Роббинс Гарольд. Пират

   Самир с гордостью посмотрел на своего сына, выходившего из лимузина. Одетый в традиционную арабскую одежду, с гутрой, прикрывавшей его шею, в джеллабе, облекавший его тонкую стройную фигуру, он был по-настоящему красив. Сильный подбородок, крупный нос и темно-голубые глаза, глубина провала которых подчеркивалась высокими скулами, и оливковая кожа щек говорили о силе и характере молодого человека. Принц будет доволен. Может, сейчас он и объявит Бадра наследником.
   Мысленно он просил у Аллаха прощения за свои суетные надежды и тщеславие. Чудом было и то, что он дал ему сына в пустыне. Уже этим он может быть счастлив. Воля Аллаха исполнена.
   Он сделал жест Бадру, который поднимался за ним по ступеням кафе. Мажордом принца стоял у дверей с вооруженными стражниками. Узнав Самира, он склонился в традиционном приветствии.
   — Ас-салям алейкум.
   — Алейкум ас-салям, — ответил Самир.
   — Его высочество с большим нетерпением ждет прибытия своего возлюбленного брата, — сказал мажордом. — Он дал указание, чтобы я доставил вас к нему, как только вы появитесь наверху.
   Они проследовали за мажордомом через пустое кафе к лестнице, которой завершалось огромное помещение. В самом кафе было тихо. Обычно посетители стояли здесь группками, болтая друг с другом и сплетничая, пока оркестр около сцены курил и чесал языками. Но пока не было видно ни танцовщиц, ни певцов.
   Апартаменты над кафе предназначались для очень важных клиентов и их гостей, которые после ночи развлечений в кафе были слишком усталыми, чтобы добираться домой или же желали остаться и получить еще одну порцию удовольствий. Мажордом остановился перед дверью и постучал.
   — Кто там? — спросил молодой голос.
   — Доктор Аль Фей и его сын прибыли, чтобы увидеться с его высочеством, — ответил мажордом.
   Мальчик, одетый в шелковую рубашку и брюки, открыл двери. Его глаза были густо подведены, щеки подкрашены, а длинные ногти тщательно покрыты лаком.
   — Входите, пожалуйста, — прошептал он по-английски.
   Бадр с отцом вошли в комнату. Легкий запах гашиша висел в воздухе. Комната была пуста.
   — Садитесь, пожалуйста, — сказал мальчик, показывая на софу и стулья. Оставив их, он вышел в другую комнату.
   Бадр с отцом молча обменялись взглядами.
   Мальчик вернулся к ним.
   — Его высочество явится через несколько минут. Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен? Сладости? Освежающий напиток? У нас есть английское виски, если хотите.
   Самир покачал головой.
   — Нет, спасибо.
   Снова открылась дверь и вошел принц Фейяд. Он был одет в парадное королевское облачение, а на голове у него была белая муслиновая шапочка. Он пересек комнату, направляясь к своему кузену.
   Самир и Бадр, встав, склонились перед своим монархом в традиционном знаке почтения. Фейяд с улыбкой отвел руку Самира.
   — Неужели так должны встречаться братья после долгой разлуки? — Он обнял Самира за плечи и расцеловал его в обе щеки, затем, по-прежнему улыбаясь, повернулся к Бадру.
   — А это тот маленький мальчик, который плакал, отправляясь в школу?
   Бадр почувствовал, что краснеет.
   — Это было давно, ваше высочество.
   — Не очень, — сказал принц и рассмеялся. — Думаю, тебе тогда было лет шесть.
   — Теперь ему восемнадцать, — сказал Самир. — Взрослый мужчина, слава Аллаху.
   — Ал-хамду л-ильла, — эхом повторил принц. Он бросил взгляд на Бадра, который был на голову выше всех. — Он высок, твой сын. Насколько я помню, выше всех в нашей семье.
   — Дело в диете, ваше высочество, — сказал Самир. — Пища в Америке богата разными витаминами и минералами. У них тоже юное поколение выше своих родителей.
   — Какие чудеса творите вы, ученые, — сказал принц.
   — Чудеса творит Аллах, — сказал Самир: — Мы всего лишь орудия в его руках.
   Принц кивнул.
   — Нам надо много о чем поговорить, брат мой, — сказал он. — Но мы займемся этим с утра. Сегодня вечером мы будем веселиться и радоваться нашей встрече и тому, что мы опять вместе. — Он хлопнул его по плечу.
   — Я приказал приготовить тебе помещения, чтобы ты мог освежиться с дороги. А к полуночи мы собираемся в кафе внизу, где нам будут приготовлены яства.
   Самир кивнул.
   — Мы очень признательны за вашу любезность и гостеприимство.
   Снова появился мальчик.
   — Покажи моему брату его помещения, — приказал принц.
   Мальчик поклонился.
   — С удовольствием, ваше высочество.
   Комната Бадра была отделена от отцовской больше гостиной. Оставив отца, Бадр пошел к себе в комнату, которая была богато украшена шелками и бархатом. Как только он вошел, раздался легкий стук в дверь.
   — Войдите, — сказал он.
   В комнате появилась молоденькая служанка.
   — Нужна ли я хозяину? — спросила она мягким голосом, потупив глаза.
   — Я ни в чем не нуждаюсь.
   — Может, я могла бы приготовить хозяину горячую ванну, чтобы он мог избавиться от усталости после путешествия? — предложила она.
   — Это было бы великолепно, — согласился он.
   — Спасибо, хозяин, — сказала она, направляясь в ванную.
   Бадр задумчиво посмотрел ей вслед. Наконец-то он почувствовал, что он дома. Обслуживание здесь было не как в Америке.
   Звуки труб и барабанов наполнили кафе. На маленькой сцене, обвив себя разноцветными шарфами, извивалась танцовщица и серебряный металл чаш, прикрывающих груди, бросал искры в свете ламп. Компания принца, сидящая за овальным столом у сцены, внимательно наблюдала за ней.
   Принц сидел в центре стола, Самир на почетном месте справа от него, а Бадр слева. На небольших сидениях рядом с принцем размещались несколько юношей, столь же тщательно загримированных, как и тот, что встретил их. За ними стоял мажордом, который наблюдал за работой официантов и обслуживающего персонала. Рядом с местом каждого гостя стояли бутылки с шампанским, и бокалы непрестанно наполнялись. Стол ломился от более чем пятидесяти видов кулинарных шедевров и сладостей, которыми славились эти места. Гости ели пальцами, и после каждого глотка слуги деликатно вытирали им руки мокрыми горячими полотенцами. У дверей и у стен стояла дюжина личных охранников Фейяда, которые не сводили глаз с принца.
   Музыка достигла крещендо, и в завершение выступления танцовщица опустилась на колени. Принц зааплодировал. По его жесту официанты, подхватив бутылки с шампанским, приблизились к сцене и, открывая бутылку за бутылкой, поливали шампанским склоненную голову танцовщицы. Принц лениво взял банкнот из кучки, лежащей перед ним, и скомкав его, кинул на сцену перед танцовщицей.
   Легким грандиозным движением танцовщица подобрала деньги и засунула их за пояс. Снова поклонившись, он с призывной улыбкой ушла вглубь сцены.
   Принц подозвал мажордома и что-то прошептал ему на ухо. Мажордом склонил голову. Повернувшись, он сделал жест мальчикам, сидящим рядом с принцем, а затем кивнул оркестру.
   С первыми тактами музыки на сцене показались четыре девушки, начавшие свой танец. Постепенно свет стал меркнуть, пока все помещение, кроме смутных голубоватых фигур на сцене, не погрузилось в полную темноту. Музыка звучала все быстрее, все резче, фигуры танцовщиц было исчезли из лучей света, затем появились снова и их движения все убыстрялись. Танец длился более пятнадцати минут и, когда он близился к завершению, фигуры неистово закружились и, наконец, рухнули ничком на сцену, погрузившуюся в полную тьму.
   Мгновение стояла полная тишина и наконец принц стал аплодировать первым. Постепенно зал светлел. Танцовщицы, все еще распростертые на сцене, медленно стали подниматься. Бадр смотрел, не веря своим глазам. На сцене были не те девушки, что начали танец. Их сменили мальчики, которые сидели рядом с принцем.
   Теперь принц не утруждал себя тем, чтобы комкать банкноты. Пробки от шампанского летели в воздух, а принц хватал деньги, лежащие перед ним и горстями бросал их на сцену.
   Бадр посмотрел на отца. Лицо Самира было совершенно бесстрастным. Бадр попытался представить себе, что отец думает об этом веселье. Банкноты, которые принц столь бездумно бросал на сцену, были достоинством в сто фунтов — больше, чем обыкновенный рабочий зарабатывал за год.
   Принц взглянул на Бадра и заговорил по-французски:
   — Прекрасно, великолепно, не правда ли? — Бадр встретил его взгляд. Принц оценивающе и вопросительно смотрел на него. — Да. — Помедлив, он спросил: — Они педерасты?
   Принц кивнул.
   — Они вам нравятся? Можете выбрать любого.
   По-прежнему не отводя от него взгляда, Бадр отрицательно покачал головой.
   — Нет, спасибо. Что касается меня, я предпочитаю женщин.
   Принц громко рассмеялся и повернулся к Самиру.
   — Мало того, что твой сын обаятелен, но у него и хороший вкус, — сказал он. — Он настоящий американец.
   Взглянув на сына, Самир с гордостью улыбнулся. Бадру стало ясно, что он прошел первое испытание у принца.
   Был пятый час утра, и над горами уже поднимался рассвет, когда Бадр, пожелав отцу хорошего отдыха, пошел в свою спальню. Шторы были опущены, и в комнате стояла темнота. Он потянулся включить свет. Чья-то рука остановила его. Он услышал тихий женский голос с легким египетским акцентом.
   — У нас есть свечи, ваше высочество.
   Тонкий запах мускуса коснулся его ноздрей. Он по-прежнему стоял в темноте, стараясь увидеть женщину, но не видел ничего, кроме огонька вспыхнувшей спички. Она подняла канделябр, и на него взглянули темные глаза в окружении густых ресниц.
   Мягкий желтоватый свет затопил комнату. Он узнал в женщине одну из танцовщиц, которую вечером видел на сцене. Единственное, что изменилось в ее наряде, был лифчик. Груди ее ныне не были закрыты серебряными чашами. Вместо этого они были затянуты прозрачным шелковым шарфом, сквозь который ясно были видны темные окружности ее сосков. Она снова улыбнулась ему.
   — Я могу приготовить теплую ванну на тот случай, если ваше высочество устал.
   Он молчал.
   Женщина хлопнула в ладоши. Еще две фигуры появились из углов комнаты, где их скрывали тени. На них было одето еще меньше, чем на первой. Их груди покрывала лишь тончайшая вуаль, спадавшая до бедер. Когда они двигались, Бадр ясно видел очертания их нагих тел и тщательно выбритые холмики лобков. Только нижняя часть их лица была скрыта традиционными мусульманскими платками.
   Первая женщина снова хлопнула в ладоши и еще одна женщина показалась из дальнего угла комнаты. Она перевернула пластинку, и мягкие звуки музыки наполнили помещение. Она начала грациозно извиваться под музыку.
   Две женщины взяли его за руки и повели к постели. Когда они раздевали его, их прикосновения были мягки и нежны. Бадр по-прежнему не говорил ни слова.
   Первая женщина зажгла сигарету и протянула ему. Он вдохнул дым. Легкий дразнящий запах гашиша наполнил ноздри, его охватила теплая волна истомы. Сделав еще один глубокий вдох, он вернул сигарету.
   — Как тебя зовут? — спросил он, посмотрев на нее.
   — Надиа, ваше высочество, — сказала она, почтительно склоняясь перед ним.
   Он улыбнулся ей, чувствуя, как вздымается в нем страсть.
   — Так ли уж необходимо идти в ванну? — спросил он, вытягиваясь на постели.
   Она засмеялась.
   — Как будет угодно вашему высочеству.
   Бадр обвел взглядом каждую из них. Он чувствовал, как гашиш наполняет его чресла.
   — Мне угодно всех вас, — сказал он.

Глава 8

   Он проснулся от лучей солнца, заливавших комнату. Джаббир уже стоял рядом с чашкой горячего ароматного турецкого кофе. Он отпил глоток, обжегший ему рот.
   — Сколько времени? — спросил он.
   — Полдень, хозяин, — сказал Джаббир.
   Бадр огляделся. Припомнить, когда исчезли женщины, он не мог. Последнее, что осталось у него в памяти, было причудливое сплетение их тел и ощущение тепла, после чего он провалился в сон.
   Бадр выпил еще один глоток обжигающего кофе и покачал головой.
   — Отец проснулся?
   — Да, хозяин. Он у принца, и они ждут вас к завтраку.
   Одним глотком покончив с кофе, он соскочил с постели.
   — Скажи им, что я приму душ и сразу же приду.
   Он пустил сначала горячую воду, потом холодную, и сонливость сразу же покинула его. Быстро проведя рукой по подбородку, он решил, что может побриться позже. Когда он вышел из ванной, Джаббир уже положил перед ним рубашку и широкий пояс.
   Отец и принц все еще сидели за завтраком. Мажордом сразу же поставил перед ним чистую тарелку.
   Бадр поцеловал отца, затем руку принца, и, повинуясь жесту эмира, занял свое место.
   — Хочешь ли поесть? — вежливо спросил принц.
   — Нет, спасибо, — сказал Бадр.
   Было бы невежливо с его стороны есть после того, как они покончили с трапезой.
   — Тогда кофе, — сказал принц.
   — Спасибо, — Бадр кивнул.
   Мажордом подскочил, чтобы наполнить его чашку. Кофе был густым и сладким. Он молча и уважительно ждал. Хотя жалюзи были опущены и солнечный свет не проникал в комнату, принц по-прежнему не снимал темных очков, из-за которых не было видно его глаз. Он подождал пока Бадр поставит чашку.
   — Мы с твоим отцом обсуждали твое будущее.
   Бадр склонил голову.
   — Я ваш слуга.
   Принц улыбнулся.
   — Первым делом, ты мой брат, моя кровь.
   Бадр молчал. Впрочем, от него и не ждали слов.
   — Мир стремительно меняется, — сказал принц. — Со времени твоего рождения произошло много событии. И соответственно менялись наши планы.
   Он резко хлопнул в ладоши.
   Мажордом покинул комнату, тихо притворив за собой дверь. Они остались одни. Переждав, принц снова заговорил, снизив голос до шепота.
   — Ты знаешь, что я всегда смотрел на тебя, как на своего наследника и верил, что когда-нибудь ты займешь мое место, чтобы править страной.
   Бадр посмотрел на отца. Самир сидел с каменным лицом. Он повернулся к принцу.
   — Но времена меняются, — сказал эмир. — Мы столкнулись с другими, более важными проблемами. Будущий подъем Ближнего Востока связан с песками пустыни, с тем, что кроется под ними, обещая богатства, о которых мы и не подозревали. Источник этого благосостояния — нефть. Кровь современного промышленного западного мира. И наша маленькая страна восседает на таких запасах нефти, которых не знало человечество.
   Остановившись перевести дыхание, он поднял к губам чашечку с горячей сладкой жидкостью.
   — В прошлом месяце я заключил соглашение с некоторыми американскими, английскими и европейскими компаниями на проведение изысканий. За право исследований они платят нам десять миллионов долларов. Если нефть будет обнаружена, они заплатят нам соответствующие суммы за каждое из своих действий, а затем королевству за ту нефть, что пойдет на экспорт. Они также предложили построить нефтеочистительные заводы и оказать содействие в развитии страны. Все это сулит большие перспективы, но я по-прежнему беспокоюсь.
   — Я не понимаю, — сказал Бадр. Но он все понимал. Именно поэтому он и был послан изучать, как живет западный мир.
   — А я думаю, что тебе все ясно, — резко сказал эмир. — Но я хочу продолжить. Хотя мир отказался от империализма и колониализма как образа жизни, есть много других путей, чтобы поработить страны и их народы, обрекая их на экономическую зависимость. Я не могу помешать Западу поступать с нами подобным образом, но я хочу заставить их платить за наш прогресс.
   Бадр кивнул. Уважение к принцу начало обретать новую окраску. За всеми его странностями проглядывала мыслящая личность.
   — Чем я могу помочь вам? — спросил он. — Я слушаю и подчиняюсь.
   Принц посмотрел на Самира и одобрительно кивнул. Самир улыбнулся. Принц повернулся к Бадру.
   — Я считаю, что у тебя есть более важная задача, чем унаследовать мой трон. Мне нужен человек, который может войти в западный мир, наложить руку на те богатства, которые они скрепя сердце дают нам, и в соответствии с западными правилами пустить их в дело, чтобы они приносили все новые доходы. И если ты справишься с этой задачей, для которой тебя учили, и если ты будешь учиться дальше, я обещаю тебе, что твой первенец станет моим наследником и будущим принцем.
   Мне не нужны обещания от моего повелителя, — сказал Бадр.
   — Я испытываю искреннюю радость, выполняя его повеления.
   Эмир встал и обнял Бадра.
   — Мой собственный сын не мог бы сделать для меня больше.
   — Я признателен вашему высочеству за доверие. И мое единственное желание состоит в том, чтобы Аллах в своей мудрости счел меня достойным этой цели.
   — Все будет по воле Аллаха, — сказал принц. Он вернулся к своему креслу.
   — Ты снова поедешь в Америку, чтобы учиться. Но отныне твое образование будет в руках людей, специально рекомендованных мне американскими нефтяными компаниями. Это будет не просто ученичество. Твое обучение, рассчитанное на три года, будет носить специализированный характер.
   Бадр кивнул.
   — Я понимаю.
   — И необходимо решить еще кое-что, — сказал принц. — Твоя женитьба.
   Бадр с удивлением посмотрел на него. Этого он никак не ожидал.
   — Моя женитьба? — эхом повторил он.
   Принц улыбнулся.
   — Не стоит удивляться. Что касается относительно прошлой ночи, я чувствую, что ты можешь обеспечить меня большим количеством сыновей.
   Бадр молчал.
   — Мы с твоим отцом очень тщательно обсудили эту тему и после долгих размышлений подобрали тебе невесту, которой ты можешь только гордиться. Она молода, красива и родом из одной из лучших семей Ливана. Ее зовут Мариам Риад, она дочь Мохаммеда Риада, известного банкира.
   — Я знаю эту девушку, — торопливо добавил отец. — Она в самом деле очаровательна. И очень благочестива.
   Бадр посмотрел на отца.
   — Сколько ей лет?
   — Шестнадцать, — ответил Самир. — Хотя она никогда не бывала за границей, она получила очень хорошее образование. В настоящее время она посещает Американский колледж для девушек в Бейруте.
   — В шестнадцать лет рано выходить замуж, — сказал Бадр.
   Эмир разразился хохотом.
   — Я знал, кого выбирать. Может быть, в Америке шестнадцатилетняя девушка и в самом деле молода. У нас же она считается вполне созревшей.
   В машине, когда они возвращались в Бейрут, Бадр молчал. Самир заговорил с ним, когда показались предместья города.
   — В чем дело, сын мой?
   — Ничего, отец.
   — Ты разочарован из-за того, что не стал наследником принца?
   — Нет.
   — Тогда, очевидно, ты думаешь о предстоящей женитьбе?
   Бадр помедлил.
   — Я даже не знаю эту девушку. Я и не слышал о ней до сегодняшнего дня.
   Самир посмотрел на него.
   — Наверно, я понимаю тебя. Ты думаешь, зачем нам были нужны все эти хлопоты с твоей учебой на Западе, чтобы все вернуть на круги своя этой твоей женитьбой. Так?
   — Примерно так. В конце концов, в Америке ты сначала встречаешься с девушкой и выясняешь, нравитесь ли вы друг другу.
   — Здесь тоже так бывает, сынок, — тихо сказал Самир. — Но мы не относимся к простому народу. На нас лежит ответственность, которая важнее наших личных желаний.
   — Но вы с матерью знали друг друга и до свадьбы. Вы же практически росли вместе.
   Самир улыбнулся.
   — Это верно. Но наш брак был обговорен, когда мы были еще детьми. Как-то мы узнали об этом и сблизились еще больше.
   — А мог бы ты жениться на ком-то еще, если бы существовал предварительный договор? Зная, как ты относишься к матери?
   Самир подумал минуту и кивнул.
   — Да. Мне бы это могло и не нравиться, но у меня не было бы выбора. Каждый должен делать то, что должен. Такова воля Аллаха.
   Бадр посмотрел на отца и вздохнул. Воля Аллаха. Этим объясняется все. Мнение человека ничего не значит.
   — Я хотел бы увидеть эту девушку, — сказал он.
   — Все это устроено, — сказал Самир. — Ее семья приглашена провести с нами в горах конец недели. Они прибудут послезавтра.
   Внезапная мысль прожгла Бадра.
   — Ты уже давно знал обо всем?
   — Не так уж давно, — ответил отец. — Принц сказал мне о своем решении лишь на прошлой неделе.
   — Мать знает?
   — Да.
   — Она согласна?
   — На женитьбу? Да.
   — Похоже, что вы торопитесь, — сказал Бадр.
   — Твоя мать очень хотела, чтобы ты стал принцем, — засмеялся Самир.
   — И ты тоже, отец, разочарован?
   Самир посмотрел сыну прямо в глаза.
   — Нет.
   Он вспомнил ту ночь, когда родился его сын.
   — Ты всегда был и всегда будешь для меня принцем.

Глава 9

   Мариам Риад, как и большинство ливанских девушек, была невысока ростом, не выше пяти футов, с большими темными глазами. Ее черные волосы были подняты высоко над лбом в прическе по последней парижской моде, дабы создать впечатление, что она выше ростом. Кожа ее была бледно-оливкового цвета, и она обнаруживала склонность к полноте, с которой, к огорчению своих родителей, предпочитавших типичные для арабских женщин округлости, непрестанно боролась диетой. Она бегло говорила по-французски и запинаясь — по-английски, и поэтому терпеть не могла ходить в колледж, постоянно уговаривая своих родителей, что, по ее мнению, ей необходимо посещать швейцарскую или французскую школу, как другим отпрыскам почтенных семейств.
   На эти жалобы у ее отца был один ответ. Девушки вообще не нуждаются в образовании, потому что после того как они выходят замуж, их единственной заботой становится ведение дома и воспитание детей. Мариам с горечью смотрела, как ее братья ходят в школу, пока она сидит дома, лишенная даже той свободы, которой пользовались многие из ее подруг. Она являлась домой сразу же после занятий, ей не разрешалось отмечать никаких праздников и она никуда не могла ходить без одобрения отца и без сопровождения.
   В машине, по пути к дому Бадра, отец с удовлетворением осмотрел ее.
   — Итак, дочь моя, — сказал он в своей властной манере, — теперь, может быть, ты поймешь, почему родители воспитывали тебя именно таким образом. Теперь, надеюсь, ты сможешь нас порадовать.
   Она повернулась от окна.
   — Да, отец, — послушно сказала она.
   — Неужели ты думаешь, что сам принц выбрал бы тебя для этого брака, если бы ты посещала школу за границей? — спросил он.
   — Нет, — ответил он на свой же вопрос. — Ему нужна настоящая арабская женщина, а не та, что поражена иностранными влияниями.
   Мариам посмотрела на мать, которая хранила молчание. Мать никогда не позволяла себе открыть рот в присутствии мужа.
   — Да, отец, — повторила она.
   — Теперь я хочу, чтобы ты припомнила, как нужно себя вести, — сказал ее отец. — Первым делом, ты должна быть скромна и благопристойна. И чтобы ты не позволяла себе ничего из тех фривольных привычек, которые усвоила от своих подружек в колледже.
   — Да, отец, — устало повторила она в третий раз.
   — Этот брак будет самым важным в стране, — сказал отец. — Всем известно, что твой первый сын станет наследником эмира.
   Она искоса посмотрела на своего отца.
   — А что если у меня будут только девочки?
   Отец пришел в ужас.
   — У тебя будут мальчики! — воскликнул он, словно это зависело только он него. — Ты меня слышишь? У тебя будут мальчики!
   — Если на то будет воля Аллаха, — сказала она, скрывая улыбку.
   — Да свершится воля его, — автоматически обронила мать.
   — На то и есть воля Аллаха, — убежденно сказал отец. — Иначе зачем ему устраивать этот брак?
   Мариам была поражена тем зрелищем, которое открылось ей из машины, когда они сквозь главные ворота въехали на просторы поместья. Она знала, что такое богатство, но подобного она еще не видела. В сравнении с Самиром, ее отец, который был одним из богатейших людей Бейрута, выглядел всего лишь преуспевающим торговцем. Взад и вперед сновали бесконечные толпы слуг. Она словно попала в другой мир.
   В честь такого случая семья надела традиционные арабские одежды, но в саквояжах были платья по последней парижской моде, которые предполагалось надеть после торжественного обеда этим вечером.
   — Опусти вуаль, — сказала мать, когда машина остановилась и к ней подбежали слуги открыть дверцы.
   Мариам быстро прикрыла лицо, оставив открытыми только глаза. Взглянув на ступени лестницы, она увидела, что к ним спешит доктор Аль Фей. В полушаге от него шел Бадр. У нее перехватило дыхание. Они также были в традиционных одеяниях, и в облике ее жениха было неоспоримое величие наследника пустыни. Так мог выглядеть лишь настоящий шейх.
   Ее отец вылез из машины. Самир с протянутыми руками встречал его.
   — Ахлан, ахлан.
   — Ахлан, фикум, — двое мужчин обнялись, обменявшись поцелуями.
   Повернувшись, Самир представил своего сына. Приветствуя будущего тестя, Бадр сделал жест, говоривший о его покорности и уважении. Затем, на западный манер, протянул руку.
   Из машины вылезла миссис Риад, приветствуемая Самиром. Через мгновение показалась Мариам. Отец подставил ей руку и подвел к доктору.
   — Ты помнишь доктора Аль Фея?
   Она быстро вскинула глаза, а затем, как принято, отвела их. Кивнув, она склонилась в почтительном поклоне.