Страница:
У них ни цента.
– Сворачивай на обочину, – сказал Колхаун. Сейчас они были в горах, и дорога шла на подъем. Слева от Саммер устремлялись к небу поросшие лесом крутые склоны, справа отвесная стена уходила вниз, наверное, на тысячу футов. Впереди в тумане раннего утра виднелись еще горы, и их снежные шапки в отдалении сливались с плывущими белыми облаками. Когда Саммер свернула на обочину, откуда-то сверху нырнул ястреб и пролетел над их головами. Они оказались посреди извилистой двухполосной горной дороги, откуда по всем направлениям не было видно ни малейших признаков цивилизации. После того грузовика с углем на окраине Теллико-Плейнс им больше не встретилась ни одна машина.
– Ну и что дальше? – спросила Саммер, переключая ручку передач на нейтраль (это у нее теперь прекрасно получалось) и ставя машину на ручной тормоз, чтобы «шевроле» не скатился под гору.
Франкенштейн только пожал плечами и открыл дверцу.
Она припарковала автомобиль к левой обочине, чтобы в случае чего он уперся в склон, а не скатился к предательскому обрыву. Саммер тоже вышла из машины, рассеянно пытаясь вернуть на место оторванную бретельку своего лифчика. Маффи прыгнула вслед за хозяйкой, проковыляла к краю дороги и улеглась в высокой траве.
Маффи всегда плохо переносила путешествия.
– Дальше нам придется идти пешком, – произнес Франкенштейн, распахивая заднюю дверцу. Кроме учебников и бейсбольной шапочки, он извлек с сиденья четыре полные банки пива еще в пластиковой упаковке, штормовку с капюшоном и пару баскетбольных туфель с высоким задником. Судя по их виду, они были по крайней мере одиннадцатого размера. – Должно быть, здоровый парень. – Бегло осмотрев туфли, Франкенштейн бросил их рядом с пивом, шапочкой и курткой у своих ног.
– Пешком! – Его последнее замечание разозлило Саммер. Она так устала, что с трудом могла просто стоять на ногах, не говоря уж о том, чтобы передвигать ими. – Ты, наверное, шутишь?
– Ни капли. Если, конечно, ты не умеешь летать.
Франкенштейн повернулся и зашагал в том направлении, откуда они только что приехали. Слишком замученная, чтобы предпринимать что-либо, Саммер лишь оперлась о машину, наблюдая, как он уходит. А когда Колхаун наконец остановился и, подняв что-то с обочины, направился назад, она с облегчением вздохнула. На секунду у Саммер мелькнула мысль, что он собирается бросить их с Маффи одних.
Впрочем, от усталости ей было почти все равно.
– Зачем это? – спросила она, заметив в руках подошедшего Стива ржавый железный стержень фута три длиной.
– Чтобы взломать багажник. Надо посмотреть, нет ли там чего-нибудь, что может нам пригодиться.
Он вставил конец стержня в щель под замком. После нескольких мощных усилий – на Саммер произвели впечатление его бицепсы, вздувшиеся под короткими рукавами майки, – крышка багажника по обе стороны замка была смята и выгнута. Но сам замок не открылся.
Саммер улыбнулась.
Если не считать нового шрама на щеке, лицо Франкенштейна не выглядело таким уж страшным. А может, просто она привыкла к его виду. Несмотря на обрамление поистине великолепных синяков, глаза Колхауна были открыты достаточно широко, чтобы Саммер могла, не всматриваясь, различить их цвет. Красочная гамма порезов и царапин на его лице простиралась от пурпурного до желтого и зеленого. Так что небольшие участки кожи обычного цвета, хотя и интенсивно покрасневшие от раздражения и припухлостей, радовали глаз Саммер в качестве приятного дополнения к уже богатой палитре красок
– Над чем ты смеешься? – проворчал он, когда очередная, наверное, десятая попытка взломать замок окончилась неудачей.
– Мне кажется, тебе нужен консервный нож, – участливо произнесла Саммер.
Франкенштейн зловеще сверкнул глазами. Женщина в ответ снова улыбнулась. Он мощно дернул вниз стержень – и тот согнулся почти пополам.
Но багажник остался запертым.
Саммер прыснула. Франкенштейн выругался. Вытащив изогнутый стержень из щели, он с досадой посмотрел на него, прежде чем отбросить в сторону.
– А, черт! – вдруг воскликнул он, явно не по адресу своего незадачливого инструмента.
Саммер проследила за его возмущенным взглядом и увидела, как Маффи торопливо семенила прочь от Колхауна.
– Чертова собака помочилась мне на ногу! – Он с размаху опустил свой кулак на крышку багажника. Крышка отскочила вверх.
Саммер не могла сдержаться. Она так смеялась, что ей пришлось сесть на землю. И когда Маффи вскарабкалась к ней на колени, смогла только уткнуться лицом в пахнущую тальком собачью шерсть и попытаться заглушить свой хохот. Она так смеялась, что закололо в боку и ей показалось, что вот-вот умрет из-за того, что будет не в состоянии перевести дыхание.
Но когда она увидела кислое выражение лица Франкенштейна, то рассмеялась еще сильнее.
– С ней это случается, – как бы извиняясь, выдохнула Саммер, когда наконец смогла произнести несколько слов.
– С ней случается? Эта псина мочится на ноги всем подряд, а единственное, что ты можешь сказать, это «с ней случается»?! О Боже!
– Ей не очень нравятся мужчины – но она, во всяком случае, спасла тебя в моем доме. И еще открыла багажник.
– Я это сделал.
– Ты не смог бы открыть его без помощи Маффи.
– Тогда в благодарность за это я сохраню ей жизнь.
Франкенштейн кончил вытирать свою ногу о траву и снова направился к машине.
Сидя в безопасности на коленях Саммер, Маффи довольно деликатно тявкнула один раз.
– На кого она лает? – Голова Франкенштейна показалась из багажника.
– Я думаю, она хочет сказать, что голодна.
– Она хочет сказать, что голодна? Постой, постой. А ты не одна ли из тех рехнувшихся теток, которые носятся со своими собаками, как с детьми, а?
– Это собака моей матери. И она не рехнувшаяся. Я имела в виду маму. Не Маффи. – От слабости у нее заплетался язык.
– Тогда она не очень похожа на тебя. Я имел в виду твою маму. – Франкенштейн ловко передразнил ее. Его глаза ненадолго показались над краем багажника. – А ты не с матерью живешь? – Вопрос прозвучал несколько встревоженно.
– Нет. Когда отец вышел на пенсию, они переехали в Санти, Южная Каролина. Отец умер пять лет назад. А мама так и осталась в Санти, хотя почти все время путешествует.
– А как у тебя оказалась эта псина?
– Я у нее нянькой. – Саммер скорчила гримасу. – Моя сестрица Сандра – мама сейчас гостит у нее – говорит, дескать, у ее старшего мальчика аллергия на собачью шерсть. Лично я считаю, что она лжет. Просто Маффи не любит Билла, ее мужа.
– Готов держать пари, что и Билл не в восторге от Маффи.
– Пожалуй, да.
Франкенштейн захлопнул крышку багажника, но она снова отскочила вверх, едва не стукнув его по носу. Он отпрянул назад и бросил на Саммер взгляд, который развеселил ее.
Во всяком случае, она улыбнулась.
– Оторви свою ленивую задницу от земли и иди сюда помоги мне, – его голос звучал недовольно.
Саммер улыбнулась еще шире:
– Помочь тебе? В чем?
– Нам надо столкнуть машину с обрыва. Еще вопросы есть?
«Не меньше миллиона», – подумала Саммер, но смогла выпалить только один:
– З-з-зачем?
– Затем, что я нахожу это забавным. А ты нет? Они видели ее, вот зачем. Они могут узнать машину. А если найдут ее, то найдут и нас. В любом случае надо от нее побыстрее избавиться. На автомобиль, скорее всего, уже разослано ОДРО.
– Какое ОДРО?
– Описание для розыска. Я уже сказал тебе, что те парни были из полиции. По крайней мере, тот, который с усиками. Он из полиции округа Кэннон, зовут его Кармайкл. Я знаю его. Он меня тоже.
Саммер нервно вздрогнула. Внезапно ей стало совсем не до смеха.
– Ты уверен?
– Как и во встрече с костлявой. А теперь ты поможешь мне столкнуть машину?
«Помогу, хотя и не совсем охотно», – подумала Саммер, но встала на ноги. Франкенштейн открыл дверцу водителя и одной рукой взялся за руль. Саммер зашла со стороны багажника и уперлась в задний бампер. Она была не в восторге от перспективы толкать машину, но ей уже приходилось делать это раньше. У «мустанга» модели шестьдесят шестого года, на котором она проездила все свое школьное время, барахлил карбюратор. Мотор глох почти каждый раз, когда Саммер останавливалась у светофора. До тех пор, пока она не скопила достаточно денег на ремонт машины, ей пришлось изрядно потолкать ее.
– Эй, Розенкранц!
Саммер выглянула сбоку, поскольку задравшаяся вверх крышка багажника закрывала весь обзор.
– Мы на склоне. Сейчас я поставлю нейтральную передачу. Это тебе понятно?
Саммер задумалась.
– Отойди от багажника, недотепа. Толкай спереди. Когда она покатится, тебя не задавит.
Разумная мысль. У нее не было сил обижаться на «недотепу», и она перешла ближе к носу машины.
– Готова?
Саммер кивнула.
– Я спросил, ты готова? – он почти кричал.
– Да! – крикнула Саммер в ответ, после того как убедилась, что Маффи устроилась на безопасном расстоянии в траве.
Собака лежала на животе, положив голову на передние лапы, и настороженно наблюдала за происходящим. Судя по виду, с места ее могла сдвинуть, пожалуй, только миска собачьих консервов «Кол Кен».
«Умничка», – подумала Саммер, и у нее у самой засосало под ложечкой.
– Когда я скажу отпускать, отпускай! Поняла?
Саммер снова кивнула. Потом, вспомнив, что он не видит ее, завопила:
– Да!
Тяжело дыша, Франкенштейн пробормотал что-то не совсем любезное. Машина покатилась вниз.
Толкать пришлось недолго. «Шевроле» медленно тронулся с места, но, когда Франкенштейн на» правил его поперек дороги, набрал скорость. Под конец автомобиль катился так быстро, что Саммер приходилось семенить за ним.
– Отпускай! – заорал Франкенштейн и отскочил от машины.
Саммер уже отпустила, зачарованно глядя, как «шевроле» завис над краем обрыва. На один величественный миг машина помедлила над простершейся перед ней панорамой горного склона, небес и деревьев, обозревая мир, словно гигантская разжиревшая летучая мышь. Потом нырнула вниз и скрылась из вида.
Спустя несколько секунд раздался глухой удар, точнее, несколько ударов. Затем наступила тишина. Никакого взрыва. Ничего зрелищного. «Шевроле» даже не загорелся. Разумеется. Ведь бензина в нем не было.
– С дороги ее не видно, – с удовлетворением произнес Франкенштейн, обращаясь к Саммер. Он все еще стоял у крутого обрыва и смотрел вниз. Потом взглянул на нее и зашагал мимо вверх по дороге. – Идет машина, Розенкранц. Уйди с дороги.
Саммер посмотрела через плечо. Белая «хонда» только что показалась из-за поворота. Она спускалась в их сторону довольно резво. Саммер отошла на обочину и встала рядом с Маффи и кучей вещей, которые Франкенштейн извлек из «шевроле».
Ее сердце тревожно заколотилось. «Хонда» приближалась. Только бы это не оказались снова бандиты. От них уже начинало тошнить.
Внезапно Франкенштейн возник рядом с ней.
– Ты думаешь, что они… – начала женщина, беспокойно глядя на него снизу вверх.
– Заткнись, – оборвал он Саммер, одной рукой обнимая ее за плечи, а другой – за талию. Повернув ее спиной к дороге, а лицом к себе, Колхаун приподнял Саммер и прижал свои губы к ее губам.
Глава 17
– Сворачивай на обочину, – сказал Колхаун. Сейчас они были в горах, и дорога шла на подъем. Слева от Саммер устремлялись к небу поросшие лесом крутые склоны, справа отвесная стена уходила вниз, наверное, на тысячу футов. Впереди в тумане раннего утра виднелись еще горы, и их снежные шапки в отдалении сливались с плывущими белыми облаками. Когда Саммер свернула на обочину, откуда-то сверху нырнул ястреб и пролетел над их головами. Они оказались посреди извилистой двухполосной горной дороги, откуда по всем направлениям не было видно ни малейших признаков цивилизации. После того грузовика с углем на окраине Теллико-Плейнс им больше не встретилась ни одна машина.
– Ну и что дальше? – спросила Саммер, переключая ручку передач на нейтраль (это у нее теперь прекрасно получалось) и ставя машину на ручной тормоз, чтобы «шевроле» не скатился под гору.
Франкенштейн только пожал плечами и открыл дверцу.
Она припарковала автомобиль к левой обочине, чтобы в случае чего он уперся в склон, а не скатился к предательскому обрыву. Саммер тоже вышла из машины, рассеянно пытаясь вернуть на место оторванную бретельку своего лифчика. Маффи прыгнула вслед за хозяйкой, проковыляла к краю дороги и улеглась в высокой траве.
Маффи всегда плохо переносила путешествия.
– Дальше нам придется идти пешком, – произнес Франкенштейн, распахивая заднюю дверцу. Кроме учебников и бейсбольной шапочки, он извлек с сиденья четыре полные банки пива еще в пластиковой упаковке, штормовку с капюшоном и пару баскетбольных туфель с высоким задником. Судя по их виду, они были по крайней мере одиннадцатого размера. – Должно быть, здоровый парень. – Бегло осмотрев туфли, Франкенштейн бросил их рядом с пивом, шапочкой и курткой у своих ног.
– Пешком! – Его последнее замечание разозлило Саммер. Она так устала, что с трудом могла просто стоять на ногах, не говоря уж о том, чтобы передвигать ими. – Ты, наверное, шутишь?
– Ни капли. Если, конечно, ты не умеешь летать.
Франкенштейн повернулся и зашагал в том направлении, откуда они только что приехали. Слишком замученная, чтобы предпринимать что-либо, Саммер лишь оперлась о машину, наблюдая, как он уходит. А когда Колхаун наконец остановился и, подняв что-то с обочины, направился назад, она с облегчением вздохнула. На секунду у Саммер мелькнула мысль, что он собирается бросить их с Маффи одних.
Впрочем, от усталости ей было почти все равно.
– Зачем это? – спросила она, заметив в руках подошедшего Стива ржавый железный стержень фута три длиной.
– Чтобы взломать багажник. Надо посмотреть, нет ли там чего-нибудь, что может нам пригодиться.
Он вставил конец стержня в щель под замком. После нескольких мощных усилий – на Саммер произвели впечатление его бицепсы, вздувшиеся под короткими рукавами майки, – крышка багажника по обе стороны замка была смята и выгнута. Но сам замок не открылся.
Саммер улыбнулась.
Если не считать нового шрама на щеке, лицо Франкенштейна не выглядело таким уж страшным. А может, просто она привыкла к его виду. Несмотря на обрамление поистине великолепных синяков, глаза Колхауна были открыты достаточно широко, чтобы Саммер могла, не всматриваясь, различить их цвет. Красочная гамма порезов и царапин на его лице простиралась от пурпурного до желтого и зеленого. Так что небольшие участки кожи обычного цвета, хотя и интенсивно покрасневшие от раздражения и припухлостей, радовали глаз Саммер в качестве приятного дополнения к уже богатой палитре красок
– Над чем ты смеешься? – проворчал он, когда очередная, наверное, десятая попытка взломать замок окончилась неудачей.
– Мне кажется, тебе нужен консервный нож, – участливо произнесла Саммер.
Франкенштейн зловеще сверкнул глазами. Женщина в ответ снова улыбнулась. Он мощно дернул вниз стержень – и тот согнулся почти пополам.
Но багажник остался запертым.
Саммер прыснула. Франкенштейн выругался. Вытащив изогнутый стержень из щели, он с досадой посмотрел на него, прежде чем отбросить в сторону.
– А, черт! – вдруг воскликнул он, явно не по адресу своего незадачливого инструмента.
Саммер проследила за его возмущенным взглядом и увидела, как Маффи торопливо семенила прочь от Колхауна.
– Чертова собака помочилась мне на ногу! – Он с размаху опустил свой кулак на крышку багажника. Крышка отскочила вверх.
Саммер не могла сдержаться. Она так смеялась, что ей пришлось сесть на землю. И когда Маффи вскарабкалась к ней на колени, смогла только уткнуться лицом в пахнущую тальком собачью шерсть и попытаться заглушить свой хохот. Она так смеялась, что закололо в боку и ей показалось, что вот-вот умрет из-за того, что будет не в состоянии перевести дыхание.
Но когда она увидела кислое выражение лица Франкенштейна, то рассмеялась еще сильнее.
– С ней это случается, – как бы извиняясь, выдохнула Саммер, когда наконец смогла произнести несколько слов.
– С ней случается? Эта псина мочится на ноги всем подряд, а единственное, что ты можешь сказать, это «с ней случается»?! О Боже!
– Ей не очень нравятся мужчины – но она, во всяком случае, спасла тебя в моем доме. И еще открыла багажник.
– Я это сделал.
– Ты не смог бы открыть его без помощи Маффи.
– Тогда в благодарность за это я сохраню ей жизнь.
Франкенштейн кончил вытирать свою ногу о траву и снова направился к машине.
Сидя в безопасности на коленях Саммер, Маффи довольно деликатно тявкнула один раз.
– На кого она лает? – Голова Франкенштейна показалась из багажника.
– Я думаю, она хочет сказать, что голодна.
– Она хочет сказать, что голодна? Постой, постой. А ты не одна ли из тех рехнувшихся теток, которые носятся со своими собаками, как с детьми, а?
– Это собака моей матери. И она не рехнувшаяся. Я имела в виду маму. Не Маффи. – От слабости у нее заплетался язык.
– Тогда она не очень похожа на тебя. Я имел в виду твою маму. – Франкенштейн ловко передразнил ее. Его глаза ненадолго показались над краем багажника. – А ты не с матерью живешь? – Вопрос прозвучал несколько встревоженно.
– Нет. Когда отец вышел на пенсию, они переехали в Санти, Южная Каролина. Отец умер пять лет назад. А мама так и осталась в Санти, хотя почти все время путешествует.
– А как у тебя оказалась эта псина?
– Я у нее нянькой. – Саммер скорчила гримасу. – Моя сестрица Сандра – мама сейчас гостит у нее – говорит, дескать, у ее старшего мальчика аллергия на собачью шерсть. Лично я считаю, что она лжет. Просто Маффи не любит Билла, ее мужа.
– Готов держать пари, что и Билл не в восторге от Маффи.
– Пожалуй, да.
Франкенштейн захлопнул крышку багажника, но она снова отскочила вверх, едва не стукнув его по носу. Он отпрянул назад и бросил на Саммер взгляд, который развеселил ее.
Во всяком случае, она улыбнулась.
– Оторви свою ленивую задницу от земли и иди сюда помоги мне, – его голос звучал недовольно.
Саммер улыбнулась еще шире:
– Помочь тебе? В чем?
– Нам надо столкнуть машину с обрыва. Еще вопросы есть?
«Не меньше миллиона», – подумала Саммер, но смогла выпалить только один:
– З-з-зачем?
– Затем, что я нахожу это забавным. А ты нет? Они видели ее, вот зачем. Они могут узнать машину. А если найдут ее, то найдут и нас. В любом случае надо от нее побыстрее избавиться. На автомобиль, скорее всего, уже разослано ОДРО.
– Какое ОДРО?
– Описание для розыска. Я уже сказал тебе, что те парни были из полиции. По крайней мере, тот, который с усиками. Он из полиции округа Кэннон, зовут его Кармайкл. Я знаю его. Он меня тоже.
Саммер нервно вздрогнула. Внезапно ей стало совсем не до смеха.
– Ты уверен?
– Как и во встрече с костлявой. А теперь ты поможешь мне столкнуть машину?
«Помогу, хотя и не совсем охотно», – подумала Саммер, но встала на ноги. Франкенштейн открыл дверцу водителя и одной рукой взялся за руль. Саммер зашла со стороны багажника и уперлась в задний бампер. Она была не в восторге от перспективы толкать машину, но ей уже приходилось делать это раньше. У «мустанга» модели шестьдесят шестого года, на котором она проездила все свое школьное время, барахлил карбюратор. Мотор глох почти каждый раз, когда Саммер останавливалась у светофора. До тех пор, пока она не скопила достаточно денег на ремонт машины, ей пришлось изрядно потолкать ее.
– Эй, Розенкранц!
Саммер выглянула сбоку, поскольку задравшаяся вверх крышка багажника закрывала весь обзор.
– Мы на склоне. Сейчас я поставлю нейтральную передачу. Это тебе понятно?
Саммер задумалась.
– Отойди от багажника, недотепа. Толкай спереди. Когда она покатится, тебя не задавит.
Разумная мысль. У нее не было сил обижаться на «недотепу», и она перешла ближе к носу машины.
– Готова?
Саммер кивнула.
– Я спросил, ты готова? – он почти кричал.
– Да! – крикнула Саммер в ответ, после того как убедилась, что Маффи устроилась на безопасном расстоянии в траве.
Собака лежала на животе, положив голову на передние лапы, и настороженно наблюдала за происходящим. Судя по виду, с места ее могла сдвинуть, пожалуй, только миска собачьих консервов «Кол Кен».
«Умничка», – подумала Саммер, и у нее у самой засосало под ложечкой.
– Когда я скажу отпускать, отпускай! Поняла?
Саммер снова кивнула. Потом, вспомнив, что он не видит ее, завопила:
– Да!
Тяжело дыша, Франкенштейн пробормотал что-то не совсем любезное. Машина покатилась вниз.
Толкать пришлось недолго. «Шевроле» медленно тронулся с места, но, когда Франкенштейн на» правил его поперек дороги, набрал скорость. Под конец автомобиль катился так быстро, что Саммер приходилось семенить за ним.
– Отпускай! – заорал Франкенштейн и отскочил от машины.
Саммер уже отпустила, зачарованно глядя, как «шевроле» завис над краем обрыва. На один величественный миг машина помедлила над простершейся перед ней панорамой горного склона, небес и деревьев, обозревая мир, словно гигантская разжиревшая летучая мышь. Потом нырнула вниз и скрылась из вида.
Спустя несколько секунд раздался глухой удар, точнее, несколько ударов. Затем наступила тишина. Никакого взрыва. Ничего зрелищного. «Шевроле» даже не загорелся. Разумеется. Ведь бензина в нем не было.
– С дороги ее не видно, – с удовлетворением произнес Франкенштейн, обращаясь к Саммер. Он все еще стоял у крутого обрыва и смотрел вниз. Потом взглянул на нее и зашагал мимо вверх по дороге. – Идет машина, Розенкранц. Уйди с дороги.
Саммер посмотрела через плечо. Белая «хонда» только что показалась из-за поворота. Она спускалась в их сторону довольно резво. Саммер отошла на обочину и встала рядом с Маффи и кучей вещей, которые Франкенштейн извлек из «шевроле».
Ее сердце тревожно заколотилось. «Хонда» приближалась. Только бы это не оказались снова бандиты. От них уже начинало тошнить.
Внезапно Франкенштейн возник рядом с ней.
– Ты думаешь, что они… – начала женщина, беспокойно глядя на него снизу вверх.
– Заткнись, – оборвал он Саммер, одной рукой обнимая ее за плечи, а другой – за талию. Повернув ее спиной к дороге, а лицом к себе, Колхаун приподнял Саммер и прижал свои губы к ее губам.
Глава 17
Земля не убежала у нее из-под ног. Колокола не зазвонили. Искры из глаз не посыпались. Франкенштейн крепко сжимал ее в своих объятиях, и она ощущала только его широкие плечи и твердые теплые губы. Саммер терпеливо ждала, когда кончится поцелуй, совершенно лишенный чувственности.
Было ясно, что мысли Франкенштейна, как и ее собственные, были далеки от этого минутного порыва.
Наконец он поднял голову, осторожно посмотрел на дорогу вверх и вниз и опустил женщину на землю.
– Все спокойно.
Его голос был равнодушен, словно он только что поцеловал манекен из магазина готового платья. К удивлению Саммер, его невозмутимость задела ее тщеславие.
– Отлично, – ответила она холодным тоном, хотя ощущала растущее волнение. Но Саммер вовсе не собиралась дать ему это понять.
В конце концов, его поцелуй ее тоже не растрогал. И если бы он пустил в ход свой язык, она откусила бы его!
– Это были только туристы. Семья. Заднее сиденье забито игрушками и детишками. – Колхаун вдруг улыбнулся ей. – Когда они увидели, что мы целуемся, мама и папа отвернулись в сторону. Думаю, что они даже прибавили скорость, чтобы не смущать детей. – Он уже склонился над кучей вещей, лежавших на земле.
Этот поцелуй не смутил бы и Ширли Темпл. «Неужели я настолько неинтересна? – размышляла Саммер. – Или он голубой?»
Нет, он наверняка не гомосексуалист. Роман с женой друга исключает это. Дело, должно быть, в ней самой. Что-то его отвращает от нее. Саммер не почувствовала бы себя более оскорбленной, если бы переврали ее имя. Она скорее предпочла бы второе.
– Эй, наконец у нас есть еда, – прервал ее мысли Франкенштейн, показав неначатую упаковку из восьми пачек галет с арахисовым маслом. Саммер лишь бросила кислый взгляд, а вот Маффи проявила больше энтузиазма. При виде коробки она поднялась с травы и тявкнула.
– Потом, потом, – сказал ей Франкенштейн и кинул упаковку в кучу.
Кроме галет, в багажнике оказалась спортивная сумка с оранжевой рубашкой, черными нейлоновыми шортами, скрученными белыми спортивными носками, еще одной парой огромных баскетбольных туфель и баскетбольным мячом. Вместе с картой и вещами с заднего сиденья это было уже целое богатство.
Саммер вспомнила, что ее друг дантист тоже был довольно равнодушен к ней. Из-за него она принимала противозачаточные пилюли, но необходимости в них пока не возникало. «Ну что ж, – сказала она себе, – надо посмотреть правде в глаза». Ей тридцать шесть – уже не девочка. Вершина позади. Время сексуальных утех прошло.
Дело не в том, что Саммер и не хотела заняться сексом с Франкенштейном, и не согласилась бы на это, пусть бы даже он умолял ее или предложил ей миллион долларов, как Роберт Редфорд Деми Мур в этом дурацком фильме «Непристойное предложение». Из-за своей гордыни Саммер желала, чтобы он захотел ее, а не она его.
И если в этом не было никакого смысла, тем хуже.
Хмурое выражение ее лица испугало бы кого угодно.
Но Франкенштейн не обратил на него внимания. Он был занят тем, что старался запихнуть в сумку все вещи. Исключение составили: баскетбольный мяч, шапочка и железная монтировка. Пару раз Колхаун задумчиво ударил мячом об асфальт, а после отправил мяч в пропасть, с неподдельной печалью проследив за его полетом. Затем, не сказав ей ни слова, напялил на голову черную шапочку, на которой спереди была надпись красными буквами «Быки», взял сумку, монтировку и направился в лес.
– Ты идешь или нет? – буркнул он через плечо, остановившись у границы леса.
Саммер все еще стояла, глядя ему в спину.
– У меня только одна кроссовка, – сказала она, вспомнив об этом лишь сейчас.
Но монстр, видимо, не слышал ее. Он двинулся дальше, превратившись постепенно в мелькающую между стволами тень.
Гул мотора предупредил Саммер, что приближается еще одна машина. Взяв на руки Маффи, задыхаясь и бормоча проклятия, она поспешила за Франкенштейном.
Лесная почва, как она и ожидала, оказалась колючей, не так уж приятно было ступать босой ногой. Углубляясь все дальше и дальше в лес, Саммер какое-то время с трудом различала Франкенштейна, но постепенно ее глаза привыкли к полумраку.
Она очутилась в чудесном первобытном лесу. Кругом росла сочная зелень, лианы поднимались от земли, обвивая сучковатые ветви, а солнечный свет золотыми нитями струился по листве. Кругом чувствовалось волшебство. Воздух был неподвижен, и само время здесь, казалось, остановилось. У Саммер было ощущение, что она шагнула сквозь зеркало в другой мир. Мир, в котором она, Франкенштейн и Маффи были чужими. Мир, созданный не для человека, а для существ вроде вон той белки с пушистым хвостом, настороженно наблюдавшей за ней с ветки, или ящерицы, метнувшейся по утесу, когда Саммер проходила мимо него. Мир, – в котором золотистые пустые коконы цикад, прилипшие к шершавой седой коре, имели зрячие глаза и где монотонная музыка их бывших обитательниц становилась все громче и громче по мере углубления Саммер в их царство.
Она никогда не была поклонницей дикой природы. Лес рождал в ней чувство тревоги.
– Ты можешь подождать? – выкрикнула она вслед исчезающей фигуре Франкенштейна и почти побежала, пытаясь его догнать. Поразительно, как быстро он мог передвигаться, несмотря на свою хромоту.
– Боже, ну и копуша же ты! – Он посмотрел с неодобрением на Саммер, когда та, запыхавшись, поравнялась с ним.
Ей не оставалось ничего, кроме как прикусить губу. Маффи, несмотря на свои обманчиво малые размеры, весила тонну. Да и дорога до сих пор шла только в гору.
Она бросила собаку на землю и подошла к Франкенштейну. Маффи нерешительно последовала ее примеру.
– И что дальше? – спросила женщина.
– Что ты этим хочешь сказать? Дальше мы пойдем.
– Пойдем куда? У тебя есть план? Или мы будем идти, пока не свалимся с края земли?
– Боже, сколько ты говоришь! – Колхаун двинулся дальше.
– Скажи мне только одно: почему я должна идти с тобой? Одна я была бы, наверное, в большей безопасности. – Она остановилась, уперла руки в бока и устремила на него вопросительный взгляд.
Франкенштейн тоже остановился, взглянул на нее и пожал плечами.
– Решай сама, Розенкранц. Вероятно, что одна ты действительно будешь в большей безопасности. Если, конечно, сможешь вернуться в цивилизацию без меня и если они не схватят тебя и не начнут выпытывать, где я. Не хотелось бы рассеивать твои иллюзии, но на твоем месте я вспомнил бы, что сделали эти плохие дяди с теми двумя женщинами, имевшими несчастье появиться в твоем доме. Только потому, что решили, будто одна из них – ты.
Саммер нервно вздрогнула. Она изо всех сил старалась не думать о судьбе Линды Миллер и Бетти Керн. Каждый раз, когда она вспоминала безжизненное, окровавленное тело Линды, у нее в мозгу возникал вопрос: мучительно ли было умереть таким образом?
Разумеется, мучительно.
Саммер отогнала от себя эту слишком ужасную мысль. Ее защитные барьеры снова сработали. Она не будет зацикливаться на этом, иначе прямо здесь и прямо сейчас свернется в маленький хныкающий комочек и никогда больше не сдвинется с места.
– Ты думаешь, что я взял тебя с собой только из-за удовольствия побыть в твоем обществе, Розенкранц? – голос у Франкенштейна был суровый. – Если ты так думаешь, то ошибаешься. Сейчас нам надо идти, и я гораздо быстрее добрался бы туда, куда направляюсь, без тебя и твоей шавки. Я позволяю тебе тащиться за мной, потому что являюсь твоим должником. Ты не попала бы в эту заваруху, если бы не я. Поэтому и чувствую что-то вроде ответственности за тебя. Если ты хочешь взять ее на себя, валяй.
Он повернулся и заковылял между деревьями. Саммер еще мгновение следила за ним, пока его слова процеживались сквозь ее мозги. Потом, словно ужаленная воспоминанием о двух женщинах, умерших вместо нее, засеменила за Франкенштейном.
– Ты бы мог хотя бы сказать, куда мы идем? Пожалуйста, – робко выдохнула она, поравнявшись с ним.
Он, казалось, не удивился, увидев Саммер снова рядом. Но и не выглядел особенно обрадованным.
– У нас с отцом в этих горах был лагерь для рыбалки, понятно? Именно туда мы с тобой и ехали, пока не кончился бензин. Теперь я понимаю, что это было не так уж и страшно. Двигаясь пешком, мы окажемся в большей безопасности. Они же будут ловить нас на дорогах. Лагерь примерно в трех днях пути на восток. Кроме нас двоих, никто этого места не знал. Думаю, мы там сможем скрываться несколько дней, пока я что-нибудь придумаю. У нас должен быть выход. Я просто слишком устал, чтобы увидеть его.
– А может быть, нам лучше… – начала было Саммер, но обнаружила, что разговаривает с его спиной: Колхаун снова тронулся в путь. Ясно, что его не интересует предложение позвонить в Ноксвилл ее сестре, адвокату. Потом Саммер все же решила, что не стоит, пожалуй, втравливать сестру в это дело. Втянутые в него люди, похоже, мерли как мухи.
Он ведет ее в лагерь для рыбалки. По крайней мере, у него есть какой-то план.
Глубоко вздохнув, Саммер решила следовать за своим спутником. А что еще ей оставалось делать?
Некоторое время спустя, явно удивленный ее продолжительным молчанием, Франкенштейн оглянулся и, замедлив шаг, подождал, пока она догонит его.
– Почему ты хромаешь? – спросил он.
– У меня только одна кроссовка.
Он продолжал идти, но уже медленнее.
– А где ты потеряла вторую?
Саммер ужасно захотелось ударить его по голове первым подвернувшимся под руку предметом, но проделать это было еще утомительнее, чем вдаваться в объяснения. Было ясно: за все время их знакомства Колхаун так и не обратил внимания на то, что у нее обута только одна нога.
– Какое тебе дело! – Ею овладевало безразличие.
Тоскливое повизгивание сзади заставило Саммер посмотреть через плечо. Маффи, которая отставала от нее все больше и больше, теперь растянулась на животе в листве.
– Пошли, Маффи, – с мольбой в голосе произнесла Саммер.
Собака только помахала хвостом.
– Ко мне, Маффи. – Саммер остановилась и пощелкала пальцами.
Маффи не пошевелилась.
– О Боже, – простонал Франкенштейн. – У меня, наверное, было помутнение разума, когда я взял с собой эту болтунью с ее домашним зверинцем. Почему ты не оставила эту шавку дома? Уж ее-то бандиты не стали бы мучить.
– Я не могу бросить Маффи, – возмущенно промолвила Саммер.
– Тогда пусть она либо бежит сама, либо возьми ее на руки. – Франкенштейн продолжил путь.
– Ну пошли же. Ко мне. Пожалуйста, Маффи, Уговоры Саммер были напрасны. Было ясно, что в планы Маффи не входило продолжение путешествия.
Саммер вернулась и взяла ее на руки.
Они шли до тех пор, пока ноги Саммер не разболелись окончательно. Последней каплей стал скрытый в траве на тропинке большой камень, о который она ударилась пальцами босой ноги.
– Ну все, – процедила она сквозь зубы, падая на землю. Ей было наплевать, оставит ее Франкенштейн или нет. Вытянув ноги, женщина массировала ушибленные пальцы. Маффи устроилась на листьях рядом. Когда боль прошла, Саммер прислонилась спиной к стволу дерева и подняла глаза на перепутанные ветви над ее головой, пытаясь думать исключительно о приятном.
Ее усилия были прерваны, когда над ней склонилось изуродованное лицо Франкенштейна.
– Что с тобой? – спросил он. Саммер словно прорвало:
– Я ушибла пальцы. Я не спала двадцать четыре часа. Я голодна. Я запугана до смерти. Мне варварски скрутили кисти, двинули по голове, поцарапали челюсть, ушибли ребра, разорвали бретельку моего лифчика, я лишилась кроссовки. Кроме всего прочего, меня затащили в эту первобытную дикость, где я должна находиться в обществе убийцы, который выглядит как чудовище из фильмов ужасов, а еще более страшные убийцы гонятся за мной, чтобы убить. Вот что со мной.
– Нога прошла? – спокойно поинтересовался он, выслушав ее тираду.
Саммер кивнула.
– Значит, ты сможешь идти дальше?
– Будь я проклята, если сделаю еще хоть один шаг.
– Как знаешь, – сказал Франкенштейн, посмотрев на Саммер долгим, задумчивым взглядом, и быстро направился прочь.
«Постой», – хотелось ей крикнуть. Все получилось совсем не так. Он должен был понять, что она на самом деле смертельно устала. Он должен был подойти к ней, сесть рядом, утешить ее, угостить галетами с арахисовым маслом и предложить понести проклятую собаку.
Он не должен был бросать ее в диких местах, где единственная защита – этот жалкий клубок собачьей шерсти и где по ее следам гонятся кровожадные убийцы.
– Будь ты проклят, Стив Колхаун, – выпалила она вслед удаляющейся фигуре. К тому моменту, когда она, поднявшись и взяв на руки Маффи, устремилась за Франкенштейном, тот уже почти скрылся из вида.
Окончательно он исчез под нависшей козырьком скалой. На высоте примерно восемь футов над землей она выступала из стены склона горы футов на шесть. Догнавшая наконец Франкенштейна Саммер обнаружила, что кусты и лианы так плотно обступили скалу, что пространство под ней образовывало почти пещеру. Франкенштейн сидел на полу и распаковывал спортивную сумку. Саммер опустила Маффи на землю и плюхнулась рядом с Колхауном.
– Здесь мы сможем немного отдохнуть. Не знаю, как ты, а я просто валюсь с ног. – Он мельком взглянул на женщину, вытаскивая из сумки пикейную скатерть. Совершенно измотанная и запыхавшаяся, Саммер не нашла в себе сил произнести ни слова и только зло посмотрела на него. Если уж он валится с ног, то что тогда говорить о ней?
– Ляжем спать или сначала поедим?
– Спать? Мы ляжем спать? – Эта перспектива так обрадовала ее, что она на время забыла о своей злости. – А где?
Ухмылка искривила его рот.
– Прямо здесь, Розенкранц. А чего ты ожидала, пятизвездный отель?
– Здесь? – Саммер огляделась вокруг. – На открытом воздухе? Но ведь тут могут водиться медведи, волки… ну и другие звери.
– Что до меня, то после убийц медведями и волками меня не испугаешь. Кроме того, я не думаю, чтобы в этой части Туманных Гор водились волки.
Было ясно, что мысли Франкенштейна, как и ее собственные, были далеки от этого минутного порыва.
Наконец он поднял голову, осторожно посмотрел на дорогу вверх и вниз и опустил женщину на землю.
– Все спокойно.
Его голос был равнодушен, словно он только что поцеловал манекен из магазина готового платья. К удивлению Саммер, его невозмутимость задела ее тщеславие.
– Отлично, – ответила она холодным тоном, хотя ощущала растущее волнение. Но Саммер вовсе не собиралась дать ему это понять.
В конце концов, его поцелуй ее тоже не растрогал. И если бы он пустил в ход свой язык, она откусила бы его!
– Это были только туристы. Семья. Заднее сиденье забито игрушками и детишками. – Колхаун вдруг улыбнулся ей. – Когда они увидели, что мы целуемся, мама и папа отвернулись в сторону. Думаю, что они даже прибавили скорость, чтобы не смущать детей. – Он уже склонился над кучей вещей, лежавших на земле.
Этот поцелуй не смутил бы и Ширли Темпл. «Неужели я настолько неинтересна? – размышляла Саммер. – Или он голубой?»
Нет, он наверняка не гомосексуалист. Роман с женой друга исключает это. Дело, должно быть, в ней самой. Что-то его отвращает от нее. Саммер не почувствовала бы себя более оскорбленной, если бы переврали ее имя. Она скорее предпочла бы второе.
– Эй, наконец у нас есть еда, – прервал ее мысли Франкенштейн, показав неначатую упаковку из восьми пачек галет с арахисовым маслом. Саммер лишь бросила кислый взгляд, а вот Маффи проявила больше энтузиазма. При виде коробки она поднялась с травы и тявкнула.
– Потом, потом, – сказал ей Франкенштейн и кинул упаковку в кучу.
Кроме галет, в багажнике оказалась спортивная сумка с оранжевой рубашкой, черными нейлоновыми шортами, скрученными белыми спортивными носками, еще одной парой огромных баскетбольных туфель и баскетбольным мячом. Вместе с картой и вещами с заднего сиденья это было уже целое богатство.
Саммер вспомнила, что ее друг дантист тоже был довольно равнодушен к ней. Из-за него она принимала противозачаточные пилюли, но необходимости в них пока не возникало. «Ну что ж, – сказала она себе, – надо посмотреть правде в глаза». Ей тридцать шесть – уже не девочка. Вершина позади. Время сексуальных утех прошло.
Дело не в том, что Саммер и не хотела заняться сексом с Франкенштейном, и не согласилась бы на это, пусть бы даже он умолял ее или предложил ей миллион долларов, как Роберт Редфорд Деми Мур в этом дурацком фильме «Непристойное предложение». Из-за своей гордыни Саммер желала, чтобы он захотел ее, а не она его.
И если в этом не было никакого смысла, тем хуже.
Хмурое выражение ее лица испугало бы кого угодно.
Но Франкенштейн не обратил на него внимания. Он был занят тем, что старался запихнуть в сумку все вещи. Исключение составили: баскетбольный мяч, шапочка и железная монтировка. Пару раз Колхаун задумчиво ударил мячом об асфальт, а после отправил мяч в пропасть, с неподдельной печалью проследив за его полетом. Затем, не сказав ей ни слова, напялил на голову черную шапочку, на которой спереди была надпись красными буквами «Быки», взял сумку, монтировку и направился в лес.
– Ты идешь или нет? – буркнул он через плечо, остановившись у границы леса.
Саммер все еще стояла, глядя ему в спину.
– У меня только одна кроссовка, – сказала она, вспомнив об этом лишь сейчас.
Но монстр, видимо, не слышал ее. Он двинулся дальше, превратившись постепенно в мелькающую между стволами тень.
Гул мотора предупредил Саммер, что приближается еще одна машина. Взяв на руки Маффи, задыхаясь и бормоча проклятия, она поспешила за Франкенштейном.
Лесная почва, как она и ожидала, оказалась колючей, не так уж приятно было ступать босой ногой. Углубляясь все дальше и дальше в лес, Саммер какое-то время с трудом различала Франкенштейна, но постепенно ее глаза привыкли к полумраку.
Она очутилась в чудесном первобытном лесу. Кругом росла сочная зелень, лианы поднимались от земли, обвивая сучковатые ветви, а солнечный свет золотыми нитями струился по листве. Кругом чувствовалось волшебство. Воздух был неподвижен, и само время здесь, казалось, остановилось. У Саммер было ощущение, что она шагнула сквозь зеркало в другой мир. Мир, в котором она, Франкенштейн и Маффи были чужими. Мир, созданный не для человека, а для существ вроде вон той белки с пушистым хвостом, настороженно наблюдавшей за ней с ветки, или ящерицы, метнувшейся по утесу, когда Саммер проходила мимо него. Мир, – в котором золотистые пустые коконы цикад, прилипшие к шершавой седой коре, имели зрячие глаза и где монотонная музыка их бывших обитательниц становилась все громче и громче по мере углубления Саммер в их царство.
Она никогда не была поклонницей дикой природы. Лес рождал в ней чувство тревоги.
– Ты можешь подождать? – выкрикнула она вслед исчезающей фигуре Франкенштейна и почти побежала, пытаясь его догнать. Поразительно, как быстро он мог передвигаться, несмотря на свою хромоту.
– Боже, ну и копуша же ты! – Он посмотрел с неодобрением на Саммер, когда та, запыхавшись, поравнялась с ним.
Ей не оставалось ничего, кроме как прикусить губу. Маффи, несмотря на свои обманчиво малые размеры, весила тонну. Да и дорога до сих пор шла только в гору.
Она бросила собаку на землю и подошла к Франкенштейну. Маффи нерешительно последовала ее примеру.
– И что дальше? – спросила женщина.
– Что ты этим хочешь сказать? Дальше мы пойдем.
– Пойдем куда? У тебя есть план? Или мы будем идти, пока не свалимся с края земли?
– Боже, сколько ты говоришь! – Колхаун двинулся дальше.
– Скажи мне только одно: почему я должна идти с тобой? Одна я была бы, наверное, в большей безопасности. – Она остановилась, уперла руки в бока и устремила на него вопросительный взгляд.
Франкенштейн тоже остановился, взглянул на нее и пожал плечами.
– Решай сама, Розенкранц. Вероятно, что одна ты действительно будешь в большей безопасности. Если, конечно, сможешь вернуться в цивилизацию без меня и если они не схватят тебя и не начнут выпытывать, где я. Не хотелось бы рассеивать твои иллюзии, но на твоем месте я вспомнил бы, что сделали эти плохие дяди с теми двумя женщинами, имевшими несчастье появиться в твоем доме. Только потому, что решили, будто одна из них – ты.
Саммер нервно вздрогнула. Она изо всех сил старалась не думать о судьбе Линды Миллер и Бетти Керн. Каждый раз, когда она вспоминала безжизненное, окровавленное тело Линды, у нее в мозгу возникал вопрос: мучительно ли было умереть таким образом?
Разумеется, мучительно.
Саммер отогнала от себя эту слишком ужасную мысль. Ее защитные барьеры снова сработали. Она не будет зацикливаться на этом, иначе прямо здесь и прямо сейчас свернется в маленький хныкающий комочек и никогда больше не сдвинется с места.
– Ты думаешь, что я взял тебя с собой только из-за удовольствия побыть в твоем обществе, Розенкранц? – голос у Франкенштейна был суровый. – Если ты так думаешь, то ошибаешься. Сейчас нам надо идти, и я гораздо быстрее добрался бы туда, куда направляюсь, без тебя и твоей шавки. Я позволяю тебе тащиться за мной, потому что являюсь твоим должником. Ты не попала бы в эту заваруху, если бы не я. Поэтому и чувствую что-то вроде ответственности за тебя. Если ты хочешь взять ее на себя, валяй.
Он повернулся и заковылял между деревьями. Саммер еще мгновение следила за ним, пока его слова процеживались сквозь ее мозги. Потом, словно ужаленная воспоминанием о двух женщинах, умерших вместо нее, засеменила за Франкенштейном.
– Ты бы мог хотя бы сказать, куда мы идем? Пожалуйста, – робко выдохнула она, поравнявшись с ним.
Он, казалось, не удивился, увидев Саммер снова рядом. Но и не выглядел особенно обрадованным.
– У нас с отцом в этих горах был лагерь для рыбалки, понятно? Именно туда мы с тобой и ехали, пока не кончился бензин. Теперь я понимаю, что это было не так уж и страшно. Двигаясь пешком, мы окажемся в большей безопасности. Они же будут ловить нас на дорогах. Лагерь примерно в трех днях пути на восток. Кроме нас двоих, никто этого места не знал. Думаю, мы там сможем скрываться несколько дней, пока я что-нибудь придумаю. У нас должен быть выход. Я просто слишком устал, чтобы увидеть его.
– А может быть, нам лучше… – начала было Саммер, но обнаружила, что разговаривает с его спиной: Колхаун снова тронулся в путь. Ясно, что его не интересует предложение позвонить в Ноксвилл ее сестре, адвокату. Потом Саммер все же решила, что не стоит, пожалуй, втравливать сестру в это дело. Втянутые в него люди, похоже, мерли как мухи.
Он ведет ее в лагерь для рыбалки. По крайней мере, у него есть какой-то план.
Глубоко вздохнув, Саммер решила следовать за своим спутником. А что еще ей оставалось делать?
Некоторое время спустя, явно удивленный ее продолжительным молчанием, Франкенштейн оглянулся и, замедлив шаг, подождал, пока она догонит его.
– Почему ты хромаешь? – спросил он.
– У меня только одна кроссовка.
Он продолжал идти, но уже медленнее.
– А где ты потеряла вторую?
Саммер ужасно захотелось ударить его по голове первым подвернувшимся под руку предметом, но проделать это было еще утомительнее, чем вдаваться в объяснения. Было ясно: за все время их знакомства Колхаун так и не обратил внимания на то, что у нее обута только одна нога.
– Какое тебе дело! – Ею овладевало безразличие.
Тоскливое повизгивание сзади заставило Саммер посмотреть через плечо. Маффи, которая отставала от нее все больше и больше, теперь растянулась на животе в листве.
– Пошли, Маффи, – с мольбой в голосе произнесла Саммер.
Собака только помахала хвостом.
– Ко мне, Маффи. – Саммер остановилась и пощелкала пальцами.
Маффи не пошевелилась.
– О Боже, – простонал Франкенштейн. – У меня, наверное, было помутнение разума, когда я взял с собой эту болтунью с ее домашним зверинцем. Почему ты не оставила эту шавку дома? Уж ее-то бандиты не стали бы мучить.
– Я не могу бросить Маффи, – возмущенно промолвила Саммер.
– Тогда пусть она либо бежит сама, либо возьми ее на руки. – Франкенштейн продолжил путь.
– Ну пошли же. Ко мне. Пожалуйста, Маффи, Уговоры Саммер были напрасны. Было ясно, что в планы Маффи не входило продолжение путешествия.
Саммер вернулась и взяла ее на руки.
Они шли до тех пор, пока ноги Саммер не разболелись окончательно. Последней каплей стал скрытый в траве на тропинке большой камень, о который она ударилась пальцами босой ноги.
– Ну все, – процедила она сквозь зубы, падая на землю. Ей было наплевать, оставит ее Франкенштейн или нет. Вытянув ноги, женщина массировала ушибленные пальцы. Маффи устроилась на листьях рядом. Когда боль прошла, Саммер прислонилась спиной к стволу дерева и подняла глаза на перепутанные ветви над ее головой, пытаясь думать исключительно о приятном.
Ее усилия были прерваны, когда над ней склонилось изуродованное лицо Франкенштейна.
– Что с тобой? – спросил он. Саммер словно прорвало:
– Я ушибла пальцы. Я не спала двадцать четыре часа. Я голодна. Я запугана до смерти. Мне варварски скрутили кисти, двинули по голове, поцарапали челюсть, ушибли ребра, разорвали бретельку моего лифчика, я лишилась кроссовки. Кроме всего прочего, меня затащили в эту первобытную дикость, где я должна находиться в обществе убийцы, который выглядит как чудовище из фильмов ужасов, а еще более страшные убийцы гонятся за мной, чтобы убить. Вот что со мной.
– Нога прошла? – спокойно поинтересовался он, выслушав ее тираду.
Саммер кивнула.
– Значит, ты сможешь идти дальше?
– Будь я проклята, если сделаю еще хоть один шаг.
– Как знаешь, – сказал Франкенштейн, посмотрев на Саммер долгим, задумчивым взглядом, и быстро направился прочь.
«Постой», – хотелось ей крикнуть. Все получилось совсем не так. Он должен был понять, что она на самом деле смертельно устала. Он должен был подойти к ней, сесть рядом, утешить ее, угостить галетами с арахисовым маслом и предложить понести проклятую собаку.
Он не должен был бросать ее в диких местах, где единственная защита – этот жалкий клубок собачьей шерсти и где по ее следам гонятся кровожадные убийцы.
– Будь ты проклят, Стив Колхаун, – выпалила она вслед удаляющейся фигуре. К тому моменту, когда она, поднявшись и взяв на руки Маффи, устремилась за Франкенштейном, тот уже почти скрылся из вида.
Окончательно он исчез под нависшей козырьком скалой. На высоте примерно восемь футов над землей она выступала из стены склона горы футов на шесть. Догнавшая наконец Франкенштейна Саммер обнаружила, что кусты и лианы так плотно обступили скалу, что пространство под ней образовывало почти пещеру. Франкенштейн сидел на полу и распаковывал спортивную сумку. Саммер опустила Маффи на землю и плюхнулась рядом с Колхауном.
– Здесь мы сможем немного отдохнуть. Не знаю, как ты, а я просто валюсь с ног. – Он мельком взглянул на женщину, вытаскивая из сумки пикейную скатерть. Совершенно измотанная и запыхавшаяся, Саммер не нашла в себе сил произнести ни слова и только зло посмотрела на него. Если уж он валится с ног, то что тогда говорить о ней?
– Ляжем спать или сначала поедим?
– Спать? Мы ляжем спать? – Эта перспектива так обрадовала ее, что она на время забыла о своей злости. – А где?
Ухмылка искривила его рот.
– Прямо здесь, Розенкранц. А чего ты ожидала, пятизвездный отель?
– Здесь? – Саммер огляделась вокруг. – На открытом воздухе? Но ведь тут могут водиться медведи, волки… ну и другие звери.
– Что до меня, то после убийц медведями и волками меня не испугаешь. Кроме того, я не думаю, чтобы в этой части Туманных Гор водились волки.