычки Скейлси — и унеслась.
Рипли продолжала оглядываться. Среди «шерсти» местами торчали мясистые и гладкие «луковые перья»; сорвав одно из них, Рипли убедилась, что пахнут они действительно луком.
В саду было шумно. Основная часть звуков как хвост кометы тянулась за желто-красным табунчиком детей.
Пройдя немного дальше, Рипли увидела, что за поворотом стоит человек.
«Неужели?!»
Она рванулась в ту сторону с неожиданной для себя скоростью, завернула за пластиковую гнутую колонну и встала как вкопанная.
Только издали увиденное ею существо можно было принять за себе подобное. Сложно было говорить о красоте или уродстве столь непохожего создания: его вид вызвал у Рипли от неожиданности легкий шок.
Лишенную шеи голову венчали посаженные на самой макушке выпуклые стеклянные глаза с добрым десятком зрачков, ниже, прикрытая прозрачной тканью, темнела узкая, лишенная губ щель. Руки — короткие, но невероятно длиннопалые — торчали до локтя вверх из самого пояса и обвисали предплечьями, почти равными ладоням по длине. Из вывернутых вверх «подмышек» поднимались кожистые наросты, похожие на надкрылья насекомых или на чашелистики какого-нибудь цветка, частично прикрывавшие ротовую (или не ротовую) щель. Второй рот, на этот раз мало отличавшийся от нормального человеческого, темнел на голом розовом животе и приоткрывался при дыхании, раздувая, как щеки, окружающие его бока с просвечивающими ребрами.
«Можно подумать, что у них поменяли верхнюю часть тела с нижней», — не без отвращения подумала Рипли.
Тут же, на животе, шевелился тонкий, похожий на крошечный хоботок, нос.
При виде Рипли он приподнялся, и на его тупом кончике запульсировали кружочки ноздрей.
— Привет, — прогудело существо животом. — Вот там — мой ребенок. Девочка. А у тебя?
— Девочка, — ошарашенно повторила Рипли. Полное отсутствие удивления у инопланетянки ее озадачило. Или она казалась этому существу обычным уродом?
— В этом году много девочек. Это хорошо, — сказало существо и заковыляло прочь, неловко переставляя круглые длиннопалые ступни, диаметр которых, как показалось Рипли, достигал почти полуметра.
Существо было не одно. Помахивая носами, мимо Рипли прошла группка из пяти ему подобных. Они затормозили возле нее, дружно приоткрыв рты, раздули ноздри и почти в один голос прогудели:
— Новая?
— Да, — Рипли невольно сделала шаг назад.
— У меня — девочка, — гордо сообщила мамаша с розовым «шарфом».
— И у меня, — подтвердила «дама в белом».
— А у нас, — дуэтом сообщили обладательницы темно-зеленых «шарфиков», — мальчик.
— У меня тоже девочка. А мальчика я жду, — гордо пробасила последняя, верхняя часть туловища которой была непропорционально раздута.
— А у тебя? — крутнула носом «женщина в белом» (помимо обычного шарфа она носила широкую набедренную повязку).
— Девочка, — сквозь зубы ответила Рипли.
— Счастливо ей вырасти!
— Вашим тоже…
После этого обмена информацией вся пятерка закосолапила дальше.
«Они действительно так глупы, или притворяются для меня?» — посмотрела им вслед Рипли.
Из-за колонны внезапно раздались странные звуки, похожие на плач — если, конечно, кто-то мог плакать под водой: каждый звук сопровождался явственным бульканьем.
Рипли осторожно заглянула за колонну и заметила сидящее на траве человекообразное существо. Колени его были вывернуты набок самым невероятным образом.
— Что случилось? — машинально спросила Рипли.
— Мой мальчик… Его хотят перевести к Простым — его развитие сильно отстает. Какой позор… — существо всхлипнуло. Изо рта его текла золотистая слюна — или это были «заблудившиеся» в их странном организме слезы?
— Ну-ка, кто это тут плачет? — на Рипли и неудачницу упала тень от высокой фигуры; по голосу Рипли узнала Сэд. — Ай, как нехорошо! Разве мы не договорились — мальчику там будет намного лучше. Там он будет вожаком, самым сильным и самым ловким среди них. А здесь его все обижают… Разве это позор, если он станет хорошим Посредником между Простыми и Народом? Ты даже можешь подарить ему это имя.
— Правда? — оживилась плачущая. — Я действительно могу назвать его Посредником?
— Да, у него в Карточке Жизни так и будет написано: Посредник Желтый. Так что, не будешь плакать?
— Не буду! — радостно пообещала мама Желтого Посредника.
— Послушай, Сэд — окликнула Сестру Рипли. — Извини меня, но я опять не все понимаю. Вот эти разговоры о том, кто у кого родился, не оканчивающиеся ничем — это традиция? Или мне нужно было что-то добавить?
— Нет, Рипли! — Сэд по-своему рассмеялась. — Просто ты немного другая. Ты больше похожа на нас. Все двуногие очень примитивны, их сложно даже назвать полноценными разумными существами. Они — по своему развитию — не старше твоей Скейлси. Может, поэтому они и находят общий язык с детьми так легко. Мы вначале тебя не понимали, думали, что ты просто неправильно воспитана, и не можешь нормально любить. А теперь я вижу, что ты просто слишком взрослая для этого.
— Это у вас считается большим недостатком?
— Ничуть! Наоборот, ты можешь стать Скейлси сразу и первой матерью, и второй. И той, что любит, и той, что учит. Ведь мы с Шеди потому и не взяли девочку себе, что мы обе — взрослые.
— Странно это у вас… — пожала плечами Рипли.
— У вас еще странней, — снова рассмеялась Сэд. — Во всяком случае, я и не представляла себе, что двуногое может объединить в себе столько разных черт. Ты ведь можешь быть самостоятельной, как мужчина, и такой же сильной; ты тонко понимаешь многое, как мы, и умеешь быть ласковой, как все двуногие. Конечно, при таком количестве качеств не все они достигают глубины — но твоя множественная специализация просто замечательна. Я не удивлюсь, если ты сможешь и работать…
— Я работала. И пилотом, и на автопогрузке.
— Вот видишь… Я не удивлюсь. Ты — универсал. У нас работают только Простые и еще немного Посредники.
— А вы с Шеди разве не работаете?
— Мы — сестры. Мы должны всем сочувствовать и помогать. Разве у вас чувства считаются работой?
— Нет. Ну ладно, не буду тебе мешать. — Рипли остановилась у того, что ей показалось скамейкой.
— Ты мне не мешаешь, — Сэд подтянула сверху, как показалось Рипли, небольшие качели. — Мне очень интересно с тобой разговаривать. Надо будет привести к тебе ученых. Ты наверняка сможешь их удивить.
Рипли подумала о том, что ей придется увидеть новые страшные морды, и ей стало неуютно.
— Ты не хочешь? — почувствовала ее настроение Сэд.
— Да.
— Ну хорошо. Я познакомлю вас, когда у тебя появится такое желание…
Рипли отвернулась. Так слушать Сэд было приятней. Можно было представлять ее совсем другой: Рипли заметила, что когда она не видела морд, ее отношение к новым знакомым сразу наполнялось более светлыми чувствами. Разумеется, все эти существа заслужили благодарности.
— О, вы здесь? Я вас всюду искала! — закричала издали Шеди.
— Тише, — поднялась ей навстречу Сэд. — Ты не в себе.
— Может быть. Я потом тебе все расскажу, — затараторила Шеди и вдруг резко замолкла: Большое Эхо запретил ей пересказывать состоявшийся в Управлении разговор.
— Ладно, раз ты здесь, я пойду, — не без определенной грации Сэд пришла в движение, и вскоре только кончик ее хвоста мелькнул за луковым пригорком.
— Рипли… — Шеди наклонилась совсем низко и посмотрела на Рипли снизу вверх, как бы извиняясь. — Я должна тебя предупредить… Понимаешь, мне сказали, что на вашей планете много приспособлений для убийства. Я очень тебя прошу — не рассказывай о них ни при каких обстоятельствах…
— А у вас что, их нет? — спросила Рипли и сама себе ответила: «Еще бы — при их комплекции и силе!»
— У нас есть космические пушки, большие, которыми нельзя пользоваться в одиночку. Так что из них не может стрелять кто попало. Ваше оружие не такое — оно, как мне сказали, рассчитано на одиночек. А раз так, его нельзя будет контролировать.
— Я не понимаю, для чего ты вообще со мной заговорила.
— Так надо, Рипли. На тебя могут напасть: ваше оружие может заинтересовать всяких плохих. Это очень серьезно.
— Не знаю… — Рипли задумалась. Только таких осложнений ей и не хватало.
— Так ты не расскажешь? Вот, видишь эту штучку? — Шеди достала черную горошину. — Если ее сжать, будет дан сигнал, и придет помощь. Но если она не успеет…
Шеди замолчала. Даже на расстоянии Рипли почувствовала, что та считает себя виноватой.
«Что ж, во всяком случае, откровенно, — подумала Рипли, — и, скорее всего, если я откажусь взять взрывчатку, ее мне так или иначе всучат силой. Ладно, будь что будет… Думаю, если бы к нам на Землю явилось существо, знающее о новых видах оружия, вокруг него подняли бы шум намного больший. И так удивительно, что их власти не допросили меня на этот счет… Впрочем, как знать — раз они научили меня своему языку, они могли… нет, здесь другая система. И вообще, все неважно. Я беру эту штуку, а остальное пусть будет на их совести: лично мне терять нечего. Даже если она убьет меня прямо сейчас».
— Ты знаешь, — совсем тихо проговорила Шеди. — У меня точно такая же. Гляди!
И она показала Рипли второй маленький шарик.
— Ага! А мы нору нашли! — налетела на нее Скейлси и запрыгала на одном месте. — Пошли, я тебе покажу.
Рипли сунула горошину в карман своего обгорелого комбинезона — края дыр, чтобы ткань не расползалась, были обработаны каким-то составом, — развела руками: мол, что поделаешь, ребенок зовет, и пошла за радостной «девочкой».
Стайка желтых, оранжевых и красных «детей» промчалась мимо Рипли, втягивая в себя на бегу застывшую на миг с непривычки Скейлси — и унеслась.
Рипли продолжала оглядываться. Среди «шерсти» местами торчали мясистые и гладкие «луковые перья»; сорвав одно из них, Рипли убедилась, что пахнут они действительно луком.
В саду было шумно. Основная часть звуков как хвост кометы тянулась за желто-красным табунчиком детей.
Пройдя немного дальше, Рипли увидела, что за поворотом стоит человек.
«Неужели?!»
Она рванулась в ту сторону с неожиданной для себя скоростью, завернула за пластиковую гнутую колонну и встала как вкопанная.
Только издали увиденное ею существо можно было принять за себе подобное. Сложно было говорить о красоте или уродстве столь непохожего создания: его вид вызвал у Рипли от неожиданности легкий шок.
Лишенную шеи голову венчали посаженные на самой макушке выпуклые стеклянные глаза с добрым десятком зрачков, ниже, прикрытая прозрачной тканью, темнела узкая, лишенная губ щель. Руки — короткие, но невероятно длиннопалые — торчали до локтя вверх из самого пояса и обвисали предплечьями, почти равными ладоням по длине. Из вывернутых вверх «подмышек» поднимались кожистые наросты, похожие на надкрылья насекомых или на чашелистики какого-нибудь цветка, частично прикрывавшие ротовую (или не ротовую) щель. Второй рот, на этот раз мало отличавшийся от нормального человеческого, темнел на голом розовом животе и приоткрывался при дыхании, раздувая, как щеки, окружающие его бока с просвечивающими ребрами.
«Можно подумать, что у них поменяли верхнюю часть тела с нижней», — не без отвращения подумала Рипли.
Тут же, на животе, шевелился тонкий, похожий на крошечный хоботок, нос.
При виде Рипли он приподнялся, и на его тупом кончике запульсировали кружочки ноздрей.
— Привет, — прогудело существо животом. — Вот там — мой ребенок. Девочка. А у тебя?
— Девочка, — ошарашенно повторила Рипли. Полное отсутствие удивления у инопланетянки ее озадачило. Или она казалась этому существу обычным уродом?
— В этом году много девочек. Это хорошо, — сказало существо и заковыляло прочь, неловко переставляя круглые длиннопалые ступни, диаметр которых, как показалось Рипли, достигал почти полуметра.
Существо было не одно. Помахивая носами, мимо Рипли прошла группка из пяти ему подобных. Они затормозили возле нее, дружно приоткрыв рты, раздули ноздри и почти в один голос прогудели:
— Новая?
— Да, — Рипли невольно сделала шаг назад.
— У меня — девочка, — гордо сообщила мамаша с розовым «шарфом».
— И у меня, — подтвердила «дама в белом».
— А у нас, — дуэтом сообщили обладательницы темно-зеленых «шарфиков», — мальчик.
— У меня тоже девочка. А мальчика я жду, — гордо пробасила последняя, верхняя часть туловища которой была непропорционально раздута.
— А у тебя? — крутнула носом «женщина в белом» (помимо обычного шарфа она носила широкую набедренную повязку).
— Девочка, — сквозь зубы ответила Рипли.
— Счастливо ей вырасти!
— Вашим тоже…
После этого обмена информацией вся пятерка закосолапила дальше.
«Они действительно так глупы, или притворяются для меня?» — посмотрела им вслед Рипли.
Из-за колонны внезапно раздались странные звуки, похожие на плач — если, конечно, кто-то мог плакать под водой: каждый звук сопровождался явственным бульканьем.
Рипли осторожно заглянула за колонну и заметила сидящее на траве человекообразное существо. Колени его были вывернуты набок самым невероятным образом.
— Что случилось? — машинально спросила Рипли.
— Мой мальчик… Его хотят перевести к Простым — его развитие сильно отстает. Какой позор… — существо всхлипнуло. Изо рта его текла золотистая слюна — или это были «заблудившиеся» в их странном организме слезы?
— Ну-ка, кто это тут плачет? — на Рипли и неудачницу упала тень от высокой фигуры; по голосу Рипли узнала Сэд. — Ай, как нехорошо! Разве мы не договорились — мальчику там будет намного лучше. Там он будет вожаком, самым сильным и самым ловким среди них. А здесь его все обижают… Разве это позор, если он станет хорошим Посредником между Простыми и Народом? Ты даже можешь подарить ему это имя.
— Правда? — оживилась плачущая. — Я действительно могу назвать его Посредником?
— Да, у него в Карточке Жизни так и будет написано: Посредник Желтый. Так что, не будешь плакать?
— Не буду! — радостно пообещала мама Желтого Посредника.
— Послушай, Сэд — окликнула Сестру Рипли. — Извини меня, но я опять не все понимаю. Вот эти разговоры о том, кто у кого родился, не оканчивающиеся ничем — это традиция? Или мне нужно было что-то добавить?
— Нет, Рипли! — Сэд по-своему рассмеялась. — Просто ты немного другая. Ты больше похожа на нас. Все двуногие очень примитивны, их сложно даже назвать полноценными разумными существами. Они — по своему развитию — не старше твоей Скейлси. Может, поэтому они и находят общий язык с детьми так легко. Мы вначале тебя не понимали, думали, что ты просто неправильно воспитана, и не можешь нормально любить. А теперь я вижу, что ты просто слишком взрослая для этого.
— Это у вас считается большим недостатком?
— Ничуть! Наоборот, ты можешь стать Скейлси сразу и первой матерью, и второй. И той, что любит, и той, что учит. Ведь мы с Шеди потому и не взяли девочку себе, что мы обе — взрослые.
— Странно это у вас… — пожала плечами Рипли.
— У вас еще странней, — снова рассмеялась Сэд. — Во всяком случае, я и не представляла себе, что двуногое может объединить в себе столько разных черт. Ты ведь можешь быть самостоятельной, как мужчина, и такой же сильной; ты тонко понимаешь многое, как мы, и умеешь быть ласковой, как все двуногие. Конечно, при таком количестве качеств не все они достигают глубины — но твоя множественная специализация просто замечательна. Я не удивлюсь, если ты сможешь и работать…
— Я работала. И пилотом, и на автопогрузке.
— Вот видишь… Я не удивлюсь. Ты — универсал. У нас работают только Простые и еще немного Посредники.
— А вы с Шеди разве не работаете?
— Мы — сестры. Мы должны всем сочувствовать и помогать. Разве у вас чувства считаются работой?
— Нет. Ну ладно, не буду тебе мешать. — Рипли остановилась у того, что ей показалось скамейкой.
— Ты мне не мешаешь, — Сэд подтянула сверху, как показалось Рипли, небольшие качели. — Мне очень интересно с тобой разговаривать. Надо будет привести к тебе ученых. Ты наверняка сможешь их удивить.
Рипли подумала о том, что ей придется увидеть новые страшные морды, и ей стало неуютно.
— Ты не хочешь? — почувствовала ее настроение Сэд.
— Да.
— Ну хорошо. Я познакомлю вас, когда у тебя появится такое желание…
Рипли отвернулась. Так слушать Сэд было приятней. Можно было представлять ее совсем другой: Рипли заметила, что когда она не видела морд, ее отношение к новым знакомым сразу наполнялось более светлыми чувствами. Разумеется, все эти существа заслужили благодарности.
— О, вы здесь? Я вас всюду искала! — закричала издали Шеди.
— Тише, — поднялась ей навстречу Сэд. — Ты не в себе.
— Может быть. Я потом тебе все расскажу, — затараторила Шеди и вдруг резко замолкла: Большое Эхо запретил ей пересказывать состоявшийся в Управлении разговор.
— Ладно, раз ты здесь, я пойду, — не без определенной грации Сэд пришла в движение, и вскоре только кончик ее хвоста мелькнул за луковым пригорком.
— Рипли… — Шеди наклонилась совсем низко и посмотрела на Рипли снизу вверх, как бы извиняясь. — Я должна тебя предупредить… Понимаешь, мне сказали, что на вашей планете много приспособлений для убийства. Я очень тебя прошу — не рассказывай о них ни при каких обстоятельствах…
— А у вас что, их нет? — спросила Рипли и сама себе ответила: «Еще бы — при их комплекции и силе!»
— У нас есть космические пушки, большие, которыми нельзя пользоваться в одиночку. Так что из них не может стрелять кто попало. Ваше оружие не такое — оно, как мне сказали, рассчитано на одиночек. А раз так, его нельзя будет контролировать.
— Я не понимаю, для чего ты вообще со мной заговорила.
— Так надо, Рипли. На тебя могут напасть: ваше оружие может заинтересовать всяких плохих. Это очень серьезно.
— Не знаю… — Рипли задумалась. Только таких осложнений ей и не хватало.
— Так ты не расскажешь? Вот, видишь эту штучку? — Шеди достала черную горошину. — Если ее сжать, будет дан сигнал, и придет помощь. Но если она не успеет…
Шеди замолчала. Даже на расстоянии Рипли почувствовала, что та считает себя виноватой.
«Что ж, во всяком случае, откровенно, — подумала Рипли, — и, скорее всего, если я откажусь взять взрывчатку, ее мне так или иначе всучат силой. Ладно, будь что будет… Думаю, если бы к нам на Землю явилось существо, знающее о новых видах оружия, вокруг него подняли бы шум намного больший. И так удивительно, что их власти не допросили меня на этот счет… Впрочем, как знать — раз они научили меня своему языку, они могли… нет, здесь другая система. И вообще, все неважно. Я беру эту штуку, а остальное пусть будет на их совести: лично мне терять нечего. Даже если она убьет меня прямо сейчас».
— Ты знаешь, — совсем тихо проговорила Шеди. — У меня точно такая же. Гляди!
И она показала Рипли второй маленький шарик.
— Ага! А мы нору нашли! — налетела на нее Скейлси и запрыгала на одном месте. — Пошли, я тебе покажу.
Рипли сунула горошину в карман своего обгорелого комбинезона — края дыр, чтобы ткань не расползалась, были обработаны каким-то составом, — развела руками: мол, что поделаешь, ребенок зовет, и пошла за радостной «девочкой».
9
Шеди попала в Сестры почти случайно. Долгое время никто не подозревал в ней особу, способную кому-либо сопереживать. Но как-то раз во время Учебы Души священник прочитал длинную и пылкую лекцию: о том, что их цивилизация может выродиться из-за того, что мало стало женщин, занимающихся их исконной профессией, и Шеди, как самая «заводная», прямо на лекции закричала, что хочет стать Сестрой. После такого заявления отступать ей было уже поздно, а через некоторое время она убедилась, что справляется с этим делом ничуть не хуже других, и окружавший в ее глазах других Сестер мистический ореол развеялся. За исключением двух-трех истинных обладательниц Сестринского дара, почти все девушки были ничуть не лучше ее, и избрали Доброту своей профессией по причинам не более уважительным. Кроме того, обе Истинные Сестры работали в других учреждениях, а третьего, собственно, следовало бы назвать Братом, так как пол явно не соответствовал призванию, и работал он исключительно с двуногими и Простыми, избегая всех остальных членов Народа. Зато дар его был настолько силен, что Шеди ощущала волны доброты даже сквозь стену, правда, дырчатую, и только по ним вообще могла определить его присутствие невдалеке.
После разговора с Большим Эхом она вскоре проклинала себя за ошибку в выборе: истинная Сестра ни за что не согласилась бы передать своей подопечной такое гадкое устройство.
«Я нарушила клятву! — сокрушалась Шеди, снова заворачивая в свой закоулок. — Теперь я должна уйти… нет, лучше умереть — я совершенно не представляю себе жизнь вне Зеленого Края!»
Темнота была враждебной. На этот раз Шеди знала, что это не игра нервов. На нее смотрели, и намерения смотрящих были злыми.
«Может, мне пора позвать на помощь? — подумала она, припадая к стене. — Нет, подожду… Или мне не идти домой? Но куда я тогда денусь?»
Осторожно Шеди сделала еще пару шагов.
Ощущение чужой враждебности усилилось. Похоже, его излучали сразу несколько мужчин.
«Может, вернуться?» — Шеди замерла, но потом решила, что в своем доме она будет в большей безопасности, чем в темном переулке: если враг захочет, догнать ее будет несложно — и рванула к дому.
Гибкая дверь расступилась, пропуская ее внутрь, и с хлопком склеилась за ее спиной.
Шеди часто дышала; наконец она была дома.
— Прекрасно, мы уже заждались тебя, — прозвучал над ее ухом, заставив дернуться, незнакомый голос.
— Кто вы? Зачем… — договорить Шеди не успела: в лицо ударила быстро испарившаяся струя и унесла ее в сонное царство.
Пробуждение было тяжелым: от головной боли Шеди застонала. Перед глазами клубился несуществующий туман…
— Где я? — прошептала она. Все мелкие жесты кричали: «Мне страшно!» — так что говорить приходилось только с помощью голосовых связок.
— Тебе незачем это знать, — оборвал ее властный голос, и морда в напыленной мягкой маске уставилась ей в глаза.
— Зачем меня сюда привезли? Вы ведь не из Управления секретной службы, да?
— Можешь считать, что да. Можешь — что нет…
— Вы из Оппозиции? — догадалась Шеди, и чешуя ее приподнялась.
Ей вспомнились страшные рассказы Большого Эха.
— А ты догадлива, сестричка… Прямо-таки как мужчина. Что ж, раз ты угадала это, может, тебе понятно и для чего ты тут?
— Из-за инопланетянки, — Шеди сжалась. Так, что говорил Большое Эхо? Подыграть им, добиться, чтобы поверили, и при первом же удобном случае нажать на сигнал-взрывчатку… Но ведь если она действительно такая мощная, как он говорил, может рухнуть дом… Нет, сперва нужно убедить их выйти на улицу — так вреда окружающим будет меньше…
Шеди не думала, что будет с ней самой — приказ заменял ей все.
— Точно… неплохо, смотрю, вас воспитывают… так что это за существо?
— Она — универсал. И двуногое, и мужчина, и женщина, и Простой. Все сразу…
— Слышали? — спросил Маска кого-то, находившегося вне пределов видимости Шеди.
— Сказки! Так не бывает…
— Но ведь те, что хотят воевать, тоже универсалы. Не настолько, но все же… Ладно, продолжай… Где она сейчас?
— Когда я уходила, она была в саду с детьми. Ее вывели туда в первый раз…
— Сколько дней ее ребенку?
— Девочка долго болела. Ее не выпускали, ожидая, пока она выздоровеет… — Шеди снова задумалась. Если бы она была мужчиной, она наверняка знала бы, что делать… Как заставить их выйти из помещения?
— Хорошо… Что ты хочешь за свои ответы?
Шеди зажмурилась. Она не знала ответа на этот вопрос: Большое Эхо его не предусмотрел. Если она откажется — они могут догадаться об игре. Ведь Большое Эхо уверял, что она сможет обмануть их только тем, что будет говорить правду, за исключением нескольких отдельно оговоренных пунктов; если же они заподозрят, что она не честна, то им нетрудно будет вычислить и тех, кто за ее игрой стоит.
Задача, вставшая перед ней, была для нее непосильной — для того, чтобы принять самостоятельное решение, ей следовало родиться мужчиной.
— Что же ты молчишь? — вывел ее из невеселой задумчивости голос Маски.
— Я… выбираю, — дергаясь от страха, сказала Шеди.
— Выбираешь? Ты? — похоже, Маску это удивило. От выбора до принятия решения — один шаг…
— Это она.. меня научила, — ляпнула Шеди наугад и съежилась еще сильнее.
В комнате наступило молчание.
О том, что у инопланетян есть малое оружие, они все уже слышали, но о том, что они могут превращать женщину в универсала…
От удивления Маска почесался. Стоящий за спиной Шеди Длинношеий принял позу почти немыслимую: передатчиков информации за ее описание наверняка бы долго ругали, но такова уж была степень его потрясения.
«А что это чужое существо сможет сделать с нами?» — почти разом подумали оба. От одного при этом пошла волна страха, от другого — восторга.
«Если я получу способность к интуиции… Я же стану всем! Даже сам Транслятор будет вынужден мне уступить. Я уже не говорю о Правителе… Это же незаменимая вещь для борьбы…»
«Стать сразу и женщиной, и Простым… Что может быть позорнее?!» -застыл от ужаса Маска.
— Постой… — выдавил Длинношеий. — Давай отложим разговор… Обращайся с нашей пленницей повежливей — информация, которую она может передать об этом чудо-существе, нам очень важна, но без консультации с шефом я за такое дело не возьмусь…
«Караул!» — вздрогнул Маска. — Он уже становится женщиной — и это без непосредственного контакта… Ну нет, пусть будет проклят тот день, когда я связался с этим сбродом…"
— Пойдемте, Сестра. Я сам помогу вам выбрать себе подарок…
— Скажите, а какова его приблизительная стоимость? — наконец открыла глаза Шеди.
Что ж, пока они будут разбираться между собой, она что-нибудь придумает… Ведь умеет же это делать Рипли!
После разговора с Большим Эхом она вскоре проклинала себя за ошибку в выборе: истинная Сестра ни за что не согласилась бы передать своей подопечной такое гадкое устройство.
«Я нарушила клятву! — сокрушалась Шеди, снова заворачивая в свой закоулок. — Теперь я должна уйти… нет, лучше умереть — я совершенно не представляю себе жизнь вне Зеленого Края!»
Темнота была враждебной. На этот раз Шеди знала, что это не игра нервов. На нее смотрели, и намерения смотрящих были злыми.
«Может, мне пора позвать на помощь? — подумала она, припадая к стене. — Нет, подожду… Или мне не идти домой? Но куда я тогда денусь?»
Осторожно Шеди сделала еще пару шагов.
Ощущение чужой враждебности усилилось. Похоже, его излучали сразу несколько мужчин.
«Может, вернуться?» — Шеди замерла, но потом решила, что в своем доме она будет в большей безопасности, чем в темном переулке: если враг захочет, догнать ее будет несложно — и рванула к дому.
Гибкая дверь расступилась, пропуская ее внутрь, и с хлопком склеилась за ее спиной.
Шеди часто дышала; наконец она была дома.
— Прекрасно, мы уже заждались тебя, — прозвучал над ее ухом, заставив дернуться, незнакомый голос.
— Кто вы? Зачем… — договорить Шеди не успела: в лицо ударила быстро испарившаяся струя и унесла ее в сонное царство.
Пробуждение было тяжелым: от головной боли Шеди застонала. Перед глазами клубился несуществующий туман…
— Где я? — прошептала она. Все мелкие жесты кричали: «Мне страшно!» — так что говорить приходилось только с помощью голосовых связок.
— Тебе незачем это знать, — оборвал ее властный голос, и морда в напыленной мягкой маске уставилась ей в глаза.
— Зачем меня сюда привезли? Вы ведь не из Управления секретной службы, да?
— Можешь считать, что да. Можешь — что нет…
— Вы из Оппозиции? — догадалась Шеди, и чешуя ее приподнялась.
Ей вспомнились страшные рассказы Большого Эха.
— А ты догадлива, сестричка… Прямо-таки как мужчина. Что ж, раз ты угадала это, может, тебе понятно и для чего ты тут?
— Из-за инопланетянки, — Шеди сжалась. Так, что говорил Большое Эхо? Подыграть им, добиться, чтобы поверили, и при первом же удобном случае нажать на сигнал-взрывчатку… Но ведь если она действительно такая мощная, как он говорил, может рухнуть дом… Нет, сперва нужно убедить их выйти на улицу — так вреда окружающим будет меньше…
Шеди не думала, что будет с ней самой — приказ заменял ей все.
— Точно… неплохо, смотрю, вас воспитывают… так что это за существо?
— Она — универсал. И двуногое, и мужчина, и женщина, и Простой. Все сразу…
— Слышали? — спросил Маска кого-то, находившегося вне пределов видимости Шеди.
— Сказки! Так не бывает…
— Но ведь те, что хотят воевать, тоже универсалы. Не настолько, но все же… Ладно, продолжай… Где она сейчас?
— Когда я уходила, она была в саду с детьми. Ее вывели туда в первый раз…
— Сколько дней ее ребенку?
— Девочка долго болела. Ее не выпускали, ожидая, пока она выздоровеет… — Шеди снова задумалась. Если бы она была мужчиной, она наверняка знала бы, что делать… Как заставить их выйти из помещения?
— Хорошо… Что ты хочешь за свои ответы?
Шеди зажмурилась. Она не знала ответа на этот вопрос: Большое Эхо его не предусмотрел. Если она откажется — они могут догадаться об игре. Ведь Большое Эхо уверял, что она сможет обмануть их только тем, что будет говорить правду, за исключением нескольких отдельно оговоренных пунктов; если же они заподозрят, что она не честна, то им нетрудно будет вычислить и тех, кто за ее игрой стоит.
Задача, вставшая перед ней, была для нее непосильной — для того, чтобы принять самостоятельное решение, ей следовало родиться мужчиной.
— Что же ты молчишь? — вывел ее из невеселой задумчивости голос Маски.
— Я… выбираю, — дергаясь от страха, сказала Шеди.
— Выбираешь? Ты? — похоже, Маску это удивило. От выбора до принятия решения — один шаг…
— Это она.. меня научила, — ляпнула Шеди наугад и съежилась еще сильнее.
В комнате наступило молчание.
О том, что у инопланетян есть малое оружие, они все уже слышали, но о том, что они могут превращать женщину в универсала…
От удивления Маска почесался. Стоящий за спиной Шеди Длинношеий принял позу почти немыслимую: передатчиков информации за ее описание наверняка бы долго ругали, но такова уж была степень его потрясения.
«А что это чужое существо сможет сделать с нами?» — почти разом подумали оба. От одного при этом пошла волна страха, от другого — восторга.
«Если я получу способность к интуиции… Я же стану всем! Даже сам Транслятор будет вынужден мне уступить. Я уже не говорю о Правителе… Это же незаменимая вещь для борьбы…»
«Стать сразу и женщиной, и Простым… Что может быть позорнее?!» -застыл от ужаса Маска.
— Постой… — выдавил Длинношеий. — Давай отложим разговор… Обращайся с нашей пленницей повежливей — информация, которую она может передать об этом чудо-существе, нам очень важна, но без консультации с шефом я за такое дело не возьмусь…
«Караул!» — вздрогнул Маска. — Он уже становится женщиной — и это без непосредственного контакта… Ну нет, пусть будет проклят тот день, когда я связался с этим сбродом…"
— Пойдемте, Сестра. Я сам помогу вам выбрать себе подарок…
— Скажите, а какова его приблизительная стоимость? — наконец открыла глаза Шеди.
Что ж, пока они будут разбираться между собой, она что-нибудь придумает… Ведь умеет же это делать Рипли!
10
Транслятор мерно покачивался на своей излюбленной перекладине над искусственным озерцом, в котором плавала обычная декоративная рыбья мелочь: колючие и пузатые Шары, пестрые Стекляшки и даже вытянутые Рыбы-нити. Внутри озерца булькал аэратор.
— Что случилось? Я, кажется, просил не беспокоить меня по мелочам… — Транслятор растопырил в воздухе правую лапу в серебристой перчатке. На запястье поблескивал сделанный опять-таки в виде рыбы-нити браслет.
— Сестра сообщила нам невероятные вещи: инопланетянка может менять Программу Жизни!..
— Ты нанюхался черной травы! — брезгливо стряхнул с руки невидимую грязь шеф.
Раздобревшее в последние месяцы тело Длинношеего почтительно изогнулось.
— Это действительно так. Эта Сестра, которую мы захватили, сама принимает решения и может выбирать. Грязный Нос может это подтвердить.
— Это так, шеф! — задвигал локтями Маска.
— Ну что ж, тем интереснее будет свидание с ней… Это все, с чем вы пришли?
— Да, — Длинношеий изогнулся еще сильнее.
— Тогда — до встречи. Идите и выполняйте задание. Простые в комнате № 46. Если вам нужна более солидная поддержка, можете взять Посредника Дерево Весной или Пальца.
— Конечно! — пискнул Маска, или Грязный Нос, но Длинношеий тут же наступил ему на кончик хвоста.
— Думаю, Посредника нам хватит. Он давно работал с этой группой Простых?
— С самого детства. Я мало знаю столь же удачливых Посредников: Нервный не всегда держит Контакт, а Любимчик туповат.. Короче, хватит зря тратить время: работы у вас хватит…
— Простите, — неуверенно начал Маска, но новый щипок ногой за хвост заставил его замолчать.
— Ты что, спятил? — ударил его Длинношеий, как только оба вышли из приемной Транслятора.
— Она на меня подействует! — закричал Грязный Нос. — Мне и так плохо!
— Ну и катись! — разозлился Длинношеий. — От тебя, прямо скажем, мало толку… Честное слово — ты глуп, как двуногое. Можешь убираться куда глаза глядят!
— Правда могу?
— Катись!
— И вы не вернете меня силой?
— Да кому ты нужен?.. Сам, небось, не рискнешь болтать лишнее… Сам знаешь, что с тобой тогда будет: отметелим как зерновую культуру.
Не дожидаясь новой порции бессмысленной болтовни, Длинношеий свернул в питомник Простых.
Некоторое время Маска смотрел ему вслед, вспоминая все прежние обиды. Конечно, они рады были бы сделать из него настоящую женщину: безвольное и во всем покорное существо… Ну нет, он докажет, к какому полу относится! Они все еще пожалеют…
Гордый собой, Маска выскочил из подземного дома и помчался по улице к ближайшему Уху.
— Управление? — спросил он в решетку телефона.
— Да, — прогудело из аппарата.
— Скажите, а за ценную информацию принадлежность к Оппозиции будет вычеркнута из моей Жизненной Карточки?
— Все зависит от ценности, — нехотя ответил дежурный. Перебежчиков он не любил по многим причинам, и главной из них была та, что приходилось всякий раз проводить полную перерегистрацию личности во всех архивах. Кроме того, перебежчик мог оказаться и двойным; хотя в его практике такие случаи были редки, забывать про эту возможность он не собирался.
— У меня настоящая сенсация! — уверенно прокричал в решетку Маска.
— Тогда приходите… Адрес вам должен быть знаком.
— Еще бы! — от радости Маска закрутил хвостом.
Ну что ж, пусть теперь Длинношеий попляшет: в Зеленом Крае ему наверняка будет подготовлена самая теплая встреча. А уж он лично попросит, чтобы его продержали возле инопланетянки подольше, чтобы проверить, что с ним случится раньше: вырастет гребень или отпадет хвост?..
— Что случилось? Я, кажется, просил не беспокоить меня по мелочам… — Транслятор растопырил в воздухе правую лапу в серебристой перчатке. На запястье поблескивал сделанный опять-таки в виде рыбы-нити браслет.
— Сестра сообщила нам невероятные вещи: инопланетянка может менять Программу Жизни!..
— Ты нанюхался черной травы! — брезгливо стряхнул с руки невидимую грязь шеф.
Раздобревшее в последние месяцы тело Длинношеего почтительно изогнулось.
— Это действительно так. Эта Сестра, которую мы захватили, сама принимает решения и может выбирать. Грязный Нос может это подтвердить.
— Это так, шеф! — задвигал локтями Маска.
— Ну что ж, тем интереснее будет свидание с ней… Это все, с чем вы пришли?
— Да, — Длинношеий изогнулся еще сильнее.
— Тогда — до встречи. Идите и выполняйте задание. Простые в комнате № 46. Если вам нужна более солидная поддержка, можете взять Посредника Дерево Весной или Пальца.
— Конечно! — пискнул Маска, или Грязный Нос, но Длинношеий тут же наступил ему на кончик хвоста.
— Думаю, Посредника нам хватит. Он давно работал с этой группой Простых?
— С самого детства. Я мало знаю столь же удачливых Посредников: Нервный не всегда держит Контакт, а Любимчик туповат.. Короче, хватит зря тратить время: работы у вас хватит…
— Простите, — неуверенно начал Маска, но новый щипок ногой за хвост заставил его замолчать.
— Ты что, спятил? — ударил его Длинношеий, как только оба вышли из приемной Транслятора.
— Она на меня подействует! — закричал Грязный Нос. — Мне и так плохо!
— Ну и катись! — разозлился Длинношеий. — От тебя, прямо скажем, мало толку… Честное слово — ты глуп, как двуногое. Можешь убираться куда глаза глядят!
— Правда могу?
— Катись!
— И вы не вернете меня силой?
— Да кому ты нужен?.. Сам, небось, не рискнешь болтать лишнее… Сам знаешь, что с тобой тогда будет: отметелим как зерновую культуру.
Не дожидаясь новой порции бессмысленной болтовни, Длинношеий свернул в питомник Простых.
Некоторое время Маска смотрел ему вслед, вспоминая все прежние обиды. Конечно, они рады были бы сделать из него настоящую женщину: безвольное и во всем покорное существо… Ну нет, он докажет, к какому полу относится! Они все еще пожалеют…
Гордый собой, Маска выскочил из подземного дома и помчался по улице к ближайшему Уху.
— Управление? — спросил он в решетку телефона.
— Да, — прогудело из аппарата.
— Скажите, а за ценную информацию принадлежность к Оппозиции будет вычеркнута из моей Жизненной Карточки?
— Все зависит от ценности, — нехотя ответил дежурный. Перебежчиков он не любил по многим причинам, и главной из них была та, что приходилось всякий раз проводить полную перерегистрацию личности во всех архивах. Кроме того, перебежчик мог оказаться и двойным; хотя в его практике такие случаи были редки, забывать про эту возможность он не собирался.
— У меня настоящая сенсация! — уверенно прокричал в решетку Маска.
— Тогда приходите… Адрес вам должен быть знаком.
— Еще бы! — от радости Маска закрутил хвостом.
Ну что ж, пусть теперь Длинношеий попляшет: в Зеленом Крае ему наверняка будет подготовлена самая теплая встреча. А уж он лично попросит, чтобы его продержали возле инопланетянки подольше, чтобы проверить, что с ним случится раньше: вырастет гребень или отпадет хвост?..
11
Тому, кто любит, сложно вместить в сердце и другие чувства — именно поэтому Сэд кралась в техническое помещение так, чтобы никто ее не заметил. Пусть ее встречи с Кроу-Баром почти ни для кого не были секрето? — большая откровенность в отношениях наверняка повлекла бы за собой немедленное увольнение, а вряд ли можно было найти на планете существ более несчастных, чем выгнанные Сестры: другая нормальная работа им «не светила».
В «техничке» царил уютный полумрак. Свет не резал глаза, а, наоборот, снимал с них усталость после перегруженного яркостью дня. Застывшая на перекладине сильная мужская фигура показалась ей удивительным произведением искусства: досадные мелочи, вроде царапин на морде и шероховатостей на члениках щупалец, были скрыты рассеянным светом, приятно подчеркивающим рельеф, и замершего Кроу-Бара можно было принять за само Совершенство.
Кокетливо виляя длинным и тонким хвостом, Сэд стала подступать к нему. Ей нравилось вот так поиграть перед ним, чтобы броситься потом в самый неожиданный момент и оплести его тело всеми своими конечностями. Он знал эту ее повадку и специально — у Сэд не было ни тени сомнений — делал вид, что ее не замечает.
Вскоре все тело Сэд извивалось в старинном танце, которому ее учила сама природа. Она подходила все ближе и ближе, и струящиеся движения щупалец убыстрялись, демонстрируя молчаливому другу всю ее гибкость и грацию.
«Когда же он не выдержит, хитрюга? — приоткрывала в ожидании рот Сэд. — Еще чуть-чуть, и брошусь на него…»
Кроу-Бар молчал. Можно было подумать, что он спит.
«Ну, все…»
Сэд легко оттолкнулась ногами от земли и повисла на канате перекладины, почти касаясь грудью его лица.
От ее толчка Кроу-Бар откинулся на спину и глухо шмякнулся на пол.
Ошарашенная Сэд посмотрела на него сверху вниз: друг лежал неподвижно, распластав щупальца и лапы, как во сне… Но кто бы не проснулся от такого падения?
«Нет, он шутит! — цепенея от страха, продолжала вглядываться в его запрокинувшееся лицо Сэд. — Так просто не бывает!»
— Эй! Ты меня слышишь? — негромко позвала она. Ни один из суставов Кроу-Бара не пришел в движение.
Пугаясь все сильнее, Сэд повисла на щупальцах и опустилась на пол.
Кроу-Бар не двигался.
— Что с тобой? — тихо проговорила она и вновь не получила ответа, зато ощутила спиной чей-то взгляд, не предвещавший ничего хорошего.
— Ты жив? — она вцепилась в мягкое щупальце, потом нагнулась к его морде.
Никаких признаков жизни.
Сэд стало нехорошо. Кроу-Бар лежал как мертвый, а сзади на нее пялился незнакомец.
— Мне страшно! Ответь же! — нервно закричала Сэд.
От Кроу-Бара пахло чем-то незнакомым и неприятным, но напоминающим о больнице.
Незнакомец сзади сдвинулся с места, и Сэд почувствовала, как отвердевает под его взглядом от страха ее спина.
Страх был настолько силен, что она не могла ни закричать, ни сдвинуться с места.
Незнакомец приближался. Неприятный запах усилился.
Сэд медленно осела на пол: только это движение позволяли осуществить вдруг закоченевшие мышцы. Внезапно мелькнувшее перед носом щупальце заставило ее вздрогнуть. На остром его кончике виднелась намотанная ветошь.
Запах шел от нее.
Еще через секунду тряпка ткнулась Сэд в лицо, и ей показалось, что в глотку кто-то запихнул расширяющийся шар. Она попробовала выдохнуть, но пути для воздуха не было. Волна не боли — скорее леденящего отупения вошла в ее тело, достигла мозга, и свет для Сэд погас…
В «техничке» царил уютный полумрак. Свет не резал глаза, а, наоборот, снимал с них усталость после перегруженного яркостью дня. Застывшая на перекладине сильная мужская фигура показалась ей удивительным произведением искусства: досадные мелочи, вроде царапин на морде и шероховатостей на члениках щупалец, были скрыты рассеянным светом, приятно подчеркивающим рельеф, и замершего Кроу-Бара можно было принять за само Совершенство.
Кокетливо виляя длинным и тонким хвостом, Сэд стала подступать к нему. Ей нравилось вот так поиграть перед ним, чтобы броситься потом в самый неожиданный момент и оплести его тело всеми своими конечностями. Он знал эту ее повадку и специально — у Сэд не было ни тени сомнений — делал вид, что ее не замечает.
Вскоре все тело Сэд извивалось в старинном танце, которому ее учила сама природа. Она подходила все ближе и ближе, и струящиеся движения щупалец убыстрялись, демонстрируя молчаливому другу всю ее гибкость и грацию.
«Когда же он не выдержит, хитрюга? — приоткрывала в ожидании рот Сэд. — Еще чуть-чуть, и брошусь на него…»
Кроу-Бар молчал. Можно было подумать, что он спит.
«Ну, все…»
Сэд легко оттолкнулась ногами от земли и повисла на канате перекладины, почти касаясь грудью его лица.
От ее толчка Кроу-Бар откинулся на спину и глухо шмякнулся на пол.
Ошарашенная Сэд посмотрела на него сверху вниз: друг лежал неподвижно, распластав щупальца и лапы, как во сне… Но кто бы не проснулся от такого падения?
«Нет, он шутит! — цепенея от страха, продолжала вглядываться в его запрокинувшееся лицо Сэд. — Так просто не бывает!»
— Эй! Ты меня слышишь? — негромко позвала она. Ни один из суставов Кроу-Бара не пришел в движение.
Пугаясь все сильнее, Сэд повисла на щупальцах и опустилась на пол.
Кроу-Бар не двигался.
— Что с тобой? — тихо проговорила она и вновь не получила ответа, зато ощутила спиной чей-то взгляд, не предвещавший ничего хорошего.
— Ты жив? — она вцепилась в мягкое щупальце, потом нагнулась к его морде.
Никаких признаков жизни.
Сэд стало нехорошо. Кроу-Бар лежал как мертвый, а сзади на нее пялился незнакомец.
— Мне страшно! Ответь же! — нервно закричала Сэд.
От Кроу-Бара пахло чем-то незнакомым и неприятным, но напоминающим о больнице.
Незнакомец сзади сдвинулся с места, и Сэд почувствовала, как отвердевает под его взглядом от страха ее спина.
Страх был настолько силен, что она не могла ни закричать, ни сдвинуться с места.
Незнакомец приближался. Неприятный запах усилился.
Сэд медленно осела на пол: только это движение позволяли осуществить вдруг закоченевшие мышцы. Внезапно мелькнувшее перед носом щупальце заставило ее вздрогнуть. На остром его кончике виднелась намотанная ветошь.
Запах шел от нее.
Еще через секунду тряпка ткнулась Сэд в лицо, и ей показалось, что в глотку кто-то запихнул расширяющийся шар. Она попробовала выдохнуть, но пути для воздуха не было. Волна не боли — скорее леденящего отупения вошла в ее тело, достигла мозга, и свет для Сэд погас…
12
— Мама, а что я нашла! — хвастливо кричала Скейлси, выплясывая от радости перед Рипли. — Пошли скорее!
— Ну что ж, пошли, — устало вздохнула Рипли. На нее накатил очередной приступ тоски: она казалась себе лишней; тянущаяся здесь жизнь в несвойственной для нее роли няньки угнетала ее — но и Земля не слишком манила: и на ней было достаточно грязи, так что не все ли равно…
Время от времени, правда, из памяти приходили лица: два мужских (Хигс перестал являться первым) и одно детское, преследовавшее ее почти неотступно. Но стоило открыть глаза — и чужой, но уже привычный мир врывался в ее сознание, так что можно было подумать, что лишь он был реальностью, а все остальное — тяжелым и сумрачным сном.
— Ну что ж, пошли, — устало вздохнула Рипли. На нее накатил очередной приступ тоски: она казалась себе лишней; тянущаяся здесь жизнь в несвойственной для нее роли няньки угнетала ее — но и Земля не слишком манила: и на ней было достаточно грязи, так что не все ли равно…
Время от времени, правда, из памяти приходили лица: два мужских (Хигс перестал являться первым) и одно детское, преследовавшее ее почти неотступно. Но стоило открыть глаза — и чужой, но уже привычный мир врывался в ее сознание, так что можно было подумать, что лишь он был реальностью, а все остальное — тяжелым и сумрачным сном.