Воины из Тарранта расселись на поляне, некоторые стояли, привалившись к скале, и все беспечно ждали прибытия друзей.
— Глупцы! Встаньте, приготовьтесь встретить нападение! — прозвенел голос Рейнарда.
— Это ты глупец, — засмеялся молодой воин и приподнялся на локте. — Думаешь, мы поверим твоим безумным россказням, которые ты часами твердишь, как попугай?
В отчаянии Рейнард закричал:
— Если ваш граф не принимает всерьез опасность, ваш долг защитить его, быть бдительными!..
Воин лениво поднялся и обратился к графу:
— Милорд, позвольте, я заткну пасть этой собаке.
Несса замерла; Рейнард снова и снова повторял свои предупреждения — о молодом принце, о мстительном рыцаре, о мятеже с целью прикрыть убийство. Воины хохотали, и даже граф улыбался. Рейнард всех насмешил — кроме крайне нервного Эрделла, который предвкушал давно ожидаемое отмщение.
Время тянулось невыносимо долго, нескончаемо. Внезапно незнакомец, стоявший в кустах, прямо под Несши, поднял лук и прицелился в смеющегося графа — и Несса мгновенно отреагировала. Раздался пронзительный крик, и почти одновременно с ним просвистела стрела, вонзившаяся в дерево рядом с Гарриком. Он вскочил и кинулся в кусты, откуда доносились крики; следом за графом бросились его воины. Глаза, метавшие ледяные стрелы, округлились при виде за бавного зрелища: сэр Гилфри пытался сбросить со спины мальчишку, который вцепился в него как клещ. А в следующий миг граф увидел на земле знакомую — слишком знакомую! — фигуру мужчины, который отчаянно отбивался от хрупкой молодой женщины. Несса вцепилась в него мертвой хваткой и отпустила только после того, как Гаррик оттащил ее и схватил противника за горло.
— Берегись Тарранта! — прогремел знакомый боевой клич.
Гаррик резко обернулся, не выпуская свою жертву; к ним скакал Коннел, размахивавший над головой мечом.
Увидев Гаррика, барон в замешательстве остановился; остановился и весь его отряд.
Тут Гаррик повернулся к жене. Пока Несса боролась с убийцей, она не думала о ссадинах и царапинах, но теперь почувствовала, что у нее ноет и болит все тело. Она не двигалась, чтобы не стало хуже, и неотрывно смотрела на мужчину, которого называла «искусителем во спасение». Передав своего пленника сэру Джасперу, граф шагнул к Нессе, подхватил ее на руки и прижал к груди. Он заглянул ей в глаза, и его взгляд был красноречивее любых слов.
Вокруг все громко хвалили Уилла за блестящую атаку и связывали угрюмому Гилфри руки за спиной.
— Хвала всем святым, мы удостоились посещения нашего обожаемого принца! — с усмешкой воскликнул барон, глядя на бывшего противника Нессы. Повернувшись к графу, Коннел проговорил: — Гаррик, я понимаю, что у тебя есть более приятные занятия, но отвлекись, поприветствуй нашего сиятельного гостя.
Гаррик повернулся и окатил ледяным взглядом человека, о котором его постоянно предупреждала Несса. Джон потупился и начал оправдываться.
— Спокойно! — прорычал сэр Гилфри. — Они напали на нас, когда мы были одни. Они пока еще не победили, хоть думают иначе, — В его голосе были презрение и вызов. — У нас есть свои силы, и мы еще увидим, как вы побежите, сломленные нашей мощью.
— Какие силы, вот эти? — В охватившем всех возбуждении никто не заметил, как на поляну вышли человек сорок слуг под предводительством лорда Уильяма и «потерявшихся» друзей Нессы. Старый граф насмешливо взглянул на сэра Гилфри. — Благодаря содействию Орама я узнал, кого ты соблазнил лживыми обещаниями, ночью всех объехал и обнаружил, что никто из них и не собирался следовать за тобой. Они знают, что мой сын больше заслуживает доверия, чем ты. Ты собирался использовать этих людей для достижения своей цели, а потом они бы поплатились за это жизнью.
Лорд Гилфри в ярости передернул плечами. А лорд Уильям тем временем продолжал:
— Но они и без моего вмешательства собирались позволить тебе прийти сюда, чтобы ты пал перед мощью Ледяного Воина. Тебя ждет его возмездие?
— Боюсь, что нет, отец, — прозвучал над ухом Нессы голос Гаррика. — Возмездие я оставляю тебе. Наш гость королевской крови преуспел бы, если бы не защита моего доброго духа, моей голубки, обладающей удивительной силой, — ей он не смог противостоять.
Несса в смущении уткнулась лицом в широкое плечо Гаррика.
— Моя жизнь продолжается благодаря тому, что она защитила человека, который ей не верил, и благодаря доблести юного сэра, чья помощь будет вознаграждена. — Поверх кудрей Нессы Гаррик посмотрел на мальчика, который освобождал от пут ноги Рейнарда, связанного по ошибке.
Уилл радостно улыбнулся, но тут же постарался придать лицу невозмутимое выражение взрослого мужчины.
И тут вдруг раздался крик, похожий на рычание взбешенного животного.
— Сзади, Гаррик! — закричал Рейнард.
Граф инстинктивно сделал шаг в сторону и, поставив Нессу на ноги, повернулся, прикрыв ее собой. В следующее мгновение перед ними упал сэр Эрделл с кинжалом в вытянутой руке. И такой же кинжал с костяной ручкой торчал у него между лопаток.
Несса увидела, как из рядов странного отряда лорда Уильяма выступил сэр Руфус. Он медленно подошел к бездыханному телу внука и опустился на колени.
— Мне пришлось это сделать, мой мальчик, — пробормотал он, обращаясь к тому, кто уже не мог его слышать. — Твое поведение — позор для семьи, для Тарранта. — Старческие руки осторожно заправили растрепанные волосы мертвеца за ухо. Немного помолчав, сэр Руфус добавил: — Это я виноват. Я не научил тебя скромности, умению укрощать свое высокомерие и жадность. И за это должен теперь смотреть, как ты лежишь, сраженный моей рукой.
Хотя Несса не могла сожалеть о поступке, который спас жизнь ее возлюбленного, ей было мучительно жаль старика. Она опустилась рядом с ним на помятую траву.
Несса утешала сэра Руфуса и молилась за душу его внука, которому отныне не требовалась человеческая помощь. Гаррик же решительно направился к Рейнарду. Долговязый молодой человек переминался с ноги на ногу и потирал руки, только что освобожденные от веревки. Он неуверенно взглянул на приближающегося могучего воина.
— Я ошибался в мыслях и делах, прости меня… брат. — Гаррик протянул родственнику руку. Воцарилась тишина; оба не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Наконец Рейнард с глубоким вздохом схватил протянутую руку пониже локтя — в знак прощения и признания родства.
— А раз ты брат моего названого брата, то ты и мой брат.
Не расцепляя рук, Рейнард и граф повернулись к человеку, прибывшему вместе с бароном. Гаррик засмеялся и свободной рукой хлопнул его по плечу.
Воины завернули труп Эрделла в накидку, положили его поперек седла и помогли своему капитану влезть на коня. Несса смотрела, как достойный рыцарь, внезапно еще больше постаревший, готовится проводить в последний путь своего внука. Знакомая сильная рука обняла ее за плечи. Гаррик повернул Нессу лицом к незнакомцу. Тот несколько мгновений пристально смотрел на нее, и она отвечала тем же. Седеющие волосы этого человека говорили о том, что он лет на десять старше графа; в лице же не было ни насмешки, ни осуждения, только любопытство.
— Несса, — объявил Гаррик с горделивой улыбкой, — это канцлер Англии, сын короля Генриха и мой друг — Джеффри.
Несса была в замешательстве: должна ли она сделать реверанс или это он должен ей поклониться? Послушницам не объясняли ненужные им тонкости этикета. Пока она колебалась, Джеффри поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Я друг Гаррика и надеюсь стать и вашим другом. — У него была обаятельная улыбка. — Графу повезло — в качестве жены он имеет личного ангела-хранителя.
Несса покраснела. Видимо, пока она занималась сэром Руфусом, эти двое успели переговорить.
— Верно! Ему невероятно повезло, — раздался веселый голос Коннела. Несса смутилась еще больше, но на щеках появились чудесные ямочки. — Итак, мой незаслуженно счастливый друг, ты наконец научился доверять женщине?
— Видишь ли, моя леди — исключительная женщина. Она честная, верная, преданная. Она — пылкий ангел, голубь мира с когтями сокола. И она моя навеки веков.
Несса покосилась на мужа и увидела, как в глубине его серых глаз полыхнуло серебряное пламя.
Все участники драматических событий — в том числе и несостоявшиеся мятежники, которых привел лорд Уильям, — вернулись в замок Таррант к вечерней трапезе. Трапеза же превратилась в праздничный пир. Но перед этим всех ждал сюрприз. Когда Несса первая вошла в Большой зал, она ахнула. Казалось, за время ее отсутствия здесь потрудился какой-то добрый волшебник, преобразивший зал в обитель красоты. Повсюду висели узорные гобелены, и их яркие краски сверкали на фоне белых стен подобно драгоценным камням. А металлические подсвечники и масляные лампы были заменены на другие, сверкавшие серебром и золотом. Ошеломленная, Несса перевела взгляд к помосту — там, на высоком столе, стояли серебряные тарелки и кубки, украшенные драгоценными камнями.
— Шутка старика, моя милая, — прошептал на ухо Нессе лорд Уильям. — Это не такая уж большая плата за жизнь моего сына.
Несса покачала головой; она чувствовала себя недостойной такого богатства — как и в тот момент, когда увидела его впервые в запертой комнате. Но под взглядами всех присутствующих оставалось лишь одно — рука об руку со старым графом прошествовать к столу.
Когда она села на новый мягкий стул, лорд Уильям прошептал:
— Все это по праву твое, потому что ты — истинная графиня Тарранта. Как и моя Одлин, ты прекрасна внешне и внутренне.
Старик взял наполненный кубок. Подняв над головой сверкающий сосуд, он зычным голосом призвал всех к вниманию и проговорил:
— Поднимаю тост в благодарность той, которая вывела нас из холода и темноты прошлых времен. — Лорд Уильям немного помолчал, чтобы каждый мог вспомнить о том, что сделал для него этот милый ангел. Потом провозгласил: — Я пью за леди Нессу, графиню Тарранта!
Несса покраснела, чувствуя, как ее переполняет любовь, устремленная к ней со всех сторон. Все встали и присоединились к тосту; за столами — на возвышении и внизу — пили из кубков; даже слугам дали кружки, чтобы они могли выпить вместе с господами.
После того как все выпили и принялись за еду, неизбежно возник разговор о сегодняшнем противоборстве и обо всем, что к нему привело.
Восковые свечи и блеск серебряного блюда, стоявшего посреди стола, освещали черные волосы Гаррика, когда он медленно покачал головой и сказал:
— Я все еще не могу поверить, что Генрих так ослабил привязь, на которой держал принца Джона. Неужели он позволил ему навестить мать в Солсбери?
Джеффри хохотнул:
— Он и не позволял. Король уверен, что сын отправился на славную охоту, где одиночество и мужские занятия научат его разуму. Во всяком случае, так мне кажется.
Гаррик посмотрел на Джеффри и с кривой улыбкой сказал:
— Несса меня предупреждала, но я не верил. Но даже Несса считала Джона слишком трусливым для того, чтобы лично участвовать в столь опасных играх.
— Так бы и было, — вмешался Коннел, гордый возможностью показать свою причастность к раскрытию предательства. — Но я знал, как младший сын Генриха завидует братьям, в том числе Джеффри. И я знал, что твой друг постарается спасти тебя от козней братца.
Продолжил рассказ сам Джеффри:
— Я начал дразнить Джона, что он ждет милости от отца и братьев, а сам никогда не добьется земель, потому что не имеет ни хитрости, ни храбрости, чтобы их завоевать. Я сказал, что даже если ему представится такая возможность, то он из трусости не сделает дело своими руками, а пошлет кого-нибудь другого.
Гаррик ухмыльнулся. Как и его названый брат, он хорошо знал характер принца Джона.
— Конечно, это обеспечило нам присутствие Джона в финальной сцене. Но, — Гаррик поднял руку, — только после того, как Гилфри поднял людей на мятеж, чтобы потом можно было обвинить их в убийстве. — От мысли, как близок он был к этому концу, Гаррик похолодел. Король отослал его домой, чтобы пресечь мятеж, и он бы легко поверил, что графа сразила стрела, выпущенная из толпы простолюдинов.
— Джон и Гилфри просто глупцы, — сказал Джеффри. — Да, глупцы, они думали, что сумеют скрыть от короля свое предательство. Но ему в любом случае стало бы известно обо всем, даже если бы они добились своего.
Несса вздрогнула при мысли о том, что могло бы произойти. Покосившись на мужа, она пробормотала:
— Сегодня я видела, как Джон стрелял в тебя. Но что с другими случаями? Кто сбросил камень, кто пустил первую стрелу?
Гаррик посмотрел на жену, изумрудные блики в ее глазах согрели его любовью. Искуситель умел обнять ее не прикасаясь. У нее разом пересохли губы, она их быстро облизала розовым язычком, и Гаррик потерял нить рассуждений. За него ответил лорд Уильям:
— И за камень, и за стрелу ответственны сэр Гилфри и его приспешники. Но, как ты и предупреждала, потом этот рыцарь встретился с принцем, и так возник их бесчестный союз. Из жадности и из желания очернить короля, чтобы получить награду от королевы, сэр Гилфри годами сеял раздоры. Когда же он объединился с Джоном, у того появилось прикрытие для убийства графа.
После ночных визитов и утренней поездки во главе тех людей, которых Гилфри с принцем собирались обвинить в убийстве, лорд Уильям лучше других мог объяснить роль последнего.
— На Эрделла они не рассчитывали. Эрделлу казалось, что его не ценят по заслугам, он злился на графа и примкнул к заговорщикам неожиданно для них. Но они решили, что неплохо будет использовать его в своих целях. Они не ожидали, что он возьмет лично на себя убийство графа — этим он хотел привлечь к себе внимание принца и заменить сэра Гилфри. Отсюда отрава и камень, свалившийся с крепостной стены. — Лорд Уильям внимательно посмотрел на сына и добавил: — Просто чудо, что ты остался жив, хотя эти трое всеми доступными средствами пытались избавиться от тебя.
Гаррик заглянул в ласковые глаза своей голубки.
— И мы знаем, кто сотворил это чудо.
Как ни радовала Нессу похвала, она почувствовала себя виноватой, что принимает ее, когда совесть настойчиво напоминала, что одна она ничего бы не сделала.
— Однажды ты сказал: я так часто стою на коленях, что пора бы чего-то добиться. Твое спасение — не моя заслуга. И вообще не дело рук смертных. Такова была высшая воля, которая направляла меня, чтобы я помешала злодеянию.
Тут лорд Уильям повернулся к сыну и спросил:
— Что ты сделаешь с заговорщиками? Рыцаря ты можешь наказать, но принц, любимчик короля — другое дело.
— Нам помогут они. — Гаррик указал на Коннела и Джеффри, сидевших по левую руку от него; Алерия с Рейнардом освободили им место, передвинувшись к дальнему краю стола. — Думаю, что канцлер Англии и барон Райборн выступят свидетелями. Мы заставим этих двоих признаться, а потом Джеффри доставит королю обоих преступников вместе с их заверенными показаниями.
— И я уверен, что через две недели оба окажутся далеко от берегов Англии, — добавил Джеффри.
— Мне остается только заплатить долги, — с улыбкой сказал Гаррик. Он встал и призвал к вниманию тех, кто сидел за нижними столами: — Прошу выслушать! Во-первых, с сожалением сообщаю: Коннел, барон Райборн, мой истинный друг, который не только потратил время на неотложные нужды Суинтона, но и вместе с моей женой расстроил подлый заговор, вскоре отбывает в собственные владения.
Как ветер по вершинам деревьев, по залу пронесся шепот.
— Поэтому я должен назначить нового кастеляна Суинтона. — Шум мгновенно стих. — Я выбрал человека, который будет отвечать за наследный дом моей жены, а также своей жены. Это сэр Рейнард де Риз, мой брат.
Несса наклонилась, чтобы посмотреть в дальний конец стола. Ошеломленный Рейнард сидел с раскрытым ртом, а Алерия от радости кинулась ему на шею.
— Благодарю вас, милорд, — прохрипел Рейнард. Прочистив горло, добавил: — Своей честью клянусь в верности — если вы принимаете мою клятву.
— Ты уже доказал свою верность, и я никогда больше в тебе не усомнюсь, — торжественно заявил Гаррик. Он обвел глазами зал, потом вновь заговорил: — Уилл, подойди ко мне.
Уилл тотчас же подчинился. Когда он стал перед высоким столом, Гаррик сказал:
— Ты доказал свою храбрость и преданность, в тебе воистину течет кровь Таррантов, и я с гордостью принимаю тебя в семью. Мой отец, а твой дед… он хочет, чтобы тебя воспитали как рыцаря. Так и будет. Более того, с этого дня и впредь я прослежу, чтобы тебя признавали моим племянником и относились с соответствующим почтением.
Несса перевела взгляд с ликующего мальчика на лорда Уильяма; глаза старого графа подозрительно блестели. В свое время Несса осмелилась привести мальчика в замок и теперь получила за это награду, получила больше, чем смела надеяться.
Тут к высокому столу подтащили еще один стул и усадили мальчика рядом с лордом Уильямом. Гаррик занял свое место и, повернувшись к Нессе, тихо сказал:
— Для тебя у меня нет достойной награды. Я отдаю тебе мою любовь и доверие и никогда в них не поколеблюсь.
— Нет более великого дара, чем любовь. А где любовь, там и доверие, — прошептала Несса. У нее возникло мимолетное ощущение интимности, предчувствие того, что принесет им ночь. — Любовь — это все, что мне надо.
— Тогда позволь мне доказать ее глубину и жар, — ласково проговорил Гаррик, и у нее перехватило дыхание от нахлынувших чувств — ее искуситель призывал ее к наслаждениям!
Она разделяла его желание, но с улыбкой сказала:
— Еще рано. Надо сначала хотя бы выйти из-за стола.
— Рано? — Жар его взгляда обжигал не меньше, чем раньше — лед. — Не бывает ни рано, ни поздно! — Гаррик встал, резко отодвинув стул.
— Уходите? — с лукавой усмешкой сказал Джеффри. — А мы ведь с тобой почти не поговорили. Я-то думал, что мы посидим, опрокинем по кружечке эля и поделимся историями о прежних славных битвах.
Гаррик обнял Нессу за плечи и посмотрел на друга.
— Эль будет лучше, если подольше постоит, а прежние битвы никогда не поздно обсудить. Но есть удовольствия, которые не терпят отлагательства.
Граф и графиня прошли через зал, не обращая внимания на улыбки и шуточки. Поднявшись в свою комнату, они предались любовным играм, сладостным и неистовым.
Эпилог
От автора
— Глупцы! Встаньте, приготовьтесь встретить нападение! — прозвенел голос Рейнарда.
— Это ты глупец, — засмеялся молодой воин и приподнялся на локте. — Думаешь, мы поверим твоим безумным россказням, которые ты часами твердишь, как попугай?
В отчаянии Рейнард закричал:
— Если ваш граф не принимает всерьез опасность, ваш долг защитить его, быть бдительными!..
Воин лениво поднялся и обратился к графу:
— Милорд, позвольте, я заткну пасть этой собаке.
Несса замерла; Рейнард снова и снова повторял свои предупреждения — о молодом принце, о мстительном рыцаре, о мятеже с целью прикрыть убийство. Воины хохотали, и даже граф улыбался. Рейнард всех насмешил — кроме крайне нервного Эрделла, который предвкушал давно ожидаемое отмщение.
Время тянулось невыносимо долго, нескончаемо. Внезапно незнакомец, стоявший в кустах, прямо под Несши, поднял лук и прицелился в смеющегося графа — и Несса мгновенно отреагировала. Раздался пронзительный крик, и почти одновременно с ним просвистела стрела, вонзившаяся в дерево рядом с Гарриком. Он вскочил и кинулся в кусты, откуда доносились крики; следом за графом бросились его воины. Глаза, метавшие ледяные стрелы, округлились при виде за бавного зрелища: сэр Гилфри пытался сбросить со спины мальчишку, который вцепился в него как клещ. А в следующий миг граф увидел на земле знакомую — слишком знакомую! — фигуру мужчины, который отчаянно отбивался от хрупкой молодой женщины. Несса вцепилась в него мертвой хваткой и отпустила только после того, как Гаррик оттащил ее и схватил противника за горло.
— Берегись Тарранта! — прогремел знакомый боевой клич.
Гаррик резко обернулся, не выпуская свою жертву; к ним скакал Коннел, размахивавший над головой мечом.
Увидев Гаррика, барон в замешательстве остановился; остановился и весь его отряд.
Тут Гаррик повернулся к жене. Пока Несса боролась с убийцей, она не думала о ссадинах и царапинах, но теперь почувствовала, что у нее ноет и болит все тело. Она не двигалась, чтобы не стало хуже, и неотрывно смотрела на мужчину, которого называла «искусителем во спасение». Передав своего пленника сэру Джасперу, граф шагнул к Нессе, подхватил ее на руки и прижал к груди. Он заглянул ей в глаза, и его взгляд был красноречивее любых слов.
Вокруг все громко хвалили Уилла за блестящую атаку и связывали угрюмому Гилфри руки за спиной.
— Хвала всем святым, мы удостоились посещения нашего обожаемого принца! — с усмешкой воскликнул барон, глядя на бывшего противника Нессы. Повернувшись к графу, Коннел проговорил: — Гаррик, я понимаю, что у тебя есть более приятные занятия, но отвлекись, поприветствуй нашего сиятельного гостя.
Гаррик повернулся и окатил ледяным взглядом человека, о котором его постоянно предупреждала Несса. Джон потупился и начал оправдываться.
— Спокойно! — прорычал сэр Гилфри. — Они напали на нас, когда мы были одни. Они пока еще не победили, хоть думают иначе, — В его голосе были презрение и вызов. — У нас есть свои силы, и мы еще увидим, как вы побежите, сломленные нашей мощью.
— Какие силы, вот эти? — В охватившем всех возбуждении никто не заметил, как на поляну вышли человек сорок слуг под предводительством лорда Уильяма и «потерявшихся» друзей Нессы. Старый граф насмешливо взглянул на сэра Гилфри. — Благодаря содействию Орама я узнал, кого ты соблазнил лживыми обещаниями, ночью всех объехал и обнаружил, что никто из них и не собирался следовать за тобой. Они знают, что мой сын больше заслуживает доверия, чем ты. Ты собирался использовать этих людей для достижения своей цели, а потом они бы поплатились за это жизнью.
Лорд Гилфри в ярости передернул плечами. А лорд Уильям тем временем продолжал:
— Но они и без моего вмешательства собирались позволить тебе прийти сюда, чтобы ты пал перед мощью Ледяного Воина. Тебя ждет его возмездие?
— Боюсь, что нет, отец, — прозвучал над ухом Нессы голос Гаррика. — Возмездие я оставляю тебе. Наш гость королевской крови преуспел бы, если бы не защита моего доброго духа, моей голубки, обладающей удивительной силой, — ей он не смог противостоять.
Несса в смущении уткнулась лицом в широкое плечо Гаррика.
— Моя жизнь продолжается благодаря тому, что она защитила человека, который ей не верил, и благодаря доблести юного сэра, чья помощь будет вознаграждена. — Поверх кудрей Нессы Гаррик посмотрел на мальчика, который освобождал от пут ноги Рейнарда, связанного по ошибке.
Уилл радостно улыбнулся, но тут же постарался придать лицу невозмутимое выражение взрослого мужчины.
И тут вдруг раздался крик, похожий на рычание взбешенного животного.
— Сзади, Гаррик! — закричал Рейнард.
Граф инстинктивно сделал шаг в сторону и, поставив Нессу на ноги, повернулся, прикрыв ее собой. В следующее мгновение перед ними упал сэр Эрделл с кинжалом в вытянутой руке. И такой же кинжал с костяной ручкой торчал у него между лопаток.
Несса увидела, как из рядов странного отряда лорда Уильяма выступил сэр Руфус. Он медленно подошел к бездыханному телу внука и опустился на колени.
— Мне пришлось это сделать, мой мальчик, — пробормотал он, обращаясь к тому, кто уже не мог его слышать. — Твое поведение — позор для семьи, для Тарранта. — Старческие руки осторожно заправили растрепанные волосы мертвеца за ухо. Немного помолчав, сэр Руфус добавил: — Это я виноват. Я не научил тебя скромности, умению укрощать свое высокомерие и жадность. И за это должен теперь смотреть, как ты лежишь, сраженный моей рукой.
Хотя Несса не могла сожалеть о поступке, который спас жизнь ее возлюбленного, ей было мучительно жаль старика. Она опустилась рядом с ним на помятую траву.
Несса утешала сэра Руфуса и молилась за душу его внука, которому отныне не требовалась человеческая помощь. Гаррик же решительно направился к Рейнарду. Долговязый молодой человек переминался с ноги на ногу и потирал руки, только что освобожденные от веревки. Он неуверенно взглянул на приближающегося могучего воина.
— Я ошибался в мыслях и делах, прости меня… брат. — Гаррик протянул родственнику руку. Воцарилась тишина; оба не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Наконец Рейнард с глубоким вздохом схватил протянутую руку пониже локтя — в знак прощения и признания родства.
— А раз ты брат моего названого брата, то ты и мой брат.
Не расцепляя рук, Рейнард и граф повернулись к человеку, прибывшему вместе с бароном. Гаррик засмеялся и свободной рукой хлопнул его по плечу.
Воины завернули труп Эрделла в накидку, положили его поперек седла и помогли своему капитану влезть на коня. Несса смотрела, как достойный рыцарь, внезапно еще больше постаревший, готовится проводить в последний путь своего внука. Знакомая сильная рука обняла ее за плечи. Гаррик повернул Нессу лицом к незнакомцу. Тот несколько мгновений пристально смотрел на нее, и она отвечала тем же. Седеющие волосы этого человека говорили о том, что он лет на десять старше графа; в лице же не было ни насмешки, ни осуждения, только любопытство.
— Несса, — объявил Гаррик с горделивой улыбкой, — это канцлер Англии, сын короля Генриха и мой друг — Джеффри.
Несса была в замешательстве: должна ли она сделать реверанс или это он должен ей поклониться? Послушницам не объясняли ненужные им тонкости этикета. Пока она колебалась, Джеффри поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Я друг Гаррика и надеюсь стать и вашим другом. — У него была обаятельная улыбка. — Графу повезло — в качестве жены он имеет личного ангела-хранителя.
Несса покраснела. Видимо, пока она занималась сэром Руфусом, эти двое успели переговорить.
— Верно! Ему невероятно повезло, — раздался веселый голос Коннела. Несса смутилась еще больше, но на щеках появились чудесные ямочки. — Итак, мой незаслуженно счастливый друг, ты наконец научился доверять женщине?
— Видишь ли, моя леди — исключительная женщина. Она честная, верная, преданная. Она — пылкий ангел, голубь мира с когтями сокола. И она моя навеки веков.
Несса покосилась на мужа и увидела, как в глубине его серых глаз полыхнуло серебряное пламя.
Все участники драматических событий — в том числе и несостоявшиеся мятежники, которых привел лорд Уильям, — вернулись в замок Таррант к вечерней трапезе. Трапеза же превратилась в праздничный пир. Но перед этим всех ждал сюрприз. Когда Несса первая вошла в Большой зал, она ахнула. Казалось, за время ее отсутствия здесь потрудился какой-то добрый волшебник, преобразивший зал в обитель красоты. Повсюду висели узорные гобелены, и их яркие краски сверкали на фоне белых стен подобно драгоценным камням. А металлические подсвечники и масляные лампы были заменены на другие, сверкавшие серебром и золотом. Ошеломленная, Несса перевела взгляд к помосту — там, на высоком столе, стояли серебряные тарелки и кубки, украшенные драгоценными камнями.
— Шутка старика, моя милая, — прошептал на ухо Нессе лорд Уильям. — Это не такая уж большая плата за жизнь моего сына.
Несса покачала головой; она чувствовала себя недостойной такого богатства — как и в тот момент, когда увидела его впервые в запертой комнате. Но под взглядами всех присутствующих оставалось лишь одно — рука об руку со старым графом прошествовать к столу.
Когда она села на новый мягкий стул, лорд Уильям прошептал:
— Все это по праву твое, потому что ты — истинная графиня Тарранта. Как и моя Одлин, ты прекрасна внешне и внутренне.
Старик взял наполненный кубок. Подняв над головой сверкающий сосуд, он зычным голосом призвал всех к вниманию и проговорил:
— Поднимаю тост в благодарность той, которая вывела нас из холода и темноты прошлых времен. — Лорд Уильям немного помолчал, чтобы каждый мог вспомнить о том, что сделал для него этот милый ангел. Потом провозгласил: — Я пью за леди Нессу, графиню Тарранта!
Несса покраснела, чувствуя, как ее переполняет любовь, устремленная к ней со всех сторон. Все встали и присоединились к тосту; за столами — на возвышении и внизу — пили из кубков; даже слугам дали кружки, чтобы они могли выпить вместе с господами.
После того как все выпили и принялись за еду, неизбежно возник разговор о сегодняшнем противоборстве и обо всем, что к нему привело.
Восковые свечи и блеск серебряного блюда, стоявшего посреди стола, освещали черные волосы Гаррика, когда он медленно покачал головой и сказал:
— Я все еще не могу поверить, что Генрих так ослабил привязь, на которой держал принца Джона. Неужели он позволил ему навестить мать в Солсбери?
Джеффри хохотнул:
— Он и не позволял. Король уверен, что сын отправился на славную охоту, где одиночество и мужские занятия научат его разуму. Во всяком случае, так мне кажется.
Гаррик посмотрел на Джеффри и с кривой улыбкой сказал:
— Несса меня предупреждала, но я не верил. Но даже Несса считала Джона слишком трусливым для того, чтобы лично участвовать в столь опасных играх.
— Так бы и было, — вмешался Коннел, гордый возможностью показать свою причастность к раскрытию предательства. — Но я знал, как младший сын Генриха завидует братьям, в том числе Джеффри. И я знал, что твой друг постарается спасти тебя от козней братца.
Продолжил рассказ сам Джеффри:
— Я начал дразнить Джона, что он ждет милости от отца и братьев, а сам никогда не добьется земель, потому что не имеет ни хитрости, ни храбрости, чтобы их завоевать. Я сказал, что даже если ему представится такая возможность, то он из трусости не сделает дело своими руками, а пошлет кого-нибудь другого.
Гаррик ухмыльнулся. Как и его названый брат, он хорошо знал характер принца Джона.
— Конечно, это обеспечило нам присутствие Джона в финальной сцене. Но, — Гаррик поднял руку, — только после того, как Гилфри поднял людей на мятеж, чтобы потом можно было обвинить их в убийстве. — От мысли, как близок он был к этому концу, Гаррик похолодел. Король отослал его домой, чтобы пресечь мятеж, и он бы легко поверил, что графа сразила стрела, выпущенная из толпы простолюдинов.
— Джон и Гилфри просто глупцы, — сказал Джеффри. — Да, глупцы, они думали, что сумеют скрыть от короля свое предательство. Но ему в любом случае стало бы известно обо всем, даже если бы они добились своего.
Несса вздрогнула при мысли о том, что могло бы произойти. Покосившись на мужа, она пробормотала:
— Сегодня я видела, как Джон стрелял в тебя. Но что с другими случаями? Кто сбросил камень, кто пустил первую стрелу?
Гаррик посмотрел на жену, изумрудные блики в ее глазах согрели его любовью. Искуситель умел обнять ее не прикасаясь. У нее разом пересохли губы, она их быстро облизала розовым язычком, и Гаррик потерял нить рассуждений. За него ответил лорд Уильям:
— И за камень, и за стрелу ответственны сэр Гилфри и его приспешники. Но, как ты и предупреждала, потом этот рыцарь встретился с принцем, и так возник их бесчестный союз. Из жадности и из желания очернить короля, чтобы получить награду от королевы, сэр Гилфри годами сеял раздоры. Когда же он объединился с Джоном, у того появилось прикрытие для убийства графа.
После ночных визитов и утренней поездки во главе тех людей, которых Гилфри с принцем собирались обвинить в убийстве, лорд Уильям лучше других мог объяснить роль последнего.
— На Эрделла они не рассчитывали. Эрделлу казалось, что его не ценят по заслугам, он злился на графа и примкнул к заговорщикам неожиданно для них. Но они решили, что неплохо будет использовать его в своих целях. Они не ожидали, что он возьмет лично на себя убийство графа — этим он хотел привлечь к себе внимание принца и заменить сэра Гилфри. Отсюда отрава и камень, свалившийся с крепостной стены. — Лорд Уильям внимательно посмотрел на сына и добавил: — Просто чудо, что ты остался жив, хотя эти трое всеми доступными средствами пытались избавиться от тебя.
Гаррик заглянул в ласковые глаза своей голубки.
— И мы знаем, кто сотворил это чудо.
Как ни радовала Нессу похвала, она почувствовала себя виноватой, что принимает ее, когда совесть настойчиво напоминала, что одна она ничего бы не сделала.
— Однажды ты сказал: я так часто стою на коленях, что пора бы чего-то добиться. Твое спасение — не моя заслуга. И вообще не дело рук смертных. Такова была высшая воля, которая направляла меня, чтобы я помешала злодеянию.
Тут лорд Уильям повернулся к сыну и спросил:
— Что ты сделаешь с заговорщиками? Рыцаря ты можешь наказать, но принц, любимчик короля — другое дело.
— Нам помогут они. — Гаррик указал на Коннела и Джеффри, сидевших по левую руку от него; Алерия с Рейнардом освободили им место, передвинувшись к дальнему краю стола. — Думаю, что канцлер Англии и барон Райборн выступят свидетелями. Мы заставим этих двоих признаться, а потом Джеффри доставит королю обоих преступников вместе с их заверенными показаниями.
— И я уверен, что через две недели оба окажутся далеко от берегов Англии, — добавил Джеффри.
— Мне остается только заплатить долги, — с улыбкой сказал Гаррик. Он встал и призвал к вниманию тех, кто сидел за нижними столами: — Прошу выслушать! Во-первых, с сожалением сообщаю: Коннел, барон Райборн, мой истинный друг, который не только потратил время на неотложные нужды Суинтона, но и вместе с моей женой расстроил подлый заговор, вскоре отбывает в собственные владения.
Как ветер по вершинам деревьев, по залу пронесся шепот.
— Поэтому я должен назначить нового кастеляна Суинтона. — Шум мгновенно стих. — Я выбрал человека, который будет отвечать за наследный дом моей жены, а также своей жены. Это сэр Рейнард де Риз, мой брат.
Несса наклонилась, чтобы посмотреть в дальний конец стола. Ошеломленный Рейнард сидел с раскрытым ртом, а Алерия от радости кинулась ему на шею.
— Благодарю вас, милорд, — прохрипел Рейнард. Прочистив горло, добавил: — Своей честью клянусь в верности — если вы принимаете мою клятву.
— Ты уже доказал свою верность, и я никогда больше в тебе не усомнюсь, — торжественно заявил Гаррик. Он обвел глазами зал, потом вновь заговорил: — Уилл, подойди ко мне.
Уилл тотчас же подчинился. Когда он стал перед высоким столом, Гаррик сказал:
— Ты доказал свою храбрость и преданность, в тебе воистину течет кровь Таррантов, и я с гордостью принимаю тебя в семью. Мой отец, а твой дед… он хочет, чтобы тебя воспитали как рыцаря. Так и будет. Более того, с этого дня и впредь я прослежу, чтобы тебя признавали моим племянником и относились с соответствующим почтением.
Несса перевела взгляд с ликующего мальчика на лорда Уильяма; глаза старого графа подозрительно блестели. В свое время Несса осмелилась привести мальчика в замок и теперь получила за это награду, получила больше, чем смела надеяться.
Тут к высокому столу подтащили еще один стул и усадили мальчика рядом с лордом Уильямом. Гаррик занял свое место и, повернувшись к Нессе, тихо сказал:
— Для тебя у меня нет достойной награды. Я отдаю тебе мою любовь и доверие и никогда в них не поколеблюсь.
— Нет более великого дара, чем любовь. А где любовь, там и доверие, — прошептала Несса. У нее возникло мимолетное ощущение интимности, предчувствие того, что принесет им ночь. — Любовь — это все, что мне надо.
— Тогда позволь мне доказать ее глубину и жар, — ласково проговорил Гаррик, и у нее перехватило дыхание от нахлынувших чувств — ее искуситель призывал ее к наслаждениям!
Она разделяла его желание, но с улыбкой сказала:
— Еще рано. Надо сначала хотя бы выйти из-за стола.
— Рано? — Жар его взгляда обжигал не меньше, чем раньше — лед. — Не бывает ни рано, ни поздно! — Гаррик встал, резко отодвинув стул.
— Уходите? — с лукавой усмешкой сказал Джеффри. — А мы ведь с тобой почти не поговорили. Я-то думал, что мы посидим, опрокинем по кружечке эля и поделимся историями о прежних славных битвах.
Гаррик обнял Нессу за плечи и посмотрел на друга.
— Эль будет лучше, если подольше постоит, а прежние битвы никогда не поздно обсудить. Но есть удовольствия, которые не терпят отлагательства.
Граф и графиня прошли через зал, не обращая внимания на улыбки и шуточки. Поднявшись в свою комнату, они предались любовным играм, сладостным и неистовым.
Эпилог
После происшествия у скалы Хайдата жизнь в замке Таррант текла по заведенному порядку: счастливые дни, мирные вечера и ночи восторгов.
Вот и этот вечер супруги, как обычно, коротали в соляре.. С благодарностью думая о чудесных дарах, которые она получила в этом доме, Несса прислонилась к Гаррику, чувствуя сзади его тепло, спереди — тепло камина: даже летом толстые каменные стены были прохладны. Да, она часто возносила хвалу Господу и обещала никогда не забывать о том, что Он послал ей эту судьбу, но сейчас она думала совсем о другом.
— Вот теперь я доволен! — заявил лорд Уильям, хлопнув в ладоши.
Все трое были так захвачены новостью, что не заметили, как приоткрылась дверь и заглянул Коннел. Приподняв рыжие брови, он с удивлением обозревал сцену: Несса сияет, Гаррик ухмыляется, лорд Уильям вне себя от радости. Барон понял, что приехал очень кстати. Хотя у него был сюрприз для друзей, он решил повременить с ним и узнать причину столь бурной радости.
— Чему вы так радуетесь? — спросил Коннел у лорда Уильяма, входя в комнату.
Неожиданно услышав знакомый голос, все трое повернулись к гостю и смутились.
— Мы получили письмо от короля, — сказал Гаррик, пряча улыбку. Он знал, как любопытен Коннел, и решил помучить его за внезапность вторжения. — Он извиняется за «ребяческую выходку» Джона и уверяет, что не только аннулировал свое опрометчивое обещание, но записал в специальном указе, что Джон никогда не получит Таррант. Более того, как и обещал Джеффри, в середине июня Джона отправят на континент, а Джеффри будет его сопровождать.
— Да, я знаю, что принца высылают, — кивнул Коннел. — Ему пригодится его талант сеять раздор — для раздувания конфликта с Ричардом.
— Оба стоят друг друга, — заявил лорд Уильям и внимательно посмотрел на гостя. Они знали, что Коннел остановится у них по пути из Суинтона в собственный замок, но ждали его раньше, а не поздним вечером, когда уже закрыты ворота.
— Кажется, у вас есть и другая причина для радости? — Коннел видел, что друзья едва удерживаются от смеха.
— Нам еще и королева написала, — пропела Несса, с трудом удерживаясь от улыбки. — Она сообщает: мол, услышала, что Гаррик считал ее виновницей покушений на его жизнь, и клянется святым распятием, что не участвовала в этих злодеяниях. А поскольку Гаррик взял на себя заботу о двух ее приемных дочерях, то ни она, ни ее сыновья не нарушат мир в Тарранте и Суинтоне.
Гаррик погладил Нессу по плечу, прижал к себе и сказал:
— Заметь, она ничего не сообщила о гнусных слухах и подстрекательстве к мятежу.
— И все же… Ты веришь ее клятве, что здесь будет мир?
— Как ни странно, верю. Из-за тебя. — Гаррик ухмыльнулся, увидев удивление в глазах друга. — Понимаю, ты и подумать не мог, что я когда-нибудь поверю слову женщины, тем более слову Элеоноры. — Он наконец решил пожалеть друга и сообщить главную новость. — Чтобы ты не думал, что я окончательно свихнулся, скажу тебе вот что: теперь у нас появились основания не бояться гнусных заговоров вроде того, что был у Джона.
Коннел просиял; он уже догадался, какую новость сообщит ему друг.
— У меня вскоре появится наследник! — объявил Гаррик, раздуваясь от гордости.
Несса зарделась. Коннел взял ее за руку и с улыбкой сказал:
— Мои самые искренние пожелания здоровья и счастья вам обоим — тебе и тому маленькому человечку, которого ты носишь. — Потом Коннел поздравил и Гаррика. Засмеявшись, добавил: — Вы долго водили меня за нос, но я благодарю вас, что раскрыли секрет. А у меня тоже есть секрет! Я его тоже до сих пор хранил! — Под их вопросительными взглядами барон выскользнул из комнаты.
Вскоре Коннел вернулся, но не один. В розовом платье из тонкого льна, с непокрытыми пепельно-белыми волосами, сияющими, как лунный свет, в комнату вошла Сибилла. Она сразу же подошла к Нессе.
— Агнесса, пожалуйста, пожелай мне счастья и не осуждай за выбор пути.
Несса быстро пришла в себя. Она взяла Сибиллу за руки и сказала:
— Я пришла к пониманию, что любовь, любая любовь, — дар Божий, а кто отвергает этот дар, тот отвергает Бога. — Склонив голову к плечу, она закончила: — Так что и ты, и я — мы сделали правильный выбор.
Для Гаррика слова Нессы были бальзамом — временами он все же опасался, что совершил богохульство, отобрав у Бога его невесту.
Коннел сообщил Сибилле новость о ребенке, а лорд Уильям потребовал вина, чтобы поднять тост за будущего наследника и за предстоящую свадьбу друзей. Несса же прикорнула на груди возлюбленного, на груди искусителя. Серые глаза с серебряными искрами одарили ее лаской. Они оба знали, что счастливы сверх всякой меры.
Вот и этот вечер супруги, как обычно, коротали в соляре.. С благодарностью думая о чудесных дарах, которые она получила в этом доме, Несса прислонилась к Гаррику, чувствуя сзади его тепло, спереди — тепло камина: даже летом толстые каменные стены были прохладны. Да, она часто возносила хвалу Господу и обещала никогда не забывать о том, что Он послал ей эту судьбу, но сейчас она думала совсем о другом.
— Вот теперь я доволен! — заявил лорд Уильям, хлопнув в ладоши.
Все трое были так захвачены новостью, что не заметили, как приоткрылась дверь и заглянул Коннел. Приподняв рыжие брови, он с удивлением обозревал сцену: Несса сияет, Гаррик ухмыляется, лорд Уильям вне себя от радости. Барон понял, что приехал очень кстати. Хотя у него был сюрприз для друзей, он решил повременить с ним и узнать причину столь бурной радости.
— Чему вы так радуетесь? — спросил Коннел у лорда Уильяма, входя в комнату.
Неожиданно услышав знакомый голос, все трое повернулись к гостю и смутились.
— Мы получили письмо от короля, — сказал Гаррик, пряча улыбку. Он знал, как любопытен Коннел, и решил помучить его за внезапность вторжения. — Он извиняется за «ребяческую выходку» Джона и уверяет, что не только аннулировал свое опрометчивое обещание, но записал в специальном указе, что Джон никогда не получит Таррант. Более того, как и обещал Джеффри, в середине июня Джона отправят на континент, а Джеффри будет его сопровождать.
— Да, я знаю, что принца высылают, — кивнул Коннел. — Ему пригодится его талант сеять раздор — для раздувания конфликта с Ричардом.
— Оба стоят друг друга, — заявил лорд Уильям и внимательно посмотрел на гостя. Они знали, что Коннел остановится у них по пути из Суинтона в собственный замок, но ждали его раньше, а не поздним вечером, когда уже закрыты ворота.
— Кажется, у вас есть и другая причина для радости? — Коннел видел, что друзья едва удерживаются от смеха.
— Нам еще и королева написала, — пропела Несса, с трудом удерживаясь от улыбки. — Она сообщает: мол, услышала, что Гаррик считал ее виновницей покушений на его жизнь, и клянется святым распятием, что не участвовала в этих злодеяниях. А поскольку Гаррик взял на себя заботу о двух ее приемных дочерях, то ни она, ни ее сыновья не нарушат мир в Тарранте и Суинтоне.
Гаррик погладил Нессу по плечу, прижал к себе и сказал:
— Заметь, она ничего не сообщила о гнусных слухах и подстрекательстве к мятежу.
— И все же… Ты веришь ее клятве, что здесь будет мир?
— Как ни странно, верю. Из-за тебя. — Гаррик ухмыльнулся, увидев удивление в глазах друга. — Понимаю, ты и подумать не мог, что я когда-нибудь поверю слову женщины, тем более слову Элеоноры. — Он наконец решил пожалеть друга и сообщить главную новость. — Чтобы ты не думал, что я окончательно свихнулся, скажу тебе вот что: теперь у нас появились основания не бояться гнусных заговоров вроде того, что был у Джона.
Коннел просиял; он уже догадался, какую новость сообщит ему друг.
— У меня вскоре появится наследник! — объявил Гаррик, раздуваясь от гордости.
Несса зарделась. Коннел взял ее за руку и с улыбкой сказал:
— Мои самые искренние пожелания здоровья и счастья вам обоим — тебе и тому маленькому человечку, которого ты носишь. — Потом Коннел поздравил и Гаррика. Засмеявшись, добавил: — Вы долго водили меня за нос, но я благодарю вас, что раскрыли секрет. А у меня тоже есть секрет! Я его тоже до сих пор хранил! — Под их вопросительными взглядами барон выскользнул из комнаты.
Вскоре Коннел вернулся, но не один. В розовом платье из тонкого льна, с непокрытыми пепельно-белыми волосами, сияющими, как лунный свет, в комнату вошла Сибилла. Она сразу же подошла к Нессе.
— Агнесса, пожалуйста, пожелай мне счастья и не осуждай за выбор пути.
Несса быстро пришла в себя. Она взяла Сибиллу за руки и сказала:
— Я пришла к пониманию, что любовь, любая любовь, — дар Божий, а кто отвергает этот дар, тот отвергает Бога. — Склонив голову к плечу, она закончила: — Так что и ты, и я — мы сделали правильный выбор.
Для Гаррика слова Нессы были бальзамом — временами он все же опасался, что совершил богохульство, отобрав у Бога его невесту.
Коннел сообщил Сибилле новость о ребенке, а лорд Уильям потребовал вина, чтобы поднять тост за будущего наследника и за предстоящую свадьбу друзей. Несса же прикорнула на груди возлюбленного, на груди искусителя. Серые глаза с серебряными искрами одарили ее лаской. Они оба знали, что счастливы сверх всякой меры.
От автора
На пепелище анархии вырос один из величайших королей Англии. Сын Матильды, девятнадцать долгих лет сражавшийся со сводным братом за корону, он взошел на трон в 1154 году. По праву рождения, благодаря удачным бракам — своему и своих сыновей — и почти непрерывным войнам он создал Анжуйскую династию и был коронован как Генрих II — король Англии, Уэльса, Шотландии и Ирландии, герцог Нормандии и граф Анжуйский; Генрих владел также Меном, Туреном, Аквитанией, Поту, Бретанью и Вексином. Во Франции Генриху принадлежало больше земель, чем французскому королю. Не без оснований он мечтал, что его империя превзойдет империю Чингисхана. Но в том, что касалось его законных сыновей, он мог бы быть и счастливее.
Когда Генрих только пришел к власти, королем Франции был известный своей набожностью Людовик. Его жена Элеонора Аквитанская была женщиной исключительной красоты и обладала сильным и независимым характером; она, рожавшая только дочерей, жаловалась, что замужем не за мужчиной, а за монахом. Наконец по ее настоянию он расторг брак. Не прошло и двух недель, как юный Генрих (на одиннадцать лет моложе Элеоноры) отдал дань ее красоте и ее обширным герцогствам во Франции — Аквитании и Поту.
Из рожденных Элеонорой детей Генриха выжили четыре сына:
1) Генрих, молодой король. Он стал королем при жизни короля-отца; видимо, история его мятежа с целью сместить отца с трона стала причиной того, что впоследствии наследники трона в Англии порой становились регентами, но никогда не надевали корону до смерти суверена;
2) Ричард Львиное Сердце. Исторические документы говорят о том, что он смолоду был воинственным, и нередко в сражениях на родной земле против отца, в крестовых походах и в войнах на чужой земле меч и копье едва не настигали его;
3) Джеффри. Он прославился вероломством и хитростью (заметьте, что у Генриха был еще внебрачный сын по имени Джеффри, человек куда более достойный);
4) Джон (Иоанн). В отличие от братьев его воспитывал сам отец; он вырос жестоким и скупым, а также лживым, слабовольным и трусливым. Когда Джон был еще мал, Генрих разделил империю между тремя старшими сыновьями — если не фактически, то на бумаге. Поскольку младшему ничего не досталось, его прозвали Иоанном Безземельным. Генрих, правда, обеспечил младшего сына громкими титулами и кое-какими землями, но его доля не шла ни в какое сравнение с владениями старших братьев. Избалованный и в то же время обездоленный, Иоанн был чрезвычайно алчным и присваивал все, что мог.
В свое время Генрих заказал картину для Винчестерского дворца; на ней был изображен орел, горделиво восседающий на скале, в то время как четверо орлят нападают на него и злобно рвут его острыми клювами и когтями. Картина оказалась пророческой: законные сыновья Генриха то и дело восставали против него или, не вступая в открытую схватку, строили козни заодно с его врагами.
После первого серьезного бунта сыновей, которых поддержала — если не сказать натравила — королева (1173 г.), Генрих простил сыновей, но Элеонору сослал в Англию. Поначалу ее отправили в Солсбери-Тауэр; в темницу королеву не заперли и обращались с почтением, однако она находилась под постоянным наблюдением и не могла выезжать, что было пыткой для этой независимой женщины. К тому же Элеонора, выросшая в благодатной южной Франции, очень страдала от холодного английского климата.
В 1183 году, во время бунта против отца, молодой король тяжело заболел. Чуя близкую смерть, он выпросил у Генриха прощение и умолял проявить снисходительность к матери. После похорон сына Генрих стал разрешать Элеоноре непродолжительные поездки по Англии — для участия в официальных церемониях, а также на Рождество и на Пасху. В апреле 1185 года Генрих (по политическим мотивам) вызвал Элеонору во Францию, где она около года провела в своем герцогстве Аквитания. А затем ее под стражей снова отправили в Солсбери-Тауэр.
Три года спустя после смерти молодого короля законный сын Генриха Джеффри был убит на рыцарском турнире, и остались только два законных сына. Старший из них, любимец Элеоноры Ричард, становился наследником престола. Но ни для кого не было секретом, что Генрих хотел оставить трон своему любимцу Джону. Последние два года жизни Генрих провел в сражениях с Ричардом и с королем Франции Филиппом, сыном Людовика. Когда король лежал на смертном одре, один из его сторонников зачитал ему список злоумышленников, которые привели короля к печальному концу, и первым в списке значился принц Джон. Преданный и покинутый законными сыновьями, Генрих II умер на руках незаконнорожденного сына Джеффри.
В этот период истории многие семьи, имевшие несколько сыновей или избыток дочерей, решали свои проблемы с помощью монастырей. И туда же отправляли своих жен мужья, отчаявшись получить наследника или просто из желания порезвиться на свежем пастбище. Разводы — или аннулирование брака — были не так уж редки. Подобное «удобство» дозволялось по ряду причин — чаще всего это было слишком близкое родство. Поскольку же записи о браках (подтверждавшие или опровергавшие родство) могли быть утеряны, а число дворян было относительно невелико, выявить запретную степень родства было не так уж сложно.
В то время существование Бога и дьявола не ставилось под сомнение, и сама мысль об осквернении чего-то священного приводила в ужас. Молодой король разграбил знаменитую гробницу Рока Амадора, и когда вскоре после этого заболел, современники сочли это карой за святотатство. Те, кто мог безнаказанно убить или искалечить человека, трепетали перед гневом Божьим.
Чтобы не путать: послушница — это женщина, получившая особое воспитание для того, чтобы стать членом ордена, но она еще не приняла окончательное решение и не дала обет безбрачия.
Когда Генрих только пришел к власти, королем Франции был известный своей набожностью Людовик. Его жена Элеонора Аквитанская была женщиной исключительной красоты и обладала сильным и независимым характером; она, рожавшая только дочерей, жаловалась, что замужем не за мужчиной, а за монахом. Наконец по ее настоянию он расторг брак. Не прошло и двух недель, как юный Генрих (на одиннадцать лет моложе Элеоноры) отдал дань ее красоте и ее обширным герцогствам во Франции — Аквитании и Поту.
Из рожденных Элеонорой детей Генриха выжили четыре сына:
1) Генрих, молодой король. Он стал королем при жизни короля-отца; видимо, история его мятежа с целью сместить отца с трона стала причиной того, что впоследствии наследники трона в Англии порой становились регентами, но никогда не надевали корону до смерти суверена;
2) Ричард Львиное Сердце. Исторические документы говорят о том, что он смолоду был воинственным, и нередко в сражениях на родной земле против отца, в крестовых походах и в войнах на чужой земле меч и копье едва не настигали его;
3) Джеффри. Он прославился вероломством и хитростью (заметьте, что у Генриха был еще внебрачный сын по имени Джеффри, человек куда более достойный);
4) Джон (Иоанн). В отличие от братьев его воспитывал сам отец; он вырос жестоким и скупым, а также лживым, слабовольным и трусливым. Когда Джон был еще мал, Генрих разделил империю между тремя старшими сыновьями — если не фактически, то на бумаге. Поскольку младшему ничего не досталось, его прозвали Иоанном Безземельным. Генрих, правда, обеспечил младшего сына громкими титулами и кое-какими землями, но его доля не шла ни в какое сравнение с владениями старших братьев. Избалованный и в то же время обездоленный, Иоанн был чрезвычайно алчным и присваивал все, что мог.
В свое время Генрих заказал картину для Винчестерского дворца; на ней был изображен орел, горделиво восседающий на скале, в то время как четверо орлят нападают на него и злобно рвут его острыми клювами и когтями. Картина оказалась пророческой: законные сыновья Генриха то и дело восставали против него или, не вступая в открытую схватку, строили козни заодно с его врагами.
После первого серьезного бунта сыновей, которых поддержала — если не сказать натравила — королева (1173 г.), Генрих простил сыновей, но Элеонору сослал в Англию. Поначалу ее отправили в Солсбери-Тауэр; в темницу королеву не заперли и обращались с почтением, однако она находилась под постоянным наблюдением и не могла выезжать, что было пыткой для этой независимой женщины. К тому же Элеонора, выросшая в благодатной южной Франции, очень страдала от холодного английского климата.
В 1183 году, во время бунта против отца, молодой король тяжело заболел. Чуя близкую смерть, он выпросил у Генриха прощение и умолял проявить снисходительность к матери. После похорон сына Генрих стал разрешать Элеоноре непродолжительные поездки по Англии — для участия в официальных церемониях, а также на Рождество и на Пасху. В апреле 1185 года Генрих (по политическим мотивам) вызвал Элеонору во Францию, где она около года провела в своем герцогстве Аквитания. А затем ее под стражей снова отправили в Солсбери-Тауэр.
Три года спустя после смерти молодого короля законный сын Генриха Джеффри был убит на рыцарском турнире, и остались только два законных сына. Старший из них, любимец Элеоноры Ричард, становился наследником престола. Но ни для кого не было секретом, что Генрих хотел оставить трон своему любимцу Джону. Последние два года жизни Генрих провел в сражениях с Ричардом и с королем Франции Филиппом, сыном Людовика. Когда король лежал на смертном одре, один из его сторонников зачитал ему список злоумышленников, которые привели короля к печальному концу, и первым в списке значился принц Джон. Преданный и покинутый законными сыновьями, Генрих II умер на руках незаконнорожденного сына Джеффри.
В этот период истории многие семьи, имевшие несколько сыновей или избыток дочерей, решали свои проблемы с помощью монастырей. И туда же отправляли своих жен мужья, отчаявшись получить наследника или просто из желания порезвиться на свежем пастбище. Разводы — или аннулирование брака — были не так уж редки. Подобное «удобство» дозволялось по ряду причин — чаще всего это было слишком близкое родство. Поскольку же записи о браках (подтверждавшие или опровергавшие родство) могли быть утеряны, а число дворян было относительно невелико, выявить запретную степень родства было не так уж сложно.
В то время существование Бога и дьявола не ставилось под сомнение, и сама мысль об осквернении чего-то священного приводила в ужас. Молодой король разграбил знаменитую гробницу Рока Амадора, и когда вскоре после этого заболел, современники сочли это карой за святотатство. Те, кто мог безнаказанно убить или искалечить человека, трепетали перед гневом Божьим.
Чтобы не путать: послушница — это женщина, получившая особое воспитание для того, чтобы стать членом ордена, но она еще не приняла окончательное решение и не дала обет безбрачия.