Робертс Нора
Поцелуй смерти (Секреты смерти)
Нора РОБЕРТС
ЕВА ДАЛЛАС
Поцелуй смерти
(Секреты смерти)
Перевод с англ. В. Тирдатова
Анонс
В какие только переделки не попадала лейтенант нью-йоркской полиции Ева Даллас, но такого с ней еще не бывало. Во время сложнейшего расследования странных, на первый взгляд бессмысленных убийств она сама оказывается под подозрением. Ее даже отстраняют от работы! Но Ева не может сидеть сложа руки. И как бы убийца ни старался ей помешать, вместе с друзьями и верным Рорком она блестяще раскрывает еще одно запутанное дело.
Каждый думает, что все люди
смертны, кроме него самого.
Эдуард Янг
Давай подружимся со смертью
Теннисон
ПРОЛОГ
В моих руках власть. Власть, позволяющая исцелять и уничтожать, даровать жизнь - и смерть. Я благоговею перед собственным талантом, который мне удалось превратить в искусство, не менее великое и впечатляющее, чем любая картина в Лувре.
Да что искусство?! В тех областях, которые хоть сколько-нибудь имеют значение, я - бог.
Бог должен быть безжалостным и дальновидным. Он изучает и сортирует свои творения. Лучшие из них следует оберегать и лелеять, а неудачные отбрасывать без сожаления.
Мудрый бог постоянно экспериментирует, творя чудеса с тем, что попадает ему в руки. Зачастую он действует безжалостно, как судья, выносящий приговор. Но того, в чьих руках власть, не могут касаться жалкие и мелочные законы, которым подчиняются обычные люди. Они слепы, их умы затуманены страхом - страхом перед болью и смертью. Они слишком ограниченны, чтобы понять, что смерть можно победить.
Мне это почти удалось.
Если бы мои деяния раскрыли сейчас, эти людишки с их нелепыми законами и предубеждениями прокляли бы меня.
Но когда мой труд завершится, они будут поклоняться мне.
ГЛАВА 1
Для некоторых смерть не являлась врагом, поскольку жизнь была для них куда менее милосердной. Боль, отчаяние и страх были постоянными спутниками бедных и бездомных обитателей Нью-Йорка. Для умственно и физически неполноценных город служил всего лишь разновидностью тюрьмы. Для призраков, плывущих в ночи, словно тени, наркоманов с их бледно-розовыми глазами и трясущимися руками жизнь представляла собой всего лишь бессмысленное путешествие от одной дозы к другой, зачастую наполненное болью, отчаянием, а иногда и ужасом.
Разумеется, существовали социальные программы. В конце концов, человечество вступило в просвещенный XXI век - по крайней мере, так утверждали политиканы. Либеральная партия требовала создания новых приютов, образовательных и медицинских учреждений, учебных и реабилитационных центров, не предлагая при этом сколько-нибудь подробных планов развития таких программ. Консервативная партия бодро урезала бюджеты уже имеющихся программ, а потом напыщенно заявляла о необходимости повышения жизненного уровня и укрепления семьи.
Конечно, тот, кто был способен переваривать скудную диету благотворительности, мог существовать и в тюрьме, а программы обучения и помощи предлагались людям, способным оставаться в здравом уме, петляя по бесконечным милям бюрократической волокиты. Однако эта система слишком часто душила получателя, прежде чем спасти его, и поэтому в приютах что-то не было заметно очередей.
Дети, как всегда, голодали, женщины торговали своим телом, а мужчины изнемогали в поисках денег. Каким бы просвещенным ни было время, человеческая натура оставалась такой же предсказуемой, как смерть.
Спящим на тротуарах нью-йоркский январь приносил кошмарные ночи, пронизанные леденящим холодом, который лишь изредка удавалось отогнать бутылкой пива или чего-нибудь покрепче. Некоторые не выдерживали и отправлялись в приют храпеть на горбатых койках или есть водянистый суп и безвкусные соевые булки, подаваемые расторопными студентами-социологами. Но другие держались до последнего, слишком растерянные или слишком упрямые, чтобы пожертвовать своим кусочком тротуара.
В эти страшные ночи многие переходили от жизни к смерти.
Город убивал их, но никто не называл это убийством.
* * *
Морозным утром лейтенант Ева Даллас ехала в центр города. Ее пальцы беспокойно барабанили по рулевому колесу. Обычная смерть бездомного на Бауэри вроде бы не являлась ее проблемой. Это было задачей отдела, который часто называли "трупоискателями" - его сотрудники патрулировали районы скопления бомжей, отделяя живых от мертвых и отвозя тела в морг для обследования, опознания и уничтожения.
Эту скверную работенку обычно исполняли те, кто все еще питал надежду поступить в более элитарный отдел расследования убийств, и те, кто уже в подобные чудеса не верил. Сотрудников же "убойного" отдела вызывали лишь в тех случаях, когда смерть выглядела явно подозрительной или насильственной.
Если бы в это злосчастное утро не была ее очередь для подобных вызовов, Ева могла бы все еще нежиться в теплой постели с любимым мужем.
- Возможно, какой-то наивный новичок рассчитывает, что нарвался на серийного убийцу, - пробормотала она.
Сидящая рядом с ней Пибоди широко зевнула.
- Мне кажется, я только зря занимаю место в машине. - Из-под прямой темной челки она метнула на Еву полный надежды взгляд. - Ты могла бы высадить меня у ближайшей остановки, и я через десять минут была бы дома в постели.
- Если я страдаю, то страдай и ты.
- Спасибо на добром слове, Даллас!
Ева усмехнулась. Вряд ли можно было найти кого-нибудь надежнее ее помощницы. Несмотря на ранний вызов, зимняя униформа Пибоди была безупречно выглажена, а пуговицы и черные полицейские ботинки начищены до блеска. Глаза на квадратном лице, обрамленном коротко стриженными черными волосами, возможно, были немного сонными, но Ева не сомневалась, что они ничего не упустят.
- Вчера вечером у тебя, кажется, было грандиозное мероприятие? заметила Пибоди.
- Да, в Вашингтоне. Рорк устроил прием с танцами для какой-то благотворительной организации по спасению кротов или чего-то в этом роде. Еды было достаточно, чтобы накормить всех бомжей на Лоуэр-Ист-Сайд.
- Да, круто. Держу пари, тебе пришлось разодеться в пух и прах, лететь на личном самолете Рорка и накачиваться шампанским.
Ева и бровью не повела в ответ на суховатый тон Пибоди. Обе знали, что внешняя, эффектная сторона жизни Евы, возникшая с тех пор, как в эту жизнь вошел Рорк, нисколько ее не занимала и скорее раздражала.
- Да, все так и было. А еще мне пришлось много раз танцевать с Рорком.
- На нем был смокинг? - Пибоди как-то видела Рорка в смокинге, и этот образ навеки запечатлелся в ее сознании.
- Разумеется. - Ева вспомнила, с каким нетерпением она стащила смокинг с Рорка, когда они вернулись домой. Без смокинга он выглядел ничуть не хуже.
- Вот это мужчина! - Пибоди закрыла глаза, используя методику воссоздания зрительного образа, которой овладела в детском возрасте.
- Наверное, многие женщины сдохли бы от злости, если бы мужья стали объектом романтических фантазий их же помощниц.
- Но вы выше этого, лейтенант! Это мне в вас и нравится.
Ева фыркнула, расправив затекшие плечи. Она сама виновата, что прошлой ночью поддалась страсти и проспала всего три часа. А теперь ничего не поделаешь - долг превыше всего.
Ева смотрела на ветхие здания и замусоренные улицы. Бетон и сталь казались обезображенными многочисленными шрамами, бородавками и опухолями. Сквозь канализационные решетки вырывался пар, свидетельствуя о некоем подобии жизни, протекающей под землей. Ехать сквозь него было все равно что пробираться через туман, клубящийся над грязной рекой.
После того как Ева вышла замуж за Рорка, она жила словно в ином мире, среди полированного дерева, сверкающего хрусталя, запаха свечей и оранжерейных цветов - аромата богатства. Но Ева не забывала, что пришла в этот мир из таких же мест, как то, где находилась сейчас. Она знала, что эти места во всех городах походят друг на друга особой атмосферой безнадежности, пронизывающей весь уклад жизни.
Улицы были почти пустыми - немногие обитатели мрачного района рисковали выходить так рано. Наркодилеры и проститутки, окончив ночную работу, заползли в свои норы до восхода солнца. Торговцы, которым хватало смелости содержать здесь магазины и лавки, еще не раскодировали запоры на дверях и окнах. Продавцам, отваживавшимся торговать вразнос с передвижных лотков, приходилось вооружаться и работать парами.
При виде черно-белой патрульной машины Ева нахмурилась.
- Почему, черт возьми, они до сих пор возятся с сенсорами? Поднять меня с постели в пять утра и все еще не обеспечить охрану места происшествия! Неудивительно, что эти идиоты не дослужились ни до чего выше "трупоискателей"!
Пибоди ничего не сказала. "Идиотов", - не без сочувствия подумала она, - ожидает знатная головомойка. Не хотела бы я оказаться на их месте".
К тому времени когда Пибоди вышла из машины, Ева уже пересекала тротуар, решительным шагом направляясь к двум ежившимся на ветру фигурам в униформе. Заметив ее, полицейские сразу расправили плечи. "Лейтенант умеет произвести впечатление на других копов, - подумала Пибоди, вынимая из машины чемоданчик со снаряжением. - Она сразу привлекает к себе внимание".
Дело было не в ее высокой стройной фигуре и, уж конечно, не в спутанных каштановых волосах со светлым рыжеватым отливом. Причина скорее заключалась в глазах цвета доброго ирландского виски - глазах истинного копа - и в неожиданно жесткой складке полных губ.
Лицо Евы казалось Пибоди особенно выразительным отчасти потому, что она никогда не пользовалась пудрой.
Ева Даллас была лучшим копом из всех, которых знала Пибоди. Такие без колебаний пойдут на любой риск и будут стоять до конца. "И такие пнут любой зад, который в этом нуждается", - подумала Пибоди, подойдя достаточно близко, чтобы услышать окончание суровой лекции Евы.
- Подведем итоги, - холодно продолжала Ева. - Если вы вызываете отдел убийств и вытаскиваете меня из постели, то должны как следует организовать охрану места происшествия и подготовить рапорт к моему прибытию, а не стоять здесь, открыв рот, как пара слабоумных. Вы ведь копы, черт возьми! Так и ведите себя соответственно.
- Да, сэр... лейтенант, - дрожащим голосом отозвался младший из двух полицейских.
Он казался совсем мальчишкой, и только по этой причине Ева удержалась от дальнейших упреков. Она устремила ледяной взгляд на его партнершу, которая явно была отнюдь не новичком.
- Да, сэр, - сквозь зубы процедила женщина. В ее голосе звучало нескрываемое возмущение.
- Какие-нибудь проблемы, полицейский... Бауэрс? - осведомилась Ева.
- Нет, сэр.
Светло-голубые глаза Бауэрс резко выделялись на смуглом лице, темные волосы выбивались из-под форменной фуражки. На куртке не хватало пуговицы, а ботинки были стоптанными и нечищеными. Ева могла сделать ей замечание, но решила, что убогая и грязная работа, которой вынуждена заниматься эта женщина, в какой-то мере оправдывает неопрятную внешность.
- Отлично, - кивнула Ева.
Она снова посмотрела на второго полицейского, и ее строгий взгляд несколько смягчился. Лицо его было белым как бумага, он дрожал с головы до ног, и весь его облик наглядно свидетельствовал о недавнем окончании академии.
- Полицейский Трухарт, моя помощница покажет вам, как следует обеспечивать охрану места происшествия. Отнеситесь к этому с должным вниманием.
- Да, сэр.
- Пибоди! - бросила Ева через плечо, и в тот же миг у нее в руке очутился чемоданчик со снаряжением. - Покажите, что вы обнаружили, Бауэрс.
- Бездомного белого мужчину. Известен под прозвищем Снукс. Вот его лачуга.
Она указала на довольно изобретательно оборудованное убежище, состоящее из упаковочной клети, разрисованной цветами и звездами, и увенчанное мятой крышкой из-под ящика для переработки отходов. Вход прикрывало побитое молью одеяло, над которым красовалась самодельная вывеска с лаконичной надписью "Снукс".
- Он внутри?
- Да. В наши обязанности входит заглядывать в такие вот жилища в поисках мертвецов. Мертвее этого не бывает.
Ева поняла, что последняя фраза претендует на юмор.
- Еще бы! Ну и запашок, - пробормотала она, подойдя ближе, где даже ветер не мог рассеять зловоние.
- Это меня и насторожило. От таких людей всегда воняет потом, мусором и кое-чем похуже, но у этого трупа другой запах.
Ева шагнула ближе. Сквозь миазмы мочи и грязного тела она ощущала сладковатый тошнотворный запах смерти с явным металлическим привкусом крови. Но ничего особенного, на ее взгляд, в этом запахе не было.
- Кто-то пырнул его ножом? - спросила Ева. С трудом удержавшись от тоскливого вздоха, она открыла чемоданчик. - За каким чертом? У этих бомжей нечего красть.
Впервые губы Бауэрс скривились в усмешке, но взгляд оставался холодным и неприветливым.
- Тем не менее кто-то что-то у него украл.
Довольная собой, она шагнула назад, искренне надеясь, что крутого лейтенанта изрядно потрясет зрелище за потрепанным одеялом.
- Вы вызвали патологоанатома? - спросила Ева, покрыв руки и ботинки обеззараживающим составом.
- Осторожность прежде всего, - чопорно отозвалась Бауэрс. В ее глазах все еще поблескивали искорки злости. - Я решила предоставить это отделу убийств.
- В конце концов, мертв он или нет? - Ева с отвращением отодвинула одеяло и, наклонившись, вошла в лачугу.
Зрелище смерти всегда вызывало у Евы потрясение, хотя и не такое сильное, как рассчитывала Бауэрс. Ее никогда не оставляло равнодушным то, что одно человеческое существо способно сотворить с другим. Кроме того, она всякий раз ощущала самую обыкновенную жалость к жертвам - чувство, которое стоящая рядом с ней женщина никогда не испытывала и потому не могла понять.
- Бедняга, - тихо произнесла Ева и присела на корточки для визуального осмотра.
Бауэрс оказалась права в одном - представить себе кого-либо мертвее Снукса было практически невозможно. Тело походило на мешок с костями, волосы были всклокочены, глаза и рот широко открыты, причем во рту оставалось не более половины зубов, Люди этого типа редко прибегали к помощи стоматологии - и вообще медицины.
Тусклые глаза грязно-коричневого оттенка уже покрылись пленкой. Мертвец выглядел глубоким стариком, и, даже если бы его жизнь не оборвало убийство, ему вряд ли удалось бы протянуть еще несколько лет, которые могли бы обеспечить достойное питание и врачебный уход.
Ева заметила, что его ботинки, хотя и покрытые трещинами и царапинами, не слишком износились. Одеяло, лежащее сбоку, тоже было не очень старым. В помещении имелись даже кое-какие безделушки - голова куклы с широко открытыми глазами, фонарик в форме лягушки, треснутая чашка с аккуратно изготовленными из бумаги цветами. Стены покрывали бумажные фигурки деревья, собаки, ангелы, а также цветы и звезды, напоминающие те, что украшали снаружи стены импровизированного жилища.
Ева не нашла никаких признаков борьбы, свежих ушибов или поверхностных ран на теле. Однако в груди его зияла дыра размером с кулак. Тот, кто прикончил старика, действовал с аккуратностью хирурга. "По-видимому, подумала Ева, - убийца Снукса извлек у него сердце, воспользовавшись скальпелем".
- Вы правы, Бауэрс. Это убийство.
Ева выбралась наружу, опустив занавеску. При виде самодовольной усмешки на лице Бауэрс она стиснула кулаки, чувствуя, как кровь начинает стучать в ее висках.
- О'кей, Бауэрс, мы не нравимся друг другу, и тут ничего не поделаешь. Но вы не должны забывать, что у меня куда больше возможностей превратить в ад вашу жизнь, чем у вас - мою. Поэтому будьте благоразумны, сотрите эту гребаную ухмылку с физиономии и уйдите с дороги.
Усмешка исчезла, но взгляд Бауэрс оставался враждебным.
- Устав отдела запрещает офицеру использовать бранные выражения в разговоре с подчиненными.
- В самом деле? Ну, можете упомянуть это в вашем рапорте, который должен быть завтра утром на моем столе. В трех экземплярах. Прочь с дороги!
Десять секунд они сверлили друг друга глазами, потом Бауэрс опустила взгляд и шагнула в сторону.
Ева повернулась к ней спиной и достала сотовый телефон.
- Говорит лейтенант Ева Даллас. У меня убийство.
* * *
"Зачем кому-то понадобилось красть явно изношенное сердце?" - думала Ева, возвращаясь в лачугу, чтобы обследовать труп. Она знала, конечно, что краденые органы являются ценным товаром на черном рынке, и очень часто торговцам не хватает терпения дожидаться смерти донора. Но в последнее время широкое распространение получили искусственные органы, хотя они еще не достигли полного совершенства. Зато они были сравнительно недороги и потому доступны; Ева давно уже не слышала о подобных преступлениях.
Разумеется, некоторым богачам была не по душе мысль об имплантации искусственного органа. За человеческое сердце или почку, изъятые у молодой жертвы несчастного случая, они готовы уплатить крупную сумму, но органы должны были находиться в идеальном состоянии. В Снуксе же не было ничего идеального.
Брезгливо поморщившись, Ева склонилась над трупом. Если женщина ненавидит больницы и всякие центры здоровья, даже слабый запах антисептика раздражающе действует на ее нервы.
Уловив следы этого запаха, Ева нахмурилась и присела на корточки. Только теперь ей наконец стало ясно, что имела в виду Бауэрс.
Предварительное обследование показывало, учитывая ночную температуру воздуха, что жертва умерла приблизительно в два часа ночи. Чтобы узнать о наличии в организме наркотиков, требовался анализ крови и рапорт из токсикологической лаборатории, но Ева уже поняла, что убитый был завзятым потребителем пива - почти пустая канистра из-под этого божественного напитка стояла в углу. Ева также обнаружила небольшой запас наркотиков - ; скрученную вручную тонкую сигарету с "зонером", пару розовых капсул, по-видимому, содержащих "джегс", и грязный пакетик с белым порошком, который она определила по запаху как смесь "грина" с "зевсом".
Мятое лицо Снукса покрывали паутинки лопнувших сосудов, красноречиво свидетельствующие о недоедании, и отталкивающего вида струпья - вероятно, последствия какого-то кожного заболевания. Этот человек, несомненно, курил, пил, питался отбросами и запросто мог умереть во сне.
Зачем же было его убивать?
- Лейтенант, - раздался за ее спиной голос Пибоди, - прибыл патологоанатом.
- Зачем понадобилось извлекать сердце хирургическим способом? пробормотала Ева, не оборачиваясь. - Если это обычное убийство, почему его просто не забили до смерти? Если беднягу хотели изувечить, то к чему проводить операцию по всем правилам медицины?
Пибоди посмотрела на труп и скорчила гримасу:
- Я никогда не видела операций на сердце, но верю тебе на слово.
- Взгляни на рану, - раздраженно перебила Ева. - Он должен был истечь кровью, верно? В груди дыра размером с кулак. Но ему аккуратно, как на операционном столе, зажали сосуды. Убийца не хотел создавать кровавое месиво; судя по всему, он гордился своей работой, - добавила она и, выбравшись наружу, жадно вдохнула более или менее свежего воздуха. - У него явно имеется хирургический опыт. И я не думаю, что такое можно осуществить в одиночку. Ты послала "трупоискателей" на поиски свидетелей?
- Да. - Пибоди окинула взглядом пустынную улицу, разбитые окна, скопление каких-то непонятных ящиков в проходе на другой стороне. Надеюсь, им повезет.
- Лейтенант, - послышался мужской голос.
- Моррис? - Ева удивленно приподняла брови, обнаружив, что ей предстоит работать с главным медицинским экспертом управления. - Не ожидала, что лучший специалист в такую рань покинет теплую постель ради бомжа.
Польщенный эксперт улыбнулся, в его глазах заплясали искорки. Зачесанные назад волосы прикрывала красная лыжная шапочка, длинное пальто такого же цвета развевалась на ветру. Ева знала, что Моррис любит броско одеваться.
- Я оказался под рукой, а ваш бомж, судя по сообщению, выглядит любопытно. Значит, у него нет сердца?
- Ну, я его не обнаружила.
Он усмехнулся и направился к лачуге.
- Давайте-ка посмотрим.
Ева поежилась, завидуя его длинному и явно теплому пальто. У нее тоже было роскошное пальто - подарок Рорка на Рождество - но она не надевала его, отправляясь на работу. Незачем пачкать кровью и грязью сказочно красивый кашемир бронзового оттенка.
Снова опускаясь на корточки, Ева вспомнила, что новые перчатки остались в карманах упомянутого пальто. Вот почему ее руки так ужасно мерзли.
Сунув руки в карманы кожаной куртки, она наклонилась над трупом и наблюдала за действиями Морриса.
- Изящно сработано, - заметил эксперт.
- Значит, у убийцы есть опыт?
- Безусловно. - Надев очки с увеличительными стеклами, Моррис устремил взгляд на рану. - Едва ли это его первая операция. К тому же он пользовался первоклассными инструментами. Никаких самодельных скальпелей и неуклюжих распорок для ребер. Наш убийца, можно сказать, чудо-хирург. Черт меня побери, если я не завидую его рукам.
- Служители некоторых культов используют определенные части тела для своих церемоний, - задумчиво промолвила Ева. - Но они обычно увечат свои жертвы. И им нравятся пышные ритуалы с обилием публики. Здесь нет ничего подобного.
- Да, это скорее похоже на медицинскую, чем на религиозную процедуру.
- Пожалуй. - Слова Морриса подтверждали ее мысли. - А мог убийца действовать в одиночку?
- Сомневаюсь. - Моррис втянул нижнюю губу. - Чтобы безупречно провести подобную операцию в таких трудных условиях, он нуждался в очень опытном ассистенте.
- У вас есть какие-нибудь предположения, зачем понадобилось сердце этого старика, если не для отправления какого-то сатанистского культа?
- Никаких, - весело отозвался Моррис и махнул рукой, подавая ей знак отойти назад. Когда они выбрались наружу, он глубоко вздохнул. - Удивляюсь, что старик не помер от удушья в этом зловонии. Впрочем, судя по визуальному обследованию, его сердце продержалось бы недолго. Вы уже собрали отпечатки и другие материалы для идентификации?
- Все запечатано и готово для отправки в лабораторию.
- Тогда мы забираем труп.
Ева кивнула.
- Вас обуяло такое любопытство, что вы готовы присоединить его к вашей коллекции мертвецов?
- Вообще-то да. - Он улыбнулся и подал знак подчиненным. - Зря вы не надели перчатки, Даллас. Здесь чертовски холодно.
Ева только усмехнулась, хотя отдала бы сейчас месячную зарплату за чашку горячего кофе, и, отойдя от Морриса, двинулась навстречу Бауэрс и Трухарту.
* * *
Бауэрс стиснула зубы. Она замерзла, проголодалась и была вне себя от злобы, прислушиваясь к дружеской беседе Евы с главным медицинским экспертом. "Наверняка она с ним трахается", - думала Бауэрс. Она хорошо знала женщин типа Евы Даллас. Такие продвигаются по служебной лестнице лишь потому, что умеют вовремя раздвинуть ноги. Ей-то самой никогда не дождаться повышения - только по той причине, что она отказывается это делать.
Сердце Бауэрс бешено заколотилась, а кровь застучала в висках. Ничего, когда-нибудь она своего добьется! А эта шлюха, эта сука... Ругательства отзывались эхом у нее в голове, едва не срываясь с языка. Но она сдержалась, напомнив себе о субординации.
* * *
Ненависть, которую Ева читала в светлых глазах Бауэрс, озадачивала ее. Она казалась слишком яростной, чтобы явиться результатом всего лишь заслуженного нагоняя от старшего по званию. Еве вдруг захотелось положить руку на кобуру, приготовившись к нападению, но вместо этого она приподняла брови и сказала:
- Докладывайте, полицейский.
- Никто ничего не видел и ничего не знает, - фыркнула Бауэрс. - С этими людьми всегда так. Забиваются в свои норы...
Хотя Ева смотрела на Бауэрс, она заметила краем глаза, что Трухарт как-то беспокойно шевельнулся. Повинуясь инстинкту, она сунула руку в карман и извлекла несколько кредиток.
- Принесите мне кофе, полицейский Бауэрс.
Ненависть во взгляде так быстро сменилась выражением оскорбленного самолюбия, что Ева с трудом удержалась от усмешки.
- Принести вам кофе?
- Совершенно верно. Я хочу кофе. - Она сунула кредитки в руку Бауэрс. - И моя помощница тоже. Вы знаете местность. Сходите в ближайшую забегаловку и принесите кофе.
- Трухарт ниже меня по званию!
- Скажите, Пибоди, разве я обращалась к Трухарту? - любезно осведомилась Ева.
- Нет, лейтенант, к полицейскому Бауэрс. - Так как Пибоди тоже не нравилось выражение лица Бауэрс, она улыбнулась. - Я пью кофе со сливками и сахаром, а лейтенант - черный. Кажется, в соседнем квартале есть паб. Это не займет у вас много времени.
Постояв еще несколько секунд, Бауэрс повернулась на каблуках и зашагала прочь, пробормотав "сука". Слово достаточно четко прозвучало в холодном воздухе.
- Черт возьми, Пибоди, Бауэрс назвала тебя сукой.
- Думаю, она имела в виду вас, сэр.
- Вот как? - Усмешка Евы выглядела весьма свирепой. - Возможно, ты права. Выкладывайте, Трухарт.
- Сэр? - Его и без того бледное лицо побелело еще сильнее.
- Что вы думаете обо всем этом? Что вам известно?
- Я не...
Трухарт нервно оглянулся на удаляющуюся Бауэрс, и Ева поспешила встать между ними. Ее взгляд был холодным и властным.
- Забудьте о ней. Сейчас вы имеете дело со мной. Докладывайте о результатах ваших поисков.
- Я... - Его кадык подскочил вверх. - Никто из опрошенных не признается, что видел нечто подозрительное, или заметил, как кто-нибудь входил в жилище жертвы или выходил оттуда в интересующее нас время.
ЕВА ДАЛЛАС
Поцелуй смерти
(Секреты смерти)
Перевод с англ. В. Тирдатова
Анонс
В какие только переделки не попадала лейтенант нью-йоркской полиции Ева Даллас, но такого с ней еще не бывало. Во время сложнейшего расследования странных, на первый взгляд бессмысленных убийств она сама оказывается под подозрением. Ее даже отстраняют от работы! Но Ева не может сидеть сложа руки. И как бы убийца ни старался ей помешать, вместе с друзьями и верным Рорком она блестяще раскрывает еще одно запутанное дело.
Каждый думает, что все люди
смертны, кроме него самого.
Эдуард Янг
Давай подружимся со смертью
Теннисон
ПРОЛОГ
В моих руках власть. Власть, позволяющая исцелять и уничтожать, даровать жизнь - и смерть. Я благоговею перед собственным талантом, который мне удалось превратить в искусство, не менее великое и впечатляющее, чем любая картина в Лувре.
Да что искусство?! В тех областях, которые хоть сколько-нибудь имеют значение, я - бог.
Бог должен быть безжалостным и дальновидным. Он изучает и сортирует свои творения. Лучшие из них следует оберегать и лелеять, а неудачные отбрасывать без сожаления.
Мудрый бог постоянно экспериментирует, творя чудеса с тем, что попадает ему в руки. Зачастую он действует безжалостно, как судья, выносящий приговор. Но того, в чьих руках власть, не могут касаться жалкие и мелочные законы, которым подчиняются обычные люди. Они слепы, их умы затуманены страхом - страхом перед болью и смертью. Они слишком ограниченны, чтобы понять, что смерть можно победить.
Мне это почти удалось.
Если бы мои деяния раскрыли сейчас, эти людишки с их нелепыми законами и предубеждениями прокляли бы меня.
Но когда мой труд завершится, они будут поклоняться мне.
ГЛАВА 1
Для некоторых смерть не являлась врагом, поскольку жизнь была для них куда менее милосердной. Боль, отчаяние и страх были постоянными спутниками бедных и бездомных обитателей Нью-Йорка. Для умственно и физически неполноценных город служил всего лишь разновидностью тюрьмы. Для призраков, плывущих в ночи, словно тени, наркоманов с их бледно-розовыми глазами и трясущимися руками жизнь представляла собой всего лишь бессмысленное путешествие от одной дозы к другой, зачастую наполненное болью, отчаянием, а иногда и ужасом.
Разумеется, существовали социальные программы. В конце концов, человечество вступило в просвещенный XXI век - по крайней мере, так утверждали политиканы. Либеральная партия требовала создания новых приютов, образовательных и медицинских учреждений, учебных и реабилитационных центров, не предлагая при этом сколько-нибудь подробных планов развития таких программ. Консервативная партия бодро урезала бюджеты уже имеющихся программ, а потом напыщенно заявляла о необходимости повышения жизненного уровня и укрепления семьи.
Конечно, тот, кто был способен переваривать скудную диету благотворительности, мог существовать и в тюрьме, а программы обучения и помощи предлагались людям, способным оставаться в здравом уме, петляя по бесконечным милям бюрократической волокиты. Однако эта система слишком часто душила получателя, прежде чем спасти его, и поэтому в приютах что-то не было заметно очередей.
Дети, как всегда, голодали, женщины торговали своим телом, а мужчины изнемогали в поисках денег. Каким бы просвещенным ни было время, человеческая натура оставалась такой же предсказуемой, как смерть.
Спящим на тротуарах нью-йоркский январь приносил кошмарные ночи, пронизанные леденящим холодом, который лишь изредка удавалось отогнать бутылкой пива или чего-нибудь покрепче. Некоторые не выдерживали и отправлялись в приют храпеть на горбатых койках или есть водянистый суп и безвкусные соевые булки, подаваемые расторопными студентами-социологами. Но другие держались до последнего, слишком растерянные или слишком упрямые, чтобы пожертвовать своим кусочком тротуара.
В эти страшные ночи многие переходили от жизни к смерти.
Город убивал их, но никто не называл это убийством.
* * *
Морозным утром лейтенант Ева Даллас ехала в центр города. Ее пальцы беспокойно барабанили по рулевому колесу. Обычная смерть бездомного на Бауэри вроде бы не являлась ее проблемой. Это было задачей отдела, который часто называли "трупоискателями" - его сотрудники патрулировали районы скопления бомжей, отделяя живых от мертвых и отвозя тела в морг для обследования, опознания и уничтожения.
Эту скверную работенку обычно исполняли те, кто все еще питал надежду поступить в более элитарный отдел расследования убийств, и те, кто уже в подобные чудеса не верил. Сотрудников же "убойного" отдела вызывали лишь в тех случаях, когда смерть выглядела явно подозрительной или насильственной.
Если бы в это злосчастное утро не была ее очередь для подобных вызовов, Ева могла бы все еще нежиться в теплой постели с любимым мужем.
- Возможно, какой-то наивный новичок рассчитывает, что нарвался на серийного убийцу, - пробормотала она.
Сидящая рядом с ней Пибоди широко зевнула.
- Мне кажется, я только зря занимаю место в машине. - Из-под прямой темной челки она метнула на Еву полный надежды взгляд. - Ты могла бы высадить меня у ближайшей остановки, и я через десять минут была бы дома в постели.
- Если я страдаю, то страдай и ты.
- Спасибо на добром слове, Даллас!
Ева усмехнулась. Вряд ли можно было найти кого-нибудь надежнее ее помощницы. Несмотря на ранний вызов, зимняя униформа Пибоди была безупречно выглажена, а пуговицы и черные полицейские ботинки начищены до блеска. Глаза на квадратном лице, обрамленном коротко стриженными черными волосами, возможно, были немного сонными, но Ева не сомневалась, что они ничего не упустят.
- Вчера вечером у тебя, кажется, было грандиозное мероприятие? заметила Пибоди.
- Да, в Вашингтоне. Рорк устроил прием с танцами для какой-то благотворительной организации по спасению кротов или чего-то в этом роде. Еды было достаточно, чтобы накормить всех бомжей на Лоуэр-Ист-Сайд.
- Да, круто. Держу пари, тебе пришлось разодеться в пух и прах, лететь на личном самолете Рорка и накачиваться шампанским.
Ева и бровью не повела в ответ на суховатый тон Пибоди. Обе знали, что внешняя, эффектная сторона жизни Евы, возникшая с тех пор, как в эту жизнь вошел Рорк, нисколько ее не занимала и скорее раздражала.
- Да, все так и было. А еще мне пришлось много раз танцевать с Рорком.
- На нем был смокинг? - Пибоди как-то видела Рорка в смокинге, и этот образ навеки запечатлелся в ее сознании.
- Разумеется. - Ева вспомнила, с каким нетерпением она стащила смокинг с Рорка, когда они вернулись домой. Без смокинга он выглядел ничуть не хуже.
- Вот это мужчина! - Пибоди закрыла глаза, используя методику воссоздания зрительного образа, которой овладела в детском возрасте.
- Наверное, многие женщины сдохли бы от злости, если бы мужья стали объектом романтических фантазий их же помощниц.
- Но вы выше этого, лейтенант! Это мне в вас и нравится.
Ева фыркнула, расправив затекшие плечи. Она сама виновата, что прошлой ночью поддалась страсти и проспала всего три часа. А теперь ничего не поделаешь - долг превыше всего.
Ева смотрела на ветхие здания и замусоренные улицы. Бетон и сталь казались обезображенными многочисленными шрамами, бородавками и опухолями. Сквозь канализационные решетки вырывался пар, свидетельствуя о некоем подобии жизни, протекающей под землей. Ехать сквозь него было все равно что пробираться через туман, клубящийся над грязной рекой.
После того как Ева вышла замуж за Рорка, она жила словно в ином мире, среди полированного дерева, сверкающего хрусталя, запаха свечей и оранжерейных цветов - аромата богатства. Но Ева не забывала, что пришла в этот мир из таких же мест, как то, где находилась сейчас. Она знала, что эти места во всех городах походят друг на друга особой атмосферой безнадежности, пронизывающей весь уклад жизни.
Улицы были почти пустыми - немногие обитатели мрачного района рисковали выходить так рано. Наркодилеры и проститутки, окончив ночную работу, заползли в свои норы до восхода солнца. Торговцы, которым хватало смелости содержать здесь магазины и лавки, еще не раскодировали запоры на дверях и окнах. Продавцам, отваживавшимся торговать вразнос с передвижных лотков, приходилось вооружаться и работать парами.
При виде черно-белой патрульной машины Ева нахмурилась.
- Почему, черт возьми, они до сих пор возятся с сенсорами? Поднять меня с постели в пять утра и все еще не обеспечить охрану места происшествия! Неудивительно, что эти идиоты не дослужились ни до чего выше "трупоискателей"!
Пибоди ничего не сказала. "Идиотов", - не без сочувствия подумала она, - ожидает знатная головомойка. Не хотела бы я оказаться на их месте".
К тому времени когда Пибоди вышла из машины, Ева уже пересекала тротуар, решительным шагом направляясь к двум ежившимся на ветру фигурам в униформе. Заметив ее, полицейские сразу расправили плечи. "Лейтенант умеет произвести впечатление на других копов, - подумала Пибоди, вынимая из машины чемоданчик со снаряжением. - Она сразу привлекает к себе внимание".
Дело было не в ее высокой стройной фигуре и, уж конечно, не в спутанных каштановых волосах со светлым рыжеватым отливом. Причина скорее заключалась в глазах цвета доброго ирландского виски - глазах истинного копа - и в неожиданно жесткой складке полных губ.
Лицо Евы казалось Пибоди особенно выразительным отчасти потому, что она никогда не пользовалась пудрой.
Ева Даллас была лучшим копом из всех, которых знала Пибоди. Такие без колебаний пойдут на любой риск и будут стоять до конца. "И такие пнут любой зад, который в этом нуждается", - подумала Пибоди, подойдя достаточно близко, чтобы услышать окончание суровой лекции Евы.
- Подведем итоги, - холодно продолжала Ева. - Если вы вызываете отдел убийств и вытаскиваете меня из постели, то должны как следует организовать охрану места происшествия и подготовить рапорт к моему прибытию, а не стоять здесь, открыв рот, как пара слабоумных. Вы ведь копы, черт возьми! Так и ведите себя соответственно.
- Да, сэр... лейтенант, - дрожащим голосом отозвался младший из двух полицейских.
Он казался совсем мальчишкой, и только по этой причине Ева удержалась от дальнейших упреков. Она устремила ледяной взгляд на его партнершу, которая явно была отнюдь не новичком.
- Да, сэр, - сквозь зубы процедила женщина. В ее голосе звучало нескрываемое возмущение.
- Какие-нибудь проблемы, полицейский... Бауэрс? - осведомилась Ева.
- Нет, сэр.
Светло-голубые глаза Бауэрс резко выделялись на смуглом лице, темные волосы выбивались из-под форменной фуражки. На куртке не хватало пуговицы, а ботинки были стоптанными и нечищеными. Ева могла сделать ей замечание, но решила, что убогая и грязная работа, которой вынуждена заниматься эта женщина, в какой-то мере оправдывает неопрятную внешность.
- Отлично, - кивнула Ева.
Она снова посмотрела на второго полицейского, и ее строгий взгляд несколько смягчился. Лицо его было белым как бумага, он дрожал с головы до ног, и весь его облик наглядно свидетельствовал о недавнем окончании академии.
- Полицейский Трухарт, моя помощница покажет вам, как следует обеспечивать охрану места происшествия. Отнеситесь к этому с должным вниманием.
- Да, сэр.
- Пибоди! - бросила Ева через плечо, и в тот же миг у нее в руке очутился чемоданчик со снаряжением. - Покажите, что вы обнаружили, Бауэрс.
- Бездомного белого мужчину. Известен под прозвищем Снукс. Вот его лачуга.
Она указала на довольно изобретательно оборудованное убежище, состоящее из упаковочной клети, разрисованной цветами и звездами, и увенчанное мятой крышкой из-под ящика для переработки отходов. Вход прикрывало побитое молью одеяло, над которым красовалась самодельная вывеска с лаконичной надписью "Снукс".
- Он внутри?
- Да. В наши обязанности входит заглядывать в такие вот жилища в поисках мертвецов. Мертвее этого не бывает.
Ева поняла, что последняя фраза претендует на юмор.
- Еще бы! Ну и запашок, - пробормотала она, подойдя ближе, где даже ветер не мог рассеять зловоние.
- Это меня и насторожило. От таких людей всегда воняет потом, мусором и кое-чем похуже, но у этого трупа другой запах.
Ева шагнула ближе. Сквозь миазмы мочи и грязного тела она ощущала сладковатый тошнотворный запах смерти с явным металлическим привкусом крови. Но ничего особенного, на ее взгляд, в этом запахе не было.
- Кто-то пырнул его ножом? - спросила Ева. С трудом удержавшись от тоскливого вздоха, она открыла чемоданчик. - За каким чертом? У этих бомжей нечего красть.
Впервые губы Бауэрс скривились в усмешке, но взгляд оставался холодным и неприветливым.
- Тем не менее кто-то что-то у него украл.
Довольная собой, она шагнула назад, искренне надеясь, что крутого лейтенанта изрядно потрясет зрелище за потрепанным одеялом.
- Вы вызвали патологоанатома? - спросила Ева, покрыв руки и ботинки обеззараживающим составом.
- Осторожность прежде всего, - чопорно отозвалась Бауэрс. В ее глазах все еще поблескивали искорки злости. - Я решила предоставить это отделу убийств.
- В конце концов, мертв он или нет? - Ева с отвращением отодвинула одеяло и, наклонившись, вошла в лачугу.
Зрелище смерти всегда вызывало у Евы потрясение, хотя и не такое сильное, как рассчитывала Бауэрс. Ее никогда не оставляло равнодушным то, что одно человеческое существо способно сотворить с другим. Кроме того, она всякий раз ощущала самую обыкновенную жалость к жертвам - чувство, которое стоящая рядом с ней женщина никогда не испытывала и потому не могла понять.
- Бедняга, - тихо произнесла Ева и присела на корточки для визуального осмотра.
Бауэрс оказалась права в одном - представить себе кого-либо мертвее Снукса было практически невозможно. Тело походило на мешок с костями, волосы были всклокочены, глаза и рот широко открыты, причем во рту оставалось не более половины зубов, Люди этого типа редко прибегали к помощи стоматологии - и вообще медицины.
Тусклые глаза грязно-коричневого оттенка уже покрылись пленкой. Мертвец выглядел глубоким стариком, и, даже если бы его жизнь не оборвало убийство, ему вряд ли удалось бы протянуть еще несколько лет, которые могли бы обеспечить достойное питание и врачебный уход.
Ева заметила, что его ботинки, хотя и покрытые трещинами и царапинами, не слишком износились. Одеяло, лежащее сбоку, тоже было не очень старым. В помещении имелись даже кое-какие безделушки - голова куклы с широко открытыми глазами, фонарик в форме лягушки, треснутая чашка с аккуратно изготовленными из бумаги цветами. Стены покрывали бумажные фигурки деревья, собаки, ангелы, а также цветы и звезды, напоминающие те, что украшали снаружи стены импровизированного жилища.
Ева не нашла никаких признаков борьбы, свежих ушибов или поверхностных ран на теле. Однако в груди его зияла дыра размером с кулак. Тот, кто прикончил старика, действовал с аккуратностью хирурга. "По-видимому, подумала Ева, - убийца Снукса извлек у него сердце, воспользовавшись скальпелем".
- Вы правы, Бауэрс. Это убийство.
Ева выбралась наружу, опустив занавеску. При виде самодовольной усмешки на лице Бауэрс она стиснула кулаки, чувствуя, как кровь начинает стучать в ее висках.
- О'кей, Бауэрс, мы не нравимся друг другу, и тут ничего не поделаешь. Но вы не должны забывать, что у меня куда больше возможностей превратить в ад вашу жизнь, чем у вас - мою. Поэтому будьте благоразумны, сотрите эту гребаную ухмылку с физиономии и уйдите с дороги.
Усмешка исчезла, но взгляд Бауэрс оставался враждебным.
- Устав отдела запрещает офицеру использовать бранные выражения в разговоре с подчиненными.
- В самом деле? Ну, можете упомянуть это в вашем рапорте, который должен быть завтра утром на моем столе. В трех экземплярах. Прочь с дороги!
Десять секунд они сверлили друг друга глазами, потом Бауэрс опустила взгляд и шагнула в сторону.
Ева повернулась к ней спиной и достала сотовый телефон.
- Говорит лейтенант Ева Даллас. У меня убийство.
* * *
"Зачем кому-то понадобилось красть явно изношенное сердце?" - думала Ева, возвращаясь в лачугу, чтобы обследовать труп. Она знала, конечно, что краденые органы являются ценным товаром на черном рынке, и очень часто торговцам не хватает терпения дожидаться смерти донора. Но в последнее время широкое распространение получили искусственные органы, хотя они еще не достигли полного совершенства. Зато они были сравнительно недороги и потому доступны; Ева давно уже не слышала о подобных преступлениях.
Разумеется, некоторым богачам была не по душе мысль об имплантации искусственного органа. За человеческое сердце или почку, изъятые у молодой жертвы несчастного случая, они готовы уплатить крупную сумму, но органы должны были находиться в идеальном состоянии. В Снуксе же не было ничего идеального.
Брезгливо поморщившись, Ева склонилась над трупом. Если женщина ненавидит больницы и всякие центры здоровья, даже слабый запах антисептика раздражающе действует на ее нервы.
Уловив следы этого запаха, Ева нахмурилась и присела на корточки. Только теперь ей наконец стало ясно, что имела в виду Бауэрс.
Предварительное обследование показывало, учитывая ночную температуру воздуха, что жертва умерла приблизительно в два часа ночи. Чтобы узнать о наличии в организме наркотиков, требовался анализ крови и рапорт из токсикологической лаборатории, но Ева уже поняла, что убитый был завзятым потребителем пива - почти пустая канистра из-под этого божественного напитка стояла в углу. Ева также обнаружила небольшой запас наркотиков - ; скрученную вручную тонкую сигарету с "зонером", пару розовых капсул, по-видимому, содержащих "джегс", и грязный пакетик с белым порошком, который она определила по запаху как смесь "грина" с "зевсом".
Мятое лицо Снукса покрывали паутинки лопнувших сосудов, красноречиво свидетельствующие о недоедании, и отталкивающего вида струпья - вероятно, последствия какого-то кожного заболевания. Этот человек, несомненно, курил, пил, питался отбросами и запросто мог умереть во сне.
Зачем же было его убивать?
- Лейтенант, - раздался за ее спиной голос Пибоди, - прибыл патологоанатом.
- Зачем понадобилось извлекать сердце хирургическим способом? пробормотала Ева, не оборачиваясь. - Если это обычное убийство, почему его просто не забили до смерти? Если беднягу хотели изувечить, то к чему проводить операцию по всем правилам медицины?
Пибоди посмотрела на труп и скорчила гримасу:
- Я никогда не видела операций на сердце, но верю тебе на слово.
- Взгляни на рану, - раздраженно перебила Ева. - Он должен был истечь кровью, верно? В груди дыра размером с кулак. Но ему аккуратно, как на операционном столе, зажали сосуды. Убийца не хотел создавать кровавое месиво; судя по всему, он гордился своей работой, - добавила она и, выбравшись наружу, жадно вдохнула более или менее свежего воздуха. - У него явно имеется хирургический опыт. И я не думаю, что такое можно осуществить в одиночку. Ты послала "трупоискателей" на поиски свидетелей?
- Да. - Пибоди окинула взглядом пустынную улицу, разбитые окна, скопление каких-то непонятных ящиков в проходе на другой стороне. Надеюсь, им повезет.
- Лейтенант, - послышался мужской голос.
- Моррис? - Ева удивленно приподняла брови, обнаружив, что ей предстоит работать с главным медицинским экспертом управления. - Не ожидала, что лучший специалист в такую рань покинет теплую постель ради бомжа.
Польщенный эксперт улыбнулся, в его глазах заплясали искорки. Зачесанные назад волосы прикрывала красная лыжная шапочка, длинное пальто такого же цвета развевалась на ветру. Ева знала, что Моррис любит броско одеваться.
- Я оказался под рукой, а ваш бомж, судя по сообщению, выглядит любопытно. Значит, у него нет сердца?
- Ну, я его не обнаружила.
Он усмехнулся и направился к лачуге.
- Давайте-ка посмотрим.
Ева поежилась, завидуя его длинному и явно теплому пальто. У нее тоже было роскошное пальто - подарок Рорка на Рождество - но она не надевала его, отправляясь на работу. Незачем пачкать кровью и грязью сказочно красивый кашемир бронзового оттенка.
Снова опускаясь на корточки, Ева вспомнила, что новые перчатки остались в карманах упомянутого пальто. Вот почему ее руки так ужасно мерзли.
Сунув руки в карманы кожаной куртки, она наклонилась над трупом и наблюдала за действиями Морриса.
- Изящно сработано, - заметил эксперт.
- Значит, у убийцы есть опыт?
- Безусловно. - Надев очки с увеличительными стеклами, Моррис устремил взгляд на рану. - Едва ли это его первая операция. К тому же он пользовался первоклассными инструментами. Никаких самодельных скальпелей и неуклюжих распорок для ребер. Наш убийца, можно сказать, чудо-хирург. Черт меня побери, если я не завидую его рукам.
- Служители некоторых культов используют определенные части тела для своих церемоний, - задумчиво промолвила Ева. - Но они обычно увечат свои жертвы. И им нравятся пышные ритуалы с обилием публики. Здесь нет ничего подобного.
- Да, это скорее похоже на медицинскую, чем на религиозную процедуру.
- Пожалуй. - Слова Морриса подтверждали ее мысли. - А мог убийца действовать в одиночку?
- Сомневаюсь. - Моррис втянул нижнюю губу. - Чтобы безупречно провести подобную операцию в таких трудных условиях, он нуждался в очень опытном ассистенте.
- У вас есть какие-нибудь предположения, зачем понадобилось сердце этого старика, если не для отправления какого-то сатанистского культа?
- Никаких, - весело отозвался Моррис и махнул рукой, подавая ей знак отойти назад. Когда они выбрались наружу, он глубоко вздохнул. - Удивляюсь, что старик не помер от удушья в этом зловонии. Впрочем, судя по визуальному обследованию, его сердце продержалось бы недолго. Вы уже собрали отпечатки и другие материалы для идентификации?
- Все запечатано и готово для отправки в лабораторию.
- Тогда мы забираем труп.
Ева кивнула.
- Вас обуяло такое любопытство, что вы готовы присоединить его к вашей коллекции мертвецов?
- Вообще-то да. - Он улыбнулся и подал знак подчиненным. - Зря вы не надели перчатки, Даллас. Здесь чертовски холодно.
Ева только усмехнулась, хотя отдала бы сейчас месячную зарплату за чашку горячего кофе, и, отойдя от Морриса, двинулась навстречу Бауэрс и Трухарту.
* * *
Бауэрс стиснула зубы. Она замерзла, проголодалась и была вне себя от злобы, прислушиваясь к дружеской беседе Евы с главным медицинским экспертом. "Наверняка она с ним трахается", - думала Бауэрс. Она хорошо знала женщин типа Евы Даллас. Такие продвигаются по служебной лестнице лишь потому, что умеют вовремя раздвинуть ноги. Ей-то самой никогда не дождаться повышения - только по той причине, что она отказывается это делать.
Сердце Бауэрс бешено заколотилась, а кровь застучала в висках. Ничего, когда-нибудь она своего добьется! А эта шлюха, эта сука... Ругательства отзывались эхом у нее в голове, едва не срываясь с языка. Но она сдержалась, напомнив себе о субординации.
* * *
Ненависть, которую Ева читала в светлых глазах Бауэрс, озадачивала ее. Она казалась слишком яростной, чтобы явиться результатом всего лишь заслуженного нагоняя от старшего по званию. Еве вдруг захотелось положить руку на кобуру, приготовившись к нападению, но вместо этого она приподняла брови и сказала:
- Докладывайте, полицейский.
- Никто ничего не видел и ничего не знает, - фыркнула Бауэрс. - С этими людьми всегда так. Забиваются в свои норы...
Хотя Ева смотрела на Бауэрс, она заметила краем глаза, что Трухарт как-то беспокойно шевельнулся. Повинуясь инстинкту, она сунула руку в карман и извлекла несколько кредиток.
- Принесите мне кофе, полицейский Бауэрс.
Ненависть во взгляде так быстро сменилась выражением оскорбленного самолюбия, что Ева с трудом удержалась от усмешки.
- Принести вам кофе?
- Совершенно верно. Я хочу кофе. - Она сунула кредитки в руку Бауэрс. - И моя помощница тоже. Вы знаете местность. Сходите в ближайшую забегаловку и принесите кофе.
- Трухарт ниже меня по званию!
- Скажите, Пибоди, разве я обращалась к Трухарту? - любезно осведомилась Ева.
- Нет, лейтенант, к полицейскому Бауэрс. - Так как Пибоди тоже не нравилось выражение лица Бауэрс, она улыбнулась. - Я пью кофе со сливками и сахаром, а лейтенант - черный. Кажется, в соседнем квартале есть паб. Это не займет у вас много времени.
Постояв еще несколько секунд, Бауэрс повернулась на каблуках и зашагала прочь, пробормотав "сука". Слово достаточно четко прозвучало в холодном воздухе.
- Черт возьми, Пибоди, Бауэрс назвала тебя сукой.
- Думаю, она имела в виду вас, сэр.
- Вот как? - Усмешка Евы выглядела весьма свирепой. - Возможно, ты права. Выкладывайте, Трухарт.
- Сэр? - Его и без того бледное лицо побелело еще сильнее.
- Что вы думаете обо всем этом? Что вам известно?
- Я не...
Трухарт нервно оглянулся на удаляющуюся Бауэрс, и Ева поспешила встать между ними. Ее взгляд был холодным и властным.
- Забудьте о ней. Сейчас вы имеете дело со мной. Докладывайте о результатах ваших поисков.
- Я... - Его кадык подскочил вверх. - Никто из опрошенных не признается, что видел нечто подозрительное, или заметил, как кто-нибудь входил в жилище жертвы или выходил оттуда в интересующее нас время.