Роббинс Гарольд. Сочинитель

   Она еще нагнулась, просунула одну руку у себя между ног и взяла его за мошонку, нежно сжимая ее.
   — Как мне нравятся твои яйца, Фил, — прошептала она, переводя дыхание. — У тебя самые большие яйца, какие я только видела у мужчины. — Она начала сжимать их сильнее. — О Боже, Фил! — воскликнула она. — Ну почему мы всегда должны делать это так быстро? Почему мы не можем проводить больше времени вместе?
   — Черт возьми, можешь не болтать, ты, сука! — проскрежетал он. Потом у него перехватило дыхание. — О, черт! — заорал он. — Я кончаю!
   Она потянулась к его фаллосу.
   — Презерватив на тебе? — спросила она испуганным голосом.
   — К черту чертов презерватив! — прокричал он.
   Ударом локтя она сердито выпихнула его из себя, оттолкнув его, и повернулась к нему лицом.
   — Боже мой! — сказала она. — Ах ты сукин сын. Ты же до сих пор заливаешь своей спермой мою кушетку.
   Он молча смотрел на нее, пока не отдышался.
   — Дай мне полотенце вытереть член. Он весь мокрый.
   — Наплевать мне на твой член! — взорвалась она. — Посмотри, что ты сделал с моей кушеткой! Ты испортил ее!
   Внезапно он почувствовал себя совершенно измотанным.
   — Я куплю тебе другую кушетку, — сказал он. — Только дай мне полотенце и одевайся. Ты уже опоздала на работу.
   Она посмотрела на него и улыбнулась.
   — Пойдем со мной в ванную, — сказала она — Я тебя вымою. А до рынка мне идти пять минут.
   Он пошел за ней в ванную. Она встала на колени, обтирая его Запрокинув голову, она посмотрела на него.
   — Ты не можешь прийти ко мне вечером, вместо того, чтобы идти в шул? — спросила она.
   — Я бы очень этого хотел, — серьезно ответил он. — Но сегодня я один из миньян. Один из тех десяти человек, что выносят Тору. Может быть, в следующую пятницу получится.
   Она смотрела, как он одевается.
   — О’кей, — сказала она.
   — Мне пора, — сказал он.
   — Я знаю, — печально ответила она. Она поднялась на носки и поцеловала его. — Ты знаешь, Фил, я действительно люблю тебя.
   Когда он заговорил, странная грусть слышалась в его голосе.
   — Я знаю, — сказал он. — Я знаю, Джози.
   Когда он вернулся на рынок, было уже почти пять часов. Глядя в окно, он мог видеть, что территория рынка уже убрана и вычищена, а сам он закрыт.
   — Как дела? — спросила Марта.
   — А как они должны быть? — ответил он вопросом на вопрос. — Идут, — он не смотрел на Джози, которая, сидя у окна, считала выручку. И она ни разу не взглянула на него.
   — Джози закончит через пару минут, — сказала Марта.
   Все еще не глядя на Джози, Фил обратился к ней:
   — Сколько там получается?
   — Сто пятнадцать долларов, мистер Кроновитз, — ответила она.
   Марта посмотрела на Джози.
   — Постарайтесь поторопиться, — мягко сказала она — Мистер Кроновитз может опоздать в шул.
   — Я, пожалуй, пойду подгоню машину, — сказал Фил. — Мне нужно оставить ее в двух кварталах от шула, а то рабби увидит.
   Джози взглянула на него и направилась к двери.
   — Желаю вам хорошо провести выходные, мистер Кроновитз, — сказала она, выходя.
   — И вам тоже, Джози, — сказал Фил, оглядываясь на нее. — И вам тоже.
   Забираясь на переднее сиденье автомобиля рядом с ним, Марта спросила:
   — Она не работает по выходным?
   — Она работает в субботу. Ал доплачивает ей за то, что она помогает ему.
   — Значит, она не выходит на работу по воскресеньям? — спросила она. — Почему?
   — У гоев тоже есть право на Шаббес, — ответил он.

6

   Китти Брэнч сидела за печатной машинкой, как обычно, справа от нее на столе стояла чашка кофе, а слева — пепельница, наполненная окурками. Ее короткие вьющиеся волосы цвета соли с перцем и очки в черной оправе как — то удивительно сочетались, создавая ее собственный, очень привлекательный стиль. Несмотря на то, что в квартире было тепло, на ней была серая льняная юбка и мягкая хлопчатобумажная рубашка с длинными рукавами. Когда Джо вошел в комнату, она подняла голову и посмотрела на него. Ее голос был хриплым от виски и усталости.
   — Тебе кофе или чего-нибудь холодного, Джо?
   — Кока-кола подойдет, — ответил он и посмотрел на нее. — Ты выглядишь усталой.
   Несмотря на внешность настоящей леди, она разговаривала, как водитель грузовика.
   — Я затрахалась. Мне нужно завязывать. Слишком много проклятой выпивки. Она убьет меня.
   Джо опустился на стул напротив нее.
   — Ты сама знаешь, что тебе нужно.
   — Конечно, знаю, — сказала она. — Только я этого никогда не делаю.
   Джо не ответил.
   Она прокричала в соседнюю комнату:
   — Лютеция, принеси Джо кока-колы. — Потом, снова повернувшись к Джо, достала из ящика стола пять купюр по одному доллару и протянула их ему. — Ты мне очень помог, спасибо, — сказала она.
   — Тебе спасибо, — ответил он. — Я был рад сделать это для тебя.
   Лютеция принесла бутылку кока-колы и стакан с кубиками льда.
   — Изволите еще чего-нибудь? — мрачно осведомилась она.
   Китти несколько секунд смотрела на нее. На Лютеции была та же, полупрозрачная шифоновая ночная рубашка, что и вчера.
   — Ради Христа! — раздраженно воскликнула Китти. — Ты оденешься когда-нибудь?
   — А какого черта? — огрызнулась Лютеция. — Мы больше не выходим из квартиры. Все, что ты делала всю эту неделю, это пила и вырубалась, пила и вырубалась. Я начинаю уставать от этого.
   — Почему ты не найдешь себе какую-нибудь долбаную работу? — набросилась на нее Китти.
   — И что я там буду делать? — сердито спросила Лютеция. — Единственное, чем я могу зарабатывать деньги, — это быть натурщицей в “Нью скул”, а ты не хочешь, чтобы я позировала голой.
   — Ты была хорошей секретаршей, — сказала Китти.
   — Конечно. За двадцать в неделю. А позируя, я могу получать пятнадцать долларов в день, двадцать пять в день за частные сеансы. И по крайней мере, я хотя бы разговаривала с какими-то людьми. — Она взглянула на Джо, потом опять повернулась к Китти. — Единственный человек, которого я вчера видела, — вот этот твой дерьмовый дружок, который уверен, что на его члене свет клином сошелся! — И она вылетела вон из комнаты.
   — Какая оса ее укусила? — спросил Джо.
   Китти посмотрела на него.
   — Боюсь, что она скоро бросит меня.
   Он наполнил свой стакан.
   — Не трепи себе нервы из-за этого. Пусть идет.
   — Ты не понимаешь, — сказала Китти, и в ее голосе послышались слезы. — Я люблю ее.
   Не отвечая, Джо отхлебнул из своего стакана. Китти покосилась на него.
   — Она сказала мне, что ты пытался ее изнасиловать.
   Он встретился с ней взглядом.
   — И ты веришь этому?
   Китти поколебалась, потом отрицательно покачала головой.
   — Нет. Я ее знаю. Она с ума сходит, даже если я хочу трахнуться раз в несколько месяцев.
   Джо молчал.
   — Что произошло вчера? — спросила Китти.
   — Она хотела, чтобы я пососал ее, — ответил он.
   Китти посмотрела на него.
   — И ты сделал это?
   — Да.
   — А что она сделала для тебя взамен? — спросила она.
   — Надула меня, — ответил он. — Обещала взять в рот, а сама тянула, пока я не кончил ей в руку.
   Китти рассмеялась.
   — Она настоящая сучка.
   — Ага, — саркастически ответил он.
   — Но у нее самая сладкая норка, какую я только пробовала, — вздохнула Китти.
   — Сладкая норка — это еще не все, — сказал он. — Это не единственная вещь на свете.
   — Она все еще ребенок, — сказала Китти. — Она еще ничего в жизни не знает.
   — О’кей, — сказал он. — Но могу поспорить, что это не помешает ей вконец извести тебя.
   Китти подняла на него глаза, потом потянулась за сигаретой.
   — Я знаю, — грустно сказала она. — Но что я могу сделать? Я люблю ее.
   — Мне очень жаль, — сказал он.
   Она пожала плечами.
   — Я переживу, — сказала она. — Я уже проходила через это. — Она взглянула на него. — Я слышала, что редакции нужен рассказ в пяти частях о семействе Голд. Ты же знаешь, они построили нью-йоркский Центральный вместе с Асторами. Если дело выгорит, у меня будет для тебя работа часов на двадцать.
   — Прекрасно, — сказал он. — Сейчас я временно работаю в одном магазине, и, кроме того, у меня договоренность на несколько рассказов в журнале, но я с удовольствием возьму и эту работу.
   Она улыбнулась.
   — Было бы здорово, если бы ты мог связаться с одним из приличных журналов.
   — Может быть, мне повезет, — сказал он — Но пока я не жалуюсь. Может, я получаю не так уж много денег, но, во всяком случае, мне платят их за писательскую работу.
   — Все правильно, — заметила она. — Так и должно быть. — Она затушила сигарету. — Ты не пропадай, хорошо? Может быть, как-нибудь вместе пообедаем?
   — Ладно, — ответил он, вставая. — Надеюсь, у тебя все сложится хорошо.
   Она проводила его до двери.
   — И я надеюсь, — сказала она.

* * *

   Мотти шла по узкому проезду между домами. Гараж был открыт. Машины дяди Фила там не было. Она отперла боковую дверь дома и вошла на кухню. Дом казался пустым. Стенные часы показывали шесть. Это было вполне нормально для пятницы. Она рано приходила с работы, а ее дядя и тетка проводили вечера в синагоге. Обычно они приходили домой не раньше десяти или одиннадцати вечера.
   Она подошла к плите, на которой стояли две кастрюли, и заглянула в них. Мясо и молодая картошка в одной, побольше, и циммес — морковь и горох, приготовленные с медом или сахаром, — в другой. Все, что ей оставалось делать, — это подогреть еду на маленьком огне. Она поколебалась. Она не чувствовала себя особенно голодной и поэтому решила подняться в свою комнату и принять душ перед обедом.
   Когда она начала подниматься по лестнице, то услышала стук печатной машинки, раздававшийся из комнаты Джо. Она остановилась перед его дверью. Машинка трещала, как пулемет. Она постучала в дверь.
   — Это я, — сказала она.
   — Я работаю, — прокричал он из-за двери.
   — Я знаю, — ответила она. — Я иду принимать душ Позови меня, когда закончишь, и я разогрею нам обед.
   — О’кей! — прокричал он.
   Снова затарахтела машинка. Мотти вошла в свою комнату. Она медленно закрыла дверь. Внезапно она ощутила усталость. Она сняла с себя платье и в лифчике и трусиках растянулась на кровати. Закрыв глаза, она сразу же задремала Она еще не совсем заснула, когда ей уже начал сниться сон.
   Это был не просто сон, а самый настоящий кошмар. Ее тетя Марта кричала на нее:
   — Только через мой труп ты выйдешь замуж за моего Стиви! Ты, наверное, рехнулась! Сколько у тебя денег, чтобы помочь ему? Сможет он открыть собственный офис? Снять квартиру и обставить ее? Мой Стиви станет врачом, профессионалом. Ему нужно жениться на девушке из богатой семьи. А не на девушке, которую мы воспитали, о которой должны были заботиться, а иначе ей пришлось бы расти на улице!
   Она почувствовала, что по щекам текут слезы.
   — Но, тетя, мы любим друг друга. Мы всегда любили друг друга, даже когда были детьми.
   — Любовь, морковь! — орала тетя Марта. — Вон! Вон из моего дома, ты, шлюха, ты, Иезавель! Вон!
   Плача, Мотти повернулась к Стиви.
   — Стиви, скажи своей матери! Мы любим друг друга. Скажи ей!
   Стиви смотрел на нее через стекла очков в роговой оправе, вид у него был, как всегда, серьезный.
   — Нам нужно обдумать все это, — нервно сказал он. — Может быть, мы поступаем неосмотрительно. Мама просто пытается помочь нам.
   Теперь все, что она могла делать, это плакать, пока слезы не застили ей глаза, так что видела все как будто в тумане. Потом она почувствовала, как кто-то сильный берет ее руки в свои.
   — Стиви! — вскрикнула она. Со все еще мокрыми от слез щеками она открыла глаза и взглянула наверх. — Джо.
   — Ты так громко кричала, — сказал он. — Я услышал тебя из своей комнаты.
   Она села на кровати.
   — Извини.
   — Не извиняйся, — сказал он. — У всех бывают плохие сны.
   — Так глупо получилось, — Сказала она и снова посмотрела на него. — Наверное, я действительно очень боюсь твою мать. Ты же знаешь, как она относится к Стиви.
   Джо рассмеялся.
   — Знаю. Ей кажется, что ни одна девушка его не достойна. Ее сын — врач.
   — Насчет тебя у нее ничего подобного нет, — заметила она.
   — Я — “негодник”, — сказал он. — Для нее писатель — это тот, кто не работает.
   — Это просто другой вид работы, — возразила она.
   — Я знаю это. Ты знаешь это. Но она этого не знает, — поморщившись, сказал он.
   — Давай я переоденусь и подогрею обед.
   — Не торопись, — сказал Джо. — Я буду работать. Просто позови меня, когда все будет готово.
   Она сидела на краю кровати, пока не услышала стук его машинки. Потом медленно стянула с себя лифчик и трусы и посмотрела на свое отражение в зеркале комода. Под глазами были темные круги. Дневной свет быстро угасал. Она включила верхний свет и бра над кроватью, снова повернулась к зеркалу. Теперь тени под глазами казались еще темнее. На теле, там, где были резинки нижнего белья, виднелись красные полосы. Она потерла их, потом обхватила ладонями груди. Они были тяжелыми, и она забеспокоилась, не становятся ли они еще больше и мягче. Она надеялась, что нет. И так 36-й размер лифчика был достаточно большим. Она всегда стеснялась размера своей груди. На работе мужчины всегда смотрели на ее бюст. Грудь побаливала.
   Она бросила быстрый взгляд на календарь. До месячных оставалось всего несколько дней. Может быть, поэтому она и чувствует себя такой отяжелевшей. Она всегда набирала несколько фунтов веса перед месячными, и, возможно, именно в этом причина того, что она будто в воду опущенная. Автоматически она дотронулась до своего лобка. Он тоже казался набухшим. Она быстро потерла пальцем клитор, но сразу остановилась, как только ощутила возбуждение. Она всегда чувствовала себя очень возбужденной перед месячными, но ведь хорошие девушки никогда не занимаются подобными вещами. Она направилась в ванную. После душа ей станет лучше.
   Дверь в комнату Джо была открыта, когда Мотти поравнялась с ней, направляясь к лестнице. Дробный стук машинки становился все быстрей и быстрей.
   — Я спускаюсь на кухню, — крикнула она Джо.
   Машинка продолжала стучать, казалось, он не услышал ее слов. Она с секунду поколебалась, потом вошла в комнату и остановилась за его спиной, глядя на встав — ленную в машинку страницу.
   “Острый, как бритва, ятаган рассек ее бюстгальтер (Мотти читала напечатанные на листе слова.) Она быстро попыталась прикрыть свои пленительные округлости руками, но безуспешно. Ее груди были слишком большими, и ее тонкие, изящные пальчики не могли закрыть их. Потом она почувствовала горячие губы Араба на своей шее, они спускались все ниже и ниже, пока она не ощутила их на груди. Прелесть хотела закричать, но поблизости никого не было. Она была полностью во власти Араба, и некому было помочь ей. Она попыталась оттолкнуть его одной рукой, но он только рассмеялся и просунул ятаган под пояс ее гаремных шаровар, медленно разрезая их; лоскуты падали к ее ногам, открывая взгляду очаровательно округлые бедра и стройные ноги.
   — Нет! — закричала Прелесть. — Пожалуйста, нет. Я девственница!
   Гарун Рашид улыбнулся, и охватившее его желание выразилось в его взгляде.
   — Конечно, — сказал он своим чарующе сексуальным голосом — Только кровь девственницы достаточно чиста для того, чтобы смешаться с любовью шейха.
   Сверкнул ятаган. Она быстро вырвалась, подбежала к выходу из шатра и только тогда осознала, что совершенно обнажена. Полог шатра откинулся, и два нубийских воина-раба гигантского роста, выступив вперед, схватили ее за руки.
   — Приведите ее сюда, — приказал шейх.
   Они вывели ее, все еще извивающуюся и пытающуюся вырваться, на середину шатра.
   — Привяжите ее запястья и лодыжки к центральным столбам.
   Они мгновенно повиновались, потом молча вышли из шатра. Прелесть попыталась двинуться, но это было невозможно. Она была крепко привязана. Она тряхнула своими белокурыми волосами. Ей не оставалось ничего, как только смотреть, как он медленно ходит вокруг нее, вглядываясь в каждую потаенную складочку ее обнаженного тела. Затем он остановился сзади. Она почувствовала, как его руки прикасаются к спине, гладят плавные изгибы ягодиц.
   — Что вы хотите со мной сделать? — крикнула она.
   — Увидишь, — мягко сказал он, встав прямо перед ней и не двигаясь. Правой рукой он вытащил из-за пояса шелковую девятихвостую плетку.
   Она смотрела на него испуганными расширенными глазами.
   — Вы хотите причинить мне боль, побить меня! — закричала она.
   — Нет, моя любовь, — мягко ответил он. — Поверь мне, не будет никакой боли, только удовольствие. Удовольствие, которое зажжет в твоем теле то страстное желание, которое сможет удовлетворить только волшебство любви.
   Как завороженная, Прелесть смотрела на плетку в его руке, поднимавшуюся все выше и выше. Когда плеть наконец начала опускаться, у нее перехватило дыхание...”
   Внезапно стук печатной машинки прекратился. Джо, обернувшись, смотрел на нее, его взгляд был отсутствующим, как будто он был где-то далеко.
   Глядя на него, Мотти ощущала какой-то странный жар внутри.
   — Бог мой! — воскликнула она, вдруг осознав, — что он сидит в одних трусах. — У тебя стоит!
   Он бросил взгляд вниз, потом наверх, на нее.
   — Все правильно.
   — Как ты можешь писать, когда у тебя стоит? — спросила она.
   — Когда я пишу о подобных вещах, у меня всегда стоит, — ответил он. — Я чувствую все то, о чем пишу. Когда я пишу о слезах, я плачу, когда о страхе — боюсь. Я даже чувствую то, что чувствуют другие люди, когда я пишу о них.
   — Даже реальные люди? — спросила она.
   — Даже мама и папа. Стиви, кто угодно.
   — Эти чувства начинаются, когда ты пишешь, или ты сначала чувствуешь, а потом пишешь?
   — Не знаю, — сказал он — Иногда одно предшествует другому, иногда наоборот.
   Она снова посмотрела на него.
   — У тебя все еще стоит.
   Он приспустил трусы и взял свой член в руку.
   — Да.
   — И как ты с этим справляешься?
   — Иногда дрочу, иногда принимаю душ — подходит и то и другое, — он посмотрел на нее.. — Ты читала рассказ через мое плечо. Он тебя возбудил?
   Она не ответила. Честно говоря, она действительно возбудилась. Ее бедра были как будто охвачены огнем.
   — Нет, — резко ответила она.
   — Потрогай его немножко, — настойчиво попросил он. Внезапно он припомнил одну фразу из своего детства. — Поцелуй его, и он станет лучше.
   Она была шокирована.
   — Я собираюсь выйти замуж за твоего брата!
   — Но пока ты еще не замужем, — сказал он.
   Она с шумом вдохнула воздух.
   — Ах ты дерьмо!
   — Совершенно верно, — заключил он.
   Она стояла перед ним несколько секунд, задыхаясь от возмущения, потом улыбнулась.
   — Я думаю, ты не такой плохой, каким ты хочешь казаться людям.
   — У меня все еще стоит, — сказал он.
   — Это твои проблемы, — ответила она. — Я иду вниз подогревать ужин.

7

   Впервые за те две недели, что он здесь работал, зазвенел висящий у двери магазина колокольчик. Он встал из-за печатной машинки на маленьком столике, который он установил в узком проходе за стойкой. Пестро одетая, хорошенькая черная девушка стояла перед дверью.
   — Привет, Джо, — сказала она мягким голосом с южным акцентом.
   Он, не узнавая, смотрел на нее. Она улыбнулась.
   — Вы не помните меня, не так ли? Я Лолита.
   Он все еще не мог ее узнать, но помнил, что в тот день, когда он в первый раз пришел в магазин, здесь было три девушки.
   — Я помню, — сказал он. — Но которая ты Лолита?
   Она рассмеялась.
   — Та, что ходила за кофе.
   Он кивнул, но на самом деле так и не узнал ее.
   — Лолита? — произнес он вопросительно.
   — Мое имя по-настоящему не Лолита, — сказала она. — Просто Джамайка всех нас так называет. Меня зовут Чарлет. Лучше Чарли.
   — Приятно познакомиться, Чарли, — сказал он, протягивая ей руку. Ее ладонь была маленькой и теплой.
   — Что я могу для тебя сделать?
   — Я просто оказалась поблизости и решила зайти, — объяснила она. Ее ладошка все еще была в руке Джо. — Чем вы заняты?
   — Работаю, — он махнул рукой в сторону печатной машинки за стойкой.
   Она взглянула туда.
   — Пишете?
   — Пытаюсь.
   Она вытащила руку из его руки.
   — Джамайка здесь?
   — Вернется только в шесть часов, — сказал он и взглянул на часы. Было только без четверти четыре.
   — Я надеялась застать его здесь, — сказала она. — Я хотела попросить у него немного травки.
   — Извини, — ответил он. — Я-то не занимаюсь этим. Я только отвечаю на телефонные звонки.
   — В любом случае я смогу найти окурки в задней комнате, — сказала она.
   — Задняя комната заперта, — ответил он. — И он забирает ключ с собой.
   — Вот черт! — сказала она. — Я просто помираю, — она посмотрела на него. — Ты не знаешь, как тяжело на улице. Я должна три раза пройти по Бродвею туда и обратно от Колумбус-Серкл до площади Таймс. За это время я даже ни разу не затянулась.
   Он почувствовал, что как-то разочаровался в ней. Потом он вспомнил.
   — У меня есть маленький окурок “косяка”. Не знаю, насколько он годится. Он валяется у меня уже довольно долго.
   — Сейчас даже он поможет, — сказала она.
   Он достал пачку “Твенти Грандз” и вытащил из нее окурок. Она взяла его осторожно, кончиками пальцев, поднесла к ноздрям и понюхала.
   — Не так уж плохо, — сказала она. Она открыла свой кошелек, достала заколку для волос и аккуратно вставила в нее окурок, как в проволочный каркас. Потом зажгла спичку, прикурила, медленно и глубоко затянулась, взглянула на него сквозь клубы дыма. — Это просто Божья помощь!
   Он закурил “Твенти Грандз” и молча стоял рядом с ней. Терпкий запах марихуаны перебивал запах табака. У него слегка закружилась голова от дыма ее “косяка”.
   Он бросил взгляд на ее груди, выступавшие из глубокого прямоугольного выреза блузки.
   Она улыбнулась ему.
   — Нравятся эти черные красавицы?
   — Просто потрясающие!
   Пальцем она оттянула вырез вниз.
   — Когда-нибудь видел такие пурпурные соски? — спросила она. — Они торчат как маленькие пенисы.
   Он молчал, не в силах оторвать взгляда, чувствуя, что его член уже поднимается. Не переставая улыбаться, она положила руку ему на ширинку и рассмеялась.
   — У тебя здесь неплохой дружок.
   — Давай лучше прекратим, — сказал он. — Входная дверь открыта.
   — Это ни черта не значит, — возразила она. — Никто никогда сюда не заходит. Любишь по-французски?
   — Я же не дурак, — ответил он.
   — Я делаю это лучше всех в мире, — сказала она. — Пошли в тот угол за стойкой Там нас будет не видно.
   Они вместе прошли за стойку. Она осторожно затушила “косяк”, встала на колени перед Джо и расстегнула его ширинку. Умелым движением она взяла его яички, так что член оказался у нее на ладони, а ее язычок тем временем начал описывать медленные круги вокруг головки члена, кроме того, она легонько покусывала его.
   Он почувствовал слабость в ногах, как будто электрическая искра пробегала от его паха к заднему проходу. Внезапно зазвонил телефон.
   — Черт бы тебя подрал! — воскликнул он. — “Кариббиан импортс”, — сказал он в трубку.
   До него донесся чрезвычайно официальный женский голос.
   — Мистер Краун?
   Он с трудом смог выдавить из себя:
   — Да.
   Он посмотрел вниз, на черную девушку Она казалась по-настоящему увлеченной своим занятием, ее глаза улыбались ему, ее крупные белые зубы продолжали покусывать его член.
   — Лаура Шелтон, — продолжал голос в трубке. — У меня для вас хорошие новости.
   Ему пришлось опереться рукой о стойку, чтобы не упасть.
   — Да, мисс Шелтон, — удалось ему сказать.
   — Извините, что не позвонила вам раньше, но я была очень занята. Но, несмотря на это, я проделала для вас большую работу Помните тот рассказ, что вы мне прислали, “Воровка и детектив”?
   — Да, — выдохнул он.
   — Я продала его в журнал “Коллиерз” за сто пятьдесят долларов, — сказала она.
   — О, Боже мой, — не в силах больше сдерживать себя, заорал он. Оргазм сотрясал все его тело. Он взглянул вниз, на девушку его сперма стекала из углов ее рта, капала на подбородок и щеки. — О, Боже мой! — кричал он.
   Она не могла не заметить странность его голоса.
   — Мистер Краун? — торопливо спросила она. — Мистер Краун, с вами все в порядке?
   — Да, — выдохнул он. — Я просто был так потрясен.
   — Вы должны быть очень взволнованы, — сказала она, и в ее голосе послышались самоудовлетворенные нотки. — Особенно если учесть, что мы никогда не видели друг друга.
   Он взглянул на Чарли, все еще стоявшую перед ним на коленях; ее рука еще сжимала его член, язычок вылизывал его, как будто это был леденец.
   — Да, — сказал он уже более спокойно. — Я никогда не испытывал ничего подобного.
   — Нам нужно отработать кое-какие детали, — сказала она — Не могли бы вы зайти в агентство завтра утром? У меня уже подготовлен для вас контракт агентства и чек журнала.
   — Половина одиннадцатого подойдет? — спросил он.
   — Вполне, — ответила она.
   — Большое вам спасибо, мисс Шелтон, — сказал он, — и также передайте вашей сестре, что я очень благодарен ей за то, что она познакомила нас.
   — Обязательно, мистер Краун, — сказала она. — Я с удовольствием наконец-то увижусь с вами, до свидания, мистер Краун.
   — До свидания, мисс Шелтон, — ответил он и положил трубку. Он посмотрел вниз, на девушку, которая все еще крепко сжимала его член в кулачке. — Что, черт возьми, ты пытаешься сделать? — спросил он. — Оторвать его?