Робертс Нора. Ей снилась смерть

   – Вы заявляете это как профессионал?
   Руди пожал плечами:
   – Мы всегда советовали нашим клиентам встре­чаться с партнерами в публичных местах. Если кто-то соглашался встречаться с ним приватно, это было его личное дело. Все клиенты подписывали соответствую­щую бумагу.
   – Итак, вы считаете, что это поможет вам прикрыть свою задницу, вежливо говоря. А я абсолютно уверена, что у судей будет прямо противоположное мнение. Но давайте вернемся к нашим баранам. Что у него было на вас?
   – Это не имеет отношения к делу.
   – Имеет. И даже очень.
   – Это касается моей личной жизни.
   – Это касается четырех убийств, Руди. Но, если вы не хотите мне рассказать об этом, я вернусь, и спрошу вашу сестру. – Она сделала вид, что собирается встать, но Руди схватил ее за руку.
   – Оставьте ее в покое! Она очень ранимая…
   – Один из вас расскажет мне об этом. Ваш выбор, Руди.
   Его пальцы больно сжали ей руку, прежде чем он осознал это и отпустил ее.
   – У нас с Пайпер особые отношения. Мы близне­цы. Мы очень тесно связаны друг с другом. – Он опус­тил глаза. – Мы близки…
   – Вы с сестрой находитесь в сексуальных отноше­ниях?
   – Не вам судить об этом! Я не призываю вас по­нять, как много нас связывает, никто не сможет этого понять. Я знаю: то, что существует между нами, строго не является противозаконным, но общество это осуж­дает.
   – «Кровосмесительство» – не слишком приятное слово, Руди.
   Образ отца, его красное от натуги лицо, глаза, в ко­торых горел огонь похоти, – все это вдруг взорвалось в сознании Евы. Она изо всех сил сжала под столом кулаки, стараясь прогнать жуткое видение и порождаемую им слабость.
   – Большую часть нашей жизни мы старались не поддаваться страстной привязанности друг к другу, из­гнать ее из своих сердец. Мы пытались быть с другими людьми, жить разными жизнями. И мы были несчас­тливы. Как вы полагаете, это справедливо – быть не­счастным, потому что люди считают твою жизнь непра­вильной?
   – Мое мнение не имеет значения. Как Голловей узнал об этом?
   – Это было в Индии. Мы с Пайпер ездили туда от­дыхать. Мы всегда были очень осторожны, поскольку понимали, что потеряем клиентов, если это станет из­вестно. Мы уезжали туда, где могли хотя бы короткое время быть вместе не скрываясь, быть вместе, как другие пары. Там мы встретили Голловея. Он не знал нас, мы не знали его. Мы путешествовали под другими фамилиями.
   Руди взял стакан с водой и жадно сделал несколько глотков.
   – Спустя пару месяцев он пришел к нам в салон. Это… судьба. Я сначала даже не узнал его. Но после проверки, когда вся его подноготная выяснилась, и мы отказали ему, он напомнил нам, где мы встречались.
   Руди смотрел в стакан с водой, перекатывая его в ладонях.
   – Он очень четко объяснил нам, что ему нужно и как все это организовать. Пайпер была просто раздав­лена. Мы оба искренне верили в необходимость нашего дела, ведь мы помогали людям найти друг друга, обрес­ти то, что обрели друг в друге мы.
   – Ваша приверженность делу приносила вам не­плохую прибыль, – заметила Ева.
   – Зарабатывать деньги, помогая людям, – в этом нет ничего плохого. Вы живете в достатке, лейтенант. Это ведь не делает ваш брак хуже?
   Ей было что сказать на эту тему, но она лишь под­няла бровь и бросила:
   – Давайте поговорим о вас и ваших делах с Голловеем.
   – Я попытался бороться с ним. Но Пайпер этого делать не могла. Он старался застать ее одну, запугивал. Он даже попытался принудить ее к… – Руди поднял глаза – в них полыхал гнев. – Он хотел ее! Люди его типа всегда хотят того, что им не принадлежит. Но мы беспрекословно платили ему. Мы делали все, что он требовал. Молчали, даже если ему удавалось застать ее одну, и он пытался схватить ее.
   – Вы, должно быть, ненавидели его за это.
   – Да, да! Я ненавидел его за это. Я ненавидел его за все, но особенно за это.
   – Достаточно сильно, чтобы убить его, Руди?
   – Да, – сказал он, прежде чем адвокат успел его ос­тановить. – Хватит. Я убил его.

ГЛАВА 14

   – У нас нет достаточных доказательств для предъ­явления обвинения.
   Ева знала это. Черт возьми, она отлично понимала это, но все равно собиралась попытаться убедить по­мощника прокурора.
   – У него были средства, была возможность и, черт побери, у него был мотив преступления. У него была возможность проникнуть в дома всех четырех жертв, – быстро продолжила она, прежде чем помощник прокурора Карла Роллинс успела что-нибудь возразить. – Он знал каждого из них.
   – У нас нет даже серьезных косвенных улик против него.
   Карла Роллинс чувствовала себя очень уверенно, несмотря на то, что ее рост не превышал полутора мет­ров вместе с каблуками-небоскребами, которые она обычно носила. У нее были раскосые глаза цвета чер­ной смородины, которые весьма экзотически смотре­лись на круглом лице. Она была вся какая-то мягкая и гладкая, со стройной фигурой и идеально подстрижен­ными темно-каштановыми волосами, каждый локон которых заканчивался точно на дюйм выше плеч.
   Роллинс вела себя со следователями, как опытная классная дама с неразумными детьми, и обладала же­лезным характером. Она любила побеждать, а в деле Гоффмана она не видела для себя такой возможности.
   – Вы хотите, чтобы я спеленала его в ту минуту, когда он схватит за горло следующую жертву? – нахму­рилась Ева.
   – Было бы неплохо, – ровным голосом сказала Роллинс. – Но также подойдет и чистосердечное при­знание.
   Ева мерила шагами кабинет Уитни.
   – Какое «чистосердечное признание», когда мы уже раскололи его! Я прекрасно понимаю, что в данной ситуации его слова не имеют юридической силы.
   – Таким образом, ему можно предъявить только склонение сестры к сожительству, – тихим, вкрадчи­вым голосом сказала Роллинс. – Может быть, нам удастся привязать к нему противозаконное нелицензи­рованное предпринимательство, так как, зная о грехах Голловея, он продолжал предоставлять ему услуги. Но это тоже сомнительно. Я не могу выдвинуть против него обвинение в убийстве, Даллас, пока вы не предо­ставите прямых улик или чистосердечного признания.
   – Мне необходимо, чтобы он оставался под стра­жей.
   – Его адвокат обратился с протестом по поводу со­стояния здоровья подозреваемого. Мы больше не имеем права держать его под стражей. Вы можете снова задержать его завтра по истечении положенных зако­ном двенадцати часов.
   – Я хочу, чтобы ему надели «браслет безопасности».
   Роллинс вздохнула:
   – Даллас, у меня пока нет причин надевать на него браслет, который позволит следить за всеми его пере­движениями. Он пока только подозреваемый, и то без особых улик. Закон гарантирует ему свободу личности и свободу передвижения.
   – Боже, помоги мне! – Ева запустила обе руки в волосы. Ее глаза покраснели от недосыпа, а желудок уже бурчал от избытка кофе. – Я требую, чтобы его подвергли тщательному тестированию, в том числе – на детекторе лжи. Я требую, чтобы доктор Мира дора­ботала с ним.
   – Это может быть сделано только по добровольно­му согласию.
   Роллинс спокойно подняла руку, прежде чем Ева успела снова броситься на нее. Она давно привыкла к выходкам полицейских, и они не волновали ее. Но сей­час она размышляла и не хотела, чтобы ей мешали.
   – Возможно, мне удастся убедить его адвоката, что это в интересах клиента. Сотрудничество в этой облас­ти может повлиять на решение прокуратуры не выдви­гать обвинение в склонении к сожительству. – Доволь­ная осенившей ее идеей, Роллинс встала. – Выясняйте вопрос с тестированием, а я посмотрю, чем смогу вам помочь. Но вы можете раскалывать его еще только час, Даллас.
   Уитни подождал, пока Роллинс выплывет из каби­нета, и поднялся.
   – Сядьте, лейтенант.
   – Майор…
   – Сядьте, – повторил Уитни и забарабанил паль­цами по спинке кресла. – Вы удивляете меня, – начал он, когда Ева села.
   – Мне нужно еще время, чтобы припереть его к стене. Макнаб работает в фирме «Только для вас». К кон­цу дня мы можем что-нибудь получить.
   – Вы удивляете меня, лейтенант, – повторил Уит­ни. – У вас было более семи суток на раскрытие этих преступлений.
   – У убийцы они тоже были.
   – Безусловно. К тому же убийца не страдает от ран, полученных при исполнении служебных обязанностей.
   – Со здоровьем у меня уже все в порядке.
   Ева поняла, что находится на грани нервного срыва, и постаралась собраться. Если они сейчас сорвется, то это только подтвердит подозрения Уитни.
   – Спасибо за беспокойство о моем здоровье, сэр. Но для этого нет оснований.
   – Неужели?
   Он поднял брови и впился в нее взглядом. Бледна, мешки под глазами, сильная степень истощения – та­ков был его вывод.
   – Итак, когда вы намерены отправиться в клинику и показаться врачу?
   Ева изо всех сил пыталась взять себя в руки и унять дрожь в пальцах.
   – Это приказ, майор Уитни?
   – Я предоставляю вам выбор, Даллас: пойти к врачу и выполнить все его указания – или я отстраню вас от исполнения служебных обязанностей до 9.00 завтрашнего дня.
   – Мне такой выбор не кажется слишком справед­ливым.
   – Или то, или другое. Иначе я вообще отстраню вас от ведения этого дела.
   Ева чуть не свалилась со стула – Уитни увидел, как ее качнуло. Но она усидела на месте, только кровь при­лила к лицу.
   – Он уже убил четверых. И только я знаю его по­черк. Если вы уберете меня из этого дела, мы потеряем время. И мы потеряем людей.
   – В таком случае отправляйтесь домой, Даллас. Пере­кусите и ложитесь спать.
   – А тем временем Руди ускользнет от нас!
   – Я не могу держать его под арестом, не могу надеть на него радиобраслет. Но это не означает, что я его вы­пущу из поля зрения. – Теперь Уитни позволил себе улыбнуться. – Он будет под наблюдением. А завтра мы соберем пресс-конференцию. Вы все правильно проду­мали, Даллас. Мэр города и шеф полиции получат от прессы по полной программе. Но вас это уже не будет касаться.
   – Я могла бы провести эту пресс-конференцию.
   – Я знаю. Мы вывалим на них столько информа­ции, сколько понадобится для того, чтобы поднять об­щественность. – Уитни помассировал затылок. – Лю­ди должны жить спокойно, добрая воля должна править миром. – Он ухмыльнулся. – Идите домой, Даллас. Завтра вы должны быть в форме.
   И она пошла, потому что альтернатива была для нее неприемлемой, Ева не могла отступиться от этого дела и не могла идти в больницу. Хотя она и уверяла всех, что совершенно здорова, у нее были подозрения, что ее могут оттуда не выпустить.
 
   По дороге домой Ева продолжала прокручивать в голове все детали сегодняшнего допроса Руди – ей не давала покоя мысль, что они, может быть, выпустили на свободу убийцу. Она даже не могла сосредоточенно вести машину, не осознавала, что едет домой. Ее мысли были далеко от всего этого. Она вернулась к действи­тельности, лишь когда услышала ревущий клаксон автомобиля, и поняла, что чуть не врезалась в него, проскочив на красный свет.
   Хорошо, может быть, они и правы: ей надо немного отдохнуть и подкрепиться. В конце концов, она может преспокойненько продолжать свой поиск и дома. Все, что ей нужно, – это выпить хорошего кофе и бросить что-нибудь в желудок.
   Ева почти не заметила, как оказалась около своего дома. Огни горящих окон и фонарей радостно привет­ствовали ее, отражаясь в глазах умиротворяющим блес­ком, но голова гудела, как огромный колокол, а руки неприятно подрагивали. Выйдя из машины, Ева поня­ла, что и ноги идут как-то не так – заплетаются и норо­вят унести ее с дорожки.
   Настроение было настолько паршивым, что Еве хо­телось открыть дверь, пнув ее изо всех сил ногой. Но стоило ей подняться по ступенькам, дверь распахнулась сама, и на пороге появился Соммерсет.
   – Ваши гости уже прибыли. Вас ожидали еще двад­цать минут назад.
   «Поцелуй меня в задницу!» – хотела сказать она, но промолчала и позволила себе только швырнуть пальто прямо на пол в прихожей.
   – Звонков для вас не было, лейтенант.
   Соммерсет неторопливо пошел впереди нее к лест­нице, и Ева наконец не выдержала:
   – Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее так бездарно. Уйдите с дороги, или я вас отшвырну.
   Соммерсет внимательно посмотрел на нее.
   Она выглядела совсем больной, и в ее угрозе не бы­ло обычной резкости.
   – Я нашел книгу, которую вы заказали для Рорка, – невозмутимо произнес он.
   – Хорошо. – Ева устало взмахнула рукой, пытаясь разогнать густой туман в голове. – Ладно. Отлично.
   – Приказать, чтобы доставили?
   – Да-да. Это была неплохая идея.
   – Вы должны оплатить ее стоимость плюс доставку. Деньги надо перевести на счет букиниста. Так как он хорошо знает меня, то может отправить книгу немед­ленно, если вы пообещаете, что переведете необходи­мую сумму в течение двадцати четырех часов. Я послал вам подробное сообщение по электронной почте.
   – Да, хорошо. Я займусь этим. Спасибо вам.
   Она старалась держаться достойно. Но, когда подо­шла к лестнице и посмотрела наверх, ей показалась, что предстоит взобраться на огромную гору. Сил на изобра­жение достоинства уже не осталось, и она под при­стальным взглядом Соммерсета вызвала лифт. Когда дверцы за ней закрылись, он вытащил из кармана теле­фон.
   – Рорк, лейтенант уже дома и поднимается к се­бе. – Соммерсет немного поколебался и добавил: – Но она выглядит не очень хорошо.
 
   Ева собиралась принять горячий душ, подзаправиться и сесть за работу. Она прикинула, что может че­рез компьютерную сеть вытащить еще кое-что о Руди, и, если это выгорит, ей удастся убедить прокурора на­деть радиобраслет на него.
   Но когда она вошла в спальню, Рорк уже ждал ее там.
   – Ты опоздала.
   – Попала в пробку, – сказала она, пытаясь стянуть наплечную кобуру с оружием.
   – Раздевайся.
   Ева удивленно взглянула на него: такое было впе­рвые.
   – Может, это и романтично, Рорк, но…
   – Раздевайся, – повторил он и протянул ей ха­лат. – Надень это. Трина ждет тебя около бассейна.
   – Боже, только не это! – Она запустила пальцы в волосы. – Неужели я сейчас похожа на женщину, кото­рая хочет заняться своей красотой?!
   – Нет. Ты выглядишь так, будто собралась надолго лечь в больницу. Иди осторожно и внимательно смотри под ноги.
   Ее глаза потемнели от гнева.
   – Ты мне муж, а не телохранитель.
   – К сожалению, телохранитель – это как раз то, что сейчас тебе нужно.
   Он схватил ее за плечи и, пользуясь тем, что сейчас все ее рефлексы были заторможены, насильно усадил в кресло.
   – Сиди! – В его голосе звучала с трудом скрывае­мая ярость. – Или я тебя привяжу.
   Она вцепилась в подлокотники, как будто собира­лась выдрать из них всю обивку.
   – Что за муха тебя укусила?
   – Ты! Ты давно не смотрелась в зеркало? Трупы, которыми ты занимаешься, выглядят лучше, чем ты сейчас. У тебя под глазами такие тени, что в них можно спрятать слона. Кроме того, у тебя болит плечо. Как ты думаешь, могу я спокойно смотреть на все это?
   Он поднес ей стакан с какой-то имбирной настой­кой.
   – Выпей.
   – Это не снотворное?
   – Я могу насильно влить это в тебя.
   Рорк придвинул свое лицо почти вплотную к ее, его глаза сверкали неподдельным гневом.
   – Я не позволю тебе угробить себя. Ты выпьешь это, Ева, и будешь делать все, что я скажу, иначе я за­ставлю тебя. Мы оба прекрасно знаем, что сейчас ты слишком устала, чтобы помешать мне.
   Глубоко вздохнув, Ева опустошила бокал и подума­ла, что было бы неплохо запустить им в стену, но реши­ла, что последствия этого будут ей не по силам. Ее рука бессильно опустила стакан на пол.
   – Готово. Доволен?
   – Позднее ты получишь что-нибудь пожевать.
   Он присел на корточки, чтобы снять с нее обувь.
   – Я могу раздеться и сама.
   – Заткнись!
   Пытаясь сохранить остатки гордости, Ева подогну­ла ноги под кресло, но он легко взял их в свои руки и быстро стянул туфли.
   – Я хочу в душ – и поесть. И я хочу, чтобы ты оста­вил меня в покое.
   Сняв обувь, Рорк выразительно посмотрел на пуго­вицы ее блузки, и Ева возмутилась окончательно.
   – Ты слышал, что я сказала? Оставь меня в покое!
   Она слышала раздражение в своем голосе, и это еще больше угнетало ее.
   – Я не оставлю тебя в покое. Ни сейчас, ни когда-либо потом.
   – Ты же знаешь, мне не нравится, когда за мной ухаживают. Это меня раздражает.
   – Тогда тебе еще на какое-то время придется сми­риться с собственным раздражением.
   – Я нахожусь в этом состоянии с тех пор, как встре­тила тебя.
   Ева не заметила, как на губах Рорка мелькнула улыб­ка. Он быстро и умело раздел ее, затем помог надеть халат. Она не сопротивлялась, и это подсказало ему, что слабое снотворное, которое он подмешал в обезбо­ливающее средство, начало действовать. Оно должно было лишь расслабить ее, но могло очень скоро просто свалить с ног – в таком Ева была состоянии.
   – Ничего, все к лучшему, – пробормотал Рорк.
   Она чуть не рухнула на него, когда он поднимал ее с кресла.
   – Не тащи меня!
   – Я не люблю повторять, но – заткнись, Ева.
   Он вошел в лифт, неся ее на руках.
   – Не обращайся со мной, как с ребенком… – Она попыталась гордо вскинуть голову, но вместо этого го­лова ее бессильно упала ему на плечо.
   – Что за дрянь ты дал мне выпить?
   – Всего понемногу, чтобы расслабиться.
   – Ты же знаешь, я ненавижу транквилизаторы.
   – Я знаю. – Он поцеловал ее волосы. – Ты выска­жешь свои претензии завтра утром.
   – Обязательно. И все-таки это бессовестно! Ты воспользовался моей слабостью и… Пожалуй, я прилягу на минуту.
   – Вот это дело.
   Он нес Еву к бассейну, чувствуя, как ее голова бес­сильно откинулась назад, а рука, которая обнимала его за шею, упала.
   Внезапно откуда-то выскочила Мевис.
   – Боже, Рорк, она ранена?!
   – Я усыпил ее.
   Он прошел через благоухающий зимний сад, обо­гнул искусственный водопад и положил Еву на массаж­ный стол, заранее приготовленный Триной.
   – Ты с ума сошел! Она же тебя в порошок сотрет, когда проснется.
   – Ничего, потерплю. Ей действительно очень нуж­но было поспать. Я предполагал это.
   Он убрал у Евы со лба упавший локон и нежно по­целовал ее в губы.
   – Сейчас ты не так сурова, лейтенант. Трина, мо­жешь не очень беспокоиться об ее прическе. Ей нужен расслабляющий массаж.
   – Сделаем. – Трина надела разноцветный, весьма игривый халатик и натерла руки каким-то порошком. – Однако! Пока она в бесчувственном состоянии, почему бы не пройтись по полной программе? Она постоянно ругается и не дает мне провести полный курс. А сейчас она ведет себя тихо и покорно.
   Рорк поднял бровь. Заметив блеск в глазах Трины, Рорк вспомнил, с кем имеет дело, и предостерегающе положил руку ей на плечо.
   – Не надо ничего лишнего. Я еще готов согласить­ся, если ты сделаешь ей какую-нибудь завивку, но не думаю, что она придет в восторг, если ты, помимо ее воли, покрасишь ей волосы в розовый цвет.
   «Почему я не приказал принести ужин сюда? – проворчал он про себя. – Теперь придется оставить их одних».
   Ева слышала голоса и смех, но они звучали издали и как-то нечетко. Какая-то часть ее сознания сохранила в памяти, что Рорк ее усыпил, за что и заплатит. Но она хотела, чтобы он опять обнимал ее так, чтобы душа за­мирала от щемящей сладкой тоски…
   Кто-то массировал ее спину, плечи, и Ева словно со стороны слышала собственные стоны удовольствия.
   В какой-то момент она почувствовала запах Рорка – оче­видно, он прошел мимо.
   Затем была вода, теплая, обволакивающая, расслаб­ляющая. Она плавала в ней, невесомая и беззаботная, как плод в утробе матери. Она плыла в бесконечность, не чувствуя ничего, кроме умиротворения.
   Внезапно поток горячей воды обрушился ей на плечи, и Ева испытала шок. Кто-то внутри ее завизжал. Затем холод разлился по ее раскаленному телу, как неж­ный поцелуй.
   Все это многократно повторялось, пока она не рух­нула на дно темного, глубокого ущелья – и не заснула там…
 
   Когда Ева открыла глаза, вокруг было темно. Поте­ряв ориентацию во времени и пространстве, она лежала, не шевелясь, совершенно обнаженная, вытянувшись на животе под огромным облаком пухового одеяла.
   Пытаясь как-то определиться, она повернулась – и задела ноги Рорка. Только тут промелькнули перед ее глазами события последних часов, и Ева поняла, что находится дома, в постели.
   – Проснулась?
   Его голос звучал взволнованно: все-таки у него не было опыта подобных процедур.
   – Что…
   – Уже почти утро. Как ты себя чувствуешь?
   Ева не могла определить своего состояния – все ка­залось расплывчатым и отрешенным. Но ее теплая ко­жа благодаря Трине была нежной и мягкой и благоуха­ла, как свежий персик.
   – Прекрасно, – ответила она по привычке.
   – Отлично, значит, ты готова к финальной фазе ре­лаксации.
   Рорк поцеловал ее нежным возбуждающим поцелуем, и начинавшее пробуждаться сознание Евы опять за­туманилось.
   – Обними меня. Я не…
 
   Сознание вернулось к ней, только когда Рорк, тяже­ло дыша, поцеловал ее волосы.
   – Судя по всему, чувствуешь себя намного луч­ше, – пробормотал он, горячо дыша ей в ухо, что заста­вило ее улыбнуться.
   И тут она все вспомнила.
   – Черт побери!
   Но Рорк не дал ей договорить. Он обнял ее и стал вертеться, заворачивая их обоих в кокон одеяла, пока она не оказалась намертво привязанной к нему.
   – Думаешь, это смешно? – Ева с трудом высвобо­дилась из плена и уселась на кровати. – Думаешь, это шуточки? Ты обвел меня вокруг пальца, накачал сно­творным.
   – Я готов был накачать тебя чем угодно, чтобы только привести в норму. – Он встал и зажег свет. – Ты хорошо выглядишь. Несмотря на собственный край­не экстравагантный вкус, Трина знает, что тебе надо.
   Рорк с трудом сдержал смех, когда увидел, как у нее открылся рот, а глаза готовы были выскочить из орбит.
   – Она занималась мной, пока я была без сознания?! Ты садист, сукин сын!
   Ева могла бы и врезать ему, но в этот момент ее взгляд упал на зеркало. Удовольствие от того, что она выглядит весьма неплохо – во всяком случае, намного лучше, чем обычно, – разом потушило ее гнев.
   – Мне следует засадить вас обоих за решетку.
   – Тогда уж надо сажать четверых. Мевис тоже там была. И Соммерсет.
   Ева без сил упала на кровать.
   – Соммерсет?!
   Это был последний, ужасный удар.
   – Он работал над твоим плечом. Мускулы были слишком напряжены. Почему, черт возьми, ты не зай­мешься наконец своим телом?
   – Соммерсет! – все, что она могла произнести.
   – У него есть медицинское образование, ты же знаешь. Кстати, как плечо?
   Ева вынуждена была признать, что впервые за пос­ледние дни не чувствует боли, а напротив, она чувству­ет силу и легкость во всем теле. Но все это не оправды­вало методов Рорка.
   Она вскочила с кровати, быстро надела халат, кото­рый висел на стуле, и встала в бойцовскую стойку.
   – Я намерена надрать тебе задницу!
   – Хорошо. – Он тоже встал и надел халат. – Это будет даже более захватывающий бой, чем вчера вече­ром. Ты предпочитаешь здесь? Или спустимся в гимнастический зал?
   Прежде чем он успел договорить последнее слово, Ева прыгнула. Прыжок был невысоким, и Рорк укло­нился, но не успел встать в стойку. Мгновение – и она сидела на нем верхом, повалив на кровать.
   – Мне кажется, вы напали не по правилам, лейтенант.
   – Плевать! Я собираюсь засунуть тебе твои ноги в уши!
   – Хорошо же ты будешь смотреться рядом с таким муженьком.
   Ему удалось вывернуться из-под нее и буквально сковать в объятиях.
   – А теперь послушай. Если понадобится, я повторю это, и не один раз. Тебе, может, это не нравится, но тебе придется смириться с тем, что я всегда буду рядом. И никогда не оставлю в покое.
   Он разжал руки и отпрыгнул, когда увидел, как огоньки гнева заплясали в ее глазах. Сунув руки в кар­маны халата, он сказал:
   – Пусть все летит к черту. Но я люблю тебя!
   Последние слова отправили Еву в нокаут. Сказан­ные с отчаянной решимостью и с невыразимой тепло­той, они поразили ее. Он стоял перед ней с взлохмачен­ными, слипшимися после занятия любовью волосами, его темно-голубые глаза светились тревогой. Еве пока­залось, будто что-то в ней сначала перевернулось, а потом встало на место – что-то, предназначенное са­мой судьбой.
   – Я знаю. Извини меня. Вы были правы. – Она за­крыла лицо руками, поскольку была растерянна и не мог­ла видеть выражение крайнего удивления на его лице. – Мне не нравятся твои методы, но вы были правы. Я дей­ствительно была заряжена на борьбу до полного исто­щения. Ты говорил мне, что я должна восстанавливать­ся, но я не хотела даже слышать об этом.
   – Почему?
   – Я боялась…
   Ей трудно было произнести эти слова, признаться в этом даже ему – мужчине, который, она была уверена, сохранит все ее секреты.
   – Боялась? – Рорк подошел к ней, сел рядом и взял ее руку. – Чего?
   – Я боялась, что у меня не хватит сил. Не хватит сил и воли вернуться к этой работе. А если бы я не смог­ла… – Она прикрыла глаза. – Я родилась полицей­ским, Рорк, я должна делать эту работу. А если я не смогу… я потеряю себя.
   – Ты могла бы объяснить мне все это раньше.
   – Я даже сама себе в этом не признавалась. – Она провела ладонью по глазам, пытаясь скрыть слезы. – Однажды я уже сорвалась, отступила, и меня перевели на бумажную работу. Это мое первое убийство с тех пор. Если я не справлюсь с ним…