Робинс Сари. Скандальные намерения

   Тетя Сильвия хмыкнула.
   – Кэти и я в своих мечтах видели себя замужем за герцогами или даже принцами, при этом наши мужья в мечтах были хорошими друзьями и мы должны были всегда оставаться близкими. Мы иногда даже мечтали о том, что наши дети поженятся. – Она замолчала, и на ее лицо набежала грустная улыбка. – А потом я встретила Рэндолфа, и все изменилось.
   После небольшой паузы тетя Сильвия снова улыбнулась Шарлотте.
   – Тебе известна большая часть этой истории. Рэндолф приехал к моему отцу, чтобы продать двух кобыл. В то время Рэндолфу было уже двадцать четыре года. Я думаю, что я влюбилась в него сразу же, как только увидела его в тот холодный зимний день. Мои родители не имели ничего против него. Они лишь хотели, чтобы мой брак был счастливым. Рэндолф был хорошо образован, однако не имел ни титулов, ни больших денег, когда мы полюбили друг друга и поженились. Никто в тот момент не мог предвидеть, что граф и его сыновья умрут за морем. Рэндолф был одним из дальних кузенов этого графа. Тем не менее я страстно его любила. Этого никто не мог понять, и меньше всех – Кэти.
   Выглянув в окно, она негромко продолжила:
   – Оглядываясь назад, я понимаю, что Кэти была напугана моей связью с Рэндолфом. Она всегда была моей самой близкой подругой, а теперь моим другом и любовником стал Рэндолф. Я приехала к Кэти до того, как мы убежали, и попросила поддержки. Она была очень сердита и наговорила мне много ужасных вещей. Я тоже. Но хуже всего было предательство. – Тетя Сильвия печально покачала головой. – Она настроила против нас моих родителей. Вероятно, она думала, что спасает меня. Рэндолф и я едва избежали встречи с моим отцом и его людьми. Пропутешествовав всю ночь, мы поженились в Гретна-Грин. Это было самое лучшее решение в моей жизни.
   – Потребовалось немало мужества, чтобы следовать ведению сердца.
   – Не совсем так. Это была наша судьба – быть вместе.
   – Ты видела после этого вдовствующую герцогиню?
   – Еще до того как к Рэндолфу перешел титул, я пыталась помириться с ней. К тому времени она вышла замуж за герцога, и у них не было никаких отношений с нами. Должна отдать герцогу должное. Я не знаю, что Кэти ему рассказала о нас, – тетя Сильвия почесала подбородок, – однако когда этот негодяй Джеффрис пытался доказать, что Рэндолф не подходит для того, чтобы носить титул, мы услышали, что старый герцог посоветовал ему принять это как должное и смириться. С того времени, хотя я пыталась игнорировать Кэти, она тайком отравляла мне жизнь. Мои балы она находила не отвечающими моде, мои вечера, по ее мнению, не привлекают лучших представителей света.
   Тетя Сильвия помолчала и вдруг расцвела улыбкой.
   – Но если говорить честно, меня это не слишком беспокоило. У Кэти был ее герцог, у меня – мой коннозаводчик. И я счастлива. И хотя я понимаю преимущества, вытекающие из того, что я графиня, я была бы счастлива со своим Рэндолфом и без его титула. Вплоть до нынешнего дня мы не любим расставаться. И если бы не твоя неожиданная помолвка, я бы помчалась домой прямо сейчас.
   Шарлотта виновато улыбнулась.
   – Мне очень жаль. Вообще-то не было нужды приезжать сюда.
   – Вздор. Я должна убедиться, что все выполнено должным образом. Признаюсь, было странно слышать, что твой нареченный – сын Кэти. Я задалась вопросом, примет ли она тебя, если учитывать наши отношения. А после этого я услышала, что она выбрала мисс Дрейтерс в качестве своей «наследницы».
   – До меня тоже доходили эти сведения, однако вплоть до последней недели у меня не было ни малейших поползновений иметь дело с Морганами. Они также, по всей видимости, не желали меня знать. – Шарлотта покачала головой. – А сейчас мы все оказались на одном плоту, словно моряки во время шторма.
   – Твой нареченный напоминает мне прежнюю Кэти – такой же сдержанный, очень правильный снаружи и с некоторой чертовщинкой внутри. – Тетя Сильвия вздохнула. – Хотя это может показаться смешным, я до сих пор тоскую по своей старинной подруге.
   – У тебя нет намерения помириться с ней?
   – Я определенно не сделаю новой попытки. Но если бы она подошла ко мне... Впрочем, Кэти скорее съест свою туфлю, нежели признает свою неправоту. – Тетя Сильвия обняла Шарлотту за плечи. – Сейчас же я хочу лишь одного – чтобы она хорошо обращалась с тобой. Однако на основании того, что я услышала вчера, я пришла к заключению, что она перенесла свою нелюбовь ко мне на тебя.
   – Мне кажется, что Джеймс держит ее в узде.
   – Так ты сможешь с ней иметь дело как со свекровью?
   Шарлотта печально улыбнулась.
   – Поначалу дай мне определиться с замужеством и супругом, а уж потом я стану разбираться с родственниками.
   – Ты допускаешь, что брак может не состояться?
   Тетя Сильвия слишком торопилась. Шарлотта закусила губу.
   – Все так ново и неожиданно. Нападение, скандал, расследование... Я только сейчас начинаю разбираться.
   – У меня не было никаких колебаний в отношении Рэндолфа. Может, этот брак не для тебя?
   Шарлотта страшно не любила лгать, поэтому она обошла вопрос.
   – Не много таких людей, которые столь же счастливы, как ты. Тебе повезло познать любовь с первого взгляда и ответную любовь.
   Тетя Сильвия взяла Шарлотту за руку и сказала серьезным тоном;
   – Ты вроде меня – ты нуждаешься в том, чтобы тебя любили и лелеяли. Ты нуждаешься в партнере, хочешь чувствовать себя равноправной, а не быть собственностью мужчины. – Она сделала паузу. – Ты веришь, что ты и Роберт будете вместе счастливы?
   – Почему меня все хотят выдать за первого же мужчину, который может посвататься?
   Она еще не забыла вчерашнюю фразу Джеймса о ее возможном браке с Робертом. До окончания сезона еще было далеко, а он уже спешил сбыть ее с рук.
   Тетя Сильвия погладила ее по спине.
   – Ты еще увидишь, Шарлотта: судьба скажет свое слово.
   Шарлотта едва не фыркнула. Пока что судьба вела себя слишком игриво, когда дело касалось любви.
 
   Идя из конюшни рядом с Джеймсом, Эдвард спросил:
   – Куда привело вас ваше расследование?
   – Я хочу допросить вдову Эджертона и выяснить некоторые дополнительные подробности об этом человеке. Очевидно, я не знал его так, как полагал.
   – Вы не можете отвечать, если кто-то лишен моральных устоев.
   – Я могу винить себя за то, что не вывел на чистую воду этого негодяя раньше. К тому же не заметил, что он стал легкой добычей Мортимера.
   Эдвард рассеянно покрутил тростью.
   – Где она проживает?
   – В Сполдинге, к югу от Бостона.
   – Когда вы уезжаете?
   – Чем скорее, тем лучше. Но требуется кое-что подготовить. Вы ведь знаете, – по-свойски добавил Джеймс, – как это бывает: всегда находятся дела, когда нужно побыстрее выбраться из дома.
   Джеймс не мог признаться даже самому себе, что он откладывает отъезд из-за того, что не хочет покидать Шарлотту.
   – Вам не следует беспокоиться о Шарлотте. Роберт и я не будем спускать с нее глаз.
   Это как раз и беспокоило Джеймса – слишком рьяная опека виконта.
   Эдвард задумчиво добавил:
   – Пожалуй, это неплохая идея, чтобы она переехала домой. – Заметив неудовольствие на лице Джеймса, поспешил уточнить: – На то время, разумеется, пока вас не будет в городе. Я всегда наготове, да и Роберт практически постоянно живет в нашем доме.
   В том-то и беда, что Джеймс не знал, как этому помешать.
   – Шарлотта отправится со мной в Сполдинг.
   Он и сам не сразу поверил, что озвучил идею, которая только что пришла ему в голову. А что? Совсем неплохой план.
   – Я знаю, что вы официально помолвлены, я сам читал об этом в газетах. Но я, как ее брат, забочусь о репутации Шарлотты. Боюсь, что ее доброе имя пострадает после подобной ночной поездки.
   – Шарлотта поедет со мной, и ее репутация при этом нисколько не пострадает.
   Эдвард открыл было рот, чтобы возразить, но Джеймс поднял руку:
   – Шарлотта и я посетим Сполдинг, а затем продолжим путь до Лестера, где проведем ночь или две у моих дорогих друзей лорда и леди Планкертон. Они находятся дома с новорожденным. Так что ее доброе имя не пострадает.
   – Да, верно... – согласился Эдвард, рассеянно играя пуговицей сюртука.
   – Мы никому не сообщим подробности нашего маршрута, а мои люди будут обеспечивать нашу безопасность.
   Джеймсу все более и более нравилась только что родившаяся идея. Он проведет с Шарлоттой несколько дней, не будет слышать раздраженных реплик матери или виконта и к тому же повидает Эйвери, Джорджину и их младенца.
   – Идем домой? – Джеймс жестом показал на дом, тем самым давая понять, что разговор на эту тему закончен.
   Эдвард кивнул и взмахнул тростью.
   – Да, конечно.
   Мужчины направились к входу, и дворецкий поспешил открыть перед ними дверь.
 
   Сильвия рассказывала Шарлотте о новом доме своей дочери Амелии и мистера Шервина в Южном Апленде, когда на пороге студии появились Эдвард и Джеймс.
   У Шарлотты замерло сердце, когда она увидела входящего с кошачьей грацией Джеймса. Она сжала кулаки, вспомнив божественные ощущения, которые испытала, когда гладила ладонями его длинные волнистые волосы. Лицо ее вспыхнуло от осознания того, какое воздействие оказывает на нее уже одно его присутствие.
   Джеймс приблизился, и у нее пересохло во рту. Она стала рассеянно перебирать складки юбок, по всему ее телу разлился жар. Какая-то часть ее страстно желала, чтобы он был рядом, другая же хотела убежать и спрятаться. Шарлотта заставила себя отбросить все свои мысли по этому поводу и посмотреть на Джеймса. По крайней мере она насладится созерцанием человека, за которого должна была выйти замуж.
   – Ты нездорова, Шарл? – спросил брат. – У тебя лицо красное и в каких-то пятнах.
   Шарлотта облизала губы, пытаясь успокоиться.
   – Что вы думаете о новом жеребце Эдварда? Он так горд своей покупкой, словно сам его родил.
   – Самсон – великолепный образец, – доброжелательно ответил Джеймс.
   – Он должен быть таковым, учитывая цену, которую я заплатил. Но я не могу приписать заслугу только себе. Мне помог его выбрать Роберт. Если кто-то и знает о лошадях столько, сколько Рэндолф, то это Роберт.
   – Или тетя Сильвия, – вставила Шарлотта. Тетя Сильвия скромно сказала:
   – Прожив вместе почти тридцать лет с Рэндолфом, трудно не узнать хоть что-то о лошадях. Я благодарю свою счастливую звезду, что у меня есть какой-то интерес к этому делу, иначе, боюсь, Рэндолф бросил бы меня лет тридцать назад и уехал бы со своим главным грумом.
   Эдвард фыркнул.
   – Я должен рассказать это Роберту.
   Шарлотта повернулась к Джеймсу:
   – Вы собираетесь ехать?
   – Да, если вы готовы.
   Шарлотта на прощание поцеловала тетю и брата.
   – Уверена, что скоро увижусь с вами.
   – Не раньше чем через несколько дней, – заметил Эдвард.
   Шарлотта вопросительно подняла бровь.
   – Ты и твой нареченный уезжаете на несколько дней из города, как я понимаю, – сказал Эдвард.
   – Должен сказать, что у Шарлотты и у меня пока не было возможности обсудить это. Мы дадим вам знать, как только уточним наши планы. – Джеймс откланялся и повел Шарлотту к двери, тем самым положив конец обсуждению вопроса.
 
   Когда они оказались в карете, Шарлотта, чувствуя себя несколько уязвленной, спросила:
   – Что это там говорил Эдвард?
   Джеймс поправил сюртук, прежде чем начал излагать ей идею о своей поездке. Он не хотел, чтобы Шарлотта сказала «нет». Заглянув ей в глаза, он проговорил как можно более обольстительным тоном:
   – Я предпочел бы обсудить это прежде всего с вами, но Эдвард спросил меня о ходе расследования, и я вынужден был поделиться с ним своими планами... нашими планами.
   Шарлотта живо спросила:
   – Вы нашли точное местоположение того, что показано на карте?
   – Пока нет. Это и является причиной вашей поездки на север. Как вы разумно заметили, стоит навестить вдову Эджертона и узнать кое-какие подробности об этом человеке. Мы таким образом можем узнать, в каких местах он часто бывал, какие хорошо знал. Это и поможет нам определить то место, которое обозначено, на карте. – И как можно убедительнее добавил: – Ваше присутствие при разговорах с вдовой может побудить ее говорить более откровенно. Вы присоединитесь ко мне?
   Шарлотта выглянула из окна.
   – Это далеко от Лондона?
   – По моей оценке, дорога до Сполдинга и разговор с миссис Эджертон займет большую часть дня.
   – Я не могу поехать с вами.
   – Мы могли бы остановиться у моих старинных друзей Эйвери и Джорджины Планкертон. Они живут в Лестере, недалеко от того места, где проживает миссис Эджертон.
   – Но не будет ли это невежливо – заезжать к Планкертонам без официального уведомления, даже если они ваши старинные друзья?
   – Эйвери и Джорджина будут весьма разочарованы, если мы не остановимся, проезжая мимо. Это очень милые люди, и мне хотелось бы, чтобы вы познакомились с ними. Джорджина будет потрясена светской новостью, а что касается Эйвери, то он мало обращает внимания на уведомления.
   Шарлотта поддразнила Джеймса:
   – А зачем ему обращать внимание? Ведь это женщины и слуги должны хлопотать об устройстве комнат, приготовлении пищи и прочем.
   Джеймс с беспечным видом сказал:
   – Если бы это было оставлено на откуп мужчинам, то были бы бренди и сигары, а мы готовы жить и в пещерах.
   Шарлотта выпрямилась, притворяясь шокированной.
   – Ваша светлость, вы пошутили!
   Уголки его рта растянулись в улыбку.
   – Вы улыбаетесь! – Шарлотта голосом карнавального глашатая выкрикнула: – Вниманию газет! Великий герцог Жирар наконец улыбнулся! Спешите зафиксировать это чудо!
   Джеймс смущенно коснулся рукой рта.
   – Это в самом деле столь редкое событие?
   – Вы притворяетесь стоиком, Джеймс, но это всего лишь маска.
   Он резко выпрямился. Она назвала его Джеймсом! Было удивительно слышать, как ее губы произносят его имя! Значит, она не до такой степени его ненавидит, если способна назвать его по имени.
   Джеймс пересел на сиденье рядом с ней. Она слегка подвинулась, поправила юбки.
   – Что вы делаете?
   – Отсюда более приятный вид, – объяснил он, глядя на нее.
   – Вы слишком много себе позволяете!
   На ее белоснежных щечках появились розовые узоры.
   – Мы помолвлены.
   – В представлении публики.
   – Мы помолвлены, – твердо повторил Джеймс, дотронувшись затянутым в перчатку пальцем до ее подбородка.
   Он увидел, как округлились ее глаза.
   – Эта ситуация неудобна для нас обоих, Шарлотта...
   – Не вижу, каким образом она неудобна для вас, – перебила его Шарлотта.
   – Во-первых, я никогда не рассматривал вас в качестве своей нареченной. Вы слишком бойки на язычок, ведете себя не так, как принято, мягко говоря...
   – Вы определенно умеете польстить девушке.
   – Если вы позволите мне все-таки закончить фразу...
   Шарлотта поджала губы и замолкла.
   – Но вы исключительно верны долгу, поразительно остроумны, отчаянно мужественны и потрясающе красивы. При таком наборе качеств мне ничего не остается, как полюбить вас.
   – Приберегите свое красноречие для других женщин, – отреагировала Шарлотта.
   – Я не льщу, я говорю правду. – Джеймс придвинулся к ней еще ближе, его рот оказался на расстоянии пальца от обольстительных губ Шарлотты. – И к тому же запомните: у меня нет других женщин.
   Он прикоснулся к мягким, полным губам, вознося молитву о том, чтобы она не оттолкнула его. И от этого прикосновения ощутил жар во всем теле. О Господи, она была открыта и ожидала его! Он погрузил язык в ее медовый рот, и когда их языки соприкоснулись, Джеймса едва не подбросило вверх. Он почувствовал ее желание, и это подействовало на него словно пьянящий эликсир. Он притянул ее к себе еще ближе, испытывая все возрастающее возбуждение, чему способствовал исходящий от нее аромат.
   Шарлотта подняла руку к его лицу, легонько коснулась щеки. Он вздрогнул и застонал. Она запустила другую руку в его волосы и притянула его голову к себе, одновременно прижавшись к нему всем телом.
   Карета внезапно остановилась. Он с неохотой отстранился, стараясь унять отчаянный стук сердца, и проговорил:
   – Мы продолжим это позже, Шарлотта.
   Она зажмурила голубые глаза, подернутые дымкой желания, облизнула свои соблазнительные губы и пробормотала:
   – Это обещание или угроза?
   Джеймс поправил свою помявшуюся шляпу.
   – И то и другое. Обещаю, что мы закончим это позже, а если не закончим, то я попаду в сумасшедший дом. А куда попаду я, отправитесь и вы.
   Лакей открыл дверцу кареты. Шарлотта подобрала юбки и, спускаясь на землю, спросила через плечо:
   – Джеймс, это была еще одна шутка? Две шутки в один день? Вас не узнать.
   – За эти дни я и сам себя с трудом узнаю, – ответил Джеймс, выходя из кареты.

Глава 22

   Они уехали спустя два дня. По настоянию Шарлотты, Джеймс послал письмо Планкертонам с уведомлением об их предстоящем визите. Пока карета везла Шарлотту и Джеймса на север, они снова обсудили стратегию допроса вдовы Эджертона. Они пришли к согласию, что не покажут вдове карту, однако не определились, как быть с ключами. Наконец решили, что Шарлотта будет держать их в ридикюле и достанет лишь в случае необходимости во время беседы. Они оба потратили немало времени, пытаясь понять назначение замысловатых форм ключей, однако надеялись, что в скором времени им удастся разгадать эту загадку.
   Карета остановилась перед обветшавшим старинным домом, вид которого говорил о том, что его лучшие дни давно миновали. Сад выглядел заросшим, дверь, казалось, не красили много лет, а сохранившаяся чудом ставня, похоже, готова была оторваться при самом легком порыве ветерка. Камни ведущей к дверям дорожки были уложены неплотно, некоторые отсутствовали вообще. Джеймс сопровождал Шарлотту, держа руку на ее талии, как бы защищая ее. И хотя этот жест всего лишь страховал ее от того, чтобы она не споткнулась, тем не менее ее кровь ускоряла бег от прикосновения его руки.
   Пока они шли по дорожке, штора в одном из окон отодвинулась и выглянуло чье-то озабоченное лицо. Джеймс постучал. Из-за закрытой двери послышался грубый женский голос:
   – Объясните, какое у вас дело.
   Джеймс посмотрел на Шарлотту, его бровь взлетела вверх.
   – Откройте, пожалуйста, дверь.
   Дверь со скрипом открылась, и выглянула голова с немытыми светлыми волосами.
   – Чего желают от меня джентльмен и леди? – спросил голос, в котором была скорее подозрительность, чем враждебность.
   – Если вы впустите нас, то узнаете, – заверила Шарлотта.
   Дверь открылась пошире, и на пороге возникла крупная женщина с грязными всклокоченными волосами, светло-серыми глазами и землистого цвета лицом. Она дотронулась рукой до растрепанных волос, как бы желая поправить прическу. Ее некогда голубое, а сейчас вылинявшее платье было измято. Женщина прищурила глаза, мгновенно оценив их одежду, карету, слуг.
   – Миссис Эджертон? – спросил Джеймс.
   – Кто хочет ее видеть? – настороженно спросила женщина.
   – Джеймс Морган, герцог Жирар, и мисс Хейстингс, моя невеста. А вы миссис Сильвестр Эджертон?
   – Нет, не она, – возразил негромкий голос. – Это я.
   Маленькая женщина шагнула из полутьмы коридора, легко скользнув на цыпочках. Она напомнила Шарлотте миниатюрную балерину; правда, на этой фигурке было закрытое черное платье с длинными рукавами. Во всем ее ансамбле единственным светлым пятном был кружевной белый платочек, который она держала в маленькой руке. Женщина медленно приблизилась к ним, глядя на Джеймса.
   – Вы из военного ведомства. Я помню, Сильвестр рассказывал мне о вас.
   Джеймс сделал гримасу.
   – Да. Ваш муж работал под моим руководством.
   Последовала неловкая пауза. Миссис Эджертон неодобрительно покачала головой.
   – Я знала, что этим дело вряд ли закончится. Вы здесь по поводу золота, не правда ли?
   Джеймс обменялся взглядом с Шарлоттой.
   – Мы можем войти, миссис Эджертон?
   – Да, конечно.
   Она повернулась и завела их в маленькую убогую гостиную. В помещении пахло кошками и лимонным печеньем. Повернувшись к ним лицом, она кивнула в сторону грузной женщины:
   – Это моя золовка, миссис Лора Вейн.
   Джеймс и Шарлотта вежливо кивнули женщине, затем снова переключили внимание на миссис Эджертон, которая махнула белым платочком в сторону потрепанной, но чистой мебели.
   – Садитесь, пожалуйста.
   Они сели на старый, выцветший от времени диван, о который кошки, вероятно, точили когти. Вдова села напротив них в серое кресло с высокой спинкой.
   Миссис Вейн встала позади нее, положив руки на спинку кресла. Вид у нее был довольно агрессивный, казалось, она в любой момент готова была выпустить когти.
   – Могу я предложить вам что-нибудь выпить? – спросила миссис Эджертон.
   – Это было бы очень кстати, – вежливо улыбнулась Шарлотта. – Дорога из города была достаточно долгой.
   – Готова биться об заклад, что езда в таком роскошном экипаже была вовсе не такой уж утомительной, – насмешливо проговорила миссис Вейн.
   Миссис Эджертон бросила на золовку обеспокоенный взгляд:
   – Лора, прошу тебя...
   – А что? Если бы не твое признание правительству, мы могли бы ездить в таких же роскошных каретах и одеваться в такие же шикарные наряды. Они нисколько не лучше нас, просто богаче.
   Миссис Эджертон раздраженно вздохнула.
   – Лора, пожалуйста, принеси нам лимонада и печенья.
   Лора Вейн негодующе махнула рукой:
   – Я не прислуга.
   – Разумеется, не прислуга, дорогая. Принеси, пожалуйста, нам всем напиток и печенье.
   Миссис Эджертон угрожающе прищурила глаза. Несмотря на свою миниатюрность, она, судя по всему, была леди с характером. Золовка какое-то мгновение выжидала, но затем, фыркнув, вышла из комнаты.
   Маленькая леди повернулась к Джеймсу и Шарлотте и извиняющимся тоном сказала:
   – Вы должны извинить Лору. Обычно она мила и любезна. Ее муж умер в прошлом году, оставив в наследство долги. Затем недавно ее брат... – Миссис Эджертон оборвала фразу, затем добавила: – Она особенно впала в уныние за последние несколько недель. Я не могу этого объяснить, но кто может обвинить ее?
   Джеймс откашлялся.
   – Мы хотим принести наши самые искренние соболезнования по поводу смерти вашего мужа.
   Миссис Эджертон печально улыбнулась:
   – Это странно. Оплакивать человека, который жульничал, воровал, лгал и бросил меня. Я не знаю, что больше всего меня разочаровывает в Сильвестре. То ли его жадность, то ли его нежелание делиться своими сокровищами ни с кем, даже со мной.
   Шарлотта осторожно спросила:
   – Миссис Эджертон, могли бы вы с чистой совестью жить на эти средства, если бы знали, что они украдены?
   Она взглянула как-то отрешенно, словно погрузившись в свои мысли, затем вздохнула.
   – В некий период своей жизни, полагаю, я могла бы сделать все, пока со мной был Сильвестр. Но тогда он был совершенно другим человеком, он и мухи не мог обидеть. Позже он изменился: его ничто не удовлетворяло, все не нравилось... Как ни печально – даже я. Наверное, вы правы, мисс Хейстингс. Не думаю, что я сумела бы обрести душевный покой, зная, что он сделал. Он превратился в такого человека, которого я не могла любить... Должно быть, я говорю ужасные вещи, поскольку он теперь мертв?
   – Разумеется, нет, – успокоил ее Джеймс. – Смерть не меняет человека. Его ценность, его заслуги – это сумма его добрых дел и успешных начинаний, это семья, которую он оставил после себя.
   В этих словах Шарлотта услышала отголоски прежнего герцога Жирара. Она подумала, что подобные мысли, должно быть, вбивали Джеймсу в голову еще в то время, когда он ходил в коротких штанишках.
   Миссис Эджертон взглянула прямо в глаза Джеймсу и здраво предположила:
   – Если следовать вашему критерию, ваша светлость, Сильвестр стоит очень мало.
   – Я здесь не для того, чтобы быть судьей, миссис Эджертон. Я здесь для того, чтобы исправить ошибку и проследить, чтобы украденное имущество не попало в бесчестные руки. Будучи женщиной высоких моральных качеств, вы заявили о краже. Но мы и теперь нуждаемся в вашей помощи. Благодаря вам, мы смогли отыскать украденные вещи. Но, – Джеймс сделал эффектную паузу, – многое из имущества еще предстоит возвратить.
   – Могу сказать, что вы не единственный, кто его ищет.
   – Кто еще ищет украденное имущество? – спросила, наклонившись вперед, Шарлотта.
   Сидящий рядом Джеймс напрягся.
   – Мистер Джон Браун, – ответила вдова. – Но я подозреваю, что это не настоящее его имя.
   – Скажите, миссис Эджертон, как этот человек выглядит? – снова спросила Шарлотта.
   – В точности не помню. Довольно высокий блондин, и это все. Весьма сожалею.
   Как ни странно, Джеймс испытал облегчение, услышав столь мало говорящее описание мужчины. Шарлотта заерзала на диване. Что-то было в этом такое, чего она не понимала. Ей стало не по себе, она не хотела признать, что Джеймс до сих пор продолжает что-то держать от нее в секрете.
   Тем временем миссис Эджертон продолжала:
   – Он пришел сюда несколько недель назад, назвался другом Сильвестра. Он сказал, что хочет поделиться сокровищем со мной, если я дам ему карту.
   Шарлотта и Джеймс обменялись многозначительными взглядами.
   – Он не сказал, что было изображено на карте? – спросил Джеймс.
   – Нет. Он лишь сказал, что это была карта его и Сильвестра и она ему очень нужна. Я разговаривала с ним всего лишь несколько минут. Я сразу поняла, что он один из тех самых воров.