Страница:
В темноте, однако, монстр не казался таким страшным. Наверняка потому, что она не могла разглядеть его как следует. Никакого сомнения, что при ярком свете его лицо окажется таким жутким, что ей захочется с криком убежать прочь, и все же женщина не испытывала прежнего ужасав Возможно, это из-за едва различимой искорки изумления в его взгляде, а может, потому что в течение некоторого времени они были союзниками, спасаясь от фараонов с пушками. Не исключено также, что при аварии она ударилась головой сильнее, чем думает, и это загадочное отсутствие страха – результат повреждения мозга.
Как бы то ни было, это был факт.
– Катись ты в преисподнюю, – бросила она.
Его распухший рот искривился в подобии легкой удивленной улыбки. Если, конечно, при данной внешности можно было назвать его гримасу улыбкой. Но тем не менее ее ужас еще чуть-чуть отступил.
– Спасибо, я там уже побывал. Теперь вот вернулся. По мне, там слишком много болтливых женщин, – сказал он. Саммер не ответила, только зло посмотрела на него. Через мгновение он снова заговорил: – Когда твои друзья стреляли в меня, то не слишком уж заботились о твоей безопасности. Мне кажется, тебе стоит подумать об этом. Самое время умной девочке определиться, на чьей она стороне. Переходи на мою, и я решу, что смогу для тебя сделать.
– Мне кажется, ты несешь какую-то чертовщину.
Чертовщина была ее любимым словом, и после того, что говорил он, Саммер не собиралась подбирать выражения. Какая разница, что подумает этот уродливый маньяк с наклонностями убийцы.
– Ничего я не несу, – с некоторой обидой произнес он.
– Эти люди мне не друзья.
– Как же, не друзья!
– Я видела их первый раз в жизни.
– Так уж и первый?
– Черт тебя побери, я говорю правду! – резко воскликнула Саммер.
– Знаю я эту правду.
– Да кто ты, собственно, такой, чтоб тебя разорвало? – Если уж ей захочется, она умеет ругаться.
Он долгим взглядом посмотрел на нее:
– Полицейский. Что-то в этом роде.
– Полицейский? Что-то в этом роде… – передразнила его Саммер. – Что значит в этом роде, когда речь идет о полицейском? – с сарказмом в голосе спросила она.
– Что-то вроде полицейского – это тот, кому лучше не становиться поперек пути, леди. Связавшись с этой шайкой, вы выбрали себе плохую компанию. А знаете, что бывает с убийцами полицейских или с потенциальными убийцами полицейских в великом и замечательном штате Теннесси? Рано или поздно в одно прекрасное утро они просыпаются мертвецами.
– Так ты что, думаешь, я… – Саммер замолчала и, быстро перебрав в уме все обстоятельства, решила: конечно, он мог быть ненормальным, а может, и нет, но ведь трое стрелявших в него – нет, в них обоих, – они-то ей не приснились. Что-то тут было не так. И является ли он полицейским или нет, но должен же знать, что она не имеет ко всему этому никакого отношения. – Я не убийца полицейского. И не потенциальная убийца. Даже не возможная убийца кого-то вроде полицейского. Я уборщица.
– Уборщица?
– Да, уборщица. Понимаешь, кто-то ведь должен убирать за всеми остальными. Вот я и есть та самая уборщица.
Мужчина задумался.
– Вранье!
– Нет, правда. Мне принадлежит фирма по уборке помещений «Свежая маргаритка», и я как раз закончила прибирать похоронное бюро «Хармон бразерс», когда наткнулась на тебя.
– Ты все врешь!
– Я говорю правду, – настаивала Саммер. – У меня нет ни малейшего представления о том, что там происходило, и не думаю, что хотела бы хоть что-нибудь узнать об этом. Так что, чем бы ты ни был занят, можешь меня смело из этого вычеркнуть.
– Я спросил тебя про остальную банду, и ты точно поняла, о чем идет речь. Даже сказала мне, где они находились. Если ты никак не замешана в этом, то откуда тебе было знать, что они были за домом?
– Я угадала случайно.
– Ну да, конечно.
– Случайно. Клянусь, что случайно. Ты напугал меня, и я сказала тебе, что ты хотел услышать. Я даже не знала, что там вообще были какие-то люди, просто решила, что ты ненормальный. Я ублажала тебя. – Саммер сделала глубокий вдох, успокаиваясь. – Посмотри на меня. Разве не видишь, что это униформа уборщицы? Уж не думаешь ли ты, что хоть одна уважающая себя женщина может по доброй воле надеть на себя черные синтетические брюки и нейлоновую блузку с вышитой на кармане маргариткой?
Наступило молчание.
– Покажи мне какой-нибудь документ.
– Нет у меня документов. Моя сумка…
– …осталась в похоронном бюро. За запертой дверью. Вместе с ключами от машины. Допустим. Однако должен сказать тебе: уж больно ты шустрая.
– Ты можешь проверить меня по любому телефонному справочнику в городе. Там есть мое имя, название фирмы, а на автоответчике мой голос, если захочешь позвонить.
– Хорошая мысль. Я просто выну свой старый сотовый телефон из кармана моих штанов и… ах, пардон, эти штаны не мои. Мои вместе с моим телефоном в похоронном бюро. За запертой дверью. Как и твоя сумка. Как и ключи. Так что проверить твою сказку я, увы, не смогу. Какая жалость!
– В Мерфрисборо десятки уличных телефонов-автоматов. Все, что тебе нужно, это доехать до города, остановиться у одного из них и бросить в него двадцатипятицентовую монету.
– Ну что ж, когда в следующий раз мне захочется свалять дурака, я воспользуюсь твоим советом.
– Ты можешь сделать это прямо Сейчас. Вот машина.
– Если бы она смогла поехать и если бы я захотел снова поучаствовать в погоне, я бы уже сидел за рулем. Но у меня пока нет желания в ближайшем будущем покидать это место. Они не видели, как мы свернули с дороги.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что если бы твои друзья видели, то давно уже были бы здесь.
– Они мне не друзья, я тебе уже говорила.
– А я тебе уже не поверил. Понимаешь, я не очень доверчив по натуре.
– Если ты фараон, то не станешь убивать меня, – предположила Саммер вслух. Эта догадка пролетела в ее сознании, как ракета по небу в День независимости. Она почти физически ощутила облегчение и мысленно воспарила. – Я ухожу отсюда.
– А вот и нет, не уходишь. – Его рука молниеносным движением схватила и сжала ее лодыжку, как капкан. – Ты арестована.
– Что?
– То, что слышала: арестована.
– Я арестована? Но ты не можешь арестовать меня!
– Я только что это сделал.
– Ты не имеешь права! Я не совершала ничего противозаконного! Кроме того, ты не полицейский, а вроде полицейского, судя по твоим же словам, которым я не очень-то верю. И не думаю, будто в этом звании, что бы оно ни означало, ты можешь арестовывать людей. Кстати, кто они такие, эти «вроде полицейских»? Работают по найму, что ли? Регулируют уличное движение на Рождество? Или работают в охранных агентствах? Тогда они толю не могут арестовывать людей.
– Ты все сказала? Я фараон, договорились? Настоящий фараон. А ты арестована.
– Я тебе не верю. – Она бросила на него сердитый взгляд. – Покажи мне свое удостоверение.
– Смех, да и только.
Ответ был известен им обоим.
– Я не верю, что ты вообще полицейский.
– А я не верю, что ты уборщица, так что мы квиты.
– Отпусти мою ногу!
– А ты заставь меня.
Саммер набрала в легкие воздуха.
– Если ты полицейский, я подам на тебя жалобу. Ты держал скальпель у моего горла. Ударил меня по лицу. Схватил меня за грудь. Ты до смерти запугал меня. У тебя будут такие неприятности, которых тебе не расхлебать.
– Ой-ой, я со страху уже обмочился в свои сандалии.
– Ты на самом деле обмочишься. Мой свекор – начальник здешней полиции.
– Ах, вот как? – Казалось, он призадумался над ее словами, а потом покачал головой. – Ну да, конечно. Ты ведь у нас шустрая. Скажи, ты что, патологическая лгунья?
– Я говорю правду, черт тебя побери!
– Конечно, конечно. Готов поспорить, что ты даже имени начальника полиции не знаешь.
– Розенкранц. Сэмюэл Т. Розенкрани – торжествующе прозвучал ее ответ.
Наступила пауза.
– Это можно прочесть на любой вывеске.
– Можно. Но я знаю это не из вывески. У него отвратительная бородавка под левым ухом, и он курит сигары. И «Т» означает Тайнмвн.
Еще пауза.
– У старика Рози только один сын. Последнее, что я слышал о нем, это то, что он женился на манекенщице нью-йоркской фирмы нижнего белья, двадцатипятилетней цыпочке сногсшибательной красоты.
– Фирма дамского белья. И вообще твои сведения устарели. Но это я.
Мужчина оглядел ее с головы до ног.
– Очень приятно, а я далай-лама.
Саммер почувствовала легкое раздражение,
– Прошло столько лет, я прибавила в весе. Ну и что? Все равно ведь это я.
– Мне показалось, ты сказала, что работаешь уборщицей.
– Я уборщица.
– Уборщица, которая демонстрирует дамское «бель-о»? – Он нарочно исказил это слово.
– Дамское белье я демонстрировала раньше, а теперь у меня фирма по уборке помещений, – процедила Саммер сквозь зубы.
– Ясно. Я понимаю, почему ты перешла именно на эту работу. Любой дурак знает, что скрести туалеты куда легче, чем таскать на себе лифчики и трусики перед камерами. Я и сам поступил бы точно так же.
Саммер смерила его испепеляющим взглядом.
– Да заткнись ты! И отпусти наконец мою ногу.
– Так, Розенкранц или не Розенкранц, ты арестована.
– Прекрасно, я арестована. Теперь ты отпустишь мою ногу?
– Я, похоже, надоел тебе, а? – произнес он с издевкой в голосе, многозначительно проведя своим указательным пальцем по ее подбородку. – Цыпочки никогда не бывают равнодушны ко мне.
– Меня тошнит от тебя.
– И так тоже, случается, я на них действую, извини. – На этот раз гримаса мужчины несомненно была улыбкой, хотя и короткой. Его палец замер на месте.
– Не сомневаюсь, – сказала Саммер с облегчением.
– Предупреждаю тебя: если попробуешь бежать, я тебя догоню. В школьной футбольной команде я был нападающим и иначе, как круто, играть не умею.
Он отпустил ее лодыжку и встал на ноги. Мужчина был не так уж высок, она заметила это и раньше, но, действительно, был сложен как футбольный игрок. А может, просто в слишком тесной майке его плечи, руки и грудь выглядели впечатляюще? Как бы то ни было, женщина не сомневалась, что он догонит ее, если она побежит. И она не побежала.
– А что это была за школа? – язвительно поинтересовалась Саммер.
– «Тринити».
Это была католическая школа близ Нашвилла, знаменитая своей футбольной командой.
– Вот как? А твое имя?
Саммер знала нескольких выпускников «Тринити», в основном ребят. В отрочестве она часто бывала в Нашвилле. Большой город, яркие огни и всего в сорока милях по автостраде от дома.
– Стив.
– А полностью?
– Стив Колхаун. – Его голос прозвучал настороженно, и именно эта настороженность оказалась для нее красноречивей всего остального. Стив Колхаун. В горах Теннесси он был более знаменит, чем Дэви Крокет. Или, правильнее сказать, печально знаменит.
Наверное, она посмотрела на него как-то особенно, потому что мужчина равнодушно сказал:
– Я вижу, мое имя тебе знакомо.
Глава 7
Глава 8
Как бы то ни было, это был факт.
– Катись ты в преисподнюю, – бросила она.
Его распухший рот искривился в подобии легкой удивленной улыбки. Если, конечно, при данной внешности можно было назвать его гримасу улыбкой. Но тем не менее ее ужас еще чуть-чуть отступил.
– Спасибо, я там уже побывал. Теперь вот вернулся. По мне, там слишком много болтливых женщин, – сказал он. Саммер не ответила, только зло посмотрела на него. Через мгновение он снова заговорил: – Когда твои друзья стреляли в меня, то не слишком уж заботились о твоей безопасности. Мне кажется, тебе стоит подумать об этом. Самое время умной девочке определиться, на чьей она стороне. Переходи на мою, и я решу, что смогу для тебя сделать.
– Мне кажется, ты несешь какую-то чертовщину.
Чертовщина была ее любимым словом, и после того, что говорил он, Саммер не собиралась подбирать выражения. Какая разница, что подумает этот уродливый маньяк с наклонностями убийцы.
– Ничего я не несу, – с некоторой обидой произнес он.
– Эти люди мне не друзья.
– Как же, не друзья!
– Я видела их первый раз в жизни.
– Так уж и первый?
– Черт тебя побери, я говорю правду! – резко воскликнула Саммер.
– Знаю я эту правду.
– Да кто ты, собственно, такой, чтоб тебя разорвало? – Если уж ей захочется, она умеет ругаться.
Он долгим взглядом посмотрел на нее:
– Полицейский. Что-то в этом роде.
– Полицейский? Что-то в этом роде… – передразнила его Саммер. – Что значит в этом роде, когда речь идет о полицейском? – с сарказмом в голосе спросила она.
– Что-то вроде полицейского – это тот, кому лучше не становиться поперек пути, леди. Связавшись с этой шайкой, вы выбрали себе плохую компанию. А знаете, что бывает с убийцами полицейских или с потенциальными убийцами полицейских в великом и замечательном штате Теннесси? Рано или поздно в одно прекрасное утро они просыпаются мертвецами.
– Так ты что, думаешь, я… – Саммер замолчала и, быстро перебрав в уме все обстоятельства, решила: конечно, он мог быть ненормальным, а может, и нет, но ведь трое стрелявших в него – нет, в них обоих, – они-то ей не приснились. Что-то тут было не так. И является ли он полицейским или нет, но должен же знать, что она не имеет ко всему этому никакого отношения. – Я не убийца полицейского. И не потенциальная убийца. Даже не возможная убийца кого-то вроде полицейского. Я уборщица.
– Уборщица?
– Да, уборщица. Понимаешь, кто-то ведь должен убирать за всеми остальными. Вот я и есть та самая уборщица.
Мужчина задумался.
– Вранье!
– Нет, правда. Мне принадлежит фирма по уборке помещений «Свежая маргаритка», и я как раз закончила прибирать похоронное бюро «Хармон бразерс», когда наткнулась на тебя.
– Ты все врешь!
– Я говорю правду, – настаивала Саммер. – У меня нет ни малейшего представления о том, что там происходило, и не думаю, что хотела бы хоть что-нибудь узнать об этом. Так что, чем бы ты ни был занят, можешь меня смело из этого вычеркнуть.
– Я спросил тебя про остальную банду, и ты точно поняла, о чем идет речь. Даже сказала мне, где они находились. Если ты никак не замешана в этом, то откуда тебе было знать, что они были за домом?
– Я угадала случайно.
– Ну да, конечно.
– Случайно. Клянусь, что случайно. Ты напугал меня, и я сказала тебе, что ты хотел услышать. Я даже не знала, что там вообще были какие-то люди, просто решила, что ты ненормальный. Я ублажала тебя. – Саммер сделала глубокий вдох, успокаиваясь. – Посмотри на меня. Разве не видишь, что это униформа уборщицы? Уж не думаешь ли ты, что хоть одна уважающая себя женщина может по доброй воле надеть на себя черные синтетические брюки и нейлоновую блузку с вышитой на кармане маргариткой?
Наступило молчание.
– Покажи мне какой-нибудь документ.
– Нет у меня документов. Моя сумка…
– …осталась в похоронном бюро. За запертой дверью. Вместе с ключами от машины. Допустим. Однако должен сказать тебе: уж больно ты шустрая.
– Ты можешь проверить меня по любому телефонному справочнику в городе. Там есть мое имя, название фирмы, а на автоответчике мой голос, если захочешь позвонить.
– Хорошая мысль. Я просто выну свой старый сотовый телефон из кармана моих штанов и… ах, пардон, эти штаны не мои. Мои вместе с моим телефоном в похоронном бюро. За запертой дверью. Как и твоя сумка. Как и ключи. Так что проверить твою сказку я, увы, не смогу. Какая жалость!
– В Мерфрисборо десятки уличных телефонов-автоматов. Все, что тебе нужно, это доехать до города, остановиться у одного из них и бросить в него двадцатипятицентовую монету.
– Ну что ж, когда в следующий раз мне захочется свалять дурака, я воспользуюсь твоим советом.
– Ты можешь сделать это прямо Сейчас. Вот машина.
– Если бы она смогла поехать и если бы я захотел снова поучаствовать в погоне, я бы уже сидел за рулем. Но у меня пока нет желания в ближайшем будущем покидать это место. Они не видели, как мы свернули с дороги.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что если бы твои друзья видели, то давно уже были бы здесь.
– Они мне не друзья, я тебе уже говорила.
– А я тебе уже не поверил. Понимаешь, я не очень доверчив по натуре.
– Если ты фараон, то не станешь убивать меня, – предположила Саммер вслух. Эта догадка пролетела в ее сознании, как ракета по небу в День независимости. Она почти физически ощутила облегчение и мысленно воспарила. – Я ухожу отсюда.
– А вот и нет, не уходишь. – Его рука молниеносным движением схватила и сжала ее лодыжку, как капкан. – Ты арестована.
– Что?
– То, что слышала: арестована.
– Я арестована? Но ты не можешь арестовать меня!
– Я только что это сделал.
– Ты не имеешь права! Я не совершала ничего противозаконного! Кроме того, ты не полицейский, а вроде полицейского, судя по твоим же словам, которым я не очень-то верю. И не думаю, будто в этом звании, что бы оно ни означало, ты можешь арестовывать людей. Кстати, кто они такие, эти «вроде полицейских»? Работают по найму, что ли? Регулируют уличное движение на Рождество? Или работают в охранных агентствах? Тогда они толю не могут арестовывать людей.
– Ты все сказала? Я фараон, договорились? Настоящий фараон. А ты арестована.
– Я тебе не верю. – Она бросила на него сердитый взгляд. – Покажи мне свое удостоверение.
– Смех, да и только.
Ответ был известен им обоим.
– Я не верю, что ты вообще полицейский.
– А я не верю, что ты уборщица, так что мы квиты.
– Отпусти мою ногу!
– А ты заставь меня.
Саммер набрала в легкие воздуха.
– Если ты полицейский, я подам на тебя жалобу. Ты держал скальпель у моего горла. Ударил меня по лицу. Схватил меня за грудь. Ты до смерти запугал меня. У тебя будут такие неприятности, которых тебе не расхлебать.
– Ой-ой, я со страху уже обмочился в свои сандалии.
– Ты на самом деле обмочишься. Мой свекор – начальник здешней полиции.
– Ах, вот как? – Казалось, он призадумался над ее словами, а потом покачал головой. – Ну да, конечно. Ты ведь у нас шустрая. Скажи, ты что, патологическая лгунья?
– Я говорю правду, черт тебя побери!
– Конечно, конечно. Готов поспорить, что ты даже имени начальника полиции не знаешь.
– Розенкранц. Сэмюэл Т. Розенкрани – торжествующе прозвучал ее ответ.
Наступила пауза.
– Это можно прочесть на любой вывеске.
– Можно. Но я знаю это не из вывески. У него отвратительная бородавка под левым ухом, и он курит сигары. И «Т» означает Тайнмвн.
Еще пауза.
– У старика Рози только один сын. Последнее, что я слышал о нем, это то, что он женился на манекенщице нью-йоркской фирмы нижнего белья, двадцатипятилетней цыпочке сногсшибательной красоты.
– Фирма дамского белья. И вообще твои сведения устарели. Но это я.
Мужчина оглядел ее с головы до ног.
– Очень приятно, а я далай-лама.
Саммер почувствовала легкое раздражение,
– Прошло столько лет, я прибавила в весе. Ну и что? Все равно ведь это я.
– Мне показалось, ты сказала, что работаешь уборщицей.
– Я уборщица.
– Уборщица, которая демонстрирует дамское «бель-о»? – Он нарочно исказил это слово.
– Дамское белье я демонстрировала раньше, а теперь у меня фирма по уборке помещений, – процедила Саммер сквозь зубы.
– Ясно. Я понимаю, почему ты перешла именно на эту работу. Любой дурак знает, что скрести туалеты куда легче, чем таскать на себе лифчики и трусики перед камерами. Я и сам поступил бы точно так же.
Саммер смерила его испепеляющим взглядом.
– Да заткнись ты! И отпусти наконец мою ногу.
– Так, Розенкранц или не Розенкранц, ты арестована.
– Прекрасно, я арестована. Теперь ты отпустишь мою ногу?
– Я, похоже, надоел тебе, а? – произнес он с издевкой в голосе, многозначительно проведя своим указательным пальцем по ее подбородку. – Цыпочки никогда не бывают равнодушны ко мне.
– Меня тошнит от тебя.
– И так тоже, случается, я на них действую, извини. – На этот раз гримаса мужчины несомненно была улыбкой, хотя и короткой. Его палец замер на месте.
– Не сомневаюсь, – сказала Саммер с облегчением.
– Предупреждаю тебя: если попробуешь бежать, я тебя догоню. В школьной футбольной команде я был нападающим и иначе, как круто, играть не умею.
Он отпустил ее лодыжку и встал на ноги. Мужчина был не так уж высок, она заметила это и раньше, но, действительно, был сложен как футбольный игрок. А может, просто в слишком тесной майке его плечи, руки и грудь выглядели впечатляюще? Как бы то ни было, женщина не сомневалась, что он догонит ее, если она побежит. И она не побежала.
– А что это была за школа? – язвительно поинтересовалась Саммер.
– «Тринити».
Это была католическая школа близ Нашвилла, знаменитая своей футбольной командой.
– Вот как? А твое имя?
Саммер знала нескольких выпускников «Тринити», в основном ребят. В отрочестве она часто бывала в Нашвилле. Большой город, яркие огни и всего в сорока милях по автостраде от дома.
– Стив.
– А полностью?
– Стив Колхаун. – Его голос прозвучал настороженно, и именно эта настороженность оказалась для нее красноречивей всего остального. Стив Колхаун. В горах Теннесси он был более знаменит, чем Дэви Крокет. Или, правильнее сказать, печально знаменит.
Наверное, она посмотрела на него как-то особенно, потому что мужчина равнодушно сказал:
– Я вижу, мое имя тебе знакомо.
Глава 7
– Кто же о тебе не слышал?
У Саммер не было причин щадить его чувства. Стив Колхаун и в самом деле был полицейским. А точнее, детективом полиции штата Теннесси. Или, по крайней мере, когда-то им был. Она не знала его нынешнего статуса, потому что газеты уже давно перестали интересоваться этим человеком.
А года три назад он был одной из сторон самого знаменитого любовного треугольника из всех, какие знала центральная часть Теннесси. Трагический роман Колхауна стал всеобщей сенсацией, когда женщина, с которой он был в связи, повесилась в его кабинете. В здании полицейского участка, в самом центре Нашвилла. То обстоятельство, что она была подающей надежды певицей в стиле кантри, только придало драме большую остроту. Как и тот факт, что она оставила не посмертную записку, а видеокассету. Пленка содержала сногсшибательные кадры, запечатлевшие ее и Стива Колхауна, друга детства и сослуживца ее мужа, в сценах самого жаркого секса. На письменном столе того кабинета, где оборвалась ее жизнь. Согласно той же записи женщина совершила самоубийство, когда Стив прервал их тайный роман.
Телевидение и пресса были в восторге от этой истории. Она попала даже на страницы «Инкуайрер».
Стив Колхаун получил свою порцию славы и мести.
– Ну, знаешь, не верь всему, что слышишь. Половина того, что тогда болтали, была ложью.
– Ты хочешь сказать, что половина была правдой? – не удержалась Саммер.
Проигнорировав вопрос, Колхаун бросил на нее испепеляющий взгляд.
– Не будь хитрожопой, Розенкранц. Я не люблю хитрожопых.
– О, да ты пугаешь меня?
– Вот именно. Напуганной ты мне нравишься больше. По крайней мере, тогда ты меньше тарахтишь.
– Моя фамилия не Розенкранц, а Макафи. Саммер Макафи. С Лемом Розенкранцем мы развелись.
– Сообразительный парень.
– Насколько я правильно помню газетные публикации, тебя уволили, когда все открылось. Значит, ты не полицейский. И даже не «что-то в этом роде». И больше им не будешь. И уж точно не в Мерфрисборо. Короче говоря, я пошла отсюда.
– Давай, давай, Розенкранц. Попытай счастья. Доставь мне удовольствие.
И он выразительно посмотрел на нее.
Заметив его взгляд, Саммер содрогнулась. Даже Грязный Гарри не смог бы так посмотреть, ведь у Гарри было два глаза. Скрестив руки на груди, женщина чертыхнулась и прислонилась плечом к микроавтобусу.
– Приятно узнать, что ты не так глупа, как кажешься.
Она решила проигнорировать это замечание.
– А что же ты делал среди ночи в похоронном бюро на столе для бальзамирования?
– Ты никогда не слышала о предварительном сервисе фирмы «Хармон бразерс»? Приходишь к ним еще до своей смерти, и они оказывают тебе ровно половину своих услуг.
– Ха-ха!
– Мне нравятся женщины, которых смешат мои шутки.
Саммер бросила на него убийственный взгляд. Но тот, видимо, не тронул его.
– Я не шучу. Как ты там оказался? Попал в катастрофу, да?
– В катастрофу, это точно. – Стив фыркнул. – Сначала твои дружки сделали из меня отбивную, потом облили керосином, и, когда ты решила пощупать мой пульс, они как раз разжигали специально ради меня печь крематория. Спасибо, что голова оказалась крепче, чем они рассчитывали, а то сейчас моя задница была бы поджарена с корочкой.
– Сколько раз говорить тебе, что они не мои дружки. Я не имею ни малейшего представления о том, кто они. – Так вот, оказывается, почему так гудел кондиционер. Нараставший рев не был плодом ее воображения: разжигалась печь. Саммер вздрогнула, припомнив, что крематорий находился сразу за гримерной.
– Знаешь, а я почти верю тебе, – признался Колхаун.
– Приятно узнать, что и ты не так глуп, как кажешься. – За этот ответный выпад она была удостоена понимающим взглядом. – Так кто же они?
– Тебе лучше знать, – В нем еще оставались сомнения.
Саммер набрала воздуха в легкие.
– Забудь об этом. Просто забудь. И вообще, мне на все наплевать. Если они пытались убить тебя, то, скорее всего, хорошие ребята. Я, во всяком случае, за них. А теперь иду домой.
Она бросилась прочь от микроавтобуса в предвкушении прогулки в шестнадцать миль в одной кроссовке. Но это казалось ей пустяком по сравнению с испытаниями, которые наверняка ждали ее, останься она с ним хоть на секунду. И пусть только попробует задержать ее, сразу получит, мало не покажется! Да она ему так наподдаст… Но все эти отважные планы рухнули. Словно из-под земли передней вырос Колхаун.
– Розенкранц? Так-так, – с усмешкой произнес он, преграждая дорогу.
– Катись ты к такой-то матери, Франкенштейн.
Женщина попыталась проскользнуть мимо, но он удержал ее за локоть.
– Франкенштейн? – Судя по тону, мужчина почти готов был рассмеяться.
– Да, так ты выглядишь. И отпусти мою руку.
– И не поду… – Он замер на полуслове. Саммер услышала низкий, сотрясающий воздух звук вертолета.
– Вертушка, – его голос вдруг стал жестким. Рука, сжимавшая ее локоть, давила все сильнее. – Скорее в машину! Живо!
У Саммер не было выбора. Прежде чем она успела шевельнуться, Колхаун сгреб ее за талию, поднял над землей и практически забросил в открытую дверь микроавтобуса.
– Боже, сколько же ты весишь? – выдохнул он, залезая в микроавтобус вслед за ней и сталкивая ее с пассажирского сиденья.
– Ты всегда такой бесцеремонный или стараешься специально для меня? – Саммер шлепнулась на пол между сиденьями, больно ударившись о Стива правой коленкой.
– Ложись на пол! – приказал мужчина и с грохотом захлопнул дверцу. Он вжимал Саммер в узкое пространство между сиденьями, прикрывая ее своим телом.
– Ты тоже не перышко, должна тебе сказать, – проворчала она, лежа на боку в ужасно неудобной позе и страдая от запаха и тяжести его тела.
После нескольких попыток ей удалось перевернуться на спину.
– У меня же одни мускулы, – пояснил Стив. И Саммер почувствовала, что он улыбнулся. – Всем известно, что мускулы тяжелее жира.
– Ну да, конечно.
Вдруг салон микроавтобуса залил яркий свет. Что бы это могло быть?.. Прожектор? Разумеется, прожектор вертолета. Так, значит, это полицейский вертолет? Кто-нибудь услышал стрельбу и позвонил по 911? Если так, то они спасены! Все, что им нужно сделать, это выпрыгнуть наружу и помахать вертолету руками! Судя по звуку, он сейчас почти над ними.
– Это, наверное, полиция! – Саммер извивалась и корчилась, тщетно пытаясь освободиться. И хотя он держался на ней с цепкостью наездника, она все же отползла назад, к середине микроавтобуса, где замерла, лежа на спине, с трудом переводя дыхание. Саммер находилась в узком пространстве между двумя кипами груза, уложенными вдоль стенок микроавтобуса. Она судорожно сорвала стеганое покрывало с груза, и оно, словно занавес, опустилось на их головы. Внезапно они оказались в душной темноте.
– Возможно, это действительно полиция. – его теплое и влажное дыхание касалось ее шеи.
Саммер сдернула пахнущее плесенью покрывало со своего лица. Набрав полные легкие свежего воздуха, она уперлась Колхауну в плечо. Тот даже не пошевелился. Его грудная клетка буквально расплющила ей грудь, а своих ног она вообще почти не чувствовала. Саммер показалось, ее придавил огромный шкаф.
– Дай мне встать! – прохрипела она. – Нужно посмотреть, кто это, и помахать им, если это полиция.
В результате ее барахтанья покрывало только плотнее укутало их. Свободными оставались только головы и руки. Женщина безуспешно пыталась сдернуть с себя тяжелую серую ткань.
– Мне не кажется, что ты правильно понимаешь наше положение, Розенкранц. Мы…
Взрыв ветрового стекла оборвал фразу Стива. Мелкие осколки шрапнелью застучали по всему микроавтобусу. Саммер съежилась, слушая их барабанную дробь. Один из осколков попал ей в шею, и она с криком дернулась в сторону.
Мужчина ругнулся, плотнее прижался к ней своим телом и натянул на их головы покрывало. Она внезапно обрадовалась и придавившей ее сверху тяжести, и защите покрывала. Боковое стекло разлетелось с таким треском, словно обрушилась буря. Кто бы там ни сидел в вертолете, они стреляли по микроавтобусу. Это явно была не полиция.
– Кто эти парни? – простонала она. Перед ее глазами мелькали кадры из кинофильма – расстрел Батча Кассиди и Сандаса Кида с летящего на бреющем полете полицейского вертолета.
– Тебе лучше знать, – ответил Франкенштейн.
В других обстоятельствах она ударила бы его. Но сейчас вдруг представила с пугающей ясностью, что он был единственной преградой между ней и пулями. Целым градом пуль.
Она не ударила его. Вместо этого сжалась в самый маленький, какой только могла, комочек и лежала тихо-тихо. А он согнулся над ней, загораживая ее своим телом.
Буря прекратилась так же внезапно, как и началась. Немного подождав, Франкенштейн осторожно высунул голову из-под покрывала. К облегчению Саммер, прожектор погас. Ночь была тиха и спокойна, как смерть.
При этом сравнении Саммер передернулась.
– Ты в порядке? – Он тяжело дышал.
– Д-да. – Если не считать, что зубы у нее стучали.
– Нам надо убираться отсюда, – сказал он, сползая с нее и откидывая прочь покрывало. Просунув руку под пояс ее брюк, поднял женщину с пола.
– Пусти! – Саммер колотила его по руке, когда он просовывал ее на водительское место. Повсюду были мелкие стекляшки. Сидя на небольшой горке из них, она поблагодарила Бога за эти новые закаленные ветровые стекла, которые разлетаются на тупые осколки. Случись все в старой машине, они были бы изрезаны с ног до головы. В несколько приемов женщина смела часть осколков с сиденья.
– Перестань заботиться о своей заднице и веди машину! – Он отодвинул Саммер назад, перегнулся через нее и завел двигатель. Машина не тронулась с места.
– А почему не ты?
– Потому что, даже когда я вижу, у меня все двоится или троится. Кроме того, у тебя это неплохо получается. Ведь это ты довезла нас сюда, не так ли?
Он надавил своей ступней на газ. Мгновение колеса бешено крутились, потом машину рвануло назад.
– Я поведу! – Саммер схватилась за руль.
– Вот и умничка. – Если оскал зубов и перекос изуродованного лица можно назвать усмешкой, то он усмехнулся.
Странно, но женщина его теперь совсем не боялась. Пусть он выглядит как персонаж фильмов ужасов, пусть он мучил ее, угрожал ей, заставил натерпеться страху на пять лет вперед, но не хуже своего собственного имени она знала, что этот человек не собирается убивать ее. Хотя это могут сделать и другие, те, кто охотится за ним.
– Тебе не кажется, что у нас сколотилась неплохая команда? – Он переключил передачу и нажал на акселератор. Микроавтобус дернулся вперед. Теплый, напоенный звоном цикад ночной воздух дохнул в зияющее отверстие на месте выбитого ветрового стекла. На миг Саммер показалось, что они сейчас снова врежутся в комбайн. Она вовремя крутанула руль вправо, и металлическое брюхо желтого бегемота промелькнуло мимо.
– А у тебя хорошая реакция, – одобрительно сказал Франкенштейн.
– Убери свою ногу с чертова газа!
Если он и услышал ее, то не подал вида. Они стрелой промчались по неровной поверхности поля, направляясь – как Саммер надеялась – к дыре в заборе, через которую и попали сюда. Копны скошенной кукурузы заслоняли ей обзор. Микроавтобус сшибал их одну за другой. Под его ударами они падали, как костяшки домино.
Выезд на соевое поле был облегчением. Теперь, по крайней мере, Саммер видела дорогу. Из-за того, что на газ жал он, они не вписались в дыру в заборе и выбили из него еще футов шесть досок.
Утром фермеру будет из-за чего поматериться.
Но это не ее проблема. Ее же заботой, по крайней мере на ближайшее время, был тупоголовый псих, сидевший рядом с ней. И еще плюющийся пулями вертолет, который рыскал где-то рядом в полуночном небе. Плюс головорезы с пушками.
А вдобавок многотонный грузовик, мчавшийся прямо на них по автостраде 231.
– Убери ногу с газа! – снова завопила Саммер, когда они, ударившись о край кювета, взмыли в воздух.
Микроавтобус с грохотом приземлился на бордюрный камень примерно в ста футах от стремительно приближавшегося грузовика. Руль выбило из ее рук, машина завиляла. Грузовик отчаянно загудел. Ослепленная его фарами, Саммер зажмурилась. Она услышала визг тормозов, скрежет металла и глухой удар.
– Боже, да ты никудышный водитель! – воскликнула она.
Когда Саммер открыла глаза, то увидела, что они все еще живы и несутся по дороге к городу. Судорожно сглотнув, она посмотрела в наружное зеркало – зеркало заднего вида над ветровым стеклом было сорвано. Грузовик, сильно накренившись, стоял в кювете. Потом дверца кабины открылась и из нее выпрыгнул водитель. Он махал кулаком и что-то кричал им вслед.
– Ты едва не убил нас! – почти выкрикнула Саммер и бросила обвиняющий взгляд на Стива Колхауна.
– Слушай, Розенкранц, если мы живо не уберемся отсюда, нас как пить дать убьют. Что, по-твоему, было там? Игра в казаки-разбойники?
Впервые в своей жизни Саммер лишилась дара речи.
У Саммер не было причин щадить его чувства. Стив Колхаун и в самом деле был полицейским. А точнее, детективом полиции штата Теннесси. Или, по крайней мере, когда-то им был. Она не знала его нынешнего статуса, потому что газеты уже давно перестали интересоваться этим человеком.
А года три назад он был одной из сторон самого знаменитого любовного треугольника из всех, какие знала центральная часть Теннесси. Трагический роман Колхауна стал всеобщей сенсацией, когда женщина, с которой он был в связи, повесилась в его кабинете. В здании полицейского участка, в самом центре Нашвилла. То обстоятельство, что она была подающей надежды певицей в стиле кантри, только придало драме большую остроту. Как и тот факт, что она оставила не посмертную записку, а видеокассету. Пленка содержала сногсшибательные кадры, запечатлевшие ее и Стива Колхауна, друга детства и сослуживца ее мужа, в сценах самого жаркого секса. На письменном столе того кабинета, где оборвалась ее жизнь. Согласно той же записи женщина совершила самоубийство, когда Стив прервал их тайный роман.
Телевидение и пресса были в восторге от этой истории. Она попала даже на страницы «Инкуайрер».
Стив Колхаун получил свою порцию славы и мести.
– Ну, знаешь, не верь всему, что слышишь. Половина того, что тогда болтали, была ложью.
– Ты хочешь сказать, что половина была правдой? – не удержалась Саммер.
Проигнорировав вопрос, Колхаун бросил на нее испепеляющий взгляд.
– Не будь хитрожопой, Розенкранц. Я не люблю хитрожопых.
– О, да ты пугаешь меня?
– Вот именно. Напуганной ты мне нравишься больше. По крайней мере, тогда ты меньше тарахтишь.
– Моя фамилия не Розенкранц, а Макафи. Саммер Макафи. С Лемом Розенкранцем мы развелись.
– Сообразительный парень.
– Насколько я правильно помню газетные публикации, тебя уволили, когда все открылось. Значит, ты не полицейский. И даже не «что-то в этом роде». И больше им не будешь. И уж точно не в Мерфрисборо. Короче говоря, я пошла отсюда.
– Давай, давай, Розенкранц. Попытай счастья. Доставь мне удовольствие.
И он выразительно посмотрел на нее.
Заметив его взгляд, Саммер содрогнулась. Даже Грязный Гарри не смог бы так посмотреть, ведь у Гарри было два глаза. Скрестив руки на груди, женщина чертыхнулась и прислонилась плечом к микроавтобусу.
– Приятно узнать, что ты не так глупа, как кажешься.
Она решила проигнорировать это замечание.
– А что же ты делал среди ночи в похоронном бюро на столе для бальзамирования?
– Ты никогда не слышала о предварительном сервисе фирмы «Хармон бразерс»? Приходишь к ним еще до своей смерти, и они оказывают тебе ровно половину своих услуг.
– Ха-ха!
– Мне нравятся женщины, которых смешат мои шутки.
Саммер бросила на него убийственный взгляд. Но тот, видимо, не тронул его.
– Я не шучу. Как ты там оказался? Попал в катастрофу, да?
– В катастрофу, это точно. – Стив фыркнул. – Сначала твои дружки сделали из меня отбивную, потом облили керосином, и, когда ты решила пощупать мой пульс, они как раз разжигали специально ради меня печь крематория. Спасибо, что голова оказалась крепче, чем они рассчитывали, а то сейчас моя задница была бы поджарена с корочкой.
– Сколько раз говорить тебе, что они не мои дружки. Я не имею ни малейшего представления о том, кто они. – Так вот, оказывается, почему так гудел кондиционер. Нараставший рев не был плодом ее воображения: разжигалась печь. Саммер вздрогнула, припомнив, что крематорий находился сразу за гримерной.
– Знаешь, а я почти верю тебе, – признался Колхаун.
– Приятно узнать, что и ты не так глуп, как кажешься. – За этот ответный выпад она была удостоена понимающим взглядом. – Так кто же они?
– Тебе лучше знать, – В нем еще оставались сомнения.
Саммер набрала воздуха в легкие.
– Забудь об этом. Просто забудь. И вообще, мне на все наплевать. Если они пытались убить тебя, то, скорее всего, хорошие ребята. Я, во всяком случае, за них. А теперь иду домой.
Она бросилась прочь от микроавтобуса в предвкушении прогулки в шестнадцать миль в одной кроссовке. Но это казалось ей пустяком по сравнению с испытаниями, которые наверняка ждали ее, останься она с ним хоть на секунду. И пусть только попробует задержать ее, сразу получит, мало не покажется! Да она ему так наподдаст… Но все эти отважные планы рухнули. Словно из-под земли передней вырос Колхаун.
– Розенкранц? Так-так, – с усмешкой произнес он, преграждая дорогу.
– Катись ты к такой-то матери, Франкенштейн.
Женщина попыталась проскользнуть мимо, но он удержал ее за локоть.
– Франкенштейн? – Судя по тону, мужчина почти готов был рассмеяться.
– Да, так ты выглядишь. И отпусти мою руку.
– И не поду… – Он замер на полуслове. Саммер услышала низкий, сотрясающий воздух звук вертолета.
– Вертушка, – его голос вдруг стал жестким. Рука, сжимавшая ее локоть, давила все сильнее. – Скорее в машину! Живо!
У Саммер не было выбора. Прежде чем она успела шевельнуться, Колхаун сгреб ее за талию, поднял над землей и практически забросил в открытую дверь микроавтобуса.
– Боже, сколько же ты весишь? – выдохнул он, залезая в микроавтобус вслед за ней и сталкивая ее с пассажирского сиденья.
– Ты всегда такой бесцеремонный или стараешься специально для меня? – Саммер шлепнулась на пол между сиденьями, больно ударившись о Стива правой коленкой.
– Ложись на пол! – приказал мужчина и с грохотом захлопнул дверцу. Он вжимал Саммер в узкое пространство между сиденьями, прикрывая ее своим телом.
– Ты тоже не перышко, должна тебе сказать, – проворчала она, лежа на боку в ужасно неудобной позе и страдая от запаха и тяжести его тела.
После нескольких попыток ей удалось перевернуться на спину.
– У меня же одни мускулы, – пояснил Стив. И Саммер почувствовала, что он улыбнулся. – Всем известно, что мускулы тяжелее жира.
– Ну да, конечно.
Вдруг салон микроавтобуса залил яркий свет. Что бы это могло быть?.. Прожектор? Разумеется, прожектор вертолета. Так, значит, это полицейский вертолет? Кто-нибудь услышал стрельбу и позвонил по 911? Если так, то они спасены! Все, что им нужно сделать, это выпрыгнуть наружу и помахать вертолету руками! Судя по звуку, он сейчас почти над ними.
– Это, наверное, полиция! – Саммер извивалась и корчилась, тщетно пытаясь освободиться. И хотя он держался на ней с цепкостью наездника, она все же отползла назад, к середине микроавтобуса, где замерла, лежа на спине, с трудом переводя дыхание. Саммер находилась в узком пространстве между двумя кипами груза, уложенными вдоль стенок микроавтобуса. Она судорожно сорвала стеганое покрывало с груза, и оно, словно занавес, опустилось на их головы. Внезапно они оказались в душной темноте.
– Возможно, это действительно полиция. – его теплое и влажное дыхание касалось ее шеи.
Саммер сдернула пахнущее плесенью покрывало со своего лица. Набрав полные легкие свежего воздуха, она уперлась Колхауну в плечо. Тот даже не пошевелился. Его грудная клетка буквально расплющила ей грудь, а своих ног она вообще почти не чувствовала. Саммер показалось, ее придавил огромный шкаф.
– Дай мне встать! – прохрипела она. – Нужно посмотреть, кто это, и помахать им, если это полиция.
В результате ее барахтанья покрывало только плотнее укутало их. Свободными оставались только головы и руки. Женщина безуспешно пыталась сдернуть с себя тяжелую серую ткань.
– Мне не кажется, что ты правильно понимаешь наше положение, Розенкранц. Мы…
Взрыв ветрового стекла оборвал фразу Стива. Мелкие осколки шрапнелью застучали по всему микроавтобусу. Саммер съежилась, слушая их барабанную дробь. Один из осколков попал ей в шею, и она с криком дернулась в сторону.
Мужчина ругнулся, плотнее прижался к ней своим телом и натянул на их головы покрывало. Она внезапно обрадовалась и придавившей ее сверху тяжести, и защите покрывала. Боковое стекло разлетелось с таким треском, словно обрушилась буря. Кто бы там ни сидел в вертолете, они стреляли по микроавтобусу. Это явно была не полиция.
– Кто эти парни? – простонала она. Перед ее глазами мелькали кадры из кинофильма – расстрел Батча Кассиди и Сандаса Кида с летящего на бреющем полете полицейского вертолета.
– Тебе лучше знать, – ответил Франкенштейн.
В других обстоятельствах она ударила бы его. Но сейчас вдруг представила с пугающей ясностью, что он был единственной преградой между ней и пулями. Целым градом пуль.
Она не ударила его. Вместо этого сжалась в самый маленький, какой только могла, комочек и лежала тихо-тихо. А он согнулся над ней, загораживая ее своим телом.
Буря прекратилась так же внезапно, как и началась. Немного подождав, Франкенштейн осторожно высунул голову из-под покрывала. К облегчению Саммер, прожектор погас. Ночь была тиха и спокойна, как смерть.
При этом сравнении Саммер передернулась.
– Ты в порядке? – Он тяжело дышал.
– Д-да. – Если не считать, что зубы у нее стучали.
– Нам надо убираться отсюда, – сказал он, сползая с нее и откидывая прочь покрывало. Просунув руку под пояс ее брюк, поднял женщину с пола.
– Пусти! – Саммер колотила его по руке, когда он просовывал ее на водительское место. Повсюду были мелкие стекляшки. Сидя на небольшой горке из них, она поблагодарила Бога за эти новые закаленные ветровые стекла, которые разлетаются на тупые осколки. Случись все в старой машине, они были бы изрезаны с ног до головы. В несколько приемов женщина смела часть осколков с сиденья.
– Перестань заботиться о своей заднице и веди машину! – Он отодвинул Саммер назад, перегнулся через нее и завел двигатель. Машина не тронулась с места.
– А почему не ты?
– Потому что, даже когда я вижу, у меня все двоится или троится. Кроме того, у тебя это неплохо получается. Ведь это ты довезла нас сюда, не так ли?
Он надавил своей ступней на газ. Мгновение колеса бешено крутились, потом машину рвануло назад.
– Я поведу! – Саммер схватилась за руль.
– Вот и умничка. – Если оскал зубов и перекос изуродованного лица можно назвать усмешкой, то он усмехнулся.
Странно, но женщина его теперь совсем не боялась. Пусть он выглядит как персонаж фильмов ужасов, пусть он мучил ее, угрожал ей, заставил натерпеться страху на пять лет вперед, но не хуже своего собственного имени она знала, что этот человек не собирается убивать ее. Хотя это могут сделать и другие, те, кто охотится за ним.
– Тебе не кажется, что у нас сколотилась неплохая команда? – Он переключил передачу и нажал на акселератор. Микроавтобус дернулся вперед. Теплый, напоенный звоном цикад ночной воздух дохнул в зияющее отверстие на месте выбитого ветрового стекла. На миг Саммер показалось, что они сейчас снова врежутся в комбайн. Она вовремя крутанула руль вправо, и металлическое брюхо желтого бегемота промелькнуло мимо.
– А у тебя хорошая реакция, – одобрительно сказал Франкенштейн.
– Убери свою ногу с чертова газа!
Если он и услышал ее, то не подал вида. Они стрелой промчались по неровной поверхности поля, направляясь – как Саммер надеялась – к дыре в заборе, через которую и попали сюда. Копны скошенной кукурузы заслоняли ей обзор. Микроавтобус сшибал их одну за другой. Под его ударами они падали, как костяшки домино.
Выезд на соевое поле был облегчением. Теперь, по крайней мере, Саммер видела дорогу. Из-за того, что на газ жал он, они не вписались в дыру в заборе и выбили из него еще футов шесть досок.
Утром фермеру будет из-за чего поматериться.
Но это не ее проблема. Ее же заботой, по крайней мере на ближайшее время, был тупоголовый псих, сидевший рядом с ней. И еще плюющийся пулями вертолет, который рыскал где-то рядом в полуночном небе. Плюс головорезы с пушками.
А вдобавок многотонный грузовик, мчавшийся прямо на них по автостраде 231.
– Убери ногу с газа! – снова завопила Саммер, когда они, ударившись о край кювета, взмыли в воздух.
Микроавтобус с грохотом приземлился на бордюрный камень примерно в ста футах от стремительно приближавшегося грузовика. Руль выбило из ее рук, машина завиляла. Грузовик отчаянно загудел. Ослепленная его фарами, Саммер зажмурилась. Она услышала визг тормозов, скрежет металла и глухой удар.
– Боже, да ты никудышный водитель! – воскликнула она.
Когда Саммер открыла глаза, то увидела, что они все еще живы и несутся по дороге к городу. Судорожно сглотнув, она посмотрела в наружное зеркало – зеркало заднего вида над ветровым стеклом было сорвано. Грузовик, сильно накренившись, стоял в кювете. Потом дверца кабины открылась и из нее выпрыгнул водитель. Он махал кулаком и что-то кричал им вслед.
– Ты едва не убил нас! – почти выкрикнула Саммер и бросила обвиняющий взгляд на Стива Колхауна.
– Слушай, Розенкранц, если мы живо не уберемся отсюда, нас как пить дать убьют. Что, по-твоему, было там? Игра в казаки-разбойники?
Впервые в своей жизни Саммер лишилась дара речи.
Глава 8
Через несколько минут они уже достигли следующего перекрестка, к счастью, столь же пустынного, как и предыдущий. Мерфрисборо был у них прямо впереди, Нашвилл к северо-западу, Чатаннуга к юго-востоку. За их спиной автострада 231 вела на Алабаму. Поскольку они неслись со скоростью девяносто с лишним миль в час, превышая допустимый на этом шоссе предел в два раза, то лучше всего было для них двигаться только прямо. Саммер предпочитала, п| возможности, не играть со смертью.
– Сворачивай налево, – приказал Колхаун.
К Нашвиллу, не к Мерфрисборо. Разумеется, он опять, как в тот раз, собирался повернуть на двух колесах, видимо, из спортивного интереса. Саммер начинала думать, что, подобно соплякам из «Сверхоружия», Стив Колхаун не терпел медленной езды.
– Что, тоска по дому заела? – не удержалась она от ехидства.
– Хочу повеселиться, Розенкранц. Делай, что тебе говорят.
– Убери ногу с газа!
Он проигнорировал ее просьбу. Микроавтобус приближался к перекрестку со скоростью, больше подходящей для полета. Когда Саммер не показала никаких признаков готовности совершить самоубийственный поворот, мужчина сам схватился за руль. Она, словно взбесившись, отбросила его руку в сторону. Затем наклонилась и ущипнула за голую, израненную, волосатую ляжку Стива так сильно, что он вскрикнул и отдернул ногу. Как только педаль газа оказалась свободна, микроавтобус начал тормозить.
– Сворачивай налево, – приказал Колхаун.
К Нашвиллу, не к Мерфрисборо. Разумеется, он опять, как в тот раз, собирался повернуть на двух колесах, видимо, из спортивного интереса. Саммер начинала думать, что, подобно соплякам из «Сверхоружия», Стив Колхаун не терпел медленной езды.
– Что, тоска по дому заела? – не удержалась она от ехидства.
– Хочу повеселиться, Розенкранц. Делай, что тебе говорят.
– Убери ногу с газа!
Он проигнорировал ее просьбу. Микроавтобус приближался к перекрестку со скоростью, больше подходящей для полета. Когда Саммер не показала никаких признаков готовности совершить самоубийственный поворот, мужчина сам схватился за руль. Она, словно взбесившись, отбросила его руку в сторону. Затем наклонилась и ущипнула за голую, израненную, волосатую ляжку Стива так сильно, что он вскрикнул и отдернул ногу. Как только педаль газа оказалась свободна, микроавтобус начал тормозить.