Ривендж Алекс. Контакт

   Время от времени она приоткрывала глаза, но тут же закрывала их снова: вид стен лазарета вызывал у нее тошноту.
   «Предатель» Бергман ей не помогал. Марте было обидно думать об этом — но он все равно постоянно пропадал где-то в другой комнате и лишь изредка заглядывал к ней, оставляя ее вновь наедине со страхом, заставляющим корчиться и натягивать одеяло на голову.
   — Ну, как мы себя чувствуем? — раздался знакомый голос.
   В ответ Марта застонала.
   — Я боюсь… Мне страшно…
   — Не беспокойтесь, здесь вы находитесь в полной безопасности: стены не пробиваются даже бронебойными пулями с близкого расстояния, да и через дверь ему не удастся войти.
   «Кому? — дрожала Марта. — Неужели действительно есть кого бояться?! Ах, да, монстр… Или он заперт? Нет, вроде сбежал…»
   Неожиданно прямо из стены высунулась клыкастая рубчатая морда. Марта закричала, подскакивая на кровати и указывая в угол.
   «Да, плохи дела, — отметил Бергман, — у нее начались галлюцинации…»
   — Успокойтесь, здесь никого нет, вам почудилось…
   Морда чудовища задрожала и потеряла четкость. Через некоторое время от нее осталось только расплывчатое пятно, но и оно быстро таяло.
   — Выпейте вот это… — в губы Марты ткнулось что-то холодное и влажное. Всхлипнув, она потянула горьковатую воду в себя, цокая зубами о край стакана.
   Присутствие Бергмана помогло ей заставить себя снова раскрыть глаза. Теперь монстр подкрадывался к Бергману сзади. Он стал ниже ростом, и клыки его поблескивали теперь металлическим блеском.
   — По-о-о-смо-о-отрите! — закудахтала Марта. — С-сзади!
   Бергман обернулся.
   — Блейк? Что вы здесь делаете? Я вам, кажется, не разрешал еще вставать…
   Монстр оскалил зубы и захохотал.
   — Что с вами, Блейк?
   — Монстр… гы-гы-гы… он здесь… Здесь монстр! Это я вам говорю!
   Тихий и дробный смешок — смех человека ненормального понесся по лазарету и исчез только тогда, когда его заглушил истошный вопль Марты…

36

   — Тише, кажется, где-то кричат, — поднял руку, давая всем знак к молчанию, Алан.
   Действительно, совсем недалеко звучал женский крик, который очень быстро и подозрительно резко смолк.
   — Марта! — подскочил Паркинс. Он только сейчас вспомнил о ней, и сердце его екнуло. Она была все же единственным человеком, перед которым ему не хотелось быть виноватым без всякой выгоды.
   — Скорей туда! — скомандовал Вильямс. Казалось, вражда в одну секунду ушла в небытие.
   — Девушки пусть останутся… Я хотел сказать, женщины…
   — Подождите… — заговорил Крейг, — вы идите, а нам, я думаю, будет сейчас лучше добраться до моих апартаментов — они легко изолируются от остальных помещений — и подождать остальных там.
   — Потом. Сейчас некогда, — на ходу бросил Вильямс.
   Ник, Хоувер и Мортимер устремились за ним. После секундного колебания их догнал Норт. Варковски негромко хмыкнул и последовал за ними. Пистолет он благоразумно держал наготове.
   В лазарет ввалились все разом.
   Из открывшейся двери пахнуло запахом свежей крови. Оказавшийся впереди всех Ник негромко вскрикнул.
   Представить себе, что столько крови могло уместиться в одном человеке, или даже в двух, было почти невозможно: она была всюду: на полу — и лужей, и широкой полосой, уходящей им под ноги; на стенах, разрисовывая их уродливыми струйками; даже лампа на потолке светила тускло из-за покрывших ее темно-красных пятен.
   — Да что же здесь творилось, о Господи! — прошептал Мортимер.
   — Пошли, — положил ему руку на плечо Вильямс. — Нам здесь делать нечего… Сколько их тут было?
   — Трое, — с почтительного расстояния, достаточного для того, чтобы никто не мог выбить из рук оружие, отозвался Варковски. Мадам Паркинс, Блейк и врач.
   — Сожрал, гад… — прошептал Хоувер.
   — Постой, кажется, здесь кто-то лежит. — Ник закусил губу. Его тошнило и перед этим, скорее всего от удара по голове, но теперь две тошноты (вторая была вызвана открывшейся перед его глазами картиной) подавили одна другую.
   Из-под красной от крови койки торчали ноги. Ставшие пятнистыми концы белых брюк говорили о том, что это был Бергман.
   — Проверьте в другой комнате, — глухим голосом приказал Вильямс. Он вдруг почувствовал страшную усталость.
   Вторая комната была пуста. Крови тут было меньше — но и только. Очевидно, чудовище не оставило в живых никого.
   — И после этого вы еще смеете утверждать, что этот монстр имеет право на жизнь? — нервным от распирающей изнутри злости голосом спросил Эдварда Вильямс.
   — Повторяю, это животное очень ценное. Никто не просил Бергмана оставлять дверь открытой. — Его больше всего занимал сейчас вопрос, как монстр успел так быстро уничтожить два тела. После крика прошло всего несколько секунд. Если предположить, что он сперва загрыз Блейка, а потом унес Марту в зубах…
   — Я не могу больше слушать этот маразм! — закричал Хоувер. Эта тварь нас всех уничтожит! Всех!
   — Во всяком случае, сейчас он должен быть сыт, — пожал плечами Варковски.
   — Дерьмо!.. — прошептал Ник, опираясь на косяк. Голова его кружилась.
   — Ладно, пошли отсюда, — сдержанно прервал его Вильямс.
   — Я покажу вам дорогу, — предложил как ни в чем не бывало Варковски.
   — Ну уж нет, — огрызнулся Вильямс. — Нам больше не по пути. Я предлагаю вернуться к катеру. Может быть, его удастся починить. И кроме того, нам надо будет связаться с Землей.
   — Ну, это мы еще посмотрим, — возразил Варковски. — Норт, пошли. Пусть делают, что хотят.
   Он был спокоен, произнося эти слова. С того момента, как оружие было уничтожено, главная проблема отпала. Теперь ему оставалось проследить, чтобы никто из них не добрался до передатчика, но эта задача казалась ему довольно простой.

37

   — Алан, ты уходишь с ними? — спросила Синтия. В ее голубых глазах светилась боль.
   — Пошли вместе. Синти, я знаю одно — твоему отцу лучше других известно, какие места на станции наиболее безопасны.
   Слова давались Алану тяжело — он чувствовал, что они разбиваются о выросшую между ними стену.
   — Алан, — Синтия хотела что-то сказать, но подкравшийся к горлу комок закрыл словам выход. Ей было горько, слишком горько, чтобы это можно было передать словами. Только сейчас Синтия подумала, что она любила Алана — точнее, что была любовь, и что она прошла, униженная его предательством. Или (такая надежда жила у нее в глубине души) он все же не предатель?
   — Синти… — Алан запнулся. Вряд ли он чувствовал себя сейчас лучше. — Постарайся поверить мне и понять. Я же объяснял тебе, что и из-за чего делаю.
   — Нет, — Синтия покачала головой и отвернулась, пряча набежавшие на глаза слезы.
   — Ты что, и правда пацифистка?
   — Нет. Но не поручусь, что не стану ею. Просто всему есть предел — и от этой общей подлости я просто устала. От твоей тоже, Алан. Даже если ты работаешь на самом деле против моего отца…
   — Вот как? — раздался сзади голос Крейга.
   Неужели он ошибся в этом парне?
   Кровь ударила Алану в лицо. Все погибало у него на глазах.
   — Боюсь, что меня не так поняли, — неясно к кому обращаясь, выдавил из себя Алан.
   — Ясно, — Крейг криво усмехнулся. Нет, он не ошибся в главном. Мейер был из его породы — из тех, кто ради дела готов идти на все. — Итак, ты «заключил с нами союз» в интересах своего следствия, так? — Алан отвернулся, но Крейг продолжал. — Что ж, я не могу тебя за это осуждать, хотя, признаться, надеялся на большее доверие с твоей стороны. Ну и чего же ты тогда стесняешься? Наоборот, мы должны друг друга понять. Ты рискуешь жизнью и своей любовью, чтобы проникнуть в нашу тайну. Мы в точности так же хотим проникнуть в тайну этого существа. Так кто из нас вправе судить другого?
   — Пожалуй… — Алан наклонил голову еще ниже.
   Они так и стояли, оба сгорбившиеся и поникшие. На лице Синтии возникла кривая усмешка. Прямо на губы наползли уже не скрываемые дорожки слез… Самым страшным для нее было то, что она понимала сейчас их обоих. Понимала — и одинаково не могла ни простить, ни осудить.

38

   — Итак, кто остался? — Вильямс достал блокнот. Зачем — он не знал и сам: в комнате было всего восемь человек.
   — Я прошу прощения, — Ник икнул, — но мне надо прилечь. Голова сильно болит.
   — После ушиба? — подсела к нему Синтия. — А тошноты нет?
   — Тошнит… — Ник улегся прямо на полу и закатил глаза. С каждой минутой ему делалось все хуже.
   Синтия нахмурилась. В лучшем случае у него было сотрясение мозга. Нику явно требовался врач.
   — Ну что ж… Восемь человек, из которых один больной, один раненый и две девушки. Да, команда из нас не слишком боевая…
   — Я не ранен — так, царапина, — возразил Мортимер. — Я уже и забыл про нее.
   Мортимер не врал: ни боли, ни какого другого беспокойства по части физических ощущений он не испытывал. Тем не менее бледное лицо и ссохшийся рукав говорили о том, что потерю крови нельзя было назвать незначительной.
   — Хорошо. Остается пятеро здоровых мужчин при одном пистолете. Что удивляетесь — у меня было два запасных на всякий случай, вроде этого. Правда, как мы убедились, пистолет не приносит чудовищу особого вреда, разве что кто-то из нас рискнет пожертвовать собой и выстрелить ему прямо в пасть с близкого расстояния.
   — Вы как хотите, — вздрогнул Том, рассыпая свои железки, — но я в этом деле не участвую…
   — Я пойду! — выпалил Бриджвуд и тут же покраснел; как и у всех блондинов, его румянец был особенно заметен.
   — Нет, я! — предложил Мортимер.
   — Можно подумать, я откажусь, — пробурчал Хоувер и достал из кобуры заветную флягу.
   — Похоже, придется бросать жребий. Я тоже участвую. Кроме того — пистолет-то мой.
   — Жребий так жребий! — быстро поддержал Бриджвуд. Ему нравилось быть решительным и смелым, но до сих пор жизнь не давала ему такой возможности.
   — Ты отпадаешь, — возразил Вильямс. — У нас нет другого пилота, а после того, что произошло, нам нечего рассчитывать на милость Компании. Улетать отсюда придется самим, если, конечно, удастся починить катер. Ты можешь сказать, насколько сильно он поврежден?
   — Пульт управления буквально выдран, разбиты кое-какие приборы, но делалось это явно наспех. Я думаю, починить удастся.
   — А вот в этом деле и я готов помочь, — отозвался Том, которому нужно было теперь оправдаться перед собственной совестью за трусость.
   — Хорошо. Вы вдвоем займетесь починкой, и чем раньше она закончится, тем лучше. Мы втроем тянем жребий.
   — Вчетвером, — не выдержал и Дэн.
   Даффи попробовала было возразить, но он быстро заткнул ей рот поцелуем.
   — Хорошо, — Вильямс содрал с головы Хоувера кепку. — У кого есть бумага?
   — У меня, — отозвалась Даффи и извлекла из неожиданно широкого для столь короткого платья кармана записную книжку.
   «А не погорячился ли я?» — спросил себя Мортимер.
   «Ничего, пронесет», — отпил глоток из фляги Хоувер, наблюдая за тем, как покрытая выпуклыми венами рука Вильямса шарит в кепке. Дэн прижал Даффи к себе и смотрел на охранника затаив дыхание.
   Наконец, после затянувшейся паузы, Вильямс вытянул бумажку. На его лице появилась лукавая улыбка.
   — Иду я! — гордо объявил он, вытряхивая остальные бумажки в мусорное ведро. — Я же говорил, что пистолет — мой.
   — Ты идешь один? Тебе это не кажется глупым? — Мортимер не хотел отступать. Минутная слабость заставила его рваться в бой с удвоенной силой.
   — Ты что, хочешь составить мне компанию?
   — Даже если ты будешь против, я пойду с тобой.
   Мортимер говорил жестко. Глядя ему в глаза, Вильямс снова улыбнулся. Не зря он давал этому парню рекомендацию…
   — Ну что ж, пошли. Только стреляю все равно я.
   — О'кей, я буду тебя охранять от «конкурентов» и соперников.
   — Счастливо, — Бриджвуд отвернулся. Обида, что его не допустили к настоящему делу, была настолько сильной, что он не мог унять дрожь в уголках губ. «Только не хватало еще разреветься», сердился он на себя, но все же от звука удаляющихся шагов в глазах защипало. Чтобы унять слезы, так предательски подкатившиеся изнутри, он уставился на корзину для бумаг. Маленькие белые фитюльки резко выделялись на фоне пластмассового яркого дна. Одна, вторая, третья…
   — Постойте! — вдруг вскрикнул он, наклоняясь к мусорке. Жребий был неправильным! Здесь восемь бумажек…
   Дэн подошел к нему и тоже заглянул в корзину: в самом деле, бумажек, без вытянутой Вильямсом, было семь. На трех из них стояло одно и то же имя.
   — Ну что теперь поделаешь, — вздохнул Хоувер. — Разве что выпьешь!
   Словно в ответ на его слова, тихо застонал лежащий на полу Ник.

39

   В разведку Варковски пошел сам (многих это удивило). Он действительно верил в «защитную силу» своего индикатора движения живых организмов, но при этом совершенно не доверял никому, кроме начальства, которому он, впрочем, верил не намного больше. Во всяком случае, мало кто смог бы посчитать его действия результатом внезапного романтичного порыва.
   Он шел осторожно, лишь изредка отрывая взгляд от индикатора. Когда же в синем прямоугольнике засветились сразу две точки, он на миг не поверил собственным глазам. Откуда здесь мог взяться второй монстр?
   Точки двигались. Эдвард попятился и быстро протиснулся в щель между двумя дверьми.
   — Тут, кажется, кто-то есть! — донесся из другого конца коридора приглушенный голос. — О, черт, пятно пропало!
   — Эй! Кто тут? Тут есть кто-нибудь?
   Варковски еле удержался, чтоб не рассмеяться. Конечно, это были люди. Но что они здесь делали?
   Послышались шаги, совсем рядом. На всякий случай Эдвард зажал индикатор рукой — писк, пусть тоненький, мог выдать его. Голоса были ему знакомы, один, во всяком случае, наверняка принадлежал Вильямсу.
   — Ага, опять появилось… Слушай, может индикатор неисправен?
   — Скорее всего, оно просто остановилось, — ответил Вильямс.
   — Ну да — смотри, оно движется с другого края… Слушай, а как эти монстры размножаются?
   — Откуда я знаю… Дай лучше посмотреть…
   При этих словах не выдержал и Варковски — он взглянул на свой индикатор и убедился, что где-то рядом ходит еще один человек (вряд ли движения чудовища так совпадали бы с движениями Вильямса и Мортимера). «Черт побери, а это еще что за придурок тут шляется?» — недовольно подумал он и тут же рефлекторно напрягся: на табло засветилось четвертое пятно, более крупное и размытое, чем первые.
   «Так, все в сборе, значит, сейчас что-то произойдет». Варковски прищурился. Четвертое пятно подползло ближе и растаяло: монстр замер.
   — Стой! Я только что видел… Нет, наверное, показалось. «Ну-ну, показалось тебе, как же… Впрочем, если они нарвутся сейчас на неприятности, произойдет это по их собственной вине. Но то, что неподвижного Чужого засечь нельзя, мне не очень нравится…»
   — Конечно… Но мне не нравится, как он перепрыгнул с места на мест о…
   — Тише, он рядом!
   Вильямс погладил рукоятку пистолета, словно хотел набраться от него немного силы или хотя бы металлической твердости. Враг был близок: судя по индикатору, в четырех метрах.
   — А это еще что за черт? — прошептал Мортимер, увидев, что и это пятно растаяло на глазах. — Похоже, он снова…
   По тому, как изменились звуки шагов и голоса, Варковски определил, что они завернули за угол, оказавшись как раз посредине между двумя исчезнувшими точками.
   «И все же — кто этот третий?» — гадал он и не находил ответа.
   Тем временем пятнышки на табло разделились: одно поползло в сторону Чужого, второе — к загадочному незнакомцу…
   — Так, держимся осторожно, смотри на стены и потолок, негромко командовал Вильямс, поворачивая в новый коридор. Почему-то он был уверен, что чудовище пряталось именно тут, и был рад тому, что Мортимер согласился пойти в другую сторону.
   Коридор был пуст, но с каждым новым шагом сомнения Вильямса исчезали. «Он здесь, он должен быть где-то рядом!» Вильямс ощущал слабый запах, отдающий сыростью, чувствовал всей кожей, что впереди кто-то есть. Неожиданно из-за двери резко свесился, как упал, кончик членистого хвоста. Палец Вильямса рефлекторно нажал на спуск, грянул выстрел.
   «Оружие… У них еще есть оружие!» — оцепенел на секунду Соня, быстро подбирая под себя хвост.
   Неожиданно сзади раздался крик, быстро перешедший в хрип и вскоре смолкший. Вильямс обернулся и бросился назад. Высунувшийся было из своего укрытия Варковски нырнул обратно…
   … Мортимер шел по коридору, когда в спину ему что-то ударило, наполнив болью сразу все тело. Кровавая пелена накатила на глаза — но он даже не понял, почему умирает. Он так и не успел увидеть окровавленный скальпель…
   Почувствовав, что вооруженный противник убегает, Сонный долго не колебался. Мощное тело, несмотря на все еще одолевавшую его слабость, легко пришло в движение. Потолок был скользок, но все же недостаточно — ничто не помешало ему догнать двуногого и повалиться на него, выбивая из рук небольшой, но такой опасный предмет. Соня набросился на пистолет со всей яростью, на которую только был способен: вскоре от оружия остались одни сплющенные обломки. Лишь после этого он удосужился взглянуть на поверженного человека: тот лежал на полу, и одна его конечность изогнулась странным, неестественным для него образом. Сонный осторожно переступил через замершее тело и с максимальной скоростью, на которую только был способен, помчался вперед.
   Два двигавшихся на индикаторе пятна пропали, зато два других, которые накрыли их, теперь довольно быстро удалялись. Когда поле индикатора, наконец, очистилось, Варковски вышел из своей засады и побрел по коридору. Вскоре он обнаружил Вильямса — как ни странно, тот был еще жив, и лишь вокруг его сломанной руки расползлась небольшая кровавая лужица. Пощупав ему пульс, Варковски сказал себе: «Пусть валяется», — и повернул в соседний коридор. Тут его ожидало новое открытие, найти объяснение которому было не просто: Мортимера не было, а по коридору тянулась красная, пахнувшая кровью полоса…
   «А вот это уже совсем интересно, — отметил он. — Только стоит ли об этом кому-либо говорить? Наверное, нет… Попробую сперва разобраться сам».

40

   Вильямс открыл глаза и сразу же ощутил боль в сломанной руке. Боль была тупой — сказывалась потеря крови. «Я жив… как странно», — подумал он, неловко поднимаясь.
   Надо было идти. Признаваться в поражении всегда тяжело, но выбора у него не было. «Надо будет в следующий раз сделать гранату… — рассуждал он, тяжело переставляя ноги. Голова немилосердно кружилась. — Взорвать… все к чертям взорвать… Но почему Мортимер меня бросил?»
   Вильямс посмотрел вниз: с полом что-то было не в порядке. Кровавая полоса от тела, которое волочили по коридору, еще не успела потемнеть.
   «Бедняга Морт… Бедный мертвец…»
   Вильямса зашатало: он не упал только потому, что успел прислониться к стене.
   Дальнейшая дорога запомнилась ему смутно. Он не поверил себе, когда на последних метрах пути услышал голоса из-за знакомой двери.
   Говорили о смерти.
   — Я пришел, — тихо проговорил Вильямс, останавливаясь на пороге.
   — Ник умер, — поднялась ему навстречу Синтия. — Он лежал, я потрогала — а он был уже холодный. Ой… Что с вами?
   — Ничего страшного, — говорить Вильямсу было тяжело. — Рука. А Мортимер… его нет. И пистолета… тоже.
   — Сволочь! — процедил сквозь зубы Дэн. Он удивлялся сам себе — никто бы не заподозрил, что он способен на настоящую ярость. — Да взорвать его, и дело с концом!
   — Может, теперь и всю станцию взорвать? — пробурчал Том.
   — А хоть бы и так!
   «Странно, — подумал Вильямс. — Ведь это моя мысль…»
   — Лучше посмотри сюда. — Том показал уже знакомый мини-огнемет. — Я сделал тут небольшую приставку. Думаю, шагов с пяти эта штука монстра угрохает…
   — А почему ты не в катере? — сжимая зубы, простонал Вильямс: боль в руке снова обострилась.
   — Там уже почти все починено. Поломки были серьезными только с виду. Альберт заканчивает работу… А это оружие — можете его испытать.
   Несмотря на плохое самочувствие, от его слов у Вильямса потеплело на сердце. Несколько шагов — это все же не выстрел в упор, и тем более не взрывчатка.
   — Да ну его к черту! — неожиданно взвился Дэн. — Только лишний риск. Лучше пойти, сообщить, что катер починен, и при помощи этой штуки заставить всех на него сесть, а потом взорвать реактор. На той планете, где погибла колония, так и сделали.
   — Поздравляю, — негромкий голос заставил всех обернуться. Вежливо улыбаясь, на пороге стоял Варковски с пистолетом в руках. Из-за его спины выглядывали Алан и Энрико. — Давайте ваше изобретение сюда: мы, кажется, договаривались — никакого оружия, кроме моего пистолета. И что же? Сперва кто-то устраивает стрельбу, теперь еще вот это. Не будем ссориться: отдайте, и все уладится.
   Том побледнел. Черный кружочек дула смотрел ему прямо между глаз. Внутри у ученого что-то оборвалось, и, не обращая внимания на протестующие выкрики Дэна и Синтии, Том, словно под гипнозом, протянул изобретение подошедшему Энрико.
   — Ну что, все уже получили? — зло прошипел Дэн. — Довольны?
   — Вообще-то мы пришли за Синтией. Отец хочет с ней поговорить. У него плохо с сердцем.
   — Что с ним? — одной этой фразы оказалось достаточно, чтобы все прежние обиды девушки исчезли. Да, она могла бросать вызов и соперничать со здоровым отцом, но если Эдвард говорил правду… — Постойте… Алан, скажи, это так?
   — Да, — Алан опустил глаза. — Похоже на инфаркт, но врача нет, и точно никто не знает.
   — Хорошо. Я иду, — Синтия закусила губу. Словно только сейчас она поняла, насколько отец был ей дорог.
   — Ну, вот… — метнул им вслед уничтожающий взгляд Дэн. — Я же говорю, что все это надо к черту взорвать. Эй, Бриджвуд, тебе еще долго работать?

41

   Сандра взглянула на табло индикатора и поморщилась.
   — Там что-то есть? — спросил ее Норт.
   — Нет, все в порядке. Мне просто немного не по себе.
   Они шли по коридору к холодильнику: за исключением коллекции старых вин, в апартаментах Крейга ничего съестного не нашлось.
   В холодильной камере, как всегда, струился дымок азотного замораживания. Сандра прикоснулась к ближайшему ящику, дернула за ручку, но тут же как подкошенная повалилась на пол. Норт несколько секунд растерянно моргал, не понимая, что с ней произошло, но заглянул в рефрижератор — и еле сдержал накативший на него приступ тошноты: из ящика смотрели человеческие лица, чуть подернутые инеем. Розоватые пятна на полу говорили о том, что тела разделывались тут же.
   — Сволочь… — выдавил из себя Норт, невольно отступая. Ему было дурно.
   Думать о еде после увиденного оказалось невозможным. Кроме того, второй ящик показал ему набор человеческих рук.
   «Да этот монстр тут все перепоганил!» — ужаснулся он.
   Лучше всего было вернуться на «базу». Норт подхватил на руки бесчувственную женщину и потащил ее на себе по знакомому коридору.
   Ему было страшно.
   Негромкий писк индикатора напугал его еще больше. «А не бросить ли мне эту дуру?» — в отчаянии подумал он, как вдруг из-за угла вынырнула навстречу человеческая фигура.
   — Ты? — удивленно спросил Норт — и услышал в ответ тяжелый мрачный смех. — Что с тобой? Ты… подожди…
   Смех усилился.
   Сонный услышал чьи-то шаги и выглянул из центра управления. Издалека он различил троих двуногих: один из них лежал на полу, а двое сцепились, оглашая коридор нечленораздельными криками и стонами.
   «Ну вот, опять они убивают друг друга», — Соне стало вдруг очень интересно подойти поближе и рассмотреть получше их возню. Почему эти существа такие странные и агрессивные? И не потому ли до сих пор они не установили ни одной ловушки — им хватило забот разбираться друг с другом?
   Он шел молча, стараясь двигаться максимально бесшумно.
   Вот один из двуногих толкнул второго на пол и занес над ним металлическую острую штучку… Взлетевший фонтанчик брызг красного цвета подтвердил, что Сонный не ошибся: двуногие действительно убивали. Даже сейчас.
   Третий, доселе неподвижно валявшийся у стены, что-то замычал; тут же острие мелькнуло снова, и послышался хрип.
   «А они действительно ужасные существа… — вздрогнул Сонный. Вот так уничтожать беззащитного…»
   Убийца поднял голову, и коридор наполнился перекатывающимся хохотом.
   — А, и ты тут, мой брат? Иди сюда, я приготовил тебе шикарное пиршество!
   Глядя на него, Соня попятился.
   — Ну куда же ты, братец? Мы с тобой одной крови — так у вас говорят? Ты — чудовище, я — чудовище… Куда же ты?
   То, что произошло дальше, заставило приподняться чешую: двуногий опустился на четвереньки и впился зубами в лежащее тело.
   — Вот видишь… Это вкусно… Иди сюда, брат, — забормотал человек, заглатывая омерзительный кусок дымящейся плоти.
   Сонный побежал. Он мчался и думал только о том, чтобы не потерять сознание от охватившего его страха.
   Ему казалось, что еще немного, — и он сойдет от всего этого с ума.

42

   — Странно, почему их так долго нет? — спросил Алан, когда ему напомнили о Сандре и Норте.