Робертс Нора. Поцелуй смерти

   – Вы не сможете меня остановить.
   – Знаю. – Черт возьми, где же помощь? Почему нет спасателей? – Как зовут вашего ребенка?
   – Я больше не могу о нем заботиться. Я устала.
   Ева сделала шаг вперед. Пот катился по ее спине. Со­лнце палило немилосердно, раскаляя липкий деготь, которым была смазана крыша.
   – Мне кажется, ему жарко. – Ева очень старалась, чтобы ее голос звучал спокойно и даже обыденно. – По­чему бы нам ненадолго не вернуться в тень?
   – Он кричит все время. Всю ночь. Я не сплю ни мину­ты. Больше я не могу этого выносить!
   – Может быть, вы дадите его мне? Он тяжелый, а вы и в самом деле устали. Как его зовут?
   – Пит. – Черные потные локоны прилипли к щекам женщины. – Он болен. Мы оба больны – какой смысл нам жить дальше?
   Ребенок действительно кричал не переставая, эти вопли разрывали Еве сердце.
   – Я знаю людей, которые могут вам помочь.
   – Вы всего лишь паршивый коп! Вы ничего не можете сделать.
   – Если вы прыгнете с крыши, то никто не сможет. Господи, как же здесь жарко… Давайте войдем внутрь и все обсудим.
   Женщина несколько мгновений колебалась, потом ус­тало покачала головой и наклонилась над краем крыши.
   – Убирайтесь к черту.
   Ева прыгнула вперед, поймала мальчика за пояс, а дру­гой рукой схватила женщину под мышки, напрягая муску­лы и упираясь ногами в крышу, чтобы не дать им свалиться на тротуар.
   – Держитесь, черт бы вас побрал!
   Пот слепил ей глаза. Мальчик извивался, как рыба. Женщина смотрела на нее пустыми глазами.
   – Иногда лучше умереть. Вы должны знать это, Дал­лас, – неожиданно улыбнулась она.
   Ева внезапно очутилась в другом переулке, вся дрожа от боли и потрясения. Теперь она была избитым и изуве­ченным ребенком, без имени и без прошлого.
   Они использовали ее собственные воспоминания, и она ненавидела их за это.
   Переулок в Далласе, девочка с окровавленным лицом и сломанной рукой, которой некуда бежать…
   «Черт бы вас побрал! Я не желаю в этом участвовать!» – хотела закричать Ева, стремясь освободиться от видений, которые кто-то методично вливал ей в мозг. Но в этот мо­мент программа переместила ее в морозную ночь на улице Манхэттена. Бауэрс стояла перед ней и усмехалась.
   – Ты безмозглая сука. Я засыплю тебя жалобами. Все узнают, что ты шлюха и продвигаешься по службе только потому, что трахаешься с кем попало.
   – У вас будут проблемы, Бауэрс. Возможно, после того, как я опишу все ваши нарушения субординации, уг­розы старшему по званию и бездарную работу, департамент наберется смелости и вышвырнет вас.
   – Посмотрим, кого они вышвырнут! – Бауэрс сильно толкнула Еву.
   – Руки прочь! – Ева дрожала от ярости.
   – Не угрожайте мне. Здесь нет никого, кроме нас двоих.
   – Я не угрожаю, а предупреждаю. Уберите руки, не попадайтесь мне на глаза и не мешайте работать, или вы за это ответите!
   – Я вас уничтожу! Выставлю напоказ все ваши худо­жества, и вы не сможете меня остановить.
   – Посмотрим.
   В руке у Евы оказалась металлическая трубка. Чувст­вуя, как пальцы стискивают ее, чтобы нанести удар, она быстро отшвырнула ее и схватила Бауэрс за форменную куртку.
   – Только троньте меня еще раз, и я надеру вам задницу! Можете жаловаться сколько угодно – моя репутация это выдержит. Но я обещаю, что вас лишат значка и вы­швырнут на улицу раньше меня. Вы позор для всего де­партамента!
   Ева отпустила Бауэрс и зашагала прочь. Заметив краем глаза движение сзади, она пригнулась и почувствовала, как трубка просвистела у нее над головой, коснувшись волос.
   – Я ошиблась, – спокойно сказала Ева. – Вы не позор департамента, а просто сумасшедшая.
   Бауэрс зарычала и снова замахнулась трубкой, но Ева прыгнула на нее, и обе покатились по земле. Вырвав у Бауэрс трубку, Ева снова отбросила ее, выхватила револь­вер и приставила его к подбородку Бауэрс.
   – Вы арестованы за попытку убийства! – Заломив Бауэрс руки за спину, Ева полезла в карман за наручника­ми – и внезапно снова очутилась во мраке. Она стояла в кровавом месиве и чувствовала, что ее руки покрыты кро­вью.
   – Господи, я этого не делала! – Ледяная волна ужаса захлестнула ее. – Я не могла этого сделать!
   – Достаточно. Конец программы, – донесся до Евы чей-то голос.
 
   С болью в сердце Мира наблюдала, как дергается ее тело. Когда шлем убрали, их взгляды встретились через стекло.
   – Первая фаза тестирования окончена. Пройдите в соседнюю комнату.
   Ева соскользнула с кушетки. Ей понадобилась минута, чтобы унять дрожь в коленях и перевести дыхание.
   В соседнем помещении с пустыми белыми стенами на­ходилась еще одна кушетка, стул, длинный стол с инстру­ментами, какие-то аппараты и мониторы. Сразу же вслед за Евой туда вошла Мира.
   – Вам полагается тридцатиминутный отдых. Советую им воспользоваться.
   – Хорошо.
   – Сядьте, Ева.
   Ева опустилась на кушетку, стараясь выбросить из го­ловы недавнее испытание, чтобы приготовиться к следую­щему. Мира села на стул, положив руки на колени.
   – У меня есть дети, которых я люблю, – начала она, и Ева озадаченно нахмурилась. – У меня есть друзья, к ко­торым я очень привязана, знакомые и коллеги, которых я уважаю и которыми восхищаюсь. К вам я испытываю все эти чувства. – Мира наклонилась вперед и сжала руку Евы. – Если бы я была вашей матерью и имела какую-то власть над вами, то запретила бы вам подвергаться третье­му уровню тестирования. Как друг, я прошу вас изменить решение.
   Ева посмотрела на руку Миры.
   – Мне жаль, что это так трудно для вас.
   – Господи, Ева! – Мира вскочила и отвернулась, ста­раясь обуздать водоворот эмоций. – Это очень тяжелая процедура. Вы окажетесь абсолютно беспомощной, неспособной защищать себя физически и эмоционально. Если вы начнете инстинктивно сопротивляться, это может скверно отразиться на сердце. – Она повернулась к Еве, понимая, что все уговоры бесполезны. – Комбина­ция наркотиков и сканирования на этом уровне сделает вас больной. У вас начнутся головные боли, тошнота, ус­талость, головокружение, возможно, вы временно утрати­те мышечный контроль…
   – Звучит устрашающе, но вы ведь знаете, что я не передумаю. Так что толку пугать меня и себя? Просто де­лайте свое дело.
   Капитулировав, Мира подошла к столу, взяла пневма­тический шприц и наполнила его.
   – Лягте, и попытайся расслабиться.
   – Может быть, я даже вздремну, – бодро заявила Ева и легла на спину, глядя на холодное голубоватое сияние в потолке. – Для чего этот свет?
   – Сосредоточьтесь на нем. Вообразите, что вы утопае­те в этом свете.
   – Значит, вот почему у вас в кабинете голубые кресла? Чтобы люди могли утопать в голубом?
   – Это как вода. – Мира ловко расстегнула «молнию» на костюме Евы и обнажила плечо. – Вы можете пред­ставлять себе, что плывете. Теперь небольшая инъек­ция – просто успокоительное.
   – Ненавижу лекарства!
   – Знаю. Дышите нормально. Я должна присоединить сканеры и мониторы. Вы не почувствуете никакого дис­комфорта.
   – Меня это не беспокоит. Мое кольцо у вас? – Голова у нее начала слегка кружиться, язык онемел. – Могу я за­брать его?
   – Оно у меня. Как только мы закончим, я верну его вам. – С ловкостью, обусловленной долгой практикой, Мира прикрепляла сканеры к вискам, запястьям, груди Евы. – Расслабьтесь. Пусть синева обволакивает вас.
   Еве уже казалось, будто она плывет. Ее удивляло, что Мира так из-за этого суетилась. Она не чувствовала ника­кой боли.
   Мира внимательно следила за мониторами. Сердце, давление и мозг функционировали нормально. Посмотрев на спокойное лицо Евы, она коснулась ее щеки, потом за­стегнула браслеты на запястьях и лодыжках и взяла второй шприц.
   – Вы слышите меня, Ева?
   – M-м… Да. Со мной все в порядке.
   – Вы мне доверяете?
   – Да.
   – Тогда помните, что я с вами. А теперь медленно на­чинайте считать от ста до единицы.
   – Сто, девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь… – Под действием наркотика пульс участился, ды­хание стало неровным. – Девяносто шесть… Боже мой! – Тело Евы внезапно изогнулось, конечности напряглись.
   – Не сопротивляйтесь. Дышите и слушайте мой голос.
   Еве казалось, что тысячи голодных клопов забрались ей под кожу. Ледяные руки душили ее, сердце вырывалось из груди. Ужас охватил ее, когда она открыла глаза и по­няла, что прикована к кушетке.
   – Развяжите меня! Пожалуйста!
   – Не могу, сейчас это опасно. Но я здесь, рядом. По­чувствуйте мою руку. – Мира положила руку на стисну­тый кулак Евы. – Дышите медленно и слушайте меня… Лейтенант Даллас! – властно произнесла она, видя, что Ева продолжает дергаться. – Приказываю вам прекратить сопротивляться и дышать ровно!
   Ева с шумом выдохнула. Ее руки дрожали, но переста­ли напрягаться.
   – Смотрите на свет, – продолжала Мира, наблюдая за мониторами. – Вы не должны слышать ничего, кроме моего голоса. Я здесь. Вы знаете, кто я?
   – Мира… Доктор Мира… Мне больно!
   – Потерпите немного. Ваш организм должен приспо­собиться. Дышите медленно и следите за светом. – Она слова и снова повторяла те же указания монотонным го­лосом. – Вы все еще ощущаете боль?
   – Нет. Я ничего не чувствую.
   – Скажите мне ваше имя.
   – Лейтенант Ева Даллас.
   – Дата рождения?
   – Не знаю.
   – Место рождения?
   – Не знаю.
   – Место проживания?
   – Нью-Йорк.
   – Семейное положение?
   – Замужем за Рорком.
   – Место работы?
   – Нью-йоркский полицейский департамент, Главное управление. Нет… – Мониторы замигали, указывая на возбуждение. – Меня отстранили. У меня отобрали зна­чок. Мне холодно…
   – Сейчас станет тепло.
   Мира склонилась над аппаратом и передвинула какой-то рычажок, чтобы поднять температуру помещения на десять градусов. В течение нескольких минут она задавала ничего не значащие вопросы, пока у Евы не восстанови­лось нормальное кровяное давление, пульс и дыхание.
   – Ваше отстранение от должности было оправдано?
   – Это необходимая процедура. Находясь под подозре­нием, я не могу исполнять мои обязанности.
   – Так было это оправдано или нет?
   Лоб Евы наморщился.
   – Это необходимо, – повторила она.
   – Коп до мозга костей! – пробормотала Мира.
   – Да.
   Ответ заставил Миру улыбнуться.
   – Вы прилагали все усилия, выполняя свой долг? От­вечайте «да» или «нет».
   – Да.
   «Теперь я буду вынуждена ступить на скользкую поч­ву», – подумала Мира. Она знала, что Ева, будучи еще де­вочкой, убила человека.
   – Приходилось ли вам убивать, не защищая себя или кого-то другого?
   Еве сразу же представились жуткая комната, лужи крови, окровавленный нож. Воспоминание ударило ее как молния.
   – Я должна была это сделать… – Голос был совсем детский.
   – Ева, отвечайте только «да» или «нет». Лейтенант, вы когда-нибудь лишали человека жизни, не защищая себя или других?
   – Нет! – Слово вырвалось вместе с выдохом. – Нет, нет, нет! Он обижал меня, делал мне больно…
   – Не возвращайтесь туда. Слушайте мой голос и смот­рите на свет. Вы должны оставаться со мной вплоть до моего разрешения. Понятно?
   – Он уже здесь…
   Мира опасалась именно этого.
   – Здесь нет никого, кроме меня. Вы помните мое имя?
   – Он возвращается! – Ева снова задрожала. – Он пьян, но не настолько…
   – Лейтенант Даллас, это официальная процедура, санкционированная нью-йоркским департаментом поли­ции. Вы отстранены от службы, но не уволены, и обязаны следовать правилам. Вам ясны ваши обязанности?
   – Да. Господи, я не хочу здесь находиться!
   – Как меня зовут?
   – Мира… Доктор Шарлотта Мира.
   «Оставайся здесь! – мысленно умоляла Мира. – Оста­вайся со мной!»
   – Какого рода дело вы расследовали, когда вас отстра­нили от службы?
   – Убийство. – Дрожь неожиданно прекратилась, и данные на мониторах начали выравниваться. – Несколько убийств.
   – Вы были знакомы с полицейским Эллен Бауэрс?
   – Да. Она и ее стажер первыми прибыли на место двух убийств – Петрински и Спиндлер.
   – У вас были столкновения с Бауэрс?
   – Да.
   – Какова ваша точка зрения на эти столкновения?
   В голове у Евы вновь замелькали видения. Она заново переживала события, рассказывая о них. Острое чувство ненависти, холодные и злые слова…
   – Вы были осведомлены, что Бауэрс подала на вас жа­лобы?
   – Да.
   – Для этих жалоб имелись основания?
   – Я использовала бранные выражения в разговоре с ней. – Ева усмехнулась, хотя и была под действием наркотиков, что немного подбодрило Миру. – Я сознаю, что это нарушение правил.
   При других обстоятельствах Мира бы рассмеялась.
   – Вы угрожали полицейскому Бауэрс физическим действием?
   – Я не уверена. Возможно, я сказала, что надеру ей задницу, если она не прекратит. Во всяком случае, я часто так говорю, если меня разозлят. Это дурная привычка.
   – В своих дневниках Бауэрс утверждала, что вы про­двигались по службе ценой сексуальных услуг. Это правда?
   – Нет.
   – У вас когда-нибудь была сексуальная связь с майо­ром Уитни?
   – Нет.
   – А с капитаном Фини?
   – Тоже нет. Я не трахаюсь с друзьями.
   – Вы когда-нибудь фальсифицировали рапорты?
   – Нет.
   – Вы оскорбляли действием полицейского Эллен Бауэрс?
   – Нет.
   – Вы явились причиной ее смерти?
   – Не знаю.
   Мира вздрогнула от неожиданности.
   – Вы убили Эллен Бауэрс?
   – Нет.
   – Как же вы могли стать причиной ее смерти?
   – Кто-то использовал ее, чтобы избавиться от меня. Им нужна была я, но до нее добраться было легче.
   – Вы считаете, что неизвестное лицо или лица убили Бауэрс с целью отстранить вас от проводимого вами рас­следования?
   – Да.
   – Почему же это делает вас ответственной за ее смерть?
   – Потому что тогда у меня еще был значок. Потому что это было мое дело, а я вовремя не поняла, что они могут использовать ее!
   Мира вздохнула и снова наклонилась к аппарату.
   – Сосредоточьтесь на свете, Ева. Мы почти закон­чили.
   Рорк мерил шагами коридор перед кабинетом Миры. Почему, черт возьми, это тянется так долго? Он должен был понять, что Ева лжет, утверждая, будто процедура займет не более двух часов. Точно так же о должен был понять, что Ева утром ушла из дому, не сказав ему ни слова, потому что она не хочет видеть его здесь.
   Тем не менее, он пришел сюда, и ей придется с этим примириться.
   Рорк снова посмотрел на часы. Уже целых четыре часа! Какие тесты и вопросы могли занять столько времени? Он должен был заставить Еву объяснить, что именно ей пред­стоит!
   Рорк знал кое-что о тестировании, которое проходит коп перед серьезным заданием, требующим максимума сил. Это неприятная процедура, но Ева всегда благополуч­но проходила ее. Об элементарных принципах проверки первого уровня и теста на правдивость он тоже имел пред­ставление. Испытание опять же не из приятных, но Ева не раз подвергалась и ему.
   Что же они теперь с ней делают?
   Вошел Уитни, и Рорк вскинул голову. Взгляд его стал ледяным.
   – Я надеялся, что все уже кончилось, – заметил майор, кивнув Рорку.
   – Когда все будет кончено, ей незачем вас видеть. Вы уже сделали более чем достаточно, майор.
   Под глазами Уитни обозначились тени.
   – Мы все должны подчиняться необходимым процеду­рам, Рорк. Без этого не будет порядка.
   Рорк шагнул вперед с угрожающим видом.
   – Сказать вам, что я думаю о ваших «процедурах»? – начал он, но в этот момент дверь открылась, и Рорк бы­стро повернулся.
   При виде Евы его сердце на мгновение перестало биться. Она была бледной как смерть. Глаза глубоко запа­ли, радужные оболочки походили на золотистые стекла, зрачки расширились. Мира поддерживала ее под локоть.
   – Вам лучше побыть некоторое время у меня в каби­нете. Ваш организм должен адаптироваться.
   – Я хочу уйти отсюда! – Ева стряхнула бы руку Миры, если бы не боялась упасть лицом вниз. Увидев Рорка, она одновременно почувствовала гнев и облегчение. – Что ты здесь делаешь? Я ведь велела тебе не приходить!
   – Ради бога, заткнись! – Рорк не ощущал никаких эмоций, кроме бешеной ярости. Он пересек комнату тре­мя быстрыми шагами и оттащил Еву от Миры. – Что, черт побери, вы с ней сделали?
   – Перестань. Она сделала то, что должна была сде­лать.
   Ева с трудом держалась на ногах, голова у нее кружи­лась, а к горлу подступала тошнота. Она очень боялась, что ее опять вырвет, и не хотела показывать кому-нибудь свою слабость.
   – Ей нужно лечь. – Лицо Миры было почти таким же бледным и напряженным, как у Евы. – Организм не успел адаптироваться. Пожалуйста, уговорите ее пройти ко мне в кабинет и полежать, пока я проверю на монито­рах функционирование жизненно важных органов.
   – Я должна уйти отсюда. – Ева посмотрела прямо в глаза Рорку. – Я не могу здесь оставаться.
   – Хорошо. Мы уходим.
   Ева обессиленно прислонилась к Рорку, но в этот мо­мент увидела Уитни, и гордость заставила ее выпрямиться.
   – Сэр…
   – Даллас, я сожалею о том, что вам пришлось пройти эту процедуру. Пожалуйста, побудьте здесь, под наблюде­нием доктора Миры, пока она не убедится, что вы в состо­янии уйти.
   – При всем уважении к вам, майор, я имею право идти куда хочу.
   – Джек! – Мира чувствовала себя беспомощной. – Она настояла на третьем уровне.
   Глаза Уитни сверкнули.
   – Черт возьми, в этом не было никакой необходимости!
   – Вы отобрали у меня значок, – спокойно сказала Ева. – Значит, в этом была необходимость.
   Хотя дрожь охватила ее снова, она двинулась к двери, молясь про себя, чтобы Рорк не вздумал подхватить ее на руки в присутствии Уитни. Но ее муж, к счастью, тоже кое-что понимал. Он обнял ее за талию и повел к лифту.
   – Что означает третий уровень?
   – Ничего хорошего. – Еве казалось, что в голове у нее стучит молоток. – Не ругай меня. Это был единственный выход.
   – Для тебя, – пробормотал Рорк, шагнув вместе с ней в переполненный лифт.
   Лица людей плыли у Евы перед глазами, а их голоса звучали подобно далекому эху. Едва передвигая ноги, она поплелась рядом с Рорком к стоянке для посетителей.
   – Мира говорила, что это один из побочных эффек­тов…
   – О чем ты?
   – Неважно, Рорк. Кажется, я сейчас упаду в обморок.
   Ева уже не почувствовала, как он подхватил ее на руки, и не слышала его проклятий.

ГЛАВА 20

   Ева пробыла без сознания или проспала четыре часа. Она не помнила, как оказалась дома, как ее уложили в по­стель. К счастью для всех, она также не помнила, как Рорк позвал Соммерсета и как дворецкий осмотрел ее, исполь­зуя свой медицинский опыт, и прописал отдых.
   Когда Ева проснулась, голова у нее еще болела, но тошнота и дрожь прошли.
   – Как ты себя чувствуешь?
   Тряхнув головой, чтобы избавиться от пелены перед глазами, Ева уставилась на голубую таблетку, которую протягивал ей Рорк.
   – Что это?
   – Прошло достаточно времени после тестирования, теперь ты можешь принять транквилизатор.
   – Больше никаких лекарств…
   Рорк сжал ей челюсть и сунул в рот таблетку.
   – Проглоти!
   Еве ничего не оставалось, как повиноваться.
   – Со мной все в порядке.
   – Не сомневаюсь. Может быть, потанцуем?
   Ева с трудом приняла сидячее положение, надеясь, что голова не свалится у нее с плеч.
   – Кто-нибудь видел меня в обмороке?
   – Нет. Твоя «крутая» репутация не пострадала.
   – Уже что-то. Господи, как же я голодна!
   – Неудивительно. По словам Миры, тебя так сильно рвало, что ты избавилась от всего, что съела за последние сутки. Я звонил ей – хотел узнать, что с тобой сделали.
   Увидев в глазах Рорка гнев и беспокойство, Ева погла­дила его по щеке.
   – Ты будешь меня ругать?
   – Нет. Я знаю: ты не могла поступить иначе.
   Ева улыбнулась и положила голову ему на плечо.
   – На самом деле я обрадовалась, увидев тебя там…
   – Сколько времени тебе придется ждать результатов?
   – День или два. Я не могу об этом думать. Слава богу, у меня достаточно дел… Черт возьми, где моя одежда? У меня в кармане джинсов был диск…
   – Этот? – Рорк протянул ей диск, который положил на стол у кровати.
   – Да. Представляешь, Мира позволила мне украсть его из своего кабинета! Там составленный ею профиль убийцы. Мне нужно поскорее все это прочитать. – Она сбросила одеяло. – Кстати, Фини уже получил диск, ко­торый мы ему послали. Если он успел побеседовать с Тиа Во, то Пибоди могла бы сообщить мне, как прошел разго­вор.
   Ева встала и начала одеваться. Она все еще была блед­на, а под глазами темнели тени, похожие на синяки, но Рорк не решился возражать.
   – Пойдем в твой кабинет или в мой? – спросил он.
   – В мой, – отозвалась Ева. Она вынула из ящика стола шоколадку, но Рорк тут же ее отобрал.
   – Только после обеда.
   Ева нахмурилась.
   – Я больна, и ты должен меня баловать.
   – Ты ведь терпеть не можешь, когда я это делаю.
   – Я начинаю к этому привыкать.
   – Никаких сладостей до обеда. У нас сегодня куриный бульон. Можешь принести его в кабинет, пока я выведу на экран диск Миры.
   Еве хотелось покапризничать. У нее болел живот и все еще слегка кружилась голова. Она сердито думала, что в другое время Рорк сидел бы у ее кровати, как сторожевой пес, не давая ей встать, а теперь, когда она действительно нуждается в заботе, посылает ее на кухню. А если бы она стала жаловаться, он бы только ухмыльнулся.
   Налив себе тарелку ароматного бульона, Ева съела одну ложку, которая подействовала, как бальзам, на ее больной желудок. Она проглотила еще одну, не обращая внимания на кота, который прибежал на запах и терся о ее лодыжки, как меховая лента.
   Прежде чем ей удалось остановиться, Ева съела пол­ную тарелку. Голова перестала болеть, а настроение чудес­ным образом улучшилось.
   – Ну почему Рорк всегда прав? – спросила она у кота, облизывая ложку.
   – Потому что у меня такой талант. – Рорк стоял в дверях и ухмылялся, черт бы его побрал! Подойдя к Еве, он коснулся ее щеки. – К вам вернулся нормальный цвет лица, лейтенант. Судя по вашему виду, голова у вас боль­ше не болит, а аппетит просто отменный. – Рорк посмот­рел на пустую тарелку. – А где мой бульон?
   Ухмыляться умел не только он. Налив себе добавки, Ева невозмутимо уселась за стол и зачерпнула ложку.
   – Не знаю. Может быть, его съел кот.
   Рассмеявшись, Рорк наклонился и поднял с пола громко негодующего кота.
   – Ну, дружище, раз она такая жадина, придется нам самим обслужить себя.
   Он налил бульону себе и плеснул в миску коту.
   – А где моя шоколадка?
   – Не знаю. Наверное, кот ее съел. – Взяв свою тарел­ку, Рорк вышел.
 
   – Убирайся с моего стула! – сказала Ева, входя за ним в кабинет.
   – Почему бы тебе не сесть ко мне на колени?
   – У меня нет времени для твоих извращенных игр. – Так как Рорк не проявлял намерения встать, Ева постави­ла рядом стул, посмотрела на монитор и начала читать: – «Зрелый, сдержанный, интеллектуальный, организован­ный…»
   – Тут нет ничего нового для тебя.
   – Да, но профили Миры высоко котируются в суде и подтверждают линию расследования. «Комплекс бога». Вы­сокий уровень медицинских знаний и хирургического опыта. Возможная двойственность натуры: целитель-раз­рушитель. – Ева нахмурилась и наклонилась к экрану. – Несомненно, он врач или был им. Судя по уровню опыта, который демонстрируют эти убийства, возможно, он все еще занимается медициной, ежедневно спасая жизни и здоровье пациентов. Однако, нарушая клятву не причи­нять вреда, он ставит себя выше рамок своей профессии. Я уверена, что он полностью отдает себе отчет в своих по­ступках, не испытывая ни колебаний, ни сожалений. Он оправдывает себя тем, что уничтожает старых, больных и умирающих. Тщательность, с которой он изымает органы, указывает, что они важны для него сами по себе. А телес­ная оболочка этих органов – не важнее пробирки в лабо­ратории, которую можно выбросить и заменить". – Ева откинулась на спинку стула.
   – Две натуры… – пробормотал Рорк. – Доктор, одержимый своей миссией, – и зло внутри его, которое одерживает верх и уничтожает…
   – Кого?
   – Невинных людей. А в конце концов, его самого.
   – Такой конец меня устраивает. – Глаза Евы холодно блеснули. – Две натуры, – повторила она. – Не раздвое­ние личности.
   – Нет, две стороны одной медали. Темная и светлая. Вообще-то это свойственно всем нам…
   – Только не начинай философствовать. – Ева встала и подошла к окну.
   – Но ведь мы имеем дело кик раз с его философией. Его или ее. Он берет то, что ему нужно. С его точки зре­ния, «оболочка», за неимением лучшего термина, не обла­дает никакой медицинской ценностью.
   Ева повернулась к нему.
   – Значит, мы снова возвращаемся к самим органам, к целям их использования. Реконструкция, омоложение, исцеление недугов, которые современная медицина считает неизлечимыми. Он нашел или думает, что нашел спо­соб изымать больные органы и делать их здоровыми.
   – Доктор Франкенштейн! Еще один безумный гений, уничтоженный собственным творением. Значит, он не просто хирург, но и ученый, исследователь.
   – И политик. Черт возьми, мне нужно побольше уз­нать о Фрейде и выяснить, какие результаты дал разговор Фини с Во!
   – Что же ты раньше не сказала? Тебе нужна печатная копия или полная аудиорасшифровка?
   Ева застыла, словно наткнулась на стену.
   – Это невозможно. Ты не можешь залезть в файлы до­просов.