Страница:
— Мадам! — Эд поморщился от кошачьего запаха. — Мы бы хотели задать вам несколько вопросов.
— Ах да, о миссис Бризвуд. Я только сегодня утром услышала эту страшную новость по радио. Я не держу в доме телевизора: эта современная техника очень вредна для здоровья. Значит, он задушил ее?
— Скажите, вы не заметили чего-либо необычного вчера вечером? — Бен вздрогнул от неожиданности, когда один из котов прыгнул к нему на колени.
— Вы понравились Борису. — Старуха погладила кота. — Боюсь, вчера вечером я вообще ничего не видела. У нас был сеанс медитации. Я перемещалась в восемнадцатый век. Видите ли, тогда я была служанкой королевы. Должна сказать, это очень нелегкая работа.
Бен решил, что хорошего понемножку, — стряхнул кота на пол.
— Не хотим вас задерживать…
— Ничего. А знаете, меня не удивило сообщение о гибели миссис Бризвуд. Я это предвидела.
— Предвидели? — спросил Эд с недоумением.
— О да! У бедняжки не было шанса. Грехи прошлого следуют за нами по пятам!
— Грехи прошлого? — Бен явно заинтересовался. — Вы хорошо знали миссис Бризвуд?
— Очень близко. Мы вместе пережили Виксбург. Страшное сражение! Мне до сих пор слышится артиллерийская стрельба. Но миссис Бризвуд… — Старуха грустно покачала головой. — Эта женщина была обречена. Когда я увидела, что к ней приближается группа налетчиков-янки…
— Мадам, нас интересует, что случилось с миссис Бризвуд вчера вечером, — не выдержал обычно терпеливый Эд.
— Понимаю. — Очки соскользнули на кончик носа миссис Клеппингер, и она уставилась на них близорукими глазами. — Миссис Бризвуд всегда казалась очень печальной, сексуально подавленной. Я надеялась, что она повеселеет, когда приедет ее сестра, но ничего не изменилось. Каждое утро я видела, как она уходит на работу. В это время я поливаю цветы. Миссис Бризвуд постоянно была в напряжении. Комок нервов. Такой она мне запомнилась с самого Виксбурга. А однажды утром за ней следовала машина…
Бен сел, забыв о котах.
— Какая машина?
— Черная, роскошная, одна из самых великолепных больших машин. Я бы ее не заметила, если бы не поливала гардении. К гардениям надо относиться бережно, это очень хрупкие создания. Так вот, я увидела, как за миссис Бризвуд движется машина вниз по улице, и у меня началось сердцебиение. Мне пришлось даже сесть. Все как во времена Виксбурга.., и революции. Я сразу испугалась за бедняжку Люсиль — так миссис Бризвуд звали прежде. Люсиль Гринсборо. Бедная Люсиль, все повторилось! Я ничем не могла помочь. — Она тяжело вздохнула, гладя по спине кота. — От судьбы не уйдешь.
— Вы заметили, кто сидел за рулем? — спросил Бен.
— О нет! Мои глаза уже не те, что прежде.
— Вы не запомнили номер машины?
— Дорогой мой, я теперь едва ли разгляжу слона в соседнем дворе. — Она поправила очки. — Но меня часто посещают предчувствия. Эта машина вызвала у меня дурное предчувствие. Смерть. О да, это так! Я совсем не удивилась, услышав о миссис Бризвуд в новостях по радио.
— Миссис Клеппингер, вы помните, в какой день видели машину?
— Время ничего не значит. Оно циклично. Смерть — естественное событие и преходящее состояние. Люсиль возвратится и, надеюсь, в конце концов будет счастлива…
Бен закрыл за собой дверь и глубоко вдохнул свежий воздух.
— Господи, ну и вонь! — Он тщетно пытался отряхнуть с брюк кошачью шерсть. — Я боялся, что этот ублюдок расцарапает меня до крови. К тому же кошки у нее наверняка не привиты. Ну, что скажешь о ней?
— Видимо, старуху шарахнули кирпичом по голове во время сражения при Виксбурге. Но, может, она и видела машину. — Оглянувшись, Эд заметил, что из окон ее дома видна вся улица. — Так или иначе, нам не повезло.
— Вполне согласен. — Бен сел за руль. — Хочешь, подброшу тебя до дома миссис Бризвуд? Или поедем назад?
— Давай вернемся. Грейс, наверное, лучше побыть с родителями.
Грейс поила родителей крепким чаем и горько плакала. Чтобы как-то утешить их, она лгала, что Кэтлин преуспевала. О наркотиках и частых приступах раздражения она умолчала, зная, что родители возлагали на Кэтлин большие надежды.
Они всегда считали старшую дочь серьезной и надежной, тогда как к Грейс с ее беспокойным характером относились снисходительно. Отцу и матери было приятно, что у дочери творческие способности, хотя они плохо представляли себе, что это означает. Кэтлин, которая вышла замуж и родила сына, была им более понятна. Правда, их потряс ее развод, но, как и все любящие родители, они примирились с этим, полагая, что со временем у дочери все уладится.
Теперь родителям предстояло осознать, что дочь, на которую они возлагали столько надежд, мертва. Это было невыносимо. Поэтому Грейс как могла старалась смягчить удар.
— Она была счастлива здесь, Грейс? — Луиза Маккейб, прижавшись к мужу, комкала в руке салфетку.
— Да, мама.
Грейс уже в десятый раз отвечала на этот вопрос. Она никогда еще не видела мать в таком состоянии. Всю жизнь Луиза была главой семьи — она сама принимала решения и сама претворяла их в жизнь. Но рядом с ней всегда находился отец — спокойный, надежный, готовый помочь каждому страждущему. Глядя на него сейчас, Грейс впервые заметила, как он постарел. Волосы поредели, лицо казалось одутловатым, плечи поникли, глаза утратили прежнюю живость.
Грейс хотелось поддержать родителей. Она любила их и считала, что только благодаря им ее жизнь удалась. О, если бы можно было повернуть время вспять и снова увидеть их молодыми в чудесном загородном домике с садом!
— Мы так мечтали, что Кэтлин приедет пожить к нам в Феникс… — Луиза вытерла глаза размокшей от слез салфеткой. — Митч столько раз ей предлагал, но она неизменно отговаривалась, хотя раньше всегда слушалась отца. Мы очень обрадовались, когда ты решила навестить ее: ведь на Кэтлин обрушилось столько неприятностей… Бедный малыш Кевин! — Слезы хлынули у нее из глаз. — Несчастный, несчастный ребенок!
— Когда мы сможем ее увидеть, Грейси? Она сжала руку отца.
— Возможно, сегодня вечером. А днем я просила прийти к нам отца Дональдсона из старого прихода. Мама, поднимись наверх и отдохни немного. Увидишь, тебе станет легче, когда он поговорит с тобой.
— Грейс права, Лу, — согласился Митч. Он обвел глазами комнату, стараясь, как показалось Грейс, запечатлеть в памяти то немногое, что осталось от дочери. Грейс прижалась к нему, надеясь, что он не заметит, как неуютно и холодно в этом доме. Она знала, как тяжело впечатлительному отцу в комнате, где единственным признаком жизни был сейчас жакет Кэтлин, небрежно брошенный на стул.
Почувствовав, что вот-вот разрыдается, Митч сказал:
— Идем, Лу, я помогу тебе подняться. Луиза оперлась на руку мужа. Темноволосая, хрупкая, поникшая от горя женщина. Глядя, как они поднимаются, Грейс поняла, что теперь ответственность за семью лежит на ней. Справится ли она со всем этим?..
Голова у нее шла кругом. Ей столько еще предстояло сделать! Вероятно, родители найдут утешение в вере. А в чем искать утешение ей?
Грейс впервые постиг такой удар, и он заставил ее многое переосмыслить. Раньше она полагала, что по жизни можно идти легко, с победоносной улыбкой на губах. Теперь стало очевидно, что оптимизм не защищает от бед, равно как и пассивное примирение со своей участью не помогает найти выход из положения. Грейс никогда не считала свою жизнь безоблачной, но люди, которые непрерывно жаловались на судьбу, вызывали у нее неприятные чувства. Она полагала, что они сами накликают на себя несчастья.
«Если судьба сыграла с тобой злую шутку, не отчаивайся, ищи способ справиться со всем», — думала Грейс и старалась поступать соответственно. Решив в один прекрасный момент стать писательницей, она просто-напросто села за стол и взялась за перо. У нее были для этого данные — живое воображение, тяга к творчеству, а главное, целеустремленность. Грейс всегда добивалась того, что задумала. Ей удалось избежать обычной судьбы начинающих авторов — полуголодного существования в мансарде и мук творчества. Не знала Грейс и нравственных терзаний, свойственных художественным натурам. Недолго думая, она поселилась в Нью-Йорке, устроилась на службу с неполным рабочим днем, что покрывало ее расходы по аренде квартиры, и быстро, за три месяца, на одном дыхании написала свой первый роман.
Когда пришла пора влюбиться, Грейс отдалась новому чувству с той же страстью. Ей не пришлось изведать сомнений, колебаний, тревог. А когда любовь ушла, Грейс легко, без слез, упреков и сожалений сказала ей «прощай».
Сейчас Грейс было почти тридцать три, но сердце ей никто не разбивал. Она ни от кого не зависела и все свои проблемы решала сама. Правда, раза два она попадала в передряги, но быстро справлялась с этим и опять прокладывала себе дорогу вперед. Теперь она чувствовала, что ее мироощущение изменилось, ибо то, что случилось с Кэтлин, было непоправимо.
Грейс хотелось кричать от отчаяния, когда она дрожащими руками убирала со стола посуду. Не будь здесь родителей, Грейс, наверное, не выдержала бы, но сейчас она знала, что необходима им и не может оставить их в беде.
В передней раздался звонок, и Грейс пошла открывать дверь, решив, что это, наверное, отец Дональдсон. Но на пороге стоял не священник, а Джонатан Бризвуд Третий собственной персоной.
— Добрый вечер. — Он чопорно кивнул. — Можно войти?
Грейс с трудом преодолела желание захлопнуть дверь у него перед носом. Джонатан так плохо обращался с Кэтлин при жизни, что же привело его сюда? Она пожала плечами и молча впустила его в дом.
— Я выехал, как только мне сообщили.
— Можешь выпить кофе на кухне. Грейс направилась в холл, но Джонатан положил руку ей на плечо. Они остановились перед кабинетом Кэтлин.
— Это произошло здесь?
— Да. — Грейс внимательно посмотрела на него, стараясь понять, что он чувствует. Горе, раскаяние, угрызения совести? Но она так и не поняла этого. — Ты не взял с собой Кевина?
— Нет, — ответил Джонатан, глядя на дверь. — Я оставил сына с моими родителями, так будет лучше для него.
Грейс промолчала. Конечно, ребенок слишком мал, чтобы видеть все это.
— Отец и мама отдыхают наверху.
— Надеюсь, с ними все в порядке?
— В порядке?! — Грейс покачнулась, но постаралась взять себя в руки. — Я, признаться, не думала, что ты приедешь, Джонатан.
— Как же я мог не приехать? Кэтлин — мать моего сына, и она была моей женой.
— Однако это не помешало тебе бросить ее. Джонатан смерил ее спокойным, испытующим взглядом. Да, он был красив: правильные черты лица, густые светлые волосы — ухоженный и холеный. Но его холодные глаза всегда отталкивали Грейс.
— Нет, не помешало. Уверен, Кэтлин поведала тебе свою версию наших отношений. Сейчас неуместно излагать мою. Расскажи мне, что случилось.
— Кэтлин убили. — Стараясь сохранить самообладание, Грейс налила себе и ему кофе. В эти дни она вообще держалась только на кофе. — Изнасиловали и задушили в кабинете вчера вечером.
Джонатан взял протянутую чашку и медленно опустился на стул.
— Ты была здесь, когда.., когда это случилось?
— Нет, я вернулась чуть позже одиннадцати и нашла ее в кабинете.
— Понятно. — Что бы ни чувствовал Джонатан в этот момент, он не выказал никаких эмоций. — Полиция кого-нибудь подозревает?
— Пока нет. Но ты можешь сам с ними поговорить. Дело Кэтлин ведут агенты Джексон и Парис.
Джонатан кивнул, а Грейс подумала, что с его связями ему ничего не стоит получить через час копии полицейских донесений, не обращаясь к следователям.
— День похорон уже назначен?
— Послезавтра в одиннадцать часов будет заупокойная служба в церкви Святого Михаила. Если хочешь, можешь прийти. В церковь пускают всех. Адрес найдешь в телефонной книге.
— Грейс, я знаю, что похороны всегда связаны с большими расходами. Я был бы рад помочь деньгами…
— Не нужно.
— Ну что ж, — Джонатан поднялся, даже не пригубив кофе. — Если тебе понадобится со мной связаться, я остановился в гостинице «Вашингтон».
— Не понадобится.
Ее резкость неприятно удивила Джонатана. Он всегда считал, что между сестрами нет ничего общего.
— Ты меня и раньше терпеть не могла, верно, Грейс?
— Да, но сейчас неважно, как мы относимся друг к другу. Мне нужно сказать тебе кое-что. — Вытащив из пачки последнюю сигарету, Грейс закурила. Руки ее перестали дрожать, и она подумала, что это, наверное, ненависть придала ей сил. — Кевин — мой племянник. Надеюсь, ты позволишь мне навещать его, когда я буду в Калифорнии?
— Конечно.
— А моим родителям? Кевин — все, что осталось у них после Кэтлин. Они просто не выживут, если не смогут постоянно общаться с ним.
— Разумеется. У меня всегда были с ними нормальные отношения, как полагается между порядочными людьми.
— Ты считаешь себя порядочным человеком?! — Горечь Грейс внезапно прорвалась наружу, и в ее интонациях появилось что-то общее с Кэтлин. — Ты считаешь порядочным отнять у матери ребенка?
Джонатан молчал, напряженно размышляя. Наконец ответил коротко и спокойно:
— При некоторых обстоятельствах — да. После того как он ушел, Грейс еще долго не могла успокоиться. Она ненавидела и презирала этого человека.
Эд сунул голову под холодную воду и задержал дыхание. Через несколько секунд он почувствовал, что усталость как рукой сняло. Эд привык к десятичасовому рабочему дню, но бессонница у него бывала редко. И она делала свое дело: его охватило беспричинное беспокойство.
Что же сказать Грейс? Он поднял голову, и вода потекла на бороду. Они так и не напали на след. И даже проблеска пока нет. Грейс сразу поймет, что если двадцать четыре часа не принесли никаких результатов, расследование зашло в тупик.
Что они сделали за это время? Допросили выжившую из ума старуху, которая якобы видела машину, следующую за Кэтлин. Они узнали, что по соседству громко лаяла собака. И это все! У Кэтлин Бризвуд не было никого ближе Грейс — ни друзей, ни знакомых. Если Грейс ничего не утаила, придется предположить, что убийство совершил человек случайный. Кэтлин могла ненароком привлечь его внимание на улице или в магазине. Эд знал по опыту, что далеко не всякое насилие спровоцировано. Если следовать логике, Кэтлин оказалась просто случайной жертвой.
Утром Эд допросил двоих подозреваемых, освобожденных под залог до суда. Они угрожали насилием женщинам на улице. Однако свидетельские показания и даже задержание преступников еще не гарантируют того, что они будут осуждены: правосудие не всегда справедливо. У них не хватило улик, чтобы арестовать подозреваемых. Эд знал, что рано или поздно эти подонки изнасилуют еще одну женщину, но Кэтлин Бризвуд убили не они.
Как все это скверно! Он взял полотенце из шкафа, который все еще был без дверцы — Эд собирался отшлифовать ее, и она ждала внизу, пока придет ее время. Он решил, что повозится с ней час-другой, может быть, на душе станет легче.
Эд обещал позвонить Грейс, как только что-нибудь узнает, и теперь, вытирая лицо, напряженно думал, что ей сказать. В шесть утра, когда он пришел в полицейский участок, заключение патологоанатома уже лежало на столе.
Но нужно ли посвящать Грейс в подробности? Между девятью и одиннадцатью часами вечера было совершено сексуальное насилие. Затем — убийство. В желудке жертвы — кофе и валиум. Известна группа крови жертвы и преступника. Кэтлин содрала у него кожу; под ногтями обнаружены волосы и кровь. Поэтому известно, что он белый и молодой, до тридцати лет. Им удалось снять фрагменты отпечатков пальцев с телефонного шнура, и это навело Эда на мысль, что убийца либо патологически глуп, либо совершил преступление непреднамеренно. Конечно, им повезло: отпечатки — вещь хорошая, но они становятся важным аргументом лишь в том случае, если их можно сопоставить с уже имеющимися. Пока же компьютер не подобрал ничего похожего.
Нет, всего этого явно недостаточно!
Эд швырнул полотенце на край раковины. Может, он так раздражен оттого, что убийство совершено в соседнем доме? Или потому, что он был знаком с жертвой? Но он не раз уже терял людей, с которыми был связан гораздо теснее, чем с Кэтлин Бризвуд. С некоторыми из них он работал и прекрасно знал их семьи. Смерть этих людей заставила его страдать, но не возбуждала в нем того странного чувства, что он испытывал сейчас.
А может, дело в том, что он влюблен в Грейс?..
Нервно засмеявшись, Эд откинул с лица мокрые волосы и пошел вниз. Нет, он не думал, что это из-за Грейс. Просто интуиция подсказывала ему, что за этим убийством кроется нечто более гнусное, чем казалось на первый взгляд.
Но, черт возьми, он чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы Грейс Маккейб не жила по соседству!
Эд пошел на кухню, где ему было всегда спокойно и комфортно, потому что он сделал здесь все своими руками. Решив приготовить салат, он быстро и ловко нарезал овощи, поскольку давно уже жил один и привык заботиться «о себе сам.
Многие его друзья обычно довольствовались банкой консервов или замороженным обедом. Такие холостяцкие привычки угнетали Эда. Микроволновая печь тоже раздражала его: купив еду в коробке и на несколько минут запихнув ее в печь, можно съесть обед, не используя даже тарелки. Аккуратно, удобно и в полном одиночестве. Однако, по мнению Эда, именно тарелка определяла различие между перекусом на скорую руку и уединенной холостяцкой трапезой.
Услышав стук в дверь черного хода, Эд удивился: этой дверью пользовался от случая к случаю только Бен, но он никогда не стучал. У партнеров, как и у супругов, вырабатываются определенные привычки. Выключив соковыжималку, он пошел открывать дверь.
— Привет! — Грейс улыбнулась. — Я увидела у тебя свет и перепрыгнула через забор.
— Заходи.
— Я не помешала тебе? Соседи иногда так надоедают… — Войдя в кухню, Грейс впервые за эти сутки почувствовала себя в безопасности, но в глубине души надеялась на его сочувствие. — Прости, что помешала тебе обедать. Я на минутку.
— Садись, Грейс.
— Спасибо. — Она дала слово не плакать и не злиться. — Родители ушли в церковь. Не представляю, что бы я делала, если бы была одна… — Грейс нервничала, но ей не хотелось, чтобы он это заметил. — Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты так быстро оформил бумаги.., и за все остальное. Родители тоже просили передать, что они тебе очень благодарны.
Эд неожиданно понял, что, глядя на нее, чувствует себя счастливым, и смутился.
— Хочешь есть?
Грейс покачала головой.
— Мы уже пообедали. Я поняла, что единственный способ уберечь родителей от голодной смерти — есть с ними. Странно, как у нас изменились роли… — Она взглянула на стакан. — А это что?
— Морковный сок. Будешь?
— Ты пьешь морковный сок? — удивилась Грейс, и оба рассмеялись. — А пиво есть?
— Конечно.
Эд достал из холодильника банку пива. Когда он поставил перед ней пепельницу, Грейс с благодарностью взглянула на него.
— Ты настоящий друг, Эд!
— Ерунда. Тебе нужна завтра моя помощь?
— Думаю, мы обойдемся. — Грейс пила пиво прямо из банки. — Я хотела спросить тебя, не удалось ли что-нибудь узнать.
— Пока нет. Мы все еще ведем предварительное расследование. Нам нужно время.
Грейс кивнула, хотя знала так же хорошо, как и Эд, что, если не удалось сразу выйти на след убийцы, шансы на успех невелики.
— Между прочим, Джонатан в городе. Его допросят?
— Конечно.
— Ты сам? — Она закурила. — Не сомневаюсь, что у вас много хороших следователей, но ты бы мог сделать это сам?
— Хорошо.
— Эд, он что-то скрывает!
Грейс снова взяла банку с пивом, стараясь успокоиться. Она знала, что не должна впадать в истерику и бросать обвинения. Оставалось надеяться, что Эд поймет, в каком она состоянии, и не будет относиться серьезно к тому, что сказано в порыве гнева.
И все-таки, вопреки разуму, Грейс считала, что ответственность за трагедию с Кэтлин должен нести Джонатан. Это было бы так просто и ясно! Гораздо труднее ненавидеть кого-то неизвестного.
— Я должна признаться, что предубеждена против Джонатана. — Грейс перевела дух и заговорила спокойно и рассудительно, хотя в голосе ее звучало отчаяние:
— Но мне действительно кажется, что он что-то скрывает. Я не могу сказать, что именно, но мне подсказывает это интуиция. Ты руководствуешься опытом, а я — шестым чувством. Впрочем, у меня выработалась привычка раскладывать все по полочкам, в том числе анализировать поступки людей. Я ничего не могу с этим поделать.
— Когда мы слишком близко видим предмет, его очертания расплываются, — заметил Эд. Грейс тяжело вздохнула:
— Наверное, ты прав. Я нервничаю и не могу.., быть объективной. Поэтому я и прошу тебя поговорить с ним. Ты сам сделаешь выводы и выскажешь свое мнение.
Эд не спеша ел салат. «Чем дольше это будет тянуться, тем хуже», — подумал он.
— Грейс, я не могу посвящать тебя в подробности расследования, сообщать тебе больше того, что предназначено для прессы.
— Но я же не какой-то репортер, а ее сестра! И если в этом замешан Джонатан, неужели я не имею права знать?
— Может, ты и права. — Он смотрел на нее очень спокойно. — Но я не имею права разглашать информацию, пока это не разрешено официально.
— Понимаю. — Грейс изо всех сил старалась держать себя в руках. — Моя сестра изнасилована и убита. Я обнаружила ее тело. Никто, кроме меня, не может утешить родителей. Но полицейский утверждает, что расследование секретно. — Она поднялась, чувствуя, что вот-вот сорвется.
— Грейс…
— Нет, не надо пустых слов, иначе я возненавижу тебя. — Она испытующе взглянула на него:
— У тебя есть сестра, Эд?
— Да.
— Подумай об этом! — Подойдя к двери, она обернулась. — Подумай, а потом скажи мне, имели бы для тебя значение формальности, если бы тебе пришлось ее хоронить?
Когда дверь захлопнулась, Эд отодвинул в сторону тарелку и допил пиво.
Глава 6
— Ах да, о миссис Бризвуд. Я только сегодня утром услышала эту страшную новость по радио. Я не держу в доме телевизора: эта современная техника очень вредна для здоровья. Значит, он задушил ее?
— Скажите, вы не заметили чего-либо необычного вчера вечером? — Бен вздрогнул от неожиданности, когда один из котов прыгнул к нему на колени.
— Вы понравились Борису. — Старуха погладила кота. — Боюсь, вчера вечером я вообще ничего не видела. У нас был сеанс медитации. Я перемещалась в восемнадцатый век. Видите ли, тогда я была служанкой королевы. Должна сказать, это очень нелегкая работа.
Бен решил, что хорошего понемножку, — стряхнул кота на пол.
— Не хотим вас задерживать…
— Ничего. А знаете, меня не удивило сообщение о гибели миссис Бризвуд. Я это предвидела.
— Предвидели? — спросил Эд с недоумением.
— О да! У бедняжки не было шанса. Грехи прошлого следуют за нами по пятам!
— Грехи прошлого? — Бен явно заинтересовался. — Вы хорошо знали миссис Бризвуд?
— Очень близко. Мы вместе пережили Виксбург. Страшное сражение! Мне до сих пор слышится артиллерийская стрельба. Но миссис Бризвуд… — Старуха грустно покачала головой. — Эта женщина была обречена. Когда я увидела, что к ней приближается группа налетчиков-янки…
— Мадам, нас интересует, что случилось с миссис Бризвуд вчера вечером, — не выдержал обычно терпеливый Эд.
— Понимаю. — Очки соскользнули на кончик носа миссис Клеппингер, и она уставилась на них близорукими глазами. — Миссис Бризвуд всегда казалась очень печальной, сексуально подавленной. Я надеялась, что она повеселеет, когда приедет ее сестра, но ничего не изменилось. Каждое утро я видела, как она уходит на работу. В это время я поливаю цветы. Миссис Бризвуд постоянно была в напряжении. Комок нервов. Такой она мне запомнилась с самого Виксбурга. А однажды утром за ней следовала машина…
Бен сел, забыв о котах.
— Какая машина?
— Черная, роскошная, одна из самых великолепных больших машин. Я бы ее не заметила, если бы не поливала гардении. К гардениям надо относиться бережно, это очень хрупкие создания. Так вот, я увидела, как за миссис Бризвуд движется машина вниз по улице, и у меня началось сердцебиение. Мне пришлось даже сесть. Все как во времена Виксбурга.., и революции. Я сразу испугалась за бедняжку Люсиль — так миссис Бризвуд звали прежде. Люсиль Гринсборо. Бедная Люсиль, все повторилось! Я ничем не могла помочь. — Она тяжело вздохнула, гладя по спине кота. — От судьбы не уйдешь.
— Вы заметили, кто сидел за рулем? — спросил Бен.
— О нет! Мои глаза уже не те, что прежде.
— Вы не запомнили номер машины?
— Дорогой мой, я теперь едва ли разгляжу слона в соседнем дворе. — Она поправила очки. — Но меня часто посещают предчувствия. Эта машина вызвала у меня дурное предчувствие. Смерть. О да, это так! Я совсем не удивилась, услышав о миссис Бризвуд в новостях по радио.
— Миссис Клеппингер, вы помните, в какой день видели машину?
— Время ничего не значит. Оно циклично. Смерть — естественное событие и преходящее состояние. Люсиль возвратится и, надеюсь, в конце концов будет счастлива…
Бен закрыл за собой дверь и глубоко вдохнул свежий воздух.
— Господи, ну и вонь! — Он тщетно пытался отряхнуть с брюк кошачью шерсть. — Я боялся, что этот ублюдок расцарапает меня до крови. К тому же кошки у нее наверняка не привиты. Ну, что скажешь о ней?
— Видимо, старуху шарахнули кирпичом по голове во время сражения при Виксбурге. Но, может, она и видела машину. — Оглянувшись, Эд заметил, что из окон ее дома видна вся улица. — Так или иначе, нам не повезло.
— Вполне согласен. — Бен сел за руль. — Хочешь, подброшу тебя до дома миссис Бризвуд? Или поедем назад?
— Давай вернемся. Грейс, наверное, лучше побыть с родителями.
Грейс поила родителей крепким чаем и горько плакала. Чтобы как-то утешить их, она лгала, что Кэтлин преуспевала. О наркотиках и частых приступах раздражения она умолчала, зная, что родители возлагали на Кэтлин большие надежды.
Они всегда считали старшую дочь серьезной и надежной, тогда как к Грейс с ее беспокойным характером относились снисходительно. Отцу и матери было приятно, что у дочери творческие способности, хотя они плохо представляли себе, что это означает. Кэтлин, которая вышла замуж и родила сына, была им более понятна. Правда, их потряс ее развод, но, как и все любящие родители, они примирились с этим, полагая, что со временем у дочери все уладится.
Теперь родителям предстояло осознать, что дочь, на которую они возлагали столько надежд, мертва. Это было невыносимо. Поэтому Грейс как могла старалась смягчить удар.
— Она была счастлива здесь, Грейс? — Луиза Маккейб, прижавшись к мужу, комкала в руке салфетку.
— Да, мама.
Грейс уже в десятый раз отвечала на этот вопрос. Она никогда еще не видела мать в таком состоянии. Всю жизнь Луиза была главой семьи — она сама принимала решения и сама претворяла их в жизнь. Но рядом с ней всегда находился отец — спокойный, надежный, готовый помочь каждому страждущему. Глядя на него сейчас, Грейс впервые заметила, как он постарел. Волосы поредели, лицо казалось одутловатым, плечи поникли, глаза утратили прежнюю живость.
Грейс хотелось поддержать родителей. Она любила их и считала, что только благодаря им ее жизнь удалась. О, если бы можно было повернуть время вспять и снова увидеть их молодыми в чудесном загородном домике с садом!
— Мы так мечтали, что Кэтлин приедет пожить к нам в Феникс… — Луиза вытерла глаза размокшей от слез салфеткой. — Митч столько раз ей предлагал, но она неизменно отговаривалась, хотя раньше всегда слушалась отца. Мы очень обрадовались, когда ты решила навестить ее: ведь на Кэтлин обрушилось столько неприятностей… Бедный малыш Кевин! — Слезы хлынули у нее из глаз. — Несчастный, несчастный ребенок!
— Когда мы сможем ее увидеть, Грейси? Она сжала руку отца.
— Возможно, сегодня вечером. А днем я просила прийти к нам отца Дональдсона из старого прихода. Мама, поднимись наверх и отдохни немного. Увидишь, тебе станет легче, когда он поговорит с тобой.
— Грейс права, Лу, — согласился Митч. Он обвел глазами комнату, стараясь, как показалось Грейс, запечатлеть в памяти то немногое, что осталось от дочери. Грейс прижалась к нему, надеясь, что он не заметит, как неуютно и холодно в этом доме. Она знала, как тяжело впечатлительному отцу в комнате, где единственным признаком жизни был сейчас жакет Кэтлин, небрежно брошенный на стул.
Почувствовав, что вот-вот разрыдается, Митч сказал:
— Идем, Лу, я помогу тебе подняться. Луиза оперлась на руку мужа. Темноволосая, хрупкая, поникшая от горя женщина. Глядя, как они поднимаются, Грейс поняла, что теперь ответственность за семью лежит на ней. Справится ли она со всем этим?..
Голова у нее шла кругом. Ей столько еще предстояло сделать! Вероятно, родители найдут утешение в вере. А в чем искать утешение ей?
Грейс впервые постиг такой удар, и он заставил ее многое переосмыслить. Раньше она полагала, что по жизни можно идти легко, с победоносной улыбкой на губах. Теперь стало очевидно, что оптимизм не защищает от бед, равно как и пассивное примирение со своей участью не помогает найти выход из положения. Грейс никогда не считала свою жизнь безоблачной, но люди, которые непрерывно жаловались на судьбу, вызывали у нее неприятные чувства. Она полагала, что они сами накликают на себя несчастья.
«Если судьба сыграла с тобой злую шутку, не отчаивайся, ищи способ справиться со всем», — думала Грейс и старалась поступать соответственно. Решив в один прекрасный момент стать писательницей, она просто-напросто села за стол и взялась за перо. У нее были для этого данные — живое воображение, тяга к творчеству, а главное, целеустремленность. Грейс всегда добивалась того, что задумала. Ей удалось избежать обычной судьбы начинающих авторов — полуголодного существования в мансарде и мук творчества. Не знала Грейс и нравственных терзаний, свойственных художественным натурам. Недолго думая, она поселилась в Нью-Йорке, устроилась на службу с неполным рабочим днем, что покрывало ее расходы по аренде квартиры, и быстро, за три месяца, на одном дыхании написала свой первый роман.
Когда пришла пора влюбиться, Грейс отдалась новому чувству с той же страстью. Ей не пришлось изведать сомнений, колебаний, тревог. А когда любовь ушла, Грейс легко, без слез, упреков и сожалений сказала ей «прощай».
Сейчас Грейс было почти тридцать три, но сердце ей никто не разбивал. Она ни от кого не зависела и все свои проблемы решала сама. Правда, раза два она попадала в передряги, но быстро справлялась с этим и опять прокладывала себе дорогу вперед. Теперь она чувствовала, что ее мироощущение изменилось, ибо то, что случилось с Кэтлин, было непоправимо.
Грейс хотелось кричать от отчаяния, когда она дрожащими руками убирала со стола посуду. Не будь здесь родителей, Грейс, наверное, не выдержала бы, но сейчас она знала, что необходима им и не может оставить их в беде.
В передней раздался звонок, и Грейс пошла открывать дверь, решив, что это, наверное, отец Дональдсон. Но на пороге стоял не священник, а Джонатан Бризвуд Третий собственной персоной.
— Добрый вечер. — Он чопорно кивнул. — Можно войти?
Грейс с трудом преодолела желание захлопнуть дверь у него перед носом. Джонатан так плохо обращался с Кэтлин при жизни, что же привело его сюда? Она пожала плечами и молча впустила его в дом.
— Я выехал, как только мне сообщили.
— Можешь выпить кофе на кухне. Грейс направилась в холл, но Джонатан положил руку ей на плечо. Они остановились перед кабинетом Кэтлин.
— Это произошло здесь?
— Да. — Грейс внимательно посмотрела на него, стараясь понять, что он чувствует. Горе, раскаяние, угрызения совести? Но она так и не поняла этого. — Ты не взял с собой Кевина?
— Нет, — ответил Джонатан, глядя на дверь. — Я оставил сына с моими родителями, так будет лучше для него.
Грейс промолчала. Конечно, ребенок слишком мал, чтобы видеть все это.
— Отец и мама отдыхают наверху.
— Надеюсь, с ними все в порядке?
— В порядке?! — Грейс покачнулась, но постаралась взять себя в руки. — Я, признаться, не думала, что ты приедешь, Джонатан.
— Как же я мог не приехать? Кэтлин — мать моего сына, и она была моей женой.
— Однако это не помешало тебе бросить ее. Джонатан смерил ее спокойным, испытующим взглядом. Да, он был красив: правильные черты лица, густые светлые волосы — ухоженный и холеный. Но его холодные глаза всегда отталкивали Грейс.
— Нет, не помешало. Уверен, Кэтлин поведала тебе свою версию наших отношений. Сейчас неуместно излагать мою. Расскажи мне, что случилось.
— Кэтлин убили. — Стараясь сохранить самообладание, Грейс налила себе и ему кофе. В эти дни она вообще держалась только на кофе. — Изнасиловали и задушили в кабинете вчера вечером.
Джонатан взял протянутую чашку и медленно опустился на стул.
— Ты была здесь, когда.., когда это случилось?
— Нет, я вернулась чуть позже одиннадцати и нашла ее в кабинете.
— Понятно. — Что бы ни чувствовал Джонатан в этот момент, он не выказал никаких эмоций. — Полиция кого-нибудь подозревает?
— Пока нет. Но ты можешь сам с ними поговорить. Дело Кэтлин ведут агенты Джексон и Парис.
Джонатан кивнул, а Грейс подумала, что с его связями ему ничего не стоит получить через час копии полицейских донесений, не обращаясь к следователям.
— День похорон уже назначен?
— Послезавтра в одиннадцать часов будет заупокойная служба в церкви Святого Михаила. Если хочешь, можешь прийти. В церковь пускают всех. Адрес найдешь в телефонной книге.
— Грейс, я знаю, что похороны всегда связаны с большими расходами. Я был бы рад помочь деньгами…
— Не нужно.
— Ну что ж, — Джонатан поднялся, даже не пригубив кофе. — Если тебе понадобится со мной связаться, я остановился в гостинице «Вашингтон».
— Не понадобится.
Ее резкость неприятно удивила Джонатана. Он всегда считал, что между сестрами нет ничего общего.
— Ты меня и раньше терпеть не могла, верно, Грейс?
— Да, но сейчас неважно, как мы относимся друг к другу. Мне нужно сказать тебе кое-что. — Вытащив из пачки последнюю сигарету, Грейс закурила. Руки ее перестали дрожать, и она подумала, что это, наверное, ненависть придала ей сил. — Кевин — мой племянник. Надеюсь, ты позволишь мне навещать его, когда я буду в Калифорнии?
— Конечно.
— А моим родителям? Кевин — все, что осталось у них после Кэтлин. Они просто не выживут, если не смогут постоянно общаться с ним.
— Разумеется. У меня всегда были с ними нормальные отношения, как полагается между порядочными людьми.
— Ты считаешь себя порядочным человеком?! — Горечь Грейс внезапно прорвалась наружу, и в ее интонациях появилось что-то общее с Кэтлин. — Ты считаешь порядочным отнять у матери ребенка?
Джонатан молчал, напряженно размышляя. Наконец ответил коротко и спокойно:
— При некоторых обстоятельствах — да. После того как он ушел, Грейс еще долго не могла успокоиться. Она ненавидела и презирала этого человека.
Эд сунул голову под холодную воду и задержал дыхание. Через несколько секунд он почувствовал, что усталость как рукой сняло. Эд привык к десятичасовому рабочему дню, но бессонница у него бывала редко. И она делала свое дело: его охватило беспричинное беспокойство.
Что же сказать Грейс? Он поднял голову, и вода потекла на бороду. Они так и не напали на след. И даже проблеска пока нет. Грейс сразу поймет, что если двадцать четыре часа не принесли никаких результатов, расследование зашло в тупик.
Что они сделали за это время? Допросили выжившую из ума старуху, которая якобы видела машину, следующую за Кэтлин. Они узнали, что по соседству громко лаяла собака. И это все! У Кэтлин Бризвуд не было никого ближе Грейс — ни друзей, ни знакомых. Если Грейс ничего не утаила, придется предположить, что убийство совершил человек случайный. Кэтлин могла ненароком привлечь его внимание на улице или в магазине. Эд знал по опыту, что далеко не всякое насилие спровоцировано. Если следовать логике, Кэтлин оказалась просто случайной жертвой.
Утром Эд допросил двоих подозреваемых, освобожденных под залог до суда. Они угрожали насилием женщинам на улице. Однако свидетельские показания и даже задержание преступников еще не гарантируют того, что они будут осуждены: правосудие не всегда справедливо. У них не хватило улик, чтобы арестовать подозреваемых. Эд знал, что рано или поздно эти подонки изнасилуют еще одну женщину, но Кэтлин Бризвуд убили не они.
Как все это скверно! Он взял полотенце из шкафа, который все еще был без дверцы — Эд собирался отшлифовать ее, и она ждала внизу, пока придет ее время. Он решил, что повозится с ней час-другой, может быть, на душе станет легче.
Эд обещал позвонить Грейс, как только что-нибудь узнает, и теперь, вытирая лицо, напряженно думал, что ей сказать. В шесть утра, когда он пришел в полицейский участок, заключение патологоанатома уже лежало на столе.
Но нужно ли посвящать Грейс в подробности? Между девятью и одиннадцатью часами вечера было совершено сексуальное насилие. Затем — убийство. В желудке жертвы — кофе и валиум. Известна группа крови жертвы и преступника. Кэтлин содрала у него кожу; под ногтями обнаружены волосы и кровь. Поэтому известно, что он белый и молодой, до тридцати лет. Им удалось снять фрагменты отпечатков пальцев с телефонного шнура, и это навело Эда на мысль, что убийца либо патологически глуп, либо совершил преступление непреднамеренно. Конечно, им повезло: отпечатки — вещь хорошая, но они становятся важным аргументом лишь в том случае, если их можно сопоставить с уже имеющимися. Пока же компьютер не подобрал ничего похожего.
Нет, всего этого явно недостаточно!
Эд швырнул полотенце на край раковины. Может, он так раздражен оттого, что убийство совершено в соседнем доме? Или потому, что он был знаком с жертвой? Но он не раз уже терял людей, с которыми был связан гораздо теснее, чем с Кэтлин Бризвуд. С некоторыми из них он работал и прекрасно знал их семьи. Смерть этих людей заставила его страдать, но не возбуждала в нем того странного чувства, что он испытывал сейчас.
А может, дело в том, что он влюблен в Грейс?..
Нервно засмеявшись, Эд откинул с лица мокрые волосы и пошел вниз. Нет, он не думал, что это из-за Грейс. Просто интуиция подсказывала ему, что за этим убийством кроется нечто более гнусное, чем казалось на первый взгляд.
Но, черт возьми, он чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы Грейс Маккейб не жила по соседству!
Эд пошел на кухню, где ему было всегда спокойно и комфортно, потому что он сделал здесь все своими руками. Решив приготовить салат, он быстро и ловко нарезал овощи, поскольку давно уже жил один и привык заботиться «о себе сам.
Многие его друзья обычно довольствовались банкой консервов или замороженным обедом. Такие холостяцкие привычки угнетали Эда. Микроволновая печь тоже раздражала его: купив еду в коробке и на несколько минут запихнув ее в печь, можно съесть обед, не используя даже тарелки. Аккуратно, удобно и в полном одиночестве. Однако, по мнению Эда, именно тарелка определяла различие между перекусом на скорую руку и уединенной холостяцкой трапезой.
Услышав стук в дверь черного хода, Эд удивился: этой дверью пользовался от случая к случаю только Бен, но он никогда не стучал. У партнеров, как и у супругов, вырабатываются определенные привычки. Выключив соковыжималку, он пошел открывать дверь.
— Привет! — Грейс улыбнулась. — Я увидела у тебя свет и перепрыгнула через забор.
— Заходи.
— Я не помешала тебе? Соседи иногда так надоедают… — Войдя в кухню, Грейс впервые за эти сутки почувствовала себя в безопасности, но в глубине души надеялась на его сочувствие. — Прости, что помешала тебе обедать. Я на минутку.
— Садись, Грейс.
— Спасибо. — Она дала слово не плакать и не злиться. — Родители ушли в церковь. Не представляю, что бы я делала, если бы была одна… — Грейс нервничала, но ей не хотелось, чтобы он это заметил. — Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты так быстро оформил бумаги.., и за все остальное. Родители тоже просили передать, что они тебе очень благодарны.
Эд неожиданно понял, что, глядя на нее, чувствует себя счастливым, и смутился.
— Хочешь есть?
Грейс покачала головой.
— Мы уже пообедали. Я поняла, что единственный способ уберечь родителей от голодной смерти — есть с ними. Странно, как у нас изменились роли… — Она взглянула на стакан. — А это что?
— Морковный сок. Будешь?
— Ты пьешь морковный сок? — удивилась Грейс, и оба рассмеялись. — А пиво есть?
— Конечно.
Эд достал из холодильника банку пива. Когда он поставил перед ней пепельницу, Грейс с благодарностью взглянула на него.
— Ты настоящий друг, Эд!
— Ерунда. Тебе нужна завтра моя помощь?
— Думаю, мы обойдемся. — Грейс пила пиво прямо из банки. — Я хотела спросить тебя, не удалось ли что-нибудь узнать.
— Пока нет. Мы все еще ведем предварительное расследование. Нам нужно время.
Грейс кивнула, хотя знала так же хорошо, как и Эд, что, если не удалось сразу выйти на след убийцы, шансы на успех невелики.
— Между прочим, Джонатан в городе. Его допросят?
— Конечно.
— Ты сам? — Она закурила. — Не сомневаюсь, что у вас много хороших следователей, но ты бы мог сделать это сам?
— Хорошо.
— Эд, он что-то скрывает!
Грейс снова взяла банку с пивом, стараясь успокоиться. Она знала, что не должна впадать в истерику и бросать обвинения. Оставалось надеяться, что Эд поймет, в каком она состоянии, и не будет относиться серьезно к тому, что сказано в порыве гнева.
И все-таки, вопреки разуму, Грейс считала, что ответственность за трагедию с Кэтлин должен нести Джонатан. Это было бы так просто и ясно! Гораздо труднее ненавидеть кого-то неизвестного.
— Я должна признаться, что предубеждена против Джонатана. — Грейс перевела дух и заговорила спокойно и рассудительно, хотя в голосе ее звучало отчаяние:
— Но мне действительно кажется, что он что-то скрывает. Я не могу сказать, что именно, но мне подсказывает это интуиция. Ты руководствуешься опытом, а я — шестым чувством. Впрочем, у меня выработалась привычка раскладывать все по полочкам, в том числе анализировать поступки людей. Я ничего не могу с этим поделать.
— Когда мы слишком близко видим предмет, его очертания расплываются, — заметил Эд. Грейс тяжело вздохнула:
— Наверное, ты прав. Я нервничаю и не могу.., быть объективной. Поэтому я и прошу тебя поговорить с ним. Ты сам сделаешь выводы и выскажешь свое мнение.
Эд не спеша ел салат. «Чем дольше это будет тянуться, тем хуже», — подумал он.
— Грейс, я не могу посвящать тебя в подробности расследования, сообщать тебе больше того, что предназначено для прессы.
— Но я же не какой-то репортер, а ее сестра! И если в этом замешан Джонатан, неужели я не имею права знать?
— Может, ты и права. — Он смотрел на нее очень спокойно. — Но я не имею права разглашать информацию, пока это не разрешено официально.
— Понимаю. — Грейс изо всех сил старалась держать себя в руках. — Моя сестра изнасилована и убита. Я обнаружила ее тело. Никто, кроме меня, не может утешить родителей. Но полицейский утверждает, что расследование секретно. — Она поднялась, чувствуя, что вот-вот сорвется.
— Грейс…
— Нет, не надо пустых слов, иначе я возненавижу тебя. — Она испытующе взглянула на него:
— У тебя есть сестра, Эд?
— Да.
— Подумай об этом! — Подойдя к двери, она обернулась. — Подумай, а потом скажи мне, имели бы для тебя значение формальности, если бы тебе пришлось ее хоронить?
Когда дверь захлопнулась, Эд отодвинул в сторону тарелку и допил пиво.
Глава 6
Джеральд и сам не понимал, зачем послал на похороны цветы. Видимо, отчасти потому, что признавал странную роль, которую сыграла в его судьбе Дезире. К тому же Джеральд полагал, что, выразив таким образом свое участие, он сможет забыть о ней и навсегда закроет еще одну главу в своей жизни.
Он опять пребывал в состоянии поиска. Часами вслушиваясь в различные голоса, Джеральд надеялся услышать голос, который вызовет в нем глубокое волнение, трепет. Он не сомневался, что такой голос появится. Он сразу узнает его, услышав только одно слово или фразу. Тогда вновь в его жизни возникнет женщина, которая подарит ему наслаждение.
Джеральд знал, что надо запастись терпением, но не был уверен, что сможет долго ждать. Опыт оказался таким потрясающим, что он жаждал испытать это блаженство еще раз. Джеральд потерял сон. Даже мать заметила, что с ним что-то не так, хотя редко обращала внимание на что-либо, кроме своих коктейлей. Она попросила его не засиживаться допоздна за уроками и потрепала по щеке. Джеральд считал мать чрезвычайно глупой женщиной и никогда не обижался на нее. Ее равнодушие обеспечивало ему свободу. Он вел себя как идеальный сын: не слушал громкую музыку, не посещал безобразных вечеринок. Впрочем, Джеральд искренне презирал подобные развлечения. Школу он тоже считал пустой тратой времени, но учился всегда прекрасно. Если от тебя чего-то требуют, надо подчиниться или сделать вид, будто подчиняешься. Тогда тебя оставят в покое.
Свою комнату Джеральд тщательно оберегал от посторонних вторжений. К нему не наведывалась даже горничная. Мать относилась с пониманием к странностям сына и уважала его стремление к независимости. А это давало ему уверенность в том, что никто не обнаружит его тайник с наркотиками.
Но самое главное — ни горничная, ни родные, ни друзья никогда не прикасались к его компьютеру.
У Джеральда была врожденная тяга к технике, и, когда ему исполнилось пятнадцать, он подсоединился к банковскому счету матери, справедливо сочтя, что это гораздо проще и удобнее, чем клянчить деньги. Он научился перехватывать и другие счета, но деньги ему быстро надоели.
И вот тогда Джеральд открыл для себя новое развлечение. Подслушивание чужих телефонных разговоров возбуждало его, он казался себе привидением. Линию «Фэнтэзи» он обнаружил случайно и сразу понял, что это — то самое, чего ему не хватало в жизни.
Да, теперь он не остановится, пока не найдет следующую, пока не услышит голос, который успокоит его. Однако надо соблюдать осторожность. Конечно же, мать глупа и никогда ни о чем не догадается, но отец… Если он что-нибудь заподозрит, последуют вопросы, и тогда ему несдобровать.
Обдумывая свои планы, Джеральд проглотил таблетку, затем еще две. Вообще-то он не любил барбитураты, но сегодня ему хотелось заснуть без сновидений.
Джеральд знал, что отец весьма умен. Он получил юридическое образование, но потом увлекся политикой. Начав политическую карьеру в конгрессе, Чарлтон П. Гайден благодаря незаурядной воле и уму вскоре получил пост в сенате. У него был имидж богатого человека, понимающего тем не менее нужды людей. Берясь за безнадежные дела, он всегда выигрывал их. Его считали политиком с незапятнанной репутацией. Он был очень осторожным, целеустремленным и умным человеком.
Он опять пребывал в состоянии поиска. Часами вслушиваясь в различные голоса, Джеральд надеялся услышать голос, который вызовет в нем глубокое волнение, трепет. Он не сомневался, что такой голос появится. Он сразу узнает его, услышав только одно слово или фразу. Тогда вновь в его жизни возникнет женщина, которая подарит ему наслаждение.
Джеральд знал, что надо запастись терпением, но не был уверен, что сможет долго ждать. Опыт оказался таким потрясающим, что он жаждал испытать это блаженство еще раз. Джеральд потерял сон. Даже мать заметила, что с ним что-то не так, хотя редко обращала внимание на что-либо, кроме своих коктейлей. Она попросила его не засиживаться допоздна за уроками и потрепала по щеке. Джеральд считал мать чрезвычайно глупой женщиной и никогда не обижался на нее. Ее равнодушие обеспечивало ему свободу. Он вел себя как идеальный сын: не слушал громкую музыку, не посещал безобразных вечеринок. Впрочем, Джеральд искренне презирал подобные развлечения. Школу он тоже считал пустой тратой времени, но учился всегда прекрасно. Если от тебя чего-то требуют, надо подчиниться или сделать вид, будто подчиняешься. Тогда тебя оставят в покое.
Свою комнату Джеральд тщательно оберегал от посторонних вторжений. К нему не наведывалась даже горничная. Мать относилась с пониманием к странностям сына и уважала его стремление к независимости. А это давало ему уверенность в том, что никто не обнаружит его тайник с наркотиками.
Но самое главное — ни горничная, ни родные, ни друзья никогда не прикасались к его компьютеру.
У Джеральда была врожденная тяга к технике, и, когда ему исполнилось пятнадцать, он подсоединился к банковскому счету матери, справедливо сочтя, что это гораздо проще и удобнее, чем клянчить деньги. Он научился перехватывать и другие счета, но деньги ему быстро надоели.
И вот тогда Джеральд открыл для себя новое развлечение. Подслушивание чужих телефонных разговоров возбуждало его, он казался себе привидением. Линию «Фэнтэзи» он обнаружил случайно и сразу понял, что это — то самое, чего ему не хватало в жизни.
Да, теперь он не остановится, пока не найдет следующую, пока не услышит голос, который успокоит его. Однако надо соблюдать осторожность. Конечно же, мать глупа и никогда ни о чем не догадается, но отец… Если он что-нибудь заподозрит, последуют вопросы, и тогда ему несдобровать.
Обдумывая свои планы, Джеральд проглотил таблетку, затем еще две. Вообще-то он не любил барбитураты, но сегодня ему хотелось заснуть без сновидений.
Джеральд знал, что отец весьма умен. Он получил юридическое образование, но потом увлекся политикой. Начав политическую карьеру в конгрессе, Чарлтон П. Гайден благодаря незаурядной воле и уму вскоре получил пост в сенате. У него был имидж богатого человека, понимающего тем не менее нужды людей. Берясь за безнадежные дела, он всегда выигрывал их. Его считали политиком с незапятнанной репутацией. Он был очень осторожным, целеустремленным и умным человеком.