Робертс Нора. Поцелуй смерти

   – Ну?
   – Я собирался рассказать Бауэрс, – быстро продол­жал Трухарт, – но она меня сразу оборвала…
   – Расскажите мне, – предложила Ева.
   – Это насчет Позумента. Его логово всегда находи­лось на этой стороне улицы, рядом с жилищем Снукса. Правда, я дежурю только пару месяцев, но…
   – Вы вчера патрулировали этот район?
   – Да, сэр.
   – И убежище Позумента было рядом с этой лачугой?
   – Да, сэр, как всегда. А сейчас он перенес его на дру­гую сторону, в конец прохода.
   – Вы расспрашивали его?
   – Нет, сэр. Мы не смогли его растолкать, а Бауэрс сказала, что с ним не стоит возиться, так как он мертвецки пьян.
   Ева внимательно рассматривала молодого полицей­ского. Щеки Трухарта слегка порозовели от ветра и от волнения. Еве нравился острый взгляд его ясных глаз.
   – Когда вы окончили академию, Трухарт?
   – Три месяца назад, сэр.
   – Тогда вам простительно, что вы не умеете распо­знать тупицу в полицейской униформе. – Ева склонила голову набок и усмехнулась. – Но я чувствую, что вы скоро этому научитесь… Вот что, вызовите фургон и до­ставьте вашего приятеля Позумента в управление. Я хочу побеседовать с ним, когда он протрезвеет. Он вас знает?
   – Да, сэр.
   – Тогда побудьте с ним и приведите его ко мне, когда он сможет членораздельно изъясняться. Я хочу, чтобы вы присутствовали при разговоре.
   – Вы хотите, чтобы я… – Глаза Трухарта расшири­лись и заблестели. – Но я приписан к «трупо…». Бауэрс – мой инструктор…
   – И вам это нравится?
   – Нет, сэр, – поколебавшись, ответил он.
   – Тогда почему бы вам не выполнить мои указания? – Ева отвернулась и направилась к своей машине. Трухарт растерянно улыбался, глядя ей вслед.
 
   – С твоей стороны это было весьма любезно, – заметила Пибоди, когда они вдвоем сидели в машине с чашками сквер­ного, но горячего кофе.
   – Только не начинай, Пибоди!
   – Но ты предоставила парню недурной шанс.
   – А он предоставил нам важного свидетеля и еще одну возможность надрать задницу этой идиотке Бауэрс. – Ева усмехнулась. – Следующая возможность будет у тебя, Пи­боди. Просмотри ее досье. Предпочитаю знать все о людях, которым хочется выцарапать мне глаза.
   – Я займусь этим, когда мы вернемся в управление. Тебе нужна отпечатанная копия?
   – Да. Заодно просмотри и досье Трухарта – только для проформы.
   – С удовольствием им займусь. – Пибоди изогнула брови. – Он очень симпатичный.
   Ева покосилась на нее.
   – По-моему, ты для него старовата.
   – Я старше его не больше чем на два-три года, – ос­корбленно откликнулась Пибоди. – А некоторые парни предпочитают опытных женщин.
   – Я думала, ты все еще с Чарльзом.
   – Мы встречаемся. – Пибоди пожала плечами, явно не желая обсуждать Чарльза с Евой. – Но не давали друг другу обета верности.
   «Такому партнеру нелегко дать обет верности», – по­думала Ева, но придержала язык. Несколько недель назад она высказала Пибоди свое мнение о ее связи с Чарльзом Монро, и это едва не положило конец их дружбе.
   – И тебя это устраивает? – спросила она.
   – Это устраивает нас обоих. Мы нравимся друг другу, Даллас, и отлично проводим время вместе. И я прошу тебя…
   – Я ничего не сказала, – перебила ее Ева.
   – Но подумала. А то, что ты думаешь, написано у тебя на лице.
   Ева стиснула зубы, снова пообещав себе не возвра­щаться к этой теме.
   – Я думаю, – спокойно произнесла она, – что нам следовало бы позавтракать, прежде чем начать возиться с бумагами.
   Пибоди тотчас же расслабилась.
   – Это мне подходит. Особенно если ты платишь.
   – Я платила в прошлый раз.
   – Сомневаюсь, но могу свериться с записями. – Пи­боди извлекла электронную записную книжку, и Ева весе­ло рассмеялась.

ГЛАВА 2

   Лучшее, что можно было сказать о пище, подаваемой в закусочной Главного полицейского управления, это то, что она способна хоть как-то утолить голод. С отвращени­ем пережевывая омлет со шпинатом, Пибоди добывала информацию при помощи портативного компьютера.
   – Эллен Бауэрс, – доложила она. – Средний иници­ал отсутствует. Окончила нью-йоркский филиал академии в 1990 году.
   – Я училась там в девяностом, – заметила Ева. – Вы­ходит, она была на курс старше меня. Но я ее не помню.
   – Без санкции я не могу получить сведения о ее пре­бывании в академии.
   – Не беспокойся об этом. – Сердито нахмурившись, Ева отрезала кусок лежащего на ее тарелке картона, замас­кированного под оладью. – Она служит в полиции уже одиннадцать лет и все еще подбирает жмуриков? Интерес­но, кого еще из начальства ей удалось разозлить?
   – Последние два года служила в 162-м участке, до того провела пару лет в 47-м, а еще раньше была уличным регу­лировщиком. Господи, Даллас, где она только не побыва­ла! И в Главном управлении, и в 28-м участке – там пат­рулируют парки, в основном пешком.
   Поскольку даже озерцо сиропа, которое Ева вылила на оладью, не смогло ее смягчить, она бросила это занятие и переключилась на довольно скверный кофе.
   – Похоже, наша приятельница никак не могла подобрать себе подходящее местечко, или же от нее старались избавиться в каждом участке.
   – Для доступа к документам о переводе или продви­жении по службе требуется специальное разрешение.
   – Да знаю я! – Подумав, Ева покачала головой. – Неохота в этом копаться. И в любом случае мы, по-види­мому, с ней уже разобрались.
   – Она одинокая. – ни мужа, ни детей. Ей тридцать пять, родители живут в Куинсе, у нее два брата и одна се­стра. Осталось только мое личное мнение. – Пибоди от­ложила компьютер. – Надеюсь, мы с ней никогда больше не столкнемся. А то у меня сложилось впечатление, что она не прочь тебя задеть.
   – Это принесет ей только разочарование, – улыбну­лась Ева. – А какие еще у тебя впечатления?
   – Никаких особенно, кроме того, что она малоприят­ная особа. – Пибоди пожала плечами. – Хотя я бы не упускала ее из виду. По-моему, она из тех, кто наносит удар в спину.
   – Едва ли мы будем часто с ней сталкиваться. – Ева переменила тему: – Ешь, а я хочу выяснить, знает ли что-нибудь этот бомж, о котором говорил Трухарт.
 
   Ева решила воспользоваться комнатой для допросов, зная, что строго официальная обстановка часто развязы­вает языки. Один взгляд на Позумента предупредил ее, что многого от него ждать не приходится. Хотя он был уже способен членораздельно изъясняться, благодаря изряд­ной дозе «отрезвителя», его костлявое тело все еще дрожа­ло, а глаза нервно бегали по сторонам.
   Пребывание в обеззараживающей камере, по-видимо­му, разогнало паразитов и отбило зловоние искусственным запахом цитруса.
   «Наркоман, – подумала Ева, – с ассортиментом пороков, разрушившим солидную порцию его мозговых кле­ток».
   Она принесла ему воды, зная, что большинство алко­голиков ощущает после обеззараживания сильную сухость во рту.
   – Сколько тебе лет, Позумент?
   – Не знаю – может быть, пятьдесят.
   Ева подумала, что это, возможно, близко к истине, хотя выглядел он на все восемьдесят.
   – У тебя есть другое имя?
   Бродяга пожал плечами, зябко поеживаясь. На нем была серая блуза и штаны на подтяжках, почти не отли­чавшиеся по цвету от его кожи. Собственную его одежду забрали и уничтожили.
   – Нет. Я Позумент.
   – Отлично. Ты знаешь полицейского Трухарта, верно?
   – Да. – Он оглянулся на Трухарта, и его помятое лицо осветила детская улыбка. – Привет! Я помню, вы однаж­ды дали мне несколько кредиток и сказали, что я могу ку­пить себе немного супа.
   Трухарт покраснел, переминаясь с ноги на ногу.
   – Думаю, ты истратил их на пиво.
   – А вот и нет. – Позумент перевел взгляд на Еву, и улыбка тотчас увяла. – Кто вы? Как я здесь очутился? Я ничего не сделал. Мое барахло растащат, если я не буду за ним присматривать.
   – О вещах не беспокойся, Позумент. Мы о них поза­ботимся. Моя фамилия Даллас. – Она старалась говорить беспечным тоном, чтобы не спугнуть его. – Я просто хочу с тобой поболтать. Ты голоден?
   – Я всегда голоден.
   – После нашего разговора мы дадим тебе чего-нибудь горячего. Я включу диктофон, и мы во всем разберемся.
   – Я ничего не сделал.
   – Никто тебя ни в чем и не обвиняет… Включите дик­тофон, – приказала Ева. – Допрос свидетеля, известного под прозвищем Позумент, касающийся дела 28913-Н. Допрос ведет лейтенант Ева Даллас. Присутствуют также по­лицейские Делия Пибоди и… – Она обернулась.
   – Меня зовут Трой. – Трухарт снова покраснел.
   – Трой Трухарт. – Ева посмотрела на сидящее напро­тив жалкое существо. – Свидетель не подозревается в каком-либо правонарушении и добровольно согласился на сотрудничество. Все понял, Позумент?
   – Да. А что я понял?
   Ева удержалась от вздоха, но не могла не признать, что Бауэрс, скорее всего, была права, и толку от разговора будет мало.
   – Ты здесь не потому, что что-то натворил. Я прошу тебя о помощи. Я слышала, ты прошлой ночью перенес свое жилище?
   Позумент облизнул потрескавшиеся губы и отхлебнул воды.
   – Нет.
   – Ты ведь раньше ночевал на другой стороне улицы, рядом со Снуксом. Ты ведь знаешь Снукса, не так ли, По­зумент?
   – Конечно. – Его руки снова задрожали, и он распле­скал воду на стол. – Он рисует картинки – хорошие кар­тинки. Я дал ему немного «зонера» за одну из них – с де­ревом. Он и цветы делать умеет.
   – Я видела его цветы. Они в самом деле красивые. Он был твоим другом?
   – Да. – Окруженные красными ободками глаза на­полнились слезами. – Может быть. Не знаю.
   – Кто-то напал на него. Ты знаешь что-нибудь об этом?
   Позумент нервно пожал плечами и окинул взглядом комнату. По его щекам все еще текли слезы, но взгляд стал настороженным.
   – Как я тут очутился? Мне здесь не нравится. Кто-ни­будь наверняка стащит мое барахло.
   – Ты видел, кто напал на Снукса?
   – Могу я забрать с собой эту одежду? – Склонив го­лову набок, Позумент начал ощупывать рукав блузы.
   – Да, можешь. – Прищурившись, Ева наугад осведо­милась: – Почему же ты не забрал ботинки Снукса, Позу­мент? Он все равно умер, а ботинки у него хорошие.
   – Я не мог бы ничего украсть у Снукса, – с достоин­ством отозвался Позумент. – Даже у мертвого. У друзей не воруют. – Он наклонился вперед с озадаченным ви­дом. – А как это в нем проделали такую большую дырку?
   – Не знаю. – Ева также наклонилась к нему, словно ведя задушевную беседу. – Меня тоже это удивляет. Может, он кого-то обидел?
   – Снукс никого не обижал. Мы просто занимались своим делом – попрошайничали, если патрульных не было поблизости. Всегда ведь можно выпросить несколь­ко кредиток. А Снукс еще и бумажными цветами притор­говывал, так что нам хватало на курево и выпивку. И за что его так продырявили?
   – Ума не приложу. А ты видел ночью тех, кто это сде­лал?
   – Ничего я не видел. Эй! – Он снова улыбнулся Трухарту. – Может, дадите мне еще несколько кредиток? На суп?
   Трухарт бросил взгляд на Еву. Она кивнула.
   – Конечно, Позумент, перед тем, как ты уйдешь. Только сначала поговори немного с лейтенантом.
   – Что ж, поговорить можно. А вам ведь тоже нравился старина Снукс, верно?
   – Очень нравился, – серьезно сказал Трухарт. – Он рисовал славные картинки и подарил мне один из своих бумажных цветов.
   – Снукс давал их только тем, кто ему нравился, – за­метил Позумент. – Вы ему нравились – он сам так гово­рил. А вот та, которая с вами ходит, не нравилась ни ему, ни мне. У нее злые глаза – такие, словно она вот-вот за­едет тебе в челюсть. – Его голова дернулась, как у кук­лы. – И чего это вы с ней ходите?
   – Ее сейчас здесь нет, – мягко отозвался Трухарт. – А у лейтенанта глаза совсем не злые.
   Позумент, надув губы, исподлобья взглянул на Еву.
   – Может, и нет. Но все равно у нее глаза копа. Копы, копы, копы, всюду копы! – Он захихикал, глотнул воды и посмотрел на Пибоди.
   – А мне все-таки жаль старину Снукса, – продолжал Трухарт. – Бьюсь об заклад, он бы хотел, чтобы ты рас­сказал лейтенанту Даллас о том, что произошло. Ему бы хотелось, чтобы об этом сообщил именно ты, потому что вы были друзьями.
   Позумент неуверенно потянул себя за мочку уха.
   – Вы так думаете?
   – Уверен. Почему бы тебе не рассказать ей, что ты видел прошлой ночью?
   – Ничего я не видел. – Позумент снова склонил голо­ву набок, постукивая кулаками по столу. – Ну, приехали люди в шикарной черной машине – она прямо сверкала в темноте.
   Ева подняла палец, подавая знак Трухарту, что снова берет инициативу на себя.
   – Сколько там было человек, Позумент? – спросила она.
   – Двое, в длинных черных пальто и масках с прорезя­ми для глаз. «Эге! – подумал я. – Сегодня же не гребаный Хэллоуин!» – Он засмеялся. – И у каждого было по чемо­данчику.
   – Как эти чемоданчики выглядели?
   – Один был черный, блестящий, а другой белый, и в нем что-то хлюпало. Они направились прямиком в короб­ку Снукса, словно их приглашали. Я ничего не слышал, кроме ветра, – может, я потом заснул.
   – Они тебя видели? – спросила Ева.
   – Нет. Думаете, это они проделали дырку в Снуксе? – Он опять наклонился к ней; на его глаза навернулись сле­зы. – Если так, то я должен был попытаться их остановить или позвать патрульных. Мы ведь со Снуксом дру­зья…
   Теперь он плакал по-настоящему. Ева положила ла­донь на его руку, несмотря на покрывавшие ее струпья.
   – Это не твоя вина – ты ведь не знал. Что еще ты видел?
   – Ничего. – Из глаз и носа у него текло, как из кра­на. – Наверно, я заснул. А когда проснулся и выглянул, машины не было. Уже светало, и я решил заглянуть к Снуксу – спросить, приезжала ли черная машина или это мне приснилось. Ну и увидел его в крови, с дыркой в груди. Рот и глаза были открыты. Я испугался, что они и меня продырявят, поэтому перенес свое барахло на дру­гую сторону, а потом допил то, что осталось, и завалился спать. Ведь старине Снуксу я уже ничем помочь не мог.
   – Ты помогаешь ему теперь. – Ева откинулась на спинку стула. – Давай-ка еще поговорим об этих двоих в длинных черных пальто.
 
   Ева провозилась с Позументом еще час, осаживая его, когда он слишком отвлекался от темы. Хотя ей больше не удалось вытянуть из него никакой информации, она не считала, что потратила время зря. В конце концов, Позу­мента помыли и накормили да еще дали пятьдесят долла­ров, хотя она не сомневалась, что он потратит их на вы­пивку.
   Ева понимала, что Позументу следовало бы находить­ся в психушке, хотя едва ли он застрял бы там надолго. Но она давно примирилась с тем, что спасти таких людей не­возможно.
   – Вы хорошо с ним поработали, Трухарт.
   Молодой полисмен снова покраснел, и, хотя Еве нра­вилась в нем эта черта, она надеялась, что он научится как-то ее контролировать. В противном случае другие копы сожрут его заживо, не оставив преступникам ни кусочка.
   – Благодарю вас, сэр. Спасибо, что дали мне такую возможность.
   – Ведь это вы его нашли, – просто сказала Ева. – Полагаю, вы рассчитываете рано или поздно перейти ку­да-нибудь из отдела «трупоискателей»?
   Трухарт расправил плечи.
   – Я хотел бы получить значок детектива, когда заслу­жу его.
   Ева прекрасно понимала, что нелегко отыскать нович­ка, не лелеющего подобных честолюбивых замыслов.
   – Считайте, что вы уже начали его зарабатывать. Я мог­ла бы посодействовать вашему переводу – подобрать вам другой район для патрулирования и другого инструкто­ра, – но хочу попросить вас пока остаться. У вас острые глаза, Трухарт, и я хотела бы использовать их на вашем те­перешнем участке, пока мы не закроем это дело.
   Молодой полицейский был настолько ошеломлен этим предложением, что у него глаза едва не вылезли из орбит.
   – Конечно, лейтенант. Хорошо, я останусь.
   – Вот и отлично. Только держитесь – Бауэрс постара­ется испортить вам жизнь.
   Он скорчил гримасу.
   – Я уже к этому привык.
   Еве хотелось воспользоваться случаем и выпытать у него кое-какие подробности относительно Бауэрс, но она справилась с искушением, не желая побуждать новичка стучать на своего инструктора.
   – Тогда все в порядке. Возвращайтесь в свой участок и пишите рапорт. Если наткнетесь на что-нибудь, что, по-вашему, может иметь отношение к этому делу, свяжитесь со мной или с Пибоди.
   Ева направилась в свой кабинет, приказав Пибоди перенести на диск запись допроса.
   – И раздобудь перечень известных наркоторговцев это­го района, – добавила она. – Мы не можем полностью исключить связь с наркотиками, хотя я не представляю себе наркодилера, уничтожающего своих клиентов, удаляя им хирургическим способом жизненно важные органы. Впрочем, случались и более странные вещи, я уже ничему не удивляюсь. Кстати, сектами тоже нужно заняться.
   – Я могу связаться с Исидой, – предложила Пибоди, вспоминая дело, которым они занимались некоторое вре­мя назад. – Возможно, она знает, существуют ли сатанин­ские культы с подобными ритуалами.
   Ева кивнула и шагнула вместе с Пибоди в лифт.
   – Да, свяжись с ней. Нужно проверить и эту версию.
   По коридору сновали копы, здание наполняли гуд го­лосов и топот ног. Это был привычный для Евы ритм жизни. Она посмотрела на часы, с удивлением обнаружив, что всего лишь начало десятого. День только начался, а она находилась на дежурстве уже четыре часа.
   Идя рядом с Пибоди по коридору, Ева продолжала от­давать распоряжения:
   – Нужно также постараться произвести точную идентификацию жертвы. У нас есть отпечатки и данные анали­зов. Если Моррис уже сделал вскрытие, то сможет назвать по крайней мере приблизительный возраст.
   – Сейчас этим займусь.
   Пибоди свернула налево, в сторону камер предвари­тельного заключения, а Ева направилась в свой кабинет. Он был небольшим, с единственным узким окном, пропускавшим слишком мало света и слишком много шума. Зато ее любимая кофеварка работала безукоризненно.
   Ева налила себе чашку кофе и с удовольствием вдохну­ла крепкий аромат напитка. Потом она села за стол и по­звонила Моррису.
   – Я знаю, что он производит вскрытие, – сказала она ассистенту, заявившему, что Моррис занят, – Но у меня есть для него информация относительно трупа. Так что соедините меня с ним.
   Ева откинулась на спинку стула, потягивая кофе и по­стукивая пальцами по чашке.
   Наконец в трубке раздался голос Морриса:
   – Вы ведь знаете, Даллас, как я ненавижу, если меня прерывают, когда я копаюсь в чьих-то внутренностях!
   – У меня есть свидетель, который видел на месте пре­ступления двух человек. Они приехали в большом блестя­щем автомобиле и были хорошо одеты. Один нес черный чемоданчик, а другой – белый, в котором – я цитирую – «что-то хлюпало». Это вам о чем-то говорит?
   – Кое о чем. – Ева догадалась, что Моррис нахмурил­ся. – Ваш свидетель видел, что произошло?
   – Нет, он был пьян и почти все проспал, а когда про­снулся, они уже уехали. Но он заглянул в жилище убитого и обнаружил труп. Может, этот хлюпающий чемоданчик быть тем, что я предполагаю?
   – Да, это вполне может оказаться тарой для изъятых органов. Работали аккуратно и профессионально, Даллас. Первоклассное удаление важнейшего органа. Убитому да­ли солидную дозу анестезии, и он ничего не почувствовал. Но, судя по тому, что в нем осталось, его сердце не стоило почти ничего. Печень сморщена, почки тоже, легкие черны как уголь. Он явно был не из тех, кто регулярно про­ходит медосмотр. Его тело – мешок болезней. Самое большее через полгода он бы умер естественной смертью.
   – Значит, они изъяли негодное сердце, – пробормо­тала Ева. – Может быть, они рассчитывали выдать его за качественное?
   – Если оно выглядело так же, как все остальное, то им не удалось бы провести даже студента-медика с первого курса.
   – И все же оно им понадобилось. Такую серьезную работу не проделывают только для того, чтобы прикон­чить какого-то бомжа.
   В голове у нее мелькали всевозможные версии – месть, сатанинский культ, махинации на черном рынке, нако­нец, просто развлечение…
   – Вы сказали, это была первоклассная операция. Сколько хирургов в городе способны ее провести?
   – Я работаю с мертвецами, – усмехнулся Моррис. – Врачи, специализирующиеся на живых, вращаются в иных кругах. Насколько мне известно, самая фешенебель­ная больница в Нью-Йорке – Центр Дрейка. Я бы начал с него.
   – Спасибо, Моррис. Я займусь вашим рапортом, как только получу его.
   – Тогда позвольте мне вернуться к моим внутреннос­тям. – И он положил трубку.
   Ева обернулась к своему компьютеру, издававшему по­дозрительное жужжание, о котором она уже дважды до­кладывала в ремонтное бюро, и склонилась к нему с угрожающим видом.
   – Ну-ка, ты, мешок с дерьмом, быстро отыщи сведе­ния о Медцентре Дрейка в Нью-Йорке!
   Компьютер разразился икотой, а экран осветился ре­жущим глаза красным цветом, на фоне которого возникла надпись:
   «Внутреннее повреждение. Голубой экран недоступен. Продолжать поиски?»
   – Как же я тебя ненавижу! – Ева постаралась приспо­собиться к неудобному освещению. – Черт с тобой, про­должай.
   «Медицинский центр Дрейка находится в Нью-Йорке на Второй авеню. Основан в 1975 году, назван в честь Уол­тера С. Дрейка, открывшего противораковую вакцину. Это частное учреждение, которое включает больницу, поликлиники, учебные заведения и исследовательские ла­боратории. Американская медицинская ассоциация отно­сит Центр Дрейка к категории А».
   Ева дала команду вывести на экран список членов правления всех отделов. Жужжание усилилось, и экран начал мерцать. Наконец на нем появилась надпись:
   «Пожалуйста, повторите команду».
   – Я намерена съесть на ланч эти задницы из бюро ре­монта! – пробормотала Ева, но команду повторила.
   Вскоре на экране появились строчки: «Правление Центра Дрейка: Колин Кэгни, Люсиль Мендес, Тиа Во, Майкл Уэйверли, Шарлотта Мира…»
   – Надо же, доктор Мира, – пробормотала Ева.
   Доктор Мира была одним из лучших судебно-меди­цинских экспертов в городе, сотрудничала с нью-йорк­ской полицией и службой безопасности. Она также была ее приятельницей.
   Ева задумчиво постукивала по столу пальцами, читая имена руководящего состава учебных отделов. Одно или два показались ей знакомыми, но это ощущение резко уси­лилось, когда компьютер перешел к правлению научно-исследовательской секции.
   «Карлотта Земуэй, Рорк…»
   – Стоп! – Ева нажала на кнопку и стиснула кулаки. – Рорк? Черт возьми, неужели он не в состоянии держаться в стороне хоть от чего-нибудь?!
   Дав компьютеру команду распечатать список, Ева под­нялась, и в этот момент на экране появилась надпись:
   «Внутреннее повреждение. Невозможно выполнить команду».
   Едва сдерживаясь, чтобы не завизжать, Ева выскочила из кабинета.
   Промчавшись мимо тесных комнаток размером с ка­бины для просушки, где сидели младшие чины и ассис­тенты, она распахнула одну из дверей.
   – Пибоди, я должна ненадолго отлучиться.
   – Мне пойти с тобой?
   – Нет, оставайся здесь и продолжай. Меня не будет не более пары часов. Когда закончишь, найди молоток.
   Пибоди оторвалась от своей электронной записной книжки и, нахмурившись, посмотрела на Еву.
   – Молоток?
   – Да. Большой и тяжелый. Потом пойди с ним в мой кабинет и разбей этот чертов компьютер на мелкие кусочки!
   Будучи разумной женщиной, Пибоди откашлялась, чтобы скрыть усмешку.
   – В качестве альтернативы этому приказу, лейтенант, я могла бы вызвать ремонтную группу.
   – Отлично! Вызывай и скажи им, что при первой возможности я спущусь к ним в бюро и поубиваю всех. А потом буду пинать их трупы ногами и плясать на них с радостным пением. Никакой суд не признает меня винов­ной.
   Мысль о Еве, поющей и танцующей где бы то ни было, заставила Пибоди закусить губы.
   – Я сообщу, что ты недовольна их работой.
   – Хорошо, Пибоди. – Повернувшись, Ева надела курт­ку и вышла на улицу.
 
   Для нее было бы логичнее сначала разыскать Миру. Как врач-психиатр и криминалист, она была бы ценным ис­точником в этом деле. Но Ева поехала к мерцающему ог­нями небоскребу, служившему нью-йоркской штаб-квар­тирой Рорка. Существовали и другие штаб-квартиры в других городах; Ева знала, что ее муж одновременно за­пускает свои пальцы во многие пироги, и бизнес, которым он занимается, – весьма денежный, запутанный, а одно время был довольно сомнительным. Она считала неиз­бежным, что имя Рорка будет всплывать в связи со многи­ми ее делами. Но это ей не нравилось. Заехав в много­этажный гараж, Ева направила свой автомобиль в специ­альное отделение, которое Рорк отвел для нее. Когда она впервые побывала здесь менее года тому назад, у нее еще не было таких привилегий. Тогда она оставила машину на улице, вошла в главный вестибюль с выложенным плитка­ми полом, вазами с цветами и мерцающими экранами и была препровождена в кабинет Рорка, дабы допросить его по делу об убийстве.
   Теперь же ее голос и отпечатки ладоней были запро­граммированы в системе безопасности индивидуального лифта. Компьютерный голос приветствовал Еву, назвав по имени, и сообщил, что Рорка информируют о ее визите.
   Сунув руки в карманы, Ева мерила шагами кабину лифта, поднимающегося на верхний этаж. Она думала о том, что Рорк в данный момент, очевидно, ведет сложные переговоры о покупке какого-нибудь острова среднего размера или обанкротившейся страны. Ну что ж, ему при­дется отложить получение очередного миллиона до того, как она получит ответы на кое-какие вопросы.