Страница:
Он постучал в дверь.
– Входите, – проговорил Джеймс, отрывая взгляд от карт. – Чем могу быть полезен, лейтенант?
– Я хочу поговорить с вами доверительно. Могу я закрыть дверь?
– Разумеется.
Закрыв дверь, лейтенант Фримен по-военному вытянулся перед письменным столом Джеймса.
– Я хочу поговорить с вами как мужчина с мужчиной, сэр. Это возможно?
Джеймс выпрямился.
– Это звучит серьезно.
– Благополучие мисс Шарлотты для меня дело очень серьезное. – Он посмотрел в глаза Джеймсу. – Я хочу, чтобы вы посмотрели мне в глаза и поклялись, что ваши намерения по отношению к мисс Шарлотте честны и благородны.
Не отводя взгляда от глаз лейтенанта, Джеймс спокойно и торжественно произнес:
– Даю вам честное слово, что мои намерения в отношении Шарлотты благородны и искренни. Я хочу защитить ее и обеспечить ее благополучие. Она должна стать моей женой и матерью моих детей.
Они стояли молча, глядя друг другу в глаза, пока лейтенант Фримен пытался взвесить слова герцога. Затем лейтенант медленно кивнул.
– Я надеюсь, что вы исполните это обещание.
– Да, исполню. А в чем дело?
– Мисс Шарлотта наверху, она готовится к отъезду.
– О, наверное, она что-то забыла у брата?
– Нет, сэр. Она уезжает насовсем.
– Насовсем? – недоуменно переспросил Джеймс. – Я отправляюсь в весьма опасную экспедицию, и она в этот момент решает меня покинуть? И когда же она собирается сказать мне об этом?
Лейтенант Фримен поднял руку.
– Погодите минуту. Мисс Шарлотта перенесла много неприятностей сегодня. Ваш мерзкий кузен пытался убить ее, предварительно сказав ей несколько гадостей о вас.
– Убить? Мортимер? Шарлотту? – задыхаясь, спросил Джеймс, тяжело опускаясь на стул. – Но когда? И как?
– В карете по дороге сюда, когда она ехала от брата. Он устроил западню, ударил Джона Драйвера по голове и бросил его между домами. Пока я отлучался, чтобы выяснить причину остановки транспорта на дороге, он вскочил в карету. К счастью, Шарлотта оказалась проворной. У этого пса ничего не получилось.
Джеймс с опаской посмотрел на лейтенанта:
– Она цела и невредима?
– Да.
– Что он наговорил ей обо мне?
– Я при этом не присутствовал, так что не могу сказать. Но похоже, она приняла его слова близко к сердцу.
Джеймс сделал судорожный вдох. Лейтенант прищурил глаза.
– Вздор и чушь, не так ли?
Джеймс сделал гримасу.
– Все сложнее. Мои намерения по отношению к Шарлотте сейчас благородны. Но когда я в первый раз попросил ее выйти за меня замуж, то... – он умоляюще посмотрел на лейтенанта, – понимаете, я тогда еще не знал Шарлотту.
Лейтенант мудро кивнул, мгновенно все поняв до конца.
Джеймс встал и принялся ходить по комнате.
– Я не могу сейчас ехать.
Лейтенант подошел к дивану, опустился на него и положил рядом костыль.
– Я не думаю, что у вас есть выбор. Вы должны забрать это золото, пока оно не уплывет. Мы сумеем защитить мисс Шарлотту. Защита мисс Шарлотты для меня – дело чести всей моей жизни. – Он почесал гладко выбритую щеку. – Кое-какие добрые дела я в госпитале делал, но этого недостаточно. – Покачав головой, он улыбнулся. – У меня есть цель: помочь вам вернуть украденное имущество и, – глаза его мстительно блеснули, – наказать этого мерзкого пса.
– Я должен помешать отъезду Шарлотты. – Джеймс посмотрел на дверь. – Но как это сделать? Она думает, что я чудовище. И я не могу ее винить за это.
– Поговорите с ней. Убедите ее.
Джеймс рассеянно кивнул и тут же встал.
– Что ж, спасибо, что пришли ко мне, лейтенант. Я у вас в долгу.
Лейтенант Фримен взял костыль и тоже встал.
– Не у меня. У мисс Шарлотты.
Шарлотта оцепенела, увидев стоящего на пороге Джеймса. Окинув взглядом комнату, он увидел, что все ее вещи были упакованы в чемоданы и баулы.
Первоначальное чувство вины у нее сменилось готовностью дать отпор ему, если он начнет на нее кричать.
Однако Джеймс вежливо спросил:
– Шарлотта, не могли бы мы поговорить с тобой в, соседней комнате?
Она коротко кивнула и направилась в другую комнату. Джеймс аккуратно закрыл за ними дверь. Шарлотта остановилась за большим креслом, словно оно могло защитить ее от душевных страданий, и настороженно повернулась к Джеймсу лицом.
В комнате воцарилась напряженная тишина.
Он провел ладонью по рту.
– Это так неудобно.
Она вскинула бровь.
– Для тебя, разумеется... Понимаешь, я не хотел причинить тебе боль, Шарлотта. У меня были самые лучшие намерения. Хотя не все из них... – Голос его пресекся.
– Нельзя ли начать сначала? – негромко предложила она, хватаясь за кресло, словно стараясь поддержать свою угасающую решимость.
– Я не знаю, когда это по-настоящему началось. Может, Мортимер и я ненавидели друг друга с детства. Трудно найти двух более непохожих людей. Мы всегда друг с другом соперничали. За внимание дяди, за женщин – за все. Но я получил титул и землю. Правда, вместе с вытекающей из этого ответственностью.
Шарлотта сжалась. Вот оно, сейчас он скажет о потребности в деньгах, чтобы содержать герцогство.
– Мортимер всегда хотел больше, ему требовалось больше. Наши отношения еще более ухудшились, после того как умер дядя. – Джеймс передернул плечами и помолчал. – Должно быть, я не до конца понимал, насколько он порочен. Или до какой степени коррупция способна запачкать других.
– Ты полагаешь, что его аморальность запачкала тебя?
Джеймс некоторое время молчал, размышляя, затем медленно кивнул.
– Как ты можешь винить кузена за собственное двуличие?
– Честно говоря, не могу.
Повисла тяжелая тишина. Затем Джеймс поднял руку.
– Это моя вина, что я втянул тебя в эту кошмарную историю. Клянусь, что если бы была возможность вернуться назад...
Скрестив руки, чтобы сдержать дрожь, Шарлотта спросила:
– И что бы ты сделал иначе?
– Во-первых, я бы ни за что не стал прятать карту и ключи в твоей комнате.
– Почему ты это сделал?
– Потому что мне дали понять, что Мортимер неравнодушен к тебе. Что он хочет на тебе жениться.
– И какое это имеет отношение ко всей истории?
– Мортимер всегда весьма ревниво относился к тому, что ему принадлежало. Я подумал, что он никому не позволит войти в твою комнату, причинить вред тебе или твоей репутации. Так что твоя комната была идеальным местом в качестве тайника.
Шарлотта покачала головой.
– Но какое отношение имеет Мортимер к карте и ключам?
Джеймс опустился на диван и тихо, но четко произнес:
– Потому что он главный организатор краж в военном ведомстве.
Шарлотта от изумления открыла рот. Оказывается, во всей этой истории существует немало такого, о чем она даже не подозревала.
Джеймс пожал плечами.
– Я не знаю, с какой целью он организовал эти кражи: чтобы насолить мне, или поддержать Наполеона, или обогатиться, или же в силу всех этих причин. Но каковы бы ни были его мотивы, я знаю, что за всем этим стоит он и что, по всей вероятности, именно он убил Эджертона и пытался похитить тебя. Я хотел разобраться с ним самостоятельно, чтобы спасти мать и сестру от скандала и унижения. Я не хотел, чтобы кто-то узнал о том, что он собой на самом деле представляет.
Бросив на Джеймса быстрый взгляд, Шарлотта прочитала решимость в его глазах. Значит, он хотел убить своего кузена. Обойдя кресло, она устало опустилась в него. Она знала, что Мортимер был лживым и непорядочным, но узнать, что он к тому же еще убийца и предатель, – это уже слишком. Она провела ладонью по глазам.
– Скажи что-нибудь, Шарлотта, – попросил Джеймс. Она не знала, как долго она молчала, размышляя об услышанном.
– Как ни странно, но все сходится. Он всегда безумно стремился заполучить все, и это лишало его остатков разума.
– Мне тошно в этом признаться, но и меня тоже. Я очень сожалею, что втянул тебя в это кошмарное дело, Шарлотта.
Это было последнее, завершающее оскорбление. Он сожалел, что узнал ее, что состоялась помолвка...
У нее пересохло во рту. Она удивилась, что все же одно слово сумела произнести.
– Почему?
– Все это не стоило того, чтобы использовать тебя так безжалостно.
В какой-то степени она была рада, что он чувствует себя мерзко, однако он не употребил нужных слов, после которых все кончается хорошо. Сердце ее кричало, она страшно хотела, чтобы он признался в вечной любви, чтобы он сказал, что полюбил ее за ее душевные качества, а не за приданое или за роль, которую она сыграла в махинациях Мортимера.
А он лишь сказал:
– Я очень сожалею обо всем, что случилось.
Если бы у нее было чувство собственного достоинства, она бы разразилась пламенной речью, хлопнула бы перед его носом дверью, но у нее было такое ощущение, что она не может пошевелиться, что ее тело приросло к креслу.
– Он напугал тебя сегодня?
– До сегодняшнего вечера я не боялась его.
– А сейчас боишься?
– Да.
– Надеюсь, ты знаешь, что, несмотря на мое омерзительное поведение, я никогда бы не причинил тебе зла.
Однако эти слова вызвали лишь боль в сердце. Тем временем Джеймс продолжал:
– Я втянул тебя в это сумасшествие, чтобы оторвать тебя от него. Чтобы раздразнить его, выманить и заставить прийти за тобой.
– Ты использовал меня как приманку?
– Да. – Джеймс сделал гримасу. – И чтобы причинить ему боль. Чтобы поиздеваться над ним так, как издевался он... Хотел забрать у него то, что он очень хотел.
Ее алмазы. Шарлотта смотрела на свои руки, которые безжизненно лежали на коленях.
Он подался вперед и сурово проговорил:
– Я бесчестный плут. Я приношу извинения за то, что так ужасно с тобой обошелся. Ты заслуживаешь лучшего отношения.
Не поднимая глаз, она покачала головой:
– Я не знаю, чему верить.
– Я знаю, что был нечестен в своих намерениях в начале нашей помолвки, но сейчас я совершенно искренен в своем уважительном отношении к тебе. Я... я хотел бы искупить перед тобой свою вину.
Она медленно подняла голову.
– Каким образом?
– Женитьбой. Дай мне шанс искупить мою вину, и я клянусь своей честью, что сделаю все, чтобы ты никогда не жалела о своем выборе.
От этих слов она ощутила какую-то горечь.
– Ты имеешь в виду, что я должна выбрать тебя, а не твоего кузена?
– Не совсем. Я хочу сказать, что я... я созрел для того, чтобы любить тебя. Я хочу жениться на тебе.
Совсем по другим причинам, кричало ее сердце.
– Я знаю, что слишком много прошу у тебя. Но пожалуйста, хотя бы подумай о возможности нашего брака. Я знаю, что он будет успешным.
Будет успешным... От этих слов заныло под ложечкой. Ей нужно было больше, чем просто приемлемый союз. Она хотела гораздо большего.
Он наклонился к ней, взял ее руку и умоляюще посмотрел на нее своими пронзительными темно-синими глазами.
– Пожалуйста, хотя бы подумай об этом.
Хотя Шарлотта понимала, что следует немедленно отказаться от этой сделки, у нее не хватило духу это сделать. Сказать ему, что она никогда не выйдет замуж. Ни за него самого, ни за его омерзительного кузена, ни за кого-либо другого. Однако же она молча кивнула.
– Спасибо, – выдохнул он.
Шарлотта посмотрела на свою бледную руку в его большой смуглой ладони. Это соприкосновение успокаивало, и более того: было такое ощущение, что между ними существуют тесная связь, тепло, ласка. Но ведь это ложь, которая базируется на ее чувствах, а не на его. Она как бы читала между строк: он чувствовал себя виновным, чувствовал обязанным, возможно даже, испытывал какие-то теплые чувства к ней, но и сейчас был полон решимости заполучить то, что хотел его кузен, и в чем он до сих пор нуждался: алмазы.
Он нежно погладил ее пальцы.
– Я чувствую себя так, словно подвел тебя.
В дверь постучали. Джеймс в упор посмотрел на нее.
– Мы закончили?
– Да, – шепотом ответила она. Он повернул голову к двери.
– Входи.
В комнату вошел Коллин.
– Все готово для вашего отъезда, ваша светлость.
Джеймс отпустил ее руку и встал. Извиняющимся тоном он проговорил:
– Я должен ехать. Я договорился с лейтенантом Фрименом о твоей охране.
– Делай то, что должен. Найди это золото и возвращайся назад.
«А пока ты там, добудь мне другое сердце, потому что мое разбилось вдребезги».
Он кивнул и, чуть поколебавшись, наклонился и прикоснулся бархатными губами к ее рту.
– До свидания.
Какое-то время он смотрел на нее. Чего он от нее хотел? Знака о том, что он прощен?
Затем повернулся и вышел из комнаты.
Сидевшая в гостиной вдовствующая герцогиня макнула в чернильницу гусиное перо и продолжила свое письмо кузине Одри.
«Кроме того, девица Хейстингс быстро усвоила некоторые уроки, которые я преподала ей по хозяйству. Вообще она умна, остроумна, с характером. Нужно иметь ум и мужество, чтобы дать отпор леди Карлтон. Шарлотта оказалась в тот вечер на высоте. Из нее могла бы получиться хорошая герцогиня.
Я начинаю думать, что, несмотря на ее достойные сожаления родственные связи, она может оказаться отличной парой для Джеймса. Хотя...»
Она с минуту поколебалась, стоит ли делиться на бумаге своими опасениями. Затем макнула перо и продолжила письмо.
«Хотя меня беспокоит ее нежелание определить дату свадьбы, сделать необходимые покупки...»
В дверь постучал Джеймс. Она отодвинула письмо и перо и вопросительно подняла голову.
Он вошел в комнату; вид у него был довольно хмурый.
– Мне нужна твоя помощь, мама, – заявил он.
Она выпрямилась. Она не могла припомнить, когда Джеймсу требовалась ее помощь. У нее защемило сердце.
– Я к твоим услугам, Джеймс. Расскажи о своей проблеме.
Он потер глаза. Выглядел он усталым и казался сейчас старше своих лет.
– У меня нет времени все объяснять во всех подробностях. Я должен сейчас ехать.
– На поиски украденного.
– Да. Так вот, мама, мне нужно, чтобы ты пообещала, что поможешь Шарлотте.
Мать наклонилась вперед.
– Чем я могу помочь?
Он провел рукой по волосам. Они были взлохмачены. Ей хотелось бы, чтобы он зачесал их назад и уложил с помощью помады, которую она купила. Джеймс опустил руку.
– Я не знаю в точности, что ей может понадобиться. Я хочу, чтобы ты дала обещание помочь Шарлотте любым доступным тебе способом.
– То есть я должна опекать ее?
– Скорее, укрощать тигриц. – Джеймс посмотрел на мать, и сердце вдовствующей герцогини сжалось, когда она увидела боль в его глазах. В глазах, похожих на отцовские. – Просто постарайся сделать все, что можешь, чтобы ее не обидели.
Мать кивнула и торжественно заявила:
– Сделаю все от меня зависящее, чтобы защитить ее.
Их взгляды встретились, и на мгновение ей показалось, что в его глазах блеснула слеза.
– Спасибо, – сдержанно сказал Джеймс. – Я должен ехать.
Она встала и подошла к сыну:
– Счастливого пути, Джеймс, – и сжала ему руку. Он вздрогнул, затем тоже сжал ей руку и направился к двери. У матери было сильное желание вернуть его. Чтобы сказать что-нибудь такое, что могло бы стереть с его лица это страдальческое выражение. В конце концов, он был ее мальчиком.
Шарлотта села на край большой кровати, посмотрела вокруг и остановила взгляд на чемоданах.
– Куда это вы собрались? – спросила появившаяся на пороге вдовствующая герцогиня.
Шарлотта подняла глаза. Седые волосы женщины были зачесаны назад и собраны в пучок, открывая тем самым виски. Она с царственным видом вошла в комнату, зеленые юбки полоскались вокруг ее ног.
– Я задала вопрос.
– Домой, – тихо ответила Шарлотта. Вдовствующая герцогиня скрестила на груди руки.
– Ваш дом здесь.
Шарлотта пожала плечами.
– Я никому не позволю наносить обиду моей семье, Шарлотта. Нашей семье.
Шарлотта вздрогнула. Вдовствующая герцогиня впервые назвала ее по имени.
– Джеймс уехал, – добавила она, – и просил меня присмотреть за вами.
Шарлотта отвела глаза, затем отвернулась.
Немолодая седовласая женщина подошла поближе, остановилась перед Шарлоттой и пальцем приподняла ей подбородок.
– Что тебя беспокоит, дитя мое?
Шарлотта отдернула голову.
– Ничего.
– Глупости.
Шарлотта едва не засмеялась.
– Глупости?
– Да. И притом я никогда в жизни не встречалась с большей глупостью. Ты должна быть здесь, стать очередной герцогиней Жирар. Я не могу выносить, когда у тебя такой мрачный вид, когда морщины портят твое очаровательное личико.
– Но вы не хотите меня, вы это помните?
Матрона махнула рукой.
– То было раньше, сейчас другое дело.
– Чем объяснить такую перемену?
– Ты не можешь принять подарок, который я любезно подношу?
– Вы не даете мне того, чего я хочу.
Матрона фыркнула.
– Нет сомнения, что ты хочешь этого. Ты будешь богатой герцогиней, иметь хорошую родню.
– Я уже богата, и у меня хорошая родня.
Интересно, что вдовствующая герцогиня скажет, если узнает, что герцогство промотано? Вероятно, по своему обыкновению, высокомерно задерет нос.
Вдовствующая герцогиня скрестила руки, выгнула бровь и ввела в игру свою козырную карту:
– Но ты будешь иметь Джеймса!
– Джеймс – не вещь, которую вы можете мне подарить.
Матрона нахмурилась. Дело оборачивалось не так, как она планировала. Она решила сменить тактику.
– Вы хотите выдать свою сестру замуж в течение этого сезона?
Шарлотта наклонила голову и медленно ответила:
– Да.
– В таком случае тебе лучше распаковать вещи, потому что ни одна из высокопоставленных семей не пожелает принять ее в свое лоно после скандала, связанного с твоим разрывом с Джеймсом. Я не думаю, что твоя младшая сестра будет довольна, если ты разрушишь ее счастье. Разве не так? – Поджав губы, вдовствующая герцогиня подошла к туалетному столику. Она посмотрела на отражение Шарлотты в зеркале. – И перестань жевать губу, дитя мое. Я не знаю, что происходит между тобой и моим сыном. Я знаю лишь одно: если ты уедешь, ты сильно подпортишь шансы твоей сестры. Оставайся по крайней мере до конца сезона. Удостоверься, что твоя сестра хорошо устроена. А к тому времени ты и Джеймс помиритесь.
– Мы не помиримся, – угрюмо возразила Шарлотта. – У нас... все кончено.
– Не будь смешной! – Матрона погрозила пальцем. – Вы, молодые, бываете иногда глупыми. Что бы он ни сделал, прости его, а затем начинайте жить нормальной жизнью. Какой толк превращать жизнь в цепь скандалов? Добрые отношения бывают не так часто. Ты должна дорожить теми, кто тебя любит. Для этого потребуются усилия, уступки и умение прощать. Ты поймешь это, когда станешь более зрелой.
Шарлотта приподняла бровь.
– И это говорит леди, которая предала свою лучшую подругу и тридцать лет третирует ее за то, что она последовала велению своего сердца?
Вдовствующая герцогиня дернулась, словно ей залепили пощечину.
– Я не предавала Сильвию. Это она предала меня.
– Каким образом?
Матрона фыркнула.
– Каким образом? Ну, она... она убежала.
– И в чем же тут предательство?
Вдовствующая герцогиня нахмурилась и скрестила на груди руки.
– Я не обязана тебе отвечать... и моей вины в этом нет.
– В самом деле? Разве вы не сделали мишенью тетю Сильвию и ее балы? Разве вы не поддерживаете, по крайней мере морально, этого негодяя Джеффриса в его претензиях к Джасперсу? Разве вы не пытались не допустить тетю Сильвию в этот дом? Вам следовало бы попросить ее о том, чтобы она простила, а не выступать против ее присутствия! Вам следовало бы протянуть ей оливковую ветвь, а не встречать скандальными высказываниями! Не стоит давать мне советы о том, как сохранить добрые отношения, ваша светлость! Я не наношу ударов в спину тому, кто меня любит!
Матрона стояла словно в шоке. По выражению ее лица было видно, что слова Шарлотты попали в цель и глубоко поразили ее.
– Ты только скажи, что останешься, – пробормотала она.
Шарлотта покачала головой, стиснула пальцами юбки.
– Кажется, у меня нет выбора, если я не хочу навредить своей сестре и не настроить ее против себя на всю жизнь. – Она приподняла подбородок. – Этого я никогда не сделаю.
– Чудесно, – коротко сказала матрона, повернулась и покинула комнату.
Идя по коридору, вдовствующая герцогиня прижимала кулак к животу, чтобы не дать желчи подняться к горлу. Слова Шарлотты дошли до самых глубин ее души, где уже тридцать лет она прятала чувство вины. Где все эти десятилетия скрывались угрызения совести и чувство стыда. Она предала свою лучшую подругу и продолжала ее предавать до сих пор.
Она шла по коридору, ничего не видя, ноги сами принесли ее в спальню. В ней что-то надорвалось, и желчь, несущая боль и отвращение к самой себе, бушевала в ее груди.
Даже покой ее спальни не успокоил ей нервы, как это обычно бывало. Она отпустила горничную и подошла к зеркалу. На нее смотрела старая седая женщина. Она провела рукой по глазам. Неужели она такая ужасная женщина, какой ее обрисовала Шарлотта? Неужели она могла быть такой слепой и самовлюбленной, чтобы предать повторно ближайшую подругу, единственную женщину, которая была ей поистине сестрой? Она тяжело опустилась на кровать, испытывая чувство стыда и ощущение утраты. Если бы у нее был человек, с которым она могла поделиться! Скупая слезинка скатилась по ее морщинистой щеке. Если бы она могла поговорить с Сильвией...
Глава 30
– Входите, – проговорил Джеймс, отрывая взгляд от карт. – Чем могу быть полезен, лейтенант?
– Я хочу поговорить с вами доверительно. Могу я закрыть дверь?
– Разумеется.
Закрыв дверь, лейтенант Фримен по-военному вытянулся перед письменным столом Джеймса.
– Я хочу поговорить с вами как мужчина с мужчиной, сэр. Это возможно?
Джеймс выпрямился.
– Это звучит серьезно.
– Благополучие мисс Шарлотты для меня дело очень серьезное. – Он посмотрел в глаза Джеймсу. – Я хочу, чтобы вы посмотрели мне в глаза и поклялись, что ваши намерения по отношению к мисс Шарлотте честны и благородны.
Не отводя взгляда от глаз лейтенанта, Джеймс спокойно и торжественно произнес:
– Даю вам честное слово, что мои намерения в отношении Шарлотты благородны и искренни. Я хочу защитить ее и обеспечить ее благополучие. Она должна стать моей женой и матерью моих детей.
Они стояли молча, глядя друг другу в глаза, пока лейтенант Фримен пытался взвесить слова герцога. Затем лейтенант медленно кивнул.
– Я надеюсь, что вы исполните это обещание.
– Да, исполню. А в чем дело?
– Мисс Шарлотта наверху, она готовится к отъезду.
– О, наверное, она что-то забыла у брата?
– Нет, сэр. Она уезжает насовсем.
– Насовсем? – недоуменно переспросил Джеймс. – Я отправляюсь в весьма опасную экспедицию, и она в этот момент решает меня покинуть? И когда же она собирается сказать мне об этом?
Лейтенант Фримен поднял руку.
– Погодите минуту. Мисс Шарлотта перенесла много неприятностей сегодня. Ваш мерзкий кузен пытался убить ее, предварительно сказав ей несколько гадостей о вас.
– Убить? Мортимер? Шарлотту? – задыхаясь, спросил Джеймс, тяжело опускаясь на стул. – Но когда? И как?
– В карете по дороге сюда, когда она ехала от брата. Он устроил западню, ударил Джона Драйвера по голове и бросил его между домами. Пока я отлучался, чтобы выяснить причину остановки транспорта на дороге, он вскочил в карету. К счастью, Шарлотта оказалась проворной. У этого пса ничего не получилось.
Джеймс с опаской посмотрел на лейтенанта:
– Она цела и невредима?
– Да.
– Что он наговорил ей обо мне?
– Я при этом не присутствовал, так что не могу сказать. Но похоже, она приняла его слова близко к сердцу.
Джеймс сделал судорожный вдох. Лейтенант прищурил глаза.
– Вздор и чушь, не так ли?
Джеймс сделал гримасу.
– Все сложнее. Мои намерения по отношению к Шарлотте сейчас благородны. Но когда я в первый раз попросил ее выйти за меня замуж, то... – он умоляюще посмотрел на лейтенанта, – понимаете, я тогда еще не знал Шарлотту.
Лейтенант мудро кивнул, мгновенно все поняв до конца.
Джеймс встал и принялся ходить по комнате.
– Я не могу сейчас ехать.
Лейтенант подошел к дивану, опустился на него и положил рядом костыль.
– Я не думаю, что у вас есть выбор. Вы должны забрать это золото, пока оно не уплывет. Мы сумеем защитить мисс Шарлотту. Защита мисс Шарлотты для меня – дело чести всей моей жизни. – Он почесал гладко выбритую щеку. – Кое-какие добрые дела я в госпитале делал, но этого недостаточно. – Покачав головой, он улыбнулся. – У меня есть цель: помочь вам вернуть украденное имущество и, – глаза его мстительно блеснули, – наказать этого мерзкого пса.
– Я должен помешать отъезду Шарлотты. – Джеймс посмотрел на дверь. – Но как это сделать? Она думает, что я чудовище. И я не могу ее винить за это.
– Поговорите с ней. Убедите ее.
Джеймс рассеянно кивнул и тут же встал.
– Что ж, спасибо, что пришли ко мне, лейтенант. Я у вас в долгу.
Лейтенант Фримен взял костыль и тоже встал.
– Не у меня. У мисс Шарлотты.
Шарлотта оцепенела, увидев стоящего на пороге Джеймса. Окинув взглядом комнату, он увидел, что все ее вещи были упакованы в чемоданы и баулы.
Первоначальное чувство вины у нее сменилось готовностью дать отпор ему, если он начнет на нее кричать.
Однако Джеймс вежливо спросил:
– Шарлотта, не могли бы мы поговорить с тобой в, соседней комнате?
Она коротко кивнула и направилась в другую комнату. Джеймс аккуратно закрыл за ними дверь. Шарлотта остановилась за большим креслом, словно оно могло защитить ее от душевных страданий, и настороженно повернулась к Джеймсу лицом.
В комнате воцарилась напряженная тишина.
Он провел ладонью по рту.
– Это так неудобно.
Она вскинула бровь.
– Для тебя, разумеется... Понимаешь, я не хотел причинить тебе боль, Шарлотта. У меня были самые лучшие намерения. Хотя не все из них... – Голос его пресекся.
– Нельзя ли начать сначала? – негромко предложила она, хватаясь за кресло, словно стараясь поддержать свою угасающую решимость.
– Я не знаю, когда это по-настоящему началось. Может, Мортимер и я ненавидели друг друга с детства. Трудно найти двух более непохожих людей. Мы всегда друг с другом соперничали. За внимание дяди, за женщин – за все. Но я получил титул и землю. Правда, вместе с вытекающей из этого ответственностью.
Шарлотта сжалась. Вот оно, сейчас он скажет о потребности в деньгах, чтобы содержать герцогство.
– Мортимер всегда хотел больше, ему требовалось больше. Наши отношения еще более ухудшились, после того как умер дядя. – Джеймс передернул плечами и помолчал. – Должно быть, я не до конца понимал, насколько он порочен. Или до какой степени коррупция способна запачкать других.
– Ты полагаешь, что его аморальность запачкала тебя?
Джеймс некоторое время молчал, размышляя, затем медленно кивнул.
– Как ты можешь винить кузена за собственное двуличие?
– Честно говоря, не могу.
Повисла тяжелая тишина. Затем Джеймс поднял руку.
– Это моя вина, что я втянул тебя в эту кошмарную историю. Клянусь, что если бы была возможность вернуться назад...
Скрестив руки, чтобы сдержать дрожь, Шарлотта спросила:
– И что бы ты сделал иначе?
– Во-первых, я бы ни за что не стал прятать карту и ключи в твоей комнате.
– Почему ты это сделал?
– Потому что мне дали понять, что Мортимер неравнодушен к тебе. Что он хочет на тебе жениться.
– И какое это имеет отношение ко всей истории?
– Мортимер всегда весьма ревниво относился к тому, что ему принадлежало. Я подумал, что он никому не позволит войти в твою комнату, причинить вред тебе или твоей репутации. Так что твоя комната была идеальным местом в качестве тайника.
Шарлотта покачала головой.
– Но какое отношение имеет Мортимер к карте и ключам?
Джеймс опустился на диван и тихо, но четко произнес:
– Потому что он главный организатор краж в военном ведомстве.
Шарлотта от изумления открыла рот. Оказывается, во всей этой истории существует немало такого, о чем она даже не подозревала.
Джеймс пожал плечами.
– Я не знаю, с какой целью он организовал эти кражи: чтобы насолить мне, или поддержать Наполеона, или обогатиться, или же в силу всех этих причин. Но каковы бы ни были его мотивы, я знаю, что за всем этим стоит он и что, по всей вероятности, именно он убил Эджертона и пытался похитить тебя. Я хотел разобраться с ним самостоятельно, чтобы спасти мать и сестру от скандала и унижения. Я не хотел, чтобы кто-то узнал о том, что он собой на самом деле представляет.
Бросив на Джеймса быстрый взгляд, Шарлотта прочитала решимость в его глазах. Значит, он хотел убить своего кузена. Обойдя кресло, она устало опустилась в него. Она знала, что Мортимер был лживым и непорядочным, но узнать, что он к тому же еще убийца и предатель, – это уже слишком. Она провела ладонью по глазам.
– Скажи что-нибудь, Шарлотта, – попросил Джеймс. Она не знала, как долго она молчала, размышляя об услышанном.
– Как ни странно, но все сходится. Он всегда безумно стремился заполучить все, и это лишало его остатков разума.
– Мне тошно в этом признаться, но и меня тоже. Я очень сожалею, что втянул тебя в это кошмарное дело, Шарлотта.
Это было последнее, завершающее оскорбление. Он сожалел, что узнал ее, что состоялась помолвка...
У нее пересохло во рту. Она удивилась, что все же одно слово сумела произнести.
– Почему?
– Все это не стоило того, чтобы использовать тебя так безжалостно.
В какой-то степени она была рада, что он чувствует себя мерзко, однако он не употребил нужных слов, после которых все кончается хорошо. Сердце ее кричало, она страшно хотела, чтобы он признался в вечной любви, чтобы он сказал, что полюбил ее за ее душевные качества, а не за приданое или за роль, которую она сыграла в махинациях Мортимера.
А он лишь сказал:
– Я очень сожалею обо всем, что случилось.
Если бы у нее было чувство собственного достоинства, она бы разразилась пламенной речью, хлопнула бы перед его носом дверью, но у нее было такое ощущение, что она не может пошевелиться, что ее тело приросло к креслу.
– Он напугал тебя сегодня?
– До сегодняшнего вечера я не боялась его.
– А сейчас боишься?
– Да.
– Надеюсь, ты знаешь, что, несмотря на мое омерзительное поведение, я никогда бы не причинил тебе зла.
Однако эти слова вызвали лишь боль в сердце. Тем временем Джеймс продолжал:
– Я втянул тебя в это сумасшествие, чтобы оторвать тебя от него. Чтобы раздразнить его, выманить и заставить прийти за тобой.
– Ты использовал меня как приманку?
– Да. – Джеймс сделал гримасу. – И чтобы причинить ему боль. Чтобы поиздеваться над ним так, как издевался он... Хотел забрать у него то, что он очень хотел.
Ее алмазы. Шарлотта смотрела на свои руки, которые безжизненно лежали на коленях.
Он подался вперед и сурово проговорил:
– Я бесчестный плут. Я приношу извинения за то, что так ужасно с тобой обошелся. Ты заслуживаешь лучшего отношения.
Не поднимая глаз, она покачала головой:
– Я не знаю, чему верить.
– Я знаю, что был нечестен в своих намерениях в начале нашей помолвки, но сейчас я совершенно искренен в своем уважительном отношении к тебе. Я... я хотел бы искупить перед тобой свою вину.
Она медленно подняла голову.
– Каким образом?
– Женитьбой. Дай мне шанс искупить мою вину, и я клянусь своей честью, что сделаю все, чтобы ты никогда не жалела о своем выборе.
От этих слов она ощутила какую-то горечь.
– Ты имеешь в виду, что я должна выбрать тебя, а не твоего кузена?
– Не совсем. Я хочу сказать, что я... я созрел для того, чтобы любить тебя. Я хочу жениться на тебе.
Совсем по другим причинам, кричало ее сердце.
– Я знаю, что слишком много прошу у тебя. Но пожалуйста, хотя бы подумай о возможности нашего брака. Я знаю, что он будет успешным.
Будет успешным... От этих слов заныло под ложечкой. Ей нужно было больше, чем просто приемлемый союз. Она хотела гораздо большего.
Он наклонился к ней, взял ее руку и умоляюще посмотрел на нее своими пронзительными темно-синими глазами.
– Пожалуйста, хотя бы подумай об этом.
Хотя Шарлотта понимала, что следует немедленно отказаться от этой сделки, у нее не хватило духу это сделать. Сказать ему, что она никогда не выйдет замуж. Ни за него самого, ни за его омерзительного кузена, ни за кого-либо другого. Однако же она молча кивнула.
– Спасибо, – выдохнул он.
Шарлотта посмотрела на свою бледную руку в его большой смуглой ладони. Это соприкосновение успокаивало, и более того: было такое ощущение, что между ними существуют тесная связь, тепло, ласка. Но ведь это ложь, которая базируется на ее чувствах, а не на его. Она как бы читала между строк: он чувствовал себя виновным, чувствовал обязанным, возможно даже, испытывал какие-то теплые чувства к ней, но и сейчас был полон решимости заполучить то, что хотел его кузен, и в чем он до сих пор нуждался: алмазы.
Он нежно погладил ее пальцы.
– Я чувствую себя так, словно подвел тебя.
В дверь постучали. Джеймс в упор посмотрел на нее.
– Мы закончили?
– Да, – шепотом ответила она. Он повернул голову к двери.
– Входи.
В комнату вошел Коллин.
– Все готово для вашего отъезда, ваша светлость.
Джеймс отпустил ее руку и встал. Извиняющимся тоном он проговорил:
– Я должен ехать. Я договорился с лейтенантом Фрименом о твоей охране.
– Делай то, что должен. Найди это золото и возвращайся назад.
«А пока ты там, добудь мне другое сердце, потому что мое разбилось вдребезги».
Он кивнул и, чуть поколебавшись, наклонился и прикоснулся бархатными губами к ее рту.
– До свидания.
Какое-то время он смотрел на нее. Чего он от нее хотел? Знака о том, что он прощен?
Затем повернулся и вышел из комнаты.
Сидевшая в гостиной вдовствующая герцогиня макнула в чернильницу гусиное перо и продолжила свое письмо кузине Одри.
«Кроме того, девица Хейстингс быстро усвоила некоторые уроки, которые я преподала ей по хозяйству. Вообще она умна, остроумна, с характером. Нужно иметь ум и мужество, чтобы дать отпор леди Карлтон. Шарлотта оказалась в тот вечер на высоте. Из нее могла бы получиться хорошая герцогиня.
Я начинаю думать, что, несмотря на ее достойные сожаления родственные связи, она может оказаться отличной парой для Джеймса. Хотя...»
Она с минуту поколебалась, стоит ли делиться на бумаге своими опасениями. Затем макнула перо и продолжила письмо.
«Хотя меня беспокоит ее нежелание определить дату свадьбы, сделать необходимые покупки...»
В дверь постучал Джеймс. Она отодвинула письмо и перо и вопросительно подняла голову.
Он вошел в комнату; вид у него был довольно хмурый.
– Мне нужна твоя помощь, мама, – заявил он.
Она выпрямилась. Она не могла припомнить, когда Джеймсу требовалась ее помощь. У нее защемило сердце.
– Я к твоим услугам, Джеймс. Расскажи о своей проблеме.
Он потер глаза. Выглядел он усталым и казался сейчас старше своих лет.
– У меня нет времени все объяснять во всех подробностях. Я должен сейчас ехать.
– На поиски украденного.
– Да. Так вот, мама, мне нужно, чтобы ты пообещала, что поможешь Шарлотте.
Мать наклонилась вперед.
– Чем я могу помочь?
Он провел рукой по волосам. Они были взлохмачены. Ей хотелось бы, чтобы он зачесал их назад и уложил с помощью помады, которую она купила. Джеймс опустил руку.
– Я не знаю в точности, что ей может понадобиться. Я хочу, чтобы ты дала обещание помочь Шарлотте любым доступным тебе способом.
– То есть я должна опекать ее?
– Скорее, укрощать тигриц. – Джеймс посмотрел на мать, и сердце вдовствующей герцогини сжалось, когда она увидела боль в его глазах. В глазах, похожих на отцовские. – Просто постарайся сделать все, что можешь, чтобы ее не обидели.
Мать кивнула и торжественно заявила:
– Сделаю все от меня зависящее, чтобы защитить ее.
Их взгляды встретились, и на мгновение ей показалось, что в его глазах блеснула слеза.
– Спасибо, – сдержанно сказал Джеймс. – Я должен ехать.
Она встала и подошла к сыну:
– Счастливого пути, Джеймс, – и сжала ему руку. Он вздрогнул, затем тоже сжал ей руку и направился к двери. У матери было сильное желание вернуть его. Чтобы сказать что-нибудь такое, что могло бы стереть с его лица это страдальческое выражение. В конце концов, он был ее мальчиком.
Шарлотта села на край большой кровати, посмотрела вокруг и остановила взгляд на чемоданах.
– Куда это вы собрались? – спросила появившаяся на пороге вдовствующая герцогиня.
Шарлотта подняла глаза. Седые волосы женщины были зачесаны назад и собраны в пучок, открывая тем самым виски. Она с царственным видом вошла в комнату, зеленые юбки полоскались вокруг ее ног.
– Я задала вопрос.
– Домой, – тихо ответила Шарлотта. Вдовствующая герцогиня скрестила на груди руки.
– Ваш дом здесь.
Шарлотта пожала плечами.
– Я никому не позволю наносить обиду моей семье, Шарлотта. Нашей семье.
Шарлотта вздрогнула. Вдовствующая герцогиня впервые назвала ее по имени.
– Джеймс уехал, – добавила она, – и просил меня присмотреть за вами.
Шарлотта отвела глаза, затем отвернулась.
Немолодая седовласая женщина подошла поближе, остановилась перед Шарлоттой и пальцем приподняла ей подбородок.
– Что тебя беспокоит, дитя мое?
Шарлотта отдернула голову.
– Ничего.
– Глупости.
Шарлотта едва не засмеялась.
– Глупости?
– Да. И притом я никогда в жизни не встречалась с большей глупостью. Ты должна быть здесь, стать очередной герцогиней Жирар. Я не могу выносить, когда у тебя такой мрачный вид, когда морщины портят твое очаровательное личико.
– Но вы не хотите меня, вы это помните?
Матрона махнула рукой.
– То было раньше, сейчас другое дело.
– Чем объяснить такую перемену?
– Ты не можешь принять подарок, который я любезно подношу?
– Вы не даете мне того, чего я хочу.
Матрона фыркнула.
– Нет сомнения, что ты хочешь этого. Ты будешь богатой герцогиней, иметь хорошую родню.
– Я уже богата, и у меня хорошая родня.
Интересно, что вдовствующая герцогиня скажет, если узнает, что герцогство промотано? Вероятно, по своему обыкновению, высокомерно задерет нос.
Вдовствующая герцогиня скрестила руки, выгнула бровь и ввела в игру свою козырную карту:
– Но ты будешь иметь Джеймса!
– Джеймс – не вещь, которую вы можете мне подарить.
Матрона нахмурилась. Дело оборачивалось не так, как она планировала. Она решила сменить тактику.
– Вы хотите выдать свою сестру замуж в течение этого сезона?
Шарлотта наклонила голову и медленно ответила:
– Да.
– В таком случае тебе лучше распаковать вещи, потому что ни одна из высокопоставленных семей не пожелает принять ее в свое лоно после скандала, связанного с твоим разрывом с Джеймсом. Я не думаю, что твоя младшая сестра будет довольна, если ты разрушишь ее счастье. Разве не так? – Поджав губы, вдовствующая герцогиня подошла к туалетному столику. Она посмотрела на отражение Шарлотты в зеркале. – И перестань жевать губу, дитя мое. Я не знаю, что происходит между тобой и моим сыном. Я знаю лишь одно: если ты уедешь, ты сильно подпортишь шансы твоей сестры. Оставайся по крайней мере до конца сезона. Удостоверься, что твоя сестра хорошо устроена. А к тому времени ты и Джеймс помиритесь.
– Мы не помиримся, – угрюмо возразила Шарлотта. – У нас... все кончено.
– Не будь смешной! – Матрона погрозила пальцем. – Вы, молодые, бываете иногда глупыми. Что бы он ни сделал, прости его, а затем начинайте жить нормальной жизнью. Какой толк превращать жизнь в цепь скандалов? Добрые отношения бывают не так часто. Ты должна дорожить теми, кто тебя любит. Для этого потребуются усилия, уступки и умение прощать. Ты поймешь это, когда станешь более зрелой.
Шарлотта приподняла бровь.
– И это говорит леди, которая предала свою лучшую подругу и тридцать лет третирует ее за то, что она последовала велению своего сердца?
Вдовствующая герцогиня дернулась, словно ей залепили пощечину.
– Я не предавала Сильвию. Это она предала меня.
– Каким образом?
Матрона фыркнула.
– Каким образом? Ну, она... она убежала.
– И в чем же тут предательство?
Вдовствующая герцогиня нахмурилась и скрестила на груди руки.
– Я не обязана тебе отвечать... и моей вины в этом нет.
– В самом деле? Разве вы не сделали мишенью тетю Сильвию и ее балы? Разве вы не поддерживаете, по крайней мере морально, этого негодяя Джеффриса в его претензиях к Джасперсу? Разве вы не пытались не допустить тетю Сильвию в этот дом? Вам следовало бы попросить ее о том, чтобы она простила, а не выступать против ее присутствия! Вам следовало бы протянуть ей оливковую ветвь, а не встречать скандальными высказываниями! Не стоит давать мне советы о том, как сохранить добрые отношения, ваша светлость! Я не наношу ударов в спину тому, кто меня любит!
Матрона стояла словно в шоке. По выражению ее лица было видно, что слова Шарлотты попали в цель и глубоко поразили ее.
– Ты только скажи, что останешься, – пробормотала она.
Шарлотта покачала головой, стиснула пальцами юбки.
– Кажется, у меня нет выбора, если я не хочу навредить своей сестре и не настроить ее против себя на всю жизнь. – Она приподняла подбородок. – Этого я никогда не сделаю.
– Чудесно, – коротко сказала матрона, повернулась и покинула комнату.
Идя по коридору, вдовствующая герцогиня прижимала кулак к животу, чтобы не дать желчи подняться к горлу. Слова Шарлотты дошли до самых глубин ее души, где уже тридцать лет она прятала чувство вины. Где все эти десятилетия скрывались угрызения совести и чувство стыда. Она предала свою лучшую подругу и продолжала ее предавать до сих пор.
Она шла по коридору, ничего не видя, ноги сами принесли ее в спальню. В ней что-то надорвалось, и желчь, несущая боль и отвращение к самой себе, бушевала в ее груди.
Даже покой ее спальни не успокоил ей нервы, как это обычно бывало. Она отпустила горничную и подошла к зеркалу. На нее смотрела старая седая женщина. Она провела рукой по глазам. Неужели она такая ужасная женщина, какой ее обрисовала Шарлотта? Неужели она могла быть такой слепой и самовлюбленной, чтобы предать повторно ближайшую подругу, единственную женщину, которая была ей поистине сестрой? Она тяжело опустилась на кровать, испытывая чувство стыда и ощущение утраты. Если бы у нее был человек, с которым она могла поделиться! Скупая слезинка скатилась по ее морщинистой щеке. Если бы она могла поговорить с Сильвией...
Глава 30
Шарлотта проснулась в холодном поту; сердце ее отчаянно колотилось – она не могла отделаться от кошмара, который ей приснился. Она все еще ощущала прикосновения Джеймса, его поцелуи, но без любви. Влажная рубашка прилипла к ее дрожащему телу. В комнате было темно, светились лишь затухающие угольки камина. Часы в коридоре пробили три, их удары громко прозвучали в ночной тиши. Шарлотта встала с кровати; ногам было холодно ступать по деревянному полу, когда она стала ходить перед камином. Что случилось с ее грандиозным планом – остаться старой девой и найти в этом счастье?
А случилось то, что она влюбилась. Эта коварная штука подкралась к ней незаметно и застала врасплох. Обаяние Джеймса, его природные способности, быстрый ум и, конечно, его сногсшибательная красота постоянно разрушали созданную ею защитную броню, ее решимость, и она пала жертвой самого могучего противника – любви.
Схватив кочергу, Шарлотта стала энергично мешать угли, словно пытаясь отделаться от собственных демонов. Затем уселась перед камином, прижав колени к груди и обхватив их руками. Тихонько покачиваясь, она попыталась привести в порядок свои чувства. Тщетно пыталась она скрыть от себя ужасную правду о том, что она влюбилась в человека, который откровенно признался, что вел себя по отношению к ней неблагородно. И тем не менее она хотела его, хотя он и не любил ее.
– Ну и дурочка ты, Шарлотта, – прошептала она. – Самая легкомысленная из всех дурочек. Не хотела бы я быть на твоем месте.
Из ее груди вырвался хриплый неестественный смешок, который тут же сменился рыданием. Она зарылась лицом в колени. Она осталась в Пеннингтон-Хаусе вовсе не потому, чтобы не навредить сестре. Она осталась здесь по той причине, что ей невыносима мысль о том, что она не сможет видеть Джеймса.
Ей хотелось еще хоть немного побыть вместе, после того как он вернется из Уоша. Это глупо, она это понимала, но тем не менее это так. Она еще крепче обняла колени, продолжая раскачиваться перед камином.
– Какая ты глупая девчонка! – воскликнула она сквозь слезы. – Ну что ты наделала?
Кто-то постучал в дверь Шарлотты, но она проигнорировала стук и еще глубже зарылась под одеяло.
– Господи, да здесь совсем темно, – раздался голос Элизабет. – Я знаю, что сейчас модно спать в такой темноте, но я должна показать тебе.
Она наклонилась над Шарлоттой. Шарлотта выглянула из-под одеяла. Глаза у нее слипались, в голове гудело.
– Который час? – спросила она.
– Почти девять. Я прошу прощения, – с виноватым видом сказала Элизабет. – Ты выглядишь очень усталой, но я жду с половины девятого и терпение у меня кончилось.
Шарлотта медленно села в кровати, натянув на себя одеяло.
Элизабет возбужденно заговорила:
– Ты попала в светскую хронику, – она протянула «Ивнинг газет». – Вот видишь: «Разгром в туалетной комнате». – Она счастливо засмеялась. – Чудесно, не правда ли?
Пританцовывая, с трудом сдерживая восторг, она стала читать:
– «Разгром в туалетной комнате.
Некая недавно обрученная молодая леди, чьи высокие моральные качества и добродетели не подлежат сомнению, публично отчитала вдову, которая продемонстрировала эксцентричность и экстравагантность и, попросту говоря, дурной тон в туалетной комнате на балу у Кавендишей. Несмотря на экстраординарную провокацию, молодая леди сохранила чувство собственного достоинства и выдержку. Мы ожидаем, что немолодая вдова экстренно покинет город, поскольку ее присутствие на любых раутах невозможно».
Элизабет подняла от газеты голову.
– Они тоже подчеркнули все «эксы». Разумеется, это твоя идея. Очень остроумно с твоей стороны, Шарлотта. И как ты только это придумала?
Шарлотта открыла было рот, но Элизабет не дала ей сказать.
– Очень хороший материал. Я должна написать песню. Плохо, что у тебя нет здесь фортепьяно. – С чисто девическим энтузиазмом она бросилась к двери. – Приходи ко мне в зеленую комнату, я напишу для тебя что-то очень симпатичное.
А случилось то, что она влюбилась. Эта коварная штука подкралась к ней незаметно и застала врасплох. Обаяние Джеймса, его природные способности, быстрый ум и, конечно, его сногсшибательная красота постоянно разрушали созданную ею защитную броню, ее решимость, и она пала жертвой самого могучего противника – любви.
Схватив кочергу, Шарлотта стала энергично мешать угли, словно пытаясь отделаться от собственных демонов. Затем уселась перед камином, прижав колени к груди и обхватив их руками. Тихонько покачиваясь, она попыталась привести в порядок свои чувства. Тщетно пыталась она скрыть от себя ужасную правду о том, что она влюбилась в человека, который откровенно признался, что вел себя по отношению к ней неблагородно. И тем не менее она хотела его, хотя он и не любил ее.
– Ну и дурочка ты, Шарлотта, – прошептала она. – Самая легкомысленная из всех дурочек. Не хотела бы я быть на твоем месте.
Из ее груди вырвался хриплый неестественный смешок, который тут же сменился рыданием. Она зарылась лицом в колени. Она осталась в Пеннингтон-Хаусе вовсе не потому, чтобы не навредить сестре. Она осталась здесь по той причине, что ей невыносима мысль о том, что она не сможет видеть Джеймса.
Ей хотелось еще хоть немного побыть вместе, после того как он вернется из Уоша. Это глупо, она это понимала, но тем не менее это так. Она еще крепче обняла колени, продолжая раскачиваться перед камином.
– Какая ты глупая девчонка! – воскликнула она сквозь слезы. – Ну что ты наделала?
Кто-то постучал в дверь Шарлотты, но она проигнорировала стук и еще глубже зарылась под одеяло.
– Господи, да здесь совсем темно, – раздался голос Элизабет. – Я знаю, что сейчас модно спать в такой темноте, но я должна показать тебе.
Она наклонилась над Шарлоттой. Шарлотта выглянула из-под одеяла. Глаза у нее слипались, в голове гудело.
– Который час? – спросила она.
– Почти девять. Я прошу прощения, – с виноватым видом сказала Элизабет. – Ты выглядишь очень усталой, но я жду с половины девятого и терпение у меня кончилось.
Шарлотта медленно села в кровати, натянув на себя одеяло.
Элизабет возбужденно заговорила:
– Ты попала в светскую хронику, – она протянула «Ивнинг газет». – Вот видишь: «Разгром в туалетной комнате». – Она счастливо засмеялась. – Чудесно, не правда ли?
Пританцовывая, с трудом сдерживая восторг, она стала читать:
– «Разгром в туалетной комнате.
Некая недавно обрученная молодая леди, чьи высокие моральные качества и добродетели не подлежат сомнению, публично отчитала вдову, которая продемонстрировала эксцентричность и экстравагантность и, попросту говоря, дурной тон в туалетной комнате на балу у Кавендишей. Несмотря на экстраординарную провокацию, молодая леди сохранила чувство собственного достоинства и выдержку. Мы ожидаем, что немолодая вдова экстренно покинет город, поскольку ее присутствие на любых раутах невозможно».
Элизабет подняла от газеты голову.
– Они тоже подчеркнули все «эксы». Разумеется, это твоя идея. Очень остроумно с твоей стороны, Шарлотта. И как ты только это придумала?
Шарлотта открыла было рот, но Элизабет не дала ей сказать.
– Очень хороший материал. Я должна написать песню. Плохо, что у тебя нет здесь фортепьяно. – С чисто девическим энтузиазмом она бросилась к двери. – Приходи ко мне в зеленую комнату, я напишу для тебя что-то очень симпатичное.